Пятая руна

Глава 6

Откинувшись на спинку стула, я закрыла глаза и попыталась погрузиться в медитацию. Ничего не вышло. Слишком отчётливо осознала сейчас, что именно произошло. Магистр Роадс сказал, что нам необходимо узнать, как изгнать из человека инсукора. Очевидно, он всё понял ещё тогда, когда я рассказала про браслет. Ложь Дилана о том, где он был, лишь дополнительное подтверждение тому, что именно так всё и есть.

Может быть, демон и привёл брата в Саут? В сущности, это было единственное, чем я могла себя успокоить. Тем, что Дилан был обманут или запуган ещё раньше, и уже тогда сам не ведал, что творит. Потому что в ином случае… нет, не могло, не должно было быть никакого иного случая!

Открыв глаза, я пару секунд тупо смотрела в раскрытую книгу, потом не выдержала и захлопнула её. «Бинты» защиты тут же с мягким мерцанием вернулись на свои места.

— Вычитали что-то интересное? — не отрываясь от переписывания, спросил профессор.

— Узнала, что такое инсукор, — ответила я, невольно поёжившись от того, как прозвучало название этой твари. Оно и раньше мне не очень-то нравилось, а уж теперь вообще до костей стало пробирать.

— А я более или менее понял, как от неё избавляться. Осталось разобраться, как ловить.

— Хорошо, — кивнула я.

У нас получится. Должно получиться. Осторожно заглянув в раскрытый «Канон», я прикинула, смогу ли помочь с переписыванием. Пожалуй, не стоило пытаться. Тупо срисовывая совсем незнакомые символы один за другим слишком легко ошибиться, а имея дело с демоном, ошибаться нельзя.

Следующие полчаса я просто изучала словарь, главным образом, чтобы чем-то занять голову и не заснуть ненароком. И заодно чтобы не думать о еде, потому что есть хотелось уже совершенно явственно.

— Всё, — объявил, наконец, профессор, возвращая ручку в прибор.

Я глянула на часы в этом самом приборе, а потом и на своём телефоне. До полуночи действительно оставалось пять минут. Наверное, пора уже и честь знать, тем более не очень-то мне тут понравилось. Вроде бы все встреченные обитатели были довольно вежливы и весьма к нам добры, но всё же они были странными, и непонятно, чего от них стоило ожидать в дальнейшем.

И неожиданность не заставила себя ждать — вернулась Тереза. Вихрем пролетев от дверей к окну, она осторожно отодвинула штору, вгляделась в темноту ночи, нервно барабаня по столу костяшками пальцев свободной руки, а потом выпалила:

— Вам надо уезжать. Немедленно.

— Что-то случилось? — не удержалась от вопроса я, хотя вообще-то хотела с радостью и поскорее исполнить это распоряжение.

— Отец с остальными скоро вернутся. Не знаю, что там Филлис рассказала о вас, потому не представляю, что тогда будет, — вздохнула Тереза, забирая со стола книги и ключ, и направляясь с ними к шкафу. — Может, вышвырнет вон со скандалом. А может, споит и на метле прокатит. Думаю, то и другое вам не понравится.

— Да уж, — согласилась я, подбирая с пола сумку. — Это точно.

Тереза быстро вернула книги на место, заперла шкаф, сунула ключ в карман и направилась к выходу. Мы пошли следом, почти сбежали вниз по лестнице и вышли в прохладную, ветреную ночь. Уже у машины Тереза поймала меня за рукав и спросила:

— Нашли, что искали?

— Надеюсь, — пожала плечами я.

— Хорошо, — кивнула Тереза. — Держи. Это моя визитка, если что, звони. Лучше по будням в середине дня.

— Спасибо, — ответила я от души.

Когда мы отъезжали от дома, я рассмотрела визитку. Она была самая простая, из белого картона, с обвившей чашу синей змеёй в правом верхнем углу. Оказывается, Тереза М. Эсдари была целительницей и работала в клинике Амарис. Это, насколько я знала, одна из крупнейших столичных больниц.

Провожая взглядом закрывающиеся ворота, я увидела в небе то, что сперва показалось мне стайкой белых птиц. Но стайка очень быстро приблизилась, и я сообразила, что это люди. Они летели в ночном небе, вопя и завывая так громко, что даже в машине слышно было. У самого забора остановились на секунду, видимо, поглядели на нас, а потом с новой порцией визга круто развернулись и двинулись, похоже, к дому. Я перевела дыхание. Да уж, вовремя мы уехали.

Трель телефона в наступившей тишине заставила меня вздрогнуть. Профессор быстро нажал кнопку на панели, и бодрый, слегка насмешливый голос магистра Роадса немедленно поинтересовался:

— Ну как? Сумели выбраться без репутационных потерь?

— Будем считать, что да, — отозвался профессор довольно мрачно.

— Ты что, разочарован? — фыркнул некромант.

— Боже упаси, — проворчал профессор, объезжая яму. — Меня вполне устраивает, что ты мой самый странный знакомый. Без более странных я с радостью обойдусь.

— Не суди опрометчиво, — как-то странно заметил магистр. — Знаешь, где мотель «Светлячок»?

— Замечал, — кивнул профессор. — Как раз будем мимо проезжать.

— А вот не проезжайте в этот раз. Буду ждать вас там, в ресторанчике.

* * *

«Светлячок» с виду оказался куда приличнее, чем мотель в Сауте. Здесь совсем не было той провинциальной потёртости и одновременно претенциозности. Всё выглядело очевидно недорогим, зато простым и основательным — всего лишь чистота, покой и необходимое удобство, ничего сверх этого.

Ресторанчик был вполне под стать остальному: простой, скромный и наполненный вкусными запахами. Народу, несмотря на поздний час, хватало. Пару столов занимали дальнобойщики, они сосредоточенно опустошали тарелки под неспешный и негромкий разговор. Еще за одним расположилась более шумная компания молодёжи, судя по паре долетевших до меня фраз — студенты-историки, остановившиеся перекусить тут по пути в аэропорт.

Некромант устроился в дальнем углу и сидел там с чашкой кофе, уткнувшись в экран ноутбука. По-прежнему молча мы присоединились к нему и так и сидели, пока не подошла официантка, приятная женщина средних лет. Профессор попросил чашку кофе, я присоединилась. Не отрывая взгляда от экрана, магистр абсолютно спокойно добавил:

— Мне яблочный пирог со сливками. А девушке ещё отбивную с картошкой и тоже пирог. Со сливками.

Официантка коротко кивнула и ушла. Я сердито уставилась на магистра, но, очевидно, ничуть его этим не впечатлила. Даже от чтения отвлечься так и не заставила. А самое досадное, что решимости возмутиться не было совершенно. Просто слишком сильно хотелось есть.

Профессор вытащил из внутреннего кармана вчетверо сложенные листы и бросил их магистру прямо на клавиатуру. Тот в ответ только кивнул, забрал их и тоже сунул в карман куртки, всё так же неотрывно глядя в экран.

— Стесняюсь спросить, что ты там изучаешь, — хмыкнул профессор, не выдержав.

— Сводки по нежити, — не меняя тона, пояснил некромант. — Но пока не вижу в её появлении никакой закономерности. Такое ощущение, что наш приятель постоянно перемещает «руну» с места на место.

— Может, он вообще за пазухой её таскает, — проворчал профессор.

— О, он очень хотел бы так и делать, — с усмешкой отозвался магистр, наконец-то поднимая взгляд. — Но это невозможно. Долгая близость демонической сущности разрушает любые артефакты. Собственно, как и вообще всё в этом мире.

— И это не мешает ситуации быть вполне безнадёжной, — вздохнула я.

— В каком-то смысле. Но сейчас наш приятель не может себе позволить абсолютную свободу перемещений, и у него в любом случае не может быть бесконечно много годных тайников. Если внимательно изучить динамику, скорее всего получится выявить закономерность.

Официантка принесла заказ, расставила перед нами чашки и тарелки и удалилась. Я понюхала отбивную и взялась за вилку. Говорят, дальнобойщики — верная примета хорошей кухни. Что ж, как минимум в данном случае это было действительно так, и мясо, и картошка выглядели и пахли отлично, да и на вкус оказались весьма хороши.

— Вы сразу поняли про инсукора, — сказала я, съев половину порции и сделав паузу для глотка кофе. — Почему ничего мне не сказали?

— Не хотел пугать, — пожал плечами некромант.

— Я всё равно испугалась, — махнула рукой я. — Всю ночь не спала.

— Не снимайте оберег, и он вас не тронет.

— Дилан потребовал, чтобы я избавилась от него.

— Не удивлён, — отозвался магистр, после небольшой паузы. — Было бы хорошо, если бы вы пожили пока где-нибудь в другом месте. Но это, полагаю, невозможно?

— Ну, пару раз я могу остаться у подруги, — протянула я задумчиво. — Это не вызовет подозрений. У нас дома один компьютер, и Дилан вечно его занимает, так что я порой ночую у Лили, когда делаю какие-нибудь рефераты. Но совсем переехать мне некуда, даже на время.

— Плохо, — констатировал некромант. — Но ничего не поделаешь. Просто постарайтесь не демонстрировать браслет.

— Попробую, — вздохнула я, вновь принимаясь за еду.

Ладно, придётся кутаться во что-то с длинными рукавами, делая вид, что всё время мёрзну. Тем более, скоро так оно и будет: холодает в этом году быстро, а отопление включат только недели через полторы.

Когда с едой, десертом и кофе было покончено, магистр закрыл ноутбук, задумчиво осмотрел зал, потом парковку за окном, сунул руку в карман и достал оттуда магнитную карту.

— Четырнадцатый номер, — сказал он, протягивая карту мне. — Поспите там, а утром я подвезу вас в универ. Или пусть профессор подвезёт вас домой прямо сейчас.

— Нет, — мотнула головой я, забирая карту. — Я соврала маме, что взяла сегодня ночную смену. Так что сейчас я вроде как на работе.

— Я так и думал, — хмыкнул магистр, кладя деньги в папочку со счётом.

— Что меня в тебе восхищает, так это твоя предусмотрительность, — совершенно серьёзно сказал профессор. — Даже номер снял заранее.

— Номер я снял для встречи с клиентом, — разочаровал его некромант. — Беседа за чашкой кофе в людном месте его не устроила. Просто удивительно, насколько распространена в этом мире паранойя. Но потом да, сообразил, что Оливия не из тех, кто может запросто явиться домой среди ночи.

— Я пойду, — сообщила я, подавив зевок. От тепла, сытости и бессонной ночи уже едва держала глаза открытыми.

— Спокойной ночи, — напутствовал меня некромант. — Не волнуйся, мне навряд ли удастся воспользоваться второй кроватью.

Честно сказать, сейчас меня это уже и не волновало. Зевнув по дороге раз пять, я доползла до номера и прямо не раздеваясь рухнула в кровать. Уснула, кажется, раньше, чем голова подушки коснулась.

* * *

— Просыпайся. У тебя полчаса на душ и кофе.

Я перевернулась на спину, протирая глаза. Можно сказать, почти выспалась. И это хорошо, неизвестно, когда в следующий раз доведётся спокойно проспать столько времени. Да хоть сколько-нибудь.

Поглядев на себя в зеркало, висевшее над пристроившимся между кроватями столом, я оценила совет насчёт душа. Вид у меня был тот ещё: помятая, растрёпанная, бледная, как привидение, и откровенно заспанная. С сожалением отставив стакан с кофе, я поплелась приводить себя в порядок.

Уже в машине я взглянула на себя ещё раз. Выглядела, в общем-то, ненамного хуже, чем обычно. Вот когда привелось порадоваться, что не имею обыкновения каждый день появляться на занятиях в новом наряде и при безупречном макияже. Если бы, скажем, Лесли Веласко в таком виде пришла однажды, университетские сплетники уже к вечеру мозоли бы на языках натёрли, выясняя, где и с кем это она ночевала. А на меня никто и внимания не обратит.

— Этот ритуал, — спросила я, вспомнив вчерашнюю ночь, — ну, изгнания инсукора, он опасен?

— Для кого? — чуть насмешливо уточнил некромант.

— Для… да для всех! — даже немного рассердилась я. Неужели меня тут считают такой безнадёжной эгоисткой, способной думать только о том, кто, так сказать, к телу ближе, а на остальных наплевать?

— Для носителя не особенно, если его заранее как следует зафиксировать. Для участников… как повезёт. Обычно самой большой проблемой становится появление хозяина демона, но нам это, полагаю, не грозит. Так что назовём уровень угрозы средним.

— Тогда почему Тереза так испугалась?

Я давно хотела задать этот вопрос. Этот и ещё парочку. Магистр обещал нам странности, но совсем другие. Нет, я и эти самые другие заметила, конечно, но Тереза всё равно удивила меня сильнее.

Во-первых, она выглядела ненормально нормальной в сравнении с Филлис и остальными ночными летунами. Во-вторых, она начала со слов о том, что никогда не заглядывала в книги из запертого шкафа, но точно знала, какая из них нам нужна. Выходит, всё же читала, как иначе? И в-третьих, она работала в больнице. Значит, имела соответствующее образование, без диплома туда целителем не устроишься, уборщиком разве что. К чему так нарочито отделять себя от академистов, если сама одна из них?

— Терезу напугало моё желание поймать инсукора и побеседовать с ним.

— То есть, это очень опасно? — спросила я, решив повременить пока с обсуждением остальных странностей.

— Да, весьма, — довольно сухо согласился магистр. — Но придётся рискнуть. Лучший шанс найти «руну» нам может не представиться.

— А какую именно опасность он представляет? — не отставала я.

— В ловушке демон потеряет связь с хозяином. То есть, перестанет быть ему подчинён. И если не суметь его переподчинить или изгнать с концами, он сам тебя подчинит и использует для собственного перерождения в инсумара, кровавого демона.

— То есть, убьёт? — опасливо уточнила я.

— Это зависит от точки зрения, — с невесёлой усмешкой пояснил некромант. — Лично я предпочитаю именно слово «использует». Поглотит с потрохами и душой. Атеисты называют это смертью, верующие — тем, что куда хуже. Сама выбирай, как тебе больше нравится.

— Мне это вообще не нравится, — от души призналась я.

— Можно подумать, я прямо в восторге, — проворчал магистр, едва успевая затормозить перед пешеходным переходом. — Но использовать приходится то, что есть. Тебя до крыльца подвезти или до остановки?

— Знаете, — ответила я, стараясь удержать немного саркастический тон, — я понимаю, что вам нравится меня дразнить, но не нахожу это забавным. Со своей точки зрения. Уж извините.

— Мне не нравится дразнить вас, Оливия, — вздохнул магистр. — Просто вы должны понимать, что выбирать когда-то придётся.

— Как Терезе? — спросила я наугад.

— Нет, не так. В жизни Терезы есть место компромиссу. В твоей — нет.

— Потому она читает тёмные гримуары, хотя это запрещено? — чуть ехидно поинтересовалась я.

— Тереза слишком умна, чтобы слепо следовать каким бы то ни было правилам, — пожал плечами магистр. — Знание священно? Отлично, тогда им нужно обладать и правильно пользоваться. Разница между ней и тобой в том, что если её отец узнает про её литературные предпочтения, он будет громко кричать, конечно, но совершенно точно не бросит её в омут с камнем на шее и с руками, связанными за спиной.

— И меня не бросят, — запальчиво возразила я. — Знаете, для современного образованного человека у вас очень много предрассудков.

— Конечно, — легко согласился магистр.

Я подавила вздох. Он не обязан мне нравиться, мы ведь не друзья и никогда ими, пожалуй, не станем. И мне не должно быть никакого дела до его мнения по вопросам, не касающимся истории, в которую мы оказались волею судьбы вместе втянуты. А сержусь я потому, что есть в его словах доля неприятной правды.

Не в том дело, что меня убьют. Утопят, подумать только! Какой нелепый вздор в духе Мрачных Веков и современных кинострашилок. Где, интересно, магистр ухитрился его набраться? Конечно же никому и в голову не придёт меня убивать в буквальном смысле. Меня просто будут считать мёртвой для общины, только и всего. А чем потерять разом всех родных и близких — лучше умереть. Многие так считают. Подозреваю, что есть немало тех, кого именно это и удерживает. И не уверена, что сама, если придётся однажды выбирать, сумею решиться.

* * *

После занятий я специально засиделась в библиотеке. Во-первых, там было тихо, да и удобнее, чем дома моститься на коленке или тумбочке, или на кухне маме мешать. Во-вторых, мне категорически не хотелось оставаться с Диланом наедине. Так что домой я вернулась на полчаса позже мамы, прямо к ужину.

Когда ужин был почти уже съеден под совершенно обычные разговоры о работе и о том, что надо бы наконец найти время и съездить за вещами для племянников, пока совсем не похолодало, Дилан внимательно посмотрел на меня и вдруг, совершенно невпопад, сказал:

— Не смей больше шляться по ночам.

Я опешила, поражённо уставившись на него. Наверное, нужно было что-то ответить, но у меня не нашлось слов. И правда, что я могла бы сказать? Разве только упрекнуть брата в том, что он не справляется со своей обязанностью содержать нас с мамой и помогать родным, потому мне приходится хвататься буквально за каждый злотый. Но это… так не делается, и точка.

А ещё у меня на миг промелькнула мысль, что Дилан каким-то образом узнал, что меня не было вчера на работе. Но её я тут же отмела как невероятную. Если бы брат приходил в магазин и искал меня, дорогие коллеги точно не устояли бы перед искушением тут же позвонить мне и поинтересоваться именем счастливчика, у которого я ночевала. Но никаких звонков не было.

— Я не шлялась. Я работала, — отрезала я, вставая из-за стола.

Мама молчала, опустив глаза и задумчиво ковыряя остатки капусты на своей тарелке. Впрочем, на её поддержку я и не рассчитывала. На самом деле её молчание было для меня наилучшим вариантом. Дилана не поддержала — уже прекрасно.

— Я сказал тебе, Оливия, — продолжил брат с нажимом, — чтобы больше ты не смела такого себе позволять.

Я замерла с тарелкой в руке. Раньше Дилан, бывало, играл в строгого брата, но именно что играл. Теперь же он был убийственно серьёзен. И он не был тем, кого я знала всю жизнь. Что-то другое говорило за него, отдавая мне не подлежащие обсуждению приказы.

— Хорошо, — кивнула я. — Я тебя поняла. Пойду спать.

— Нет, — снова рыкнул Дилан. — Сначала убери посуду.

— Но сынок, — к моему удивлению заговорила мама, — я сама могу убрать. Да и мне не вставать завтра утром.

— Иди отдыхай, мама, — сухо буркнул брат, поднимаясь из-за стола. — Оливия уберёт, не переломится.

Я невольно отпрянула, освобождая ему дорогу. Нет, это был не Дилан, мой Дилан никогда так не разговаривал и уж тем более не поступал. Он был самым моим близким человеком, он любил меня, заботился обо мне. Да, иногда мне не нравилась его забота, иногда даже раздражала, но она всегда была хоть и своеобразной, не такой, как мне бы хотелось, но искренней.

Теперь даже не верилось, что совсем недавно мы могли нормально разговаривать, спорить, что я практически на этом самом месте отчитывала Дилана. С этим… существом так нельзя. Не стоит. Неизвестно, чего от него можно ожидать в ответ.

Мама, разумеется, поднялась и быстро ушла. И кажется сейчас, торопливо собирая со стола тарелки, я впервые в жизни от всей души благодарила судьбу за то, что она воспитана именно так, в полной покорности. А значит, не спровоцирует тварь.

Убрать посуду — дело нехитрое. Закатав рукава повыше, чтобы не намочить, я принялась за уборку. Простые, привычные действия хоть немного помогали отвлечься от страха. Тарелки, кружки, потом сковородка, и да, надо не забыть помыть заодно и её крышку. И доску разделочную, и…

— Я сказал тебе избавиться от этой дряни.

Я застыла, едва не выронив тёрку, которую только что взяла со стола. Идиотка, увлеклась и не услышала шагов за спиной. Конечно, не привыкла я к такой осторожности в собственном доме, но это теперь не оправдание. Я знала, что нужно делать и как стоит себя вести.

— Это всего лишь безделушка, Дил, — мягко сказала я, не оборачиваясь. — Мне её подарили. Поношу несколько дней, чтобы не обижать человека.

— Ты что, не слышала меня, Оливия?! — почти прорычал Дилан. — Ты немедленно…

Говоря это, он схватил меня за руку чуть выше локтя, развернул лицом к себе, но тут же и отшвырнул. То ли брезгливо, то ли скорее испуганно. Я довольно ощутимо ударилась поясницей о край мойки, но сумела удержаться на ногах.

— Ты немедленно пойдёшь и отправишь эту дрянь в мусоропровод, — отчеканил Дилан.

— Нет, — ответила я сухо.

— Что?!

— Нет, — тем же тоном повторила я.

Это не было проявлением какой-то безрассудной храбрости, вот уж нет. Такого страха, как сейчас, я никогда в жизни не испытывала. Просто остаться совсем без защиты наедине с тварью, смотревшей на меня почти в упор из ставших абсолютно чужими серых глаз брата, было ещё страшнее.

Лицо Дилана перекосилось от гнева. Я застыла, лихорадочно соображая, что делать теперь. Убежать я не могла, брат преграждал путь к дверям, да и некуда было. В ванной разве что запереться, но и там дверь можно с лёгкостью открыть снаружи. В подъезд выскочить? Это на самый крайний случай.

— Последний раз тебя спрашиваю: выбросишь?

— Нет! — почти выкрикнула я. — Чего ты вообще так прицепился к этой ерунде?!

Ответом мне стал удар по лицу. Короткий, хлёсткий, сильный. От него зазвенело в ушах, боль расколола голову пополам наискось, в глазах потемнело. Я даже не поняла, как полетела на пол, ударившись локтем и бедром.

— Посиди тут до утра, — равнодушно проговорил Дилан. — Подумай о своём поведении.

И он ушёл, а я осталась одна, на полу. Немного посидела неподвижно, потом медленно поднялась, цепляясь за стол, и рухнула на табуретку. Болели голова, рука и нога, но не это волновало меня по-настоящему. Пока что тварь отступила, оставила меня в покое. Но надолго ли, и что ещё она сделает, чтобы добиться своего?

Чтобы не сидеть, без толку перебирая страхи, я заставила себя снова встать и вытащить из морозилки пакет мороженых овощей, завернула его в полотенце и приложила к лицу. Смотреть на себя в зеркало не хотелось совсем. Того меньше хотелось думать о том, что отвечать завтра на неизбежные вопросы о столь… неординарном украшении.

Время шло, негромко тикали часы на полке, боль понемногу стихала, зато всю меня начало трясти. Не от холода, хотя пальцы руки, державшей пакет, я едва чувствовала. Меня только что ударили. И это была не отрезвляющая пощёчина, как те, что отлично помогают прекратить истерику, это был самый настоящий удар, сильный, злой, нацеленный причинить побольше боли.

Никто и никогда раньше не поднимал на меня руку. В нашей семье это было не принято, отец всегда и всё решал разговорами, в самом крайнем случае мог в угол поставить. Такая суровость перепала только Дилану, и то всего пару раз, за совсем уж опасные мальчишеские выходки. Потому я совсем не ожидала удара. Суровой отповеди, криков, даже оскорблений — легко, но мне и в голову не приходило, что меня могут просто ударить. А вот напрасно.

И теперь мне хотелось плакать. Не от боли, а от испуга, обиды и унижения. Я не понимала толком, что вообще чувствую. Если подумать, чего обижаться-то? Вот если бы Дилан так со мной поступил… хотя нет, этого никогда бы не случилось, тут и думать нечего. А на демона обижаться какой смысл? Он преследует свои цели, а я, похоже, пока не даю ему их достичь. Так что и униженной считать себя довольно глупо, я ведь победила, хоть и в мелочи. Но плакать хотелось всё равно.

Чтобы отвлечься и заодно погреть замёрзшие руки, я домыла посуду, закончила уборку и выглянула в коридор. В большой комнате, разумеется, горел свет и бубнил телевизор, но Дилана в кресле не было. Значит, он сидел за компьютером. Ну и хорошо.

Тихо, на цыпочках, я прошла в коридор, достала из своей так и висящей на вешалке сумки учебник и вернулась на кухню. Не сидеть же в самом деле просто так, углы разглядывая. Хоть почитаю то, чего на лекциях проспала, пока проверочная не нагрянула.

Над книгой я и заснула. Проснулась от того, что во сне повернула голову на ту сторону, куда пришёлся удар. В доме было тихо и темно, только сквозь неплотно задёрнутые шторы пробивался свет уличного фонаря.

Включив светильник над кухонным столом, я с минуту сидела, прислушиваясь. Ни звука. Да и чего другого ожидать в половине третьего ночи? Дорога тут рядом не самая оживлённая, а соседи сплошь из тех, кто много работает, потому среди недели гулянок не устраивает. Дилан и мама тоже давно спят, разумеется. Возможно, стоило пойти в кровать и немного поспать нормально. Всё равно когда я встану, братец будет ещё десятый сон досматривать.

Я даже поднялась было, но тут же села обратно. Дилан, разумеется, не проснулся бы, пройди я сейчас мимо него в нашу с мамой комнату. Только загвоздка в том, что Дилан теперь не Дилан. Тварь может только того и ждать, чтобы устроить мне взбучку за неподчинение и опять попытаться заставить снять оберег. Нет уж, лучше потерпеть. В конце концов, мы живём не в традиционном фермерском доме, где на кухне негде присесть, а зимой ещё и весьма холодно бывает ночами. Вообще непонятно, к чему было применять столь… традиционное наказание. Тем более обычно оно полагается за плохую или не поданную к положенному времени еду.

Пока я пыталась хоть как-то устроиться поудобнее, мысли в моей голове блуждали непривычные. Никогда прежде я не задумывалась о допустимости наказаний. Просто знала, какое и за что полагается, но знание это существовало для меня совсем отдельно от реальности, меня ведь никто не наказывал. А ведь это в сущности абсолютная дикость: наказывать взрослого человека за мелкий проступок или тем более за случайную оплошность. И как вообще можно жить в постоянном страхе наказания, тем более от близкого человека?

Нет, мне не хотелось жить в мире, где такое возможно, больше того, считается не просто нормальным, а даже правильным. Лучше уж быть одной, чем иметь семью на таких условиях. Потому что какая это вообще будет семья?

Как я ни пыталась примоститься, всё равно было неудобно. Пришлось вернуться к чтению в надежде, что нудные формулы и формулировки ещё разок сработают как снотворное. Увы, ничего не вышло, но зато хоть с материалом разобралась.

В шесть утра я пошла в ванную, чтобы успеть принять душ и по возможности привести себя в порядок до того, как встанет мама. Неторопливо разделась, включила и отрегулировала воду и только после этого решилась посмотреть на себя в зеркало.

Не так уж там оказалось всё и страшно. Синяк был небольшой, да и опухло не сильно, если не вглядываться специально, можно и не заметить. Вот на руке и ноге, на которые я упала, всё было куда хуже, но тут брюки и длинные рукава мне в помощь. А в остальном… может и не спросят ни о чём.

Приняв душ, я глянула на себя снова. Вот когда пригодилась бы косметика, но чего нет, того нет. Да и пользоваться ей уметь надо, потому, подозреваю, одолжи мне её сейчас кто-нибудь, сделаю только хуже. Заметнее.

Накинув халат, я на цыпочках прошла в комнату, взяла бельё и одежду и вернулась в ванную. Когда я проходила через гостиную обратно, Дилан шевельнулся, но не проснулся. Или сделал вид, что не проснулся. Господи, может он вообще теперь не спит, откуда мне знать?!

Из-за этого я почти решила одеться и немедленно сбежать из дома, но пока заплетала волосы, передумала. Во-первых, из коридора не доносилось ни звука, а значит, Дил мог и правда не проснуться. Во-вторых, уйти не приготовив завтрак означало дать твари новый повод ко мне прицепиться.

Сварив кашу, я, спеша и обжигаясь, съела несколько ложек прямо из кастрюльки, чтобы не мыть потом тарелку, запила водой, чтобы не мыть стакан, в последний момент вспомнила, что нужно достать для Дилана масло из холодильника, и пошла обуваться. Дождя на улице не было, так что можно было подождать автобус и на остановке.

Я уже застёгивала куртку, когда мама пошла умываться. Подойдя ко мне, она остановилась, посмотрела на моё отражение в зеркале, грустно покачала головой и двинулась дальше, в ванную, так ни слова и не сказав. Ни в упрёк, ни в утешение.

Наверное, это меня доконало. Кое-как натянув шапку, я выскочила за дверь и побежала вниз по лестнице. Слёзы катились из глаз сами собой. Чего мне бояться остаться одной, когда я уже одна? Я, такая как есть, никого не интересую. Брата волнует лишь моя полезность в его делах и приемлемость моего поведения, а мать так и вовсе только эта же пресловутая приемлемость. А чего хочу я вообще никого не волнует.

У подъезда я остановилась, подышала холодным утренним воздухом и немного успокоилась. Это всё из-за демона, из-за этой проклятой твари. Без неё всё станет как раньше. Господи, да кому я вру?! Всё по сути так же и останется, просто будет чуть лучше прикрыто ширмой нормальности.

* * *

Весь день я старалась вести себя как всегда, словно ничего и не происходило. Не знаю, насколько мне это действительно удалось, но внимания на меня никто не обратил, как обычно. Трудно сказать, благодаря моим стараниям или просто по привычке, но это едва ли имело значение. Главное, не пришлось ни на какие вопросы отвечать.

На последней паре профессор Деор порядком нас задержал. Проверочная в начале всё-таки состоялась, и разумеется, в десять минут почти никто не уложился, выклянчили ещё минут пятнадцать, чтобы списать хоть что-нибудь. А потом профессор, разумеется, решил закончить запланированную тему, и, кажется, назло этим лодырям сделал это крайне неторопливо. Так что на автобус пришлось бежать во весь дух.

Догнать я его догнала, но это мало чем помогло, на работу всё равно опоздала. Марла ждала меня, сердито уперев руки в бока. Я в ответ смогла только развести руками и виновато улыбнуться, подойдя. Начальница усмехнулась:

— Что, попалась всё-таки?

— В смысле? — не поняла я, забирая протянутую карточку с именем.

— Я тебя прикрыла, — усмехнулась Марла. — Твой братец заявлялся вчера, спрашивал, работала ли ты в ночную накануне. Сказала ему, что да. Но, судя по твоему личику, это не помогло.

— Помогло, — вздохнула я. — Спасибо тебе.

— Неужели парень так… приласкал? — недоверчиво прищурилась Марла.

— Да нет, — хмыкнула я. — Не поверишь, поскользнулась на мокром полу и об дверь приложилась вчера вечером. Можно сказать, награда нашла героиню.

— Другой бы не поверила, — с усмешкой махнула рукой начальница. — Но тебе поверю. Вид и тон у братца твоего были такие, что попадись ты, так легко бы точно не отделалась. Беги переодеваться и быстро в зал.

— Спасибо, — уже уходя, ещё раз сказала я.

Быстро надев форменный жилет, сунув в карман рацию и выбежав в зал, я подумала, что нужно будет при первой возможности отблагодарить Марлу хоть шоколадкой. Если бы не она, так легко я бы и правда не отделалась. Вообще не знаю, как объяснялась бы, да и был бы у меня даже шанс объясниться. Скорее всего, нет.

За всякими текущими мелочами было и на часы некогда глянуть, потому появление Джека меня удивило. Казалось, работать ещё и работать, а смена, оказывается, уже и закончилась совсем незаметно. А вот когда нужно или просто хочется поскорее домой пойти, она тянется бесконечно. Такая относительная штука — время…

Задерживаться я не рискнула, к чему давать лишние поводы устроить мне выволочку? Быстро переоделась и бодро пошагала к остановке, подгоняемая холодным порывистым ветром.

Время было уже весьма позднее, да и погода так себе, не для прогулок, но народа на улице хватало. Среди этих людей, спешащих и не очень, мне было спокойнее. Я с самого начала не очень верила словам некроманта о том, что среди толпы никакая тварь на меня не нападёт, но это была хоть какая-то надежда.

Когда я вышла из автобуса на своей остановке, эта самая надежда улетучилась начисто: здесь как назло было совершенно безлюдно. Конечно, ещё горел свет в паре небольших магазинчиков и отделении банка, но никто из служащих даже покурить на крыльцо не вышел. Похоже, все усердно заканчивали рабочие дела, чтобы после закрытия сразу же пойти домой.

Нервно передёрнув плечами, я быстро зашагала к дому. Идти было недалеко, пять минут в таком вот темпе, но мне упорно хотелось побежать. Я уговаривала себя не поддаваться панике и идти нормально. Умом понимала, что демон не собака, кидающаяся на бегущих, ему плевать, бегу ли я, даже боюсь ли я, что он вообще-то как раз ждёт меня дома, но это не особенно помогало.

Миновав небольшой сквер, я подошла к переходу через улицу Освани. Отсюда до дома было рукой подать: перейти дорогу, пройти двадцатый дом с молочной лавкой Ларри на углу, свернуть во двор и всё. Но страх нарастал. Я смотрела, как светофор отсчитывает секунды до разрешения переходить, уже явственно ощущая спиной чей-то холодный, злой взгляд.

Наконец цифры вспыхнули зелёным. Торопливо оглянувшись, я не увидела позади никого. Только тёмные кроны деревьев в сквере и вдоль улицы раскачивались от ветра, а тени их метались в пятнах света фонарей. Но ощущение чужого взгляда не проходило, только усиливалось. Я кожей чувствовала приближение чего-то страшного, потому не выдержала и побежала, сжимая в кармане ключи.

Одна секунда, чтобы открыть дверь подъезда и скользнуть внутрь, к свету, теплу, под защиту старинных стен дома. Переступив порог, я испытала невероятное облегчение. И в последний момент, пока дверь неторопливо закрывалась, обернулась и успела увидеть что-то тёмное, мелькнувшее на подъездной дорожке, но тут же скрывшееся за окружавшей дом изгородью из акации.

Может, это была просто тень. Может, прошёл кто-то из соседей, не замеченный мной из-за паники, или вовсе кот по своим кошачьим делам прошмыгнул, а я невесть чего себе напридумывала. Но может, мои чувства и не врали.

Кое-как отдышавшись, я побрела к лифту. От усталости, причём не только физической, меня буквально шатало, хорошо хоть перила спасали от падения. Очень хотелось присесть на ступеньки и отдохнуть, но я боялась, что так и засну на лестнице. Или скорее сознание потеряю. Нет, нужно было добраться домой.

У двери квартиры я стояла, наверное, целую минуту, сжимая в руке ключи и не решаясь сунуть их в замок. Думала, что иду из огня да в полымя. Та тень на улице могла мне и привидеться — у страха глаза велики — но тварь дома была совершенно реальной и наверняка приготовила мне очередной подарочек.

Но делать-то было нечего, нельзя же не пойти домой. Потому я пересилила себя, открыла дверь и вошла. Дома было… привычно. На первый взгляд ничего не изменилось: всё так же мягко светил торшер в большой комнате, бубнил телевизор, мама возилась на кухне. Похоже, мир вчера перевернулся только внутри меня, а снаружи жизнь шла совершенно своим чередом.

— Лив, — улыбнулась мама, отвлекаясь от плиты. — Ужинать будешь?

— Буду, — пожала плечами я, снимая ботинки и принюхиваясь. — Рыба?

— Да. Итан привёз с рыбалки отличного судака, я котлеты сделала.

— Только руки помою, — кивнула я.

Пока я ела, мама успела закончить с супом, закутала кастрюлю в полотенце и ушла в комнату, заниматься другими делами. После её ухода я поставила чайник, сунула нос в ещё одну кастрюлю, стоявшую на подоконнике, с удовольствием обнаружила там десятка полтора плюшек и вернулась доедать котлеты. И тут на кухне появился Дилан. Не иначе, на шум закипающей воды.

— Сделаешь мне тоже чаю? — спросил он, уселся на вторую табуретку и тут же вскочил, охнув: — Лив! Что у тебя с лицом?!

— А ты не помнишь? — настолько язвительно, насколько это удалось с набитым ртом, поинтересовалась я.

— Не помню чего? — нервно уточнил брат.

— Как воспитывал меня вчера, — ответила я сухо. — Можно сказать, на этом самом месте.

— Ты о чём, Лив? — теперь уже с ужасом спросил Дилан. — Я тебя… воспитывал? Как?! Хочешь сказать, это я тебя…

— Именно так, — согласилась я, вставая и направляясь за чашками к посудному шкафчику.

— Знаешь, сестрёнка, это плохая шутка.

— А что, — спросила я, разливая заварку, — я разве смеюсь?

На самом деле я как раз вспоминала всё, что успела тогда, в библиотеке, вычитать. Пыталась сообразить, какую новую игру задумал демон. Или нет никакой игры, и сделки тоже нет? Просто Дилан как-то сглупил, а может, испугался, и теперь тварь временами управляет им, а он и не знает. О таком в книге тоже упоминалось.

Но если так, к чему было врать про шахту? Именно эта ложь — очевидное доказательство тому, что с демонологом брат встретился. Или, может, с ним встретился подчинённый ему демон, а Дилан ничего этого не помнит? Тогда почему он соврал? Чтобы меня не пугать?

— Я помню, как мы ужинали, — пробормотал Дил. — Потом я вроде ушёл в комнату, сел материал заканчивать. А потом спать лёг, наверное. Не помню точно, устал за день до ужаса. Но того, что ты сказала…

— А что ты в Сауте делал, ты так же помнишь? — перебила я. — То есть, наверное и вроде бы, но не точно?

В книге об этом ничего конкретно сказано не было, но раз жертвы инсукоров отмечали провалы в памяти, можно предположить, что внушать ложные воспоминания эти демоны не умеют. Или умеют, но не считают нужным? Такого ведь тоже нельзя исключать.

— Нет, — мотнул головой брат. — Всё я прекрасно помню, что там делал.

Признаться, мне очень захотелось сказать, что никаких шахт в Сауте нет. Поймать на лжи и посмотреть, что из этого выйдет. Но немного поразмыслив, я передумала. Если всё это какая-то хитрость твари, пусть лучше считает, что я ей верю, иначе правда ведь неизвестно, что произойдёт. Сперва надо точно выяснить, каковы её возможности.

— Что вообще необычного случалось с тобой в последнее время? — спросила я, ставя на стол чашки и кастрюлю с плюшками.

— Кроме того, что я толком не помню вчерашний вечер? — хмыкнул Дилан.

— Кроме, — кивнула я.

— Да ничего, — развёл руками брат.

— Тени, голоса, странный шум? — не сдавалась я.

— Да нет же! Говорю тебе, ничего не было.

Я вздохнула, откусывая кусок плюшки. О чём-то Дилан точно врал. Понять бы, о чём именно. То, что инсукор в нём был, а может, и сейчас есть — факт однозначный. Вопрос лишь в том, с какого момента и как он появился. До первой поездки в Саут, после неё или во время. Но в любом случае Дилан должен был принять его добровольно.

Не иначе, вся эта ложь рассчитана на моё незнание. Тогда стоит попытаться понять, ради чего она. Пока у меня появилось одно единственное предположение: весь этот цирк затеян для того, чтобы я успокоилась, стала доверять брату и выложила ему, что нам известно и каковы наши планы.

Да если я и ошибаюсь, всё равно стоит разыгрывать неведение и помалкивать о задуманном. Так что поспешила я, наверное, со своими расспросами. Придётся как-то выкручиваться, сделать так, чтобы тварь решила, будто я не её целенаправленно вычисляю, а перебираю собственные страхи.

— Мне сейчас показалось, кто-то преследовал меня, — понизив голос почти до шёпота, сказала я. — Шёл за мной до самого подъезда.

— Видела кого-то? — тут же подался вперёд Дилан.

— Только тень, — вздохнула я. — Может, показалось просто. Не знаю.

— Не понимаю, — покачал головой брат. — Хоть убей не понимаю, как я мог тебя ударить. Это ерунда какая-то. Не мог я, ну не мог такого сделать!

— Верю, — кивнула я. — Попробую выяснить что-нибудь. Но только пожалуйста, пожалуйста, ты должен рассказывать мне всё, что с тобой происходило и происходит.

— Рассказал всё, что знал.

— Ладно, — пожала плечами я. — Ещё чай будешь?

— Хватит, спасибо, — вздохнул Дилан и ушёл.

Я осталась убираться и думать. Чем дальше, тем не только страшнее, но и страннее. Больше всего похоже было на то, что демон отчаялся чего-то добиться от меня силой и перешёл к хитрости.

Честно сказать, мне совсем не понравилась реакция Дилана на рассказ о том, что он ударил меня. Никаких извинений, ни тени раскаяния, только растерянность и что-то вроде смущения. Нет, я понимаю: трудно, наверное, чувствовать себя виноватым в том, чего не помнишь, а значит, как бы и не делал. Но врать мне даже после такого рассказа?

Выходит, либо Дилан в самом деле ничего не знает, потому что демонолог что-то с ним сделал, либо я совсем не знаю своего брата, а он тем временем ведёт со мной какую-то жуткую и абсолютно циничную игру. Правда, есть ещё и третий вариант: им до сих пор управляет демон. И честно сказать, я очень хотела, чтобы так оно и оказалось.

Тут я сообразила, что мы совершенно позабыли про ещё одного участника этой истории, а именно про шарлатана Мрака. Барри Гулда, то есть. А ведь он тоже там был. И вероятно, есть смысл попробовать разузнать что-нибудь о его судьбе.

* * *

По пути в университет я позвонила магистру Роадсу, но наткнулась на автоответчик. Сперва я решила перезвонить позже, но потом всё-таки оставила сообщение с вопросом о шарлатане, на всякий случай. Не хватало ещё, чтобы некромант опять ко мне на работу заявился интересоваться, зачем я звонила.

Не дождавшись ответного звонка, в большой перерыв перед лабораторной я пошла в компьютерный класс и попыталась найти в сети что-нибудь о Барри Гулде. Довольно быстро поняла, как его обнаружил Дилан. У этого типа была собственная страничка, где он именовал себя потомственным чернокнижником и некромантом и обещал за разумную плату избавить от любых неприятностей черномагического толка, например от зомби, духов, призраков и полтергейстов.

Номера телефона на страничке не было, только электронный адрес, не иначе, чтобы недовольные клиенты потом не названивали. Но почта — лучше, чем совсем ничего. За последнюю пару минут я успела набросать письмецо, в котором жаловалась, что недавно переехала в старый дом, и теперь меня там донимает привидение. Отправила и побежала на лабораторную.

Не успела, звонок застал меня на лестнице, а надо было ещё почти половину здания по коридору пробежать. Но бежать я не стала, просто пошла быстрым шагом. Хомсен, аспирант, который вёл у нас лабораторные по комплексным схемам, сам был изрядным раздолбаем, потому смотрел на небольшие опоздания сквозь пальцы.

Дойдя до аудитории, я для приличия постучала, открыла дверь и шагнула через порог, уверенная, что короткого извинения будет достаточно. Как всегда. Но что-то сегодня должно же было пойти не так. Вот и пошло.

— Госпожа Беринг, — каким-то странным, не совсем саркастическим тоном поприветствовал меня профессор Лирс. — Рад, что вы всё-таки пришли.

Я остолбенела, пытаясь сообразить, что же будет дальше. Ну почему, почему именно сейчас профессору пришло в голову самому провести лабораторную?! Нет, он это делал, но очень и очень нечасто, обычно когда тема была сложной. Но сегодняшняя была вполне тривиальной, даже, я бы сказала, весьма скучной. Проходной.

— Проходите, не задерживайте нас ещё больше, — поторопил меня профессор, дополняя свои слова нетерпеливым жестом.

Медленно выдохнув, я отмёрзла от места и поспешила к свободному стенду, гадая, как всё это понимать. Наверное, и гадать не стоило. К чему тратить время на осмысление несущественных капризов профессора, когда есть темы поважнее?

Через час я поняла, что насчёт тривиальной и проходной темы погорячилась. В теории всё казалось просто, а вот на практике работа не заладилась. И судя по то и дело раздававшимся досадливым возгласам, не у меня одной. Каждая малейшая неточность в движении пальцев заканчивалась тем, что нити начинали путаться, вспыхивать и рассыпаться.

К концу пары я почти справилась. Остался всего лишь последний узел, точнее, две нити, которые нужно было в нём закрепить. Несколько человек успели закончить, остальных профессор методично выгонял, веля потренироваться и сдать работу позже. Я заспешила. Не хватало ещё получить аналогичное напутствие — тогда почти наверняка придётся отпрашиваться на работе, а это сейчас будет крайне некстати. Марле в любой момент может надоесть меня прикрывать.

Первая нить заняла своё место. Переведя дыхание, я подцепила вторую и осторожно потянула её. Прошла первую петлю, вторую, потом и третью, уже с трудом, и остановилась. Пальцы начали предательски дрожать. Профессор остановился рядом, наблюдая за моими действиями.

Нельзя было ошибаться. Ни в коем случае. И даже чёрт с ней, с несданной работой и отсутствием времени на пересдачу. Я просто не хотела сейчас выглядеть криворукой и бездарной. Не хотела… разочаровать, наглядно продемонстрировать, что высокая оценка моих способностей была на самом деле незаслуженной, что я действительно всего лишь очень средняя студентка. Даже чуть ниже среднего.

Рука предательски дрогнула, но коснуться нитью четвёртой петли и всё испортить я не успела. Профессор успел перехватить моё запястье, прервав неловкое движение. Я замерла и медленно выдохнула, второй рукой подхватывая показавшийся кончик нити и дотягивая его наконец-то до узла.

— Хорошо, — оценил профессор, отпуская мою руку и отступая на полшага, чтобы рассмотреть работу целиком. — Почему же так неуверенно?

Придумать ответ я не успела. Тамир, последний, кто кроме меня ещё оставался в аудитории, опередил меня своим сердитым возгласом. Его контур, мигая, рассыпался на глазах. Сердито стукнув кулаком по колену, парень встал, развёл руками, буркнул, что сдаст как-нибудь потом, подхватил сумку и направился к выходу.

— Устала, — тихо сказала я.

Настоящую причину не назвала бы даже под пытками. Потому что ерунда это, а не причина с точки зрения здравого смысла. Ведь действительно, почему так неуверенно? Именно уверенности мне постоянно не хватает.

Я потянулась за сумкой. Ещё не опаздывала, но уже стоило пошевеливаться, если не хочу явиться на работу как вчера. Даже заслуженными доверием и симпатией не стоит злоупотреблять.

— Кто вас ударил?

Медленно выпрямившись, я встала, не глядя на профессора. Интересно, когда он заметил: сейчас или ещё вчера? И ещё интереснее, почему вообще у меня возник подобный вопрос. Точнее, почему только он один и возник.

— Брат, — ответила я.

— За что?

— За браслет, — пожала плечами я. — Точнее, за то, что отказалась его снять и выбросить. На самом деле это сделал демон, конечно.

— Уверены? — удивил меня вопросом профессор.

— Разумеется, — кивнула я.

На самом деле мне хотелось бы действительно чувствовать хоть треть той уверенности, которую я старалась показать. Да, я придумала Дилану вполне логичное оправдание, но никак не могла отделаться от ощущения, что неспроста мне пришлось его выдумывать. Что выдумкой оно и было, и ничем кроме. И вот это пугало.