Пятая руна

Глава 15.

Она не была мне другом, я это знала. Куда вернее мы были врагами, непримиримыми просто уже потому, что существование одной означало, что другая должна исчезнуть. И я исчезать не собиралась. А она отлично это понимала. Просто пока нам было по пути. Или уже нет?

Дойдя до плиты в центре, мы остановились перед ней. Взгляд демонолога, полный ненависти и боли, прожигал спину. Мне от этого было не по себе. Её это исключительно забавляло. Как и моя… жалость? Да, пожалуй какую-то тень этого чувства он сейчас во мне вызывал. Столько усилий, столько жертв, столько… силы — а самое главное, единственно важное всё равно упущено.

Она начала говорить. Неторопливо, низким и хрипловатым голосом выталкивая из моих губ слово за словом, спокойно и чуть нараспев. Это были стихи, не очень хорошие — размер то и дело сбивался, рифма присутствовала не везде, но очень страшные. Стихи о смерти, которая заберёт весь этот мир, всё живое в нём. Раньше или позже, так или иначе. И, отзываясь на их звучание, вокруг нас неторопливо разгорались, проявляясь, силовые линии большой пентаграммы.

«Руну» нужно было уничтожить, как можно скорее. Я не знала, откуда во мне взялась эта уверенность, но она была, и успела уже стать абсолютно всепоглощающей. Каким-то образом другая я была с ней связана. Да и вообще, она не была мной, никогда не была. Она поймала меня в ловушку в том сне, заставив взять кинжал, а потом и воспользоваться им, заполучив мою кровь и сделав что-то ещё, мне непонятное, но определённо важное. Я для неё была лишь подходящим сосудом, чтобы снова жить.

— Умная.

Слово это прозвучало прямо в моей голове, пока губы продолжали читать слова древней магии. Я не могла это остановить. Она была сильнее меня. «Руна» была единственной её слабостью. Нужно было её уничтожить. Их обеих.

— Ты — тёмная.

Я всё же смогла это сказать. Не вслух, мысленно, но сумела начать диалог. И снова ощутила, как мои собственные губы кривятся в ответной гримасе злого и язвительного веселья.

— Я. Но и ты — тоже. Иначе ничего бы не вышло.

Такой простой ответ. И как я раньше не догадалась? Как мог братец сам отыскать демона, да ещё и сделку с ним заключить? Никак не мог, и не потому, что совесть помешала бы, просто он для этого слишком большой трус и слабак. Это его отыскали и использовали, кинули подачку. Наверняка обманули, и поделом. Меня обманули тоже.

Это был план внутри плана, и я отыграла свою роль в нём как по нотам, лучше не придумаешь. Не пришла овечкой на заклание, когда всё было готово и под рукой, только бери. Вместо этого начала барахтаться, спутала все карты, выманила на место действия и заполучила в свои руки нужный артефакт. И вот теперь позволила ей, тёмной, завладеть ситуацией. Почти.

Оставалась ещё «руна». И она, в этом я не сомневалась, была ей тоже нужна, по крайней мере на некоторое время. Для чего-то пока для меня загадочного. Время для этого пока не пришло, но стремительно приближалось.

— Кто ты? — спросила я, не рассчитывая её отвлечь и испортить ритуал, но очень надеясь извлечь из ответа хоть какую-то подсказку.

— Мы, пока ещё мы. Тайэ. Что, помогло?

Я мысленно скрипнула зубами. Так и знала, что она и не подумает пуститься в пространные объяснения, отделавшись каким-нибудь непонятным словом. Просто посмеётся над моей жалкой попыткой ей противостоять.

— Потомки падших? — спросила я наудачу.

— А ты не скромничаешь, — язвительно усмехнулась она в ответ. — Нет, всего лишь их творений. Лучших, возлюбленных. Сильнейших.

— Демоны подчиняются тебе?

— Мне — да.

Пентаграмма уже буквально сияла, казалось, её линии вот-вот вспыхнут или взорвутся, столько силы в них собралось. А я так до сих пор и не могла понять, какова была цель ритуала. Избавиться от меня? Так это наверняка можно было проделать и попроще как-нибудь.

Нельзя было сейчас паниковать, но я ничего не могла с собой поделать. Только ненадолго отвлечься, размышляя о том, какой жутко ироничной в нынешних обстоятельствах получается эта фигура речи. Я в самом деле ничего не могла с собой поделать, не только с эмоциональным состоянием, но и с физическим телом.

— Хочешь жить снова?

Это был уже практически крик отчаяния. Нужно было придумать хоть что-то, что подскажет выход из положения. Или на худой конец позволит понять, что вообще происходит, какова конечная цель всего здесь творящегося.

Она молчала, даже не усмехнулась, и я почуяла, что попала в точку. Ответ до обидного очевидный, особенно после столь прямой подсказки. Пока ещё мы, да. Пока. Эти слова не были ловушкой, приманкой, брошенной, чтобы завлечь на неверный путь. Если план будет доведён до победного конца, останется только она.

Сконцентрированная в пентаграмме магия уже физически колола кожу тысячами тончайших игл. Казалось, ещё минута, ещё капля — и силы станет слишком много, всё лопнет, взорвётся, выплеснется впустую. Но она ничего не делала, выжидала, обеими руками сжимая перед грудью рукоять меча, направленного лезвием вниз. Чего же она дожидалась столь терпеливо?

Догадка обрушилась на меня, как… я не нашла достойного сравнения тому, что испытала в момент, когда отыскала ответ на свой вопрос. Мир кувыркнулся в прыжке и рухнул мне на голову, разве что так. Реальность не выдержала напора энергии, стянутой сюда ритуалом, и треснула. В чертовски буквальном смысле.

Она завершила ритуал и призвала жнеца, и теперь это была её Месса. Пожалуй, не совсем такая, какую планировал демонолог. А может, и совсем не такая. Это было уже и неважно, на самом-то деле.

Архай застыл перед нами, пока ещё совсем прозрачный, но медленно обретающий плоть. И от его вида меня потянуло нервно рассмеяться. Он и в самом деле был похож на смерть, какой её традиционно изображали. Вот только косу бы добавить, и сходство станет абсолютным. Не иначе, с него её и рисовали. И как-то вдруг мне стало интересно, чья больная фантазия дополнила и без того впечатляюще кошмарный образ таким не самым ожидаемым предметом.

— Ты смешная, — неожиданно хихикнула она в моей голове, прямо как самая обычная девчонка. — Никогда о таком не задумывалась, а ведь и правда.

— Это очень смешно, — согласилась я мрачно. — Когда все умирают.

— Все умирают, — эхом повторила она за мной. — Это неизбежно.

Спорить я не собиралась. И не стоило даже пытаться уколоть её словами про убийство или тем более достучаться до совести — ничего подобного там, скорее всего, отродясь не водилось. Я больше время тянула, или пыталась тянуть, надеясь сама не зная на что.

Она ведь ничего не сделала, чтобы заполучить «руну». Вела себя так, словно та не имеет никакого значения. Но я чувствовала, что всё на самом деле наоборот, именно что чувствовала. Мы были связаны, она читала меня, но ведь верно было и обратное. Я была куда слабее и совсем неопытной, потому мне мало что удавалось, но такое я не могла пропустить. И ошибиться тоже не могла.

Она полагалась на архая. Надо полагать, попросту планировала с его помощью превратить тех, кто ей мешает, в тех, кто поможет. Месса требует жертв, так почему бы не воспользоваться в первую очередь теми, кто уже сам добровольно прибыл к месту её проведения? Знала же, что с «руной» быстро не управиться. Понимала, что успеет.

Теперь и я это понимала, и лихорадочно пыталась найти выход. Демон перед нами становился с каждой секундой всё реальнее, время утекало, в верхней колбе осталось совсем мало песчинок. Настолько, что я могла проводить взглядом падение каждой.

Решение пришло внезапно, по сложившейся уже за сегодня традиции. От досады на себя захотелось пнуть что-нибудь, но кроме архая было некого и нечего, так что пришлось сдержаться. Как я могла быть такой идиоткой, если ответ всё время был у меня под носом?! Более того — у меня в руках!

Ей нужен был чёртов меч! Но он, этот самый меч, был моим, я это знала, слишком хорошо помнила чувство, пережитое при первом с ним знакомстве. И особенно — при первом с ним расставании. Он был моим. И эта тварь, кто бы там она ни была и кем бы ни командовала, не имеет на него никаких прав.

Я нашла его, нащупала, позвала — и ощутила отклик, даже уловила в нём нотки радости, словно только этого он и дожидался. Глупо ли приписывать бездушному артефакту человеческие эмоции? Обычно да, но в этом конкретном случае едва ли. В смысле, едва ли он был бездушным. Да и вообще артефактом в привычном мне прежде смысле. Собственная воля у него уж точно была.

На неё я и положилась, и невольно ощутила восторг, когда смогла шевельнуть рукой, перехватывая рукоять поудобнее. Потому что это движение сделала именно я, а не она.

— Что ты…

Вопрос оборвался на полуслове, я решила его не дослушивать, и это мне тоже удалось. Мы, пока ещё мы, но это ненадолго. Потому что я тоже тайэ, или как там она нас назвала, и мне надоела роль марионетки. Всю жизнь я на неё соглашалась, но больше не стану, хватит с меня!

Боковым зрением я заметила, как знакомо засветилось лезвие меча, и это заставило мои губы изогнуться уже в моей собственной улыбке. Что, не ожидала? Неудивительно, я такого сама от себя не ожидала. То ли ещё будет.

Миг, короткое головокружение — и мир снова утратил краски, застыл вокруг нас двоих, стоящих лицом к лицу всего в полуметре друг от друга. Только в этот раз я не собиралась играть в гляделки. Вместо этого позволила мечу подняться и опуститься вниз, красивым рубящим ударом.

Она не была существом из плоти, но крови в ней откуда-то взялось предостаточно, в обычном живом человеке столько точно нет. Ею залило весь алтарь, полупризрачную ещё фигуру демона, заодно и мне перепало так щедро, что вся одежда спереди промокла, прилипнув к коже омерзительной холодной плёнкой. Но сейчас это меня не волновало.

Её не стало, и это освободило демонолога, а ещё передо мной стоял архай, становясь всё более реальным. И с этими двумя даже не проблемами — катастрофами надо было срочно что-то делать. Насчёт демонолога идей не было, во всяком случае свежих. Уничтожение «руны» — вот что должно было помочь, но тут я была бессильна. А вот по части демона… ей он подчинялся. А мне — будет?

В последнем я откровенно сомневалась, и меч, к слову, вполне мою неуверенность разделял. Но вместе мы решили, что стоит кое-что всё-таки попробовать. Едва ли в случае неудачи дела могли стать хуже.

Я повторила её движение, сжав рукоять обеими руками и подняв меч перед грудью, лезвием вертикально вниз. И через пару мгновений не удержалась от радостной улыбки, увидев, как вновь разгораются, наполняясь энергией, линии пентаграммы.

Ох, не радоваться бы мне этому, но что поделать, если я в конечном итоге оказалась полной дурой? Замахнулась на то, на что мне заведомо не могло хватить сил. Не иначе, это был откат в исполнении мироздания или просто проявление высшей справедливости — всю жизнь я боялась делать даже то, что могла, а вот теперь, у последней черты, без особых колебаний решилась на невозможное.

— Убирайся, — сказала я спокойно и твёрдо, глядя прямо в тёмные провалы, заменявшие архаю глаза.

Демон не шелохнулся. Я придушила в зародыше панику и собрала в кулак всю волю, чтобы не выдать накатившую слабость. Конечно, это было чистой воды безумием, но каков был выбор, если подумать? Раз так и так погибать, пусть хотя бы в попытке спастись.

— Убирайся, — повторила я чуть громче и сама удивилась тому, как властно и уверенно прозвучал мой голос.

— Уверена?

На этот раз он соизволил мне ответить, и в этом ответе отчётливо слышалась насмешка. Но я почувствовала, сама не знаю как, что скрывала она не уверенность, а страх. Тварь надеялась, что я не выдержу, спасую первой. Но мне некуда было отступать, даже если бы вдруг захотелось.

— Убирайся, — приказала я в третий раз. — Тебе здесь не место.

Силовые линии засияли так, что стало больно глазам. Я сглотнула металлически солёную кровь, собравшуюся во рту. Задуманное было мне не по силам, но пока что я, как ни странно, справлялась. Время застыло между мной и демоном старым мёдом, твёрдым и непрозрачным. Я почти ничего уже не видела, кроме сияния магии.

Медленно, тягуче, как тот самый мёд, реальность снова начала сдвигаться, перетекать, раскалываясь надвое. На миг мне показалось, что внутри не осталось уже ничего, что пальцы, которых я почти не чувствовала, вот-вот разожмутся, и меч со звоном полетит на пол, разрушив всё, что мы с ним тут успели натворить. Но я всё-таки удержалась на грани. Или это артефакт меня удержал? Или что-то другое, оставшееся на память от другой меня?

— Убирайся.

Архай попытался шагнуть ко мне, но только бесполезно дёрнулся на месте, раз, другой. Меня буквально с ног до головы окатило волной его бессильной злобы. Не удержавшись, я улыбнулась, даже не от торжества — от облегчения. Я не была рада таким своим способностям, но хорошо, что они пригодились.

Воронка в центре силового кольца закручивалась, вытягивая последние капли сил. Тех, что оставались, не хватало даже чтобы удивиться тому, как я вообще до сих пор держусь на ногах, держу меч и осознаю окружающую реальность. Впрочем, в последнем у меня были определённые сомнения.

— Убирайся, — повторила я вновь.

И он убрался. Тугой, затянутый до предела узел лопнул, ударив меня в грудь, выбив из лёгких остатки воздуха. Я закашлялась, опускаясь на колени и со звоном роняя на пол меч. В глазах было темно, в ушах звенело и единственным желанием осталось лечь и заснуть. Или, может, потерять сознание. А ведь ничего ещё на самом деле не закончилось…

— И чего же ты добилась?

Я знала, что он стоит сейчас позади меня, в какой-то паре шагов, но не в силах была даже голову повернуть, чтобы посмотреть на него. Чего я добилась? Хороший вопрос. Об этом я обязательно подумаю, вот только не сейчас. Завтра, может быть.

— А чего добился ты? — спросила я в ответ, почти неразличимым шёпотом, но с невольной улыбкой на губах и в голосе.

Не знаю уж, почему, но мне стало весело. Правда, от души. Я так скучно жила раньше, что этот невероятный поворот просто обязан был случиться. И даже если закончится всё плохо, если я умру через пять секунд, ощущения напрасно прожитой жизни не возникнет. Я такое сделала, на что мало кто решался, и в чём немногие из этих решившихся преуспели. Так о чём жалеть?

— Увидишь, — пообещал он.

— Увижу, — покорно согласилась я, закрывая глаза.

* * *

Ничего я не увидела. Только покрытый сором и царапинами камень пола в считанных сантиметрах от своего носа. Зрелище оказалось так себе, и я перевернулась сперва на бок, а потом и на спину. Вид дырявой крыши высоко над головой был, справедливости ради, ничем и не лучше. Зато тёмное небо, заглядывающее в храм сквозь многочисленные прорехи, подсказало, что без сознания я пролежала довольно долго.

Снова перекатившись на бок, я приподнялась на локте и осмотрелась. Настенные лампы, почему-то вполне работающие, света давали не так уж много, но достаточно, чтобы оценить обстановку.

Первым, что попалось мне на глаза, оказался оскаленный череп, наполовину прикрытый истрёпанной пыльной тряпкой. Раньше от такого зрелища я непременно бы взвизгнула. Как минимум. Сейчас оно не впечатлило меня совершенно, покруче доводилось видеть. И даже тот факт, что совсем недавно, буквально ещё сегодня до обеда, этот самый череп со мной, можно сказать, беседовал, я восприняла как-то изумительно безразлично. Беседовал. Больше не будет. Что с того?

Были бы силы, я бы, может, этому порадовалась. Но их почти не было, да и волновали меня сейчас вопросы несравнимо более важные. Вот она я, живая и вроде бы даже относительно здоровая. Во всяком случае, полным комплектом, без лишних дыр и преимущественно в здравом рассудке. Вот демонолог, точнее то, что от него осталось. Не слишком, к слову, много. А где же остальные?

Приподнявшись ещё немного, я продолжила осматриваться. Да, похоже, кое-что важное я пропустила, пока отдыхала в обмороке. От алтаря, и раньше-то порядком разрушенного, не осталось теперь почти ничего, только груда потемневших камней и обломков дерева. Слева из-за неё торчали ноги в знакомых армейских ботинках. А больше никого вокруг видно не было.

Не без труда приняв сидячее положение, я пару минут собиралась с силами, чтобы встать. И со второй попытки это мне кое-как удалось. Голова кружилась, но терпимо, и ноги слушались, хотя и довольно неохотно.

Никас лежал на спине, подложив правую руку под голову. Я даже пару раз моргнула и ущипнула себя, не веря собственным глазам. Этот мерзавец спал! Совершенно спокойно, на каменном полу, посреди всего безобразия! И ведь ничего же ему не мешало!

— Никас? — позвала я хриплым шёпотом.

Никакой реакции не дождалась, разумеется. Нужно было погромче, но горло пересохло, да и сил не было. Так что я, не мудрствуя лукаво, попросту пнула боевика в бок. Не сильно, так, чтобы самой равновесие не потерять и рядом не свалиться.

— Уже? — пробормотал он, поворачиваясь на бок. — Сейчас…

— Что уже?! — выдохнула я, нервно озираясь.

Больше вокруг нас никого не было. В каком-то смысле это радовало. Если их нет, значит, они смогли уйти. А раз смогли уйти, значит, живы-здоровы. Но куда они ушли и почему бросили нас?!

— Сейчас, — снова пробормотал Никас, приподнимаясь и мотая головой. — Встаю.

— Вставай! — прошипела я, отвешивая ему ещё один пинок.

— О, ты очнулась, — довольно улыбнулся боевик, утверждаясь в сидячем положении и тут же болезненно морщась. — Извини, я тут заснул, кажется.

— Не кажется, — буркнула я. — Где остальные?

— Звонить ушли, — сообщил Никас, руками осторожно передвигая правую ногу так, чтобы можно было прислониться к остаткам храмового алтаря. — Вроде бы там, на холме, сигнал есть. Тут-то с этим глухо. А ты никак в сознание не приходила.

— Что у тебя с ногой? — спросила я.

— Сломана, кажется, — пожал плечами боевик. — Упал неудачно, бывает. До свадьбы заживёт.

— А… а «руна»? — всё-таки решилась я озвучить этот вопрос, хотя и без того понимала, каким будет ответ.

— А «руна» — всё, — довольно усмехнулся Никас.

— И демонов больше нет? — уточнила я для порядка.

— Куда они денутся? Но здесь и сейчас, вроде бы, их не осталось. Жаль, не успел приложить на прощание ту поганую тварь, которая меня толкнула.

— Отлично, — констатировала я, усаживаясь на пол рядышком и прикрывая глаза. — Что нам теперь делать?

— Теперь ждать, — вздохнул Никас.

— Ладно, — согласилась я.

Если подумать, решение идти за помощью было в нынешней ситуации самым логичным и правильным. Мало ли что могло со мной случиться. Пафосные сцены с лирической кончиной героини на закате, в объятиях героя, хороши в кино и в книжках, где после трогательного финала писатель или актёры встают, отряхиваются и идут пить чай. В реальной жизни я совершенно точно предпочитала красивым видам и словам квалифицированную медицинскую помощь. И лучше поскорее, пока не стало поздно.

— Что, и даже ругаться не будешь? — прищурился Никас.

— На что? — удивилась я.

— На то, что бросили тебя здесь.

— Вот ещё, — фыркнула я. — Как будто сидение тут вокруг меня могло помочь чем-нибудь.

— Ну что за девушки пошли, — деланно огорчился боевик. — Романтики ни на грош, один сплошной прагматизм.

Я пихнула его локтем под рёбра. Нашёл время шуточки шутить, честное слово. О романтике хорошо рассуждать дома, в выходной день, на мягком диванчике. А мне сейчас бы кофе пару литров, поесть как следует и душ горячий. Потом в кровать и отсыпаться сутки или двое, и чтобы никто не тормошил. И это не значит, что я не романтичная, просто всему своё время.

— Давно они ушли? — спросила я, почувствовав, что зря вспомнила про кофе, еду и душ, трудно будет теперь переключиться на другие мысли.

— С час назад, — сообщил Никас, глянув на часы. — Скоро должны уже вернуться.

Я кивнула, не открывая глаз. Скорей бы уже. Потому что вслед за мыслями про еду и отдых в голову полезли и рассуждения о будущем. Самое время, что сказать. Теперь, когда всё закончилось. Точно, кстати, закончилось?

— А полиция где? — спохватившись, спросила я.

— Там, — лениво махнул рукой Никас в сторону дверей. — Сидят, у костерка греются. Я им предлагал тут устроиться, но они отказались. Типа место преступления, трогать нельзя. А что тут трогать? Трупа и то толком не осталось.

Приоткрыв глаза, я покосилась на останки демонолога. Да, назвать это трупом было, пожалуй, изрядным преувеличением. Ох и придётся же следователям поломать голову, чтобы списать всё это безобразие на неудачный дилетантский магический опыт…

— А нам что будет? — поинтересовалась я устало. — По допросам теперь затаскают?

— Сомневаюсь, — хмыкнул боевик. — Нужны им наши показания, как собаке здрасьте. Только хорошую теорию портить неудобными фактами. Этак ведь расследовать придётся, ещё, может, и кучу старых дел открывать…

— Это хорошо, — признала я. — Значит, домой?

— Куда ж ещё.

* * *

Разумеется, Никас оказался излишне оптимистичен, домой мы попали далеко не сразу. Сначала пришлось всё пересказывать паре мрачных типов с какими-то неимоверно крутыми корочками. Спасибо хоть выслушали они нас не перебивая, а попутно ещё чаю горячего налили и пледы выдали.

Пока Никас разглагольствовал и красовался, как петух на заборе, излагая пропущенный мной последний акт драмы, а Валери на это то и дело скептически фыркала и хмыкала, но по существу не возражала, я обдумывала собственные невесёлые перспективы. Кажется, домой хотела? А домой это куда, интересно знать?

Дилан должен был ещё оставаться в больнице, только это и радовало. Но и маму мне сейчас не особенно хотелось видеть. Она ведь обязательно прицепится с вопросами, на которые совершенно не хочется, да и смысла нет отвечать честно. А придумывать складное враньё у меня сейчас попросту не было сил.

— Поехали домой.

Я невольно вздрогнула, услышав это предложение. Такое естественное в нынешних обстоятельствах, и такое для меня… болезненное. Я столько вытерпела, боясь лишиться дома, и ради чего? Чтобы в конце концов осознать, что никакого дома у меня нет и, похоже, не было. Стены были, соседи — тоже. Но не дом.

— К тебе или ко мне? — усмехнулась я, попытавшись замаскировать тоску шуточкой.

— А куда бы тебе хотелось?

— На море, — призналась я со вздохом.

Посидеть бы сейчас на берегу, без всяких разборок и скандалов, глядя на набегающие волны, слушая их размеренный шум. Просто отдохнуть, нервы успокоить. Но не время сейчас для такой роскоши. Нужно наконец-то всерьёз заняться своим будущим, иначе не будет мне никакого моря. Ни сейчас и никогда.

— Да, было бы неплохо там оказаться, — тоже вздохнув, ответил Дан. — Но придётся это отложить до нового года.

— А что случится на новый год? — усмехнулась я. — Начало новой жизни?

— Новую жизнь можно начинать когда угодно, хоть с субботы. А вот каникулы наступают по графику, и никуда от этого не денешься.

— Скорей бы… — протянула я, плотнее кутаясь в плед.

* * *

— Ну, как?

— Ужас, — честно призналась я.

Нет, если подумать как следует, я могла бы и порадоваться. Никогда раньше у меня не было собственной комнаты, а тут вдруг появилась. Правда, душ предстояло делить с двумя соседками по блоку, но хорошо хоть так. В соседнем корпусе он вообще был общий, в конце коридора.

Но трёхэтажные нары, сколоченные из грубых досок, явно позаимствованных с ближайшей стройки, а может, и мусорки, покрытый драной клеёнкой стол и стул со сломанной спинкой, составлявшие здешнюю обстановку, всё равно наводили тоску. Усиливали впечатление грязные, во многих местах свисающие клочьями обои. А щели в старой оконной раме, заметные даже с порога, и вовсе внушали страх. За своё здоровье. В такой обстановке хорошо от пневмонии двухсторонней помирать. Атмосферно так, в духе остросоциальной литературы прошлого века.

— Это всё мы уберём, конечно, — зачастил позади комендант, явно горящий желанием поскорее ликвидировать следы проживания во вверенном ему помещении посторонней публики. Ведь не студентки же ютились тут в таких условиях.

— Да уж будьте так любезны, — усмехнулась Валери. — Чтобы к вечеру всего этого безобразия тут не было.

— Подберём мебель поприличнее.

— Незачем, знаю я ваше «поприличнее». Такой же хлам, только крашеный в пять слоёв. Просто мусор уберите, остальное мы без вас сделаем.

Лично я считала это некоторым излишеством: жить мне тут предстояло меньше года, едва ли стоило сильно стараться. Но пожить в приличной обстановке хотелось, чего там. Так почему я должна отказываться? Из принципа? О принципах раньше помнить нужно было.

Спустившись вниз на помнившем лучшие дни лифте, мы вышли на крыльцо. Всю дорогу Валери без умолку говорила по телефону. Успела вызвать замерщиков из оконной и мебельной фирм, заказать отделку и уборку, да ещё и обсудить школьные дела сына с его, видимо, учительницей.

— Поехали, перекусим, — предложила она, закончив последний разговор и сунув телефон в карман. — Знаю тут неподалёку одно симпатичное местечко.

Я пожала плечами и кивнула. В универе поесть не успела, как обычно. Домой, куда сегодня утром вернулся братец, хотелось не особенно. К тому же что-что, а нормальный ужин мне там сегодня точно не грозил. Мама наверняка успела уже нажаловаться, что я со среды не появлялась дома, и Дилан теперь пылает праведным негодованием. Хотя кому бы тут изображать праведность!

Не то, чтобы меня пугал грядущий разговор, вовсе и нет. После встречи с демонами и их хозяевами бояться брата было бы просто смешно. Что он мне сделает? Ударит ещё разок? Ну и прекрасно, заявлю на него в полицию. Поглядим, как на новой прекрасной работе обрадуются подобному делу на сотрудника. Это не говоря уже о том, что и избавлению от опеки оно помочь может при надобности.

Но сама необходимость этот разговор вести всё равно печалила. Напоминала о том, что вторая по масштабу в целом, а теперь снова самая главная проблема в моей жизни пока и близко не решена. И, что всего неприятнее, совершенно непонятно, что с ней делать. Даже плана никакого, по сути, нет.

— Выше нос, девочка, — посоветовала Валери, выруливая на проспект. — У всех есть сумасшедшие родственники, с существованием которых приходится мириться.

— У меня всё сложнее, чем у большинства, — вздохнула я.

— Если бы всё всегда складывалось идеально, жить было бы скучно, — философски парировала Валери. — Не трать не это больше нервов, чем следует.

Ехали мы в самом деле недолго. Свернули с проспекта на одну небольшую тихую улочку, потом на другую, и припарковались у старого дома, на первом этаже которого расположилось кафе. На его вывеске вместо названия красовался замысловатый символ.

— Нигде во всём Форине больше нет настоящей аргамской кухни, — наставительно сообщила Валери, забирая сумочку с заднего сиденья. — Это единственное место.

Я взглянула на вывеску с новым интересом. Аргам был островным государством, одним из трёх наших ближайших соседей, что не мешало ему оставаться полной загадкой. Жили они тихо и закрыто, почти никого к себе не пускали и сами крайне редко куда-то выезжали. Я и не знала, что кто-то из них живёт в Форине.

Народу в этот час в кафе было немного. Мы выбрали столик у окна, и я уткнулась в меню, полное удивительных картинок. Блюда на них выглядели необычно и аппетитно, но чего ожидать от их вкуса я понятия не имела.

— Возьми вот эту рыбу, — посоветовала Валери, заметив, куда я смотрю. — И сыр со следующей страницы. Будет необычное сочетание. Но вкусное.

— Считаешь, я люблю необычные сочетания? — усмехнулась я.

— А разве нет?

Я невольно рассмеялась. Да, пожалуй такие мне нравились, хотя я только начала пробовать и приобретать к ним вкус. А главное, спокойно относиться к тому, что кто-то там может посчитать их неуместными и вообще неправильными.

— Ты сильная девочка, — улыбнулась в ответ Валери. — И всё у тебя получится. У вас получится.

— Надеюсь, — кивнула я, разглядывая фантастического вида десерты и прикидывая, какой из них рискнуть продегустировать. — Можно тебя кое о чём спросить?

— Спрашивай, — легко согласилась Валери. — Но учти, в вопросах нравственности я такой себе советчик.

— Спасибо, — с чувством ответила я. — В этих вопросах я советов уже наслушалась, до конца жизни хватит. Я вообще-то хотела спросить об Аланис Хади.

— Серьёзно? Ты меня о ней спрашиваешь?

Я кивнула. Не хотелось мне ворошить прошлое и заводить такие разговоры с Даном, но узнать, что же там произошло, всё равно хотелось. Потому, может быть, что у нас с Аланис было кое-какое сходство. Обе мы не принадлежали к высшему кругу. Что, если причиной разрыва оказалось именно это?

— Если ты решила, что дело в происхождении Аланис или в её… профессии, — Валери чуть запнулась перед последним словом, но быстро продолжила: — ты ошибаешься. Наша семья не такая, сама могла бы уже заметить.

Я кивнула опять. Вчерашний семейный обед продемонстрировал мне это более чем отчётливо. Церемонность аристократического застолья не продержалась даже до горячего, превратившись в обычные посиделки с шутками, смехом и жаркими спорами. В моей семье таких не случалось. Оба раза, что мы собирались за одним столом, все сидели чинно и уныло, как на королевском приёме, и вели исключительно благопристойные беседы. Словно чужие друг другу, а то и вовсе враги. Впрочем, так оно в целом и было.

— Просто фальшивая принцесса вообразила, что сможет поймать в сети всамделишного принца, — со странной, какой-то грустно-насмешливой улыбочкой продолжила Валери. — Но сказки не случилось, случился реальный мир. В котором принц поигрался с ней, да и бросил, чтобы жениться на настоящей принцессе. Вот тебе и вся история. Не стану даже врать, что такой поворот меня хоть немного удивил.

— А принц это… — начала я немного обескураженно.

— Принц это принц, — усмехнулась Валери. — Самый настоящий. Наследник трона. Ну, строго говоря, наследником пока считается его отец, но никто всерьёз не верит, что он переживёт старшего брата, так что…

— Ничего себе.

— А чего ты ожидала? Какой-нибудь красивой драмы, прямо как в кино? С невероятными совпадениями, сложными объяснениями, тяжёлым моральным выбором? Может, я тебя разочарую, но в жизни такое редкость.

— Не разочаруешь, — криво улыбнулась я.

Официант, приняв заказ, удалился восвояси, оставив нас с двумя маленькими чашечками ярко-красного напитка, отдалённо похожего на чай. Я осторожно пригубила его и едва не поморщилась от кислоты. Хотя вкус был по-своему интересным.

— Но любой опыт, даже неприятный, не бесполезен.

— Да, — согласилась я. — С этим не поспоришь.

В моей жизни случалось немало всякого, чего мне не хотелось бы пережить вновь. За последнее время особенно. Но из каждого случая я вынесла что-нибудь. А из всего в целом — вынесла нынешнюю себя.

* * *

— Разговор не задался?

— Как обычно, — пожала плечами я, не отрываясь от учебника.

Разговора, собственно, как такового и не получилось. Я просто поставила братца перед фактом и пошла собирать вещи под его патетический монолог, щедро пересыпанный обещаниями не пускать меня больше на порог и вообще отречься. Даже говорить не стала, что такой поворот меня более чем устраивает. Увы, всерьёз на него рассчитывать не приходилось. Кишка у братца тонка решиться на такой скандал.

Мама вообще не сказала ни слова, только молча плакала, и это тронуло меня ещё меньше, чем проблемы Дилана. Не потому, что я перестала её любить. Какой бы она ни была, она всё равно моя мать, другой нет и не будет. Но ей пора было наконец-то принять правду. Именно её бесхребетность вырастила из моего брата эгоистичное чудовище. Дилан слишком долго получал больше, чем заслуживал, потому и привык воспринимать это как должное.

Раз уж он такой весь из себя традиционный мужчина, ему следовало бы понимать, что его главенствующая роль означает в первую очередь ответственность за семью, а не право использовать её как угодно ради личного удобства и выгоды. Именно таким был отец, а вот у Дилана не получилось. Он остался капризным мальчишкой, не готовым толком отвечать даже за самого себя. И в этом виновата была в первую очередь мама. Ей следовало быть Дилану именно матерью, а не покорной прислугой, но она сама сделала выбор. И сама должна была теперь справляться с его последствиями. Я расплачиваться за её ошибки не хочу и не стану.

Я очень долго пыталась заставить себя верить, что в этом на самом деле нет её вины, что такой её воспитали. В этом была, конечно, изрядная доля правды. Из неё выбили, возможно, даже и в буквальном смысле, любой намёк на самостоятельность. И исправить это было не в моих силах. Единственное, что я могла сделать — построить собственную жизнь, чтобы иметь возможность спасти маму, когда эгоизм и безответственность Дилана неизбежно приведут его к печальному финалу.

Благодарности никакой я не ожидала. Более того, была уверена, что её не будет, что я навсегда останусь плохой, а брат — хорошим, что бы ни натворил. Это меня не пугало и уже не слишком огорчало. Родителей не выбирают, а отравлять собственную душу обидами я не хотела. Главное, чтобы моя совесть была чиста, а остальное уже не так и важно.

— Но от контракта твой брат, полагаю, не отказался?

— Разумеется, нет, — фыркнула я.

С новой работой у Дилана, как я поняла, что-то там не задалось. Может быть, демон на прощание посчитался с человечком, оказавшимся бесполезным. А может, и другая причина нашлась. Уж если лезешь в террариум, нужно быть как минимум гадюкой. Ужа, каким бы скользким он ни был, слопают быстро. Вот и Дилана, похоже, слопали. Я не удивилась и даже, признаться, не обрадовалась. Мне было уже просто всё равно.

— А с работой ты решила?

— Написала заявление сегодня, — сообщила я, не сдержав довольной улыбки.

Я долго мечтала распрощаться с этой работой, и теперь, когда это наконец-то произошло, чувствовала себя очень счастливой. Даже несмотря на то, что целых две недели ещё предстояло туда ходить. А больше всего удовольствия доставило послушать, какой отличной сотрудницей я была, и как жаль со мной расставаться. В исполнении самого Мориса, между прочим. Кто бы мог подумать, что этот вредный тип умеет так сладко петь. Знай я его хоть немного похуже, могла и поверить.

— Пойдёшь к Арни?

— Пойду. Мне понравилось его предложение, — продолжая улыбаться, призналась я, перевернулась на спину, заложила руки за голову и спросила: — А что, ты против?

— Нет. Но это могло бы подождать до практики.

— Могло бы, — согласилась я, кладя книгу на тумбочку.

— Я ещё могу тебя убедить?

— Нет.

Нельзя было прямо сейчас менять мой, так скажем, публичный образ. Придётся остаться для всех скучной и скромной девицей, застёгнутой на все пуговицы, своим трудом зарабатывающей себе на жизнь и потому не имеющей времени особо старательно учиться. Все слишком удивятся, если изменится хоть что-нибудь. А когда удивятся, начнут задаваться вопросами, выяснять, присматриваться… нет уж, пусть всё остаётся как есть. Не так уж долго потерпеть осталось.

— Хорошо.

— Хватит оттачивать остроумие об бедных студентов, — не выдержала я, хлопая ладонью по свободной половине кровати. — Иди сюда. У меня есть для тебя сюрприз.

— Приятный?

Нет, так просто невозможно! Этот негодяй даже не обернулся, продолжая быстро что-то писать на одной из проверочных. А я, между прочим, старалась, целый час почти выбирала, половину магазина перемерила. Такую красоту и прятать жаль, нужно демонстрировать. И желательно — благодарному зрителю.

Никогда не думала, что начну однажды позволять себе такое, но решила всё-таки попробовать. Какой смысл защищать ворота города, когда стены уже рухнули? Что и кому я докажу, продолжая ходить в пять раз штопаном старье? Дело ведь не в белье, красивом, и да — дорогом, а в сути отношений. Не было бы его сейчас, да и вообще, всё было бы так же.

— Приходи и узнаешь, — коварно улыбнулась я. — Давай, пока я не передумала и не решила лучше к семинару как следует подготовиться.

— А ты всё ещё не подготовилась?

— Подготовилась. Но нет предела совершенству.

— Вообще-то, кажется, есть.

Я снова схватила книгу, прикрылась ей и изобразила на лице возмущение. Впрочем, долго оно там не продержалось.