Во славу империи!.. Книга 1. "Победоносец!"

ЧАСТЬ 1. ДВУХСОТЫЙ. Глава 1

Я долго думал с чего начать повествование и в конце концов решил сделать это как все нормальные мемуаристы с самого начала, т.е. с родословной. Итак...

Мама моя, Елизавета Дмитриевна Наирова, была дочерью потомственного казака Терского Казачьего Войска, войскового старшины Дмитрия Григорьевича Терехова. Признаюсь сразу, деда своего я никогда не видел, он погиб в Первую Мировую Войну в одном из сражений на Кавказском фронте.

Матерью же моей мамы была Мария Николаевна фон Зальц. Правду сказать, за двести лет служения российскому государству, немецкого в баронах фон Зальцах если что и оставалось, то разве что фамилия да приставка фон. Впрочем, немец или русский, для поляков один чёрт. Они обе нации страсть как не любят. Тем удивительнее что моему прадеду, ротмистру лейб-гвардии Конного полка Николаю Михайловичу фон Зальц, удалось умыкнуть из института Благородных Девиц мадемуазель Лещинскую Стефанию Казимировну. Случилось сие знаменательное событие в лето от Рождества Христово 1870-е.

Надо сказать, мой прадед Николай Михайлович, очень гордился собой за это деяние. Наверное именно поэтому когда в 1890 году из той же самой обители благородных девиц "выкрали" и его единственную дочь Марию Николаевну (мою будущую бабушку), он не очень то и долго сердился на моего деда, в то время подхорунжего Его Императорского Величества Собственной Конвойной Сотни.

Кроме моей мамы, самой младшей, родившейся в 1900 году, у четы Тереховых было ещё двое сыновей. Старший, Григорий Дмитриевич 1891 года рождения и средний, Фёдор Дмитриевич 1893 года.

Когда началась Первая Мировая Война оба брата моей мамы ушли на фронт. Фёдор Дмитриевич попал на Западный Фронт к генералу Эверту и там в 1915 г. и сложил свою голову в лихой кавалерийской атаке на германские пулемёты.

Григорий же Дмитриевич попал на Юго-Западный Фронт. В 1916 г. во время Брусиловского прорыва он умудрился захватить в плен австро-венгерского генерала, за что был награждён георгиевским оружием. Октябрьскую революцию он встретил в чине подесаула. В самом начале гражданской войны перешёл на сторону красных, был тяжело ранен, но службу продолжил и дослужился до командира кавалерийской бригады. Умер он в 1936 году от ран полученных ещё в Гражданскую.

После него остались трое сыновей-моих двоюродных братьев. Николай, Федор и Владимир. 1922, 1924 и 1932 гг. рождения. Фёдор сгорел в танке в июле 1943 под Прохоровкой, Николай пал смертью храбрых в апреле 1945 при взятии Кёнигсберга а Владимир... Ну когда я его видел в последний раз (летом 2016 года), он наслаждался жизнью рассказывая сказки своим четырём правнукам 10-12 лет. Но да к этой встрече я ещё вернусь.

Ну вот, с родословной со стороны мамы закончено, перейду к отцу.

Отец мой-Левон Георгиевич Наиров, был этнический армянин с глухого горного селения с отрогов Большого Арарата. Именно там, в семье охотника и родился он в 1897 году.

В 1907 году, когда моему отцу едва исполнилось 10 лет, карательный отряд османских головорезов ряженных под русских казаков, ворвался в деревню и когда на поднимавшийся над горящей деревней дым, прискакала полусотня настоящих казаков, единственным выжившим из жителей они нашли только десятилетнего мальчика-моего отца.

Так мой отец стал круглым сиротой. Без денег, без имущества и как казалось без будущего. Единственной вещью которой он владел покидая пепелище родного селения, был передаваемый на протяжении многих и многих поколений от отца к сыну, оберег от сглаза в виде кроваво-красной жемчужины.

Но ему повезло. Казаками командовал мой будущий дед, в то время есаул Дмитрий Григорьевич Терехов. По мере возможности он позаботился о моём отце. Именно благодаря деду, отец и оказался в одном из реальных училищ-интернатов входившей в то время в Российскую Империю Эриваньской губернии.

Когда началась Первая Мировая Война, отец, несмотря на свой юный не призывной возраст, вступил добровольцем в одну из формировавшихся в составе русской императорской армии дружин армянских ополченцев.

Февральскую Буржуазную Революцию 1917 года и отречение императора Николая Второго, он встретил в чине подпоручика, командиром кавалерийской сотни и кавалером орденов Святого Георгия и Святой Анны 4-х степеней.

После гибели Закавказской Советской Социалистической Республики и вторжения турок в Восточную Армению, отец принял участие в Сардарапатском сражении в ходе которой объединённым турецко-азербайджанским войскам было нанесено сокрушительное поражение. После Победы и создания Первой Армянской Республики, несогласный с политикой дашнаков, отец уехал на Северный Кавказ, где вступил в Красную Армию.

Оказавшись в Пятигорске, он посетил дом Тереховых, где и познакомился с моей будущей мамой.

Думаю углубляться в события Гражданской Войны с моей стороны будет лишним. Лишь упомяну что в 1920 году, во время Польского Похода Красной Армии, мой отец командовал кавалерийским полком в 3-м Кавалерийском Корпусе легендарного Гая. И в то время когда 1-я Конная Армия Будённого по воле члена ЦИК Иосифа Сталина высиживала яйца под Львовом, 3-й Кав.Корпус дошёл до Варшавы. А когда наши стали отступать, корпус с боями прорвался в Восточную Пруссию. Откуда и был интернирован в Советскую Россию.

После разгрома барона Врангеля и освобождения от белых Крыма, отец вернулся в Пятигорск, где и женился на моей маме Елизавете Дмитриевне Тереховой. Вскоре после этого, вместе с молодой женой он уехал в Москву на учёбу в высшую школу РККА.

После окончания, он получил назначение в Туркестан, на должность командира кавалерийской бригады особого назначения. Установление Советской Власти в Средней Азии среди запуганных басмачами необразованных дехкан, было делом нелёгким.

Там-же в Туркестане, 23 мая 1925 года и появился на свет я, Георгий Левонович Наиров. Мои родители были счастливы. Отец гонял басмачей а мама окончившая полный курс гимназии, учила красноармейцев грамоте. Да, мои родители были очень счастливы. Они любили друг друга, ну и меня само собой. Жаль что счастье было не долгим.

Когда мне исполнилось четыре года, отец повесил мне на шею свой оберег из кроваво-красной жемчужины. Помню когда я спросил его что это, он обнимая и целуя меня прошептал: "Наследник!".

Через несколько дней, 26 мая 1929 года, отца не стало. Пуля выпущенная из за угла басмаческим выкормышем оборвала его жизнь на 33 году жизни.

Мама не долго его пережила. Даже моё существование не смогло привязать её к жизни. Она угасала тихо, словно догорающая свеча. Её похоронили рядом с отцом годом спустя.

Так в пять лет, как некогда мой отец в 10, я стал круглым сиротой. Хотя, нет. В отличии от моего папы, у меня были живы родные моей мамы. Мои бабушка, дядя и на то время двое двоюродных братьев. Я их конечно никогда не видел, но об их существовании знал со слов мамы. Поэтому участи интернатского ребёнка мне удалось избежать.

По прошествии месяца, за мной приехал дядя Григорий и отвёз в Пятигорск к бабушке.

Думаю рассказ о моём детстве будет не интересен. Ничего особого в нём не было. Учился. Бабушка у меня была очень образованным человеком и поэтому ничего выдающегося в окончании мной в 15-ти летнем возрасте "десятилетки", не было.

Тогда же, в июне 1940 года, после получения мной аттестата о среднем образовании, я поступил в Минераловодский Аэроклуб.

Одним из инструкторов в нём, был будущий лётчик-штурмовик Дважды Герой Советского Союза гвардии подполковник Нельсон Степанян. Он погиб в небе над Балтикой в 1944 г.

Именно там, в аэроклубе, я навсегда полюбил крылья. Я уже не представлял свою жизнь без полётов. Учился я со всем пылом сердца. Ну и как итог, окончание аэроклуба с отличием. А спустя неделю, наступило 22 июня 1941 года.

Как только отзвучала речь Молотова о вероломном нападении гитлеровской Германии на Советский Союз, я, Колька и Федька, сразу же рванули в военкомат с требованием взять нас добровольцами на фронт. Даже малой, 9-ти летний Вовка рвался вместе с нами бить фашистов.

Но бабушка мигом охладила его пыл, схватив за ухо.

В тот день, из нас троих повезло только Кольке. Ему было 19 лет а мне с Федькой 16 и 17.

Мы сначала жутко завидовали ему, когда он выйдя от военкома сказал нам что его взяли. Но когда он уныло добавил что не на фронт а в Развед. Школу, мы поддержали его уныние, легкомысленно выдав: Пока ты выучишься, война закончится.

На следующий день, Колька уехал вместе с ещё несколькими парнями и каким-то военным с капитанской шпалой в петлицах. С моим двоюродным братом Колькой, я встречусь ещё дважды. В конце мая 1943-го, незадолго до начала боёв на Курской Дуге и в июне 1944-го, перед самым началом операции "Багратион".

Мы же с Федькой продолжали штурмовать военкома. Спустя неделю после того как наши войска оставили Минск, настырность Федьки тоже дала результат. Вот только снова не такой как хотелось. На следующий день и Федька уехал учиться. Но уже в бронетанковое училище. С моим двоюродным братом Федькой, я встречусь лишь однажды, в феврале 1943-го, в Донских степях, после капитуляции окружённой в Сталинграде 6-й армии генерал-фельдмаршала Паулюса.

Дальше уже я один обивал порог военкомата. Целый месяц, день за днём. И только после Смоленского сражения и оставления нашими войсками этого славного города, настал и мой черёд. Но и мне никакого фронта не досталось. Мой путь был в военное лётное училище лётчиков-истребителей.

Когда я уезжал, у меня сердце разрывалось от вида бабушки. Одно радовало, прущий из 9-ти летнего Вовки оптимизм.

Время проведённое мной в лётном училище пропущу и сразу перейду к своему первому боевому вылету и первой одержанной в воздушном бою победе.

Шёл июль 1942 года. Истребительный авиаполк в который я прибыл для дальнейшего прохождения службы, базировался в нескольких десятках километрах от реки Северный Донец. Говоря по правде, полк не насчитывал даже штатной численности эскадрильи. Всего 7 "яков" и 7 лётчиков вместе с командиром полка.

За три дня что я находился в расположении полка, мне позволили совершить лишь два тренировочных полёта вокруг аэродрома в то время как сами лётчики совершали по три, четыре и пять боевых вылетов в день.

Летчики были опытные и летали не тройками а как немцы парами. За три дня что я был в полку, полк не понёс ни одной потери. Видимо всех кто был послабей, выбили ещё вначале. Наверное поэтому меня в боевой вылет не брали. Или жалели или машину берегли. А скорей всего и то и другое вместе.

Это был четвёртый день моего пребывания в полку. Рано утром, вблизи аэродрома появился тяжёлый, двухмоторный немецкий истребитель-бомбардировщик "Мессершмитт 110". Комполка сам взлетел на его перехват.

Взлетел не напрасно. "Мессер" рухнул не далеко от нашего аэродрома, одна беда. Вражеский стрелок влепил таки в "як" нашего комполка очередь. "Яку" командира особо не досталось а вот левую руку комполка зацепило. Как он умудрился посадить истребитель с раненой рукой я очень долго удивлялся.

В общем, сижу на лавочке около штаба полка и слышу зуммер телефона. А потом голос командира: Товарищ командующий, мне не кого послать. Все лётчики на боевом вылете. Да я понимаю... Я бы сам... но утром руку зацепило когда "мессера" гонял. Да, товарищ командующий, загнал. Не далеко от аэродрома догорает. Служу Советскому Союзу!.. Да, "яковлев" цел... Да некого отправлять на нём на задание... У меня тут один "желторотик" на аэродроме остался. Только что из училища, взлёт-посадка. Товарищ генерал-майор, так ведь собьют. Ну что он один сможет сделать? И бомбёров не прикроет и сам погибнет. Ясно!.. Есть, выполнять!"

-Наиров!..

-Здесь, товарищ майор!-откликнулся я, по мальчишески обрадованный предстоящим мне первым боевым вылетом.

-Доставай карту и слушай сюда.-комполка на краткий миг прервался в волнении смахивая со лба рукавом гимнастёрки капельки пота и тут же, по прежнему не замечая моей радости, продолжил.- Немцы форсировали Северный Донец и захватили плацдарм на нашем берегу. Сейчас они наводят понтонный мост, вернее уже навели и теперь перебрасывают танки. Переправу нужно уничтожить. Для этого выделено звено из трёх бомбардировщиков СБ. Летят они без прикрытия. Твоя задача взлететь, встретиться с ними и помочь им дойти до цели. Любой ценой! Понимаешь? Любой!

-Понял, товарищ комполка! Разрешите выполнять?

-Стой, не спеши и слушай меня внимательно. Над переправой обязательно будет прикрытие из "мессеров". Минимум звено из четырёх истребителей. Они сделают всё чтобы не позволить нашим бомбардировщикам дойти до цели и прицельно отбомбиться. Держи связь с бомбёрами. И не увлекайся атаками на "мессеров". Твоя задача отогнать и сбить их атаку. Держи высоту. Атака и вверх, атака и снова в верх. Понятно, старший сержант?

-Всё понятно, товарищ, майор! Разрешите вылетать?

-Лети сынок! С Богом!..- с этими словами, комполка махнул рукой отпуская меня.

С бомбардировщиками СБ я встретился за 8 минут до их выхода на боевой курс.

Они шли на высоте 2 тыс. метров, я же на 3-х тысячах. Я тут-же с ними связался и предупредил что держусь чуть в отдалении, сзади и выше на одну тыс. метров. Пусть фрицы думают что бомбёры летят без прикрытия. Ведущий бомбёров согласился со мной что так будет лучше.

Так и правда оказалось лучше. Четвёрка "Мессершмиттов-109" и впрямь решила что СБ летят без прикрытия.

Словно на стрельбах по конусу, они стали заходить на наши бомбардировщики с задней полусферы. Меня они не видели. И я заходя в атаку со стороны солнца, до рези в глазах, впился взглядом в стремительно приближающиеся осиные силуэты немецких истребителей.

Первым в перекрестье прицела скользнул самый крайний ведомый "мессер". Но целью своей первой атаки я выбрал ведущего звена.

Взяв упреждение, я нажал на гашетку. Длинная пушечно-пулемётная очередь выпущенная мной с расстояния в 200 метров, не оставила "сто-девятому" ни малейшего шанса. Мелькнув перед самым коком "мессера", огненная трасса прошлась от носа до пилотской кабины "худого". "Мессершмитт" вздрогнул словно живой, вильнул, и выпустив из кабины клубы жирного, вперемешку с пламенем чёрного дыма, завалившись на крыло, отвесно пошёл к земле.

Времени любоваться падением своего первого сбитого у меня не было. Вторая пара "Ме-109" продолжала атаку на СБ. Я чуть довернул нос своего "Яка", и дал заградительную очередь прямо по курсу атакующей второй пары "мессеров". Увидев что они отвернули, я оглянулся.

Сзади, мне в хвост заходил ведомый сбитого мной "мессера". Я опустил кок своего истребителя и направив его в сторону моих подопечных вошёл в пикирование. Одержимый жаждой мести за своего ведущего, пилот "мессера" от меня не отставал. На 1900 метрах, я свечкой ушел вверх на вертикаль между ведомыми СБ. "Мессер" за мной. Но если меня там никто не ждал, то фрица поджидали стрелки наших бомбардировщиков.

Спустя краткое мгновение, нафаршированный свинцом мститель, огненным болидом нёсся к земле.

Прерывая набор высоты, я потянул рычаг управления на себя и положив свой "як" на спину, переворотом через крыло перевёл истребитель в горизонтальную плоскость.

Оставшаяся пара вражеских истребителей видя моё преимущество в высоте, не решалась атаковать бомбардировщики. Но видимо с земли им в очень жёсткой форме приказали это сделать. И они игнорируя меня, снова ринулись в атаку на уже ставшие на боевой курс СБ.

Я не стал медлить, и тут-же бросил свой "як" наперерез.

Увидев это, ведомый "мессер" отвалив от своего ведущего боевым разворотом вышел на позицию лобовой атаки. Но времени у него на прицеливание не было. Я маятником ушёл вниз, и не открывая огня проскользнув под его брюхом продолжил атаку на ведущего.

До него было около 500 метров. Я не успевал приблизиться к "мессеру" на дистанцию эффективного открытия огня. Единственное что мне оставалось, это попытаться сбить ему атаку отсекающим огнём. Что я и сделал нажав на гашетку с расстояния в 400 метров, но... Случилось неожиданное. Я попал по нему. Пусть не поджёг, пусть не сбил, но "месс" дёрнулся словно бегущий жеребец от узды. Из под его капота потянулась тоненькая струйка дыма и он прерывая атаку на бомбёры, отвернул в сторону. В ту же минуту, на забитую танками вражескую переправу, с наших бомбардировщиков посыпались бомбы.

Задание было выполнено. Вражеская переправа была уничтожена. Но ещё было рано успокаиваться. Я снова набрал высоту готовясь к отражению атаки ведомого "мессера", но он не приняв боя полетел вслед за своим подбитым ведущим.

Капитуляцию нацистской Германии я встретил в поверженном Берлине, в звании гвардии капитана и должности заместителя командира полка по воздушно-стрелковой части. Потом были Манжурия и разгром Квантунской армии милитаристской Японии. Затем Северная Корея и Вьетнам. В отставку я вышел в 1991 году, в звании генерал-полковника авиации.

Загрузка...