Ракеты, звезды, рецепты

В Высокой Сьерре для обитания пригодны лишь несколько долин вдоль рек. Здешний народ состоит из случайно занесенных людей и занимается земледелием. Живут они в небольших поселках, оставшихся от переселенцев. Низенькие жилища построены из камней и скальных обломков, скатившихся вниз с суровых, голых вершин. Ограды тоже сложены из камней, домишки крыты толем. Кухни этих убогих жилищ насквозь прокопчены, покрыты толстым слоем вонючей сажи; топят здесь по-черному, печей не знают, дым из открытого очага уходит наружу через отверстие в крыше. В кухнях люди и готовят еду, и греются, когда зимою на них обрушиваются с гор знаменитые снежные бураны. А лето в этих местах сухое и жаркое. Земли, пригодной для возделывания, мало, и лишь тяжким, упорным трудом удается собрать скудный урожай. Невольно воротишь нос от людей в неопрятной, засаленной одежде, от их отрывистой, примитивной речи коробит: народ здесь темный, грязный, к тому же очень бедный. Дома расположены на значительном удалении друг от друга, иногда на расстоянии человеческого голоса, иногда-ружейного выстрела. Если вас застанет ночь в этих краях, вы можете получить приют в любом доме, коли у вас хватит духу. Вас посадят к «столу», угостят кашей, а по утру поставят возле вашего топчана кружку с пенистым козьим молоком. Девушки и женщины дружелюбны, но, увы, некрасивы. У них сухая, дряблая кожа, больные зубы, почти у каждой — зоб. Народ неряшливый, неотесанный, но кроткий, и в простоте своей жизни даже по-своему счастливый. По воскресеньям они облачаются в «красивые» праздничные одеяния, доставшиеся им в наследство от предков, и торжественно шествуют в местную церковь. О, если бы вы видели эту карикатурную демонстрацию давно забытых фасонов!.. Отпрыски звучных фамилий Де Фрис, Бентли, Дюран, О'Коннор, Мюллер и Беднарц тянутся друг за другом к алтарю за благословением господним.

Высоко в горах, над этой странной резервацией ушедших веков, в местности почти безлюдной, находится станция Р-51. Люди в долине называют ее просто Крепостью, поскольку не знают, что это за сооружение. Быть может, только здешний учитель догадывается, он читает газеты и брюзжит при этом раздраженно, как всякий язвенник: «У нас, в долине, средняя продолжительность жизни двадцать восемь лет, несмотря на кристально чистый воздух, людей косят туберкулез и цинга. А какие школы, больницы, родильные дома, какие города можно было бы построить на средства, вложенные в эту Р-51, какие плотины и электростанции! Направить бы воды реки Торренте для орошения полей и дать свет нашим жилищам…» Словоблуд несчастный! Мнит, будто воспарил в мечтах, а на самом деле барахтается в путах навязчивых идей.

У кого не забьется учащенно сердце от благородного величия и — мы смеем утверждать — от красоты станции?! Кто сможет удержаться от гордости за нашу эпоху при виде возникающего на фоне голубых небес за последним поворотом великолепной автострады этого чуда из стали и стекла?!

Стекло особое, матовое, оно пропускает свет и поглощает его, совсем не отражая. Не веришь глазам своим: стекло вроде бы прозрачное, и в то же самое время сквозь него ничего не видно, как сквозь дерево или бумагу. Если взглянуть на комплекс сверху, он кажется серо-желтым, точно под цвет скал. Площадь станции над поверхностью — всего четверть квадратной мили. На самом же деле здание имеет двадцать этажей и фактически площадь его составляют тоннели, протянувшиеся под землей в общей сложности на семьдесят три мили.

Станция Р-51! Я приехал в горы ради нее, а вовсе не из-за местных жителей. Я и не подозревал об их существовании, но едва не лишился рассудка, осознав: шоссе-серпантин отделяет их от цивилизации не столько на три тысячи ярдов, сколько на три столетия.

Честно признаюсь, увиденное я до конца осмыслить не смог, скорее почувствовал его грандиозность. Всего человек двадцать понимают отдельные аспекты проблемы. А охватить целиком?.. Такого гения сейчас нет и в нашу эпоху уже не будет.

Я разговаривал с техниками, работающими на Р-51, и военным комендантом станции. Назвать его имя я не имею права. Он подполковник; для этого звания и важнейшей задачи, которую ему поручено выполнять, еще совсем молодой человек-высокий, элегантный, сухощавый. У него длинные руки и длинные ноги, череп яйцевидной формы, вытянутое лицо, высокий лоб; слегка крючковатый нос, тонкие губы и оживленно блестящие глаза завершают портрет. Во время разговора подполковник делал какие-то странные движения головой, словно необычайно красивая, породистая декоративная птица. Он подробно рассказал мне о задачах станции, ее оборудовании. Разъяснения были детальны и слишком пространны, чтобы я мог следить за ходом мыслей, вспоминая знания, полученные в университете и почерпнутые из специальных книг по физике, химии, атомной физике, радиационной биологии, электронике, кибернетике, баллистике; разумеется, картина была далеко не полной, деятельность Р-51 невозможно вычислить в процентах, даже когда идет речь о той ее стороне, что не составляет военной тайны.

Дабы читатель получил кое-какое представление о станции и о том, что скрывается в наш прекрасный век за словом «военный», я все же попытаюсь воспроизвести пояснения подполковника. Да поможет мне муза!

Р-51 — одна из множества станций, которые постоянно исследуют небесный свод. Они беспрерывно изучают каждый кубометр атмосферы, стратосферы и ионосферы планеты. Существует целая сеть, каждое «звено» которой состоит из одной станции слежения и двух контрольных, запасных. Вместе со станцией Р-51 работают Ц-51 и С-51. Наблюдения, естественно, ведутся с помощью приборов, человеческий глаз для этого — инструмент слишком ненадежный. Каждый автомат в определенных отсеках подземных коридоров воспроизводит на небольших, величиной с телевизионный, экранах или на огромных плоскостях стен и потолков, покрытых специальным флуоресцирующим составом, с использованием эффекта циркорамы, изображение изучаемого участка воздушного океана. Дилетанту наиболее грандиозным прибором может показаться именно эта циркорама с нанесенными на ней красными линиями системы координат. Но у специалиста она вызовет лишь улыбку. Ему гораздо интереснее небольшой телевизионный экран, на котором демонстрируются данные о состоянии небесной полусферы, полученные с датчиков, установленных на вершине горы.

Скажем, пронесется над нами в высоких слоях атмосферы самолет, птица или какое-нибудь небесное тело. На циркораме можно проследить их точную траекторию. А на различных экранах по миллиметровой шкале размечаются подсчеты, ведущиеся всевозможными вспомогательными приборами: высота полета, скорость, траектория движения, предполагаемый момент падения… Нет смысла перечислять несколько десятков разнообразных сигнализаторов. Самый необычный из них — опять-таки для профана! — особый цветной телевизор с чрезвычайно большой разрешающей способностью и исключительной контрастностью, действующий с помощью камер, снабженных телеобъективами: он показывает тот или иной небольшой предмет в натуральную величину с расстояния в несколько миль. Но для специалистов это лишь вспомогательное средство безопасности. На дисплее центрального пульта в результате анализа информации всех датчиков уже автоматически возникло тридцатизначное число, которое тут же расшифровывается. Иными словами, в кабинете коменданта уже точно знают: в атмосфере метеорит таких-то размеров, такого-то веса движется с такой-то скоростью, в таком-то направлении; состоит из металлической руды. Или: на высоте девятисот ярдов над вершиной горы в форме буквы V из Заполярья летит стая белых аистов (Anitra nitida Schlesinger) в количестве семи особей. Разумеется, приборы обслуживаются специальным персоналом, но всевозможные замеры, ведение цели, анализ параметров, передача их в компьютеры, переработка и расшифровка данных происходят совершенно автоматически. Как не подивиться чудесам кибернетики! Тут имеются три устройства, каждое величиной с пятиэтажный многоквартирный дом. У иного малосведущего человека рот откроется от удивления, но любезный комендант, напоминающий своими повадками диковинную птицу, продолжает улыбаться. Он показывает выкрашенный в голубой цвет прибор размером с обычную стиральную машину. Обратите внимание: «Одна эта шутка будет поценнее, чем три огромных монстра. Если бы вы могли заглянуть внутрь, проследить за прохождением электрического тока в отдельных схемах прибора, увидеть его механизмы, созданные из редких металлов и микроскопически мелких деталей, вы бы поняли (я бы понял? скорее почувствовал), какое количество рабочей силы заменяет подобный аппарат, какие труднейшие задачи способен решать этот ничем не примечательный небольшой ящичек».

Я мог бы еще упомянуть, что станции Р-51 ничего не стоит за неполных две секунды зарегистрировать, расшифровать, зафиксировать десять тысяч одновременных изменений обстановки. Десять тысяч изменений в наблюдаемом секторе — что намного больше, чем может возникнуть в результате ракетного или авиационного нападения. Летающие объекты, атакующие строем будь их даже пять тысяч, — радары и компьютеры воспринимают как единое целое. Но если строй рассыплется, приборы станут следить за каждым летящим предметом в отдельности. К примеру, начнет вдруг падать одна из пяти тысяч машин, так приборы, продолжая вести остальные летающие объекты, будут не только регистрировать параметры падающего самолета, но и зафиксируют координаты его падения.

Поскольку речь идет о военной тайне, я не могу более подробно описать то, что видел на станции Р-51. Однако осмелюсь продемонстрировать уважаемому читателю несколько «изюминок». Разумеется, в секторе, за которым ведет наблюдение станция, каждый день совершают полеты гражданские самолеты, военные машины, стартуют спортивные аэропланы и т. п. Приборы своевременно оповещают службу наблюдения: пассажирский самолет, спортивный аэроплан поднялись в воздух, датчики непрерывно следят за движением объекта, направлением полета, поддерживают обычную радиосвязь с аэродромами взлета и пункта назначения. Словом, приборы, повторяю еще раз, приборы опознают «свой» военный самолет, его тип, сигналы. Но вздумай только чужая машина попасть в сектор, за которым ведется наблюдение! Или заблудись пассажирский самолет, о взлете, маршруте и пункте назначения которого не было сообщено предварительно, или отклонись какая-то машина от заранее утвержденного маршрута! Электронная система тотчас же включит сигнал тревоги. Тревога? Для кого? Для чего? Для персонала станции. Но главным образом для включения других блоков комплекса. Автоматическая система противовоздушной обороны пытается установить с объектом связь на различных диапазонах радиоволн и с помощью общепринятых международных сигналов, передает записанные на магнитофонную пленку призывы к экипажу самолета на семи языках. Если же установить контакт не удается или пилот не отвечает соответствующим образом на запросы, не подчиняется приказу, автомат трижды выстреливает трассирующими ракетами в пространство перед машиной и позади нее. Затем по летящему объекту стреляют боевой ракетой, так чтобы она прошла в непосредственной близости от него. И наконец, по истечении десяти секунд, необходимых для оценки ситуации и принятия решения, после сопоставления с информацией, собранной о летящем объекте станциями Ц-51 и С-51, открывают огонь той или иной ракетой в зависимости от характера цели. Вы только вдумайтесь! Электроника сама определяет, какая ракета необходима для поражения цели, исходя из размеров, высоты полета и материала объекта, и вот уже из подземного склада, с глубины в двадцать этажей на стартовую площадку на скоростном лифте поднимается нужная ракета, устанавливается наизготовку, наводится на цель. А дальше дело только за автоматической командой «пуск». И тут уж промаха быть не может!

Об этом можно было написать книгу, которая воспринималась бы как фантастический роман. Но, вероятно, хватит об автоматике.

Ведь даже здесь человек интереснее любых машин! И не только потому, что машины изобрели и изготовили люди. Очевидно, у вас, дорогой читатель, возникнет тот же вопрос, что и у меня: какое же поле деятельности остается здесь для человека, создавшего столь совершенные механизмы и приборы? Мне довелось побеседовать с командиром расчета. Назвать его фамилию я также не имею права. Это человек пожилой, широкоплечий, но чуть сутуловатый, мускулистый, с неуклюже качающейся головой. Толстая шея делает его похожим на борца. Голова у него, как у медведя, нос широкий, приплюснутый, губы пухлые, в небольших глазах светятся ум, большой жизненный опыт и отеческая любовь. Нам не следует опасаться господства машин, говорит он. Автомат всегда останется слугой человека; любой прибор без человека — все равно, что тело без души: труп, обреченный на разложение. Солдаты, несущие службу на станции (число назвать не могу, но их не так уж мало), являют собой «душу» того или иного блока, комплекса, включающего иногда тысячи и тысячи приборов. «Душа», которая меняется трижды в день: работа здесь идет в три смены. Вот бы человеческой душе обновляться с таким постоянством! (Солдаты эти никогда не сталкиваются с противником непосредственно. Правда, у солдата не стало прямого контакта с противником с тех пор, как он обзавелся оружием, хотя бы той же палицей.)

На станции солдаты наблюдают за приборами, контролируют их работу — это и есть для них боевое задание. Обойдя несколько помещений, где осуществляется дежурство, я понял, чем тут занимается «душа». Например, изготовленные из нержавеющей стали детали некоторых автоматов с течением времени намагничиваются. Это ставит под угрозу безошибочность работы машины. Загорается специальная лампочка — значит, деталь надо заменить. У любого прибора, пусть даже его срок действия рассчитан на пятьдесят лет, есть множество блоков, которые подвержены быстрому износу. Каждая машина нуждается в профилактическом обслуживании. Думаю, излишне упоминать: любой из проходящих здесь службу, даже только что остриженный наголо новобранец, должен иметь диплом инженера или по крайней мере получить среднее техническое образование. В нашей армии нет другого рода войск, где был бы так высок образовательный ценз, культурный уровень. Да простят меня летчики, военные моряки, артиллеристы, саперы, храбрые и закаленные в боях пехотинцы, но я повторяю, с точки зрения общеобразовательного и культурного уровня в нашей армии нет подобной части. Такие подразделения обслуживают лишь станции типа Р-51. Невольно задумываешься: как же проводят свой досуг молодые люди в возрасте двадцати трех-двадцати четырех лет, инженеры по профессии, у которых достаточно высокие культурные запросы? Какие возможности для развлечения существуют здесь, в этом глухом захолустье, по соседству с серым, необразованным местным людом, погрязшим в вековой отсталости? Что ж, я могу успокоить читателя. На станции имеется библиотека в двадцать тысяч томов, причем каждые полгода книжный фонд обновляется. Есть и кинозал. Раз в неделю на вертолете привозят два художественных фильма и четыре короткометражки. Музыкальные салоны с коллекциями пластинок способны удовлетворить любой вкус: классика, джаз, оперетта, новейшая современная музыка. Телевидение предлагает двенадцать различных программ, а телевизорами оборудованы холлы, телевизионные комнаты и даже казарменные помещения.

Я распрощался со своим любезным проводником, обладателем мощной шеи и медвежьей головы, и остался в обществе солдат. На четырнадцатом ярусе под землей находится прекрасно оборудованная клубная комната: искусственный солнечный свет (благодаря скрытым в потолке небольшим кварцевым лампам), кондиционированный воздух заданной температуры и с определенным содержанием водяного пара. Стены украшены репродукциями с картин великих мастеров, на стендах — только что полученные литературные журналы, среди которых, как на показ, множество специальных научных изданий. Играет музыка, молодые люди разговаривают, громко смеются. Из невидимых глазу динамиков льется увертюра Бетховена «Леонора», парни хохочут, стоя вокруг стола в центре зала: идет игра в «мясо».

В клубе я познакомился со здешним психологом, симпатичным врачом в звании майора. Он с интересом следил за игрой, иной раз даже сам принимал в ней участие. (Правда, с одной стороны, он старался не уронить своего достоинства — все-таки майор, — но, с другой стороны, ему хотелось показать сослуживцам, что он для них свой парень.) Блестящий молодой ученый растолковал мне, какую важную роль играют в жизни солдат подобные непритязательные мужские игры. Не знаю, все ли мои читатели знакомы с правилами игры в «мясо». Один из солдат судья — садится на стол, его задача — следить за тем, чтобы водящий не подглядывал. А водящий утыкается головой в колени судьи, согнувшись так, чтобы брюки на задней части тела натянулись.

Остальные игроки выстраиваются полукругом, и по сигналу судьи кто-то из них шлепает водящего, а тот по силе и направлению удара должен определить, кто его нанес. Если ему не удалось угадать, судья подает знак, и другой игрок хлопает водящего. Если же водящий определил, кто нанес удар, тогда по очереди щиплют «провинившегося» за ухо, и на этот раз водить приходится уже ему самому. Игра требует ловкости: наносящий удар не имеет права сходить с места, зато бить может снизу вверх и сверху вниз, как правой рукой, так и левой, ладонью и тыльной частью руки, может изогнуться таким образом, чтобы создать впечатление, будто удар нанесен совсем с другой стороны. От водящего требуется обостренное внимание. Ведь в такой игре может принимать участие человек двадцать пять-тридцать, а водящий должен цепко держать в уме «расстановку сил», то есть помнить, кто из участников где стоит. Ну и конечно, каждый игрок обязан великолепно знать силы, возможности и «почерк» другого. А в подобном подразделении очень важно, чтобы между солдатами существовали крепкие узы товарищества и дружбы. Психолог поведал мне, что замкнутость, проявление антипатии, если их не контролировать с помощью специалистов, могут привести к интригам, конфликтам, раздраженности, беспричинным взаимным нападкам. Игра в «мясо» позволяет легко освободиться от подобных настроений, которые неизбежно вызываются клаустрофобией. Кроме того, подобная забава позволяет молодым ребятам до конца понять и узнать друг друга, сближает их. В таком спаянном коллективе опытный игрок благодаря секундному прикосновению ладонью, способен узнать своего товарища из двадцати пяти-тридцати человек. Да что там, он отличил бы его из доброй сотни людей. А между тем удар приходится по той части тела, где нервных окончаний немного.

Признаться, меня несколько удивил обычай щипать проигравшего за ухо. И лишь тогда я обратил внимание, что почти все находящиеся в комнате солдаты, сержанты и офицеры — вислоухие. «Щипки за уши, — подумалось мне, — отнюдь не способствовали формированию у личного состава ушных раковин изящных очертаний, скорее наоборот».

— Мы специально стремимся к тому, — продолжал пояснения психолог, — чтобы в таких экстраординарных и призванных выполнять сложнейшие задания частях весь личный состав без исключения был вислоухим. Офицеры наши тоже приметны: одни отличаются небольшими «птичьими» головами, другие могут похвастать массивной, мощной «бычьей» шеей. И на это тоже есть причины психологического характера. Вислоухость свидетельствует об исполнительности, о готовности к беспрекословному послушанию и безоговорочному подчинению приказам. Она украшает солдата. (Бывали и такие случаи, когда, скажем, природа не наделила солдата подобным украшением, но он обладает всеми соответствующими душевными качествами, и тогда высшее командование производило его в ранг «почетного вислоушки».) Птичья голова указывает на тонкий склад души, на аристократическую психику. Человек с птичьей головой заботливо, тщательно следит за своей внешностью, он способен в любом обществе достойно носить армейский мундир. Человек с птичьей головой не боится крови, смерти, страданий. Не моргнув глазом, он может заживо содрать кожу с захваченного в плен вражеского пилота, если из того надо выколотить показания. Тут для него не существует невозможного. Он пойдет на что угодно, на любые крайние меры, не моргнув глазом, разве что его бескровные губы и бледные щеки чуть порозовеют да слегка заблестят глаза. Обладателю бычьей шеи свойствен другой психологический стереотип: его характеризуют точность, дисциплинированность и полное равнодушие к сути вещей; он не станет утруждать себя излишним анализом. (Не случайно XIII Конгресс психологов страны рекомендовал центральному аппарату, министерствам и местным органам управления непременно привлекать к работе людей с таким отличительным признаком-то есть бычьей шеей.)

Мне трудно без волнения вспоминать все увиденное на станции Р-51: необыкновенные чудеса современной науки, техники, психологии. По дороге на станцию я думал, что ознакомлюсь всего лишь с базой противоракетной обороны. Но теперь смело могу утверждать: мне посчастливилось лицезреть цитадель подлинной человечности, современного, отвечающего нашей замечательной эпохе гуманизма. Я горд, что могу считать себя сыном нашего времени, своей родины.

Дорога крутыми витками уводила вниз, и я попутно присматривался к долине. Разглядывал быстро приближающиеся домишки, весьма примитивно крытые толем (толь удерживался камнями, попросту наваленными сверху), небольшую церковку над устьем долины, ветхое школьное строение, похожее скорее на овечий загон. Тут мне вспомнился местный учитель. Что он может понять в нашем столетии? В состоянии ли он оценить поразительные достижения, созданные сыновьями нашего века? Он разбирается во всем этом еще меньше, чем серые и убогие обитатели долины. Уж они-то рады появлению Крепости и гордятся ею. А у желтокожих женщин с испорченными зубами глаза загораются, когда речь заходит о солдатах. (Те время от времени наведываются в деревню, получив увольнительную. У солдат всегда бывает при себе настоящий шоколад и хорошее спиртное в бутылках.) Разве разобраться учителю в нашей жизни, в достижениях небольшой планеты, где еще наши деды и прадеды смотрели на звезды, воображая, что сам господь бог взирает оттуда сверкающими очами на грешную землю. В те времена дымом и сигнальными кострами сообщали о приближении неприятеля. Потом появились семафоры. Затем линии телеграфной связи. Но каким примитивным выглядит в наши дни аппарат искрового телеграфа!

Сейчас каждый кубический метр воздушного пространства, более того, каждый кубический метр стратосферы и ионосферы находится под постоянным и неусыпным контролем со стороны человека и сотворенных его руками приборов, которые способны выполнять свою работу точнее и быстрее, чем их творец и создатель. На небе нет больше тайн и опасности. Братья мои и соотечественники, спите спокойно.

То, о чем я расскажу ниже, изложено довольно сумбурно, но все же точно, поскольку суть дела схвачена верно. Правда, мысли свои я формулирую беспорядочно, но попробуй-ка придать форму рассеивающемуся облаку или удержать в памяти остатки только что увиденного сна. Речь пойдет о вещах, о которых мы ничего не знаем, да и не можем знать, о чем не имеем ни малейшего понятия, именно так: для их определения у нас вообще не существует никакого понятия, потому что происходят они из «мира, освобожденного от понятий». Мне придется переводить с «языка» мира, где процесс мышления обходится без привычных нам понятий. А это потруднее, чем переводить народные песни с бретонского на суахили. Поэтому я вынужден изобрести целую систему аналогий, и все равно мое описание носит символический характер, это всего лишь сказочное упрощение действительности. Его можно сравнить с попыткой объяснить ребятишкам в детском саду интегральное исчисление. «Жила-была бесконечно большая, бесконечно малая разность. И у этой бесконечно большой, бесконечно малой разности было множество частных. И вот однажды эти частные…» (При этом надо помнить, что аналогии всегда «хромают».) А теперь давайте поглядим, что у меня получится.

Жители Венеры обитают на своей планете двести миллионов лет — двести миллионов земных лет; это приблизительно равняется восьмистам миллионам венерианских, что составляет возраст их рода. Они старше человечества в двести раз. По всем законам развития материи, а они по сути своей действительны повсюду, даже претерпев многочисленные мутации, жители Венеры сильно опередили нас в своем развитии.

Несколько миллионов лет назад венериане подсчитали, что-тут мы опять переходим на земное летосчисление — в середине XXI века наше светило в результате определенных (вероятно, термоядерных, но, может, совершенно необъяснимых для нас) реакций окажется в таком критическом положении, что на планетах Солнечной системы на некоторое время должна полностью исчезнуть органическая жизнь. И тогда они позаботились о размещении 70-миллиардного населения. Поначалу они вырыли гигантскую пещеру на Юпитере, где были созданы соответствующие гравитационные условия, атмосфера, искусственное освещение. Потом им повезло: на трех планетах созвездия Альфа Центавра были обнаружены условия, сходные с теми, которые требовались. На двух планетах существовала замечательная растительность, а на третьей их встретили разумные существа, достаточно далеко продвинувшиеся по пути прогресса.

Приблизительно в то время, когда первобытный человек спустился с дерева на землю, жители Венеры приступили к созданию экспериментальных поселений, а во времена homo pekingiensis, то есть пятьсот тысяч земных лет назад, они в основном осуществили колонизацию на новом месте. (Сказав, что они путешествовали с помощью фотонных ракет, я сделаю лишь примитивную попытку сравнения. Обитатели Венеры давным-давно научились передвигаться в пространстве со скоростью света. Не только ученые и изобретатели, но даже самые рядовые обыватели там знакомы с понятием антивремени.) Тут я мог бы углубиться в такие детали, которые придали бы моему скромному отчету характер фантастического романа, однако это было бы не только излишне, но и в корне ошибочно. Так что пусть уж мое повествование останется сказкой!

И вот теперь перед Межпланетным Советом (я опять применяю упрощенное земное понятие) встал вопрос о том, что надлежит предпринять (и стоит ли вообще это делать) с населением Земли в оставшееся до катастрофы время. Разгорелся спор. Если бы подобная дискуссия проходила у нас, ее материалы заняли бы добрую тысячу томов, у них же, в мире антипонятий, она прошла за несколько часов. Суть дискуссии заключалась в следующем: считать ли человека высшим существом, разумным животным (для упрощения в дальнейшем мы будем употреблять понятие homo)? Речь шла не о таких простых вещах, как наличие развитой центральной нервной системы или строение тела; с этой точки зрения на Венере мартышка куда более «человекообразна», чем землянин. (Поскольку я ознакомился с некоторыми материалами полемики, то не без горечи должен признать: на Венере дельфины создали музыку и поэзию гораздо интереснее нашей, а познания высших приматов в области строительства, техники, математики, физики, химии, астрономии, их специальная литература намного превосходят наши — и по объему и по качеству. Например, в Академии наук павианов были созданы книги по теории чисел, достойные украсить курс обучения математики в Оксфордском университете. Всеобщее изумление вызвало то обстоятельство, что человек — существо, родственное обезьянам, — настолько слабо разбирается в числах.) Все это не так важно, венериане не стали бы переселять дельфинов и обезьян, если бы учитывали только наличие у них знаний. Хотя при этом они используют обезьян на производстве и в научных исследованиях, а дельфинов — для развлечений, ухода за подрастающим поколением и эстетического воспитания. Можно сказать, что дельфины и обезьяны считаются не просто домашними животными, а скорее достойными «партнерами» по симбиозу.

Обитатели Венеры (точнее, жители Юпитера и трех планет в звездной системе Альфа Центавра) имеют невероятно развитую центральную нервную систему и специфически модифицированные органы чувств; зато туловище и конечности их чрезвычайно просты: я мог бы сравнить их с земными полипами, хотя это сравнение тоже очень условно. Во всяком случае, нам бы они показались безобразными, так же, как, впрочем, и мы им. Но как бы ни выглядели внешне хозяева Земли, они все же претендуют на то, чтобы считаться существами разумными. Вдруг да удастся использовать их для симбиоза с другими разумными существами или же под благотворным внешним влиянием они окажутся способными к быстрому прогрессу и не нарушат сложившейся биопсихосоциологической гармонии? Вот ведь как стоит вопрос![1] Существует точка зрения, что всех гуманоидов необходимо спасать, если им угрожает всеобщая катастрофа. Ведь невероятное разнообразие низших животных, микроорганизмов и растений так или иначе идет к вымиранию. (Хотя правильнее сказать, не к полному вымиранию. Через каких-нибудь несколько миллионов лет они вернутся к жизни в форме угля, нефти и других полезных ископаемых — так доисторический живой мир отлично служит будущему.) Но вот стоит ли, не слишком ли рискованно спасать существа, степень развития разума которых отнюдь не безоговорочно позволяет причислить их к настоящим гуманоидам?!

Неприятно вспоминать, но факт остается фактом: несколько десятков тысячелетий назад, когда обитатели Венеры посетили эту планету, двоих из них земляне насмерть забили дубинками. Без всякого на то основания. Во время недавней экспедиции, которая состоялась лет пятьсот назад, люди поначалу намеревались вновь напасть на них, но затем учинили невообразимый переполох, пали ниц на землю, устроили какие-то странные танцы, нацепив на себя диковинное тряпье, и вся эта фантасмагория сопровождалась отвратительными звуками медных колоколов (должно быть, реконструированных в результате археологических раскопок). Земляне приветствовали пришельцев, без конца твердя: «чудо» или «бог всемогущий». (А «чудо» заключалось всего лишь в том, что нескольких агрессивно настроенных землян жители Венеры с помощью легкого оружия подвергли гибернации.) И на сей раз, дабы избежать возможных осложнений, венериане решили не садиться на Землю, а провести наблюдения из стратосферы. При этом были подмечены очень странные явления. Земляне с помощью различных металлических громоздких машин, примитивных летательных аппаратов, применяя различные химические реакции, соединения водорода и селитры, производили страшные опустошения на своей планете. Они не останавливались даже перед убийством друг друга! Более того — как ни звучит это парадоксально, — они, видимо, ставили перед собой именно такую цель! Возможно, они не способны создать единое общество, но это вполне поправимо, если держать их в узде! Венериане провели несколько экспериментов с переселением. Результаты опытов показали, что человек относится не столько к социабельному типу существ (способному жить в сообществе), сколько к домптабильному (иными словами, его нужно приучать к дисциплине с помощью силы). В таких условиях сказывается трусливость натуры, люди становятся отвратительно угодливыми, но не вредоносными, как, к примеру, хищники, которые ради сохранения жизни наносят ущерб окружающему миру. Правда, по своему физическому складу человек слаб и нервная система у него никудышняя, поэтому он акклиматизируется на новом месте с большим трудом. Среди подопытных экземпляров попался человек, который отказывался принимать пищу, впал в смертельную тоску. Выяснилось, что ему не хватает женщины. Но ведь об этом позаботились: было доставлено необходимое количество самок. Наконец, загадку удалось разрешить: данная мужская особь жаждала не просто самки, а конкретной особи. Подобные психические особенности были замечены у всех подопытных землян. Они с трудом уживались друг с другом даже из-под палки!

Главный аргумент тех, кто не склонен был относить землян к гуманоидам и не считал их способными к симбиозу с высшими разумными существами, звучал следующим образом. Земляне общаются друг с другом с помощью звуков. Бесконечное множество явлений бытия, в том числе и процесс мышления, люди ограничивают введением нескольких сотен тысяч понятий. Этим понятиям соответствуют несколько сотен тысяч акустических образований. Когда люди хотят обменяться мыслями, они вступают в разговор друг с другом. Выходит, люди — в отличие от большинства животных — не достигли уровня передачи душевного состояния, то есть мыслей и чувств, без помощи звуков. Что же тогда говорить о френоскопе (так называю я искусственный орган чувств, посредством которого жители Венеры проникают не только в мысли, чувства, сознание друг друга, но и в глубины подсознания)? Или о френографе — органе, способном на длительное время фиксировать свои собственные (или чужие) мысли, чувства, знания, процессы подсознания, проще говоря, душевный склад человека. (Естественно, что дискуссия, о которой мы упомянули, велась тоже с применением френоскопов, потому-то и длилась она всего несколько часов, а для ссылок и мотивировок применялись старые френографограммы.)

Сторонники сохранения рода землян аргументировали свою позицию так. Хотя люди ограничили возможности познания и передачи информации введением определенных понятий, все же они в развитии интеллекта дошли до стадии систематизации и индентификации, то есть поднялись на первую ступень разумного мышления. И хотя земляне в развитии сознания уступают некоторым животным, все-таки с точки зрения диалектики антитетично они стоят ступенькой выше, следовательно, человек-гуманоид, а не примитивное существо. Когда-то, в доисторические времена, обитатели Венеры тоже мыслили понятиями. (Правда, понятий у них было в сотни тысяч раз больше, чем у землян; постепенно они приблизились к той критической границе, когда система понятий начинает сдерживать процесс мышления и передачи информации; вот тут-то неизбежно и происходит «взрыв», демеханизация процесса мышления. К сожалению, подробнее я объяснить не могу, потому что это для нас непостижимо.)

Контрдоводы их противников: человек мыслит понятиями, следовательно, упрощает окружающую действительность; он выносит суждения, руководствуясь понятиями, что приводит к предубеждениям — мешает установлению истины; он передает информацию с помощью понятий, а это значит: его изъявления чувствскажем, когда он желает открыть душу перед другим человеком, — на самом деле означают попытку скрыть в своей душе многое и многое. Когда мужчина, обращаясь к женской особи говорит: «Я люблю тебя, моя единственная!» (данные взяты у подопытных с помощью френографа), он действительно передает этими словами определенную информацию, но ничего не говорит о своей конечной цели, прямо и откровенно не сообщает, чего он добивается, а, напротив, всячески пытается закамуфлировать свои намерения, чего, скажем, не станут делать даже собаки! Он не говорит ничего о перспективе, о более отдаленных целях, которые в зародыше уже существуют в его мозгу. Расскажи мужчина о них женщине, это могло бы, естественно, оттолкнуть ее от него. Ничего не говорится и о многих других важных вопросах, в частности, о способности осуществить намеченное, не упоминая уже о процессах подсознания — тут человек сам толком не может разобраться в себе! Выходит, землянин, сообщая вам нечто, при этом скрывает тысячи проблем. Зачастую и говорит-то он затем, чтобы умолчать о множестве важных вещей. Это один из аргументов против землян. Гораздо более веский довод дали результаты наблюдений над землянами, когда удалось установить: люди очень часто говорят не о том, что у них на уме, а о том, чего нет. Без френоскопа совершенно невозможно разобраться, где правда, а где ложь. У людей на этот счет установилось согласие: догадываясь о намерениях друг друга, они прощают партнерам «фальшивую» информацию. Бывает так, что мужская особь, обращаясь к женской, произносит фразу: «Я тебя люблю, моя единственная!» (должно быть, это у людей некая условная формула), хотя на самом деле, как подтверждают наблюдения, добивается вовсе не ее любви, а попросту желает переложить на нее часть своей работы. Понятие «единственная» тоже употребляется неверно. Очевидно, понятийное мышление и общение с помощью акустических символов и не позволяют землянам создать настоящее общество. Без френоскопа и френографа — как ни абсурдно это звучит — может случиться так, что, к примеру, министром связи станет не человек, который пригоден для этого, а тот, кто с помощью акустических эффектов умеет лучше других рассуждать о проблемах связи. Допустим и такой вариант: членом парламента станет не подлинный депутат народа, а человек, который с помощью акустики создаст у избирателей впечатление, будто он лучше других разбирается в вопросах законодательства и управления государством. Проще говоря: мяч у того, кто о нем складнее говорит, а не у того, кто лучше умеет по нему бить. На Венере истинная природа явлений не подлежит сомнению; стоит только венерианам бросить взгляд друг на друга, и они со всей очевидностью знают: этот — трубочист, тот — экономист, а этот — менеджер. Казалось бы, невероятно, но доказано: во время упомянутой отвратительной человеческой бойни среди полководцев землян не оказалось почти ни одного, способного возглавить массы на борьбу. Среди них были прекрасный игрок в рулетку, замечательный орнитолог, отменный биллиардист, прирожденный мясник, недурной математик и т. п. И каждый не на своем месте. Выяснилось, что глава одного земного государства с шестидесятимиллионным населением и территорией в несколько сотен тысяч квадратных миль, престарелый господин с бакенбардами (по своим природным данным-подручный живодера) стал правителем лишь потому, что доводился племянником предыдущему правителю, также совершенно непригодному для этой роли. Нелепость настолько фантастическая, что кажется возможной лишь в обществе самых примитивных одноклеточных существ. Жителям Венеры остается предполагать, что здесь допущена какая-то ошибка, скажем, испортился телефренограф. С другой стороны, тщательные исследования показали: люди, вполне пригодные для руководящей роли (разумеется, в меру способностей примитивного существа), почему-то жгут уголь в котельных или с помощью смехотворных ручных инструментов копаются в земле. Исходя из всего этого, партия антиземлян пришла к выводу: человек, главным образом в силу понятийного мышления, существо ограниченное, способное к коллективной жизни, но бесполезное по сравнению со многими животными, к тому же угрожающее разрушить гармонию высших разумных существ. Правда, земляне ссылаются на науку, искусство, но очень может быть, что все их ученые и мастера искусств в момент возвращения к жизни в виде нефти дадут гораздо больше энергии, чем во время своей так называемой духовной деятельности.

Однако сторонники спасения землян упорно отстаивали свои взгляды, хотя и были в меньшинстве. Но жители Венеры не знают демократии, а следовательно, большинство здесь не навязывает меньшинству своей воли. Вообще понятия принуждения у венериан не существует, исключение составляет лишь сфера науки. Поэтому со стороны Межпланетного Совета вполне естественным было предоставление меньшинству фотонных ракет старого образца. Их с лихвой хватило бы для переселения немногочисленных землян — каких-то четырех миллиардов человек — за оставшиеся до катастрофы несколько десятилетий. Было предварительно оговорено: землян поселят в созвездии Альфа Центавра на необитаемой планете с богатой растительностью, точнее, на самом большом по площади континенте этой планеты, где для жизни потребуется минимальная способность адаптации и самые незначительные духовные усилия.

Для подготовки операции Межпланетный Совет направил на Землю группу сторонников сохранения человечества в составе тридцати одного гуманоида. Их корабль вошел в иносферу над океаном, а в стратосферу — в зените над Высокой Сьеррой.

Все, о чем я сообщил выше, предназначается для внутреннего пользования. Публиковать этот материал не советую!

Я принял участие в реконструкции френографа и прослушивании его «записей», которые были найдены среди обломков сбитого чужого межзвездного корабля. Должен признаться: понятия «записи» и «прослушивание» весьма приблизительны. Рядом с френографом обнаружены весьма подробные схемы, поэтому восстановление прибора не составило особых трудностей. Вероятно, цель создателей состояла как раз в том, чтобы «записи» легко можно было бы «прослушать», к кому бы они ни попали. Изучение прибора и «записей» все еще продолжается. Наши ученые столкнулись с целым рядом проблем, они — я сам в этом убедился — работают по наитию. Например, они и понятия не имеют о материале, из которого изготовлены детали френографа, о принципе его работы. Провода в приборе неподвижны, «записи» не наносятся механически, не фиксируются электромагнитным путем. А поэтому слово «прослушивание» неточно: когда в соответствии с приложенным рисунком мне на голову надели большой шлем, я впал в гипнотическое состояние. И телепатическим путем в течение секунд познакомился с содержанием «записи». И все-таки это был не гипноз, не фантазии, рожденные моим воображением, все участники эксперимента чувствовали то же самое. Разве что рассказывали о своих впечатлениях другими словами! В отношении слов все были в замешательстве. Как ни странно, но пока шлем был у нас на голове, мы отчетливо воспринимали множество вещей, о которых после сеанса не могли рассказать вразумительно. Некоторые оставляли свободные места в отчетах, другие писали: «У нас нет подходящих слов для этих явлений». Иные, вроде меня, пытались подыскать для передачи привычные земные аналогии.

«Земные аналогии» я беру в кавычки.

Во всяком случае, я разделяю точку зрения сотрудника министерства информации, специально направленного на место происшествия: «И речи быть не может о ракете, залетевшей к нам с другой планеты. Это хитрый ход нашего противника, и ничего более. Психическая атака. Нам следует учесть, что враг, судя по всему, в некоторых отношениях вновь опередил нас».

Как истинный патриот, целиком и полностью согласен с запретом на публикацию материалов об этом инциденте и срочным увеличением наших расходов на оборону. Пусть враг видит: таким путем ему ничего не добиться!

А этот очерк, по-моему, мог бы быть напечатан в воскресном номере.

Простой, смирный, убогий люд, населяющий долины Высокой Сьерры, привык к непритязательной пище. Здесь в год на душу населения приходится по полтора килограмма мяса. Легко догадаться: мясное блюдо там — настоящий праздник, а поскольку такие пиршества случаются крайне редко, о них вспоминают на протяжении многих лет.

Запомнилось, к примеру, и то пасхальное воскресенье, когда мне случилось побывать у них в гостях. Повсюду меня встречали с оптимистическим заявлением: «Мы люди бедные, но живем хорошо!» И везде усердно угощали.

Праздник — дело святое. Но в этих скудных домишках мясо тоже святое дело. И приготовить его надо не абы как. И тут уж всяк изощряется в меру своего умения.

Готов поделиться с вами кое-какими «рецептами», поскольку я был свидетелем кулинарных изысканий гостеприимных хозяев. Думаю, они интересны и с точки зрения социологии, и с точки зрения Этнографии.

Мюллеры разговлялись потрохами и супом с фрикадельками из мозга, что было очень вкусно и питательно. Кости и большая часть мяса пошли на холодец. Хозяйка дома прихварывает, и при семи детишках где уж тут выкроить время на стряпню. Да и выдумки у нее, сказать по совести, не хватает. И без того с фрикадельками этими наканителилась, сказала она, хорошо, что все миски, тазы да кастрюли в доме до краев заполнены холодцом. «Наконец-то, нажретесь до отвала, утробушки вы мои ненасытные» — такими любезными словами пожелала она приятного аппетита усевшимся за праздничный стол домочадцам.

Зато уж Дюраны, те отличились! Да оно и не удивительно. Ведь Жаклин — хозяйка дома — не только самая привлекательная из всех весьма невзрачных своих соперниц, к тому же она настоящая волшебница. Из ничего умеет приготовить вкусное блюдо. Она сделала мясо с острой овощной приправой. И тут уж в ход пошли всяческие травы и коренья, что произрастают в огороде, в полях и на лугах. Она парила мясо долго, чтобы оно пропиталось соком овощей и зелени, как и положено по всем правилам. Когда с этим было покончено, Жаклин взбила желтки двух яиц, майонез Жаклин всегда удается, она не жалеет горчицы и перца. Правда, для этого потребовалось еще пол-литра растительного масла, зато праздник должен быть праздником!

Хозяйка Сач настряпала на несколько дней. Мясо подавала то с овощным гарниром, то с лапшой. «Нельзя есть слишком много мяса, это вредно». За столом она только за тем и следила, чтобы все ели не одно мясо, но и гарнир. Кстати сказать, мясо она основательно нашпиговала чесноком, а затем поджарила на свином жире, так что ему теперь долго не испортиться даже при теплой весенней погоде. Они питались мясом всю пасхальную неделю и никто не жаловался.

Семейству Бентли особенно удались мозги. Их обжарили в сухарях, сделав большие, размером с ладонь, хрустящие коржи. Ели их с салатом из полыни и кресса.

Шлезы по возможности всегда употребляли в пищу множество специй. Вот и сейчас хозяйка первым делом поджарила лук в большом количестве жира; когда он доспел, положила туда мелко нарезанное и скворчащее на сковородке мясо. Помешивая, она томила мясо, добавив туда острого перца, и даже в подливку бросила несколько зернышек острого красного перца, чтобы позабористей получилось, застольники так весь обед и проплакали. Зато мясо всем пришлось по вкусу.

О'Конноры запекли мясо куском, предварительно нашпиговав его дольками чеснока. Для особого вкуса хозяйка здесь поливала мясо бараньим жиром, следя, чтобы оно не особенно пропеклось. Тут предпочитают мясо с кровью, поскольку в нем лучше сохраняются витамины.

У господина учителя слабый желудок. Его жена выменяла у соседей мозги и потроха на вырезку. Часть мяса она использовала для супа-рагу с морковкой и репой, другую сварила в соленой воде, приготовила к мясу соус бешамель и картофельное пюре.

Очень вкусная еда получилась у Беднарцев. Хозяйка дома нарезала мясо тонкими ломтиками. Мясо было свежее, с большим количеством коллоидов, резать его было легко, оставалось только следить, чтобы ломтики получались не слишком тонкими, но и не слишком толстыми. Они должны быть толщиной в женскую ладонь, и когда ужарятся, то будут в самый раз. Затем она просолила кусочки мяса, обваляла их в муке и поджарила на растительном масле. (Масло должно быть кипящим, тогда у мяса образуется особая красноватая корочка, и оно не слишком пропитывается маслом.) Перед едой хозяйка выжала на него сок лимона и подала компот. По свидетельству очевидцев, блюдо было прямо объеденье.

В доме Видаль приготовили мясо так, как у них на родине готовят полипов. Сварили в соусе из уксуса, лука и масла и ели с салатом. Бог его знает — на вкус и цвет товарищей нет.

Говарды приготовили мясо под маринадом. Но, честно говоря, что это за мясо под маринадом, если к нему нет даже красного вина, а вместо мадеры подают нечто вроде винного уксуса? Мясо здесь ели с повидлом из шиповника.

Я описал лишь основные рецепты, а ведь в каждом доме готовили по-своему. Мяса досталось вволю для поселка, в котором жило от силы двести человек. Его обнаружили на скалах, в кустарнике, на лужайках, полях вокруг деревни; было собрано мясо тридцати неизвестных зверей, рыбин или бог знает каких тварей. И все здоровые отличные экземпляры. Хотя из-за прочной кожи извлекать мякоть было очень и очень нелегко, овчинка стоила выделки. Мясо свежее, костей в нем мало, они хрупкие, ткани рыхлые, а самая большая радость: в огромном черепе прекрасный, дрожащий как желе мозг, много мозга! Добыча напоминала какое-то морское чудище, скорее всего полипа. Но как мог очутиться в Съерре морской полип? Некоторые высказывали такое предположение: случалось и раньше, что продовольствие для Крепости сбрасывали с вертолетов да, верно, какой-нибудь мешок не туда скинули, и он разбился. Радуйтесь и держите язык за зубами! Другие говорили: воровать негоже, главное — соблюдать честность; но мясо предназначено вовсе не Крепости, а деревне. Свершилось божественное чудо. Да, чудо, ведь нашли этот замечательный дар небес утром в великую субботу, как будто господь специально к празднику еще послал им эту благодать. Из-за прошлогоднего неурожая большинство семей в деревне не могли этот самый святой праздник встретить за подобающим торжественному случаю столом. Ниспославший дар знал об их заботах из молитв. Свершилось чудо: и тот факт, что им досталось мясо никому не известного зверя, даже господин учитель о таких не слыхивал, еще раз доказывает божественное происхождение подарка.

Мясо разделили по справедливости, большим семьям досталось по целой туше, маленьким — по половине.

Об этом чуде они еще будут рассказывать своим внукам. И о чудесном пиршестве тоже. Люди в Высокой Сьерре привыкли к непритязательной пище. Здесь на человека в год приходится всего полтора килограмма мяса. Понятно, что люди даже во время праздников обращаются с ним весьма экономно. А по обычным воскресеньям тамошний смиренный, убогий люд довольствуется телом господним в виде кусочка пресного хлеба.