Расплата

Часть 1. Жизнь налаживается

Стоял словно тяжело контуженный, ничего вокруг не видя и не слыша, крепко сжимая в руке точно такие же, как будто обмакнутые в кровь цветы. Ровно восемнадцать штук. По числу погибших — по два на брата: Корней, Тертый, Татарин, Русик, Покемон, Медведь, Бутус, Наташа, Игорек.

Стебли, ломаясь, предательски хрустели… За что, Господи!.. Ну за что мне все это?.. Что я такого сделал в жизни?..

Сколько так стоял, не знаю… Время точно остановилось.

Вывел из этого состояния развязный смех, сальные шутки пополам с матом, произносимые не особо трезвыми голосами. Налитыми кровью глазами посмотрел вокруг…

За то время, что находился в прострации, к столику, установленному на Аллее Славы специально для удобства пришедших поклониться могилкам, подошла шумная компания довольно молодых парней и девчонок, лет двадцати в среднем. Другого места не нашли, что ли? Ничего святого!

В расставленные на столике одноразовые стаканчики полился явно дорогой алкоголь. На столешнице в беспорядке валяется не самая дешевая закусь. Пошлые хохмочки не умолкают… Нет! Действительно! Нет другого места?! Ничего… Спокойно, майор. Жизнь, она всех рассудит, все расставит по своим местам. Кто я такой, чтобы вмешиваться? Читать им мораль? Не поймут…

К памятнику Тертого отлетела пустая бутылка. Ударившись об него, с громким хлопком разбилась, усыпав все вокруг осколками. Стебли окончательно переломились, гвоздики упали, рассыпавшись, как брызги крови…

Медленно подошел к бросившему бутылку парню, не обращающему на меня никакого внимания, и тихо произнес:

— Что же ты делаешь, гад? Подбери… и уходите отсюда.

— Иди на хрен, старый! Не мешай людям отдыхать.

— Я сказал, подбери, — так же тихо, но жестко, чувствуя, как закипает ярость, вновь произнес я.

— Отвяжись! — отмахнулся тот. — Сказал? Пошел на хрен!

Остальные, правда, притихли… А этот, судя по всему, заводила. Хорошая у него куртка. Дорогая, кожаная… была. Рванул так, что рукав лопнул где-то посередине. Кулак сам собой, крепко сжавшись, метнулся к ненавистной морде. Как сумел остановиться, не знаю. Убил бы, наверное, на месте с одного удара!

Сзади повисли на плечах, раздался пронзительный крик:

— Не надо!.. Жора!.. Не надо!..

И тут же с визгом тормозов возле аллеи, встав, казалось, на два передних колеса, остановилась «буханка» с синими вспышками проблескового маяка на крыше, из которой молча, со стремительной неотвратимостью бросились к нам черные фигуры во главе с Ерофеевым.

— Успели! — выдохнул Ерофей. — Хорошо, Миня в окно увидел, что тут творится! Ты как?

— Нормально, братишка… я в порядке.

На руках подонка защелкнулись наручники. С размаху забросив его на пол машины, бойцы вопросительно посмотрели на начальника отделения. Повинуясь его знаку, один из собровцев, все так же молча, запрыгнул следом, поставив на ублюдка ноги. Остальные участники попойки, не исключая и женских особей, в живописных позах уже «отдыхают» на земле под бдительными взглядами офицеров СОБРа, положив «натруженные» поднятием стаканов ладони на затылки.

Подъехавший к тому времени Удалой, увидев творящийся на Аллее бардак, извлек сотовый телефон. О чем и с кем он разговаривал в стороне, я не слышал, да и остальные, думаю, тоже. Донеслось только, когда командир, не выдержав, взорвался:

— Да мне глубоко по хрену, что у тебя машины нет! Найди! Или мне начальника УВД беспокоить? Он тебе быстро новую работу отыщет!

И в завершение загнул длинную фразу, цензурными в которой оказались исключительно предлоги и местоимения.

Видимо, командно-матерный язык Удальцова наконец возымел действие. Буквально через десять минут рядом затормозила райотделовская дежурка, из которой высыпались озабоченные сотрудники.

Прибывший одновременно с Удалым назначенный недавно начальником УБОПа Сиротин о чем-то стал беседовать со следователем. До меня донеслось только окончание разговора:

— Ну можно попытаться надругательство над местами захоронения натянуть, — робко проговорил следак, — статья двести сорок четвертая.

— Так натягивай давай!

— Но у него же отец…

Тут не выдержал уже Сирота. В легко понимаемых любым россиянином с детства выражениях тот довольно популярно пояснил следователю, что он думает о самом ублюдке, об отце этого морального урода, своих с ним взаимоотношениях интимного характера, и где и в каком виде он имел удовольствие его лицезреть… в соответствующем ракурсе.

Взбодренный таким образом следак ретиво принялся за осмотр места происшествия. Вся обстановка, как и полагается, сфотографирована, наиболее крупные осколки упакованы в качестве вещественных доказательств.

Когда все наконец разъехались, увозя задержанных, давя рвущиеся наружу злые слезы, кинулся собирать остатки стекла, унося все к мусорному контейнеру. Затем изрезанными, сочащимися кровью руками подобрал с земли сломанные гвоздики, аккуратно разложив их у подножий памятников. Марина, так вовремя сумевшая остановить мой, возможно, ставший бы для подонка роковым удар, тем временем собрала в валявшийся рядом пакет и выбросила остатки пиршества.

Состояние — хуже не бывает. До сих пор какой-то отрешенный…

— Пойдем? — взяв меня под руку, потянула к выходу Марина. — Порезался весь. Хотя бы промыть надо… Ты из госпиталя сбежал?

— Нет, выписали… сегодня утром. — послушно пошел я с ней. — Ты меня, наверное, презираешь?

— За что?

— В руках себя держать не умею…

— Правильно ты все сделал! Подонков учить надо, Робин Гуд ты мой… Но ты бы убил его…

— В тот момент — наверное. Спасибо тебе!

— А мне-то за что?

— Закричала вовремя. Меня только твой крик и остановил… Я тебе звонил сегодня…

— Прости меня, что не позвонила, когда приехала. Мне надо было многое обдумать. Я ходила на могилки к твоим…

— Я знаю… видел. Спасибо тебе… Они бы были рады. А ты почему вернулась? Я же видел, как ты ушла.

— Машину твою увидела у обочины. Так и подумала, что ты тоже к своим приехал. Только не заметила тебя. Ты где был?..

Так дошли до торчащей из стены трубы с технической водой для нужд посетителей кладбища. Марина открыла кран, своим платочком нежно обработала кровоточащие порезы.

— Увидел тебя возле памятника и решил не мешать, ушел в сторону. Ты не ответила, почему вернулась?

— Как увидела машину, так на душе почему-то стало тревожно. Подумала, что ты из госпиталя сбежал. Вдруг бы тебе здесь стало плохо? Вот и вернулась.

— Так я же тебя на машине ни разу не возил…

— А-а, вон ты о чем! Мне ее Гном показал, когда из госпиталя домой повез. Тебе бы руки-то перевязать, или хотя бы пластырем заклеить надо. Да и обработать нормально не помешает. Занесешь еще заразу. Где это можно сделать?

— Наверное, только в отряде… Марина, ты машину водить умеешь?

— Нет. И не училась никогда. А что?

— Тогда придется самому. Руль потом отмою. Поехали? Достань, пожалуйста, ключи из кармана, а то все перемажу — стирай потом…

— А у тебя аптечки-то в машине нет, что ли?

— Есть. Только ей сто лет в обед. Еще отец покупал. Там все испортилось давно, а бинтов и в помине нет. Для техосмотра коробка имеется — и ладно.

— Нет, за тебя основательно надо браться! Что за отношение такое к самому себе?

В медицинской части отряда порезы уже окончательно обработали. Начмед решил не перевязывать, залил раны клеем.

— Походишь так, — сказал он, — кровь свернется быстро. Не советую только руки наждачкой протирать! — Хохмач великий.

Парни с дружелюбным любопытством разглядывали Марину, но от расспросов благоразумно воздерживались. Забрав из шкафчика ключи от гаража, вместе с любимой вышли во двор, столкнувшись с Удальцовым.

— Здравствуйте, дядя Сережа! — поздоровалась с ним Марина. — На кладбище вам не до меня было.

— Здравствуй! Ты уж прости меня, девочка, — ответил ей Сергей Терентьевич, — поругался я там немного. Не понимают ничего по-человечески. Пришлось чисто по-русски общаться. Радуйся, Жора! Мне уж рассказали, если бы не она, пришлось бы тебе передачки таскать. Так что ты ее на руках носить должен!

— Да я хоть сейчас, командир! — попытался подхватить Марину на руки. — Хоть всю жизнь!

— С ума сошел? — притворно начала отбиваться она. — Всю одежду перепачкаешь!

— Ну смотри! — улыбнулся полковник. — За язык тебя никто не тянул. Ладно, ты мужик правильный. За свои слова отвечаешь. Но смотри у меня! Обидишь — не спущу!

— Никогда, командир! — твердо ответил я, нежно посмотрев на Марину.

— Да он мухи не обидит просто так! Это я уже давно поняла, — тоже ласково взглянула она на меня.

Как-то так само собой получилось, что из отряда на машине направились прямо ко мне. Вроде бы и не договаривались ни о чем, но, с другой стороны, никто и не возражал. Выехав на Комсомольскую, в районе лесотехникума тормознул у обочины.

Ну нарушил я немного правила. Но нельзя меня сегодня наказывать! У меня веская причина — Марина впервые едет ко мне домой! Почему остановился под знаком? Ну это же очень просто: здесь самое «рыбное» место! Бабушек с цветами просто завались. Глаза разбегаются!

Некому меня спрашивать, ни одного гаишника в округе не видать. Марина же даже и не поинтересовалась, для чего это я тут припарковался? Я же со всех ног бросился к одной из приглянувшихся мне бабулек. Не потому, конечно, что она самая симпатичная из всех. Просто у нее одной имеется то, что мне требуется, — розы ослепительно белого цвета. Именно такие я и мечтал подарить Марине. А не какие-то несчастные пожухлые гвоздики, которые видел на ее столе в кабинете. Тем более такой повод, даже два: день рождения и… да неважно, какой еще. Просто я так хочу!

Купив огромный букет, целых двадцать пять прямо ослепительно сияющих белых роз, бегом кинулся назад к машине.

А это еще что за номер? Позади моей «шестерки» стоит, сверкая включенной «люстрой», извергающей вспышки синего и красного цвета, светло-серая с синей полосой «девятка» ДПС. Тебя тут только не хватало! Что, докопаться не до кого? Один я под знаком остановился? Ну, да! Согласен! Рядом с «мерином» моя машина выглядит, мягко сказать… гм… да! Но это же совершенно не повод докапываться именно до меня! А этот старлей торчит именно возле моей «шахи». Ну, что? Бог не выдаст, свинья не съест!

Ба-а! Вот так встреча! Давешний дэпээсник, которого я не так давно послал. Вот сейчас как раз и повод извиниться. Дескать, целыми днями и ночами только тебя и искал, родной, чтобы сказать… Вот еще! Так и за «голубого» принять могут. А оно мне надо?

— Добрый день, командир!

— Для кого добрый… — не договорил старлей, внимательно оглядывая меня.

«А для кого и последний», пришлось мысленно закончить за него.

Так и есть! Чувствует, что где-то недавно встречались, но никак не может вспомнить, где. Напомнить или не стоит? Наверняка ведь обиделся. Да будь что будет…

— Понимаю, нарушил! Но, может, на первый раз простишь, командир?

— Документы!

А вежливость-то где, любезнейший? Ты же с гражданином разговариваешь, добросовестным налогоплательщиком, кстати! На деньги которого, между прочим, существуешь! Ну что поделать? Не буду нарываться. Но дура-ак ты, старлей, похоже… Так что не зря я тебя послал. Туда бы как раз ты и шел бы! Ладно, поглядим. Может, не все еще так и плохо?

Протягиваю водительское удостоверение, документы на машину. Тот, даже не разглядывая, складывает их в карман:

— Вы нарушили пункт…

Начинаю потихоньку закипать… Ну хорошо, нарушил, а дальше-то что? Где написано, что именно за это нарушение ты, старлей, имеешь право изъять у меня все документы, в том числе и на машину? Что, верховным судьей себя возомнил?

— Командир, ну первый раз же… Давай разойдемся по-хорошему? И документы на машину-то нехорошо забирать. Ну, права еще куда ни шло, но машина-то — это мое личное имущество, которое только суд может конфисковать.

— Что, грамотный? Думал, червонцем обойдемся, а тут уже на двадцатку тянет. Ну так что?

— А может тогда протокол? По нему мне ту же самую двадцатку максимум и выпишут. Да и то под вопросом.

Пока мы так препирались, заметил, что окошко марининой двери слегка приопустилось. Слушает. Как бы сдержаться, чтобы мат, который так и хочет сорваться с языка, не вырвался наружу?

— Нет, ты точно сильно грамотный, я смотрю. Свободен! С полтинником за документами придешь, — и направился к своей машине. — Цветы своей бабе охапками покупает, а тут торговаться будет, — донеслось до меня.

Положение хуже не придумаешь! Ну, ты сам нарвался, старлей! Придется ставить тебя на место. В армии у меня таких бойцов не было, но если бы были — отжиматься в противогазах бы устали, пока полную маску блевотины не накопили. В любой ситуации нужно оставаться человеком! Согласен, нарушил я, хоть и не нарочно. Просто встать абсолютно было некуда. Ну составь ты протокол — даже на это согласен! Но так откровенно… Ведь это именно из-за таких, как ты ментов и козлами называют, и мусорáми, и другими обидными кличками. Поверь мне, я это точно знаю!

Толкового опера, который соблюдает неписаные правила, ни один самый прожженный урка таким словом не назовет. Уважает потому что! Хороший опер никогда не нарушит слова, данного жулику. Может не давать, отвертеться под любым предлогом, еще что-нибудь — нюансов хватает. Но если пообещал — в лепешку расшибись, но выполни. За это тебя и уважать станут, и сами те же самые правила будут соблюдать. Не знаю, как тебя, а меня в свое время урки на территории не только боялись, но еще и уважали. Любые двери открывались только при упоминании фамилии, несмотря на то, что до того в них долбиться могли полчаса и больше.

А вот из-за таких как ты, старлей, авторитет милиции только теряется. И заметь, это не я тебе пытаюсь сунуть деньги, хотя наверняка ты надеялся именно на это. Не вышло — начал требовать сам. А это уже статья, вымогательство взятки. Ты этого хотел? Ты на это нарвался! Хотел перед тобой извиниться за то, что обругал — некогда было объясняться. Но теперь, похоже, извиняться придется тебе самому.

Открыв заднюю дверь, аккуратно положил букет на сиденье. Спасибо бабуле, еще и в целлофан завернула, оформила красиво, да яркой ленточкой перевязала! А поверх, чтобы не истрепать раньше времени, обернула газетой.

— Чего он от тебя хочет, Жора? Денег? — встревоженно спросила Марина.

— Да нет, знакомый попался, поговорить хочет, любимая. Я скоро!

— Не обманывай меня! Я же слышала, что он от тебя что-то хочет. Ты правила нарушил, что ли?

— Есть немного, Мариночка. Я сейчас все улажу. Мы же сослуживцы с ним как-никак. Я ему просто еще не сказал, откуда я. Поскучай немного. Радио включи. Я сейчас вернусь.

Сослуживец, твою мать! Рост как у воробья, зато пузо необъятное — того гляди, на лоб полезет! А мнит из себя… Таких сослуживцев в нужнике топить надо еще в зародыше! Ты же, гнида, на всю доблестную ГАИ тень кладешь, с дерьмом смешиваешь… пардон, все никак не привыкну… только в этом году переименовали в ГИБДД. Но суть от этого не меняется. Сколько сталкивался с гаишниками, все время нормальные мужики попадались. И в командировках вместе бывать приходилось — никаких проблем никогда не возникало.

Быстрым шагом догнал инспектора у самой «девятки», в которую тот уже начал садиться. Подойдя к пассажирской двери, взгромоздился на сиденье. Резко, с вновь, как на кладбище, закипевшей яростью рванул за лацкан форменной куртки на себя, одновременно извлекая служебное удостоверение. Ткнул раскрытую ксиву прямо ему в морду:

— А теперь читай, ушлепок! Отдел собственной безопасности! По таким как раз уродам, как ты, специализируемся. А та, как ты выразился, баба — следователь областной прокуратуры! Если есть сомнения, можешь сходить ее удостоверение глянуть. В общем, срок ты себе практически поднял. Что скажешь?

Зажравшаяся морда гаишника медленно, но верно начала принимать цвет обложки ментовских «корочек». Хорошо, что в удостоверении не пишут службу! Просто «старший оперуполномоченный УВД»! Попробуй, догадайся, из какой конторы. Что, сволочь, воздуха не хватает? Раскрываешь рот, как вытащенная на берег рыба.

— Т-това-арищ м-м-майор! Я ж-же не знал…

— А тебе и не надо ничего знать! Не место таким в органах! А вот в колонии самое то.

С мстительным удовольствием наблюдаю полное созревание клиента и дожимаю окончательно:

— Сам рапорт напишешь? Или лучше будешь называть потом меня «гражданин майор»?

Ты смотри! Совсем как в кино!.. Любите вы киношные штампы, Георгий Александрович! А инспектор-то того и гляди под рулевую колонку залезет. Слабак! А туда же, деньги вымораживать! Тьфу!

— Т-товарищ м-м-майор!..

— И как ты с таким заиканием-то комиссию прошел, старлей? Документы! — требовательно протянул руку, отпустив куртку гаишника.

— П-п-пожалуйста, т-товарищ м-майор… — трясущимися руками протянул тот водительское удостоверение и свидетельство о регистрации.

Тьфу ты! Смотреть противно! Убрав все на место, вновь требовательно протянул руку:

— Документы, я сказал!

— Т-так я ж-же о-от-т-дал…

— Свое служебное удостоверение, идиот!

Инспектор продолжающими дрожать руками протянул ксиву, уронив ее при этом на полик… Доставай давай! Не я же туда полезу? Да побыстрее, меня любимая ждет. Беспокоится!

Кое-как нащупав на полу свидетельство принадлежности к органам, гаишник (ну, не нравится мне ни в какую новое название — что они там могут нагибэдэдировать?) протянул его мне. Выписав на взятый прямо с приборной панели номерной бланк протокола его данные, сложил бумажку вчетверо и сунул в свой карман. Не мои проблемы, как ты будешь отчитываться. Или возражать рискнешь? По глазам вижу, кишка тонка!

— Подразделение?

— П-полк д-дэп-пээс.

— Оформляем, как положено? Предупреждаю, весь наш разговор у машины записан. Или сам рапорт на увольнение напишешь?

— Л-луч-чш-ше с-сам…

— Смотри! Я проверю! Не вздумай со мной шутки шутить! Получишь тогда на всю катушку. Дело возбудить никогда не поздно! Врубился?

— Д-да!

Не прощаясь, вышел из машины, хлопнув дверью на прощание так, что стекла задребезжали. Противно.

Сел в машину, как и положено влюбленному, пожирая глазами предмет своей страсти. Марина подозрительно посмотрела на меня:

— Что это с тобой, Жора? Только не говори, что у тебя забрали права, и мы сейчас пойдем пешком!

— Что ты, милая? Разве я мог бы допустить, чтобы ты сбивала свои красивые ножки по нашему скверному асфальту? Скорее тут бы все горело и взрывалось, текли реки крови, а мы гордо уносились на бешеной скорости! Шучу, конечно. Знакомый попался гаишник, только узнал меня не сразу, пришлось напомнить, где встречались. Как только признал, все сразу вернул, да еще и с извинениями. Просил тебя поцеловать в качестве компенсации! — сделал большие глаза. — Вот только не уточнил, куда. Придется везде, куда только смогу дотянуться. А я такой! Хоть куда достану! — обнял Марину, целуя в щеки, губы.

Краем глаза успел заметить, что «девятки» позади уже нет. Когда он только успел смыться? Не иначе, освоил вертикальный взлет!

— Жора, не увлекайся! — потихоньку начала отбиваться любимая. — Люди же смотрят!

— Ну и пусть смотрят! Нам скрывать нечего! Или есть чего? — не разжимал я объятий.

— Нечего, конечно, — покорно ответила она. — Только я сейчас некрасивая — всю помаду съел, противный, — шутливо надула она свои губки. — Как я теперь в таком виде на люди покажусь? Мне же накраситься надо.

— Для вас, мадам…

— Мадемуазель, между прочим, если некоторые до сих пор не поняли, — прижала она свои нежные пальчики к моим губам.

— Пардон! Конечно же, мадемуазель! Это не я, это мой язык. Мелет, что попало. От вашей красоты, мадемуазель, сам-то я дар речи давно потерял. Он отдельно живет, все никак приручить не удается — не слушается!

— Да ну тебя! Все шутишь? Ты что-то говорить начал… Что для меня?

— А для тебя, любовь моя, в этой шикарной карете даже почти трюмо найдется, — развернул к ней салонное зеркало заднего вида. — Прошу!

Покончив с наведением марафета, Марина поинтересовалась, бросив взгляд назад:

— А что это там лежит такое?

— О-о! Это очень нужная вещь, Мариночка! Я тебе потом покажу, как она работает. Едем?

— А мы разве все еще стоим? Тогда вперед, конечно!

— За орденами! — закончил ее фразу. — Ты мой самый главный орден! И других мне просто не надо! — тронул «шестерку» с места, уловив разрыв в потоке транспорта.

Загнав машину в гараж, вышел, старательно пряча за спиной цветы и пакет с коробкой. Впрочем, безрезультатно — такое не спрячешь. Закрыл свободной рукой ворота.

— Это мне? — спросила Марина, естественно, обратив внимание на торчащие из-под газеты бутоны. — Красивые, наверно! А по какому поводу?

— Разве для этого нужен какой-то повод, любимая? То, что ты есть, — уже повод! Но пока не отдам! Прошу! — галантно согнул руку в локте.

— Вот в этой берлоге я и обитаю! — произнес, включая свет в коридоре. — Проходи, пожалуйста! — Метнувшись на кухню, положил букет на стол. — Позволите ваш плащ?

— Позволю, так и быть, — игриво ответила Марина, освобождаясь от верхней одежды. — Ну-у! Пыли-то сколько… Ты когда последний раз уборку делал?

— Если быть точным, то почти две недели прошло. Я вообще не понимаю, откуда она берется, эта пыль. Дома-то почти не бываю, только спать прихожу. Голодная? — прошли в большую комнату.

— Утром перекусывала… Ой! Так почти четыре часа уже!.. А что-то и не хочется… Ну что за мужики пошли?

— А что такое? — не понял я.

— Помнится, кто-то обещал показать, как что-то там работает?

— Это ты на меня так действуешь, любимая! Как на тебя посмотрю — так из головы сразу все вылетает. Я исправлюсь, честное пионерское!

— Ну, исправляйся!

— Один момент! Присядь, дорогая, и закрой глаза. Я мигом!

Забрав из кухни цветы, сорвал с упакованного в целлофан букета газетную обертку, прихватив также и телефон, вернулся обратно.

— Сударыня! — встав на одно колено перед сидящей на диване Мариной, произнес с пафосом. — В знак моей глубокой любви разрешите преподнести вам этот скромный букетик!

— А что, глаза открывать еще нельзя? — спросила она, приподнимая на одном ресницы. — Ой! Красота-то какая! Именно такие, какие я люблю! Спасибо, золотой мой! — притянув к себе и заставив сесть рядом, подарила мне жгучий поцелуй.

— Смотри-ка, работает! Я, правда, и не сомневался, но покупал без проверки! Тебя рядом не было, а с бабулькой испытывать как-то не решился. Еще ревновать начнешь. С днем рождения, любимая!

— Ты когда-нибудь серьезно говорить начнешь?

— Я и так серьезен, как никогда! А это приложение к цветам, — протянул коробку, — теперь не спрячешься! Везде найду! Еще раз с днем рождения, радость моя! Шампанского дома, правда, нет, но зато где-то были конфеты, — еще один долгий поцелуй.

— Большое спасибо, мой хороший! Я об этом даже и не мечтала никогда. Ты откуда про день рождения узнал? Я, по-моему, не говорила… А-а! От дяди Сережи, наверно? Признавайся!

Сознаваться, естественно, ни в чем не стал. Только загадочно улыбнулся в ответ. Пусть считает, что Удалой проговорился, если ей так больше нравится. Главное, что знаю!

— Мне пора, любимый! — взглянула Марина на часы. — Маме помочь надо на стол приготовить, да и гости придут — а меня нет. Нехорошо получится… Давай я тебя покормлю чем-нибудь, а то ты ведь сам-то о себе вообще не заботишься. Будешь что-нибудь жевать всухомятку.

Удалившись на кухню, погремела там кастрюлями, хлопнула дверцей холодильника. Послышался шум воды. Вернулась минут через пять с расстроенным выражением лица.

— Что случилось, Мариночка? — встревоженно спросил я.

И действительно — что за перемена настроения? Только что была, как мне кажется, самой счастливой из всех, кого я только знаю. А тут…

— Иди мусор выбрасывать, горе ты мое! Я из холодильника все в ведро сложила. Свет у тебя отключали, что ли, пока в госпитале лежал? В кастрюлях плесень, в воде их замочила. Хлеб тоже в помойку. В общем, кормить тебя нечем. И в магазин бежать уже некогда.

— Мариночка! — обнял ее. — Не переживай. Я сейчас тебя провожу, а на обратном пути хлеба куплю. Тушенка где-то есть, не пропаду.

— Ты на своей тушенке желудок посадишь. Мало тебе ее в командировках было? — Помолчав немного, как будто посветлела лицом: — Придумала! У тебя костюм-то какой-нибудь есть?

— Зачем? В ресторан идти? Что-то нет никакого желания.

— Почему в ресторан? Ко мне домой пойдем! У меня же день рождения! Собирайся…

— Так… меня, вроде, не приглашали… Неудобно…

— Неудобно, Жора, на потолке спать — одеяло сползает. Я тебя приглашаю! — произнесла она, выделив ударением слово «Я». — Мой день рождения — кого хочу, того и зову. Так что не рассуждай, а одевайся быстрей. Да и мама с папой против не будут. Это я точно знаю.

Костюм, конечно, нашелся. По-моему, у каждого мужчины хоть какой-то, да имеется. Только видок у него какой-то помятый, не помню, когда и надевал крайний раз. Глаженых рубашек тоже не оказалось. Пришлось Марине, отправив меня выносить мусор, самой приводить в порядок мою одежду.

Подарок, естественно, довелось нести мне. Цветы же, вдохнув их аромат, взяла Марина. Пробивает легкий мандраж: как-то меня там встретят? И иду с пустыми руками… Нехорошо получается, все-таки первый визит домой к любимой. И ведь ничегошеньки о родителях не знаю… Неправильно все это. Что было не поинтересоваться раньше? Вот и мучайся сейчас.

— Мариночка! Как-то неудобно…

— Что неудобно, Жора?

— Ну… Ничего же у меня с собой нет… Все-таки с родителями невесты знакомиться иду, а о них не знаю вообще ничего. Что-то купить бы надо, чтобы не с пустыми руками.

Ответом на вырвавшееся упоминание о невесте явился счастливый, но в то же время несколько лукавый взгляд.

— Не терзайся ты! Не планировал же ко мне сегодня заявляться?

Вообще-то думал об этом, любимая… Но как-то все не так вышло, как замышлял. Что же делать-то?

— Давай хоть в магазин зайдем! Какие-нибудь презенты выберем. Без тебя точно не справлюсь.

— Ну раз ты настаиваешь… Я прямо тебе удивляюсь. На толпу один с голыми руками — это тебе пожалуйста, нормально. А как с родителями встретиться, так сразу испугался… Ну шучу, шучу! Не смущайся ты так, тебе не идет! Ты мне больше другим нравишься. Каким обычно: сильным, уверенным в себе. Чтобы за тобой, как за каменной стеной.

— Что купить-то? Я просто даже не представляю… Что они любят?

— Не мучайся ты! Маме коробку конфет купи, а папа хорошему коньяку будет рад. Он сам-то хоть и не пьет практически, но зато угостить друзей-знакомых любит…

— Что бы я без тебя делал, спасительница моя?

Хорошо, что в торговом центре есть почти все, что только душа пожелает! Были бы только деньги. А вот с этим-то пока как раз проблем нет. Недолго побродив по магазину, купили красочно оформленный экспортный вариант конфет местной кондитерской фабрики и бутылку «Арарата».

— Мариночка! Ну где же ты ходишь? Обещала пораньше прийти. Мама ждет, переживает…

Открывший дверь широкоплечий, среднего роста мужчина, кинув одобрительный взгляд на огромный букет белых роз, приветливо улыбнулся и протянул мне руку. Темноволосый, с начинающей пробиваться сединой. Из-за него выглядывает миловидная стройная женщина, тоже с доброжелательной улыбкой. Вот тут-то и пригодились старания Руслана:

— Здравствуйте, Владимир Игнатьевич! — произнес я и соответственно, но не чрезмерно ответил на его крепкое рукопожатие. — Добрый вечер, Нина Федоровна! — с приличествующим поклоном символически прикоснулся губами к протянутой руке.

Уловил заинтересованные взгляды. Что же дальше-то делать? Как-то с родителями любимых девушек раньше знакомиться не доводилось. Когда презенты-то вручать?

— Мама, папа! Знакомьтесь — это Георгий! Ну, чего ты? — легонько толкнула Марина локтем в бок. — Проходи!

— И действительно, что это мы в дверях-то торчим? — произнесла мать Марины приятным мелодичным голосом. — Проходите, пожалуйста. Никого пока еще нет. Гости позже подойдут. Мариночка, давай быстрей, переодевайся, помогай. Времени-то немного осталось.

— Я сейчас, мамочка! Мы все успеем! — и вновь легонько подтолкнула меня.

Интересно! Я, стало быть, не гость? А кто же тогда, в таком случае?

— Это вам, Нина Федоровна! — немного смутившись, протянул ей конфеты. — С днем рождения вашей дочери!

— Большое спасибо, Георгий! Красота-то какая! Володя, только посмотри!

— Поздравляю вас, Владимир Игнатьевич! — протянул коньяк в подарочной упаковке.

— Спасибо! Проходи в комнату, — принял он презент. — Женщины на кухне займутся, а мы пока посидим. Не возражаешь? Ничего, что я на «ты»? Возраст вроде бы позволяет.

— Конечно, Владимир Игнатьевич! — кивнул, проходя в указанном направлении. — Так даже лучше, привычнее.

Присели в кресла возле журнального столика, напротив выключенного телевизора. Отец Марины, подбросив в руке коробку с «Араратом», вопросительно посмотрел на меня:

— Попробуем, пока женщины не видят, Георгий? Как, кстати, по батюшке-то?

— Александрович! Но лучше просто Жора. Рановато еще по отчеству величать.

— Ну так как? — собрался собеседник встать за посудой.

— Нет, Владимир Игнатьевич! Я пас. И так-то редко употребляю, а тут только из госпиталя вышел.

— Чем хворал-то? — заинтересованно посмотрел на меня. — Что-то не похоже, что простуда? — а по глазам заметно — знает больше, чем говорит.

— Споткнулся на ровном месте, головой ударился. Вот и пришлось полежать недельку. Даже чуть больше.

— А где трудишься, если не секрет? В армии, раз уж госпиталь?

— Нет, Владимир Игнатьевич. В милиции.

— Вот, значит у кого дочка в последнее время пропадает. Ты, выходит, за ее сумочкой-то бегал недавно? Не страшно было?

— Не успел испугаться. Очень уж быстро все произошло.

— Ну, ладно. Раз уж от коньяка отказываешься, давай женщинам тут плацдарм подготовим. Не возражаешь?

— Нисколько! С удовольствием.

Журнальный столик, как выяснилось, — трансформер. Покрутив под столешницей-сэндвичем ручку, Владимир Игнатьевич поднял ее на необходимую высоту. Затем повернул поверхность на девяносто градусов и разложил. Получился довольно приличных размеров обеденный стол. Вдвоем перенесли его на центр комнаты, накрыли скатертью. Дальнейшие расспросы прервал звонок в дверь.

Вслед за вернувшимся из коридора Владимиром Игнатьевичем в комнату вошли Удальцов с супругой и… Митрофанов собственной персоной, тоже со своей половиной, если верить обручальным кольцам на их безымянных пальцах. Вот уж кого никак не ожидал здесь увидеть!..

— Удивлен? — Митрофанов пожал мне руку.

— Если честно, то да!

— Я с Владимиром Игнатьевичем знаком еще с тех времен, когда он в прокуратуре работал.

— А сейчас? — довольно глупо спросил я.

— Я уже на заслуженном отдыхе. Дочери эстафету передал. В областной администрации тружусь, — за Митрофанова ответил Владимир Игнатьевич. — Скромный у тебя боец, Сергей! — обратился он к Удалому. — Хоть бы словом обмолвился, что гранату собой закрыл. Споткнулся, говорит, головой ударился, поэтому в госпиталь и попал.

— Я же тебе говорил, Володя, хороший парень. А что не треплется на каждом углу о своих заслугах, так это не в упрек. Ладно! Пойдем, поговорим. Женщины твоим помогут, а Жора пока отойдет от допроса с пристрастием.

Оставшись один в комнате, долго соображал, чем бы себя занять? На глаза попалась уложенная в специальной подставке возле телефона стопка небольших листочков для записи и авторучка. Взяв несколько бумажек, задумался…

Строчил, перечеркивал, вновь писал… Наконец, начало получаться что-то осмысленное.

Еле успел спрятать написанное, когда Марина неслышно подошла сзади, обняла за плечи:

— Скучаешь? Бросили тебя тут одного… Поможешь?

— Конечно, Мариночка!

Попытался обнять ее, но сдержал порыв. Не время! Поймут еще не так. Только спросил:

— Что нужно делать?

— На стол носить, а то у нас запарка. Прогуляли с тобой… Остальные-то где?

— Не знаю, вышли куда-то. Может, покурить?

— Папа-то не курит. А ты? — хитро посмотрела мне в глаза.

— Я же обещал! — улыбнулся в ответ. — А свои обещания выполняю всегда!

Совместными усилиями довольно быстро заполнили почти весь стол. Вино, естественно, доверили открывать мне. Действительно, не женщины же этим будут утруждаться? Это испокон века занятие мужчин.

Наконец все собрались в гостиной. Началось чествование именинницы, для чего, собственно, мы все здесь и собрались. Одно за другим звучали поздравления моей милой Марине. Сидящая слева от меня девушка благодарно кивала и всегда находила для поздравившего несколько ответных теплых слов. Настал и мой черед. Встал, на секунду затаил дыхание, как перед снайперским выстрелом, и, иногда подглядывая в родившиеся недавно строки, с чувством выдал:

С днем рождения, Мариночка! И прошу принять от меня этот скромный подарок, — вновь протянул ей коробку с телефоном. — Будь всегда в пределах досягаемости своих родных, близких и знакомых!

Ответом стали счастливый взгляд любимой и бурные аплодисменты собравшихся, а Сергей Терентьевич тайком показал поднятый вверх большой палец. Когда овации стихли, поднялся глава семьи:

— Хорошее поздравление, Жора! Чувствуется, что идет от души. Сам написал?

— Сам, Владимир Игнатьевич, — признался я, — только что.

— Он у нас вообще талант, Володя! — вмешался Удалой. — Еще и песни пишет и сам же их исполняет под гитару. Душевно получается!

— Правда? — заинтересовалась хозяйка. — Жора, может быть, что-нибудь исполните? Гитара у нас есть. Владимир Игнатьевич когда-то в молодости пытался научиться играть, но ничего из этого не вышло.

Покинув комнату, через некоторое время вернулась с довольно дорогой гитарой.

— Извините, пожалуйста, Нина Федоровна, — вынужден был отказаться я, — но только если в другой раз. Сегодня настрой совершенно не тот. Да и песни у меня больно уж… особенные. Только расстройство одно с них. Зачем праздник-то портить? Вот подходящую к случаю могу, даже с удовольствием, — смягчил свой отказ. Зачем обижать маму невесты?

— Действительно, — Удальцов был уже и сам не рад, что затронул эту тему, — давайте как-нибудь потом. На войне и для войны те песни написаны. Будет еще повод послушать.

Пробежал по струнам… Подкрутив немного колки, настроил инструмент. Попробовал — вроде бы неплохое звучание. После этого выдал классику для данного случая — песенку крокодила Гены про день рождения, который бывает, к величайшему сожалению, чрезвычайно редко. Исполнение прошло «на ура».

Если не считать этого недоразумения, в целом вечер прошел весело и непринужденно. Гости разошлись незадолго до полуночи. Следом за ними засобирался и я. Попрощавшись с родителями Марины и пообещав обязательно позвонить, как доберусь до дома, вышел с любимой на лестничную площадку. Только там, в отсутствие посторонних глаз, и позволил себе впервые за все это время обнять и поцеловать ее.

Несмотря на позднее время и практически полное отсутствие случайных прохожих, до своего подъезда дошел без происшествий. Не считать же за таковое то, что возле торгового центра встретились несколько довольно молодых дарований в изрядном подпитии? Начало было, как водится, «весьма интригующим» — ну никакой фантазии у молодежи!

— Мужик! Дай закурить! — развязно обратился один из юнцов.

Вероятно, рассчитывали на такой же стандартный ответ. Пришлось разочаровать:

— Сынок! Тебя не учили, что к старшим надо обращаться вежливо? Минздрав предупреждает постоянно, но иногда это случается в последний раз… Сходи на кошках потренируйся, — не останавливаясь, бросил я.

И пошел дальше. Но ожидаемого окрика в спину или приближающегося топота не услышал. Обошлось. Умнеет молодежь. На глазах. Или у сопляков мозги, или что их заменяет в пьяных «котелках», «зависли» от неожиданной смены сценария? И почему, интересно, моя скромная персона так и норовит притянуть к себе неприятности? Ответ напрашивается простой: когда все приличные люди уже спят, таких вот уродов выносит на улицы проблемы создавать. Руки бы им пообрывать, да ими же по рожам и нахлестать.

Следующий день, съездив на прием в поликлинику и пополнив запасы продуктов взамен испортившихся, посвятил наведению порядка в квартире. Если и в другой раз Марина придет в такой же бардак, какой застала в день выписки из госпиталя, думаю, ее отношение ко мне может измениться, и далеко не в лучшую сторону. Повар из меня, ясен перец, не ахти! С голоду, естественно, не помру, но на какие-либо кулинарные изыски явно не способен. Тем не менее с помощью удивительно кстати обнаруженной древней поваренной книги приготовил вполне приличный ужин, утомившись, правда, при этом изрядно. И как только женщин на все это хватает?

«Убив», таким образом, время до вечера, к окончанию рабочего дня подъехал к прокуратуре, остановившись почти напротив входа — так, чтобы все видеть, но не слишком уж отсвечивая.

Ко времени «Ч» уже стоял возле дверей. Вышедшая из здания Марина, увидев меня, обрадовалась.

— Мадемуазель! Карета ждет вас! — нежно взял за руку и поцеловал любимую в подставленную щеку. — Унесет нас туда, где ожидает романтический ужин при свечах! Не соблаговолит ли принцесса скрасить сегодня мое одиночество?

Появившегося следом в дверях Ленчика аж передернуло. Не знаю, на что уж он рассчитывает после встречи в госпитале? А по барабану! Мне с ним детей не крестить. Пусть думает себе, что хочет.

— Заманчиво звучит! — ответила Марина. — По-моему, стоит согласиться…

Отдых после трудового дня удался на славу. Мои старания были оценены по достоинству. Огорчает только одно: ночевать, несмотря на все мои тонкие и очень скромные намеки, возлюбленная отправилась все-таки домой. Проводил ее, сдав, как говорится, с рук на руки, пожелав на прощание спокойной ночи.

Вернувшись домой, заваливаюсь на диван. Поначалу казалось, что вырублюсь моментально. Однако сон все не приходит. Мысли в голове шуршат. Разные. Приятные. В основном касающиеся наших с Мариной взаимоотношений…

Разбудил телефонный звонок. Кое-как попав ногами в тапки, ломанулся к аппарату.

— Да?! — рявкнул в трубку.

— С дуба рухнул? — вместо приветствия раздался голос Руслана. — Чего орешь-то?

— Проснулся только что. Ты, кстати, и разбудил. Нафига звонить в такую рань?

— На часы посмотри, засоня! Десятый час на дворе. Народ уже «броню» от кутюр собирается примерять, модные в этом сезоне шляпы с бронестеклами. Косметика — по желанию. Твое, между прочим, родное отделение сегодня дежурит. А ты от работы косишь, сачок!

— Имею полное право, как геройски пострадавший на ниве борьбы с бандитизмом. По вашей, между прочим, вине, господа опера. Распустили тут всяких мокрушников. Мирному собровцу пройти невозможно.

— Да ладно, это ты-то мирный? Как-то неубедительно звучит. Короче, хорош прикалываться! Ноги в руки, и рви в контору — дело есть.

— Рус! Я же на больничном.

— Потом сам себя проклинать будешь, а свалишь все на меня. Давай на базу! Жду!

Только хотел ответить что-нибудь порезче, как друг уже разъединился. Что там у них стряслось? Третья мировая, что ли, началась? Китайцы Ла-Манш форсировали? Так до фени нам глубоко должен быть тот Ла-Манш. А особенно то, что за ним. Хочется китайцам с альбионцами пообщаться — хай себе плывут.

Планы на сегодня совершенно другие намечались. И что характерно, война в них никоим образом не вписывалась, даже мировая.

Телефон Пули не отвечает, абонент — не абонент. Остается Гном.

— Серега, привет!

— Здорово, болезный!

— Ты не в курсе, чего это Рус меня на базу вытягивает? Не Америка, случаем, под воду ушла?

— Повеселиться хочешь?

— В смысле?

— Ну не пожрать же? Морду, естественно, кому-нибудь набить. Заслуженно.

— Так у меня что-то в последнее время этого веселья выше крыши. Учу всяких баранов уму-разуму так, что кулаки устали.

— Не, если ты не хочешь, можешь не приходить. Но я бы на твоем месте вообще бегом бежал.

— Слушай, Серый! Кончай интриги плести. Прямо-то сказать не можешь?

— Не могу! Русу обещал. Так придешь? Только быстрей давай, а то не дождемся.

— Уболтал, черт языкастый. Сейчас приеду. Только морду лица сполосну.

Умыться, побриться, кинуть что-нибудь оставшееся от вчерашнего пиршества в желудок — на все про все хватило пятнадцати минут. Через двадцать уже лавировал на «шахе» в плотном потоке транспорта.

В отряде оживление. Народ уже в «броне» носится, автоматы получают. Подошедший сзади Гном хлопнул по плечу:

— Приехал? Молодец! Давай переодевайся, оружие по полной программе.

— Ты мне хоть объясни, в чем дело-то?

— Потом все! Готов будешь — к Руслану пойдем. Он тебя обрадует!

Подготовка к выезду — дело привычное. Занимает от силы минут пять вместе с переоблачением. Полностью экипированный, подошел к Гному:

— Готов, Серега!

— Сейчас, только Удалому доложу.

В кабинете Руслана ожидал сюрприз: за его столом расположилась… Марина. Увидев меня, встала, подошла и неожиданно, ткнувшись в плечо, разрыдалась. Парни, увидев такое дело, тактично вышли, оставив нас наедине.

— Ну что ты, милая? Успокойся, — обняв, прижал к себе. — Не надо плакать. Ты же знаешь, не могу видеть твои слезы. Что случилось, маленькая?

— К начальнику следствия сегодня вызывали. Тот сказал, что ему доложили о наших с тобой отношениях, — ответила она, всхлипывая.

— Поздравлял, что ли, любимая?

— Какие там поздравления? Говорит, что по закону должен отстранить меня от дела по твоей семье.

— Ну не расстраивайся, Мариночка. Все будет хорошо. Не сошелся же на этом деле свет клином? Другое дадут расследовать.

— Как ты не понимаешь, Жора? Я хочу сама его закончить. Как почитала, что там мой предшественник наворотил, мне страшно стало… И тебя терять не хочу…

— Ну, наверно, что-то можно придумать, любимая. Не отстранили пока?

— Нет. Я из-за этого и здесь. Пока просто сказали, чтобы я наши отношения постаралась не афишировать. У нас начальник вообще-то хороший. Недавно перевели из другого региона. Сказал — работать, как будто и разговора нашего не было.

— Не сказал, кто доложил? Да что я такое спрашиваю-то? Конечно, не скажет. Стукачей никто не сдаст.

— Не говорил, естественно. Я вот думаю, не Леонид ли Иванович сообщил? Что-то он сегодня какой-то не такой, как обычно. Да и видела, как он от начальника выходил.

— А он за тобой ухаживать не пробовал? До того, само собой, как мы встретились?

— Пытался, конечно. Цветы постоянно дарил. Точнее, все время на стол мне клал. Я приходила, а они уже лежат. Кроме него-то больше некому. В кабинете вдвоем сидим.

— Все будет хорошо, любимая! Я обязательно что-нибудь придумаю.

Хорошо, что женщины верят мужским обещаниям. Вот и моя ненаглядная стала успокаиваться, мысли на извечное женское перевела:

— Я некрасивая, да?

— С чего ты взяла? Ты у меня самая прекрасная!

— Тушь, наверно, вся потекла? — спросила она, осторожно вытирая слезы.

— Ну и что? Это же все поправимо, — протянул свой платок, тут же смочив его водой из чайника. — Зеркало имеется, так что все в твоих руках, золотая моя!

Немного успокоившись, Марина принялась приводить заплаканное лицо в порядок. Шикнул на мужиков, попытавшихся войти в кабинет. Те сразу исчезли обратно в коридор.

Ну Ленчик! Нет, хоть собак люблю с детства и подобный эпитет стараюсь максимально редко использовать, но и сука же ты! Кроме тебя, заложить было некому! Ничего, мы с тобой еще пообщаемся предметно, сволочь! Отольются тебе слезы моей любимой! Нет, ну какой гад? С девушками воевать вздумал! Подожди! Будет и на нашей улице праздник! А кто не с нашей — ох, и наплачется! Я не садист, но для отдельных ушлепков исключение сделаю. Приятное!

Наведя марафет, Марина вопросительно взглянула на меня:

— Ну, Жора, как я выгляжу?

— Блеск! Как будто и не плакала!

— Обманываешь?

— Что ты? Чистая правда!

— Ну, тогда хватит ребят держать в коридоре.

Выглянув за дверь, махнул друзьям рукой. Вошли, сделав вид, что ничего и не произошло вовсе.

— Ну, рассказывайте, ради чего весь этот маскарад?

— Все очень просто, Жора, — начал Сергей. — Руслан «лепилу» нашел и расколол его по самое не хочу.

— Какого еще «лепилу»? — не понял я.

— Того самого, — пояснил Рус, — который Клима штопал после тех событий.

— Долго сопротивлялся? — мне даже стало интересно.

— Ты знаешь, нет. Даже иголки под ногти загонять не пришлось, — улыбнулся опер, тем самым давая понять Марине, что это всего лишь шутка. — Свидетелем он хочет по делу пройти, а не соучастником. Об этом только и мечтает. Я просто популярно объяснил ему все последствия запирательства. И пообещал самую… э-э, эксклюзивную камеру в СИЗО, с теплой компанией хмурых, здоровенных, но ласковых сокамерников. Блефовал, конечно… Ну он и обо… понял все, и Клима сдал с потрохами. Наша задача — взять этого кадра за… ну, нежно, значит. И…

— Неоднократно спросить? — хлопнул я кулаком по раскрытой ладони.

— Ну… да! Только без следов.

— Обижаешь, шеф, — вмешался Сергей. — Так только… если упадет пару раз на льду — не больше.

— Ну, возьмем мы его, — заинтересованно спросил я, — а дальше? Он этому Айболиту в глаза скажет, что вообще первый раз его видит. Что тогда?

— А вы-то на что? Я тебе удивляюсь! Пошепчете ему сокровенные слова, в глазки его проницательно заглянете, чтоб кровь застыла. Мне вас учить, что ли? А кроме того, мне тут сорока на хвосте принесла, что у этого клиента дома патроны завалялись. С той самой партии. Глядишь, кроме них на обыске еще что-нибудь интересное отыщем. Плюс к этому шрам-то от огнестрельного ранения куда он денет? Давность эксперты определят без особых проблем. Изъятых патронов, чтобы закрыть его, хватит. Правда, Марина Владимировна?

— В ИВС точно поедет, — подтвердила Марина. — Даже если и не найдем ничего, по сотке[2] я его закрою. С арестом будет сложнее, а на семьдесят два часа запросто. Если хорошо постараться, можно на тридцать суток по указу. А там уж как наработаете.

— Вот видишь? — продолжил Комиссар. — В изоляторе с ним пообщаться — одно удовольствие! Заодно и Беса прихватим. Колоться станут — стенографистка успевать не будет. Это я тебе обещаю! Тут главное подход творческий! Куда они на… — осекся он, взглянув на следователя, — к черту из наших грязных лап денутся?

— Где брать будем? — перешел к делу Гном.

— Присматривают за ним, — ответил Руслан. — Пока из дома не выходил. Из ночного клуба только утром приполз. Вариантов два: ждать выхода, но это до морковкина заговенья можно, либо хату штурмовать. Тут вам и карты в руки.

— Этаж, дверь? — задал уточняющие вопросы Сергей.

— Дверь металлическая. Но так себе, хлипкая. Глазок есть, но неконкретный — обзор маленький. Четвертый этаж, стеклопакеты. Решеток нет.

— Значит с двух сторон и пойдем, — подвел итог Гном. — Основная группа в окна, вторая в дверь. Жора, сверху пойдешь со своими, стеклопакеты, естественно, на тебе!

— Легко! — ответил я. — Я там целый проспект сделаю. Надо будет — вместе с рамами все внутрь уйдет! Главное, чтобы дом не сложился.

— Ребята! — вмешалась Марина. — Жоре-то нельзя в задержании участвовать. Он же в деле фигурирует.

— Не волнуйтесь, Марина Владимировна, — улыбнулся Сергей. — Его там и не будет. Он же на больничном. А в масках все собровцы одинаковые. Да и некогда этому мерзавцу будет нас разглядывать. Не доводилось еще наших в деле видеть?

— Нет. Первый раз.

— Заодно и посмотрите, как это на самом деле бывает, а не то, что в кино показывают.

Девятиэтажный дом. Обычная стандартная панельная коробка. Окна нашего клиента выделяются на общем фоне — металлопластиковых-то пока еще мало, не у всех денег на это удовольствие хватает. Еще внизу прикинул, как и что делать будем. За это время Руслан успел договориться с жильцами квартиры на шестом этаже. Марина осталась в машине под присмотром Сверчка — не дай бог кому захотеть обидеть! С интересом посматривает в окно. Да я ради нее такое шоу устрою с фейерверком! Не устрою, конечно… Показуха в реальной работе совершенно недопустима. Все должно быть рационально. Количество и расположение зарядов уже просчитал. Осталось воплотить замысел в жизнь.

Поверх форменных брюк — кевларовые штаны. Осколков-то стекла, как ни старайся, все равно хватит. На руки специальные перчатки из прочной, хорошо выделанной кожи, иначе ожоги от веревок обеспечены.

Поднявшись к соседям, тщательно, с обязательной страховкой, закрепили спусковые веревки. Пойдем вчетвером. Автомат «девятку», предварительно по месту укоротив ремень, приладил к боку с правой стороны. Патрон в патроннике, предохранитель снят. Поднялся на подоконник. «Восьмерка»[3] прицеплена, выхожу на стену. Пуля держится рядом. Пятый этаж проскочили без остановки, тормознувшись почти перед самым верхом окна нужной квартиры. Закрепиться… переворот вниз головой… Еще чуть вниз, и внимательно осмотреть кухню, намеченную для начала штурма. Никого!

— Мокрый! Чисто! — передаю по рации.

— Пуля! Чисто! — вторит Димка.

— Готовьте вход! — дает команду Гном.

Установить заряды — минутное дело. Пластид легко вминается в углы и средину проемов… Закрываем сверху медными выгнутыми полосками. Теперь детонаторы, провода к подрывной машинке… Готово! Уйдя в стороны, перецепляем подвесное на подъем. Непорядок, конечно. Вопиющее нарушение техники безопасности! По идее, мы с Димкой уже отработали, должны опуститься ниже, чтобы не мешать штурмующим. Но только не в этот раз! Кровь мощными точками бьет в виски. Адреналин — через край. Еще бы — под нами метров тринадцать. Весу в каждом из нас вместе с «броней» — под сотню. Сорвешься — костей не соберешь.

Поднявшись над обрезом окна, вновь перецепляемся. Вторая пара тоже зависла на стене чуть выше нас. Не удержался от хулиганской выходки, помахав сверху своей любимой, вышедшей из машины, чтобы лучше видеть. В ответ она тоже приветственно подняла руку. Тут же получил по рации выволочку от Гнома:

— Мокрый, ты как дитя малое! Хоть в детский сад отдавай. Готовность?

Взгляд на Пулю… Ответный кивок…

— Мокрый! Готовы! — выдохнул в микрофон.

— Всем! Работаем!

Нажатие кнопки. Синхронно, с впечатляющей мощью рявкнули заложенные заряды. Из оконного проема вылетела шапка пламени, со звоном рассыпались внутри кухни разлетевшиеся осколки стеклопакетов. Димка зашвыривает внутрь «Зорьку»[4]. Оглушающий, неоднократно отразившийся от стен, с нестерпимо яркой вспышкой пламени второй взрыв внутри помещения! С силой оттолкнувшись от стены, по дуге влетаю в искореженное окно, тут же, чтобы не потащило назад, отцепив карабин с «восьмеркой». Пуля, как тень, следом за мной.

Врываемся в комнату — пусто, следующая — есть контакт! Обалдевший, с большой вероятностью оглушенный Клим даже с кровати встать не успел. Только приподнялся. Долго спишь, падла! Ну, сволочь! Как я давно ждал этого момента! Молча, с ненавистью глядя сквозь прорези маски и бронестекло шлема, от всей души выдал ему с ноги в грудь, практически сбросив клиента с койки. Соображаю еще, «шторки не упали»… пока! Если б в голову — катафалк бы пришлось заказывать. Димка, так же молча, мгновенно добавил с другой стороны локтем, окончательно уронив урода на пол, вдавив в затылок ствол автомата:

— Лежать, блин, гондон, пока мозги не разлетелись! Руки перед собой!

Распахнулась входная дверь, лязгнул отлетевший, вырванный «с мясом» замок. Отличная штука — гидродомкрат! В квартиру вломились остальные бойцы, с матом и прочими сопутствующими каждому захвату криками:

— Милиция!

— Лежать!

— Не двигаться!

— Спецназ!

Ну вот и все! Счет пошел на минуты, пока Марина не поднялась в квартиру. В срочном порядке клиента «под пресс»! Очухается, соберется с мыслями — придется Руслану что-то изобретать. А это нам надо? Есть же способ проще! Тем более, Клим сейчас пребывает в шоке. Податливый, мягкий, как пластилин. Самое время с ним поработать!

По моему знаку Димка переворачивает бандита на спину:

— Руки за голову, падла! Быстрей шевелись!

— Волына где!? Резче соображай, урод! — и какого хрена, спрашивается, я задал такой вопрос? А сам не знаю.

— В т-тумбочке… в в-верхнем ящике, — трясущимися губами чуть слышно прошептал задержанный.

Вот это удача! А ведь информации о том, что у Клима имеется ствол, не было. Ну, золотце мое сопливое, считай, что путевку в СИЗО ты уже поднял! С патронами-то это было бы еще проблематично. Адвокат и отмести мог попытаться, как подброшенное. А тут уже не отвертишься. Жест Почтальону — и на всеобщее обозрение, подхваченная пальцем под спусковую скобу, появляется «Беретта М-92» — близнец прихватизированной нами у Сизого. Поди, еще и из одной партии? Не исключено!

Большой палец вверх — пушка отправляется на прежнее место.

— Почтальон! На шухер! — понятливый кивок, и боец исчезает за дверью.

Ну вот! Теперь можно и пообщаться. Ты, сука, наверно уже понял, что сейчас тебе будет очень тоскливо? По бегающим глазенкам вижу, что врубился! Ну, постараюсь не разочаровать.

— Кто с тобой был в прошлом году?

— Г-где?

— У торгового центра, где женщину с ребенком расстреляли! Быстрей соображай, урод!

— Н-не стрелял я ни в к-кого.

— По-хорошему, значит, не понимаем?

Наклонившись почти к самому лицу, внимательно вглядываюсь в глаза бандита. А в них плещется животный страх. На лбу подонка выступили крупные капли пота. Конечно! Все вспомнил! А точнее, и не забывал никогда! Знал, гаденыш, в кого стрелял! Должен был понимать, что просто так это не пройдет. Наверняка, после исчезновения Сизого прикидывал, как и куда лучше свалить. Потом, конечно, слегка успокоился, когда продолжения не последовало. Но ужас никуда не делся, он просто спрятался поглубже, а сейчас вылез наружу.

Медленно, слегка придавив самое сокровенное, поставил ногу туда, где кончаются трусы:

— Резче соображай, падаль! Евнухом сделаю без операции!

— А-а-а! Не знаю ничего!

— Ну, ты сам этого добивался! — усилил нажим.

— А-а-а! С Бесом я был! С Бесом!

— Где стволы, урод?!

— Я все покажу! Возле свалки!

— Кто заказал, скотина!? Быстрей! Я тебя в «петушатник» брошу!

— Бурят!.. Бурят заказал!.. Не надо!..

С большим трудом заставил себя убрать ногу. Пот так и сочится, впитываясь в маску. Противный такой, липкий. По спине тоже пробежала прохладная струйка.

— Ну, смотри, падаль! Не дай бог, пойдешь на попятный! Я тебя достану! Чтоб следователю рассказал все, как на духу! Понял?

— Понял! Я все понял!

В дверном проеме показался Почтальон, многозначительно показав себе за спину. Ну что? Прибыла Марина. Предварительный допрос окончен. Насколько разбираюсь, обратной дороги у клиента не будет.

Как белые люди, поочередно посбрасывали с себя бронежилеты, каски, оттащили их в машины. Поблагодарив соседей, любезно предоставивших свою квартиру, смотали веревки, уложив в специально предназначенные для них ящики. Окончательно сворачивать в бухты придется уже на базе. Отловив по какой-то надобности спустившегося Гнома, спросил разрешения подняться обратно в хату. Тот помялся немного, но в конце концов согласился:

— Ладно! Тебя все равно как бы здесь нет, так что иди давай, Ромео. Думаешь, не понимаю, что тебя так туда манит? Маску только снимать не вздумай!

— Я что, похож на идиота?

— Ага! Только на влюбленного. Иди, пока отпускаю. Только здóрово там не отсвечивай.

— Спасибо, брат!

В хате в полный рост идет обыск. Пистолет, естественно, уже обнаружили. Спустя некоторое время нашлись и автоматные патроны. Не подвела «сорока»! Один из оперов извлек из шкафа с одеждой припрятанную там маску, аналогичную нашей. Полный «джентльменский набор»!

Прошелся по квартире. Результаты нашего визита впечатляющие! Небольшой телевизор, установленный на кухне, зияет дырой прямо по центру экрана. Холодильник можно на свалку — дешевле выйдет. Кран на газовой трубе уже кто-то перекрыл. Стекла в дверце духовки нет, осколки валяются внутри. Стенная полка почти отвалилась, удерживаясь наискосок только на одном креплении, посуда — вдребезги.

Стеклопакет в расположенной рядом с кухней комнате треснул. Стекла мебельной «стенки» в виде мелких фрагментов валяются на полу. На полках хрусталь, понятно, в каком состоянии… Короче — Мамай воевал, или слон по посудной лавке прошелся. Ничего, если Климу суждено выйти из тюрьмы — еще наворует. Но это — если выйдет, в чем я глубоко сомневаюсь.

Бойцы откуда-то притащили большой лист фанеры, которым закрыли раскуроченное взрывами окно. На стуле ожидает момента, когда придет пора закрывать поврежденную дверь, сварщик из ЖЭКа.

Закончив необходимые процедуры, отбыли в управление, естественно, прихватив с собой и виновника сегодняшних мероприятий. На допросе Клим заливался соловьем, несмотря на то, что адвокат не раз пытался хоть как-то остановить его красноречие. Защитник-то с ним в камеру не пойдет, а напоминание о возможных репрессиях — вот оно! В виде суровых парней в черной форме. С лицами, скрытыми под такого же цвета масками. Людей без лиц и без жалости к отбросам общества.

Беса под белы ручки тоже привезли в контору. Ему, можно сказать, повезло — не попал под раздачу. Уговаривать все рассказать долго не пришлось, Руслан управился буквально за десять минут. Допрос и то больше времени занял. Хорошо иметь такой дар убеждения! Особенно подкрепленный кое-чем более существенным. Кем-нибудь вроде здорового мужика в маске за спиной, который периодически для освежения памяти по голове поглаживает.

Вот и еще два бандита отправились на нары. Пока, правда, только на трое суток. Но в том, что за этим последует арест, сомневаться не приходится. И Марина настроена весьма решительно, да и задержанные злодеи прекрасно понимают, что хоть какое-то спасение от нас для них сейчас только за крепкими, полутораметровой толщины, стенами следственного изолятора.

Когда вечером собрались с Мариной ехать домой, подошли друзья:

— Марина Владимировна, — обратился Сергей.

— Ну зачем же так официально-то? — смутилась моя любимая. — Я понимаю, если бы еще не были знакомы. Но вы же друзья Жоры! Так что для вас всех — просто Марина. При жуликах понятно, но сейчас-то мы одни.

— Хорошо, Марина! — поправился Гном. — Мы все сегодня неплохо поработали. В субботу наше отделение дежурит, а в воскресенье есть предложение отметить сегодняшний успех выездом с семьями на природу, на шашлыки. Руслан отлично умеет мясо мариновать. Вас мы…

— Тебя, — вновь поправила Гнома Марина, — так будет лучше, Сергей.

— Договорились! Тебя мы, естественно, тоже приглашаем с нами. Жорка-то точно согласен. Его можно даже и не спрашивать. А ты как?

— Поеду, конечно! В субботу у этих отморозков срок задержания истекает. Так что обоих на арест представлю, а в воскресенье как раз можно и отдохнуть.

Так можно и привыкнуть! Хотя я нисколько против этого возражать не стану. Пытался вновь привести Марину в свою квартиру, но она опять воспротивилась:

— Нет, любимый! Сегодня пойдем к нам. Мама уже звонила. Ждет нас вместе ужинать. Да и папа обещал пораньше с работы прийти.

Ну что на это скажешь? Не отказываться же. С будущими тещей и тестем отношения портить совершенно ни к чему… Ого! Как это я размечтался! То, что о браке речь вести еще рано, это даже не вопрос. Во-первых, знакомы-то мы всего ничего. Не поймут таких скоропалительных решений. А во-вторых, сам себя потом стану есть поедом: за Наташу-то с сыном до сих пор не отомстил. Поэтому решено — пока будем притираться друг к другу… Нежно и деликатно.

Слишком часто дарить презенты — признак дурного тона, поэтому сегодня можно и с пустыми руками. Тем более что и повода нет. Мы просто пришли с работы. Поставив машину в гараж, направились прямиком к Марине.

Встретили радушно. Уже привычно крепко пожал ладонь Владимиру Игнатьевичу, приложился к руке Нины Федоровны. Офицер все же! Манеры должны быть соответствующие. В царское время офицеры отличались исключительной воспитанностью. Тем более обер-офицерам в ту пору даровалось дворянство, в отличие от лиц, состоящих на гражданской службе, для которых это было недостижимой мечтой.

Расположились в гостиной. Журнальный стол, как и на дне рождения Марины, вдвоем с ее отцом быстро превратили в обеденный. Правда, не было такого количества блюд — ну так не праздник же! Обошлись и без спиртного — совершенно необязательно!

Разговор за ужином как-то сам собой перетек на сегодняшние события. Причем начала его любимая. Ее можно понять. Впервые не по телевизору, а наяву видела захват, произведенный бойцами СОБРа. Много ли на экране покажут?

— Даже лучше, чем в кино, папа! — с восторгом рассказывала она. — А Жора мне еще и рукой помахал с высоты. Как будто специально для меня все это делал! Так легко это у них все получилось и здóрово! А взрывы — прямо как на войне!

Василий Игнатьевич понимающе кивал в ответ, а Нина Федоровна, опершись локтями на стол, внимательно слушала.

Знала бы ты, милая, как это на самом деле тяжело. Когда на плечи давит «броня», снаряжение — дополнительный вес больше двадцати килограммов, а нужно столько, сколько требуется, выжидать перед началом заключительной, решающей фазы. Руки же предательски слабнут в напряжении. Так и кажется — вот-вот пальцы разожмутся сами собой, а под тобой — бездна. Такова цена этой призрачной красоты. Но об этом я, естественно, рассказывать тебе не стану. В твоих глазах я всегда должен быть уверенным, сильным и безупречным в своих действиях и решениях.

А война? Как хорошо, что ты о ней тоже ничего не знаешь! Особенно об ее изнаночной стороне: лжи, ненависти, предательстве, бездушии. Когда искалеченному пацану, еще вчерашнему школьнику, но с взглядом умудренного опытом старика, прошедшему Афган или Чечню, какой-нибудь чинуша, от которого и не зависит-то, по сути, ничего, нагло глядя в глаза, заявляет: «Я тебя туда не посылал»! Своего-то сынка тот всеми правдами-неправдами от армии отмажет. Ни за что не допустит отправки в этот ад. Потому и отношение такое скотское.

Но ты-то у меня точно к таким не относишься! Просто ты… ты у меня светлая, с чистой душой… И временами еще совсем наивная… Тебя можно только любить… и… беречь…

— Жора! А что это вы совсем ничего не едите? Не нравится что-то?

— Что вы, Нина Федоровна! Все изумительно вкусно! Просто в меня уже не лезет. Наелся деликатесов ваших — неделю можно к столу не подходить! И называйте меня, пожалуйста, на «ты», как Владимир Игнатьевич. Так намного проще и лучше. Договорились?

— Конечно! Но ты все равно поешь еще что-нибудь.

— Большое спасибо, но я хоть немного отдышусь. Такими темпами в одежду скоро влезать не буду…

— Ну передохни! А что просто так-то сидеть? Может, телевизор включим?

— Не надо, Нина, — вмешался Владимир Игнатьевич. — Давай отдохнем от этой болтологии. На работе наслушался. Жора, может сегодня споешь? Праздника нет, так что настроение никому не испортишь. Что скажешь?

И действительно, что сказать? Снова отказаться? Пожалуй, нет. Сегодня можно!

— Хорошо! Спою. Только артист из меня не очень. Для себя и друзей всегда только пел.

— Ну и что? Мы же не в консерватории. Нинуль, неси гитару…

Взяв инструмент, привычно пробежался по струнам. Нормально, не успели ослабнуть.

— А что сыграть-то, Владимир Игнатьевич?

Тот посмотрел на жену.

— Что-нибудь свое, Жора, — ответила она. — Остальное по радио или телевизору можно послушать.

Что бы такое выдать-то? Душевное что-то надо… О! Придумал! Еще в начале чеченской войны, в Грозном сочинил…

В памяти сразу всплыли новогодние события с девяносто четвертого на девяносто пятый год. Штурм Грозного… В аду, наверно, лучше, чем здесь. Грязные, обовшивевшие, замерзшие бойцы, закопченные в выхлопах солярки лица которых по цвету напоминали кирзовый сапог… На темном фоне лиц светятся усталые, много повидавшие глаза… Горит подбитая «броня», которую какой-то умник сунул в город без пехотного прикрытия… Выскакивающие из нее молодые пацаны, тут же попадающие под перекрестный огонь многочисленных снайперов…

Мастерство этих наемников вызывало уважение — на ходу умудрялись антенны радиостанций на бронетехнике отстреливать. Преимущественно женщины. Биатлонистки, в основном из Прибалтики… Потому и называли их «белыми колготками»[5], а вовсе не из-за того, что колготки у них были действительно белыми… Какие там, к черту, колготки? Камуфляж…

Довелось недавно посмотреть фильм Невзорова «Чистилище». Приблизительно так все оно и было. Даже натура подобрана исключительно! Очень похоже… Только действительность еще страшнее… Недаром кто-то неподалеку от железнодорожного вокзала, где в действительности погибла бившаяся двое с половиной суток в полном окружении сто тридцать первая Майкопская бригада, повесил самодельный плакат, на котором было написано черными буквами по белому: «Добро пожаловать в Ад!». Причем, «Ад» — красным, как кровью…

Вновь пробежал пальцами по струнам… Песня полилась как бы сама собой:

…А перед глазами все тот же зимний Грозный. Грязь, слякоть и снег. Вот так вот: все вместе. Низкая облачность. Авиация бездействует. В радиоэфире бардак: наши, «чехи» — все перемешалось. Стоит сплошной мат, из которого удается вычленить не более десяти процентов значимой информации. Командование не в курсе кто и где находится, следствием чего нередко причиной потерь являются даже не «духи», а «дружественный» огонь…

Нина Федоровна задумчиво сидит, подперев щеку рукой. В глазах грусть. Похоже, вспомнила что-то свое… У Владимира Игнатьевича желваки на скулах вздулись. Тоже о чем-то думает…

У Марины глаза на мокром месте. До чего же она все-таки впечатлительная. А душа и вправду чистая, незапятнанная, способная сопереживать. Складывается ощущение, что она мысленно сейчас тоже вместе со мной. В Грозном…

Еще раз перебрал струны и замолк… Некоторое время стояла ничем не прерываемая тишина. Нарушил ее отец Марины:

— Хорошая песня, Жора! Главное, правдивая. Этим депутатам и иже с ними… А! — только махнул рукой. — Сразу видно, через себя, через душу все прошло. С чужих слов так не напишешь. Что, пришлось столкнуться?

— И не один раз, Владимир Игнатьевич! А самое главное, что облить армию грязью готовы были многие, да и сейчас тоже, особенно политики. Но вот реально помочь чем-то — считанные единицы, да и те — просто порядочные люди, практически не связанные с властью.

Память сразу же, как бы в подтверждение сказанному, услужливо подсунула события, произошедшие почти сразу после моего возвращения из плена.

По какой-то надобности посетил отдел социальной защиты. Все как обычно: толпа бабулек в очереди, переговаривающихся о чем-то своем. Свободных сидячих мест для ожидания практически нет. Заняв очередь, примостился с краю довольно неудобной скамейки. Следом за мной вошел молодой паренек, приблизительно лет двадцати. Одноногий, на костылях. Худющий…

— Кто крайний?

— За мной держитесь, — ответил, уступая ему место.

Про себя машинально отметил: «крайний» сказал, а не «последний». Случайность, скорее всего… Разговорились с ним. Чем еще заниматься в ожидании? Тем более, очередь не особо живо продвигается. Выяснилось, что Андрей, как зовут паренька, не первый раз уже посещает сие заведение. Вечно находится какая-то причина, чтобы отправить за новыми справками. Как будто нельзя сразу объяснить, чего конкретно не хватает. Ногу потерял под Аргуном в девяносто пятом — осколком оторвало. В общем, побеседовать было о чем… Наконец, подошла моя очередь.

— Проходи, я пропущу, — предложил Андрею.

Тот, поблагодарив, не отказался. Спустя некоторое время вышел очередной посетитель. Вежливо постучав, открываю дверь, прохожу и присаживаюсь к освободившейся сотруднице. Решая с ней свой вопрос, уловил разговор на повышенных тонах. Обернувшись, увидел, как клерк — мужик, на котором пахать надо — что-то втолковывает Андрею, отправляя его за новыми справками. Причем все в выражениях, которые я бы и произносить-то в такой ситуации постеснялся. Паренек же прямо съежился под словесным напором, не зная, что на это ответить.

Внутри все закипело. Что ж ты, сволочь, делаешь-то? Ветерана боевых действий мытаришь! Андрей уже собрался было вставать, чтобы уйти. Я не выдержал. Извинившись перед занимающейся моей персоной девушкой, подошел к оборзевшему чинуше и парню-инвалиду.

— Что случилось, Андрей?

— Опять справку какую-то не ту принес, за новой отправляют, — ответил тот.

— У тебя, гад, совесть есть? — обратился к зажравшемуся клерку.

— А что? Есть определенный порядок, — нагло огрызнулся он. — Не я его устанавливал.

— По-моему, в башке у тебя беспорядок! Этот пацан, между прочим, ногу не в пьяном угаре под поездом потерял! Он воевал там, чтобы войны не было здесь, урод ты моральный! Тебя бы вместо него под Аргун, в самое пекло! Что, тяжело трубку снять и выяснить, что необходимо, а потом нужные документы запросить? Нет! Тебе проще инвалида сгонять, самому развалившись в мягком кресле! Отправить бы тебя самого в марш-бросок на костылях! Как раз недели через три научишься на них относительно быстро передвигаться! Сидишь тут! Морду отожрал — в дверь не проходит! Тебя ко мне во взвод в свое время — быстро бы научил свободу любить!

Девчонки притихли, ожидая развязки. На шум из коридора прибежал охранник, попытался выдворить меня из кабинета. Нет, земляк! Не с твоим здоровьем это делать! Сгреб у него куртку на груди, «прошептал» в самое ухо пару «ласковых». Тот моментально испарился. Зато вместо него появилась дама внушительных размеров — начальница, однако! Понятно! В дело вступила «тяжелая артиллерия»! Ничего, и не с такими справлялись!

— Что происходит? Что за шум?

— Тут такое дело, уважаемая… — вопросительно посмотрел на женщину…

— Лидия Ивановна, — подсказала она.

— Уважаемая Лидия Ивановна, — продолжил я. — Парню, инвалиду войны, плохо объяснили, какие конкретно документы от него требуются. Зачем парня гонять-то? Неужели нельзя по-другому как-то к проблеме подойти? Разве трудно направить запрос, а человека после известить, что все готово — приходите? Почему-то после вмешательства прессы такие вопросы быстро решаются. Если необходимо — могу это удовольствие устроить. Мне не трудно. «Прославитесь» на всю страну!

— Ну что вы… — замялась она.

— Георгий Александрович, — пришел ей на помощь.

— Ну что вы, Георгий Александрович? Сейчас мы все уладим. Будьте добры, пройдемте со мной, — обратилась она к Андрею, одарив при этом клерка многозначительным взглядом.

Тот понуро сидел, не зная, что возразить. Девчонки в кабинете заулыбались, глядя в мою сторону. Тоже, видать, не особо им этот перец нравится. Покончив со своими делами, вышел в коридор, увидев явно меня ожидающего парня-«чеченца».

— Спасибо вам большое! Если бы не вы, меня бы еще, наверно, долго туда-сюда гоняли.

— Не стоит благодарности. Кто еще за нас вступится, кроме нас самих? Кому мы, на хрен, нужны? И сам давай, привыкай уже за свои права бороться. Не ты их должен упрашивать, а они наперебой предлагать тебе самые благоприятные варианты. Все удачно?

— Да. Сказали, что на следующей неделе позвонят, согласуют, когда мне удобнее подойти. Лидия Ивановна сказала обращаться прямо к ней.

— Так и сделай. Нечего под этого урода подстраиваться.

Неужели для того, чтобы получить полагающееся, нужно обязательно вырывать это с боем? Почему нельзя просто каждому делать свое дело с душой? Ведь жизнь от этого станет только лучше! Да и самому же чиновнику будет приятнее, если тот же ветеран войны просто от всего сердца скажет спасибо.

Чтобы как-то сгладить несколько отрицательные эмоции от песни, исполнил еще несколько широко известных, подняв тем самым всем присутствующим настроение. Вечер удался. Расстались вполне довольные друг другом.

— Ну и где тебя носит до такого времени? На часы-то хоть иногда поглядываешь?

Тело среагировало на автомате. Хорошо хоть, вовремя сумел остановиться.

Вопрос прозвучал совершенно неожиданно. Расслабился, боец? Так и на крупные неприятности нарваться недолго! Был бы это кто-то из моих расплодившихся в последнее время недругов, до утра можно и не дожить! А это так некстати. Хорошо, что высказывающим свое неудовольствие оказался не кто иной, как Женька Варламов. Да еще и не один, а со своими супругой и сыном, терпеливо ожидающими на лестничной площадке, когда я соизволю наконец-то появиться. Как не услышал-то? В окно наверно увидали, как я в подъезд захожу, вот и притаились…

— Ну нельзя же так пугать-то, старый? Я и заикой могу остаться! Здорово, черт! — чтобы снять неловкость от своей естественной реакции, продолжая начатое движение, сгреб в охапку старого друга и однокашника. — Рад вновь видеть, Людочка! — поцеловал руку Женькиной жены. — Как жизнь, Егор Евгеньевич? — пожал маленькую ручку его пятилетнего сынишки. — Какими судьбами? Давно ждете? Прошу! — открыл дверь квартиры.

— Тебя напугаешь, как же! Хорошо, хоть по роже не заехал! А ведь вижу, приготовился — меня не проведешь! Вон и кулак уже пошел!

Прошли внутрь, помог затащить вещи.

— В отпуск выбрались, — ответила Людмила, — в кои-то веки! Его же, — кивнула в сторону мужа, — как и тебя, вечно дома не бывает. Недавно только из очередной командировки вернулся.

Из какой такой командировки мог «недавно вернуться» Женька, уточнять не стал. Дружба — дружбой, а на тему своих служебных секретов он ни с кем из посторонних общаться не станет. Понятно, что опять куда-то в район Чечни носило. Где еще может быть востребован в это неспокойное время спецназ Главного разведуправления?

— Располагайтесь! Вот эта комната полностью в вашем распоряжении. Голодные? Есть будете?

— Мы тебя уже часа два поджидаем, — Варламов с улыбкой посмотрел на меня, — была уже мысль в гостиницу направиться.

— Какая еще может быть гостиница, Женька? Места мало? По-моему, всем хватит! Вы не ответили, есть-то собираетесь?

— Нет, Жора, — ответила Люда, — не будем. В поезде перед самым прибытием перекусили, так что не голодные. А ты где был-то?

— Да где, где? Ты посмотри только на него — помаду даже путем не вытер… Нормально, Жорик! — продолжил он, когда я машинально провел ладонью по щеке. — Жизнь, я смотрю, налаживается? Правильно! Нечего раскисать! Познакомишь?

— Конечно, Жека, и даже скоро. Мы в воскресенье на шашлыки собрались. О вас, естественно, не знали, ты же не сообщил о своем приезде. Но приглашаю в обязательном порядке!

— А кто еще будет-то? Я их знаю?

— Гном и Пуля с семьями. Ты же с ними знаком? Руслан еще будет со своими. Опер из УБОПа. Классный мужик! Его вроде тоже знаешь.

— Помню, конечно. Егорка! Мухой в душ и спать!

— Папа, я не хочу еще!

— Я кому сказал? Давай бегом! Нечего разговоры взрослых слушать.

— Пойдем, сынок! Пусть папа с дядей Жорой поговорят.

Беседа затянулась часов до трех ночи. Женьку, само собой, интересовало все, что произошло после нашей встречи на блокпосте, особенно что касалось гибели моей семьи. Короткие телефонные переговоры не в счет — что можно рассказать за несколько минут? Всю правду, конечно, выкладывать ему не стал. Неизвестно, как он отнесется к нашей нелегальной деятельности? Закончили эпизодом захвата Клима…

— Честно говоря, Жора, я удивляюсь твоей выдержке. Я бы на твоем месте этого Клима вообще выбросил из окна без парашюта. Парни, я думаю, по этому поводу не возразили бы — пытался сбежать, но «забыл» что не на первом этаже живет.

— Ничего, Жека! Ему и в зоне еще небо с овчинку покажется! Пока не знаю, как это сделать, но обязательно что-нибудь придумаю. Спать собираешься?

— Пойдем! Завтра… точнее, уже сегодня в комендатуру надо смотаться — отметку в отпускном поставить.

День принес новые сюрпризы. С утра скатался в поликлинику на прием — больничный-то никто не отменял. Не понимаю, для чего чуть не каждый день туда заявляться? Ладно бы ангина была или что-нибудь типа того. Но сотрясение так быстро не лечится. Насколько помню, потеря трудоспособности при этом составляет что-то около трех недель. Но указывать врачам, что и как делать, бесполезно.

Освободившись, свозил Женьку в гарнизонную комендатуру, да за продуктами вместе с ним заскочили. В общем, полдня прошло в делах. Димку с Серегой беспокоить не стал. Я-то отдыхал, а они ночью наверняка еще пахали. Позвонил Руслану, но тот как-то быстро свернул разговор, сославшись на завал в работе. Служебный телефон Марины не отвечает. По сотовому беспокоить просто не стал — у нее до субботы тем более работы навалом.

Сразу чувствуется, что в доме появилась женщина. Пусть даже она — жена друга. Людмила, едва мы только сунулись на кухню, моментально нас оттуда выдворила.

— Не мешайтесь! Будет готово — позову. Все равно быстрее и лучше вас все сделаю.

С этим не поспоришь.

После обеда мы с Женькой ненадолго исчезли, озаботившись культурной программой. Не в квартире же отсиживаться друг с семьей приехал? Мы-то с ним быстро бы себе занятие нашли, но оставлять скучать Людмилу с Егоркой совершенно недопустимо. Хотя бы в отпуске наши родные заслуживают полного внимания к себе.

С пацаном-то проще. Его можно и в Центральный парк культуры и отдыха сводить. Хотя там аттракционов мало осталось, но ему хватит. А вот как быть с Людочкой? Идея тоже есть — в военном городке с культурными мероприятиями как-то не очень. Кроме клуба ничего и нет. Можно подумать по поводу театра оперы и балета, но там же билетов не достать! Хотя попробовать можно.

И действительно, в кассы километровая очередь. Да и то на спектакли, которые пойдут через месяц. Зато у спекулянтов все в полном ажуре! Правда и цены кусаются. Пардон, какие такие спекулянты? Просто предприимчивые люди. Отменена данная статья за ненадобностью! Весь бизнес у нас сейчас на этом построен: купил подешевле — продал подороже. Разница в собственный карман. Вот и вся арифметика.

Что у нас сегодня дают? Ого, «Лебединое озеро» Чайковского! На него точно только у перекупщиков билеты искать. Нормальные люди не могут себе позволить по полдня в очереди проводить. Это спекулянтам заняться больше нечем, а работягам в поте лица вкалывать приходится, чтобы на эти самые билеты заработать. Капитализм, его мать, в действии!

Ничего не поделаешь! Придется к пронырливым паренькам обращаться. Где они тут у нас? Да вот же, перед самым входом тусуются, наперебой предлагая приобрести культурный досуг. Поглядим, чья рожа нам больше понравится? Да вот этот, пожалуй, подойдет.

Хорошо, что у них тут, как и в любом бизнесе, конкуренция. Особо удачливым собратья по ремеслу могут и холку намылить, чтобы клиентов не перебивали. Особенно если «крыша» у него так себе. А как вы думали? Без «крыши» и тут не обходится! Так что на виду у всех общаться не пришлось.

Переговоры в сторонке много времени не заняли. Все по Карлу Марксу: деньги — товар — деньги. Но ломить-то уж так зачем, дорогой товарищ? Это уже наглость — билеты в десять раз дороже номинала! Ну и что, что спектакль, пользующийся повышенным спросом? Это же не повод выдаивать нас досуха! Я же со своей ментовской зарплатой после такого культпохода месяц буду вынужден что-то посасывать вместо завтрака, обеда и ужина заодно! Не хотелось бы уточнять, что именно. Придется самому стать на время предпринимателем, используя служебное положение.

Как только билеты и банкноты перекочевали из рук в руки, на белый свет появились «магическая справка», в которой написано «Усе путем!». Если проще — служебное удостоверение.

— Контрольная закупка, дорогой!

Нет, дрожи в коленях, конечно, это не вызвало.

— Ну и что? Что вы мне сделать-то можете? — с довольно наглым видом спросил предприимчивый парнишка. — Статьи-то за спекуляцию сейчас нет!

Ну что за хлопец? Простой, как три рубля! Никто на мгновенный испуг и не рассчитывал! Женька пока добросовестно молчит, чтобы не мешать. И правильно! Его дело — вовремя с важным видом кивнуть.

— Кто тебе сказал, что тебя за спекуляцию приняли?

— А за что еще-то? Мне больше предъявить нечего!

— Нет, вы только посмотрите на этого наивного чукотского юношу! — обратился я к Варламову.

Друг моментально просек ситуацию, многозначительно и одновременно по-людоедски ухмыльнувшись. Даже мне, привычному, стало как-то не по себе от его усмешки. Наверняка с захваченными «духами» с таким выражением лица общается.

— А что ты насчет незаконной предпринимательской деятельности скажешь? — продолжил я, вспоминая повадки борцов с экономическими преступлениями. — Или у тебя свидетельство частного предпринимателя в кармане завалялось? Налоги исправно в казну отстегиваешь? Товарищ, кстати, как раз из налоговой инспекции. — Женька со значением кивнул, обозначив движение за пазуху — якобы за удостоверением.

— Нету свидетельства, — сразу же потеряв гонор, заискивающе проблеял парень. — Я же не знал, что оно для этого нужно.

— Детский лепет! Незнание закона не освобождает от ответственности! — выдал кореш классическую фразу.

— Слышишь, что товарищ говорит? Он, в отличие от тебя, книжек умных много читал, чтобы все про все знать. Плюсом к незаконному предпринимательству, у тебя еще и уклонение от уплаты налогов на лбу написано. А это уже преступление против экономических основ государства. Своей-то «крыше», как мне кажется, ты регулярно отстегиваешь. Но наша, думаю, круче. Как ты думаешь, на какие такие шиши́ у нас правительство и карающие органы существуют? На налоги, естественно! Раз ты доходами с государством не делишься, следовательно, какой-то судья, к примеру, премию недополучит. А вдруг это именно твой судья окажется? Он же страшно рассердится! Пойдем, родимый, изымать у тебя предметы незаконной деятельности, средства, полученные неправедным путем. Посидишь до завтра в клоповнике. А потом — в народный, гуманный…

— Скорый и неправедный, — закончил за меня Варламов.

— Но что-то же можно сделать? Как-то все это уладить? — взгляд спекулянта отчего-то стал жалобным и молящим. — Я же не отказываюсь помочь…

И что я такого сказал? Даже не представляю. А с его стороны? Тонкий намек на взятку? Эх, почему я никогда не работал в ОБЭП? Нам подношения никто никогда давать и не пытался — не та служба. Совершенно не представляю, как вести себя в такой ситуации. Зато клиент, к бабке не ходи, прекрасно ориентируется, что обычно в таких случаях хотят от него «оборотни в погонах». Придется что-то импровизировать. Деньги его нам не нужны. Сами способны заработать. Да и взятки брать не приучены. Но все-таки на этом можно, как мне кажется, неплохо сыграть… в свою, естественно, пользу.

Вопреки опасениям, все завершилось удачно. Для нас, само собой. В итоге, оставив «предпринимателю» только фактическую стоимость билетов, удалились. Мы же не звери какие-то и не бандосы, на халяву чужое забирать! Понесенные затраты парню компенсировали. Успокоившийся «коммерс» с вновь появившейся энергией ринулся продолжать свою нелегкую спекулятивную деятельность, довольный, как мне кажется, тем, что потерял лишь часть предполагаемой прибыли.

Позвонил Марине:

— Здравствуй, солнышко! У меня для тебя сюрприз! Пораньше освободиться сможешь?

— А что такое?

— Мы сегодня в театр идем. Я уже билеты купил. Часов в пять уйти получится? Я встречу.

— Постараюсь. На что пойдем?

— На «Лебединое озеро». Довольна?

— Очень! Ну, до вечера. Извини, я сейчас занята.

— До встречи, любимая!

— Я так понимаю, воскресенья ждать не будем, сегодня познакомишь? — поинтересовался Женька. — То-то я смотрю, ты пять билетов взял!

— Не будем, — подтвердил я. — Мы с ней вообще в театре еще ни разу не были. Да что там театр? Даже в кино не ходили.

— Ну, ты даешь! Стареешь, что ли? Вспомни училище: куда только девчонок не водили? Уж в кино-то в первую очередь.

— Да сейчас и посмотреть-то толком нечего. Одни примитивные боевики, от которых на рвоту тянет, да чернуха сплошняком. Можно подумать, ее в жизни мало!

— Это верно…

— Здравствуй, любимая! — встретил я Марину в семнадцать часов возле прокуратуры, целуя в подставленную щеку. — Чем это ты сегодня так занята была, что даже поговорить некогда?

— Обыск у Беса проводили, — ответила она. — Машину нашли в гараже, причем не его, а некоего Сизого. Не знаешь такого?

— Откуда? — заставил себя сделать удивленное лицо, что было, в общем-то, несложно — действительно был поражен, правда, не тем. — Тоже бандит? Руслан наверно знает, а я-то со всеми ними не знаком.

Интересный поворот сюжета! Нашлась пропажа! Если еще и те стволы в ней лежат, то тогда я вообще ничего не понимаю… Мариночка тут же и подтвердила:

— А в багажнике этой БМВ — три автомата. Отправила на экспертизу, а Сизого в розыск объявила. Дома его нет, соседи ничего толком сказать не могут. Сдается мне, что это как раз те автоматы… — не договорила она, выразительно посмотрев на меня. — Не удивлюсь, если из них же и Бурята расстреляли. Эксперты обещали завтра предварительные результаты сказать.

Меня это тоже нисколько не удивит. Странно другое — КАК они там оказались? Да еще и так вовремя? Загадка, однако. А Сизый до скончания века в розыске находиться будет. Нет выдачи с того света! Даже интерпол не поможет.

— Поздравляю с успехом, золотая моя! — снова поцеловал я Марину. — Куда едем? К тебе?

— Конечно! Мне же переодеться надо. Ты как сумел билеты на спектакль достать? Спасибо, давно мечтала!

— Друг ко мне в отпуск погостить приехал, с которым вместе училище заканчивали, а потом служили в одной части. Вот с ним и ездили покупать. Он же не один — с женой и сыном. Так что вместе и сходим. Заодно познакомлю. У них-то в военном городке развлечений, кроме клуба, никаких. Так хоть здесь оторвутся.

— Обожаю балет! А в театре давным-давно не бывала, — грустно добавила она.

— Вот как раз вместе и пойдем!

Переоделась Марина довольно быстро. Мне не пришлось даже подниматься в квартиру, подождал ее в машине у подъезда. Какой смысл в заверениях родителям, что доставлю домой в целости и сохранности? Это и так само собой разумеется.

Еще ожидая любимую, позвонил к себе домой, сообщив, что с минуты на минуту будем. Так что к нашему приезду все оказались при параде. Сам же облачился в костюм еще отправляясь за невестой, чтобы не терять зря времени. Знакомство тоже много времени не отняло. Ближе сойдутся в процессе общения. В районе семи часов уже вошли в театр. Места достались шикарные, в партере. Сцена как на ладони, даже бинокли не нужны.

Ну и что с того, что мужская часть нашего коллектива к балету, равно как и к опере довольно равнодушна? Нам подавай что-нибудь менее возвышенное, типа боев без правил, футбола или хоккея. Но ради любимых дам готовы вытерпеть все, что угодно. Главное, чтобы они остались довольны! И сегодняшний культпоход действительно доставил им несказанное удовольствие. Глаза обманывать не могут — так и лучатся счастьем.

Заснуть не мог долго. Все время в голову лезла какая-то ерунда: каким же это таким чудесным образом «бэха» Сизого оказалась в гараже Беса, да еще и с «засвеченными» стволами? В том, что это именно те самые автоматы, сомневаться не приходится, как и в том, что именно из них «отработали» Бурята. Кто же это так нам «подыграл»-то? Интересно, что по этому поводу скажет сам Бес? И где, в таком случае, его личная тачка?

Приснилась же вообще какая-то ерунда…

Непроглядная темень… Только луна, разрывая ее, временами выглядывает из-за туч. В тусклом ее свете возле моего гаража, как бы из ниоткуда, проявились какие-то три неясные тени. Подобравшись поближе, узнаю в одном из них… Сизого… с ножом в груди… Почему-то в моем черном лохматом комбинезоне… Откуда?! Я же точно знаю, что мой лежит дома — только что проверял, непонятно, правда, зачем? Двух других никак опознать не могу…

Вот Сизый, встав перед воротами, делает какие-то пассы в духе лучших иллюзионистов… Что это? Ворота вместе с фасадной стеной просто исчезают, как будто их никогда здесь и не было… Включив свет, давно уже убитый бандит садится за руль. В машину запрыгивают и… Клим с Бесом. Лица у них почему-то такие же безжизненные, как и у их бригадира…

Машина с пробуксовкой срывается с места. Когда стена вернулась на свое прежнее место, не заметил. Только сейчас соображаю, что и ключей-то от гаража у меня с собой нет — не проверишь, почудилось, или так все на самом деле и обстоит, как видел…

Не остается ничего другого, кроме как преследовать «бэху». Умею, оказывается бегать — не успели бандиты и квартала проехать, как настиг, держась подальше от света фонарей. Людей на улицах почему-то нет — попрятались, что ли?

Вот тачка подлетает прямо к служебному входу «Мустанга». Дверь таким же «волшебным» образом исчезает. И как только умудрились вписаться в этот тесный проход? БМВ на огромной скорости пролетает коридор и выскакивает прямо в фойе. У всех находящихся там ступор. Еще бы! Такое не каждый день увидишь!

Не выходя из салона бандиты, уже в масках, из автоматов начинают «крошить» публику… Бурята вообще разрывает на куски… Телохранителям «повезло» больше — отделались оторванными руками, ногами и черепушками…

Стою, как неприкаянный, в сторонке, наблюдаю…

«Бэха» задним ходом столь же стремительно вылетает во двор «Мустанга» и скрывается во дворах…

Проснулся совершенно разбитый. За окнами еще темно, а сон так больше и не приходит…

С Русланом состыковались только днем. По телефону откровенничать не стали, тем более что дома нахожусь не один. Друг предложил приехать на работу. Извинившись перед гостями, собрался в управление.

— Вот вам вторые ключи от квартиры, — передал их Женьке, — не будете же меня ждать, если понадобится куда-то выйти. Найдете, чем заняться?

— Не переживай за нас, Жора, — ответила Людмила, — в парк сходим, может быть галерею или музей посетим, по набережной погуляем. Да в тот же кинотеатр какой-нибудь заглянем — у вас-то здесь не как в нашем городке, новые фильмы показывают. Пока они до нашего захолустья доберутся, — с какой-то легкой укоризной взглянула на супруга.

Ну а что он может поделать? Часть закрытая, находится далековато от города, на отшибе. Когда-нибудь может быть и будет служить, к примеру, в Москве. Но это не факт — не сможет Варламов в штабах штаны протирать, не в его это характере. Ему активные действия подавай! Впрочем, как и мне…

Это ж надо — такая удача! Проезжая мимо прокуратуры замечаю стоящего напротив нее… Ленчика. Стоит, крутит бестолковкой во все стороны. В следственный изолятор, что ли, собрался? Тогда понятно: попутного транспорта в ту сторону нет. Или на трамвай переться, а оттуда до СИЗО на своих двоих шкандыбать, или просто пешком в ту сторону пять кварталов двигать. По расстоянию одинаково. А точнее, сколько до остановки пройдешь, да от трамвая шлепать — даже больше выходит. Вот и «чешет репу», как ему лучше-то поступить? Подвезти, пожалуй, стоит следака. Заодно и «покалякать», как говорится, «о делах наших скорбных».

Прижимаюсь к обочине, открыв стекло пассажирской дверцы.

— Доброе утро, Леонид Иванович!

— Для кого доброе… — точно так же, как и давешний гаишник, отвечает тот.

Интересное у него приветствие! Фильмов насмотрелся, что ли? Ничего не скажешь, «крутой» чувак.

— Вам в ту сторону? Садитесь, подвезу!

— Спасибо! — садится в «шестерку».

Трогаюсь с места, вклинившись в поток транспорта. С ходу «беру быка за рога»:

— Леонид Иванович! Вам никто в детстве не рассказывал, что «стучать», мягко говоря, нехорошо? Особенно девушек «закладывать»? Лавры Павлика Морозова покоя не дают?

— Не понимаю, о чем вы, Георгий Александрович?

Так! «Товарищ не понимает»! Снова в доктора превращаться — память восстанавливать, да к сознательности взывать? Как мне это уже надоело, если честно! Таких уродов учить… убить проще! И приятнее!

— За каким, спрашивается, хреном, нужно было к начальнику бегать? Марину Владимировну вваливать по поводу наших с ней отношений? Ай-яй-яй! Как дитя малое, право слово!

— Вы ошибаетесь. Ни к кому я не ходил, ничего не рассказывал.

— Ну мне-то врать зачем? Я же не с бухты-барахты это говорю! За свои слова отвечаю. Выяснить, кто начальству информацию слил — задачка для первоклассника. Не забывайте — я оперативником «на земле» достаточно поработал, так что добывать сведения, слава богу, научился.

— Ну и что? — решил Ленчик перейти в наступление. — Я просто доложил то, что мне стало известно. По закону Марина Владимировна не имеет права вести дело по убийству вашей семьи.

Нет! Вы только посмотрите на эту сволоту! «Стучит» на коллегу, как швейная машинка, да еще и добросовестно считает это правильным! А глазки-то бегают, как успел заметить, бросив на следака быстрый взгляд, на секунду оторвавшись от дороги. Мстит гад девушке за то, что отвергла, да еще и уверен в своей правоте, пытаясь прикрыться законом! Совести у урода ни капли! Возьми, да выскажи ей это все просто по-дружески, как коллега коллеге! Внутри все закипело. Мигнув поворотниками, кинул «шаху» к обочине, остановился. Резко повернулся к Ленчику, схватившись правой рукой за дальний край спинки, прижал его шею предплечьем к сиденью. Да так, что тот захрипел. Не придушить бы только гниду на глушняк! Слегка ослабил нажим.

— Слушай сюда, падла! — прошипел ему прямо в лицо. — Еще хоть раз у Марины Владимировны по твоей вине, сука, слезы увижу — пришибу нахрен! Узнаешь тогда, что ощущает человек, попавший под грузовик. Различий не почувствуешь. Врубился? Не слышу!

— Д-да, — еле слышно прохрипел Ленчик.

— Не слышу, урод! Ты понял? — чуть усилил нажим.

— Понял, — уже громче простонал следак.

— А еще желательно чтобы ты свалил к едрене матери в другой кабинет. Для тебя же лучше будет. Как этого добиться — твои проблемы. Сроку тебе неделя! Переварил?

— Я постараюсь…

— Тут не стараться, а добиваться надо всеми силами! А теперь пшел вон отсюда! Пешком прогуляешься, не барин. Недалеко осталось. И смотри, я не злопамятный, зато записная книжка всегда при себе!

Ну вот, обещание, данное Мариночке, как мне кажется, выполнил. Труслив товарищ, так что в лепешку расшибется, а от своего соседства мою любимую избавит. Можно, конечно, ожидать от него пакостей, но остается надеяться, что боязнь за собственный организм перевесит. Выпихнув Ленчика из машины, оставил на обочине. Глянув в боковое зеркало, выждал просвет в потоке и направился на встречу с Русланом.

Вот же баран! Чуть не треснул себя по лбу. Хорошо, руки рулем да рычагом коробки передач заняты. А вот башка, похоже, не тем! Нажил себе еще одного врага. Что стоило подумать, прежде чем разговор затевать? Можно было не в такой резкой форме отношения выяснить. Не дурак же Ленчик, понял бы и без рукоприкладства, что шансов у него никаких. Он и так это уже всосал, а мстил от безысходности. Да Марина и без моего вмешательства разобралась бы с ним.

С другой стороны, обещал девушке — выполняй, чего бы это тебе ни стоило! Хватит терзаться! Будем считать, что все сделал правильно. Главное, любимой случайно не проговориться. Иначе действительно все очень глупо внешне будет выглядеть — драка малышей в младшей группе детского сада из-за формочки для песка. Пацан — штаны на лямках, одним словом.

Рус встретил с озабоченным видом:

— Привет! В курсе уже насчет обыска у Беса?

— Просветили… Ты хоть что-то понимаешь? Я лично ни фига! Откуда эта тачка в его гараже нарисовалась?

— Кто бы знал? То ли подыграл кто-то классно, то ли на самом деле Клим с Бесом Бурята отработали. Во втором случае возникает еще один закономерный вопрос — по третьему стрелку. Он нам точно неизвестен. У меня даже предположений на этот счет никаких.

— Аналогично! А что Бес говорит? Не общался?

— Такое впечатление, что он тоже в догадках теряется. Когда ему про стволы и «бэху» сказал, он аж в лице переменился. Обыск-то без него проводили — мать присутствовала. Сразу же начал лепить что-то, как обычно в таких случаях, про «менты подбросили», «понятия не имею». Но по глазам видно, ошарашен не меньше нашего. Так что скорее всего — бандюки не при делах.

— Интересный расклад! Кто же тогда? Чекисты?

— Я бы не удивился, — соглашаясь, кивнул Комиссар, — специалистов у них хватает. Другой вопрос, на хрена им это надо? Думаешь, что «вора» они завалили? Могли, конечно. Только какой им с этого навар? К государственным секретам он никакого отношения не имел. Так что и на запад со спокойной душой мог канать, никто бы даже не почесался, за исключением «принимающей стороны». Им-то такой пассажир точно без надобности, своих хватает. Если только случайно узнал что-то такое, что ни в какие ворота.

— Толку-то гадать на кофейной гуще? Информации все равно ноль!

— Против версии с эфэсбэшниками еще и то, что Митрофанов тебе алиби создал. По уму-то, если на то пошло, милое дело подставить другого и тем самым отгрести от себя. Ты ему не кум, не сват и не брат.

— Так кто же тогда-то?

— Да черт его знает? Сам в догадках теряюсь. Но ситуацией грех не воспользоваться. Все равно Бес с Климом при делах по мокрухе! Вот их и загрузим по полной программе. Или ты не согласен?

— Ну в любом случае, они не белые и пушистые! — признал я правоту друга. — Не случайно под раздачу угодили! Одна-то делюга без вопросов их. Третий подозреваемый, насколько я знаю, Сизый?

— Да! Тачка-то его! Марина его уже в розыск объявила. Пока в местный.

— Тут, сам знаешь, его до скончания века искать можно. Даже случайно не попадется. По стволам, кстати, что-то уже есть?

— Эксперты пока еще не отзванивались. Но тут и без них все ясно: те самые автоматы. На одном, который вы с парнями из Чечни притащили, зарубки характерные на прикладе, с другим не спутаешь. В стволах свежий нагар. У нас-то они все почищены были. А вот пальчиков нет вообще ни на волынах, ни на тачке.

— Знать бы, кто так подыграл качественно? — мечтательно произнес я.

— Неплохо, конечно! Кстати, в изолятор-то они однозначно попадут с такими уликами. «Присели» качественно. А вот доживут ли хотя бы до суда? Тот еще вопросец! «Малява» с приговором в СИЗО точно придет. «Вора» им не простят — запросто могут и «ласты склеить». Макаронами там подавятся или поскользнутся в банный день на куске мыла.

— Нашим легче — самим руки не марать об ублюдков.

— Тоже верно! Но колоть их придется со всем усердием, чтобы даже мысли ни у кого не возникло, что мы хоть каким-то боком здесь при делах. Особенно по поводу Сизого. Помнишь, кстати, девочек, которые у него на хате тогда были?

— Не забыл еще. А что?

— Установил я их. Гостиничные проститутки, из «Центральной». Останется попытать их немного, да на допрос. Клим в исчезновении Сизого первый подозреваемый. А учитывая, что тачка его обнаружена у Беса, тот автоматически тоже «подтягивается». Можно попытаться еще одно убийство «натянуть». Со скрипом, правда — труп-то не обнаружен. Но нам это и не требуется. Что выйдет, то и выйдет.

— Самое интересное будет, если в расклад пойдут, — недобро усмехнулся я. — Как говорят, если зайца долго бить, его можно научить зажигать спички!

— Ну ты же большой мальчик, в сказки-то верить. Не та это публика — свое родное, и то не признают. Хотя через пресс-хату и не такое возможно. Главное, задачу правильно поставить.

— А не перемудрим? — внезапно пришла мне в голову мысль.

— В смысле? — не понял Руслан.

— Лучшее — враг хорошего, брат. Сизый-то когда пропал, и когда Бурята завалили? Как мертвый бандит мог участвовать в том расстреле в «Мустанге»?

— Да, действительно, что-то размечтались. Нет, пусть уж лучше так дальше и числится в бегах.

Остаток дня пятницы, впрочем, как и первая половина субботы пролетели незаметно. Марину после обеда на «шестерке» привез в изолятор временного содержания. Туда же подкатил и Руслан. Не дело это, в день объявления решения об аресте оставлять девушку один на один с жуликом. Кто его знает, какие мысли ему могут в голову прийти? Сам я, понятное дело, внутрь не пошел, остался ожидать неподалеку от КПП.

Кроме нас больше никто так и не подъезжал. Ни одной машины не прибавилось. Неужели арест сорвется? Этого еще не хватало! Этих же гадов лишней минуты в камере держать не станут. Истекли семьдесят два часа — свободен. Никого причины, по которым не представлена копия постановления об аресте, не волнуют. Как-то не верится, что дежурный заместитель областного прокурора приедет в ИВС на трамвае. Как мне помнится еще по работе в райотделе, прокурор или его заместитель всегда лично сообщали жулику о заключении под стражу, несмотря на то, будний день или выходной.

Одна за другой подкатили только две навороченные тачки, но эти хлюсты явно на прокурорских работников не похожи. Скорее уж адвокаты.

С другой стороны, если бы что-то не срасталось, Руслан давно бы уже икру метал, как кабачок, носился, как наскипидаренный. Мне бы по мобильнику звякнул, попытался загрузить работой, чтобы слетал до прокуратуры. Но он и не показывается, и не беспокоит.

Может быть по телефону пытаются каким-то образом ситуацию разрулить? Так опять же, по телефону никто подпись с гербовой печатью не поставит. Самое тяжелое — ожидать при полном отсутствии информации. Поэтому даже вздохнул с облегчением, увидев выходящих из дверей КПП Марину и Комиссара. Выскочив из «шахи», направился к ним.

— Чем обрадуете? Выпускать, что ли, этих ухарей придется?

— С чего ты взял? — удивилась любимая. — Арестованы оба. Адвокатов только пришлось ждать, чтобы обвинение предъявить, да допросить бандитов уже в новом качестве. Непунктуальные какие-то защитники нынче пошли.

— Подожди. Может быть я что-то пропустил? Ни прокурора, ни его замов я тут сегодня в упор не наблюдал! Не проспал же?

— Ну ты даешь, Жора! — расхохотался Рус. — Это тебе не районная прокуратура. Хрен… — осекся он, покосившись на Марину. — Как же! Заставишь, пожалуй, кого-то из руководства сюда ехать, да еще в выходной день! Мне, когда в УБОП перешел, это тоже поначалу диким казалось. Привык, что в районе прокурор всегда лично при объявлении ареста присутствовал. И что-то в этом все-таки есть! Помнишь нашего-то? У него еще привычка такая была: вежливо поговорит, выслушает доводы жулика, покивает сочувственно. Клиента уже растащило нереально, в мечтах на свободе порхает. Типа, хороший дядька пришел, не то, что эти опера со следователем! Понимает человека. А прокурор — раз, — подпись на постановление, достанет печать, подышит на нее и с таким смаком как шлепнет на документ со словами: «Будешь сидеть!» Так из жулика можно прямо тут и лепить, что пожелаешь, пока птица-обломинго не улетела. Он же тогда мягкий становится и податливый, как пластилин, покуда не успеет вникнуть в свое незавидное положение.

— Да-а! Ваш-то нормальным мужиком был, жаль даже, что перевели куда-то.

— Постановление Анатолий Иванович еще вчера вечером подписал, не выходя из кабинета, — вмешалась Марина. — Доказательства в деле посмотрел и печать поставил. Нам осталось только сегодня предъявить обвинение да допросить.

— Вопросов-то у прокурора не возникло? — поинтересовался я.

— Вроде бы нет, — улыбнулась любимая, — доказательств выше крыши. С меньшими без проблем арестовывать удавалось. Я к нему сама-то и не ходила — начальника своего попросила. У нас такие правила установлены, что к главному только заместители да начальники отделов заходят. Остальных только на выволочку приглашают. Меня не вызывали, поэтому выходит, что проблем с санкционированием ареста не возникло.

— Тем более что оба жулика признаваться не собираются, лепят какую-то ерунду, — добавил со злорадной усмешкой Руслан. — Как обычно: дескать, и машину, и оружие им подбросили. Это при том, что гараж в присутствии матери Беса и понятых открывали. Понятые по этому поводу допрошены. Так что эти олухи могут запираться до самого приговора — срок только больше накрутят. Ладно, так и будем здесь стоять, или все-таки поедем? К завтрашнему пикнику все закупать пора, готовить. С тебя овощи и посуда. Мясо за мной, а остальное Гном с Пулей на себя взяли.

— Договорились. Во сколько встречаемся?

— Думаю, что тянуть не стоит. Часов в десять в самый раз будет. Созвонимся еще.

— Да, чуть не забыл! Ко мне же Женька Варламов с женой и сыном в гости приехал. Помнишь его? Встречались как-то. Неудобно его с семьей дома-то оставлять, когда сам на гулянку намыливаюсь.

— Да какие проблемы, бери их с собой! Спасибо, что предупредил, а то продуктов могло бы и не хватить. Я Сереге с Димкой сам позвоню. Скажу, чтобы еще на троих рассчитывали. Марина, ты, надеюсь, не передумала с нами ехать? Неделю ударно вкалывали — нужно и отдохнуть.

— Нет, Руслан, конечно не передумала. С хорошей компанией отдыхать всегда лучше.

Расставшись с Комиссаром, вместе с Мариной поехали закупать продукты. Где лучше всего брать овощи? Естественно, не в магазине. Там такого навешают — хоть сразу выбрасывай. То ли дело рынок! Все своими руками переберешь, прежде чем приобрести. Еще и поторговаться — милое дело!

Одно плохо, выходной день. Там, где торгуют овощами, посвободнее. Но нам же, раз уж пришли, по одной Марине известной причине понадобилось посетить еще и «барахолку». Народу там не протолкнуться — мечта карманника! Хуже всего — ходить по такому злачному месту с женщиной. Неважно, кто она: мать, подруга, невеста, жена.

Любимая не исключение из этого правила, даром, что сотрудник прокуратуры. Сумку на плечо, и вперед! Хорошо, хоть какие-то профессиональные рефлексы срабатывают — «ридикюль» локтем к себе все-таки прижала. Но все равно: глаза и глазки нужны за ней.

Женщины же самые лакомые жертвы для «кармашей». Статистика это подтверждает на сто процентов. Объясняется все довольно просто: в карман к мужчине залезть сложнее. Все же одежда, она ближе к телу, чем сумочка. Засечь потенциальному потерпевшему не очень опытного жулика при неловком движении, когда кто-нибудь случайно подтолкнет, легче. Да и проблем с мужиком намного больше. Даже если ничего доказать и невозможно — улов, к примеру, валяется под ногами, — по морде получить при этом попавшемуся обеспечено в девяноста пяти случаях из ста. Дама же, в лучшем случае, крик поднимет. На этом все и кончится.

В бытность мою опером в райотделе приходилось работать по отлову карманных воров, так что опыт по их вычислению имеется. Это такая категория, которую брать нужно только с поличным, да еще и следить, чтобы не сбросили добычу. Попробуй-ка потом доказать, если тот же кошелек на земле окажется. Хотя и такие «плюхи», конечно, случались в практике. Но опять же, комплексом Володи Шарапова никто из нас не страдал. Жеглов нам как-то ближе и роднее! Просто шевелиться приходилось быстрее, да наблюдательность развивать, а особенно периферийное зрение. Именно поэтому, когда случался казус, сброшенный кошелек из свидетелей даже заметить никто не успевал, как он оказывался там, где ему и положено быть — в кармане жулика. А тот, соответственно, в тюрьме, где ему самое место. Справедливости ради стоит заметить, что случалось такое не часто.

Вот и сейчас, слегка оттесненный толпой от любимой, профессиональным взглядом по характерным движениям безошибочно определил одного из вороваек, нацелившегося «пощупать чужой карман». Краем глаза уловил золотистый блеск в левой руке. Присмотревшись, убедился: так и есть, между кончиками указательного и среднего пальцев зажата заточенная до остроты бритвы монетка, еще советского образца «пятак»! Стало быть, чью-то котомку решил «подрезать», а не возиться с замком. Кожу такая «приспособа» распластывает на раз.

Новичок, что ли? Непонятно… Связываться нет никакого желания — время только терять. Знаю, что эта публика чувствует даже неосторожно брошенный взгляд опера. Я же буквально впился в него глазами — никакого эффекта. Совсем нюх потерял, лошара! Не хватало, чтобы он еще Марине сумочку «распахал». Не факт, конечно, что именно за ней он охотится, но все же.

«Леща» ему выписать, что ли, в самый напряженный момент? Глядишь — воровать перестанет… совсем. От неожиданного испуга и сердце может остановиться. Только когда он настанет, тот самый миг? Так и ходить за ним, наплевав на свои дела? Заняться мне больше нечем! Легонько расталкивая толпу начал сближаться с жуликом. Не скажу, что это удалось сделать быстро, но цели достиг. Очутившись за спиной воришки, присел и обхватил его левую кисть, сворачивая ее в кулак. И крепко пожал человеку руку. Ну а то, что заточенный край монетки оказался внутри — судьба! Еще и самым нахальным образом уставился прямо в глаза моментально обернувшегося карманника, продолжая усиливать нажим.

Указательный палец своей свободной руки поднес к губам, предлагая попавшемуся молчать. Но тот, похоже, орать и не собирается, а соображает, как бы ему половчее от меня избавиться. Пытается вырваться, или хотя бы «приспособу» сбросить. Не выйдет, родной! Сжимать легче, чем разгибать! Почувствовал, что по пальцам стекает что-то теплое и липкое. Если жулику совсем уж не повезет, монеткой может и сухожилия перерезать. Но не я же его заставлял по чужим карманам лазить — сам на это решился. Глядишь, может и перевоспитается, за ум возьмется.

Беззвучный поединок продолжался недолго. Когда глаза карманника готовы были уже вылезть из орбит, отпустил его, кивком предложив сваливать отсюда подальше. Тот, зажав правой рукой поврежденную «клешню», моментально затерялся в толпе. Никто на нас даже и внимания-то не обратил. Незаметно достав платок, обтер ладонь, выбросив испачканный кусок ткани на землю. Вот так, вечно приходится руки марать.

Без дополнительных происшествий закупив все необходимое, направились домой.

Принеся в квартиру авоськи, первым делом направился в ванную. Черт его знает, чем болен этот воришка? СПИД не так страшен. Как мне помнится, на воздухе его возбудитель долго не может существовать, погибает в течение нескольких минут. Гораздо хуже вирус гепатита — живучий, гад! Еще и вакцины против некоторых модификаций просто не существует. А здоровая печень мне еще пригодится. Так что руки необходимо тщательно намыливать, да еще и не один раз! Овощи помоем уже завтра утром перед самым отъездом, чтобы не начали портиться. А сейчас провожу Марину, да забегу в торговый центр за одноразовой посудой.

Утром встал раньше всех. Только успел умыться, как поднялись и Женька с Егором. Не дает однокашник сыну расслабляться, несмотря на молодость. И это правильная постановка вопроса. Жизнь прекрасна и удивительна! Просто жалко терять время на лишний сон. Тем более что больше нормы давить подушку вредно для здоровья. Так и жирком заплыть недолго.

Чтобы не подавать дурной пример юному поколению, привычную утреннюю зарядку сделали втроем. Жаль, музыку не включить. Жену и маму Варламовы берегут, так что она пока еще отдыхает, тем более что легла вчера поздно. Вот со всеми своими мужскими делами управимся, можно будет и ее разбудить.

Позавтракав, отправился за любимой. Она к моему приходу уже собралась, так что даже ожидать не пришлось. Друг с семьей ко времени нашего появления поджидал возле гаража. Когда выгонял машину, позвонил Руслан, уточнив место встречи.

Колонной рванули на свежий воздух. Достаточно удалившись от городской черты, свернули в лес, на давно уже облюбованную большую поляну с отдельно растущими деревьями, образующими на ней небольшую мини полянку. На случай возможного дождя между несколькими подходящими деревьями натянули тент, собрали складной мангал. Детей под присмотром Женьки отправили собирать сушняк. Губить деревья не будем, лучше небольшую приборочку в лесу организуем. Я с канистрой быстро сбегал к давно разведанному роднику за вкуснейшей ледяной водичкой. Рус же занялся своим делом: разжег привезенный с собой уголь, нанизал мясо и начал готовить первую партию лакомства.

Женщин к этому делу по кавказской традиции не допустили. Не любит шашлык женских рук — сугубо мужское занятие. Оставшаяся не у дел часть нашего коллектива принялась обустраивать место для костра. И в самом деле, что это за пикник на природе без живого огня? Люди могут, не отрываясь, смотреть на три вещи: бегущую воду, горящий огонь, и на то, как работает другой человек. Идеальный вариант — пожар, который нам в данном случае абсолютно без надобности.

Имеющимися в каждой из наших машин малыми пехотными лопатками аккуратным образом сняли дерн, отложив его в сторону. Должным образом сформировали принесенные опавшие ветки, сучья. Костер вспыхнул с одной спички. Мастерство не пропьешь! Кому не хватило складных походных стульчиков, расположились на снятом с «шестерки» и уложенном на земле заднем сиденье.

Из машины Сереги извлекли к какому-то из дней рождения подаренный нами же походный складной стол. Девушки его моментально сервировали. Для детей заготовлены сок, газировка. Девчатам — легкое сухое вино, кто пожелает. Не пьянства ради — здоровья для. Сами-то ни-ни! За рулем все-таки! Так что из холодных напитков только минералка. На огне закипел чайник, ноздри защекотал запах свежеприготовленного нежнейшего шашлыка. Никакой свинины — только молодая баранина. Не понимал никогда людей, сооружающих шашлык из других сортов мяса на досках от разломанных ящиков. В идеале-то готовят вообще на виноградной лозе, в крайнем случае на углях от фруктовых деревьев. Но где их взять в наших краях?

Комиссар же — настоящий ас в своем деле. Шампуры укладывает таким образом, чтобы между ними не оставалось ни малейшего промежутка, иначе продукт просто пересохнет. Температуру над мангалом контролирует исключительно рукой. Попытки пламени вспыхнуть моментально пресекаются. Для улучшения вкуса сверху в обязательном порядке готовящееся блюдо регулярно сбрызгивается разбавленным водой сухим вином.

Слюнки глотать пришлось недолго. Закончив свою работу, Руслан присоединился к остальным, установив по центру стола миску, накрытую крышкой, из-под которой во все стороны источался возбуждающий аппетит аромат.

Пиршество началось. Полилась сопутствующая этому делу беседа. И вот уже из обязательно присутствующей на таких мероприятиях гитары извлечен первый аккорд. Широко известные песни популярных исполнителей подхватили все, даже детвора.

Приятно вот так, отбросив все заботы, посидеть за дружеским столом на природе. Чтобы не завязывался жирок, в одной из машин включили магнитолу, устроили танцы. Наши любимые это дело просто обожают. Наряды, конечно, не вечерние, но кто на это в соответствующей случаю обстановке обращает внимание?

Завершили изрядно затянувшуюся трапезу крепким горячим чаем.

Время пролетело незаметно. Темнеть в наших краях в этот период начинает рано. Как стало смеркаться, ликвидировали следы нашего пребывания, собрав мусор в пластиковые пакеты. Залив костер, вернули ранее снятый дерн на место. Домой вернулись довольные замечательно проведенным выходным.