Распад атома

Творя одиночества дальний закат,

Вперяя свой взгляд во вселенскую чушь,

Ты вновь наблюдаешь тотальный распад,

Фатальный распад искалеченных душ.

Врывается время, со злобой минут,

И вечность пытается перекроить.

А ты ожидаешь, пока все уснут,

Чтоб после весь мир этот остановить.

Закрыть все поселки и все города,

Составить таинственный список утрат…

Отправить все серые дни в никуда,

В такой долгожданный тотальный распад.

А жизнь — короткая строка,

Как тень твоя легка,

Как смерть твоя близка.

Везде один и тот же сон:

Кошмар иных времен,

И боль чужих имен.

И взгляд пронзает пустоту,

Мирскую суету,

Забытую мечту.

И вновь таинственно пришла

К тебе ночная мгла —

И спрятала от зла.

В мировой бессмыслице,

В ледяной глуши

Продолжает числиться

Боль моей души.

Пропади ж ты пропадом,

Сгинь во тьме ночной

Счастье с легким шепотом,

Горе с тишиной.

Бросаю отраженья в глубину.

Встречаю снова черную весну.

Но может, после многих бурных дней,

Мне станет вдруг и легче, и грустней.

Иду к мечте закатною тропой.

Соединяю сердце со звездой.

Хоть стынет кровь во тьме холодных снов,

Я к этой бесконечности готов.

И в самые лихие времена

С тобою я, родная сторона.

Ведь помню я, что жизни смысл в тебе,

В твоей печально-сказочной судьбе.

Пускай все обрываются пути,

Я эту боль смогу перенести…

И может, после многих бурных дней,

Мне станет вдруг и легче, и грустней.

Висят, стучат на стенке часики,

И строчки легкие бегут.

Еще чуть-чуть… и станут классикой

Иль в одиночестве уснут.

И кажется: есть тень высокая

За полусогнутой спиной…

Так просто пустота глубокая

Играет вновь тобой и мной.

И жизнь, как маятник качается,

И не кончается никак.

И все, что сердцу повстречается,

Жизнь искалечит просто так.

Висят, стучат на стенке часики,

Уходят, заполночь спеша.

Еще чуть-чуть… и станет классикой

Твоя уснувшая душа.

Воспринимаю вечность равнодушно,

Как жизнь, что не заладилась давно,

Как кем-то неприкрытое окно,

Как строчку, что тоской своей ненужной

Терзает сердце грустно и смешно.

Осталось лишь смотреть с улыбкой бледной,

Сквозь треснувшее давеча стекло,

Решать, что быть могло, что не могло,

И растворяться в суете бесследно

Как то, к чему таинственно влекло.

Вот так и пробегают зимы,

И так же исчезают весны —

И вновь мечты невыносимы,

И вновь поступки несерьезны.

Мои таинственные гости

Лишь стрелочки на циферблате,

Лишь приступы нелепой злости,

Лишь боль, которой вновь не хватит.

И остается терпеливо

Переживать всю эту скуку…

Нащупать пустоту тоскливо,

И снова не отдернуть руку.

Жизнь опять дала осечку.

Жизнь опять дала фальстарт…

Словно домовой за печкой,

Я сижу с колодой карт.

А в обшарпанной прихожей

Вновь трезвонит телефон.

Трубку взял, а там все то же —

Суеты знакомый фон.

Я легко перебираю

Обещания и сны.

И мечты скользят по краю

Безысходной тишины.

И с вселенской пустотою

Снова спорю допоздна:

Усложняя все простое,

Упрощаю все сполна.

Я опять тасую карты —

Вот валеты, короли…

Вот и феврали, и марты…

Жизнь откладывает старты

К звездам, что горят вдали.

За чашкою кофе, за книгою новой

Как прежде, лишь грусть проступает и скука.

И жизнь поутру мне покажется снова

Лишь частью какого-то странного трюка.

Окажется жизнь суетою безмерной,

Бессмысленным бегом, нелепым обманом…

Лишь гибели весть будет истинно верной,

И в сердце печальном глубокая рана.

За черною дверью, за белой стеной

Еще один город поник.

Еще один город забытый тобой,

Покинутый город — старик.

Давно ли он жил полнокровно, светло.

Давно ли сияли дома…

Но пришло не избытое зло,

Спустилась предвечная тьма.

Ты карты поищешь, но их больше нет.

Все карты уже сожжены.

И города не было, тысячи лет

Ты видел холодные сны.

Лишь ветер угрюмою злобой звенит,

И рвется, как прежде, в окно…

Зима в коридорах пространства хранит

Судьбы ледяное пятно.

И в дальних закатах,

И в светлых своих вечерах

Ты ищешь когда-то

Утерянный жизни размах.

Ты ищешь полночный,

Блеснувший давно огонек.

И пару неточных,

Тобой недописанных строк.

А сердце тревожно

Стучится в окно прошлых лет…

Но все невозможно,

И грусть безнадежна,

Как слово, которого нет.

И ветер, что пронзит тебя насквозь,

Вновь холодном нездешним обжигает,

Движению столетий помогает,

Но вечность задевает только вскользь.

Ты хочешь изменить шальной строкой

Судьбу Вселенной и свои дороги,

А можешь лишь на миг забыть тревоги,

Дотронувшись до полночи рукой.

И жизнь тебя берет в тиски и клещи.

И жизнь опять смеется над тобою.

Взаимоисключающие вещи

Становятся одной твоей судьбою.

Ты поутру опять спешишь к закату,

Ты ищешь сон, увиденный когда-то.

Ты ищешь счастье, в списке всех историй,

А жизнь берет и выбирает горе.

И слова проходят, как тени,

И их поглощает стужа.

И падает в боль мгновений

Вечный, таинственный ужас.

Ты смотришь неторопливо

В разрывы космических трещин…

Сквозь тебя проступают тоскливо

Изначально темные вещи.

Из снов, которых больше нет,

Доносится далекий шум.

Угасших звезд прекрасный свет

Тебе дарует тяжесть дум.

Ты знаешь — тысячи утрат

Опять слагаются в беду,

И много сотен подряд

Идешь по призрачному льду.

Мир себя уничтожает сам:

Подлостью, бессмыслицей и скукой,

Глупо подражая небесам,

Упиваясь собственной наукой.

Только я на звезды посмотрю,

И, огонь заветный взглядом встретив,

Вдруг зажгу последнюю зарю,

Разрушенья мира не заметив.

На границе одиночества,

И за гранью тишины

Реют странные пророчества,

Снятся неземные сны.

Угольки, костра погасшего,

Ты слегка повороши…

Отыщи меня, пропавшего

В миражах своей души.

Расскажи мне сказку странную.

Тихим светом озари

Жизнь ненужную, обманную,

И ее календари.

И за гранью одиночества,

На границе тишины

Вспыхнут новые пророчества,

И придут в земные сны.

Не исчерпать вдохновенья —

Мир безнадежно сложен,

Или же прост до забвенья.

Или почти уничтожен.

Только зима и лето

Одним снова набраны шрифтом…

Словно в квартиру поэта

(За пять минут до рассвета)

Смерть приезжает лифтом.

Ненависть блуждает втихомолку.

Впрочем, также ходит и любовь.

Серых дней холодная иголка

Жизнь твою ужаливает вновь.

Скука — вот источник вдохновенья,

Только незаметно бродишь ты

Между вдохновеньем и забвеньем,

Путая понятья и мечты.

И хотя бессмыслица мешает,

Ты дойдешь до мировых глубин:

Ночь тебе прозренье разрешает.

Ночью ты останешься один.

Нужно все легонько отграничить,

И себя оставить на потом.

И гримасы боли закавычить.

Мир любить как сумасшедший дом.

Если и насмешки будет мало,

Ненависть добавить сгоряча…

Чтобы жизнь не тлела, сгорала

Как предновогодняя свеча.

Ничего от времени не надо,

Даже если время музыкально.

Все вернется к грусти изначальной,

К холоду ночного снегопада.

И судьба безжалостно и просто

Превратит мечты твои в кошмары…

Станет вдруг банальным, скучным тостом

И любовь, и звон твоей гитары.

О, всепогодная печаль! О, всепогодная тоска!

Я уходил недалеко — я приходил издалека.

Я сторонился суеты, и блеска сумасшедших глаз.

Я прятал звездные мечты во тьме парадоксальных фраз.

И небо улыбалось мне, и устилало снегом путь.

Я в этой вещей глубине боялся лишний раз вздохнуть.

Я ночью далеко уйду по белоснежному ковру,

Чтоб ветер вечности легко меня развеял поутру.

Пожимай плечами гордо

И смотри поверх столетий,

Все равно твои аккорды

Не услышат, не заметят.

Люди с серой суетою

Вечно заняты делами,

Вечно рядом с пустотою

И с нелепыми словами.

Только ты иди упрямо,

И сжимай печалью душу…

Вечность в сердце смотрит прямо.

Вечность прочее разрушит.

Почему, дойдя до половины,

Все пути уходят в безнадежность?

Глядя на холодные витрины

Неба, ты утрачиваешь нежность.

Все равно, какая боль сжигает

Сердце непонятно и тревожно…

Ведь тебя упрямо настигает

То, что бесконечно невозможно.

Пора ли в боль надменно превращать

Прогулки по заснеженной весне,

И вновь о чем-то грустном узнавать,

И лунный свет забыть в своем окне?

И я стремлюсь дороги изменить,

И вечности свои оставить дни,

И душу с пустотой соединить,

Как будто были порознь они?

Появляясь на грани отчаянья, ночи и дня.

Продолжая, как прежде надменно, блужданье без цели,

Я иду по дороге, что скоро развеет меня.

Остальные пути и дороги давно надоели.

Нет сомнений, что в мире все связано серым свинцом.

Но боюсь я не смерти, боюсь я нелепых повторов…

Либо этот спектакль завершится достойным концом,

Либо кто-то ужасно ошибся в подборе актеров.

Прерван бред на полуслове,

Прерван шепот в полусне.

Из не принятых условий,

Из забытых капель крови

Боль рождается во мне.

Все легко возобновится,

Только нужно от меня

Вдруг в бессмыслицу влюбиться,

Или просто с нею сжиться,

Ею жить день ото дня.

Прохожу по вечным закоулкам

Звезд и черноты ночных небес.

Радуюсь таинственным прогулкам

Грустной бесконечности чудес.

Радуюсь мгновеньям незаметным,

Ветру, чья печаль меня несет,

В сон последний, что не будет тщетным,

В иллюзорный блеск небесных нот.

Вот и все… и грезы поостыли,

Видно жизнь не так уж дорога…

И душа, в потоке звездной пыли,

Мчится, ну а сердце тихо скрыли

Памяти полночные снега.

Священная бессмыслица во мраке

Меня давным-давно уже ведет:

Надежд пустых развенчивает знаки,

И с суетой ужиться не дает.

Укладываю снов заветный свиток

На полку пережитого уже.

И ворох поздравительных открыток

Горит в моей задумчивой душе.

Я скомканную вечность вдруг разглажу,

Я на ее рисунок посмотрю…

А из нее бессмыслица все та же

Глядит в меня сквозь новую зарю.

Снег падает и тает на земле,

И также наша жизнь на ней проходит.

И снова, снова к Господу уходит,

Тоскующей звездою в серой мгле.

Молитва согревает нас теплом.

Пусть лики православные все строже,

Но знаем мы теперь здесь, что дороже…

И мы сгорим невидимым огнем.

Так пусть свершится Божий, правый суд.

Я помню «Откровенье» Иоанна…

И всадники, как будто из тумана,

Уж нас с тобою скоро призовут.

Скучная, дождливая погода

Вновь слова тоски и укоризны.

Злоба, безнадежность и свобода

От полуразрушенной отчизны.

Я листаю этой жизни книгу

Так спокойно, так неторопливо.

Я, как прежде, неподвластен мигу,

Чье дыханье суетно и лживо.

Что ж, пойди найди мои высоты

В этой искалеченной Вселенной.

Имя есть, а прочее — пустоты…

Есть лишь имя… то, что незабвенно.

Сохраняя странную надменность,

Ты глядишь из окон отстраненно.

Веришь ты в мечты своей нетленность

Так легко, светло и обреченно.

Шорох, смерть в замке ключами "шарит".

Все равно ведь попадет когда-то…

И тебя мучительно изжарит

В безнадежном пламени заката.

Только ты блаженно улыбнешься,

И шагнешь в межзвездное сиянье…

И стихотвореньем обернешься,

Или просто, разочарованьем.

Строку, что кажется неверной,

Я перечеркиваю снова,

А может, сердце не готово

К ее тоске святой, безмерной.

Я равнодушно забываю

Вселенную, что пала низко…

А может, я не понимаю

Как будущее стало близко.

Стряхнув с себя извечную дремоту —

Проклятье зачарованного места,

Ты без конца разгадываешь: кто ты?

И делаешь загадочные жесты.

На месте уничтоженных иллюзий

Ты строишь вновь обманчивые зданья.

Ты посвящаешь строки легкой музе,

И споришь с бесконечным мирозданьем.

И в поисках шального вдохновенья

Выходишь в вечность, будто на минутку…

Коварная эпоха отчужденья

Вот так с тобой сыграла злую шутку.

Счет дням теряешь постепенно

Во тьме сомнений и обид.

Лишь одиночество Вселенной

Тебя от гибели хранит.

И нет ни холода, ни снега,

Ни песен медленной весны…

А только бесконечность бега,

Да безысходность тишины.

От жизни пустой и неяркой,

От грусти своей неумелой

Не жду никакого подарка.

А просто шагаю я смело

К весеннему небу, где грезы

Блеснут, как в фонтане монетки,

Где к звездам протянут березы

Свои шаловливые ветки.

От скуки небо смотрит свысока,

И поднимается тоска из кресел.

День пролетел — бессмысленно-невесел,

Ночь скроет все — надменна и легка.

Мне кажется, что снова неспроста

Я брошен в этот мир предновогодний…

Он мог бы называться преисподней,

Когда б не видел дальний свет креста.

Твое изображенье стерто,

И гаснет в тысячах зеркал.

А жизнь твоя — насмешка черта,

И ночи ледяной оскал.

Ты гибнешь в бездне фарисейства,

На грани сумасшедших снов.

Ты так устал от злого действа

На протяжении веков.

Тобой звезда упрямо вертит —

Над счастьем светит и дрожит…

Но мир твой одинокий к смерти

Давно торопится, бежит…

Твой голос опять растворяется

В безмолвье бездушных веков.

Твой след одиноко теряется

В безбрежности русских снегов.

Но только лишь в этом забвении

Тебя настигает звезда,

Тебя настигает прозрение —

Ты спрятан в нигде, в никогда.

Упадок сил, упадок настроенья.

Ни одного желанья, ни движенья.

Лишь медленные тягостные сны

В болезненных объятьях тишины.

И блекнут вновь предметов очертанья,

И все ясней кошмар воспоминанья…

На фоне ускользающего дня

Бессмыслица проведала меня.

Что ж, опять уходят в ночь мальчишки,

Прочитав трагические книжки.

Рвет сердца постылая эпоха —

Сказки все кончаются так плохо.

Только вновь погибшие поэты

Пишут боли светлые сонеты,

Приближаясь к нам, почти без стона,

Словно для прощального поклона.

Шедевры творчества появятся,

Когда очнется ото сна,

И с саморазрушеньем справится

Моя великая страна.

А если нет… зачем пророчества?

Зачем же воздух сотрясать?

Когда сплошное одиночество,

И слова некому сказать.

Я исполнен покоя, чему-то таинственно рад.

Это снова душа потерялась в далеких снегах.

Это холод сжигает мне сердце, почти как закат.

И какое-то имя звенит на замерзших губах.

Я смотрю в темноту, и за полночь цепляется взгляд,

И Вселенная сна продолжает творить чудеса:

Разрешает мне слышать какой-то иной звукоряд…

Это гибели весть, это смерти моей голоса.

Нет, правда, поэтов иных повторять

Мне стоит едва ли.

Писать, что все прошлое было зря,

Петь оды печали.

Вот если бы в точности все пережить,

Что было с другими.

Чтоб после от имени их говорить

С ночами глухими.

Слезы дождя остаются на ликах окон.

Капли дождя остаются в ладонях твоих.

Где твое место в потоке безумных времен?

Где твое место в потоке столетий лихих?

Небо твое разрушается день ото дня,

Нежность растрачена в сумерках по пустякам.

Стоит ли верить явленью ночного огня?

Стоит ли верить рассыпанным белым листкам?

Нужно поставить события в правильный ряд.

Нужно припомнить давно ускользающий сон…

Капли пролитой крови как звезды горят.

Слезы твои остаются на лике времен.

Я любуюсь черным светом,

Я разгадываю сны.

Слышу я, как вся планета

Просит вечной тишины.

Я смотрю, как море боли

На просторе разлилось.

И ветра поют о воле,

Как о том, что не сбылось.

Я закручиваю нити

Скучных лет, ненужных встреч.

Я из лживости событий

Только смех сумел извлечь.

Словно смысл исчез когда-то,

В бесполезной суете.

И мечта тоскою сжата,

И распята на кресте.

Жизнь все более жестока,

Все нелепей с каждым днем.

И душа летит до срока

В зазеркальный водоем.

Смерть изысканно и просто,

Не скорбя и не любя,

Поэтапно, тост за тостом,

Исповедует тебя.

Я любуюсь черным светом,

И полночною звездой.

Я родился в мире этом,

Чтобы стать его бедой.

На серебряном просторе

Море боли разлилось.

И ветра поют о горе,

И о том, что не сбылось.