Элджис Бадрис Пугливое дерево


Полоска прочного волокна входит в гнездо с одного конца машины. Она проходит между валиками, погружается в химические ванны, клеймится, красится, проверяется на разрыв, а затем проходит через элемент, который каждую ночь отделяется от основания корпуса машины и запирается в охраняемом подвале. Наконец полоса проявляется, принимает соответствующую длину и передается в накопитель, из которого с предосторожностями переносится в бронированные автомобили и развозится. Это деньги.

Кроме того что они не поддаются порче, не горят, не изнашиваются, не боятся погоды и воды, они получают электронную схему, вмонтированную в волокно в секретном элементе. Когда вы их тратите, они проходят через простое устройство, считывающее схему. Если с серийным номером и схемой все в порядке, ничего не происходит. Но если то, что вы предъявляете в качестве законного платежного средства, — подделка, зазвенит столько зуммеров, что вы решите, будто попали в шумовую камеру. Гравировку, химический состав чернил и волокно очень трудно подделать, но фальшивка подлежит аресту благодаря схеме. Только у правительства есть оборудование для ее установки.

Все это объясняет, почему Саксегаард завопил, когда я разложил на его столе четырнадцать идентичных банкнот.

Саксегаард был не только главным инспектором исследовательского отдела по валюте департамента финансов Объединенных Федераций Галактики, но также и маленьким человечком с большим ртом. Он из тех людей, что всегда между двумя сигаретами выжидают девяносто секунд, дабы не быть обвиненными в том, что они заядлые курильщики.

— Баумхольтцер, где ты это взял? — спросил он, оторвавшись от кресла.

Банкноты поступили в нью-йоркскую химчистку из филиала на Денебе XI. Управляющий пришел в состояние невменяемости и позвонил нам в ту же минуту, как пометил банкноты. Я рассказал все это Саксегаарду, и пару минут он жевал свой палец.

— Он повсюду раззвонил об этом? — наконец спросил он.

— Я внушил ему страх перед Объединенной Галактикой.

— Хорошо. По крайней мере, у нас не будет финансовой паники — пока. До тех пор, пока управляющий не выйдет из себя по финансовым причинам. Ты, пропустил это через лабораторию? — спросил он, надеясь на лазейку.

— Чернила и бумага правительственного происхождения. Даже контрольный зуммер не звенит, когда они проходят через аппарат. Фактически их можно тратить где угодно, если пропустить через контролер не больше одной банкноты одновременно.

— Можно и не прибегать к таким предосторожностям. Откуда ты можешь знать, что не все банкноты в твоем бумажнике имеют тот же серийный номер? — спросил Саксегаард.

Я покачал головой.

— Я проверил.

Саксегаард изучал банкноты чуточку дольше, потом уселся в кресло. Его рот растянулся в жалкую улыбку.

— Баумхольтцер, — сказал он, — ты знаешь, сколько работы было проведено здесь к настоящему времени. Это мелочь, синекура. Никто, никто в здравом уме не может представить себе, что кто-то подделает деньги и потом удерет. И не потому, что Вселенная совершенна, существует определенный процент людей, которые когда-нибудь постараются это проделать, и аналогичный процент подслеповатых идиотов, которые примут любую раскрашенную бумажку за государственную валюту, из-за чего этот отдел и существует. Я видел в этом кабинете купоны на сигареты и карандашные рисунки. Видел первоклассные сертификаты бакалейных магазинов и автобусные транзитные билеты, но лишь потому, что те же слабоумные придурки по халатности не пропускают бумажки через контрольный аппарат.

Ты думаешь, к счастлив на моей работе, Баумхольтцер? Я получаю приличное жалование, и ничто не заставляет меня потеть, чтобы его заработать. У меня не должно быть никаких тревог, — он вздохнул. — Но они есть, Баумхольтцер, есть. Пятнадцать лет я сижу в этом кабинете к жду того, кто изобретет дубликатер материи.

Я тоже думал об этом, но наш лаборант что-то говорил о законе сохранения материи и энергии. Но все-таки ему было тяжело примириться с этими четырнадцатью банкнотами, одинаковыми, вплоть до пятнышка виски в одном углу, мозолящими ему глаза.

Однако первое, что надо усвоить в таком деле, это не поступать необдуманно. Саксегаард тоже знал это, поэтому сказал:

— Ладно, Баумхольтцер, отправляйся на Денеб XI и найди, у кого там дубликатер материи, или, если не дубликатор, то что-то, из чего получают вот это. — Он посмотрел на часы и закурил новую сигарету.

Я закурил сигарету, но лучше бы я этого не делал. Жаркий туман Денеба XI промывал мои легкие, создавая ощущение дыма от хорошо прогнивших опавших листьев. Я медленно провел рукой по лицу, смахивая пот с бровей, и стряхнул его вместе с потом на руках.

Денеб XI — это мир джунглей, с соответствующим климатом и насекомыми. Утомившись, я прислонился к стене и вяло хлопнул по насекомому, которое могло бы дать фору москитам Бразилии. Я с чувством выругался и с удовольствием стал обозревать столицу Денеба XI.

Эта жемчужина в короне Объединенной Галактики казалась пестрой коллекцией строений, выглядевших так, как будто их застал высокий прилив. Эта столица — чье имя, если вам интересно знать, было Глаб — была также единственным городом на Денебе XI, что и делало ее для меня привлекательной.

Я подозревал, что денебианцы даже колеса еще не изобрели. Судя по всему, кругосветное путешествие здесь можно было совершить только пешком. Так что проверка всех банков и магазинов электроники была не воскресной прогулкой. Мои ноги могли это подтвердить.

Между моей спиной и стеной забралось насекомое и укусило меня. Я послал дубликаторы материи, безликих владельцев магазинов и управляющих банков в тот же липкий ад, размазал насекомое по стене и направился в бар.

Интересная подробность о Денебе — местные жители до того примитивны, что практически все люди, занимающиеся чем-либо важным в Глабе, являются террестриальцами, или, по крайней мере, членами Террестриальной Федерации, в которую входит Денеб XI. Я не только нашел бармена, говорящего на объединенном галактическом, но и того, который знал, что такое «Том Коллинз». Это был просвет в тяжелом дне.

Я поставил свой стакан на стол и повалился на стоящий рядом стул. Я мог бы быть относительно довольным человеком, если бы не осознание того, что через пару минут мне придется встать и вернуться к бесплодному труду. Мне нужно было отыскать того, кто покупал больше, чем обычно, электронных схем или завез их в недавнем прошлом.

Банки тоже не лучше. В последнее время никто не пропускал больших сумм денег через их устройства, никто не приносил идентичные банкноты на исследование, никто не вкладывал денег с одинаковыми серийными номерами. Если же я спрашивал клерка, как прошли четырнадцать идентичных банкнот, мне отвечали, что, наверное, это случилось в смену Гарри, или Мо, или Макси. Любого, но не его. Я обнаружил семь неисправных контрольных сигнализаторов в пяти банках. Но, хотя я всю душу их них вытряс, банковские управляющие не помогли мне найти нужного человека.

Я последний раз потянул «Тома Коллинза» и был готов идти, но когда я поднял взгляд, то увидел интересного типа, стоящего над столом.

Это был террестриалец, но уже долго пробывший на Денебе, поскольку носил мешок из-под пшеницы, вроде одежды местных жителей. Его волосы цвета картофельного поля были разделены на пробор, завивались у висков и уходили за уши. В ушах торчали маленькие кусочки кости. Над глазами навис карниз из самых густых бровей, которые я когда-либо видел, а нос, похожий на шарик в пинг-понге, торчал из зарослей усов. Он стоял, около шести футов восьми дюймов роста, весом где-то около ста фунтов, весь промокший. Я откинулся назад и немного полюбовался зрелищем. Он уставился на меня, но, полагаю, ему надоело играть в гляделки, поскольку усы зашевелились, и привидение заговорило.

— Господин Баумхольтцер? — голос звучал разочаровывающе нормально.

— Правильно, — признался я.

— Тот самый господин Баумхольтцер, который повсюду расспрашивает о копиях банкнот Объединенной Галактики?

— Возможно. Что у вас за проблема, господин… э?.. — Я позволил беседе идти по освященной веками традиции.

— Мангер, — произнес он. — Дуодецимус Мангер.

— Это становится интересным, — сказал я, гадая, кого надо ругать за разглашение моего имени и утечку информации, Мо или Макси. — Почему бы вам не присесть, господин Мангер?

— Боюсь, у меня нет времени, — ответил он взволнованным голосом. — Вы действительно господин Баумхольтцер, который занимается этим делом от департамента финансов?

— Да, конечно, — ответил я. — Но в чем дело? Не вы же делаете эти копии, а?

Это был основной вопрос, так как Мангер порылся в складках своего одеяния и подошел с коагулятором Мистраля, который нацелил мне в голову.

— Я!

Бармен с грохотом упал на пол, а я положил руки на край стола.

— Давайте не будем принимать поспешных решений, — произнес я, прикидывая, смогу ли выхватить свой пистолет до того, как он расплавит мне мозги.

Мангер покачал головой.

— Просто не могу представить, как можно оставить вам жизнь.

— Ну, давай попробуй, — сказал я, швырнул стол ему в живот и в тот же миг бросился на пол.

Коагулятор изверг пламя и замумифицировал саженец в горшке позади меня. Стол разлетелся от удара об пол.

— А, черт! — выругался Мангер и грохнулся со звуком, похожим на удар бильярдного кия о линолеум. Я с трудом поднялся над столом, ухитрился поднять руку и врезать ему по челюсти. Я промахнулся, но нашел коагулятор, который перелетел через зал и раскрылся, принеся в жертву всех клопов поблизости, после чего сразу вышел из строя.

Мангер издал недовольное восклицание и стукнул меня по лицу. Я пошатнулся, и он ухватил меня руками за шею, но в этот миг бармен заорал, что, наверное, привлекло внимание, потому что с улицы в направлении бара затопали ноги.

Мангер повторил недовольное восклицание и ударил меня другой рукой. На этот раз я отключился.

Что-то мокрое коснулось моего лица. Я открыл глаза, рядом стоял бармен с мокрой тряпкой.

— Все в порядке. Где он? — поинтересовался я.

Бармен бросил на меня испуганный взгляд.

— Он ушел. Убежал, когда я закричал. Я сразу подошел и стал приводить вас в чувство. Вы больше минуты были без сознания. Поэтому я подошел и стал приводить вас в чувство. А он убежал, как только я закричал, видите ли…

— Куда он побежал, Галахад?

— Я… я не знаю. У меня не было времени посмотреть, когда я закричал и подошел…

— Хватит! — сказал я, оттолкнул его и выбежал в заднюю дверь. Вообще-то здесь не было и следа Мангера. Я проверил передний вход, но здесь собралась небольшая толпа и Мангер не проходил.

Я вернулся в бар.

— Ладно, — произнес я. — Еще «Коллинза». И не нужно мяты.

— Ну, вы уж не обижайтесь на это! — сказал он.

— Действительно, господин Баумхольтцер, не нужно волноваться из-за этого досадного происшествия, — сказал мне полицейский инспектор. Он откинулся на спинку своего кресла и посмотрел на кончик сигары. — Этот человек явно ненормальный. По вашей жалобе мы заберем его через день или два, и он наверняка попадет в психобольницу.

Я вздохнул. Мне было хуже, чем когда-либо. Я залез в карман и вытащил свой значок. Бросил его на стол.

— Этот значок указывает на то, что я агент департамента финансов, так что не дурите меня, как рядового налогоплательщика. Я расследую здесь дело о фальшивых деньгах, а этот парень влип в него прямо по свои приметные уши. Теперь давайте действовать.

Я не собирался подключать кого-либо к своей работе, но новости уже разошлись по городу, так что можно было уведомить и полицию.

Брови инспектора поползли вверх.

— Фальшивые деньги?

Я мог слышать, как у него в голове крутятся извилины.

— Аларик! — неожиданно закричал он. — Аларик! Принеси досье на Мангера!

И инспектор повернулся ко мне со сладкой улыбкой на лице.

— Мне очень жаль, господин Баумхольтцер. Боюсь, я невольно солгал вам. Понимаете, — говорил он, — мы получали много жалоб на Мангера, но он оказался очень богатым человеком. Он торговец или что-то в этом роде в туземной деревушке в глубинке, и раза два в Году он приходит сюда и устраивает бузу. Иногда он ранит людей, и я думал, это одно из таких дел. Но чтоб фальшивые деньги? Н-да-а!

— Вот именно, — сказал я.

Я подозревал, что инспектора беспокоило, как бы какая-то часть денег Мангера не навела на него. Тем не менее у меня не должно было быть никаких трудностей с инспектором. Он мог быть купленным, но не должен был оставаться таким. Во всяком случае, пока не начнутся проблемы.

— Вы говорите, он торговец? — спросил я, стараясь убить время, пока не появилось досье. — Как это связать с дубликатором материи?

— Дубликатор материи! — инспектор побледнел. — Вы хотите сказать, что эти фальшивые деньги идентичны настоящим?

— Примерно так.

— Не может быть!

Он усиленно старался не рыться в кошельке и спрятать нервный взгляд.

Наполните ванну грязью. Разведите под ней огонь, включите горячий душ и ныряйте. Барахтайтесь. Сделайте это, и вы получите точное представление о денебианских джунглях.

Не забудьте о деревьях. Инспектор и я полдня прокладывали среди них дорогу, а я так и не видел деревьев — дождь был слишком сильным. Я был среди деревьев, и все же не мог их разглядеть, может потому, что каждый раз, когда я поднимался, я был в грязи. Я спотыкался, пока дождь не отмывал меня, а потом я ударялся о новое дерево и шлепался!

Инспектор указывал дорогу и остановился только раз, чтобы свериться с картой и компасом. Он пылал рвением.

В конце концов он протянул руку и остановил меня. Я поднял глаза и обнаружил, что дождь больше не извергается на меня, и одновременно я увидел крытую листвой крышу.

— Убежище от дождя, — объяснил он. — Их строят туземцы. Это недалеко от деревни Мангера. Мы немного отдохнем и…

Рот инспектора остался открытым.

Я повернулся, и там, в глубине убежища, — стоял Мангер и пара туземцев, вооруженных копьями.

— Счастливая случайность, да? — спросил Мангер, отвратительно усмехаясь. Он повернулся к туземцам и сказал что-то, что, клянусь, звучало так: «Почешите собаку», но что, видимо, означало «Позаботьтесь о нем ради меня, ребята» или нечто похожее, так как они двинулись на нас.

Один из парней нацелил копье мне в живот, иначе я попытался бы сломать его, но инспектор был удачливее.

— Я приведу помощь! — крикнул он и нырнул в грязь, как большая черепаха.

Дикари, намереваясь задержать его, бросились следом, но инспектор обладал преимуществом в скорости, развившимся за долгие годы беготни. Туземец почти сразу понял, что перед ним превосходящий противник, вяло метнул копье и вернулся, шлепая по грязи.

— Так, господин Баумхольтцер, действия вашего партнера спасли на некоторое время вашу жизнь, — сказал Мангер. — Теперь нам придется удержать вас в качестве заложника, на случай, если придет помощь.

— Спасибо, — поблагодарил я.

Я посмотрел на набедренную повязку моего стража. Она состояла из хорошо подобранных тысячекредитных банкнот.

— Почешите собаку, быстро, — сказал Мангер, но на этот раз это явно означало: «Доставьте эту тушу в деревню, парни», поскольку именно это они и сделали.

Джунгли откликнулись грохотом огромного барабана. В мерцании огня нагие фигуры качались и прыгали, а голые ноги шлепали по бревенчатой платформе в центре деревни. Ритм заставлял вибрировать платформу, и стало казаться, что дрожит воздух, и дрожь начала сотрясать мое связанное тело.

— Брум! Бум!

Скрипучий вой поднялся из их диких глоток, а отдаленные хижины вернули эхо примитивных воплей. Свет огня отражался от глянцевой кожи Дуодецимуса Мангера, который скинул официальное одеяние и надел простую набедренную повязку. Безмятежно стоял он рядом со мной, руки сложены на груди, и с грустью наблюдал за людьми, которыми правил. В отблеске огня он был столь же дик, как и они, и его величественное терпение сильнее слов говорило, что он их вождь.

Мангер наклонил голову ко мне и заговорил:

— Это поразительно, нелепо, что вам приходится быть с этими людьми, — произнес он. — Этот пикник, например. Они просят прощения у духа дерева. Зачем? Не знаю. Чертово дерево еще никогда не подводило.

Он кивком указал на мощного великана джунглей.

— Так нет, им надо каждую ночь перед тем, как я делаю дело, устраивать этот марафон. Они будут на ногах до рассвета, и утром я помру стоя, но мы насладимся этим мерзким танцем.

Он с отвращением покачал головой.

— Господи, я слишком долго хлебал это туземное пойло.

Мангер потянулся к своей сигаре.

Он был прав. Мы бодрствовали до восхода солнца, и весь этот гам не умолкал ни на мгновение. Я сидел, стараясь выяснить, где Мангер делал деньги и что было важного в дереве. Думаю, не нужно объяснять, что я не пришел ни к какому выводу. Барабан гремел как ненормальный. Если бы я мог освободиться, я бы схватил свой пистолет, который Мангер привязал к поясу, и пристрелил бы неистового барабанщика даже раньше, чем подумал бы о бегстве.

В конце концов взошло солнце, и денебианцы прямо-таки взвыли. Ни Мангер, ни я не имели настроения вести светскую беседу. Он поднял меня и поставил на ноги.

— Идемте, Баумхольтцер, — сказал он. — Теперь я вам открою, как это делается.

— Благородно с вашей стороны показать мне это, — ответил я. — Полагаю, это означает, что меня уже не будет в живых, чтобы все рассказать.

— Очень разумно. Мне нравятся люди, которые смотрят в лицо фактам.

По бревенчатой платформе мы подошли к подножию дерева, в честь которого был устроен весь этот шум. Я еще не видел связи, но был готов ждать.

Не пришлось. Во всяком случае, долго не пришлось. Мангер залез в маленькую сумку у пояса и вытащил банкноту. Я посмотрел на нее. Это была либо другая копия, вроде тех, что я принес в кабинет Саксегаарда, либо ее прародитель.

— Я не использую тысячекредитные банкноты, за исключением случаев, когда туземцам нужны новые набедренные повязки, пояснил через плечо Мангер. — Пятидесятикредитки гораздо легче воспроизводить.

— К черту, — сказал я. — Как же я вышел на вас?

— Это была ошибка! — раздраженно ответил он. — За минуту я получал достаточно денег, я продавал их… хм… моим «контактам» за пятьдесят процентов стоимости. То, что вы нашли, было пробной партией для одного из моих бывших агентов, с излишней алчностью их потратившему.

— Меньше слов, больше дела, — сказал я. Мне не нужно было даже гадать, что случилось с его «контактом», я горел желанием увидеть, как он собирается заставить дерево печатать для него деньги.

— Ладно, — сказал он, вытащив из-за пояса мой пистолет. Обычно, я использую шум, производимый туземцами, но так будет гораздо эффективнее.

В то же время, пока мы говорили, он сложил пятидесятикредитную банкноту в бумажный самолетик. Теперь он держал его в правой руке, готовясь бросить в дерево, а левой рукой поднимал мой пистолет. Болтовня туземцев позади нас смолкла. Большие листья дерева шевелились в тишине.

Пах! Пистолет, выстрелил, и сложенная банкнота полетела к дереву. Ее несло в крону.

Началась пальба. Еще и еще. И еще. Громче. Еще громче. И еще громче, пока не слышалось только «пах! пах! пах!».

Банкнота летела обратно. За ней другая, потом целая группа, эскадрилья, армады бумажных самолетиков из пятидесятикредитных банкнот! Они раскидывались во все стороны от странно шевелящейся кроны дерева и разлетались по туземной деревушке.

— Ну, что вы об этом знаете? — тупо спросил я, мой рот был открыт. В него влетел самолетик. Я вытащил его и осторожно развернул, уставившись на банкноту округлившимися глазами. Она казалась неподдельной как день. Вокруг меня туземцы сходили с ума, бегали и прыгали, хватали самолетики из воздуха и поднимали с земли, засовывали в приготовленные сумки.

Мангер повернулся и посмотрел на меня.

— Поразительно, не так ли? — вежливо спросил он.

— Защитная мимикрия! — воскликнул я, неожиданно все осознав.

Он кивнул.

— Точно. Я нашел это дерево шесть лет назад. Я заблудился, пытаясь ускользнуть от тисков закона. Чтобы проложить себе путь, я замахнулся топором на это чертово дерево и чуть было не был оскальпирован. Ко мне отскочило пятьдесят топоров.

— Но как мимикрия могла развиться до такой степени? Я слышал о мимикрии животных и насекомых, которые принимают вид опасных для жизни форм, но никогда ни о чем подобном.

— Проверьте меня, — произнес Мангер. — С этим миром столетия назад контактировали эглинсы, пока террестриальцы не захватили эту федерацию. Они были великими маленькими экспериментаторами, эти эглинсы.

— Гмм. Интересно смотрится, одно лишь дерево. Может, это была экспериментальная посадка. Это единственное дерево, да? — быстро спросил я.

— Точно. Когда я подружился с туземцами и перенес сюда эту деревню, я заставил их прочесать джунгли в поисках другого, но его не было.

— Черт возьми, и одного хватит. Ну и ситуация! Вы пугаете дерево шумом, и оно отделывается тем, что дублирует вещи, которые считает опасными. Господи!

— Это я и сказал, когда ко мне отскочили топоры, — сказал Мангер. Осыпанный пятидесятикредитными банкнотами, он смотрел на меня и подымал мой пистолет.

— Ну, Баумхольтцер, похоже, твой приятель не приведет помощь. Мне будет тебя недоставать.

Он потянулся к спусковому крючку, а я стал покрываться испариной.

Неожиданно с другой стороны деревни раздался взрыв криков. Пистолет отклонился, и несколько копий взвились в воздух.

— Копы! — Мангер уставился на инспектора и его людей, выбиравшихся на открытое пространство из джунглей.

— Должно быть, они подкрались, застав врасплох моих часовых!

Мангер вновь поднял мое оружие.

— Но все же я достану тебя!

Я бросился на Мангера, надеясь, что он промахнется.

Он не выстрелил, пока я не налетел на него. Мы катались по земле, я ухватил его, но он увернулся. Я наткнулся спиной на дерево, и в этот момент он выстрелил и промахнулся.

Ну вот и все.

Теперь мы сидим здесь, в космопорту Денеба XI, ожидая правительственный корабль, который забрал бы нас.

Когда Мангер промахнулся, борьба закончилась по очевидной причине. У него не было шансов устоять против нас всех.

Да-да, нас. Мангер и все сто шестьдесят восемь Я.

Загрузка...