Путь дракона

Гедер

Густой туман, белый в лучах утреннего солнца, покрывал всю равнину. Знамена знатных родов Антеи беспомощно свисали с шестов, темные и тусклые от пропитавшей их влаги. Пахло истоптанной землей, все пронизывал холод. Конь Гедера потряс головой и всхрапнул; юноша потрепал его по холке рукой в латной перчатке.

Блестящие стальные латы когда-то принадлежали отцу; слегка потускнел лишь наспинник, который кузнец подгонял под осанку Гедера. Ремни жгли кожу даже сквозь бригандину. Спешный марш, изнурительный и бесконечный, казался теперь чуть ли не начальным кругом ада; изматывала не столько быстрота — шли довольно неторопливо, — сколько беспрерывность. Четыре дня с того похмельного утра Гедер то торчал в седле, то шел пешком, отдохнуть удавалось не больше двух часов кряду. По ночам он трясся от холода под наброшенным на плечи одеялом, днем изнывал от жары. Армия маршировала по широкому, мощенному зеленым камнем драконьему пути; стук подошв по нефриту сперва раздражал, после отзывался музыкой, потом казался извращенной формой тишины, затем опять раздражал… Изрядную часть пути Гедер проделывал пешком — запасного коня у него не было, хотя мало-мальски состоятельный рыцарь имел бы с собой двух-трех, а то и четырех. И латы поновее тех, что пролежали без дела чуть не полвека. И палатку, получше защищающую от холода. И может быть, даже толику достоинства и самоуважения.

Прочие латники ехали группками, кое-кто с собственной свитой, и хотя Гедер, как и они, принадлежал к авангарду, место ему — что неудивительно — отвели позади колонны: за ним шли повозки с провиантом, дальше пехота и солдатские девки. Девок, правда, оставалось всего ничего: в таком походе много не заработаешь.

Приказ остановиться отдали вчера вечером, за час до заката. Оруженосец Гедера разбил хлипкую палатку, принес жестяную тарелку с чечевицей и сыром и по-дартински свернулся калачиком у входа. Гедер добрался до тюфяка, зажмурил глаза и взмолился о сне. Всю ночь ему снился поход, с первыми рассветными лучами прозвучал новый приказ — строиться.

В детстве Гедер часто пытался вообразить себе этот день — день первой битвы. Вихрь атаки, стремительный жар скачки, яростный боевой клич на устах… Вместо этого — час за часом торчать в седле, одуревая от холода, передающегося телу от стылых лат, и ждать, пока выведут, выстроят и переформируют пехоту. Благородные ряды рыцарей с мечами и копьями оказались на деле беспорядочной кучкой всадников, которые то хохотали над непристойными шутками, то бранили походный рацион. Ничего похожего на возвышенную готовность к самоотверженной битве, скорее тупая тоска затянувшегося ожидания, как будто недельную охоту продлили на лишний день. Спину ломило от затылка до копчика, бедра стерлись о седло, челюсть хрустела при каждом зевке, во рту отдавало кислым сыром. Рядом с Гедером стоял оруженосец: щит на спине, боевое копье в руке, на безволосом лице выражение крайней изможденности.

— Паллиако!

Гедер вздрогнул. Сэр Алан Клинн скакал к нему на рослом вороном жеребце, стальной доспех которого сверкал красной эмалью. На латах самого всадника поблескивала роса, изображение драконьего крыла переливалось серебром — ни дать ни взять воин из старинных сказаний о древних битвах.

— Милорд? — отозвался Гедер.

— Идешь на запад, в наступление с отрядом. Разведчики донесли, что там купленные Ванайями наемники, самый легкий участок.

Гедер нахмурился — что-то здесь не стыковалось, но голова от усталости работала плохо. Наемники ведь профессиональные воины, закаленные в боях, все как один. И там будет легче всего?.. Его недоумение не укрылось от Клинна, тот перегнулся в седле и сплюнул.

— Они тут не за себя стараются, не за дом и семью, — бросил он. — Не отставай от Каллиама и старайся не въехать в кого-нибудь конем, колени рассадишь.

— Я знаю.

Белесые брови Клинна поползли вверх.

— То есть… Приложу все усилия, милорд.

Клинн тронул поводья, и великолепный жеребец, встряхнув головой, повернул прочь. Оруженосец взглянул на Гедера, в горящих дартинских глазах мелькнула скрытая радость.

— Вперед, — велел Гедер. — В строй.

Как знать — может, Клинн говорит правду. Тогда Гедер с младшим Каллиамом окажутся на самом простом участке битвы: атака, два-три взмаха мечом — и продажное войско, пока ему не попортили шкуру, сдастся на милость врага. Рыцари Клинна останутся живы, что, безусловно, пойдет в заслугу их командиру, а сам Клинн для пущей славы ринется в средоточие схватки, лишь бы впечатлить лорда Тернигана и показать себя достойнее других. А может, Клинн отправляет его на верную гибель. Гедер не возражал — мертвым по крайней мере позволено не трястись в ненавистном седле.

Джорей Каллиам, закованный в благородный стальной доспех без украшений, что-то говорил знаменщику, не сходя с коня; шестеро верховых рыцарей стояли неподалеку вместе с оруженосцами. Каллиам официально кивнул Гедеру, тот ответил таким же кивком.

— Все сюда, — скомандовал Каллиам. — Ко мне.

Латники подъехали ближе. Сэр Макийос Айнсбау. Зоцлу Верен и его брат-близнец Сезиль. Дариус Сокак, граф Хирен. Фаллон Броот, барон Зюдерлингских Взгорий, и его сын Давед. Жалкая горстка неумех. Появление Гедера, судя по лицам, их тоже не очень-то ободрило.

— Через пол-лиги отсюда долина сужается, — объявил Каллиам. — Там-то и укрепились ванайцы. На нашей стороне, с запада, разведчики видели знамена наемного отряда, которым командует некий капитан Кароль Данниан.

— Сколько у него воинов?

— Двести, в основном простые мечники и лучники.

— Отлично, — проронил Фаллон Броот, погладив усы, свисающие ниже безвольного подбородка. — На всех нас хватит.

Гедер не понял, в шутку тот говорил или всерьез.

— Наша задача, — продолжал Каллиам, — удержать край долины. Главный удар придется на восточный рубеж, где ванайское войско самое многочисленное, там будет лорд Терниган со своими латниками и половина наших рыцарей. Мы должны прикрыть их с фланга. Сэр Алан Клинн дает нам тридцать лучников и шестьдесят мечников. Лучников я выслал вперед. По моему сигналу они начнут атаку и попытаются выманить вражескую конницу. Тогда мы выступаем, мечники за нами.

— А почему ванайцы здесь? — спросил Гедер. — Ну, то есть… Я бы на их месте отсиживался за стенами. И пусть враг осаждает сколько хочет.

— В осаде отсиживаться — для такого наемников не набирают, — процедил один из Веренов, не потрудившись скрыть презрения к такой нелепости. — Их берут на одну кампанию, а продлевать плату не хватит денег.

— До Ванайев меньше часа верхом, — добавил Каллиам. — Город надежно защищен, но все укрепления — внешние. Первый рубеж обороны будет и последним.

Где-то вдали пропел рог — два восходящих тона и один нисходящий. Сердце Гедера забилось сильнее.

Каллиам улыбнулся.

— Милорды! — Глаза его, несмотря на улыбку, остались холодны. — Первый сигнал. Если у вас остались незавершенные дела — теперь для них не время.

Туман успел слегка поредеть, вид прояснился. Долина, на неопытный глаз Гедера, ничем не отличалась от других лощин и долов, встреченных по пути между нескончаемыми пологими холмами к северу от Вольноградья. Где-то вдалеке виднелась темная полоска копошащихся муравьев — вражеское войско.

Оруженосцы уже надевали на рыцарей щиты и поудобнее прилаживали копья; Гедеру пришлось вынести то же. Его дартин, закончив с хозяином, удовлетворенно кивнул и принялся за собственное снаряжение — легкий кожаный панцирь и длинный, устрашающего вида кинжал. А в полулиге от них чей-то оруженосец чистил другой кинжал, может быть, и на Гедера… Вновь протрубил рог — очередное предупреждение перед сигналом к атаке.

— Удача да пребудет с вами, господин, — произнес дартин.

Гедер неловко качнул головой внутри шлема, повернул заржавшего мерина и вслед за остальными начал спускаться к месту битвы. Муравьи росли на глазах, вражеские знамена виделись все яснее. Вскоре Гедер заметил и расставленных Каллиамом лучников, скрытых за деревянными, обтянутыми кожей заслонами. Каллиам поднял щит, и рыцари остановились. Гедер хотел было оглянуться и посмотреть, идут ли за ними мечники, но в негнущихся латах не очень-то повертишь головой. Он зажмурил глаза и представил себе турнир. Все будет как на турнире. Сначала конная сшибка, потом фехтование. Даже в дорогостоящем наемном войске вряд ли держат так уж много тяжелых конников. Все обойдется. Помочиться бы только.

Рога пропели двойной сигнал к атаке, Каллиам и остальные с боевым кличем погнали коней вперед. Гедер, глядя на них, пришпорил своего мерина — и старое усталое животное, тащившее на себе седока дни и ночи напролет, вдруг обратилось в стремительный вихрь. Гедер неожиданно понял, что тоже кричит вместе со всеми, весь мир слился в один сплошной рев. Заслоны лучников мелькнули рядом и пропали из виду, теперь впереди ждал враг — не рыцари и не тяжелая конница, а копейщики с массивными пиками наперевес. Сэр Макийос с ходу влетел в строй, сминая ряды, и Гедер, пустив коня наискось, вклинился в сбившуюся толпу.

Где-то заржал конь, копье Гедера угодило в плечо вражескому воину — и юноша прорвался сквозь строй, к рядам пехоты. Отбросив копье, он вытащил меч и принялся сыпать ударами направо и налево. Неподалеку полдесятка вражеских мечников стаскивали с коня кого-то из близнецов Веренов — Гедер повернул было коня к падающему рыцарю, но тут через сломленный строй хлынули свои же мечники. Оруженосец Гедера с кинжалом в руке несся вместе с ними, готовый добивать тех, кого ранит хозяин. Толпа сражающихся сдвигалась к югу; Гедер обернулся, готовый встретить ударом любого, но наемники не спешили налетать.

Он не видел, откуда пустили стрелу. Только что он высматривал на поле подходящего соперника — и вот уже тонкое черное деревце, пронзив броню, вросло корнями в его бедро. Выронив меч, он завопил и вцепился в стрелу, как вдруг что-то ударило по щиту, отбросив Гедера назад. С юга донесся низкий барабанный гул, похожий на дальний гром. Мерин вдруг заплясал на месте, и Гедер неминуемо свалился бы с седла, если бы его не подхватила чья-то рука. Джорей Каллиам, несмотря на окровавленное лицо и забрызганный алыми каплями щит, был жив и даже не ранен.

— Откуда ты здесь? — спросил Гедер.

Каллиам не ответил: его взгляд был прикован то ли к сражающимся, то ли к чему-то позади них. Гедер, пересилив боль, посмотрел туда же. Вдали, за кипящим морем битвы, реяли на ветру новые знамена. Пять синих колец. Маччия.

— Ты-то ладно, — прохрипел Гедер. — А они здесь откуда?

— Верхом держаться можешь?

Гедер глянул вниз: кровь из бедра лилась рекой, светлую шкуру мерина заливало алым. Голова пошла кругом, Гедер вцепился в луку седла. Раны в бедро бывают смертельны. Ему ведь рассказывали. Неужто он умрет?..

— Паллиако!

Он поднял голову, перед глазами слегка плыло. Джорей Каллиам, оторвавшись от зрелища свежего войска, накатывающего на них волной, смотрел в глаза Гедеру.

— Я ранен, — пробормотал тот.

— Ты — рыцарь империи, — властно сказал Каллиам; зазвеневшая в голосе сталь не имела ничего общего с гневом. — Способны вы держаться в седле, сэр?

В Гедера словно перелилась часть силы Джорея. Мир перестал кружиться, в голове успокоилось.

— Да… Да, способен.

— Тогда вперед. Найти лорда Тернигана. Передать, что на западном фланге подняты знамена Маччии. Сказать, что нам нужно подкрепление.

— Слушаюсь, — ответил Гедер, подбирая поводья.

Конь Каллиама дернулся было в сторону битвы, однако рыцарь его придержал.

— Паллиако! Передать лорду Тернигану. Лично.

— Сэр?

— Не Клинну.

Их глаза на миг встретились, и Гедер все понял: Каллиам не больше его доверяет командиру. Он вздохнул с облегчением и благодарностью, удивившими его самого.

— Ясно. Я добуду подкрепление.

Каллиам кивнул, повернул коня и устремился в гущу битвы. Гедер, пришпорив мерина, пустился через поле к востоку, на ходу пытаясь негнущимися пальцами в латной перчатке отстегнуть пряжки щита. Наконец ему удалось освободить руку, и он склонился вперед, погоняя коня. Долина, час назад благоухавшая свежей травой и осенними цветами, теперь превратилась в истоптанное копытами месиво, над которым неслись крики бойцов.

Гедер сощурил глаза. Туман уже развеялся, однако по-прежнему липли к шестам темные от сырости знамена; среди них ему нужно найти багряно-золотое знамя рода Терниганов. И найти как можно скорее. Землю усеивали тела раненых и убитых, отовсюду неслись боевые кличи и ржание коней. Знамени маршала нигде не было.

Юноша, рыча проклятия, шарил глазами по полю, чувствуя подступающий озноб. Раненое бедро отяжелело, бригандина пропиталась кровью. Силы таяли ежеминутно, перед глазами плыли темные круги — и каждый потерянный миг грозил гибелью Каллиаму и его товарищам. Не получилось даже привстать на стременах — раненая нога отказывалась держать. Он послал коня вперед, перед глазами замелькали знамена: Флор, Риверкурт, Масонхальм, Клинн…

Клинн. Всего в полусотне шагов свисало с древка мокрое знамя сэра Алана Клинна, вокруг клубилась битва, и в центре ее мелькал рослый вороной жеребец в красном доспехе. У Гедера сжалось сердце. Если все ошибка, если Клинн не подозревал, что посылает их на верную смерть, то спасение здесь. Но если Клинн все знал, а Гедер попросит у него помощи, то у Каллиама и других рыцарей не останется шансов.

Он тронул коня. Нога немела, во рту пересохло. Знамена, знамена… Эстинфорд, Коренхолл, Даникк…

Терниган.

Гедер пришпорил коня, и тот устремился вперед, в гущу схватки, кипевшей вокруг нужного знамени. Юноша проклинал и Тернигана, которого понесло в атаку вместо того, чтобы командовать битвой с тыла, и сэра Алана Клинна, который без зазрения совести отправил их с Каллиамом в ловушку, и себя — за то, что бросил щит, за рану, за медлительность… Вражеский мечник приподнялся с земли, Гедер сбил его конем. Тянуло смолистым сосновым дымом — что-то горело. Мерин, совершенно обессиленный, вздрагивал от натуги, Гедер мысленно попросил у него прощения и вновь вонзил шпоры в бока.

Юноша влетел в гущу битвы, как брошенный в окно камень, не разбирая ванайцев и антейцев. В десятке шагов от знаменщика, приподнявшись на стременах и воздев сияющий меч, стоял лорд Терниган, отгороженный от врага пятью рядами солдат.

— Лорд Терниган! — крикнул Гедер. — Терниган!

Его крик потонул в шуме битвы. Маршал двинулся вперед, где ожесточеннее всего кипела битва, и у Гедера от ярости побагровело в глазах: Каллиам и остальные сражаются и гибнут за него, Тернигана! Мог бы и прислушаться!.. Юноша пришпорил дрожащего от усилий мерина и отчаянно рванул вперед, расталкивая по пути маршальскую стражу. Все поле битвы сжалось до единственного лорда верхом на коне; край зрения померк, словно Гедер ехал по туннелю. За три шага до командующего он вновь крикнул:

— Маччия, милорд Терниган! Маччия с запада, нас бьют!

На сей раз маршал услышал. Повернувшись к Гедеру, он нахмурил брови. Гедер замахал руками в сторону запада: не на меня смотреть, не на меня, на Маччию…

— Кто вы, сэр? — спросил лорд Терниган низким, как рокот барабанов, голосом, от которого разносилось эхо. Остальные звуки словно притихли.

— Сэр Гедер Паллиако. Меня прислал Джорей Каллиам. На западном фланге не наемники, милорд. Там Маччия. Нам их не удержать. Каллиам велел идти к вам за помощью.

Терниган что-то крикнул через плечо, сигнальный рог взревел совсем близко и так мощно, что Гедеру показалось, будто его ударили в лицо. Он даже не заметил, как зажмурился, а когда разлепил веки — вокруг уже все пришло в движение: бежали бойцы, скакали на запад рыцари. Кажется, на запад… Лорд Терниган, стоя вплотную к Гедеру, крепко держал его за локоть.

— Вы можете сражаться, сэр? — откуда-то издалека спросил маршал королевства Антея.

— Могу, — ответил Гедер, поворачиваясь в седле. Скользкий от крови сапог вырвался из стремени, истоптанная земля вдруг поднялась — и не успела его ударить: мир померк еще раньше.