Путь дракона

Гедер

Казнь Фелдина Мааса затмила церемонию погребения его жены. Гедер, оказавшись перед выбором, решил в пользу казни, так же поступили большинство придворных. Трон короля Симеона стоял на возвышении, рядом в похожем кресле сидел принц Астер в черном горностае — как и отец. В середине пустого зала преклонил колени Фелдин Маас. Его запястья и щиколотки были перетянуты веревкой, и даже с галереи, отгороженной витым шнуром, Гедер разглядел синяки на его ногах и длинные, в струпьях, черные полосы на спине. Вокруг приговоренного стояли десять палачей в стальных масках, напоминающих оскаленные морды, затупленные мечи сплошь покрывала ржавчина.

Где-то стукнули в барабан — глухой удар разнесся в тишине зала, нарушаемой лишь шепотом какого-то придурка в дальних рядах толпы. Гедер попытался не обращать внимания на людей, сосредоточившись на действе. Хотя он приехал довольно поздно, вельможи отвели ему лучшее место в ближней части галереи, так что зал открывался перед ним как на ладони. Рядом стоял Доусон Каллиам с двумя сыновьями. Все взгляды, не устремленные на Мааса, были прикованы к Гедеру, и юноша в очередной раз пожалел, что не догадался отдать в переделку черный плащ, привезенный некогда из Ванайев: за лето Гедер похудел, и плащ теперь свисал с плеч неловкими складками.

Король Симеон — суровый, с посеревшим лицом — поднял руку, барабан смолк. Толпа на всех трех ярусах галереи затаила дыхание, и даже придурок в дальних рядах наконец умолк.

— Тебе позволено последнее слово, предатель, — разнесся по залу голос короля Симеона.

Фелдин Маас медленно покачал головой.

Нет.

Король махнул рукой, и палачи, шагнув вперед, вонзили каждый свой клинок в тело преступника. Гедеру кто-то говорил, что мечи специально оставляют тупыми, чтобы убивать не столько железом, сколько усилием палачей — для пущей наглядности. Раздался крик Мааса — только один, — палачи отступили, оставив в растекающейся луже тело с торчащими из него десятью клинками. По толпе прошел вздох, как ветер по верхушкам деревьев.

Король Симеон встал, позади него принц Астер казался статуей самого себя, вырезанной из бледного камня. Гедер задумался, каково девятилетнему мальчику узнать, что взрослый человек задумывал его убийство, и потом собственными глазами видеть жестокую расправу.

— Такова судьба тех, кто нарушает клятву верности Рассеченному Престолу, — объявил король. — Правосудие свершилось, и пусть видевшие разнесут весть о том, что все предатели Антеи будут найдены и казнены.

Отовсюду послышались рукоплескания и одобрительные крики.

Доусон Каллиам склонился к Гедеру.

— Это и в твою честь, Паллиако! — крикнул он ему в ухо, перекрывая рев толпы.

Примерно то же Доусон сказал ему еще до церемонии, только тогда слова прозвучали жестче: «Ты дал Симеону решимость, которой ему недоставало».

Вновь ударил барабан, и король с принцем торжественно удалились. Слуги в красных одеждах вынесли Мааса — тело вместе с мечами выставят напоказ на семнадцать дней, а потом сбросят в Разлом к кухонным объедкам и нечистотам: всякий, кто покусится достать его и похоронить, будет повешен. Где-то за спиной Гедера, отгороженные от него рядами антейских вельмож, открылись двери. Без короля шум стал оглушительным, все галдели так, что Гедер не мог различить ни слова, и он, подчиняясь общему потоку, двинулся к выходу.

В просторных залах и переходах Кингшпиля аристократы разбились на сотню мелких групп, гомон сделался тише, хотя расслышать слова Гедеру по-прежнему не удавалось. Все усиленно не смотрели в его сторону, но по их лицам он примерно представлял, что они говорят. «Паллиако рассказывает, будто ездил в Кешет, а на самом деле вернулся с доказательствами заговора против принца Астера», «Пожар Ванайев был только часть его плана», «Я же говорил, что привести к столице верные войска перед самым мятежом наемников — не совпадение». Гедер неторопливо шел через толпу, упиваясь вниманием.

— Лорд Паллиако, можно вас на два слова?

Куртин Иссандриан и Алан Клинн с печатью вселенской обреченности на лицах.

Гедер улыбнулся.

— Я пришел поблагодарить вас, милорд, — сказал Куртин Иссандриан, протягивая ему руку. — Я вам неизмеримо обязан.

— В самом деле? — спросил Гедер, давая руке Иссандриана повисеть в воздухе подольше.

— Если бы не вы, я до сих пор состоял бы в союзе с тайным предателем державы. Фелдин Маас был моим другом, и дружеские чувства меня ослепляли, не давая видеть его истинную природу. Сегодняшний день для меня чудовищен, однако он был необходим, чтобы я прозрел. Примите мою благодарность.

Гедер пожалел, что здесь нет Басрахипа и теперь не узнать, правду ли говорит Иссандриан. Ну что ж, в следующий раз. Впереди месяцы и годы — Гедер со своим Праведным Слугой еще выяснит все дворцовые тайны. А пока толика великодушия не повредит.

И он пожал руку Иссандриану.

— Вы достойный человек, Гедер Паллиако. — Иссандриан повысил голос, чтобы его слышали вокруг. — Антее очень повезло, что у нее есть такой сын.

— Благодарю вас, лорд Иссандриан, — в тон ему ответил Гедер. — Признание собственной слабости требует немалого мужества. Я уважаю ваше решение.

Рукопожатие распалось, вперед выступил Алан Клинн с выставленной наготове рукой. Гедер с улыбкой принял его ладонь и притянул Клинна поближе.

— Лорд Клинн! — улыбаясь еще шире, воскликнул он. — Давно не виделись!

— Да. Давно.

— Помнишь ту ночь перед Ванайями, когда я спьяну сжег книгу, которую тебе показывал?

— Конечно! — рассмеялся Клинн, словно они с Гедером устроили вечер забавных воспоминаний. — Еще бы!

Гедер тоже рассмеялся и затем в мгновение ока стер улыбку с холодного лица.

— Я тоже.

Бросив руку Клинна, он резко повернулся и зашагал из дворца прочь, чувствуя, как сама земля вздымается под ногами, принимая каждый его шаг.

Над городом простиралось синее небо, веял холодный зимний ветер. Отец Гедера стоял у лестницы, ведущей к столпотворению лошадей и карет. В руке он держал погасшую трубку.

— Значит, политический процесс наконец дошел до логического финала? — спросил Лерер.

— А ты не смотрел?

— Я слишком стар смотреть на кровавые пятна. Нужно казнить — казни, незачем устраивать спектакль.

— Король должен был показать всем, как он обходится с врагами! — воскликнул Гедер, раздосадованный, что отец не видел смерти Мааса. — Чтобы Астерилхолд прекратил вмешиваться в наши дела! Они ведь хотели убить принца Астера!

— Видимо, так. И все же я мечтаю лишь вернуться домой и стряхнуть с себя вонь Кемниполя. Слишком давно мы здесь торчим, пора в Ривенхальм.

Гедер пролистал книгу назад, перечитывая ранее переведенные страницы. Коричневые, хрупкие от времени листы чуть не крошились в руках — при каждом прикосновении Гедер боялся, что лист расползется под пальцами, однако сейчас ему нужно было вчитаться в оригинал. Должно быть нечто — слово или фраза с неоднозначным смыслом, который мог потеряться при переводе, — что указывало бы на существование богини.

Дверь кабинета распахнулась, вошел Басрахип в прежней хламиде, которую носил еще в горном храме, и в кожаных башмаках с толстой подошвой — для хождения по кемнипольской брусчатке. Среди богатых гобеленов и мягких кресел он смотрелся инородно, как пустынная колючка на клумбе из роз. Жрец с улыбкой поклонился Гедеру.

— Опять гулял? — спросил Гедер.

— Я слыхал о великих городах мира, но не представлял, насколько они величественны и порочны. Мне солгал ребенок не старше семи зим от роду. Без всякой причины.

— И что он сказал?

Жрец-великан опустился в кресло напротив Гедера, деревянный каркас скрипнул под его весом.

— Что поведает мне будущее за три медных монеты. Он знал, что лжет. Совсем ребенок!

— Попрошайка, — кивнул Гедер. — Они только и делают, что обманывают — добывают деньги на еду. Будь осторожнее, на некоторых улицах может быть опасно. Особенно после наступления тьмы.

— Ты живешь в эпоху тьмы, друг мой. Однако после очищения твой город станет небывало прекрасен.

— Ты был в храме?

— Да, — кивнул Басрахип. — Красивое здание. Жду не дождусь, когда оно перейдет в мои руки.

— Бумажная волокита долго не продлится, к закрытию придворного сезона должны успеть. А это меньше недели. Правда, в Кемниполе зимой делать почти нечего.

— У меня забот хватит.

— Я тут читал… — сменил тему Гедер. — И мне кое-что непонятно.

— Да?

— Богиня вечна. Она существовала до рождения драконов и во время их царствования. Однако я видел упоминания Праведного Слуги — Синир Кушку — только применительно к самым поздним периодам и к временам последней войны. Причем пишут, будто его создал Морад, как Астерил создал тимзинов, а Ваилот — утопленцев. Не понимаю, как это может быть правдой.

— Значит, это может быть неправдой, — ответил жрец. — Меньше доверяй написанным словам, друг мой. В них гнездится ложь. Сейчас покажу. Прочти мне что-нибудь из книги.

Гедер перелистнул страницы, пробежал пальцами по тексту и наконец нашел легкий для перевода фрагмент.

— «В четвертый век правления дракона Ваилота эта политика изменилась».

— Правда ли это? Ложь ли? Веришь ли ты в то, что читаешь? Нет, друг мой. В твоем голосе ничего нет, ты лишь повторяешь пустые слова. Записать мысль — значит ее убить. Правда живет только в звучащем голосе. Я и мои братья слышали друг друга, передавая голос богини от поколения к поколению, и с каждым новым словом мы понимали, что из слышимого правда. А твои книги — просто бумага и чернила. Мертвые. Бездушные. Не верь им, будь мудрее.

— А… — выдохнул Гедер. — Вот как… Никогда не задумывался. Значит…

— Гедер!

В дверях стоял Лерер в придворной одежде серо-синих цветов рода Паллиако. Он не отнимал руку от двери, будто нуждался в опоре.

— Что случилось, отец?

— К нам пришли. Пойдем со мной.

Гедер встал, от тревоги свело скулы. Басрахип перевел взгляд с двери на Гедера и обратно.

— Жди здесь, — велел Гедер. — Постараюсь вернуться скорее.

Лерер молча шагал по коридорам. Слуги, обычно снующие по дому, как пчелы по лугу, куда-то пропали. У двери в малую гостиную отец остановился и хотел было заговорить, но лишь покачал головой, открыл дверь и вошел.

В малой гостиной, самой уютной в доме, полированные серебряные канделябры удваивали блеск свечей и наполняли комнату жарким запахом меда. Камин в углу стоял незажженным, из западного окна солнечные лучи падали на бледные шелковые стулья, почти сияющие от света. Мальчик в серых одеждах устремил взгляд на Гедера, лицо показалось знакомым. На дальней стене картина в человеческий рост изображала зелено-чешуйчатого дракона, вознесенного над тринадцатью фигурами — символами человеческих рас. У стены, подняв голову к картине, стоял король Симеон.

При появлении Гедера и Лерера он обернулся.

— Ваше величество, — с поклоном приветствовал его Лерер. Гедер, боясь отстать, тоже торопливо склонился. Стало быть, мальчик — принц. Принц Астер и король Симеон.

— Рад наконец познакомиться с вами, Гедер Паллиако, — сказал король, обращаясь к нему личным именем, и Гедер счел это за позволение встать.

— Я… э-э… Благодарю вас. Мне тоже приятно с вами познакомиться, ваше величество.

— Вам, должно быть, известна традиция нашего королевства отдавать принца на воспитание в высокородную семью с хорошей репутацией. В семью, которая поклянется защищать его в случае необходимости.

— А, — выдохнул Гедер. — И что же?

— Я пришел просить вас об этой чести.

— То есть моего отца? Наш род?

— Не меня, — поправил его Лерер. — Тебя.

— Я… я не умею воспитывать детей. При всем уважении, ваше величество… Я даже не буду знать, с чего начать.

— Защитите его. — В тоне короля — ни повелительном, ни даже просто официальном — звучала почти просьба, а то и мольба. — Просто защитите.

— Сейчас при дворе тебя и боготворят, и страшатся, мой мальчик, — заметил Лерер. — Половина считает тебя героем, каких Антея не видела многие годы, остальные молчат, опасаясь привлечь твое внимание. Не самое лучшее положение для того, чтобы становиться воспитателем принца.

— Я и не становлюсь, — пробормотал Гедер. — И ничей я не воспитатель. Если уж кому и принимать должность — то тебе, отец. Ты виконт Ривенхальм.

— А вы — барон Эббинбау, — объявил король.

— Эббинбау? — переспросил Гедер.

— Кто-то же должен принять владения Мааса, — пояснил Лерер. — Тебе их и отдают.

— Вот как, — протянул Гедер, чувствуя, как по лицу расползается улыбка. — Вот как!

Принц Астер, встав, подошел к Гедеру — невысокий для своего возраста. Серыми глазами и серьезным лицом он походил на умершую королеву, подбородком — на отца.

— Я обязан вам жизнью, лорд Паллиако, — заученно сказал он. — Буду счастлив жить под вашей опекой и, клянусь, не посрамлю вас как воспитателя.

— Ты этого хочешь? — спросил Гедер.

Формально-придворное лицо принца дрогнуло, в глазах заблестели слезы.

— Все говорят, что мне нельзя больше оставаться с папой.

Гедер сам чуть не расплакался.

— Я тоже потерял мать совсем ребенком, — произнес он. — Может, я буду чем-то вроде дяди? Или старшего брата?

— У меня нет братьев, — сказал Астер.

— Вот видишь? У меня тоже, — сообщил Гедер, и Астер попытался улыбнуться. — Мы, конечно, будем ходить в гости к твоему отцу. И к моему. Подумать только, у меня ведь теперь свое поместье! Отец, у меня теперь свое поместье!

— Конечно, — кивнул Лерер. — Видимо, его величество не хотел быть здесь единственным отцом, который теряет сына.

Гедер его почти не слушал. Нынче в Кингшпиле он был героем дня, а теперь у него есть собственный баронский титул и место при дворе — из тех, за какие сражаются и даже гибнут многие подданные короля. Сэр Алан Клинн вырвет на себе все волосы, когда узнает, что его враг — опекун принца Астера.

— Благодарю, ваше величество. Я принимаю эту обязанность и честь и приложу все усилия, чтобы защитить принца Астера. Клянусь.

Король не скрывал слез, однако голос его остался тверд.

— Я вам доверяю, лорд Паллиако. Я… я объявлю о своем решении при закрытии придворного сезона. И позабочусь, чтобы вам обеспечили место в соответствии с новым статусом. Сегодня счастливый день для королевства. Примите мою благодарность.

Гедер поклонился. Хотелось бегать по улицам, скакать и петь, хвастаться всем друзьям, начиная с Джорея Каллиама и…

— Можно мне увести принца? — спросил он. — На минуту-другую? Я хочу его кое с кем познакомить.

В кабинете Басрахип успел перебраться в кресло Гедера и теперь огромными ручищами перелистывал страницы книги — медленно, с гримасой презрения на широком лице. Гедер кашлянул. Жрец поднял голову, его взгляд тут же скользнул от Гедера к стоящему рядом принцу.

— Басрахип, верховный жрец богини, познакомься с моим новым воспитанником, принцем Астером. Принц Астер, это Басрахип.

— Очень рад с вами познакомиться, — произнес принц.

Басрахип улыбнулся.

— Нет, — мягко сказал он. — Пока нет. Но тому придет время, юный принц. Придет время.