Путь Крови

Глава 7

Утро началось вроде как обычно: народ стал стягиваться вниз, к бочке с водой, неторопливо продирать глаза, гадая, что будет сегодня первым — пробежка или жратва? В этот момент они ничуть не были похожи на тех, кем являлись. Какие идары? Обычные, голодные солдаты, которых подняли спозаранку. Даже отвар должны были принести не раньше, чем через полчаса, но тут дверь грохнула, раскрытая едва ли не пинком.

И снова мне пришлось изображать удивление вместе со всеми. Уже не первый раз задумываюсь, может, не стоит так делать? Ну подумаешь, напоследок получу у парней ещё и славу невозмутимого и хладнокровного, плохо, что ли?

— Уч-читель?

Да, дверь открыл Закий. Лично. Один. Спозаранку. Если все остальные в башне напряглись, подозревая очередную гадость, то я готов был биться об заклад, что им всем можно расслабиться — гадость будет лично для меня.

Так и вышло. Закий буркнул:

— Всё по плану. Отвар, завтрак и к воротам. Ты, — Закий ткнул в меня пальцем. — За мной.

Я ухмыльнулся и шагнул вперёд, ощущая на себе внимательные взгляды остальных.

Ушли мы недалеко, как это ни смешно, но ровно в тот самый длинный коридор в стене замка, соединявший две башни, в котором я много раз тренировал техники.

Ровно посередине этого прохода учитель остановился, развернулся, смерил меня внимательным взглядом и задал странный вопрос:

— Готов?

Я не стал умничать или врать, спросил прямо:

— К чему?

— К учёбе. Ты же вчера ярился, что теряешь время? Докажи, что для тебя можно сократить срок обучения. Сейчас я дам тебе техники, которые вы должны выучить к концу трёхмесячного срока. И я спрашиваю тебя, ты готов их запоминать? Потому как разжёвывать их для того, кто должен быть лучшим, я не буду.

Если он думал, что смутит меня этим, что поймал в ловушку, и я начну что-то там мямлить и ставить ещё какие-то условия вроде советов в будущем, то ошибался.

Я не самый умный, не самый сообразительный, не самый усердный ученик. Но у меня есть то, чего нет ни у кого больше в этом мире. Куча советчиков, которые сейчас замерли вокруг меня. Они всё слышали, они всё поняли, они все готовы запоминать и помогать своему господину. Все они, даже безымянные тени, в прошлом были великими идарами, которые шли по единому пути, не различая пути меча и пути внешних техник.

Каждый из них знает печати, умел их применять и ничуть не хуже, а на самом деле, лучше меня запомнит их.

А тот же Ирал так и вовсе тоже учитель, которого за его талант обрекли на вечное существование тенью и вечное служение роду Оскуридо. Или наградили. Его одного достаточно, чтобы запомнить всё, что собирается дать мне Закий.

Поэтому я просто кивнул:

— Готов.

Закий всё же ухмыльнулся:

— Ты сказал, я услышал, — вскинул левую ладонь. — Техника огня, раздел «агдже» как его ещё именуют. Изменённый шар огня, всё предназначение которого ослепить противника. Разумеется, применяется чаще всего против обычных воинов, потому что даже против слабых идаров эффект уже не тот. Аур.

Полыхнуло знатно, но и впрямь, мне понадобилось лишь мгновение, чтобы проморгаться. Проморгаться и тут же сложить пальцы в печать:

— Аур.

Не сказать, что это было легко, похоже, я недотянул мизинец, поэтому огонь души тёк от сердца с трудом, но я удержал его жар, дотолкал до конца и в локте от моей ладони полыхнула почти такая же яркая вспышка, как и у Закия.

Он хмыкнул:

— Начало обнадёживающее. Продолжаем. То, без чего ты рискуешь сдохнуть от сырости и холода, невзирая на то, что идар. Камин, как я его называю. Агдже орте изир аут.

С каждым звуковым активатором учитель менял печати, всего их выполнив восемь с двух рук.

Эту технику я уже видел в исполнении Илиота, правда тогда он выполнял её без активатора, а печати я и не помнил, но вот финальный эффект точно был тот же — от учителя во все стороны метнулись крошечные алые искорки, осели на стенах и полу коридора, дохнули теплом.

— Ну, — голос Закия сочился издёвкой. — Повторяй.

Я невольно облизал губы. Четырёхсоставная техника. Восемь печатей с двух рук. Это, вообще, честно, сразу давать такое после простейшей вспышки на одной печати?

Вперёд метнулся Ирал:

— Господин.

Я зыркнул на него. Проблема не в том, что я не запомнил половину печатей, а в том, что эта техника слишком сложная для меня. Если у меня не выходит десять из десяти трёхсоставных техник, то сумею ли я, дважды посвящённый, вообще, создать хоть раз четырёхсоставную?

Не попробую, не узнаю. Это первая четырёхсоставная техника, которая мне известна, на ней и проверять все свои предположения о своей силе и своих пределах.

Я сжал кулаки, вскинул их перед собой, разжал, складывая первые две печати:

— Агдже.

Смена печатей. Левую я помнил, правую повторил за Иралом.

— Орте.

Жар души, который я одновременно толкал от сердца к ладоням, шёл туго, медленно и словно отдавал часть своего жара телу, заставляя гореть огнём жилы рук.

— Изир.

Сложены криво, нечётко, это сразу стало ясно по судороге, которая свела пальцы.

Я выдохнул сквозь зубы, преодолевая боль, сменил печати. Так чётко, как только сумел.

— Аут. Ар-гх!

Вот это было по-настоящему больно. Я развернул к себе трясущиеся пальцы, ожидая увидеть на них волдыри, как у Мозара. Но нет. Ладони даже не покраснели, хотя казалось, что я только что засунул их в костёр, а затем для полного счастья сунул под молот кузнеца — пальцы ломило и скрючило, свело в уродском подобии печатей.

Закий недовольно протянул:

— М-да. Ну, я был готов к тому, что ты не гений. Нужно, пожалуй, мне прижать свои хотелки и удовлетвориться тем, что ты хотя бы слёту запомнил все печати. Хитришь, придумал какую-то номерную систему для быстрого запоминания?

— Нет, — я скривил губы. — У меня просто память хорошая.

— Ну-ну, — не поверил Закий, мотнул подбородком, словно указывая мне путь за моей спиной. — На сегодня довольно.

Иными словами, меня только что послали вон. Я недовольно поджал губы и потребовал:

— Ещё есть время до пробежки, учитель. Продолжайте.

— А ты хотя бы можешь сложить печать? У тебя же пальцы свело судорогой.

Я стиснул зубы, заставляя себя сначала собрать непослушные пальцы в кулаки, а затем сложить их в печать.

— Херистра сортам.

Закий вскинул брови, увидев, как вспухло вокруг меня голубоватое облако защиты тела. Хмыкнул:

— Ну ладно. Техника раздела «оррут». Я даю её, чтобы вы могли просушить одежду, хотя, скорее, здесь будет верным определением — изгнать воду, — Закий поднял бровь. — Что? Недоволен тем, что я даю вещи не для сражения?

— Нет, учитель, я успел оценить удобство от наличия таких умений.

— Не узнаю тебя с утра, Наглый.

Я не отказал себе в удовольствие:

— Вы забыли показать печать и активатор, учитель.

Закий ухмыльнулся и поднял руки.

— Оррут сир.

Я отметил про себя, что вторая часть активатора мне известна и с её помощью можно окутать ладони пламенем. В бою впечатать такую ладонь в рожу врага, в быту просушить одежду. По сути то, что учитель и показывает сейчас, только другим, более сложным способом. Но тот же Илиот не знал этой техники или не считал нужным пользоваться и сушил мои вещи по-другому.

Моя очередь. Не подсматривая на Ирала, я сложил печати и выдохнул активатор.

Честно сказать, Закий повторял такие ранние уроки несколько раз и как мне кажется, давно превзошёл предел того, что он мог бы дать другим ученикам нашего отряда девятнадцатой башни. Хотя бы потому что за четыре десятицы, оставшиеся от срока обучения, парни вряд ли смогут запомнить и научиться применять столько техник. Ну, разве что Орт сумел бы справиться.

Но мне ли жаловаться? Сейчас мои знания стремительно росли. Когда-то давно, кажется, едва ли не в другой жизни, матушка, провожая меня в Кузню, где я мог столкнуться в драке с теми парнями, кто действительно готовился стать адептом внешних техник, заставила меня вызубрить десятки активаторов простейших техник. Просто для того, чтобы я знал в схватке, что сейчас в меня прилетит.

Тогда я их выучил. Но выучил только их, без печатей. Сейчас многие мои знания стали цельными — к известным мне активаторам я добавил печати. Всё же учитель Закий тоже, по большей части, давал именно простые, лёгкие техники. То самое четырёхсоставное, которое он словно в насмешку называл просто камином, было среди них самым сложным.

И оно мне так и не давалось. Конечно же.

Можно было бы грешить на то, что я очень мало тренировался с ним. Сначала у нас пробежки, схватки, издевательства Закия, когда никто не поймёт, если я буду тренировать какие-то левые вещи. Затем молитва у алтаря, где мы сливаем в него весь жар души. Восстанавливался он ближе к полуночи, когда просто сил заниматься уже не оставалось, а больше всего хотелось спать.

Да и как восстанавливался? Начинал едва тлеть. Нужен полноценный отдых, чтобы жар души разгорелся с прежней силой. Тот самый сон.

Всё, что мне оставалось, это ложиться, едва мы добирались до башни, да вставать раньше всех. На два часа. И уходить прочь из башни, чтобы потратить эти два часа на тренировки. Так что на пробежку я выходил уже изрядно опустошённый и уставший.

Вроде и никуда не бежишь, стоишь себе посреди коридора, да раз за разом повторяешь техники, а нет, всё равно выматывает. Особенно неудачи, которые я списывал на свои отличия от других. И с каждым днём всё больше мрачнел, пытаясь понять, как же с этим справиться. Причём справиться раз и навсегда.

В идеале, конечно, нужно было бы разузнать всё об этой системе создания печатей и активаторов, с помощью которой путь адептов и возродили.

Но я ясно осознавал свои силы и возможности. Не моё. Сабио Атриос немало намучился со мной, растолковывая тонкости учёта денег и сбора налогов. Ясно, что, даже если система расчёта печатей по ихору не сложней, то у меня нет года на то, чтобы разобраться в ней.

С этим есть выход. Илиот. Я спас ему жизнь. Он поклялся мне в верности на алтаре, ради службы мне простым слугой оставив свой Великий дом и принеся в жертву своё в нём положение.

Уверен, он, не раздумывая, отдаст жизнь за меня. За меня, Лиала из Малого дома Денудо.

Но, чтобы рассчитать новые печати для меня, мне придётся рассказать ему, для какой пропорции ихора ему делать расчёт. Отдаст ли он жизнь за одного из проклятого рода Оскуридо или, как Флайм, дистро отца, предпочтёт вцепиться мне в горло?

Креод… Я доверяю ему больше. Вроде я лишь тоже спас ему жизнь, точно так же, как и Илиоту, но почему-то доверяю ему больше. Знаю его дольше, быть может, поэтому? Но мы раньше не очень-то и ладили. Его даже наказывали из-за меня.

Да и что с того, что я доверяю ему больше? Он всего лишь простолюдин без особого образования, в составлении печатей тем более не разберётся, даже если поручить. И как поручить? Его даже нет сейчас рядом. Как рванул куда-то, так и пропал, уехав за предел, на который тени могут от меня отдаляться.

— Внимание.

Мы резко сбавили ход, принялись озираться. Я тоже скользнул взглядом вправо, влево, но не выискивая среди кустов неведомую опасность, а ища тени. Ни одной. Значит, с этой стороны засады нет.

Ариос уже был рядом, уже объяснял:

— Учитель Закий стоит впереди.

Мы и вовсе остановились, повинуясь приказу Иртака.

Тут же раздался довольный голос учителя:

— А ты хорош, Иртак. Даже не ожидал. Как меня заметил?

— Птицы, учитель, два дня назад Лиал рассказал нам, как по птицам подмечать засаду.

Я сдержал смешок. Ну да, было дело. Только для меня это уже давно не нужно, у меня есть тени. Которые, кстати, не решились вывести господина из его раздумий, хотели, наверное, чтобы огонь от учителя рухнул мне на голову неожиданно. Заботятся, чтобы я больше тренировался. Или хотят, чтобы я снова начал птиц высматривать и не ленился?

Я ожёг Ариоса взглядом, от которого тот попятился. Спросил его — кто рядом?

Тот тут же мотнул головой в ответ на мой жест:

— Никого, господин, Закий один.

Необычно. И что он придумал на этот раз? Иногда мне казалось, что и без помощи Глебола фантазия Закия неисчерпаема.

Он уже был рядом, неспешно прошёлся вдоль нашего строя, привычного кольца адептов, которые берегли простых воинов. Остановился недалеко, буквально в десяти шагах от меня и вдруг задал неожиданный вопрос:

— Всё же уже поняли, что один из вас очень выделяется? Буквально во всём не такой, как вы? Да, не нужно коситься, я говорю о нашем наглом Лиале, можете глядеть на него прямо, — кое-кто так и поступил, когда Закий резанул. — Не слышу ответа!

— Да, учитель, — Иртак, как сегодняшний командир, взял на себя ответ. — Трудно было не заметить. Да он и сам рассказывал.

— Ах, рассказывал? Удивительно, — расплылся в неприятной ухмылке Закий. — Ну что же, тем проще будет, — учитель вдруг рявкнул. — Он предатель, взять его! Взять! Убить!

— Э-э-э?!

Воин, которого я до этого прикрывал телом и щитом-тумом, пришёл в себя быстрей всех. Ему-то что? Дело привычное. Получил приказ, выполняй.

Вот он и дёрнул с пояса меч, да ткнул им меня в бок.

Ну, попытался. В каком бы изумлении я не находился, но на то, чтобы развернуться, принять меч на «тум», и пнуть воина в живот, мне голова не понадобилась, хватило лишь навыков тела.

Спустя удар сердца на меня рванули сразу двое воинов, а слева кто-то рявкнул:

— Агдже!

— Бейте его! Бейте!

Под сгусток пламени я толкнул левого воина, прикрываясь его телом и бронёй, правому просто и без затей засветил в рожу овалом защитной техники. Ирал уже был рядом, уже вбил себе в грудь руку, заставляя меня в изумлении распахнуть глаза — что он творит, Ребел его побери? — когда меня едва не оглушил вопль, который слышал только я:

— Не смей! Не смей, Ирал!

Я и сам сообразил, прянул в сторону от него, подальше от его медвежьей услуги, но неудачно, попал сразу под два удара, «агдже» и огненной плетью.

Ответил воздушной плетью с левой руки, и тут все пришли в себя, навалились на меня со всех сторон.

«Тум» был слишком мал, чтобы прикрыть меня от всего, ожгло и вторую ногу, заставляя меня сменить техники.

— Херристра сортам.

Голубое облако окутало меня на миг, добавляя моей коже прочности, делая меня неуязвимым перед огнём слабых «агдже» и простой сталью.

Меч воина я даже отбивать не стал, позволил рубануть меня по плечу и насладился его изумлённым взглядом. Ну, как насладился? Глядел глаза в глаза, пока складывал новую печать:

— Исит ватум.

Это влево, отсекая десяток парней и давая себе несколько мгновений свободы с их стороны.

— Исит питар раум.

Не сорвалось, хотя это было и сложно. Летящие справа огненные шары приняла на себя вознёсшаяся выше моего роста каменная стена. Бухнул я в неё жара души не жалея.

Остались только те, что были рядом и те, кого я прикрывал собой с утра. Четверо парней и пятёрка воинов.

— Рафага. Агдже. Херристра питар.

Воздушная плеть перетянула одного, второго, третьего стражника. Я целил ниже доспеха, они всегда ленились и снимали на наши тренировки защитную юбку. Кто им теперь дурак? Жар души, ставший сжатым воздухом, вспарывал мясо, разбрызгивая вокруг кровь.

Не идары, совсем не идары. Младшие воины, у которых нет даже первого дара Хранителей, что уж тут говорить про второй.

Огненная плеть от Питака ожгла плечо, подсказывая, что защита тела уже на последнем издыхании — слишком много она успела принять в себя за эти мгновения безумной свалки.

— Исит ватум!

Попрыгай пока Питак, попрыгай.

— Херристра сортам.

Успел, в меня из-за полосы острого камня, которыми я отделил от себя часть отряда и который вот так, с ходу и не перепрыгнешь, прилетел поток шипов, высекая из моей голубоватой защиты тела искры.

Придурки. Я ответил им тем же:

— Исит ватум зиарот!

И так, удерживая печати, и повёл руками, поливая каменными шипами всех без разбора. Тут главное не задерживать на одном месте и вести и не высоко, и не низко, чтобы не попасть в голову, и не лишить никого мужского хозяйства.

Не знаю, что всё это значит, но знаю точно, что я не предатель. Лжец? Да. Проклятое отродье? Да. Тёмный ублюдок? Ну, возможно. Оскуридо? Снова да. Но никак не предатель. Чтобы Закий под этим ни имел в виду, всё это неправда. Посижу немного в тюрьме, пока новую клятву на алтаре не проверят, мне не привыкать.

Главное, сейчас, пока длится это недоразумение, никого не убить и не покалечить, и не дать убить и покалечить себя.

Домар ловко прикрылся от шипов «тумом», перепрыгнул начавшие осыпаться каменные копья, отыскав безопасный пятачок, и вскинул руку, занося плеть.

Шагнуть вперёд, и встретить его в воздухе пинком, отшвыривая назад, на острые каменные осколки, с хрустом принявшие на себя его тело. Не думаю, что он встанет в ближайшее время.

Набежавшего слева солдата я закрутил вокруг себя и отправил вслед за Домаром, под ноги ещё двоим. Удачно, они полегли, словно он их подрубил. Но, вообще, это всё уже кажется каким-то лишним.

Я поднял руки, замер под бьющими по мне сгустками огня, перестав от них уворачиваться.

— Херристра аут.

Меня накрыл купол защиты. Снова небольшой, но мне сейчас и не нужен большой.

Питак с трудом приподнялся с земли, заорал, срывая голос:

— Учитель! Бейте, бейте его чем-нибудь сильным! Бейте!

После этого вопля тем разительней прозвучал спокойный голос учителя:

— Зачем?

Питак от изумления превратился в статую — замер на месте, в неудобной позе, раскрыв рот. Увидь его кто из простых людей, далёких от наших дел, решил бы, что адепты на бедолаге испытали какое-то окаменение.

А вот он переборол эту жуткую технику, шевельнулся, распрямился и с оторопью переспросил:

— Что значит зачем? Предатель же. Вот, — голос Питака стих, он уже едва слышно пробормотал. — Он же. Вы же сами сказали.

Закий ухмыльнулся и поддел:

— Позавчера я орал, что реольцы прут. Сколько там реольцев в итоге нашлось?

Питак молчал, а вот Домар не упустил момента:

— Ни одного. Наверное, что-то с глазами у вас, учитель.

— Аха-ха-ха! Похоже, нужно мне будет завтра проверить, успел ли ты чему научиться за эти пять дней, Язва.

Улыбка тут же исчезла с лица Домара, но спустя удар сердца он лишь хмыкнул себе под нос. Тут я с ним согласен — учитель не забывает всех проверять на прочность, так что рано или поздно под такую проверку попадают все. Другое дело, что некоторые из нас получают его внимания всё же вдвое, а то и втрое больше, чем другие. Но Домару это точно не грозит. Со мной ему во внимании учителя не сравниться.

Я всё уже понял, поэтому спокойно уточнил:

— Так мне можно не обновлять жар души в защите? Все поняли, что это лишь очередная тренировка?

Судя по паре злых взглядов от стражников, поняли все, но в произошедшем явно решили винить меня, а не Закия. Ну да, это ведь проще. Одно дело злиться на молокососа ученика, другое дело, считай, на самого главного в Академии. Не владетель Дома, но его супруга точно.

Осознав эту мысль, сопоставив своё сравнение с лицом учителя Закия, я едва успел зажать себе рот, давя какой-то истерический смех.

— Что с тобой Лиал?

— Н-ничего уч-читель, ничего.

Закий впился в меня подозрительным взглядом и медленно повёл головой влево-вправо:

— Нет, это не только очередная тренировка, но и проверка. Почему ты бил ногами и уворачивался от ударов? Я всё ждал, что ты вот-вот схватишься за меч.

Я не понял, что он хотел услышать в ответ и к чему, вообще, был этот вопрос, поэтому ответил честно:

— Вы правы, учитель, я едва удерживался от того, чтобы не забрать у кого-то из воинов меч. Мне шестнадцать. Я наследник Дома. Отец начал готовить меня с шести лет. Десять лет я бегал вокруг замка с камнем на плечах, заучивал позиции меча и сражался с воинами Дома. Вы учите меня всего два месяца. Учитель Закий, вы очень талантливый учитель, но два месяца никогда не перевесят десяти лет.

Он поджал губы:

— Справедливо.

А до меня вдруг дошло, для чего была эта проверка. Он хотел узнать, не сохранил ли я способности идара пути меча, и Ирал едва-едва не выдал даже большую тайну, чем Закий пытался выведать. Клятый Закий, чтобы дети забыли, как его зовут. И Ирал тоже хорош, едва не показал всей этой толпе, как меч появляется из пустоты. Едва не заставил меня убивать всех вокруг или бежать прочь, прячась от погони.

Очень хотелось наорать на Ирала, но я не мог даже повернуть к нему голову и поэтому выместил злость на учителе Закие.

— Я, конечно, не сталкивался с Потрошителями, но один раз на меня напал адепт из Дома Миус. И он совсем не был похож на обычного адепта. Возможно, парням это и не надо, но вы ведь помните, помните же, учитель, что у меня особый случай и я должен сравняться и с убийцами Миус, и с Потрошителями Ариды? Убийца Миус напал на меня с кинжалом и был при этом так быстр, что я, Возвышенный мечник, не успел отбить все удары и получил рану в плечо.

— И как? — заинтересовался Закий. — Яд не подействовал?

— Какая сейчас разница? — я недовольно скривился. — Сейчас важно лишь то, что вы ставите мне в упрёк то, что я делал всё правильно.

— Правильно с твоей позиции.

— А какой у меня выход? Ломать себя, ломать годы тренировки с отцом? И ради чего? Ради того, что вы просто дадите мне десяток техник и больше ничего?

Закий хмыкнул:

— Ты тон-то выбирай, Наглый.

— Простите, учитель, — сказал я, совершенно не чуя раскаянья, да и не вкладывая в свои слова даже его тени. — Вы устроили мне сегодня тренировку, и я благодарен за неё.

— Да уж, если бы Язвы уже не было в вашем отряде, то ты бы мог и это прозвище получить.

С ладони учителя заструился вниз голубой ручеёк. Воздушная плеть.

Молак негромко произнёс:

— Спокойней, господин. Спокойней.

Я сцепил зубы и принялся считать. На счёте пять мои силы исчезли и я разжал губы процедив:

— Наказание? За что? Все мои удары были безопасны. Вон, стражники валяются с ранами уже половину часа, им до сих пор не помогли, но никто из них ещё не истёк кровью.

— Господин!

— Я был аккуратен, в отличие от всех остальных. Может, это должно быть не наказание, а всё же тренировка? Может, хватит мне стоять истуканом, пока вы тешите свои наклонности за мой счёт?

— Аха-ха-ха! — учитель вдруг расхохотался и жестом поманил меня. — Ну, давай покажи, как ты хочешь тренироваться.

— Господин, — попытался в третий раз остановить меня Молак. — Это снова может быть ловушкой. Гос…

Я пропустил все увещевания мимо ушей и вскинул руки, складывая печати.

— Херристра сортам. Херристра потег. Херристра питар.

Время истекает между пальцев. Чтобы сделка между мной и Виром была действительна, я должен за шесть месяцев превзойти убийц других королевств. Меня не устраивают эти тупые пробежки по лесу.

Вот эта скоротечная схватка против всех мне дала больше, чем два дня таких пробежек и схватка на мосту. Сколько же мне даст схватка с учителем? Если для того, чтобы сохранить своему Дому покровительство главы Академии мне нужно немного разозлить учителя Закия и получить несколько ран, то я это сделаю.

Закий ухмыльнулся:

— Предпочитаешь раздел воздуха? Да, для новичков это самый простой путь.

Движение руки я скорее ощутил, чем успел заметить, когда он сложил первую печать.

Влево, уходя от удара плетью.

Ускорение адептов всё же действует немного не так, как Шаги пути меча. Здесь не нужно задумываться о правильной поступи ног, скорее нужно всеми силами этого избегать, хотя бы на глазах учителя, чтобы не выдать себя.

Это требует сосредоточенности, зато позволяет использовать пару трюков.

Очередной шаг я сорвал, грохнувшись на землю и пропуская над собой обжигающую ветром плеть. Скользя по земле, ударил в ответ.

Даже не понял, что использовал учитель, но плеть щёлкнула в трёх шагах от него. Словно по невидимой защите. Такого он не давал, это не «сортам» и не «аут». Жадный учитель, жадный.

Впереди вспухли каменные шипы, я изогнулся, отталкиваясь от земли сначала рукой, затем и ногами. И понял, что в это мгновение едва ли не беспомощен — ни увернуться, ни упасть в воздухе нельзя.

Обжигая ладонь, борясь с судорогой пальцев, едва успел сбросить хлыст и использовать «тум».

Закий оскалился:

— Неплохо. По твоей роже видно, что ты понял — прыжки опасная затея. Как, не хочешь прекратить эту тренировку?

Я ответил просто:

— Исит ватум зиарот

***

Стоя над телом своего необычного ученика, Закий не мог согнать с губ ухмылку.

Лишь однажды у него было много учеников. В тот первый год, когда он только стал учителем Академии, а о его методах обучения ещё никто не знал, включая его самого. После, самое большее, сколько у него случалось учеников — это трое. Причём всех троих в тот год глава Вир сослал ему в наказание, когда понял, что никто другой с ними не справится.

Он же… Ему всегда было плевать на все кары, которыми ему грозили. Последний из своего Дома, чем наглые ученики могли его испугать? Смертью? Он слишком часто заглядывал ей в лицо, чтобы бояться мести сопляков или их родителей.

Много лет его методы обучения считали слишком жестокими. Много лет мирной жизни. Мечтой Закия уже долгие годы было получить право выйти на Игры Предков и поквитаться с теми, кто общипал его земли. Он с удовольствием заберёт себе их жар души. Но для этого он не мог быть слабым. И вообще, миновало то время, когда адепты могли позволить себе быть слабыми.

Жизнь меняется. Закий даже был готов восславить эту войну с Реолом, которая на добрый десяток лет сократила ему ожидание. Бывало он опасался, что дождётся нового эдикта короля уже глубоким и беспомощным старцем, задумывался о том, что пора бы уже завести семью, чтобы успеть обучить детей хоть чему-то, но теперь…

Теперь он твёрдо знал — он дождался. Ещё год, самое большее два и эдикт о равных правах идаров старшей и младшей крови будет принят.

Теперь всё будет в его руках. И в руках его учеников.

А этот стал бы лучшим из них. Даже жаль, что он не может ни отказаться от нового отряда через месяц, ни выделить время на обучение только Лиала. Жаль, но если Закий и знал более жестокого учителя, чем он сам, то только одного. Самого главу Вира. Тем более, в такое время.

— Зерраум сортам изир зиарот патум.

Закий опустил руки, размял пальцы и повернул голову к Иртаку:

— Всё, забирайте его. Если через три круга, у Девичьих кос не очнётся, то взбодрите его.

Иртак оглядел окровавленное, иссечённое тело Лиала и, сглотнув, переспросил:

— К-как? Лечением?

— Каким ещё лечением? — нахмурился Закий. — Вашим лечением только прыщи сводить. Я сказал взбодрить, а не лечить. Швырните его под водопад, мигом в себя придёт.

— Понял.

Проводив взглядом учителя, который двинул вдоль лежащих на земле воинов, Иртак перевёл взгляд на соучеников, выбирая тех, что покрепче и прикидывая, сколько понадобится смен до Девичьих кос. Всё же Лиал самый здоровый из них, а без сознания и вовсе неподъёмный, небось. Обычно он был среди тех, кто таскал, теперь же…

— Гарол, Верий, Питак, Мозар — несёте первыми.

Пока названные с приглушёнными ругательствами подхватывали Лиала, Иртак поднял с земли его разрубленную налобную ленту и сунул в карман ханбока. Этот шрам чуть выше бровей он уже видел в купальне много раз, но каждый раз при виде его кривился. Неприятное зрелище. Хотя сейчас смотрится не так ужасно. То ли из-за свежих ран на теле, то ли лечение учителя Закия помогло и с ним. Всё же пятисоставная техника.

Мысль о том, что учитель использовал такую сильную технику только из-за того, что иначе Лиал мог бы и умереть ещё до того, как его донесут до водопада, а может, ещё и не всё внутри него залечилось даже сейчас, Иртак старательно отогнал.

Вот, наверное, Лиал будет рад, когда узнает, что шрам рассасывается. А может и не говорить ему. Ещё три-четыре таких тренировки и шрам окончательно исчезнет. Сам Лиал в зеркало почти никогда не смотрится, особенно когда снимает повязку. Будет ему сюрприз. Можно будет даже подшутить над ним на этот счёт. Точно.

Иртак довольно ухмыльнулся. Так и сделаем. Только нужно остальных подговорить.