"Черный Баламут" Генри Лайона Олди

«Безумству храбрых поем мы песню», сказал как-то один из классиков. Хорошо сказал. Ну да ладно. Речь не об этом… Речь о том, что передо мной плод (плоды?) такого безумства с надписью «Г. Л. Олди „Черный Баламут“»; три книги, примерно 1500 страниц общим весом с хороший силикатный кирпич. Это ж надо! Ну прямо Лев Толстой, «Война и мир». Я, конечно, понимаю: ну там компьютеры-принтеры, их у Толстого не было. Но, опять же, у Олди не было Софьи Андревны, чтобы по сорок раз переписывать рукопись. Значит, так на так и выходит. Да, скажете вы, но у Толстого содержание, характеры… А вот здесь вы поосторожнее. Потому как «Черный Баламут» — это вольный (очень вольный!) пересказ не чего-нибудь, а самой Махабхараты. Великой Бхараты! Так что здесь насчет содержания еще погодить надо бы… Что содержательнее: Наполеон с Пьером Безуховым и Стивой Облонским (хотя этот, кажется, из другого романа) или Индра-Громовержец, Стогневный, Сторукий, Сто..?

Да ладно. Речь не об этом.

Говорят, что давно-давно в Индии была такая профессия — пандит. Рассказчик, который наизусть знает священные книги древних: двадцать четыре тысячи строк «Рамаяны», сто тысяч строк «Махабхараты» и восемнадцать тысяч строк «Бхагаваты». И вот он, пандит, по вечерам заменял жителям деревни и кино, и телевидение, и газеты-журналы-библиотеки. Учили этому с детства, долгие годы. Зато в старости — вот тебе и почет, и кормежка, только рассказывай. Одолеть сто тысяч темных строк Махабхараты (темных потому, что уже и время не то, и язык чужой!) для современного читателя, да еще европейца — дело почти непосильное. Попробовал как-то Разипурам Кришнасвами Нарайан пересказывать на английском кусочки Махабхараты, да только на тоненькую книжку «Боги, демоны и другие» его и хватило. Хотя для него-то хоть народ был свой. Не то, что для безродного Г. Л. Олди. Вот почему я и начал разговор о «безумии храбрых». Браться за Махабхарату — безумие. Вот уже сто пятьдесят лет никто из русских не берется повторить подвиг Гнедича, и все это время мы читаем его перевод «Илиады». Знаем, что перевод кривой, косой, неуклюжий, а подступиться и сделать заново, современным языком духа не хватает.

Не думаю (да что там не думаю — уверен!), что Олди тоже не одолели и половины самой Махабхараты. Но читали! Читали и думали! И обживали… А потом глянь: как говаривал другой классик, произошел переход из количества в качество. И мир стал привычный, свой. Ну, может, только что вместо самогонки там гауду пьют. Ну, пусть не совсем такой, как пять тысяч лет назад, но — живой. А дальше ясно: Олди, сему «быку среди писателей», фантазии не занимать-стать. И стала раскручиваться-накручиваться на основной стержень эта история, которую Махабхарата протыкает, как золотая гора Меру протыкает Трехмирье, кольца Великого Шеша и двадцать восемь ярусов ада.

Представили? То-то же.

Смотрел я недавно по телевиденью фильм про знакомую Геркулеса принцессу-воина Ксену. Так там однажды Ксенина подружка Габриела вместе с Эврипидом и Гомером поступала в Афинскую Академию и на вступительных экзаменах Гомер рассказывал о восстании Спартака. Вот смотрел я это и наслаждался: оказывается, глупость тоже может быть приятной! Только для этого глупость должна быть настолько глупой, что глупее некуда. У Олди таких глупостей не бывает. Весь антураж соблюден. Если нужно сари или дхоти (это одежки такие), так будет сари и дхоти, и еще брахманы, кшатрии, шудры-работники и чандалы-псоядцы. Ни разу Индра не попросил на завтрак жареной картошки. А если вдруг проклюнется что-нибудь эдакое, нашенское например, каламбхук, булочка такая из риса с изюмом («Каламбхук, каламбхук, я тебя съем!..»), — так нам это только приятно. И «каламбхук» наш, и то, что стража на санскрите называлась «вартой», и кшатрии-воины, очень смахивающие на запорожцев оселедцем (волос на голове должно оставлять столько, сколько проходит через серебряное кольцо, снятое с пальца). Вот! Пять тыщ лет назад жили, а все, как у людей! А если кто-нибудь там с десятью головами, а другой живет тысячу лет, а третий вообще неизвестно сколько, а четвертый с быка величиной, весь шерстью порос и питается только человечиной — так разница же небольшая! Все «человеки» и каждого понять можно! Зато мир был другой, молодой, бурлящий, и боги были совсем рядом.

Вот об этом давайте-ка и поговорим!

Но только сперва представиться надо. Я — Солунский В. И., а есть еще Солунский И. В. Вроде бы буквы в имени-отчестве переставили, да только и всего. Но прошу не путать! И. В. - это мой сын, критик литературный в фэнтези-отрасли, муж, изобильный подвигами. А вот В. И. - это я сам и есть, просто старый физик, профессор, между прочим. А то, что стиль (как бы это сказать?) слегка митьковатый, дык это… с кем поведешься. Ну да ладно. Речь не о том.

Речь о мире, который построил сэр Олди. Он, этот мир, в чем-то очень похож на современные физические теории. Все сущее «окружено», говорили древние («состоит из», говорим мы) некоей субстанцией — «Жар-тапасом», как говорили древние и вслед за ними сэр Олди. Или «море отрицательных энергий», как говорил великий физик П. Дирак. Это устойчивое состояние. В нем «ничего не происходит» — так, рябь на воде. Но как раз вот эта рябь и есть возмущение океана энергий, то есть жизнь. Жизнь не только того, что мы называем «живой природой», но и всего остального: звезд, галактик… Ситуация напоминает пар над поверхностью воды. Вода на вид неподвижна, но в ней непрерывно происходит внутреннее движение. Мечутся и сталкиваются молекулы, некоторые вылетают из воды… Надолго? Кто это может знать? Дело случая. Но вот несколько молекул объединились, стала капелька тумана. А вот где-то, случайно, возник более крупный выброс и так далее.

Как утверждали древние, Жар-тапас (энергию?) можно накапливать в результате человеческих страданий, и особенно сознательной аскезы. Вот постой тысячу лет на одной ноге — и тогда… Или, если у тебя десять голов, отрежь сам себе девять из них — и тогда… О тогда многое возможно! Физики знают: если крохотную частицу разогнать до световой скорости, а потом грохнуть обо что-нибудь, то в результате столкновения может родиться автобус или новая галактика. Чем чудовищней аскеза, тем больший запас тапаса. Который можно израсходовать сейчас, а можно и в следующем рождении, ибо по индуистской философии жизнь — это цепочка перерождений.

И вот тут на подмостках появляются боги. Кто они: Индра-Громовержец, Брахма-Созидатель, Шива-Разрушитель, Вишну-Опекун и другие? Откуда взялись? Куда идут?!

— А бхут их знает!

Сами они, во всяком случае, смутно представляют себе начало начал. Так… бродят глухие предания… существует не очень четкая иерархия. Восьмерка главных богов составляет Свастику; Шива, Брахма и Вишну — Троицу. Кто главнее? — все главнее!

Чем боги отличаются от остальных? Запасом Жар-тапаса, доставшегося в наследство. Но вот тут-то и возникает любопытнейшая особенность взаимоотношений людей и богов. По Нарайану, если боги решат, что аскет достойный, то кто-нибудь из Миродержцев является к нему и предлагает дар! Пожелай, чего хошь! И, если запаса хватит, то сбудется!

Совсем по-другому дело обстоит в мире Олди. Достаточно произнести, достаточно только начать ритуальную фразу «Если в этом мире есть у меня хоть какие-нибудь духовные заслуги, то…» И боги уже не могут прервать аскета. Остается только бессильно слушать проклятие или требование до слов «Да будет так!» Вот потому боги и являются аскетам не для того, чтобы наградить, а для того, чтобы прервать аскезу! Лучше действовать не впрямую. Скажем, апсару подослать — пусть позаигрывает с аскетом. Тоже ведь человек, как-никак! Ну а ежели и апсара не поможет, тогда приходится самому дар предлагать. А он, аскет то есть, капризничает. Я, мол, не для дара; мне аскеза приятна сама по себе! Не сумеешь отвлечь его, он такого натворить сможет… мир зашатается!

А то вдруг себя богом объявить захочет. А что? Запросто.

Вот в таком молодом мире, полном тапаса, живут герои Г. Л. Олди. Это не общество равных возможностей. Исходные условия, конечно, не равны. Но живые существа, люди и нелюди, здесь не игрушки богов, а кое-когда могут даже встать с ними вровень. Такой религии я никогда раньше не встречал. Не знаю, как там у индусов взаправду было, а сэру Олди — спасибо! Этим же обилием тапаса и обеспечивается действие (мы бы сказали сейчас, «волшебное») мантр. Что тут трудного, ежели умеючи? Скажи десяток слов в нужном порядке (если знаешь и слова, и порядок), израсходуй чуток тапаса, если не жалко — вот и получится колчан со стрелами, который никогда не пустеет, или дротик, который после броска возвращается. Или еще что-нибудь получше, поубоистей. Страшненький мир, кровавый, неустойчивый. И, как железные обручи бочку, стягивают этот мир Закон, Польза и Любовь.

Конечно, у Жар-тапаса существуют какие-то законы перехода и сохранения. Вроде закона сохранения энергии или закона убыли свободной энергии. Но литератор Генри Лайон Олди в этом традиционно не силен. В научной теории вопроса то есть! Вспомните, как в романе «Сумерки мира» в мир живой стала просачиваться нежить из ниоткуда, и как, спасая живое, бессмертные бесы двинулись закрывать двери «из ниоткуда в никуда». Как уж там они их закрывали или затыкали, не знаю. Да и для Генри Лайона достаточно, что бессмертная жизнь — это плюс, нежить — это минус, а плюс и минус при столкновении уничтожаются. Я, мол, вам намекнул, а если кто чего не понял, так сам он три дня неумытый! Вот примерно так и с физическими законами сохранения-превращения тапаса. Намек есть, а теории нету. А жаль!

Ну раз нет, значит, нет. Речь не о том… В чем интрига романа? Вишну, младшенький среди богов, когда подрос, видит: все вокруг уже поделено, все сферы влияния определены. Вроде и бог, а прямо какой-то министр без портфеля! Один земной мир без присмотра остался. Ну, что осталось, то досталось! Объявил себя Опекуном Мира, стал разбираться… Благо старшие не мешают — развлекайся, малыш! А в этом земном мире — хоть он и маленький, весь в Индостане помещается — тоже не очень поуправляешь. Какие у бога возможности? Ну, одного-другого треснешь, на ум наставишь, а их всех сколько? А царств-государств?! Хоть на части разорвись, везде не поспеешь. А что? Разорваться — это мысль! Стал Вишну пробовать управлять через своих аватар. Аватара — это твое земное воплощение, это как бы часть тебя самого. Вот только управлять даже аватарами — мука. Пока ты к нему подключишься, все путем, а как только отключился, у него свои собственные идеи появляются! А что? Живой ведь человек! И в мире — ну, полный бардак! Цари, опять же, промеж собой воюют… по лесам всякие ракшасы да соловьи-разбойники шастают.

Нет, так дело не пойдет. Вот если бы объединить все в одно государство, да в верхах нужных людей поставить, да твердой рукой, да каленым железом… может быть, порядок и установился бы.

Начал Вишну помаленьку прогрессорствовать, Великую Бхарату строить. Пошло дело. А там и любимый ученик отыскался (аватара, конечно!). Кришна, Черный Баламут. Но это уже потом.

А паралельно с основной деятельностью другое придумалось. Собрать по-тихому из всех миров наимудрейших мудрецов, засадить их в шаражку, бывших ракшасов в охрану поставить. Шаг влево, шаг вправо… сами знаете, что. Пусть себе научной работой занимаются. Свойства Жар-тапаса исследуют. Научникам условия создать! Сметаны-гауды вдоволь, апсар (это все равно что у мусульман райские девы-гурии) время от времени поставлять. Трудись не хочу!

Поработали яйцеголовые, да кой-чего и выяснили. Оказывается, тапас можно накапливать и другим путем. Не только через аскезу. Можно и через любовь. Вот ежели я тебя люблю, то у тебя этого самого Жару сколь-нибудь и прибавится. Не слишком много. Это вам не головы себе отрезать! Но птичка по зернышку… А что если всю (всехнюю?) любовь на себя одного обратить? Вот тут с каждого по нитке — голому шуба! Я, Господь Бог твой — люби меня одного!

Собственно, об этом и роман. Пересказывать содержание не стоит. Ну, только чуть-чуть!

Был такой аскет из аскетов (его не Олди придумали) — Рама-с-Топором. Тоже, вам скажу, личность прелюбопытная. Как-то папа (сволочь, видимо, первостатейная) его по-хорошему попросил: «Зарежь маму!» Маму резать — это кому ж понравится? Но и папу нельзя ослушаться. Короче, сделал. Потом очнулся: «Да что же я натворил?!» А тут еще и папу прикончили. Тоже, наверное, кто-то своего папу послушался. Тут Рама (тогда еще без топора) совсем свихнулся. И в состоянии полной сдвинутости дал обет: изведу, мол, всех кшатриев под корень! А чего? Этот изведет. Рама трепаться не любит. Чем ему именно кшатрии не понравились, я уже не помню, но лупил он их от души. Настолько, что сам Шива ему в подарок топор приволок: «На вот, этим попробуй!» Не знаю, за что. Может, мама попросила или массовое убийство кшатры, как аскеза, зачлось. Но тут Рама (теперь Рама-с-Топором) очнулся, успокоился и вскоре стал лучшим наставником молодежи. Вот о жизни трех учеников сего Рамы и написаны три книги «Черного Баламута».

Собственно, написаны не три книги, а четыре. Четвертая — это рассказ о заключительных событиях глазами Индры-Громовержца. Потом четвертая книга была разорвана случайным образом на тетрадки, которые и были вставлены в первые три. Похожие приемы (нутром чую, хотя доказать не могу!) демонстрировали братья Стругацкие. Писали нормальную книгу, потом отрывали начало и конец, все оставшееся перетасовывали, кое-что теряя при этом, а остаток сшивали в случайном порядке. Часто получалось здорово. То же, что не входило в книгу, потом использовалось в другой. Возникало «зацепление», и из нескольких книг возникал удивительно объемный мир.

Олди поступили с читателем гуманнее. Хотя я знаю людей, который не одолели и первой книги сериала:

— Чего это я должен еще и шарады разгадывать?!

Ну да здесь речь не о них.

Речь об учениках Рамы-с-Топором. Гангее-Грозном, Наставнике Дроне и Карне-Секаче. Наипервейшие герои Великой Бхараты. Каждый на свой лад, но дело делают славно. И хоть не совсем так, как Вишну задумывал, но Великую Бхарату созидают. Правда, в мире, где все чаще звучит фраза «Я Господь твой, люби меня одного!», любви вроде поменьшало. Вот уже Наставник Дрона, свершив очередное деяние, спокойненько заключает: «Закон соблюден, и польза несомненна!» А любовь как-то забываться стала… Подробнее я пересказывать не буду. Читайте сами.

А что же любимый (любимая?) аватара Вишну — Черный Баламут, то есть Кришна? Вот уж кто прогрессор из прогрессоров! Да в одном Вишну ошибся — он считал, что если всеобщая любовь изливается на Кришну, то это все равно, что она достается самому Опекуну Мира, поскольку Кришна, может, и ловкач, может, и красавчик, но все-таки аватара — она и есть аватара. А Кришна всех перемудрил. Свел, стравил, якобы для пользы дела, в Великой Битве на Поле Куру лучших из лучших. Вот уж где человеческих страданий хватило на все и на всех! И все посвящалось Господу Кришне, которого любили обе стороны воюющих. Чудовищное количество Жар-тапаса выплеснулось на Поле Куру. И вот растерянные боги уже слушают: «Если я, Кришна, имею… то…»

Ну да вы уже знаете, как это говорится.

И в самый решительный момент Кришна тоже допустил ошибку. Вместо «желаю быть богом» (бог на санскрите «Бхаг») Кришна употребляет превосходную степень этого слова — Бхагаван. Но так в обиходе уважительно говорят об отсутствующем человеке… Жар-тапаса все же для исполнения желания не хватает. Боги отвечают: «Проси меньше!» Но тут на колени бросается первым понявший Кришнину оговорку Вишну: «Дайте ему! Дайте! Отдаю половину своего Жара, только дайте ему!»

Это самое драматическое, но и самое слабое место всей трилогии. Оговорка Кришны, гвоздь конструкции, для читателя может оказаться непонятна. Авторская ремарка в две строчки дела не спасает. К двойственности понятий Бхаг-Бхагаван мы, читатели, должны были быть подготовлены всеми предшествующими частями трилогии.

Но вот ценой тапаса человечества, почти уничтожившего себя на Поле Куру, ценой затраты тапаса богов мир получил «Бога отсутствующего». Грустный конец!

Мир изменился. На что же, в сущности, потрачено это чудовищное количество Жара? А появились страны, о которых раньше не слышали. Земля перестала быть плоской, как блин, наколотый на гору Меру, а свернулась в шар. Ослабевшие боги остались где-то далеко-далеко. Оставшегося Жара не хватало даже на действие священных мантр. После битвы на Поле Куру мир стал почти таким, каким его знаем мы.

Впрочем, кроме главной проблемы Бхаг-Бхагаван, в трилогии есть еще слабины. Так, например, промелькнул на одной из страниц еще один ученик Рамы-с-Топором (какой-то Горец), о котором потом уже не упоминалось. А ведь Рама не такой учитель, чтобы иметь случайных учеников!

И еще — насытив текст сегодняшним стебом, Олди добились его, текста, живости для сегодняшнего читателя. А что будет завтра? Кто завтра вспомнит, что такое «сладкая парочка»? А как переводить стеб на другие языки? Потрафив сегодняшнему читателю, Олди, похоже, лишили себя мировой славы, сделав свою нетленку почти непереводимой. А жаль, потому что и в языке они кое-что изобрели. Помните, Маяковский стал писать стихи лесенкой? Примерно так пишется проза Олди. Зачастую вся строка состоит из нескольких слов. Или даже одного слова. Но самого важного. Часто выворачивающего предыдущие строки навыворот.

Узнали Стругацких? Я тоже узнал. Но это не в укор. Все мы воспитаны на Стругацких.

И то, что связь Локапал осуществляется посредством Свастики, очень напоминает Желязны; и переход в Безначалье очень похож на путешествие по Отражениям того же Желязны — это тоже не в укор. Как говаривал Маяковский, когда его упрекали за использование чужих рифм:

— Я беру свое везде, где его нахожу!

А в общем (как там у Олдей?) — хорошо есть, и хорошо весьма! Однажды один замечательный человек советовал другому очень замечательному человеку: мол, если тебе неймется и не спится, или с похмелья нет на тебе лица, откупори шампанского бутылку иль перечти «Женитьбу Фигаро»! И поскольку вот сейчас у меня как раз такая ситуация, но «Женитьбу Фигаро» я уже читал, а шампанского не люблю (оно в нос шибает), то не попробовать ли с горя в третий раз перечесть «Черного Баламута»?!