Расплата. Отбор для предателя

7

Элис

— Эй, по какому делу? — грубый голос привратника выдергивает меня из задумчивости. Карета резко останавливается.

Я нарочно не смотрю наружу, чтобы не увидеть огромный замок, который раньше был моим домом. .

Заранее предчувствую, как тяжело мне будет видеть его после того, сколько счастливых лет я прожила здесь.

Клод протягивает в окно письмо от отборщицы и демонстрирует привратнику печать.

— Выбирайте тон, вы не с простолюдинами разговариваете, — раздраженно говорит Клод, — Это леди Де Вьяр, у нас приглашение на отбор для Ивара Стормса.

— Приглашение?

Привратник берет в руки конверт и с сомнением смотрит на печать..

— Все места на отбор уже заняты. Вы опоздали. Сегодня в полдень набор закрыли.

— Сейчас двенадцать часов две минуты, — говорит Клод, глядя на часы.

— Ничего не поделаешь, сударь, правила есть правила.

Мое лицо скрыто в тени, но я могу видеть мясистое самодовольное лицо привратника. Два крохотных глаза смотрят на Клода со злорадством.

— Не я назначал сроки, молодой человек. Придется вам с вашей леди разворачивать ваших дохлых лошадок и двигать свою обшарпанную колымагу назад, — нарочито огорченно говорит он и кидает конверт обратно в карету.

Клод растерянно смотрит на меня, поднимая конверт с пола. Такого в нашем плане не было, так что он не знает, как вести себя дальше.

Я уже привычным жестом приглаживаю свои иллюзорные волосы, удостоверяясь, что иллюзия работает.

— Брат, я слышала, у Ивара Стормса идеальные манеры, как и у его слуг. Но, похоже, это все лишь слухи… — говорю я и выглядываю из окна, чтобы привратник видел мое лицо.

Я уже успела убедиться в том, какое впечатление на мужчин производит красота моей иллюзии, и в этот раз она срабатывает как нельзя лучше.

Привратник открывает рот, потом захлопывает и сглатывает, доносится нечленораздельное мычание.

— Думаю, распорядитель Даррен будет счастлив, когда узнает, что претендентку не пустили на отбор, только потому что у привратника было плохое настроение, — сладким голосом говорю я, глядя в маленькие глазки. — Жаль, что долгую дорогу пришлось проделать напрасно, но что ж, за то мы теперь знаем, что гостям тут не рады.

— Эмм, — мычит привратник, с трудом пытаясь взять себя в руки.

— Разворачивайте карету, говорю я кучеру. — Мы проделали путь зря.

— А вы знаете распорядителя? — наконец, берет себя в руки привратник.

— Теперь это уже не важно, — говорю я. — Мы уезжаем.

— Подождите, подождите, — начинает суетиться привратник. — Я сейчас все уточню. Наверняка можно сделать небольшое исключение для такой… Для вас… То есть… Я сейчас, подождите.

Он что-то быстро говорит своему напарнику , потом смотрит на меня.

— Никуда их не отпускай.

Он семенит проч с необычной прытью для такого грузного мужчины. Но вдруг останавливается и снова подбегает к окну кареты.

— Письмо, если можно.

Он протягивает дрожащую руку и принимает письмо. словно это какая-то величайшая драгоценность.

От жадного взгляда его слезящихся глаз мне становится не по себе, поэтому когда он отворачивается и уходит быстрым шагом, придерживая свою, наровящую свалиться с головы фуражку рукой, я вздыхаю с облегчением.

— Ты действуешь на них как сыр на мышей, — с восторгом шепчет мне Клем, сидящая рядом. -- Смотри, как припустил. Как будто на банкет опаздывает, толстожопый.

Клод осуждающе смотрит на Клем, поджав губы, но ничего не говорит. Он уже, похоже, начал привыкать к ее способу высказываться не особо выбирая выражений.

Я киваю. Мне бы и хотелось разделить ее восторг, но теперь я могу думать лишь о том, как мне продлить действие моей иллюзии не испытывая боли. Наверняка должен быть какой-то способ.

Я уже начинаю чувствовать неприятное покалывание и знаю, что от этого момента у меня осталось около двух часов. После того, как они пролетят, мне придется снять кольцо, чтобы не умереть от боли. Мне остается только надеяться, что у меня будет возможность оказаться наедине. Я вижу, как к воротам подъезжают все новые и новые кареты, одна пышнее другой. Я жила тут много лет в прошлом, но никогда не видела такого количества гостей, один, богаче другого.

Вижу знакомые гербы и эмблемы родов и мое сердце сжимается. Когда-то и я была частью этого мира. Когда-то они считали меня своей.

И тут я слышу разговор на повышенных тонах. И по мере того, как голос приближается, я понимаю, что узнаю его.

— Я же говорю тебе, олух, мы закончили набор, тебе было ясно сказано. Время вышло. Все! Послезавтра прибывает король!

— У нее есть письмо, и вы должны взглянуть на нее…

— Да что там такое? Если ты меня оторвал от важных организационных дел впустую…

— Не впустую, поверьте…

— Простите, — говорит до боли знакомый голос, и я вижу руку протягивающую письмо в окно. — Наш человек немного перегрелся на солнце. Отбор уже начался, все претендентки подобраны.

И тут его глаза встречаются с моими. Речь барона Ридли обрывается на полуслове.

Лучший друг моего мужа, человек, которого я когда-то считала и своим другом, внимательно смотрит мне в глаза и я отчетливо вижу, как его зрачки расширяются. Он ни капельки не изменился, все то же доброе мужественое лицо, все тот же смех, вечно прячущийся в уголках глаз. Тот же голос.

Я не ожидала встретить так скоро кого-то из тех, кто был дорог мне в прошлой жизни, и поэтому я застываю, не смея пошевельнуться. Что если он узнает меня каким-то образом? Что если на нем иллюзия не сработает?

не отрывая взгляда от меня он шепчет:

— Чтоб я сдох…

Барон Ридли сжимает письмо в своих руках. И я слышу, как печать хрустит у него под пальцами.