Путешествия на плоту по реке Дон

Алексей Попович

Путешествия на плоту по реке Дон

У каждого человека должна быть своя мечта. Эта мечта может сопровождать человека с детства или юности. Она может быть приземленной, как, например, мечта о дорогом автомобиле или о красивой одежде, или же, наоборот, -возвышенной, как мечта о полете на дельтаплане или о погружении на батискафе в морские глубины, но главное, чтобы эта мечта когда-нибудь сбылась.

К сожалению, у многих мечта так и остается мечтой, не воплощаясь в реальной жизни. Годы приходят и уходят, мы становимся старше и тяжелее на подъем, а наши детские или юношеские мечты тускнеют, так и не осуществившись... Нам не хватает решимости, чтобы сделать первый шаг из обыденной жизни и исполнить задуманное.

Наверное, многие из нас в детстве читали повесть Марка Твена "Приключения Гекльберри Финна". Помните ли Вы описание путешествия мальчика Гека и негра Джима на плоту по реке Миссисипи?

Там есть такие незабываемые строки: "Мы так и говорили, что нет лучше дома, чем плот. Везде кажется душно и тесно, а на плоту -- нет. На плоту чувствуешь себя свободно, и легко, и удобно... Прошло два или три дня и две или три ночи; можно, пожалуй, сказать, что они проплыли, -- так спокойно, гладко и приятно они шли. Мы плыли по ночам, а днем отдыхали и прятались. Бывало, как только ночь подходит к концу, мы останавливаемся и привязываем плот. После того, закинем удочки и лезем в реку, чтобы освежиться немножко, а потом сядем на песчаное дно, где вода по колено, и смотрим, как светает. Нигде ни звука, полная тишина, весь мир точно уснул, лишь редко-редко заквакает где-нибудь лягушка..."

Многодневное путешествие на плоту по величественной и медленной реке... Что может быть лучше и романтичнее этого? И разве такая мечта не достойна того, чтобы воплотить ее в жизнь?

Уже после окончания института я в письмах к своим друзьям-однокашникам в Воронеже предлагал построить плот и махнуть на нем вниз по Дону. Но все мои предложения наталкивались на инертность моих товарищей, на их вечное "потом" и "позже". Все эти "потом" могли бы продолжаться сколь угодно долго, а затем превратиться в "никогда", но это вступило в противоречие с одним из моих жизненных принципов, который гласит: "Действуй, а не только мечтай! Делай то, что задумал! Пусть жизнь будет наполненной!" Поэтому я не стал больше разглагольствовать и мечтать втуне, а решил выполнить задуманное.

Все это вылилось для меня и моих товарищей в три незабываемых путешествия на плоту по реке Дон -- в 1998, 1999 и 2001 годах...

Хочу сразу сказать, что я не новичок в путешествиях и походах. Я побывал во многих странах (в том числе, и в экзотических), ходил в пешие походы (в том числе, по Алтаю и Гималаям), участвовал в морских путешествиях и так далее... Но после всех этих путешествий, сравнивая их со сплавом на плоту, я могу ответственно заявить: путешествие на хорошо оборудованном плоту в течение нескольких недель по такой чудесной реке как Дон -- это один самых лучших видов отдыха, который только можно себе представить. Да, что говорить: это просто сказка!

Во-первых, это непрерывное, многодневное общение с природой, -природой средней полосы России, и это немалого стоит, поверьте мне! Путешествие на плоту -- это постоянные водные, воздушные и солнечные ванны (говоря простым языком, это купания и нахождение раздетым на воздухе и солнце). Такой отдых закаляет и оздоровляет тело, давая ему заряд бодрости не на один месяц.

Во-вторых, жизнь на реке и постоянная физическая активность дают отличный отдых психике, укрепляет нервы и хорошо прочищает мозг. Когда плывешь на плоту и слушаешь звуки природы, любуешься рассветами и закатами, облаками, цветами и птицами, чувствуешь ветер, свежие запахи реки, трав и цветов, то начинаешь осознавать себя частью природы, начинаешь обновляться не только физически, но и духовно...

Надо также сказать, что плавание на плоту -- это совсем не то же самое, что проживание на берегу реки в каком-нибудь одном месте. Путешествие на плоту подразумевает постоянную перемену мест и впечатлений, встречи с новыми людьми и обстоятельствами. Можно двигаться по реке и останавливаться в самых красивых местах -- на час, день, неделю -- на сколько хочешь...

Часто бывало, что мы останавливались где-нибудь рядом с камышами, в укромных заводях, и рыбачили. Но о рыбалке разговор особый. Также как и о моих заплывах по реке Дон... Могу без ложной скромности сказать, что плаваю и ныряю я неплохо. Бывший аквалангист-спасатель, как-никак! Могу плыть по три или четыре часа, не уставая. А если надоедает сам процесс плавания, то можно просто перевернуться на спину и лежать на поверхности воды...

Как это чудесно -- долго-долго плыть вниз по Дону, входя в разные повороты реки, рассматривая все новые и новые пейзажи, чувствуя обтекающую тело прохладную и ласковую воду, а иногда -- когда мелко -- идти по мягкому песчаному дну Дона... Как это чудесно -- долго-долго лежать на спине на поверхности воды и глядеть на синее-синее небо и белые облака. В такие минуты чувствуешь, как ты будто растворяешься в этой великой реке, как из тебя вымывает все нехорошее и наносное, и ты наполняешься первозданной, природной чистотой воды, ветра и солнца...

Во время путешествия не смотришь телевизор, не слушаешь радио, не читаешь газет, -- и поэтому начинаешь чувствовать себя просто великолепно. Сумасшедший современный мир со всеми его террористическими актами, войнами и кризисами остается где-то далеко позади, а здесь тебя окружает лишь неспешное течение реки, камыши у берегов, кваканье лягушек и полеты стрекоз. Здесь пение маленькой птички на рассвете становится неизмеримо более важным и значимым явлением, чем все проблемы мира, вместе взятые...

И в такие минуты тебя неожиданно посещает следующая мысль: "Надо ценить то, что сейчас -- в данный момент -- с тобой происходит. Надо исчерпывающе полно воспринимать каждый миг действительности... Именно в этом -- смысл жизни".

Первое путешествие.

Моя первая экспедиция на плоту была самой короткой -- всего около ста километров -- и самой суровой по условиям сплава.

Когда летом 1998 года я приехал на отдых в Воронеж, я не стал больше слушать отговорки моих приятелей. Всего за несколько дней мы с моим другом Владом Сатаровым в гараже сделали небольшой (четыре на два с половиной метра) плот из металлического уголка, пяти двухсотлитровых бочек и досок, с двумя рулями. Материалы -- уголок, бочки и доски -- приобрели недорого у строительных организаций. Мы не стали предусматривать установку на плоту палатки или тента, решив ограничиться полиэтиленовой накидкой на случай дождя. Потом, когда плот был уже готов, к нам присоединился мой второй друг Миша Гриценко. Никакого специального названия у нашего плота не было, -- мы называли его просто "плот".

1 июля 1998 года мы произвели спуск плота на донскую воду у понтонного моста городка Семилуки, что в восьми километрах от Воронежа. Так началась наша экспедиция вниз по Дону втроем. Плыли мы четверо суток, и эти четверо суток стали для нас незабываемыми. Конечно, вначале было немного страшно -плыть на таком маленьком плоту по такой большой реке, как Дон, ведь, река это серьезная, да и в пути возможны всякие неожиданности...

Продуктов у нас было достаточно, а спиртного я намеренно не взял ни капли, и ребята без спиртного пришли в нормальное состояние, став такими, какими я их знал давно в прошлом...

Ночами мы не останавливались; так и спали на плоту, лежа на душистом сене и укрывшись одеялами, а плот и ночью шел вниз по течению. Впечатления, конечно, были удивительные, особенно, от движения ночью.

Дон -- очень красивая река. В летнюю ночь, когда было тепло, ясно и безлунно, мы плыли в совершенной темноте и тишине, а яркие звезды отражались в черной воде, как в зеркале. Казалось, что мы плыли по волшебной звездной реке, и возникало непреодолимое желание читать негромко какие-нибудь хорошие стихи. Мы не противились этому желанию, читая друг другу стихи Фета, Тютчева и Блока...

Однажды, на третью ночь, когда мы плыли и крепко спали, наш плот попал в центр очень сильной грозы. Я проснулся первым и вскочил на ноги. Ливень еще только начинался. Ребята, одурманенные сном, продолжали спать, зарывшись в сено, и не реагировали на удары грома и резкие порывы ветра. Осмотревшись, я увидел, что наш плот находится на середине реки, бог весть в каком месте Воронежской губернии. Ни единого огонька не было вокруг. Только страшная черная вода, черные волны, дальние черные берега и небо, затянутое черными тучами, разрываемыми молниями надвигающейся грозы. Я начал расталкивать ребят, потому что понял, что нужно срочно причаливать к берегу, так как наш плот с его металлическим каркасом и вертикальными уключинами для рулей на водной глади реки представляет собой отличный молниеприемник, и существует явная опасность удара молнией.

Когда я разбудил ребят, Влад вскочил на ноги с безумным выражением лица и начал беспорядочно бегать по плоту на своих, как мне тогда показалось, тонких и кривоватых ножках. Он выглядел довольно смешно с всклокоченными волосами, в трусах и рваном пальтишке, накинутом на голое тело.

Сквозь порывы усиливающегося ветра и почти непрекращающиеся удары молний я закричал ему: "Влад, бери весло, -- нам нужно быстрее грести вон к тому берегу!"

"Я не понимаю, к какому берегу грести!", -- крикнул в ответ Влад плачущим голосом.

"Вон к тому!" -- гаркнул я, указывая рукой на более близкий левый берег, видневшейся метрах в ста от плота.

"Я не понимаю, к какому берегу грести", -- опять, как попугай, отвечал Влад испуганным, дрожащим голосом, -- "И, вообще, я боюсь -- я еще маленький!.."

После таких слов (учитывая, что Владу в тот год исполнилось тридцать три) я понял, что он полностью деморализован. Тогда мы с Мишей схватили весла и, навалившись на них, путем неимоверных усилий приблизились к берегу. Выйти на берег нам не удалось из-за густого кустарника, нависающего над кромкой воды, но мы привязались веревкой к каким-то веткам и, укрывшись от дождя полиэтиленовой пленкой, стали пережидать одну из самых сильных гроз, которые нам довелось испытать в своей жизни...

А молнии падали прямо в реку, и я видел, как навстречу молниям от реки поднимаются дрожащие, сияющие столбы ионизированного влажного воздуха... Ближайшие молнии падали на расстоянии не более трехсот метров от нас -- как физик, я легко мог рассчитать это расстояние по величине запаздывания ударов грома от вспышек света. Было не менее тридцати-сорока близких молний. Это было нечто пострашнее орудийного обстрела...

Мы лежали под клеенкой в молитвенных позах, поджав под себя колени и пригнув головы. В моем мозгу тогда рисовалась следующая веселая картинка: три обугленных тела лежат на обгоревшем каркасе плота, как цыплята на решетке гриль... Мы думали тогда, что нам пришел конец. Но все обошлось...

...Там же на плоту во время движения мы готовили на очаге пищу. Когда было жарко, мы купались, ныряя в воду прямо с края плота. Во время путешествия я многое снял на видеокамеру.

А потом, в последующие дни, начался дождь и сильный ветер, который двое суток сбивал наш плот со стрежня реки к берегам и противодействовал нормальному ходу. Из-за непогоды мы прекратили плавание на утро пятого дня...

Второе путешествие.

Второе путешествие по Дону летом 1999 года прошло уже с другим экипажем и было значительно более длительным, основательным и комфортабельным. Оно продлилось уже не четверо, а семнадцать суток, и за это время мы проплыли от Воронежа до Павловска, что составило около двухсот восьмидесяти километров. Второй наш плот был раза в три больше первого, а на его мачте гордо развевался белый стяг с красными буквами названия -- "Титаник-2"!

Главная заслуга в проектировании и строительстве "Титаника-2" принадлежала удивительному человеку -- Виктору Ткаченко. Бывший военный летчик, мастер на все руки, надежный товарищ -- с таким, как он, можно было смело пускаться в самые рискованные авантюры... Третьим членом экипажа был Евгений Копаев -- директор воронежского отделения швейцарского инвестиционного фонда.

Три палатки, тент от дождя и солнца, кухня с печкой и стол с самоваром -- все это было стационарно установлено на "Титанике-2", поэтому не было нужды всякий раз причаливать к берегу, чтобы устроить свой ночлег.

Шесть понтонных мостов через Дон в разных местах нашего маршрута не стали для нас сколько-нибудь серьезной преградой. Использование "специального пропуска" в виде стеклянных бутылок с прозрачной жидкостью крепостью в сорок градусов превращало даже самых суровых смотрителей понтонных мостов в добродушных и милых людей, что открывало перед нами любые мосты...

Я точно знаю, что, путешествуя в том приснопамятном 1999 году по Дону, мы произвели большой фурор и пересуды среди заезжих туристов и местных жителей. Даже спустя два года о нашем "Титанике-2" продолжали помнить и слагать легенды...

А какая радость и восхищение читались в глазах зрителей, когда они видели плывущее мимо них, диковинное сооружение с гордым названием "Титаник-2"! Их вопросы: "Когда потонете?" или "А где Леонардо ди Каприо?" свидетельствовали о достаточно высоком уровне их остроумия... Мы же в ответ спрашивали их: "Айсберга не видели?", чем вызывали новые взрывы радости у детей и взрослых...

Вообще, восхищение и даже некоторая зависть со стороны сухопутных зрителей лишь повышали нашу самооценку и усиливали удовольствие от путешествия на плоту...

Как сейчас помню начало экспедиции, когда из-за прорыва автомобильных камер и течи в одной из бочек "Титаник-2" начал терять плавучесть, и нам приходилось бороться за выживание нашего судна. Волны иногда захлестывали палубу, а вода затекала в палатки, что придавало дополнительную остроту нашим впечатлениям...

Тогда же ночью я впервые наблюдал очень красивое и необычное природное явление. Летела метлица -- клубами и завихрениями, как настоящая метель. Миллиарды нежных летучих созданий -- эфемерид -- по неизвестной команде вылезли из глубинной подводной грязи и одновременно взлетели в свою однодневную жизнь. Вернее, не однодневную, а одноночную. Взлететь, спариться и умереть... Неумолимые природные законы, запрограммированные летучие аппаратики, темные волны и клубы белой метели, где вместо снежинок -мириады безмозглых живых существ. Такова жизнь, неотъемлемой частью которой являюсь и я сам...

Последние ночи нашего путешествия были просто незабываемыми. Мрак преображает Дон, делает его неузнаваемым и непознаваемым. Я стою, совсем как Билли Бадд, на румпеле и гляжу в темную воду. Вода подо мной и вокруг меня. В ярком темном небе -- белые тучи, звезды и полная луна. А деревья по берегам стоят темные, тихие и недвижные. Вода под крутыми обрывами Дона черна и глубока. Такая вода навевает страх. Не знаешь, какие коряги и каких подводных чудовищ эта вода скрывает.

...В конечном пункте нашего путешествия -- городе Павловске -- нам устроили очень теплую встречу. Мэр города, другие чиновники и предприниматели подплыли к месту нашей последней стоянки на дизельном водном "трамвайчике". Они привезли с собой несколько корзин с различной снедью, арбузами и бутылками... Пир продолжался до поздней ночи и закончился церемонией торжественной передачи штандарта с названием "Титаник-2" от нашего капитана капитану их судна...

В результате этой незабываемой церемонии наш "Титаник-2" продолжил свою жизнь уже в новом обличии -- самоходный речной трамвайчик с этим названием еще два года плавал по Дону в окрестностях гостеприимного города Павловска...

Третье путешествие.

Третья наша экспедиция в июле 2001 года была верхом совершенства. Третий плот был просто песней и назывался гордо -- "Дракон"! Плот в виде дракона, с гордыми изгибами шеи, хвоста и крыльев, казалось, парил над рекой. Под его крыльями скрывались четыре палатки для четырех членов экипажа. Длина плота от пасти дракона до кончика его хвоста занимала около одиннадцати метров. Это был настоящий лайнер!

С помощью специального устройства во время движения наш "Дракон" мог кивать головой, а также изрыгать пламя. Для этого был предусмотрен насос с форсункой и емкостью для керосина. Это было что-то невообразимое! Стремительно несущийся -- как бы летящий -- дракон, изрыгающий пламя. Ребятишки в детских лагерях по берегам Дона были просто в восторге!

Все в конструкции "Дракона" было продумано до мелочей и основывалось на опыте предыдущих экспедиций. Палатки и тент в случае встречного или бокового ветра могли быть с легкостью опущены для уменьшения парусности судна. Два мощных весла позволяли оперативно маневрировать плотом во время его движения. Шесть бочек и восемь автомобильных камер уверенно держали судно со всем его такелажем и экипажем на воде. Имелся даже специальный трап для удобства выхода на берег в заболоченных местах. Особую гордость вызывала "кухня", представляющая собой конструкцию в виде этажерки с отделениями для хранения посуды и дров. Кухня была устроена таким образом, что позволяла готовить на огне пищу даже во время дождя, а также коптить пойманную рыбу. Под настилом плота имелся "холодильник" -- специальный ящик для хранения продуктов во время дневной жары. Имелась у нас и надувная лодка, с помощью которой было удобно расставлять рыболовные снасти.

Наше плавание было посвящено памяти летчиков России, погибших во время военных операций и конфликтов в Афганистане и Чечне. Поэтому над "Драконом" развевался флаг военно-воздушных сил, да и весь экипаж плота -- все четверо -- в прошлом были каким-либо образом связаны с авиацией. Кроме уже небезызвестного конструктора и капитана "Дракона" Виктора Ткаченко, в экипаже были: Максимыч (бывший летный техник), Федорыч (бывший командир ТУ-154, за свою летную карьеру налетал около двадцати тысяч часов) и я (бывший парашютист).

Наше путешествие заняло целых двадцать шесть дней. Погода была просто великолепная -- большей частью, безветренная и солнечная. В Воронеже в июле температура доходила до 45 градусов, и плавился асфальт. Но мы не чувствовали этой ужасающей жары на нашем плоту, под тентом, посреди реки. Как и планировалось, к концу экспедиции мы достигли Верхнего Мамона, покрыв, тем самым, расстояние в четыреста километров. Впрочем, мы никуда не спешили и останавливались в понравившихся местах для рыбалки, отдыха и экскурсий на сутки, двое или трое.

Мы не пропустили ничего интересного. Нас приветствовали гудками все встречные суда и баржи, и в ответ мы звонили в нашу дореволюционную медную рынду, подвешенную под пастью "Дракона"...

Во время плавания мы посетили и исследовали подземные меловые монастыри и древние монашеские пещеры в Дивногорье, Костомарово, Белогорье и Дерезовке. То, что мы увидели, было для нас незабываемым -- запутанные лабиринты подземных переходов и туннелей, соединяющих пещеры, кельи и гробы, высеченные монахами в глубинах гор, где даже летом так холодно, что изо рта идет пар, и охватывает желание поскорее увидеть дневной свет...

Мы восхищались природой тех мест -- бескрайние просторы степей, густые леса, живописные меловые горы, и сам батюшка-Дон -- великий, мощный, вечный...

В окрестностях Старой Калитвы десятки самых красивых и любопытных девушек атаковали наш плот, стараясь залезть на него и поближе познакомиться с нами...

Мы обросли бородами и немного одичали. Но наши тела налились силой, стали бронзовыми и худощавым. Наши мозги начали светиться от фосфора, -- так много рыбы мы съели во время нашего похода... Когда на рыбу уже невозможно стало смотреть, в одно прекрасное утро мы приготовили себе на обед речные мидии и лапки лягушек в чесночном соусе... Лично мне это не понравилось, -хотя бы потому, что было жалко убивать лягушек...

Но не думайте, что мы питались скудно и однообразно. Виктор был не только талантливым строителем плота и нашим капитаном, но и великолепным коком. Периодически он готовил нам разные вкусные вещи: блинчики, омлеты, харчо и прочее...

Во время экспедиции я выполнял обязанности кинооператора, а также вел дневник, где записывал все самое интересное и примечательное, что произошло с нами. И теперь, завершая свой очерк, хочу привести читателям выдержку из этого дневника -- описание одного из дней нашей экспедиции.

"Девятнадцатый день путешествия. Сегодня у меня был чудесный день. Отчалили мы от места стоянки в девять утра. Без двадцати десять, еще до завтрака, я решил поплавать, благо погода с утра была просто превосходная. Проплавал минут сорок. Во время заплыва вышел на небольшой пляж на левом берегу, где-то между Николаевкой и Нижним Карабутом. Выйдя на берег, я обнаружил идеальное место для длительного отдыха: людей нет, отличный песочек, тропинка от пляжа ведет на поляну на пригорке, где было бы неплохо установить палатку. Напротив, на соседнем берегу, виднеются камыши и затоны, где, наверное, хорошо ловится рыба. Немного ниже по течению я увидел еще один пляж -- такой же безлюдный, как первый, но более обширный. Дальше пошли очень живописные места: высокий, желтый песчаный склон метров пятидесяти высотой был покрыт сверху густым, темным ельником, как шапкой. Противоположный берег имел совсем другой вид -- равнинный, заросший кустарником и лиственными деревьями, а из-за поворота показались далекие, ослепительно-белые меловые горы...

После завтрака я, как обычно, занялся английским, а в половине третьего опять пустился в заплыв. Плавал долго, и сначала было не совсем комфортно из-за ветра, но потом ветер утих. Я поплыл вперед по течению на опережение "Дракона". Увидев за поворотом приближающийся пляж с большим количеством отдыхающих, я решил немного их попугать, притворившись утопленником, который лежит на спине, а его несет вниз течением реки. Изображал утопленника минут пятнадцать, пока меня несло мимо пляжа, а потом перевернулся на живот и посмотрел на реакцию людей на берегу. Многие стояли и настороженно смотрели из-под козырьков ладоней, видимо, поверили, что я -- настоящий утопленник. Было смешно.

Чувствовал себя, как рыба в воде. Никакой усталости и огромное удовольствие от длительного плавания по донским просторам. Выплыл к меловым горам, высоким и красивым. Вылез на маленький меловой пляж, расположенный между двумя группами деревьев на берегу. Подняв голову, увидел гору прямо перед собой и решил подняться на ее вершину. Без страха, с чувством какого-то восторга, полез вверх по крутому склону, цепляясь за небольшие меловые выступы и редкую траву. Когда стометровый подъем закончился, передо мной открылось живописное плоскогорье, изрезанное балками и расщелинами. Обернувшись, я увидел огромную панораму нижней равнины, раскинувшейся в жарком мареве на десятки километров вдаль, а прямо под собой -- блестящую, словно стальную, ленту Дона с крошечным "Драконом", медленно выплывающим из-за поворота реки.

А здесь, наверху, было очень хорошо: ровное, не заросшее густыми травами место, меловые разломы, легкий ветер и полное безлюдье. Я пошел босиком вдоль обрывистого края горы в полном одиночестве, срывая различные травы и растения, растирая их пальцами и нюхая ароматы. Особенно интересные запахи были у чабреца, различных видов полыней и каких-то фиолетовых соцветий. Но и все остальные травы имели чудесные ароматы -- у каждого свой, фирменный... Так я и шел по макушкам гор -- в солнце, в ветре и в ароматах трав.

И если бы не забота -- не пропустить плот -- я был бы полностью отключен от мыслей. Я почувствовал, что состояние слияния с окружающим миром уже совсем близко от меня. Нужно просто стать бездумным и беззаботным, и бродить по этим горам, не замечая ни времени, ни себя и не думая ни о чем... Вот оно -- состояние счастья!

Я миновал три или четыре небольших оврага, прорезающих горный склон. Ослепительно-белый мел, живописные мощные разломы, бордово-красная глина, редкие деревца вдали... Множество цветов и насекомых. Какая-то аура величия и блаженства окружает эти горы. Здесь нужно жить. Нужно приехать сюда, поставить палатку и бродить каждый день по этим горам, забывая о времени и постигая мир...

С такими вот мыслями, сосредоточенный и расслабленный одновременно, я спустился вниз, к Дону. Войдя в воду и осмотревшись, я нашел глазами видневшийся вдали "Дракон" и поплыл к нему...".

Заключение.

Будем ли мы и дальше счастливы в нашей жизни? Уверен, что будем. Но как бы не были мы счастливы в будущем, какие бы удивительные переживания нам не довелось испытать в разных странствиях, мы никогда не забудем эти путешествия на плоту по Дону -- путешествия, предпринятые лишь для того, чтобы осуществить детскую мечту...

И еще: хочу сказать, что когда-нибудь я обязательно вернусь к тебе, Дон! Быть может, не скоро, спустя годы или десятки лет, после посещения пирамид майя, льдов Антарктиды и тропических островов, -- но я вернусь к тебе, Дон! Подойду, коснусь твоего вечного течения рукой и скажу: "Здравствуй!"