Пятно

1

— Владимир Петрович, что будем делать, новый мэр уже «Адмирал» на Кольцевой встряхивает. Представляете? А там ведь и до нас недалеко? — Сдерживая волнение, спросил Михаил Старыгин своего шефа Владимира Петровича. Владимир Петрович, уважаемый человек, едва за пятьдесят, довольно худой, высокий, с бледным лицом, редкими волосами на голове, пальцы в синюшных наколках, вор в законе, с безразличным лицом сидя в огромном кожаном кресле, листал журнал кулинарных рецептов. Утро. Только что закончился утренний чай авторитета. Время доклада, время экономики, время новостей. Перед ним — все четверо, — его «кабинет министров», так он их называет, расположились в креслах, по окружности.

— Не суетись, Миша. — Уважаемый человек спокойно отбросил от себя журнал, испытующе глянул на него. — Это я у тебя должен спросить, что нужно делать. Ты же у нас спец по прогнозам и развитию. Тебе и карты в руки. Мы, извините, за границами не учились, на трёх языках не говорим, кроме…

— Знаю, знаю, Владимир Петрович, я серьёзно.

— Я и говорю серьёзно. Не нужно суетиться. Нужно осмотреться. Ещё не горит.

— А может заполыхать!

— Может… Но мы не позволим. — Последнее, Владимир Петрович произнёс жёстко. — Потому что у нас система. У нас обязательства. Годами выстроенная система… Связи… Потом, слезами и кровью зеков скрепленная… Вы, все, — Владимир Петрович пальцем указал на каждого из членов его «кабинета», — все и всегда должны знать и помнить, что это мы греем тюрьмы, лагеря. Мы даём заключённым жизнь и надежду. На мне вся ответственность. На мне! А он что? Он всего лишь вертухай, менеджер по-вашему. Сегодня он на воле, а завтра — кто в этой жизни что знает… — Понимающе разводит руками.

Разговор происходил в загородной резиденции авторитета, на Рублёвке. На веранде, на свежем воздухе. Трёхэтажный особняк вора в законе, в ряду соседских коттеджей, был не очень большим, с приусадебной территорией площадью около двух га. Отделанный мрамором и сусальным золотом внутри, чистым природным камнем снаружи, площадью не более восьмисот квадратных метров, с двенадцатью спальными комнатами, столькими же ванными, огромной гостиной, уютным кинозалом, столовым залом, кухней, танцполом, всем тем, без чего не может обойтись обычная российская поп-звезда. Владимир Петрович не звезда, этот особняк его управляющий приобрёл на торгах, если так можно выразиться, потому что торг прошёл задолго до официальных торгов, у одной подзабытой продюсерами и, соответственно, деньгами, состарившейся эстрадной поп-дивы. И оформлен был особняк на управляющего. Для всех официальных структур управляющий — человек с, естественно, чистым паспортом, такой же и характеристикой. Владимир Петрович, по статусу коронованный вор в законе, тем более такого масштаба, пользоваться такими благами права в воровской среде не имел. Потому и оформлен был особняк на другое имя. Он вроде как гостем в особняке был. Внешне так и было. Скептически оглядывая красоту и дороговизну отделки той или иной комнаты, он небрежно говорил обо всём этом: «Мне это всё до фени. Это понты. Не для меня. Я вор. Был вором, вором и останусь». Демонстративно пользовался только спальной комнатой, столовой, кинозалом, парной баней и душевой кабиной, бильярдной и верандой, как сейчас.

Столик перед авторитетом уже освободили от остатков завтрака. Положив ноги на мягкий приставной диванчик, Владимир Петрович с наслаждением закрыл глаза. Демонстрировал полное спокойствие, даже безразличие происходящим за территорией Рублёвки событиями. С видимым удовольствием вдыхал носом лесной воздух, жмурил глаза.

Миша Старыгин так спокойно себя вести не мог. Его природная импульсивность требовала чётких, оперативных действий. Кровь украинца, грузина и цыгана, как некий коктейль «молотова», порой встряхивали психику молодого человека. Требовала выход. Владимир Петрович смотрел на это спокойно. Мысленно усмехался, ничего, это нормально, это пройдёт, считал он. В двадцать три года, это простительно.

Таких молодых специалистов у Владимира Петровича было несколько человек, точнее четверо. Все выросли под его рукой.

Ещё на зоне, до коронации, Владимир Петрович понял, что прежними методами править воровским сообществом глупо и бессмысленно. Бесперспективно. От посадки до посадки. Со временем необходимо идти в ногу, считал он. Нужна перезагрузка. Значит, помощниками у него будут не зоновские спецы, нет-нет, они тоже будут, но параллельно, как консультанты, а советниками будут высокообразованные, грамотные люди, молодые, иначе большие дела не сделать. А в том, что они будут большими, Владимир Петрович не сомневался. Так и вышло. Но перед этим, вор в законе приметил сначала Михаила, потом и других таких же способных детдомовских пацанов. В учёбе они проявляли недюжинные способности, хотя простыми пацанами не были. Дрались, воровали, курили… как, в прочем, и все в таких домах. Учились пацаны в разных школах, в разных городах, в разных детдомах, до поры до времени знакомы не были. Но у вора в законе всё время были под негласным контролем. Первым — Михаил Старыгин. С ним Владимир Петрович при первой же встрече провёл разъяснительную беседу: никакого воровства, никакого мата и жаргонных выражений, ни курева, ни травки. Отныне и навсегда. Тон и внешний вид доброго и строгого дяди не вызывал сомнений. Мишка запомнил. И сразу, ещё до окончания средней школы в России, отправлен был на учёбу сначала в Англию, затем на стажировку во Францию, и только после этого вернулся в Россию, к Владимиру Петровичу. Так произошло и с другими. Теперь один из них отвечал за прогнозирование и развитие, другой за экономику и финансы, третий за структуру и пиар-акции, четвёртый за правовые вопросы «фирмы». За физическую защиту отвечал бывший особист, отставник полковник, за контакты с лидерами «параллельных структур» сам Владимир Петрович, за казну он же. Были и консультанты, с серьёзным воровским прошлым. В фирме они назывались «менеджерами высшего звена» — Жора Хруст, Боря-бык, Лёха лысый и другие. «Кабинет министров» нигде и никак не пересекался ни с консультантами, ни с руководством физической защиты и прочими низовыми структурами, напрямую подчинялся боссу. В «фирме» всё было структурировано и отлажено. Невидаль для такого сообщества. Но это и дало желаемый результат.

Дела у преступного сообщества под началом вора в законе пошли на удивление хорошо. Правда, в разные времена по-разному. Но в рост. Особенно в последние пятнадцать — шестнадцать лет в самой Москве, и на перифериях… Имели, практически как в Совете Федерации — шестьдесят четыре представительства по всей стране, как говорил Михаил Старыгин, делили территории с другими ворами в законе. И не всегда мирно.

— Говори, говори, Михаил, я тебя слушаю?

Михаил поправил на носу очки…

— Я полагаю, Владимир Петрович, резких движений новому мэру делать сейчас никак нельзя. Произойдёт системный сбой. А это, в его положении, ещё и накануне президентских выборов категорически недопустимо.

— Так. Дальше.

— Ему нужно разобраться — кто есть кто, и с кем.

— Предположим. Дальше.

— От него ждут решение вопросов с кадровой чехардой в Мэрии, с коррупцией, устранения транспортного коллапса, трудовой эмиграцией.

— Ты полагаешь, это возможно?

— В вопросах искоренения коррупции — это не реально. Она не ниже мэра, она во всей вертикали Нельзя, Владимир Петрович, я думаю, сменить брюки, не сменив от причёски до рубашки с галстуком. Не говоря уж про туфли. Простите за такое сравнение.

— Ничего, ничего… Туфли, как я понимаю, это мы?

— Нет, Владимир Петрович, туфли, в моём понимании — это клерки и мелкие чиновники.

— Ладно, спасибо и на этом. А второе и третье?

— Транспортная проблема разрешима. Вполне. Только нужно время и воля.

— Ну, положим, воля у него есть. Ему в рот сейчас все смотрят.

— Это заметно, — усмехнулся Михаил, поправляя очки. — А гастарбайтеры… Это временное явление. Как сейчас говорят: чемодан — вокзал.

— Нам это не на руку.

— Я понимаю, Владимир Петрович, но это не моя епархия. Тут вам мистер Петров Евгений Борисович лучше меня свои соображения изложит.

Между собой — эти вундеркинды, так, друг друга, полушутя, полусерьёзно и называли: мистер Старыгин, мистер Петров, сэр Чурилов, мистер Потёмкин. А патрона своего только «боссом». Вором в законе, авторитетом — никогда.

— Ну хорошо, — снимая ноги с мягкого диванчика, заметил Владимир Петрович, — Мы его выслушаем. Но позже. Мы с тобой не закончили. Ты понимаешь, сэр, что мы вложили огромные деньги в развитие бизнеса. И в Москве, и во всех наших…эээ… представительствах.

— В Москве почти три миллиарда долларов, в Сочи два с половиной, во Владивостоке… — не глядя на экран раскрытого на коленях ноутбука, назвал цифры Евгений Петров, «министр» финансов. — Но есть ещё и затраты на… бесперебойную работу фирмы… Это взятки различным структурам, большие взятки, Владимир Петрович… Уже за сто пятьдесят восемь миллионов двести восемьдесят тысяч семьсот рублей и…

— Ух, ты, какая точность… Копейки можешь округлить. Но молодец, молодец, Евгений Борисович, я знал, что ты знаешь, без плановых затрат нам никуда, я о другом…

— Но они растут, Владимир Петрович, как…

— Дорогой мой, не «какай»! — Шея и лицо вора в законе побагровели. — Они и должны расти, — голос его уже звенел злостью, — время такое, объёмы, аппетиты, наши масштабы… Короче, — Владимир Петрович зло рубанул рукой воздух, — кормили и будем кормить эту… ммм… — Вор в законе скривился, сжал кулаки, покрутил головой, но сдержался. — Не буду называть эту всю милую… жадную мразь… Нам это выгодно. — Выдохнул, поднялся с диванчика, сложил руки на груди, успокаиваясь, медленно прошёлся по веранде, остановился в конце её, повернулся. — Михаил говорит, что огонь может и до наших участков дойти. Ты как считаешь? Я про «Адмирал».

— Да, да, босс, я понимаю. — Ответил Евгений.

— Новый мэр разберётся и уберёт все эти фигуры, с которыми мы сработались, которые нам должны и… что? — Глядя на Евгения, спросил босс.

— В любом случае все деньги они нам обязаны вернуть. — Твёрдо ответил тот. — Должны.

— Ай, как хорошо сказал! — Похвалил босс. — И я так думаю. Молодец! Это по понятиям. Вопрос только, как? Как, мистер Чурилов, а?

— Очень просто, босс. Учитывая то, что прежний мэр благополучно свалил, извините… — Чурилов запнулся…

— Ничего, ничего, Лёня, ты не ошибся: слинял «папа», съехал, кинул, свалил, и…

— …а accounts receivable, извините, дебиторы ещё здесь, — продолжил Чурилов. — Первое: каждому нужно предъявить иск…

— В устном виде… — быстро уточнил «министр юстиции». — Только устно!

— Да, именно так. — Согласился Леонид Николаевич. — Второе: каждого должника, вне зависимости от должности и занимаемого положения…

— …необходимо взять под негласный контроль, как и всех членов их семей, установить на границе, в аэропортах контроль и не выпустить дебитора, пока он… Не вернёт все наши деньги. — Закончил «мистер» Старыгин. — Все деньги!

Владимир Петрович восторженно хлопнул руками, потёр ими.

— Молодцы! Ну, молодцы! Вот за что я вас уважаю, господа «министры», так это за простые, человеческие решения. И я так думаю. А экс-мэра мы не упустили, чтоб вы знали, мы его выпустили… Свою долю он и там нам отстёгивает. Он в курсах.

Сразу за этим, Владимир Петрович выслушал Евгения Борисовича Петрова, «министра» финансов и экономического развития «фирмы». Тот достаточно коротко, но чётко, изредка косясь на планшет, доложил боссу о суммарной финансовой составляющей от деятельности ряда подпольных казино, работы путан, поступлений от ресторанов, гостиниц, автозаправочных комплексов, доставленных курьерами с «мест» золотого песка, неграненых алмазов, из Туркмении гашиша и анаши, из Таджикистана героина; доложил о дебиторской задолженности своей «фирмы», вручил боссу листок с перечнем первоочередных дебиторов и кредиторов перед банками и спонсорами на данный момент, она превышала чуть больше трёх миллиардов долларов, доложил о доходной части от деятельности представительств, так же всё суммарно и в частностях. Отметив при этом, что смена мэра в городе Москве несколько замедлила рост поступления денег в казну «фирмы», пока на один и восемь десятых процента. А в остальных представительствах, наоборот, произошло увеличение поступлений на одну и шесть десятых процента. Получалось, проблема Москвы положительным образом отразилась на работе «представительств» периферии, «люди» на местах даже больше денег стали собирать.

Интересный факт, отметил про себя Владимир Петрович, с людьми нужно пообщаться, потом и поощрить, и выводы на перспективу сделать.

Лёня Чурилов доложил о неожиданно ухудшившихся контактах с параллельными бандитско-воровскими структурами и силовиками. Конкурирующие с «фирмой» структуры нервничают, отметил он, есть информация, что готовятся отобрать…

— Отжать, — машинально поправил Владимир Петрович.

— Нет, Владимир Петрович, — спокойно возразил Чурилов, — вещи нужно называть своими именами, грамотно. Мы договаривались говорить на одном языке, на одном и будем. Поэтому, нужно говорить — отобрать. А отжать можно воду из белья, Владимир Петрович, если нужно дверь, если заклинило или… но, извините, не футбольную команду или торговый комплекс… — Продолжил. — В общем, у вашей фирмы хотят отобрать футбольную команду, подпольный швейный цех и нефтеперегонный завод, особо доходные торговые центры в Южном, и Западном округах, на территориях конкурентов, там же и гостиницы.

— Они что, ох… — Возмущённо воскликнул авторитет, спохватился, поправился. — оборзели, сучары. Забыли, что и на моей территории есть их комплексы. Я могу им напомнить. Мало не покажется.

— Полагаю, они не забыли, Владимир Петрович, но напомнить, пожалуй, не плохо бы.

— Я им напомню, я напомню.

— Понятно. Я могу продолжить, Владимир Петрович?

— Давай, давай Лёнчик, лепи… эээ, в смысле впечатляй. Извини, что перебил. Привычка.

Кивнув головой, Чурилов продолжил.

— …переманивают девелоперов, не говоря уж об автостоянках, нескольких автозаправках… Люди Шамана по крайней мере это не скрывают. Не скрывают это и эфесбешники и прикормленные силовики. Со сменой мэра на обычный контакт идут плохо. Одни похоже компромат на себя в возможных пределах уничтожают, родственников отправляют за границу на ПМЖ, срочно готовят себе замену, запасаются справками о возникших болезнях… — Закончил он. — Наблюдается паника.

— Понятно. — ответил Владимир Петрович. — Это интересно. — И перевёл взгляд на четвёртого помощника.

Потёмкин протянул ему несколько листов бумаги.

— Вот, — сопроводил он, — наше разработанное предложение.

— Что это?

— Это план-программа нашего будущего саммита и действий. Как у правительства. Они на европейский рынок выходят — G20 — успешно, вроде. Мы предлагаем тоже провести своеобразный саммит, тоже на высшем уровне с руководством параллельных структур страны, Европы и СНГ. Чётко перераспределить границы и сферы влияния, а также общую концепцию совместных сбалансированных действий.

— Вот как? Это вы вместе всё накатали… эээ… подготовили? — Перебирая листки, удивился Владимир Петрович.

— Да, босс, — за всех ответил Чурилов. — Пора нам выходить из тени. У нас активы, как у Газпрома, и политический вес, в своей среде, не меньше. Нам пора выходить на политическую арену. Наши люди на многих высоких постах, и в управлении, и в политике, и в силовом блоке. Нужно воспользоваться моментом. Момент благоприятный… Мы так полагаем. Вот и… — Иван указал боссу рукой на документ… — С юридической точки зрения, документ безупречен. — Дополнил он. — Я отвечаю.