Пятая правнучка

— У тебя всё готово, внук? — спросил старик.

— Да, дед, — кивнул Первый секретарь. — Он будет уверен, что догадался сам. Он удивится некомпетентности наших спецов, но не слишком. Он будет гадать, почему от тебя скрыли такое очевидное решение, но недолго.

— Умник, — старик недовольно сощурился. — Не спугни мальчика. Он далеко пойдёт. Мне нужен свой человек в их Агентстве, близ верхушки. Подумай, как при случае ускорить его карьеру.

— Хорошо, дед. Но…

— Что ещё?

— Я всё сделаю, но зачем такие сложности? Почему просто не подсадить ему сторожок? Быстро и никаких хлопот.

— Не передвинуть ли тебя в очереди, внучек? — спросил старик.

— Дед!..

— Забыл понятия? Забыл, что мы такое? Семья! Мы все — одна семья, это не просто слово! Хочу, чтобы мне служили за совесть, а не за страх. Когда за страх, какой спрос? Он должен сам попроситься в Семью! Пусть чувствует вину, так легче смириться.

— А если он потом откажется?

— Тогда сторожок.

— Понял, дед, — ответил Первый секретарь. — Сначала всегда пряник, кнут потом.

— Да, — сказал старик. — Кнут — потом.

Михайловский прибыл на планету Адамант Блистающий, когда местный полдень уже давно миновал.

Его встречала пятая правнучка.

— Алексей Михайловский? — спросила на чистом русском языке, коснувшись острым рубиновым ногтем именной полоски над карманом его куртки. — Эксперт Агентства по решению проблем? Садитесь в авиетку, отвезу вас в резиденцию Деда.

Ах, как она была хороша!

Молодая, если не сказать юная. В файлах Агентства записано — двадцать два года; она выглядела младше. Тонкий, чуть горбинкой нос странно сочетался с широкими азиатскими скулами. Антрацитно-чёрная прядь падала на огромные изумрудные глаза. Как в старинном аниме, подумал Алексей. Начиная с кончиков пальцев на ногах и до подбородка она была затянута в анатомическое трико. Костюм не скрывал ничего, да и к чему маскировать совершенство? Девушка шла впереди, и Михайловский любовался идеальными линиями и формами её тела.

Машина ждала их у входа в зал.

Семья не поскупилась! Обычно такие машины подают президентам планет и главам крупнейших корпораций. Хотя, можно ли сказать «не поскупилась» про организацию, владеющую планетой уже сорок лет? Семья жаждала признания и законного статуса и денег не считала.

Алексей осторожно опустился на мягкую кожу, девушка села напротив. Тонко запахло миндалём.

— Я Нита, — представилась она, гордо приподняв подбородок, — пятая правнучка.

— Большая честь, — Михайловский склонил голову, — Наследница. Я польщён.

— Чепуха! — фыркнула Нита. — Седьмой десяток в очереди. А скоро моё наследство обратится в пыль!

— Почему?

— Дед убьёт Адамант! А вы ему поможете!

— Почему? — переспросил Алексей. — Я не создаю проблем, я их решаю…

— Чепуха! — отрезала Нита и замолчала.

Наследница раздражённо сжимала губы, и по трико медленно ползла тревожная оранжевая волна. Зарождаясь на животе, она поднималась, заливала безукоризненные полушария груди, концентрические кольца срывались с их острых кончиков, чтобы рассеяться на боках, убежать за спину, а потом снова возникнуть в середине живота. И так раз за разом! Трико — индикатор настроения, трико — хамелеон, чертовски дорогая штука.

От танца цветовых пятен на девичьем теле Алексей почувствовал внезапное, до зуда на ладонях, желание. Он зажмурился, медленно досчитал до десяти и лишь потом открыл глаза.

— Не злитесь, Нита, — попросил он, — я не хочу убивать вашу планету!

— Не хотите? — голос её задрожал, — Куда вам против Деда? Чего мы ждём, Герман? — она зло ударила по сенсору связи с водителем. — Поехали!

— Да, госпожа, — отозвались динамики, и авиетка рванула в небо.

Мгновенное ускорение вдавило Михайловского в кресло, закружилась голова. Одеяние Наследницы посерело, ей тоже стало не по себе. Но вот, как всегда с опозданием, сработали компенсаторы ускорения, и пассажиры перевели дух. Трико Ниты на секунду окрасилось бледно-розовым, телесным, мелькнули сквозь ставший прозрачным материал кружки сосков, потом тело девушки залила спокойная неяркая синева.

«Зачем мы идём по баллистической?» — хотел спросить эксперт, но Нита раздёрнула шторки, и Алексей смолчал. Он понял.

Адамант Блистающий не зря получил имя. Вследствие каких-то древних катаклизмов кора планеты содержала чрезвычайно много углерода в форме алмаза. Из-за наклона оси атмосфера постоянно бурлила, дули сильные ветра, закручивались во множестве миниатюрные циклоны. Эти вихри годами, не рассеиваясь, ползли над поверхностью планеты, поднимали в воздух миллионы тонн мелких кристаллов и перемалывали их в сверкающую бриллиантовую пыль. Алмазная взвесь завивалась в блистающие спирали, а сверху, как шоколадные хлопья на взбитых сливках, их прикрывали бурые перья летучего планктона. Часть пыли поднималась в стратосферу. Сквозь её сияющую пелену открывался вид на малахит лесов, серебро рек и сапфировую гладь океана.

Кое-где внутри циклонов, в их самых спокойных областях, висели на антигравах рукотворные острова — жилые и административные платформы. За десятилетия Семья вложила немало денег в Адамант, и теперь Дед просто пускал Агентству пыль в глаза. Алмазную пыль.

— Честь… — повторила Нита. — Вас примет сам третий секретарь Деда, а вы говорите — честь… Какая чепуха!

Она открыла погребок, заставленный бутылками и снедью.

— Хотите чего-нибудь?

— Нет.

— Как хотите, — сказала Наследница.

— Скажите, — Алексей чуть замялся, — откуда вы так хорошо знаете русский?

— Я училась в Рязанском технологическом, — ответила Нита.

Алексей знал это. Он скачал нужное досье ещё в порту, из памяти катера. Почему-то захотелось услышать, как звучит её голос. Нейтральный ответ на нейтральный вопрос.

Больше они не говорили. Вдоволь насмотревшись в иллюминатор, Алексей открыл материалы дела, ради которого он прилетел на Адамант. Лукавство! Всё, что могло ему пригодиться, он знал наизусть. Но, листая файлы на экране коммуникатора, Алексей украдкой посматривал на Ниту. Костюм девушки отсвечивал нежной салатной зеленью. «Интересно, — пришло в голову, — есть на ней что-то, кроме трико?». Алексей удивился: он старше девочки на пятнадцать лет, что за несуразная мысль? Удивился, но не стал прогонять её. Думать об этом было приятно.

Скоро машина начала снижаться. Небо за бортом возвратило спокойную синь, внизу застыла рыхлая спираль огромного смерча. Зрачок циклона занимала семилучевая звезда — главный остров Семьи, столица Адаманта Блистающего.

Резиденция Деда.

Платформа утопала в зелени. Рощи и леса разрезала затейливая вязь дорог. По периметру остров окружала узкая, ослепительно белая полоска алмазного песка, уходящая в жидкую бирюзу. Висячее море! Там, где песок заканчивался, сквозь воду и плёнку силового поля просвечивали рукава вихря и далёкая поверхность планеты.

Под крылом авиетки возник, быстро надвинулся и исчез город. Миг, и машина замерла на поляне, окруженной деревьями десятка миров.

— Прилетели, эксперт, — сказала Нита. — Третий примет вас завтра. А пока я покажу ваши комнаты.

Комнатами Нита скромно назвала роскошные апартаменты, более приличные рениевому магнату из первой десятки или главе богатого мира.

— Располагайтесь, — протокольно улыбнулась Нита и вышла, оставив Алексея одного.

Одного! На душе неожиданно стало пусто. Разве не могла она улыбнуться чуточку теплее, не так равнодушно? Неужели он ей совсем не интересен? В чём он провинился?

Стоп, сказал себе Михайловский. О чём он думает? Он видит эту девушку впервые в жизни, если забыть, конечно, про записи в архиве Агентства. Она тоже не встречала его раньше. Досье Семьи — он там есть, Алексей не сомневался — не в счёт. В чём дело? Магия облика, понял он. Нита молода и чертовски хороша собой! Проклятье, он тоже не стар! Почему не насладиться присутствием красивой девушки? Эстетически, как произведением искусства… Чёрта с два, сказал ехидный голос внутри. Ты не выдержишь, ты уже сделал стойку! Ерунда, решил Алексей, он опытный человек и умеет держать себя в руках.

Во сне он парился в бане, почему-то с медведицей. Потом медведица превратилась в Ниту.

Третий секретарь встретил его стоя.

— Рад видеть, господин Михайловский, — радушно проговорил он, — представителя Агентства в нашем медвежьем углу.

И замер.

Алексей улыбнулся, давая понять, что оценил шутку.

— Вдвойне рад, — продолжил Третий, — что это именно вы. Семья знает вас как сдержанного и объективного человека.

Алексей слегка поклонился.

— Садитесь, прошу вас, — Третий показал на кресло подле вытянутого овального стола. В кабинете, как и в отведённых ему апартаментах, не было ни одного прямого угла. Дед вообще не любил прямых углов и плоских стен.

— Вы человек занятой, — говорил Третий, — вам нечасто выпадает шанс отдохнуть. Но ведь вы задержитесь у нас хотя бы на неделю? Я подготовил обширную программу. Сначала — посещение Глаза Великого вихря, — Третий показал взглядом вниз, под ноги, — незабываемое зрелище! Потом…

— Почему вы решили, — прервал его Алексей, — что я подпишу акт?

— Как? — изумился Третий. — Простая формальность! Есть проблема, и есть решение. Вам осталось завизировать наше предложение от лица Агентства. Что вас не устраивает?

— Многое, — ответил Алексей и положил на стол перед секретарём кристалл памяти. — И вы это знаете. Вот результаты экологической экспертизы.

Третий промолчал. Он загрузил чип в ридер и несколько минут бесстрастно читал. На лице не дрогнул ни один мускул, двигались только глаза.

— Жаль, — сказал наконец он, откинувшись в кресле. — И вы не измените своего мнения?

— Нет, это мнение Агентства.

— Очень жаль, — повторил Третий. — Агентство хочет поссориться с Семьёй?

— Нам не нужны ссоры, — сказал Алексей. — Вы вправе поступать, как угодно, я не стану вам мешать. Но запишу в акт своё особое мнение.

— Плохо, — сказал секретарь. — Нам не нужно особое мнение. Это негативно скажется на имидже Семьи.

— Да, — согласился Михайловский, — с особым мнением легитимация не полна.

Третий кинул на него внимательный взгляд.

— Давайте не будем торопиться, — продолжил Алексей, — я всё-таки эксперт. Поработаю с вашими специалистами, поищу… Решение должно существовать.

— Дед не хочет ждать, — вздохнул Третий, — он…

Прозвучала тихая трель. Секретарь тронул сенсор стационарного коммуникатора, выпрямился в кресле. Развернулся односторонний экран, по его тыльной стороне побежали, сменяя друг друга, виды Адаманта.

— Да, — односложно отвечал Третий невидимому собеседнику. — Да. Да. Нет. Нет! Будет исполнено!

Экран исчез, Третий шумно выдохнул и полез из-за стола.

— Идёмте скорее! — громко прошептал он. — С вами будет говорить Дед. И не вздумайте его так назвать. Это только для своих!

Длинный коридор, пара внезапных поворотов, несколько уровней вниз на лифте — и вот святая святых Адаманта Блистающего — личный кабинет Деда. Едва Алексей вошёл, по бокам встали два молчаливых охранника. Они не выглядели опасными, мышцы не рвали рукава рубашек, но Алексей оценил: бойцы из тех, что стоят взвода спецназа.

— Мы прибыли, — поклонился Третий.

— Вижу, оставь нас, — ответил Дед.

Человек, уже восемь десятков лет возглавляющий Семью и сорок — единовластно управляющий планетой, человек, могуществом лишь немного уступающий Президенту Содружества или Главкому флота, был очень стар. Он сидел в плетёном кресле, положив на подлокотники перевитые венами сухие руки. Почти голый череп обрамлял лёгкий пушок, такой седой, кто казался прозрачным. Лицо и лысину Деда обильно покрывали коричневые пигментные пятна. В тонких бледных губах, казалось, не осталось и капли крови.

Взгляд его завораживал. Так смотрит на мышь степная гадюка, равнодушно, но пристально.

— Сядь, мальчик, — произнёс Дед. Его внимание чуть рассеялось. Может быть, старая гюрза признала Алексея несъедобным.

Михайловский послушно опустился на жёсткий стул.

— А… — начал он, но Дед остановил его лёгким движением руки.

— Называй меня Старик, — сказал он. — Молчи.

На его левом запястье тускло светился древний золотой хронометр. Старик будто ждал чего-то.

— Подойди к окну, — приказал он. — Что ты видишь?

— Море, пляж, беседка на берегу, — сказал Алексей. — Сосновый бор вдоль берега залива, всё, пожалуй?

— Это моё море, — сказал Старик, — мой пляж, мои сосны…

Внезапно на залив набежала тень, потускнел дневной свет. Откуда-то сзади, со стороны крыши пришла и опустилась на пляж бесформенная туча. Словно миллиарды мух слетелись на падаль, залепили оконное стекло, покрыли шевелящимся слоем алмазный песок, превратили воду залива в мутный суп.

Планктон! В описаниях и видеозаписях, предоставленных Семьёй, его нашествие выглядело совсем не так отвратительно. Спокойнее, естественнее, что ли?

Через несколько минут туча поднялась в воздух и ушла дальше вдоль берега залива. За изгаженным стеклом остался грязный песок пляжа и взбаламученное море, как на Земле после шторма.

— Видишь, мальчик, — сказал Старик, — что он делает с моим морем и пляжем?

— Но убить весь планктон, — не выдержал Алексей, — ради, извините, каприза? Старик, неужели вам не доложили о последствиях? Планктон поедает алмазную пыль, её нет здесь, на платформах. А потом? Вы представляете, что это такое — всепроникающий абразив? Вам придётся нарядиться в скафандры. Хотя, нет, они тоже быстро испортятся. Вам придётся поднять платформы на несколько километров выше, и всё равно надеть скафандры, ведь там нечем дышать! А если вместо планктона из океанов полезут другие твари? Свято место пусто не бывает! Есть у нас такая пословица… Их вы тоже будете травить своим боевым вирусом? Вы погубите планету!

— Нита тоже так говорит, — усмехнулся Старик. — Ты её наслушался, мальчик?.. Я знаю про пыль, но у нас хорошие фильтры, они справляются.

— Старик! Пыли станет гораздо больше!

— Не перебивай старших!

Похоже, Дед рассердился. На его бледном лице появился слабый румянец, тик стал дёргать левое веко.

В кабинет заглянул озабоченный Первый секретарь.

— Вон! — выплюнул хозяин в его сторону. Пару минут он тяжело дышал, сплетал и расплетал пальцы, потом сказал:

— Ты забавный, мальчик. Со мной редко спорят, я уже забыл, как это… Капризы… Мне сто двенадцать лет. Моё влияние пронизывает галактику. Мои интересы… три войны случились только потому, что про меня забыли. Две войны затухли потому, что были мне невыгодны! Я имею право на капризы. И если я хочу выйти к морю и погреть кости на собственном пляже, никто не смеет мне мешать. Ни ты, ни Агентство, ни чёртов Адамант! Понял?

— Да, — ответил Алексей. — А если прикрыть остров или хотя бы пляж силовой плёнкой?

— Сидеть под крышкой? Ну, уж нет!

— Я всё равно напишу своё особое мнение, — упрямо сказал Михайловский.

— Пиши, — вяло шевельнул рукой Дед. — Что ты сказал Третьему: «Я эксперт?». Ступай, подумай недельку. Посмотрим, что ты такое.

Алексей вышел от Старика в холл, и сердце его забилось чаще: возле маленького фонтанчика, уткнувшись локтями в колени, в кресле сидела хмурая Нита.

— Что, эксперт, — увидев Алексея, Нита вскочила, — разбогатели? За сколько Дед вас купил?

Гнев её так украшал! Алексей улыбнулся.

— Нет. Он дал мне неделю на размышления.

— Отлично! — обрадовалась Нита. Трико расцветилось яркими, чистыми красками.

Алексей впервые увидел, как она улыбается, и от этого у него закружилась голова. Что с ним? Неужели он влюбился? Так внезапно… Нита от радости даже приподнялась на цыпочки и чмокнула его в щёку, и Алексей едва удержался, чтобы не обхватить её за талию, прижать к груди.

— Полетели, скорее полетели! — Нита уже тащила его за собой.

— Куда?! Куча работы…

— Ко мне! У меня есть все материалы! Я готовила, только они не слушают… Если не хватит, закажу, или я не правнучка? Пошли же, — она незаметно перешла на «ты», — такой шанс надо отметить!

Выбор транспорта его удивил. Алексей ждал нечто воздушное, изящное, как бабочка или стрекоза, однако двухместная авиетка Ниты напоминала хищную барракуду или арбалетную стрелу. Сиденья в узкой кабине шли одно за другим, Алексей уместился, и даже с комфортом, но девичья шея оказалась очень, очень близко от его лица.

— Люблю эту машинку, — объяснила тесноту Нита. — Еще мелкой на ней летала. «Рыбка» называется. Ох, давала я жару!

«Рыбка» снялась с платформы… и ухнула в око циклона! Мелькнула изнанка воздушного острова, рёбра и диски гравитаторов; авиетку тряхнуло тяговым импульсом, но Нита уже свернула в сторону, прямо в многокилометровый пылеворот. Ураганный ветер подхватил машину, тяжко ударил по плоскостям, заревел сквозь изоляцию кабины.

— Держись, эксперт! — задорно крикнула летунья, толкая штурвал влево и вниз.

Бросило вправо, от вибрации заныли корни зубов… и всё кончилось. Исполинский вихрь остался позади, лохматый, набранный из серых и перламутрово-блестящих облачных ожерелий. Авиетка ровно шла над сине-зелёным складчатым вельветом. Внизу лежал вечный лес.

— Я тут выросла!

Нита послала машину в пологий вираж и посадила «Рыбку» среди пологих холмов.

— Надевай, — сказала она, протягивая Алексею противопыльные очки и респиратор. — Сейчас тихо, но лишним не будет.

— Какой ты смешной!

Алексей пытался влезть в респиратор, но запутался. Нита развернулась в кресле и занялась этим сама, Алексей потянулся навстречу, руки его сами собой сомкнулись за её спиной. Девушка на мгновение замерла и сама подалась вперёд, и тут Алексей респиратором уткнулся ей в щёку!

— Ой, — девушка отпрянула. Трико взорвалось буйством красок. — Отпусти, я хочу показать…

Снаружи завывало, крутились белёсые смерчики — эхо титанического вихря. Бугристая равнина была покрыта приземистыми, жёсткими на вид растениями-подушками. Они цеплялись к грунту, сопротивляясь ветру, подобно патагонским чугурагам, буркартиям или харилеям. В другое время Алексей обязательно рассмотрел бы их поближе, но сейчас он следил только за Нитой. Она шла чуть впереди, круглыми очками напоминая золотисто-красную рыбку. Золотую русалку, хозяйку желаний.

— Я всё излазила тут в детстве, — рассказывала девушка. — Папа привозил меня и оставлял с охраной, а сам отправлялся по делам. Когда весна, здесь всё цветёт. Такие странные цветы… Я бы хотела, чтобы ты их увидел!

Алексей поёжился: пыль успела забиться под рубашку, царапала шею и подмышки, и он шёл, чуть разведя локти.

— Почему ты всегда в этом?

— Не всегда, я… — она вдруг покраснела. — Мне нравится! Пыль не мешает, и ещё… Смотри!

Нита свернула и вошла прямо в колючий спутанный куст.

— Ни… — Алексей замолчал.

Иззубренные, острые иглы и шипы бессильно скользили по тонкой плёнке.

— Вот я дура… — девушка внимательно оглядела Алексея. — Мне ничего, — она легко, как чулок, оттянула на боку паутинку трико, — а ты весь в пыли! Скорей ко мне, тебя отмывать…ся надо!

Циклон, внутри которого спрятался личный островок Наследницы, показался на горизонте, и Нита связалась с прислугой:

— Ванда! Открой гостевые, смени постели, и до утра все свободны!

— Да, госпожа!

Всё тело чесалось, но Алексей терпел и вспоминал обещающую оговорку. Ах, рыбка, рыбка моя!

Они сели у пляжа. Нита сразу потащила Алексея к воде.

— Раздевайся! Иначе сотрёшь кожу до мяса! Я быстро…

Рубашку и брюки Алексей стащил легко, а с туфлями пришлось помучиться. В них набилась бриллиантовая пудра, и теперь стопы и щиколотки горели, как от крапивы.

В воде стало легче. Алексей окунулся пару раз с головой, взъерошил волосы, провёл руками по груди и животу. Алмазные блёстки планировали на дно медленным облаком.

— Трусы тоже! — Нита уже вернулась и принесла пахнущий ментолом пенал с биогелем. — Не смотрю я…

Потом она заставила его выйти из воды и намазала всего, сверху донизу, смеясь над его неудобством.

— Сама виновата, сама вылечу!

Алексей понял — ему не сдержаться. Увидела и Нита.

— Охладить тебя пора, — сказала она, лукаво опустив взор. — Окунёмся, я мембраны принесла.

Алексей проглотил бесформенный комок, в груди защипало. Это разворачивалась, прорастала в бронхи дыхательная мембрана. Алексей сделал первый вздох.

Нита! Как она божественно красива!

Её костюм горел алым, солнечно-жёлтым, оранжевым, потом внезапно стал прозрачным. Нет! Плёнка-хамелеон лопнула на груди и упала. Зачем она нужна, ведь Нита само совершенство! Великий грех скрывать такое тело! Дурак, как он мог сомневаться! Такая девушка! Она должна стать его!

— Нимфа! Наяда! — воскликнул Алексей.

— Догоняй! — Нита развернулась и нырнула.

Алексей кинулся следом. Девушка плыла впереди, струилась над песчаным дном. Русалка, нереида! Ни лишней складочки, ни оскорбительного волоска! Чистая, гладкая, прекрасная!

Что с ним, почему он так радуется? Но сомнение умерло, едва родившись, утонуло в экстазе бытия. Жизнь! Счастье! Любовь!

Скоро песок под ними кончился, далеко внизу под прозрачной силовой плёнкой проплывал Адамант. Нита прильнула к упругой пустоте, поджав колени и раскинув руки в стороны, будто обнимая весь мир. Зачем ей мир, если есть Он? Алексей опустился сверху, схватил девушку за бёдра, потянул на себя, переворачивая. В её глазах отразилась поверхность воды, и они сами, как в зеркале, отразившиеся в ней. Нита улыбнулась и раскрылась ему навстречу.

Ходить весь день голышом Нита отказалась.

— Ты не сможешь работать, дурачок! А Дед ждёт…

Она права, понимал Алексей, она всегда права! Ему нужно работать, искать. Он найдёт решение, он подарит Ните Адамант. Тот, который она любит, к которому привыкла.

Он поднял новейшие исследования Адаманта, он корпел над старыми отчётами первопроходцев. Он загрузил островной сервер расчётами воздушных потоков и продуктивностью океанского шельфа, многофакторным анализом и сопоставлением множества не связанных между собой процессов. Столичные хранилища исправно поставляли ему терабайты информации, всё, что накопилось за полвека. Он почти не спал, прерывался лишь на еду и любовь.

Однажды, утомившись, они лежали на песке. Нита перебирала его волосы, шептала в ухо ласковые, тайные слова. Алексей смотрел вверх. Вдалеке, над грядой облаков, медленно дрейфовал планктон.

— Почему он не садится здесь? — спросил Алексей.

— Что?

— Почему планктон никогда не садится на твоём острове?

— Мой остров маленький, — Нита потёрлась носом о его щеку, — мне так сказали, он слишком маленький. Знаешь… — она села прямо, и Алексею сразу захотелось её поймать. — Ай, не мешай, я расскажу тебе! Я его придумала сама, он не такой, как все остальные. Он маленький, круглый, я сама рисовала комнаты, Дед не любит прямых углов и ровных стен, у меня всё иначе! Я насыпала другой песок, красивее, приятнее для глаз…

— Песок… Какой?

— Золото люблю, — Нита зарделась. Алексей засмотрелся: она так восхитительно краснела!

— Золото люблю, — повторила девушка, — его цвет, его блеск. Я балованная, да?

— Почему? Ты прекрасная королева!

— А ты — королевский жеребец! — Нита уселась сверху.

— Да, моя королева, да! Что там с золотом?

— Какой любопытный! Я добавила золото в песок, один к десяти или меньше… не помню.

В древности, чтобы уверить заказчика в надёжности работы, во время главного, последнего испытания архитектор-мостостроитель вставал под построенный им мост. Алексею не грозила смерть от упавшего локомотива. Наихудшим результатом стал бы позор, гримаса разочарования на лице Ниты и её же презрительное: «Экспе-ерт!».

Пляж, где он коротал одиночество уже три часа, расположился на самом кончике северного луча столичной платформы. Именно здесь пролегал один из обычных маршрутов планктонных стад. Тут не было вилл членов Семьи и официальных учреждений, алмазный песок никто не чистил, и пляж потускнел. Повсюду его испещрили буроватые кляксы — места, где планктон садился особенно часто. Ветер шевелил подсохшую слизь.

Лишь круглый пятачок у воды, несколько сот квадратных метров, сиял белизной. Алексей привёз от Ниты десяток тонн песка и рассыпал его тонким слоем поверх многолетней грязи. Сам Алексей сидел в шезлонге посредине белого пятна. В шортах. «Для лучшего понимания», — сказал Старик. Михайловский не стал спорить, Деду виднее.

Планктон прилетал дважды. Падал, укрывал округу жирным бурлящим слоем. Что он делал тут — неизвестно. В архивах Семьи об этом не было упоминания. Может, мелкие летучие твари просто отдыхали, набирались сил перед поиском новых пастбищ. Потом снимались с места, оставляя после себя жидкий секрет с тяжёлым нефтяным запахом. Будто жирный слизень прополз. Золотоносный песок остался чист. Туча просто обтекала его стороной, не замечала.

Главное он сделал. Нашёл решение, когда и овцы, то есть Дедовы капризы, сыты, и волки, они же планктон — целы. Остальное уже не его заботы. У Семьи достаточно учёных, чтобы провести дополнительные исследования, отточить рецептуру, всё остальное. Он так соскучился по Ните за прошедшие дни. Баста!

Повеяло тёплым воздухом. Рядом опустилась машина Первого. Раскрылась мембрана колпака, Дед выглянул собственной персоной.

— Убедил, эксперт, — сказал сухо. И кинул в полутьму кабины: — Перечисли по договору, Первый!

— Будем праздновать, — заявил Алексей, вернувшись к Ните. — Моя королева! У нас получилось!

Они не полетели в Оперу, хотя театр на Адаманте признан одним из лучших в населённых мирах.

Они плюнули на варьете, где давал единственный концерт Миша Отборный, лучший комик Вселенной. На Мишу Отборного они плюнули тоже.

Они остались на острове, вдвоём, и целый мир оказался лишним.

Они чудили и делали такие вещи, про которые не принято рассказывать посторонним. Влюблённым можно всё.

Они насыщались друг другом, как в последний день, как будто звезда готовилась проглотить Адамант. Они успели.

— Прости, что не говорил этих слов раньше, — сказал Алексей. — Я боялся, что ты подумаешь, что это ради твоих денег!

— Что? — сказала Нита. — Что ты хотел сказать?

— Я дурак, я боялся, я и сейчас боюсь… — Алексей встал перед девушкой на колени и тихо сказал: — Будь моей женой.

Нита молчала и странно улыбалась. Чего больше было в этой улыбке? Печали или радости? Что она решит? Впервые Алексей пожалел, что девушка раздета… Чёртов костюм! Отучил всматриваться, кричал о чувствах. Как теперь понять, о чём она думает, чего хочет? Иным, правда, и жизни не хватает понять любимого человека…

— Соглашайся, — попросил он. — Хочу быть твоим душой и телом!

Откуда он знал эти слова, Алексей не помнил. Что-то из юности, ещё со времен учёбы.

— Спасибо, — у Ниты задрожали губы, — спасибо за доверие! Я согласна, согласна!

Рука нащупала пустоту. «Где она?» — подумал Алексей и проснулся. Ломило виски. Да, они были пьяны вчера, но не от вина! Они пили друг друга полночи, бутыль осталась не раскупорена. В чём дело? Где его королева, с нею всё хорошо? Зудел затылок. Наверное, алмазный песок набился в волосы… Нита… Как она?

Из зала доносились тихие голоса. Мужчина басил недовольно, неразборчиво. «Нет, ты увидишь!» — возражала Нита. Колокольчик мой, ландыш! Алексей быстро оделся.

— Доброе утро! — сказал Первый. — Как спалось?

— Спасибо, я… — Алексей потёр затылок. — Вы? Я предложил ей руку и сердце! Нита? Зачем он тут?

— Это мой отец, — сказала Нита. — Ты не знал?

Он забыл. Как он мог забыть, чья Нита дочь?

— Неважно, дочка, — Первый широко улыбнулся. — Добро пожаловать в Семью, Алексей! Не обижай Аниту!

— Никогда! Но почему в Семью?

— Алёша! Я наследница, я не могу предать Семью, не могу выйти за чужого человека. Спасибо, что ты догадался попросить, сказать эти слова! Я думала, ты забудешь, не вспомнишь… Теперь ты в Семье, теперь мы всегда будем вместе!

— Подожди, любимая, — Алексей сел, головная боль не давала собраться с мыслями. — Какие слова, почему Семья? Улетим на Землю.

— Бросить Деда? Смеёшься, Алёша? Ты сам начал ритуал, — с обидой сказала Нита.

— Не понимаю… Что случилось?

Первый погладил Ниту по плечу.

— Успокойся, дочка, всё разъяснится… Любой, кто заслужил, кто поработал на Семью, может стать её частью! «Буду твоим душой и телом» — скажи эти слова любому Наследнику, и если он согласится…

— Я согласилась, Алёша!

— Я не работал на Семью!

— Ну, молодой человек! — Первый всплеснул руками. — Ты проверял счёт? Семья не платит просто так! Ты очень хорошо поработал, Деду понравилось. Помнишь, — Первый посмотрел на Ниту, — я предупреждал тебя, дочка?

— Да, папа, ты прав, папа…

— С такими просьбами, парень, — продолжил Первый, — не шутят!

— Вы обманули меня!

— Глупо, — отмахнулся Первый, — ты должен был знать и знал. Теперь ты в Семье. Войдя в Семью однажды, остаются навсегда. Она добра, но строго спрашивает. Ты будешь работать на Семью. Я предполагал, что ты откажешься. Ты землянин, вы забыли про честь. Нита не верила, идеалистка… Ночью тебе поставили сторожок.

Алексей схватился за голову. Сторожок! Вот почему болит затылок… Слепой дурак! Поверил в любовь Наследницы, в её искренность! Обманула, обвела вокруг пальца. Послушно изобразила страсть!.. Как он мог забыть, кто её отец? Единственная дочь Первого, что ей обычный человек?

— Отвезите меня в порт, — сказал Алексей Первому. — Не хочу здесь оставаться.

— Надеешься, на Земле снимут чип? Не выйдет.

— Не ваше дело. Отвезите меня в порт.

— Непременно, мальчик, — спародировал Деда Первый. — Здесь ты никому не нужен.

Девушка всхлипнула.

Она плакала или давила смех? Она плачет или смеётся сейчас, пока лимузин Германа раздирает воздух Адаманта, расширяет между ними пропасть? Знала Нита о затее отца, или его интрига стала для неё сюрпризом? Как хочется верить, что не знала… Доверять! Доверие — воздух любви, без доверия любовь задыхается и умирает. Я люблю тебя, Нита! Люблю даже сейчас! Что ты сделала со мной…

Они рассчитали всё заранее. Они знали, я не смогу пройти мимо. Подсунули Ниту, как сладкую конфету, как живца… Я крупная рыба? Глупый окунь с пустыми глазами, щука без капли мозгов, вся — только зубы? Или толстый сазан, поедающий придонную тину? Нет же, нельзя про Ниту так, она — сладкий нектар, а я — безмозглый мотылёк, которого схватила хищная пупырчатая жаба.

Законная добыча Деда, его отмычка, лишний козырь в долгой игре.

Алексей закрыл глаза. Он спокоен. Он должен думать. Что в итоге? Он ошибся, испортил всё, что возможно, и в голове — сторожок.

Маленький кристалл, вживлённый в верхний отдел спинного мозга, мина, которую не извлечь. Тайное оружие Семьи, запретный плод запретной науки. Нитка кукловода. Он теперь марионетка и будет дёргаться, как пожелает Старик. Предаст и продаст. Семья будет довольна. А деньги за выполненный контракт? Удачная инвестиция в будущее, не гонорар. Они вернутся стократ.

Честнее всего — вернуться на катер, выставить движок на отложенный разогрев и нырнуть в конвертер. Это быстро и, как трепался знакомый инженер, почти не больно. Как тот топор, что ласково гладит. Чик — и всё. Чёрт! Представилось: вот он отключает защитные схемы, залезает через технологический шлюз в вихревую камеру и задраивает за собой люк. Вокруг — спирали полевых обмоток. Успеет он увидеть огонь, когда сработает таймер? Тяжи плазмы пронзят тело…

Мысль о смерти разбудила сторожок. Боль ударила в затылок. Такая сильная и внезапная, что Алексей хотел закричать, но не смог издать ни звука. Нет, нет! Он схватился за горло, пытаясь вдохнуть. Удушье медленно отступило, забрав с собой боль. Алексей закрыл глаза; под веками плавали цветные пятна, в голове царила блаженная пустота. Гадкая, постыдная радость раба, которому отныне запрещено умереть самому.

— Прибыли, господин, — прошелестели динамики.

Зал космопорта Алексей миновал быстрым шагом. Ему казалось, что каждый грузчик, каждый охранник, каждый клерк смотрит на него, понимающе подмигивает вслед. Паранойя, конечно. Дела глав Семьи не касаются простых смертных.

Алексей торопился в предстартовую зону. Он знал, ему нечего бояться сейчас, не для того подсадили чип, но только там мог почувствовать себя спокойно. Предстартовая зона — собственность Земли, всегда и везде, туда заказан доступ любым местным жителям, кроме служащих космопорта.

Заветная дверь закрылась за спиной.

В воздухе витал чуть заметный аромат миндаля.

— Как ты здесь оказалась? — не оборачиваясь, спросил Алексей.

Хотел спросить: «Зачем ты пришла?»

Не решился.

— Я правнучка, хотя всего пятая, — ответила Нита. — Попрощаться. Посмотри же на меня!

Я не хочу смотреть на тебя. Я не хочу хотеть тебя. Я люблю тебя!

Алексей обернулся.

— Отец ошибся, — сказала Нита. — Из Семьи можно уйти, если разрешит тот, кто в неё принял, — её голос изменился, стал сух и безжизнен. — Я забираю назад своё согласие. Будь свободен душой и телом.

— Но…

— Возьми, — Нита вложила в его ладонь плоскую коробочку, — это пульт, здесь коды доступа, всё-всё-всё. Будь свободен!

Какие у неё холодные пальцы!

— Тебе попадёт!

Алексей не мог поверить.

— Нет, — Нита замотала головой. — Я Наследница, я…

Она быстро приподнялась на цыпочки и коснулась его лба горячими губами:

— Прощай!

Ответить Алексей не успел. Мелькнул у дверей фиолетово-коричневый силуэт, и нет её, пропала!

— Капитан! — приветствовал его катер. — Борт исправен, жду приказаний.

— Подготовка к старту, — буркнул Алексей.

Почему она сделала это? Неужели и вправду любовь?

— Капитан! — снова заговорил катер. — Выдыхаемый вами воздух содержит эйфорин. Ввожу антидот.

Короткая боль пронзила левое плечо.

Эйфорин? Какого чёрта? В голове возник мгновенный пожар, выжег без следа химический туман. Эйфорин — эликсир счастья — в малых дозах отключал способность к анализу, надевал на глаза «розовые очки».

Кровь бросилась в лицо. Эти дни… Череда нелепостей, явных, нарочитых! Его вели, как несмышлёныша, от подсказки к подсказке, подталкивали к нужному решению. Как он мог поверить, что действие золота на планктон неизвестно биологам Старика? Что они не просчитали последствий? Его переиграли, Агентство переиграли! Всё для того, чтобы он сказал нужные слова — формальный повод для вступления в Семью. А потом — сторожок, как гарантия послушания. И только Нита…

Кто дал ему наркотик? Наследница. Остров, пляж, дыхательная мембрана, всё сходится. А на пляж он попал после спуска на планету. Туда его отвезла тоже она… И она же рассказала про золото. Дурак!

Стоп! Не сходится. Откуда взялась эта мгновенная страсть к Ните? Он не мальчик бросаться на первую встреченную.

Почему его не насторожил оказанный приём? Не удивила встреча с Дедом? Даже две встречи… Не каждый президент или премьер-министр видит Деда, говорит с ним. А он? Всего лишь эксперт! Нет, всё началось раньше. Когда? В лимузине по дороге в столицу? Исключено, эйфорин распадается при контакте с азотом воздуха. Раньше, раньше!..

— Катер! Я оставлял специальные распоряжения?

— Да, капитан! Тонна франция, капитан.

Тонна франция!

Кодовые слова разрушили плотину в сознании, память сошла, как сель, накрыла с головой, завертела.

«— … совершенно естественным. У них не должно возникнуть и капли сомнений, — директор Агентства устало откинулся в кресле. — Проклятье, когда починят этот чёртов кондиционер!

В кабинете стояла духота, генералу было тяжко в форменном мундире.

— Я ведь читал этот отчёт, шеф! — Алексей щелчком отправил памятный кристалл на другой конец стола. — Это полная чушь. Даже им это не сойдёт с рук!

— Значит, у старого бандита есть готовое решение, — сказал директор. — Но ему зачем-то надо, чтобы это решение нашёл именно наш человек. Вот и выяснишь… Попутно, так сказать.

— Извините, шеф, — сказал Алексей, — зачем вы так нарядились?

— Я был у премьера, — директор раздражённо отбросил мятую салфетку. — Он бьёт копытом, у него проблемы. У нас проблемы, Михайловский!

— Какие, шеф?

— Обнаружен пятый сторожок, один из департаментов остался без начальника. Они боятся, я их понимаю. Твоё главное задание — раздобыть коды управления. К дьяволу! Хотя бы отключить эти проклятые устройства!

— Но, шеф, — удивился Алексей, — я не разведчик!

— И не надо. Представь, что ты в отпуске. Ты расслаблен, слегка невнимателен. Твой визит — синекура. Но ты действуешь с оглядкой на начальство, хотя не прочь и подзаработать, если без риска.

— Зная это?!

— Да, не получится. Значит, ты всё забудешь. Теперь детали. Там есть девушка…»

Алексей очнулся, вынырнул из воспоминаний, как кусок пробки из воды. Он вернулся, стал самим собой.

Прошло не больше минуты, но за это время он прожил не часы — дни!

Сердце бухало в груди, руки дрожали.

Удалось! Они натянули нос Деду и его умникам. Алексей положил перед собой пульт управления сторожком. Несколько кнопок, пара ползунков. Какая дрянная затея — разложить человека на рефлексы, заменить метания души десятком простых реакций! Где же главная кнопка? Ага… Алексей осторожно отключил устройство. «Конвертер, вихревая камера, плазма…» Чип молчал. Что, съели?! Он подбросил пульт в руке. Вот так! Правительство вздохнёт спокойно, оппозиция угомонится немного. Да и Семья станет вести себя скромнее. Есть за что торговаться!

Ай да Михайловский! Он блестяще изобразил вкусного живца, и Семья клюнула. Схватила и попалась! Психологи Агентства всё рассчитали точно, Нита не могла поступить иначе, он зря боялся.

Нита… Теперь Алексей понимал: девчонка не в его вкусе, вся любовь — результат внушения плюс действие эйфорина.

Как она там?..

— Катер, мы видим припортовую площадь?

— Да, капитан!

— Дай общий обзор.

Тёмный штрих застыл по центру экрана.

— Ближе!

Пятая правнучка, вытянувшись в струну, стояла возле авиетки. Чернели углём волосы и трико, одни глаза жили на бледном лице. Из машины на неё зло смотрел Дед. Жаба! Старая вяленая жаба!

— Ближе! Дай мне её лицо!

Глаза сухи, но прикушена губа, и в углу рта застыла капля крови.

Словно почувствовав его внимание, Нита слабо улыбнулась и что-то шепнула.

Алексей погасил экран.

«Люблю».

Нетрудно читать по губам, которые целовал ещё вчера.

Он молодец, он всё сделал правильно.

Но почему так трудно дышать и в горле комок?..