Распутин

1

Не выдающаяся личность этот мальчишка — трепло, ворюга, матерщинник, первый на кого жители села Покровского, что в Сибири, кивают, если случится кража, пропала курица или испарилась из овчарни овца. А ведь у паршивца Гришки Распутина всего вдоволь. Родители Ефим и Анна — зажиточные люди. Восьмикомнатный дом, много земли, скотина, лошади — рабочие и для выезда. Отец крестьянин, но занимается извозом. Живут в достатке. Жена родила ему двух сыновей, непоседливых крепышей — Михаила, а два года спустя Григория. Последнего назвали в честь святого Григория Анатолийского, именины которого по святцам 10 января. Распутин[1] — уличное прозвище, никто точно не знает его происхождения. Может быть, от слов «распутство», «распутье», а может, «распутывать». И на самом деле характер батюшки нашего героя в точности ему отвечает: выпить не дурак, мужик с размахом и по-крестьянски смекалистый, себе на уме. Дети его не занимают. На кой ляд учиться, если даже церковь не очень-то любит шибко грамотных. Ефим не будет заставлять своих чад постигать науки. Он рассчитывает больше на жизненную школу, нежели на ту, где основная масса юных «беспутиков» только зря протирает штаны. Михаил и Григорий живут привольно, носясь по полям, кой-когда помогают по хозяйству, не умеют читать и писать, но непременно участвуют в молодецких забавах своих сверстников. Их университеты — деревня, безграничные просторы, от края до края, леса и поля. В них есть что-то животное, дикое, тесно переплетенное с почти фанатической верой в Бога, православной верой.

Покровское в самом деле — край земли. Здесь довольно смутно представляют себе, что где-то, далеко, есть большие города, такие, как Петербург и Москва, полные народу, бедного и богатого, всяких чудес и шикарных нарядов, но не завидуют «счастливчикам», живущим там. Деревенские чаяния не нарушают границ дозволенного судьбой — река Тура, приток Тобола, города Тобольск и Тюмень, вот и все. То, что дальше, — неведомая земля, другая планета. Никто в Покровском даже попыток не делает отправиться посмотреть на другую жизнь. Так хорошо здесь, вдали от мира, шумного, цивилизованного, пугающего, да и ненужного им, надежно укрывшимся за высокими Уральскими горами. Истинный рай для вольницы. Мишка с Гришкой шкурой чувствуют это и не прочь попользоваться чудом господним, самым сладким даром его — свободой. Однажды на берегу Туры тузили они друг дружку и от резкого толчка оба полетели в воду. Течение там быстрое, их подхватило и понесло, но до берега все же добрались, зуб на зуб не попадал, — вода холодная. Они и захворали, да сильно. Бабушка, знахарка деревенская, лечила-заговаривала. О врачах-то по тем временам и не слыхали.

Мишку не спасли, а Григорий несколько недель мечется в жару и захлебывается кашлем. Все в Покровском молятся, чтобы он выздоровел. Его перекладывают на лежанку — потеть. Однажды утром, когда домочадцы думают — все, еще один покойник, он вдруг садится и еле слышно произносит: «Да! Да! Я сделаю! Сделаю!». Падает на подушку и забывается спокойным сном. Пробудившись, улыбается отцу с матерью, потерявшим дар речи от этого Богом данного выздоровления. Под охи и всхлипы окружающих он рассказывает, что во сне ему явилась неописуемая красавица в бело-голубых одеждах и приказала выздоравливать. Находящийся здесь сельский батюшка восклицает с умилением: «Пресвятая Богородица сошла к чаду, знамение дивное. Господь его, отрока, отметил». И, глядя на очарованного мальчонку, добавляет: «Немного погодя объявит тебе Божью волю!». Явление Богородицы потрясло всю деревню. Вера в этих местах огромная, непоколебимая. Все осеняется крестным знамением. Простота нравов не мешает истово молиться, ждать второго пришествия, трепетно взывать к целительной силе природы — Бога, разговаривать с ним по душам в окружении многочисленных икон, потрескивающих, плачущих воском свечей и мерцающих лампадок. Грубая плотская реальность соседствует с самыми возвышенными духовными чувствами. Господь любит их и отпустит грехи возлюбленным чадам своим.

Больше кого бы то ни было Гришка убежден, что его благословили силы небесные. Болезнь вытянула из него все силы, мысли путаются, нервы натянуты, он плохо спит, часто беспричинно плачет и жалуется, что «красавица в бело-голубых одеждах» не приходит к нему. Смерть Михаила подействовала на него страшно. Он никак не поймет, почему того больше нет с ним и навязчиво выясняет, что случилось с братишкой-приятелем, таким расторопным и веселым. Почему ангелы забрали его на небо? А его, Григория, оставили на земле?

Выздоровев, он размышляет над этим, убирая в хлеву или кормя птицу. В конюшне разговаривает с лошадьми, как с людьми, и уверен, — его понимают. У него с животными один язык. Когда у кого-нибудь из соседей пропадает лошадь, он не задумываясь называет вора и место, где тот спрятал украденное. По деревне слух, что мальчишка — ясновидец.

Став старше, он все больше тянется к тем, кто скитается по дорогам, кого называют «старцами», божьими людьми, они просятся на постой в избы, рассказывают удивительные истории о посещении дальних монастырей, чудесах, свидетелями которых они были, о святых местах, знамениях, которые возникали перед истинно верующими. Заросшие, с бородами, изможденные, в рубище, с посохом в руках, глазами небесной синевы и святой мудростью на устах. Добровольно отдав все, они жили подаянием и платили облагодетельствовавшим их поучительными историями, мрачными назидательными пророчествами и знахарскими советами. Ефим Распутин частенько с большой охотой пускает их к себе и вся семья собирается послушать удивительные рассказы. Григорий внимает посланцам не от мира сего, широко открыв глаза. Его мечта стать таким же, как они. Идти и идти, без конца и краю, с сумой за плечами, опираясь на дубинку, просить милостыню на дорогах и все время открывать новые места, нести людям слово Божье. И неважно, что неученый, неграмотный, в нем, думает он, есть сила, знание, данное свыше во время болезни, когда он был на пороге смерти. Его злило, что слишком молод и не может тайком уйти из родительского дома. Однако время не стоит на месте. Дитя превращается в неуравновешенного подростка, раба снов-галлюцинаций. Он надоедает родителям разговорами о том, что Бог зовет его странствовать по белу свету и отец, согласившись, наконец благословляет его.

Григорий начинает с сельских церквей, бродя с божьими людьми, дивится их нищенству, грязи и унижениям, которые они переносят, чтобы стать ближе к Господу. Возвращаясь из странствований, он некоторое время не ест мяса и держит пост. Но есть нечто, в чем он не может себе отказать, несмотря на закаленную в тяготах душу. Девятнадцати лет он встречает в Алабатске на праздновании в храме привлекательную и неглупую девушку, чьи роскошные белокурые волосы и голубые глаза сводят его с ума. Прасковья Дубровина на четыре года старше его. Сыграли свадьбу. Как того требует обычай, молодая жена переходит в дом свекра, который недавно овдовел.

Первое время их семейная жизнь протекает мирно. Но Прасковья жалуется, что Бог не спешит благословить их брак ребеночком. Ни молитвы Григория, ни снадобья бабки-повитухи не помогают от бесплодия. Наконец она беременеет. Григорий ликует. Увы! Их новорожденный сынок умирает в шестимесячном возрасте.

Эта потеря потрясла Григория. Господь предал его! Он бросается в крайности, начинает прожигать жизнь в скандалах и разбоях. Трезвый и верный муж, он начинает пить и изменять жене. У Прасковьи есть только одно право — молчать. В 1892 году его обвинили в краже кольев из монастырской ограды. На сходе его приговаривают к ссылке из деревни на год.

Он использует это время для паломничества в Верхотурьинский монастырь, в четырехстах километрах к северо-западу от Покровского. Долгий и тяжкий путь он совершает безропотно, с покаянием и любопытством. Ему двадцать три года. Ему обрыдли жизнь в отцовском доме и жалобные стоны Прасковьи. Ей бы только языком чесать да горшками стучать. А душа!? У Григория, как говорят в России, «широкая натура». После нескольких лет дома его тянет в дорогу, сменить места, омыть свое сердце у блаженных старцев и доказать самому себе, что он способен сбить ноги в поисках правды. В окрестностях Верхотурья ему подсказывают, что есть такой старец Макар, который живет в лесу и умерщвляет свою плоть. В народе говорят, старец не всегда был монахом. Раньше человек среднего сословия, он получил благословение от Отца небесного просвещать себе подобных. Ему дано утешать тех, кто в горести. Он знает Священное Писание и умеет объяснить его. И он живет по нему, не заботясь о дне завтрашнем и отдавая всего себя, чтобы направить на путь истинный мятущуюся заблудшую душу.

Как и многие до него, Григорий благодарно и изумленно взирает на Макара. Старец обучает его грамоте, помогает понять Священное Писание и уводит в другой, духовный мир так убежденно, что, вернувшись в деревню, Григорий преображается. Некоторые даже говорят, что появился в нем росток чего-то нового. На лице часто появляется отсутствующее выражение. Он возбужден, суетлив, крестится; напевает псалмы. Иногда подавленный, иногда слишком веселый, он бормочет непонятное, заикается и все время разговаривает с Божьей матерью. Прасковье кажется, что ее муж и не мужчина и не святой. Она не осмеливается возражать, когда он заявляет время от времени, что ему нужно уйти из дому. Где бы он ни был, в избе или еще где-нибудь, кажется, что в мыслях он очень далеко. Поверив Макару, что найдет спасение только в скитаниях, он вновь отправляется в путь.

Идет без определенной цели, от монастыря к монастырю, спит у монахов или крестьян, кормится по случаю с чужих столов, благодарит хозяев молитвами и предсказаниями. Став бродягой, странником, он все дальше уходит в своих скитаниях. Он отправляется пешком на север Сибири, в Болокский монастырь. Затем в 1893 году он с другом Дмитрием Печоркиным решает отправиться в Грецию, в горы Македонии, на святую гору, где монастырь самых добродетельных и строгих. Это долгое путешествие в страну, языка которой они не знают. Тем не менее очень довольны тем, что видят и слышат в приюте православной веры. Покоренный их жизнью, Печоркин остается в братстве, но Григорий, более расположенный к неожиданностям больших дорог, чем к духовным радостям затворника, уходит открывать другие места и искать живых людей.

Вернувшись в Россию после греческих испытаний, он три года знакомится с Троице-Сергиевой лаврой в Киеве, Соловками, Валаамом, Оптиной пустынью, Ниловым монастырем и другими святыми местами и чудесами православной церкви.

Он устроил так, чтобы летом появиться в Покровском. Во время столь кратких посещений родного дома он ухаживает за скотиной, работает в поле, помогает убирать урожай, сушит сено, исполняет супружеские обязанности. Живя в семье, восстанавливает силы, чтобы отправиться в новые дальние странствования. Кроме того, его редкие посещения ознаменовались рождением троих детей: Дмитрий — в 1895 году, Матрена, чаще называемая Марией, — в 1898 и Варвара — в 1900 году.

Это трехкратное отцовство отчасти радует Григория, но самое важное для него — нести людям слово Божье. Посещая святые скиты, еще раз убеждается, что на него возложена высокая миссия передавать другим ту святую уверенность, которой живет сам. Его охватывает возбуждение. Многие уже считают его целителем души и тела. Воодушевленный, он арендует дом, рядом с отцовским, в Покровском, расширяет погреб, переделав его в часовенку. С помощью соседей устанавливает вдоль стен деревянные лавки и пробивает в стенах ниши, чтобы выставить в них скромные реликвии, собранные в своих странствиях. Здесь он тайно принимает тех, кто нуждается в силе его слова.

Особенно эти собрания привлекают женщин. Здесь читают Новый Завет, много говорят об испытаниях верующих, ищут очищения в молитвах. Затем вновь посвященные дают волю своей любви к ближнему, обмениваются поцелуями с «братьями» и «сестрами». Бывает, все вместе отправляются в баню. Там в жаре и пару мужчины и женщины вместе приступают к очистительному омовению. Хлещут друг друга вениками, чтобы разогреть кровь, как это принято в русской бане. Утоляют страсть кто с кем на мокром полу, не уставая восхвалять Бога за удовольствие, которое он дарует своим ничтожным созданиям.

В деревне у Распутина не только ученики. Некоторые считают, что он знается с нечистой силой. Слухи о «дьявольщине» расползаются по окрестностям. Распущенность прихожан и конкуренция, которую ему составляет Григорий своими проповедями, понуждают местного батюшку Петра Остроумова в 1901 году отправить донесение Его Святейшеству Антонию, епископу Тобольскому. Он обвиняет Распутина в принадлежности к секте Хлыстунов, бичей. Очень серьезное обвинение, так как основанная в XVII веке секта после пересмотра церковных книг патриархом Никоном была отлучена от православной церкви.

Мораль Хлыстунов вначале предполагала суровый образ жизни. Но собрания от большого усердия быстро превращаются в оргии. Сектанты начинают танцевать. Мужчины и женщины, одетые в белые рубахи, кружатся все быстрее и быстрее вокруг чаши со святой водой, приходя в исступление, затем впадая в истерику — все это называется «сошествием Святого Духа». В пароксизме восторга тела и души ищут друг друга, секут себя плетьми и совокупляются. Отдаваясь этому свальному греху, сектанты утверждают, что не стремятся к плотскому удовлетворению, а грехом искупляют грех. Они возносятся к Богу и падают в грязь. Отлученные от церкви, они скрываются, подвергаются гонениям. Но, несмотря на усилия духовенства и полиции, еретики расползались по стране.

Не особенно веря, что последователи Распутина могли дойти до такой распущенности, Его Святейшество Антоний все-таки желает разобраться на месте. Но ни в подземной часовне, ни в банях инспектор Синода не нашел следов вакханалий, описанных Петром Остроумовым. Доказательств не было, Распутин остался на свободе. Тем не менее дело отправили в архив, чтобы, если жалобы повторятся, передать в высшие инстанции в Санкт-Петербурге.

А пока Распутин продолжает собирать вокруг себя «братьев» и «сестер», которые хотят причаститься как к греху, так и к благодати. Прасковья, без сомнения, слишком умна или слишком наивна. Вопрос, участвует ли она в обрядах посвященных? Григорий исповедует собственную религию, она не осмеливается его критиковать и даже следить за ним. Муж знает, что делает. А какой огонь в его глазах! Горящий взгляд апостола, вернувшегося на землю. Супружеский долг — не противоречить мужу. Впрочем, он, конечно же, прав, все больше людей тянется к нему. Погреб-часовенка открыт для всех искателей духовного успокоения. Он учит их песнопениям и ритуальным танцам Хлыстунов. Чем дальше, тем больше он обретает уверенность, тем более точно формулирует свою собственную доктрину, отголосок устоев секты: «Для торжества Добра необходимо Зло». Господь любит только тех, кто, познав грех, очищается от него. Эта идея терпимости соответствует темпераменту Григория, дикому и необузданному. Не склонный к целомудрию и трезвости, он постановляет, что земные искушения угодны Богу. Во всяком случае, более желанны, чем приторная добродетель Христа. Только тот, кто упал в дерьмо, может подняться и встретить утешение от Господа. Это Господь толкает своего слугу Григория блудить, напиваться и плясать до потери сил. Потому что только после очищения он способен услышать слово Высшего Судии. Но по деревне опять ползут слухи. Опять запахло жареным. Другой донос? Уже один раз перетерпев посещение инспектора от Синода, Распутин предпочитает тихонько скрыться и отправляется в долгий путь. Три года, опираясь на посох, бредет он из города в город. Из святого Киева, побывав в катакомбах, в Казань, где расположена одна из четырех духовных академий России. В этом чистом городе, звенящем от молитв и церковных колоколов, он знакомится с меховщиком, который потрясен его проникающим насквозь взглядом и небывалым красноречием. В свою очередь он представил нового знакомца своим друзьям из духовенства: отцу Михаилу из семинарии, отцу Христиану, главе русской миссии в Корее, епископу отцу Андрею. Отец Михаил заинтересовался необычайными пророчествами, невежественными и одновременно вдохновенными, и посоветовал ему отправиться в духовную академию в Санкт-Петербург, где у него, конечно же, будет много слушателей. И чтобы открыть перед ним все двери, дает рекомендательное письмо лично к архимандриту Феофану. В письме он называет Григория Распутина старцем, убежденным и ясновидящим.

Снабженный этим сопроводительным письмом, Распутин отбрасывает все сомнения. Забыты Хлыстуны, сплетни в округе и никому не нужная ревность местного попика! Раз официальная церковь поддерживает его, он должен идти вперед, одолеть препятствия, завоевать столицу. Однако здесь нет места честолюбивым устремлениям. Не блеск Санкт-Петербурга его влечет — присутствие высших духовных лиц. Рядом с ними он смог бы совершенствовать талант целителя, истинно верующего. Он знает: все, что он делает, происходит по воле Господа.

У него есть немного денег. Он может купить билет на пароход или поезд, и нет нужды идти пешком, не надо просить милостыни на дорогах. Начинается новая жизнь. А может быть, новая жизнь начинается и для отмеченной Богом святой России.

2

Весной 1903 года тридцатичетырехлетний Распутин прибывает в Санкт-Петербург. Мужик высокого роста, худой, с длинными и прямыми волосами, клочковатой бородой, на лбу шрам, лицо, изрезанное морщинами, широкий нос с раздувающимися ноздрями. Более всего привлекают внимание его глаза. Взгляд стальным блеском выдает магнетическую силу. Рубашка, стянутая на талии ремнем, не закрывает бедер. Широкие штаны заправлены в сапоги с высокими голенищами. Несмотря на деревенский стиль, он чувствует себя удобно и привольно в любом обществе. Какое бы положение ни занимал его собеседник, он сразу же обращается к нему, потерявшему дар речи от такой наглости, с вопросом о подробностях интимной жизни. И когда обескураженный собеседник кое-как отвечает ему, он продолжает вытаскивать из него подробности с жадным любопытством. Делается это отнюдь не для показухи, а в силу искреннего желания проникнуть в святая святых своего визави. Тот факт, что божий человек едва умеет читать и с трудом выражает мысли, не стесняет его в пророчествах и проповедях. Порой он говорит невнятно, перевирает слова, обрывает фразы, мысль опережает речь, но его магнетизм таков, что даже скептики слушают его с интересом. Иногда он вдруг замолкает, вскакивает, делает несколько стремительных шагов, застывает у окна, поднимает руку ко лбу и осеняет себя крестным знамением. То, что некоторые принимают за нечто неестественное, позу, на деле необходимость обратиться время от времени к тому, кто его вдохновляет, к Господу.

Оставаясь один на один со своими мыслями, отсекая себя от публики, будь то высшее общество или крестьянская изба, он концентрирует и подкрепляет энергию, бросаясь в новые битвы.

Так же своеобразно он ведет себя за столом. Как всегда, он не есть ни мяса, ни сладкого. Самым любимым блюдом для него остается рыба. Он хлебает с шумом суп, предпочитая остальное есть руками. Он любит яйца вкрутую, овощи, черный хлеб с солью и пьет чай в любое время дня. Несмотря на неопрятный вид, тело содержит в чистоте. Деревенская любовь к бане ставит его в более выгодное положение, чем многих горожан.

С первого взгляда огромный, снующий Санкт-Петербург потряс его, высокие, красивые дома, величественные церкви, роскошные магазины, множество экипажей, важные персоны, море мундиров — все говорит о могуществе империи. На улице или в доме невозможно не верить, что царь, министры, жандармы незримо находятся везде и всюду, все видят и слышат. Покровское — за тысячи верст от власти, здесь же она как воздух, без которого нельзя. И если хочешь чего-то добиться, с этим надо сживаться. Как? Распутин не очень лезет во все. Как и в Верхотурье, Киеве, Казани, он доверяет Богу и знает, что тот ведет его по правильному пути. Для начала он отправляется в Александро-Невскую лавру, поклониться ее святым и заказать молебен, что обходится ему в три копейки и еще две копейки — на свечи. Укрепив себя таким образом, он погружается в духовную жизнь столицы.

Благодаря рекомендательному письму, он принят Его Святейшеством Феофаном, инспектором Духовной Академии. Пылкий приверженец таинств поражен примитивной энергией посетителя. Уставший от общения с ортодоксальными священниками, Феофан видит в нем истинного сына русской земли, самобытного христианина, близкого к учению Господа. Не церковного, а божьего человека. Тем более, что это мужик с деревенской хваткой, неграмотная речь делает его еще более привлекательным в глазах архимандрита. Уже давно церковные авторитеты ищут способ потрясти сознание верующих, которое испорчено западным влиянием и последствиями прогресса и забыло истинные ценности православия. Чтобы вернуть слишком отравленных цивилизацией людей к вере предков, нужно духовное потрясение. И разве не Распутин способен вызвать такое? Не он ли тот добрый гений, который соединит верующих с небесами, а народ — с царем? Одновременно Феофан чувствует уверенность: наконец у него в руках человек, пробуждающий души, которые он сам напрасно пытается разбудить вот уже многие годы. И вот уже он призывает известных представителей духовенства изучить этот феномен. Один за другим епископ Сергий, ректор Духовной Академии, отец Вениамин, преподающий религиозные науки, епископ Герман, рупор православия, иеромонах Илиодор (мирское имя — Сергей Труфанов) преклоняются перед пророком в поддевке и сапогах, прибывшим из Сибири. Он знает Священное Писание, толкует его текст с убедительным невежеством. Оригинальность манер и речи привлекает пресыщенную публику, и в их глазах он превращается в истинного последователя Христа. Он заслуживает немедленно быть представленным святому Иоану Кронштадтскому.

Пока Распутин простерт в соборе среди одетых в рубище богомольцев, Иоан Кронштадтский отправляет богослужение в толпе богатых прихожан. Все приходит в движение. Перед концом службы к Григорию подходит служка и провожает его в алтарь. Здесь Иоан Кронштадтский причащает и исповедует Григория, а потом сам просит благословить его. Создается впечатление, что Распутин становится преемником Иоана Кронштадтского, который говорит: «Сын мой, я почувствовал твое присутствие. В тебе есть искра истинной веры!» — и добавляет, как рассказывают очевидцы: «Смотри, чтобы твое имя не отразилось на твоем будущем». Безусловно, это был намек на происхождение фамилии «Распутин» от «распутство», и если это подтвердилось, значит у Иоана Кронштадтского действительно был дар пророчества. Неопровержимо и то, что святой, как и многие ему подобные, почувствовал, что пришел человек «не от мира сего». После столь необычного посвящения Распутин больше не сомневается в своем божественном предназначении. Духовные отцы предлагают ему продолжать учебу и стать священником. Он отказывается. Несмотря на почитание православной иерархии, он не доверяет строгим и противоречивым, на его взгляд, догматам. Не в его характере переносить длительные посты, умерщвлять плоть, слепо подчиняться приказам церковного начальства. Он предпочитает остаться обычным старцем, странником, в свободном полете от ортодоксальной религии. Притворное смирение скрывает гордыню божьего избранника, уверенного, что лишь ему одному покорится истина. А покрутившись в церковных кругах Санкт-Петербурга, он понимает, что церковь нуждается в нем гораздо больше, чем он нуждается в ней. Где бы он ни был, чтобы он ни делал, он всегда служит Господу, а не церковникам. Не может быть посредников между ним и Отцом Небесным.

Спустя пять месяцев, проведенных в блестящем и волнующем Петербурге, его снова тянет в деревню, привести в порядок мысли. В январе 1904 года он уезжает в Покровское. Ширь заснеженной равнины, тишина, уединенность, семья, встречающая его как истинного героя веры, и маленькая часовенка, полная верующих. Однако сразу после его отъезда в Сибирь в Санкт-Петербург прибывает архиепископ Тобольский Антоний. Услышав от духовных лиц хвалебные речи в адрес Распутина, он выходит из себя. Сведения, которые поступили к нему за последнее время, содержат скандальные выходки, учиненные старцем в деревнях, и даже в Казани. Его осуждают за распутство, за то, что он «ездит на бабах» под предлогом подготовить их к светлому причастию. Несмотря на столь серьезные обвинения, Феофан непоколебим в утверждении, что его ставленник пророк. Может быть, с некоторыми слабостями… Но у кого их нет? Во всяком случае со своими безыскусными речами он лучше других подходит, чтобы очистить от тлетворного влияния Запада атмосферу высшего общества, и прежде всего двора.

На самом деле, обдумывая все это, Феофан вспоминает о странном поведении императрицы Александры Федоровны и ее окружении, об уходе от истинной веры в мистические дебри. Он считает, что необходимо срочно помешать самым видным людям в государстве идти на поводу у наводнивших столицу магов и спиритуалистов и вернуть их в лоно православия. Распутин пришел вовремя, и ему брать на себя эту роль. Нужно скорее вернуть его в Санкт-Петербург. Ему дают знать, и в начале 1905 года он возвращается в столицу.

Он находит общество, полное волнения. Абсурдность русско-японской войны, которая разразилась в прошлом году, неотступно занимает умы. Простой человек не понимает, зачем его отправляют на верную смерть, если японцы не угрожают его Отечеству. В передовых кругах шушукаются, что бойня необдуманно развязана в угоду финансовым интересам.

Первое поражение русской армии, внезапные атаки врага, осада и последовавшая капитуляция Порт-Артура привели национальные интересы к полному отчаянию. В салонах и на улицах открыто критикуют правительство. 9 января 1905 года недовольство масс вылилось в мирную демонстрацию рабочих, возглавляемую попом Гапоном, подкупленным полицией. По приказу властей Петербурга, толпы людей были встречены конными жандармами и огнем. Убитые и раненые усеяли мостовую. Последствием Кровавого воскресенья, как его сейчас называют, стала потеря уважения к царю. Чем же еще можно так обрадовать прогрессистов, и особенно террористов, ищущих повод для взрыва реакции. Террористические акты следуют один за другим. 4 февраля 1905[2] года убит бомбой великий князь Сергей Александрович, дядя Николая II, командующий войсками Московского округа.

Единственное утешительное событие в этой цепи несчастий — рождение несколько месяцев тому назад цесаревича Алексея, единственного наследника императорской четы, имеющей четырех дочерей. Но благословенное для династии событие вскоре было основательно подпорчено революционной смутой, сотрясающей власть бесконечными митингами, забастовками, листовками и покушениями. В пароксизме беспорядков — бунт на броненосце «Потемкин». Озверевшие матросы расправляются с офицерами и приходят в Одессу, укрепив на мачте красный флаг. Гарнизон сопротивляется, на улицах валяются трупы. Спокойствие наступило только после того как команду разоружили в румынском порту Констанце.

Между тем на Дальнем Востоке русская армия терпит поражение за поражением. Сухопутное поражение в Мукдене, морское — уничтожение русского флота в Цусиме. Империя трещит по швам. У России только один выход — подписать с Японией в Портсмуте позорный мир. Царь расстроен. Народ ставит ему в вину кровопролитие и поруганные знамена. Начинаются репрессии, что, впрочем, не мешает светской жизни, худо-бедно она идет своим чередом. В салонах, как всегда, изысканная публика, театры переполнены. Все надеются, что агитаторов арестуют и все успокоится.

По рекомендации Феофана, Распутина принимают в известных семьях. Иеромонах Илиодор, сопровождающий, представляет его жене инженера, государственного советника Ольге Локтиной. Она страдает расстройством нервной системы, и врачи один за другим отказываются ее лечить. Распутину открывается источник заболевания. Он понимает причину ее меланхолии и беседует с ней долго, по-отечески, а она падает без чувств, едва услышав его голос. Григорий решается избавить ее от болезни, взяв физически. Лекарство помогло. Опыт сей показал Распутину, что совокупление не делает различий между крестьянкой и светской дамой. И не все ли равно, где происходит мероприятие — в постели с вышитым бельем или на соломенном матрасе, покрытом куском тряпки, — секрет наслаждения один. Достаточно удовлетворить тело, чтобы полностью утолить жажду.

Став любовницей старца, Ольга Локтина в знак благодарности дает ему уроки чтения и светских манер. Позднее представляет его своим друзьям как целителя и пророка. Она рекомендует его графине Клейнмихель, та в свою очередь вводит в очень закрытый и реакционный салон графини Игнатьевой, чей муж, в прошлом министр Александра III, страстно увлечен оккультизмом. Они приглашают медиумов, вращают столы, вызывают духов. Экзальтированное общество в большинстве своем женское, здесь Распутин расцветает. Он разделяет мнение дам высшего общества в отношении царя Николая II, благословенного отца России, и соглашается в дискуссиях о пользе спиритизма. Завсегдатаи салона графини Игнатьевой видят в нем толкователя, кому Священное Писание служит не только для абстрактных молитв, а является книгой из плоти и крови, доступной нам грешным, книгой, утешающей в прегрешениях. В первых рядах экзальтированных слушательниц — обе великие княгини-черногорки, жены великого князя Петра Николаевича, дяди Николая II, и князя Романовского, герцога Лихтенберга[3]. Одна и другая устраивают в своих особняках спиритические сеансы. Они приглашают Распутина на собрания, где пытаются беседовать с душами. Не принимая участия в беседах с потусторонним, он открывает им другие чудеса, ослепляя молодых женщин свободным и доступным объяснением Нового Завета, а еще более талантом читать характер и будущее, пристально глядя в глаза собеседнице. Милица и Анастасия очень близки императрице Александре Федоровне, которая поддерживает их в мистических верованиях.

1 ноября 1905 года Милица принимает императора и императрицу в своем имении Знаменском. С фанатическим пылом она представляет им всеобщего любимца. В присутствии царских особ Распутин не удивляется и не смущается. Все происходит по воле Божией. У каждого свое место на Земле. Николай — царь, Григорий — старец. Они в равной степени нужны друг другу. Одетый, как всегда, в поддевку и мужицкие сапоги, Распутин осознает, что перед лицом императора он — воплощение живой России.

Не колеблясь, он обращается к царю на «ты» и называет его «батюшка», на «ты» он обращается и к Александре Федоровне. Она вздрагивает от этой дерзости и простоты. С готовностью он рассказывает Их Величествам о Сибири, беспросветной деревенской жизни, нищенском существовании маленьких людей, бесконечном терпении, присутствии Бога в малейших событиях их существования. Николай II очарован псевдонародной интермедией. Вечером он запишет в дневнике: «Познакомился с Божьим человеком Григорием из Тобольской губернии».

3

Так как Распутин жил в глухой деревне, он почти не знал царя. Николай II был для него высшим существом, окутанным тайной, обладающим безграничным могуществом. Но в Санкт-Петербурге, внимательно слушая в салонах и на улицах, он представил себе мало-помалу более яркий образ императорской четы. Все, что открывают разные собеседники, его поражает и волнует.

Есть те, кто никогда не осмелится критиковать монарха, но есть и такие, которые признают, что Николай II всего лишь славный человек, добрый малый, безвольный, под каблуком у жены, предпочитающий семейную жизнь, тихую и спокойную, более, нежели блеск и ответственность власти. Говорят, рок отметил его вступление на престол. Сразу после помолвки с немецкой принцессой Алисой Гессен-Дармштадтской в сорок девять лет умирает от почечной недостаточности его отец, император Александр III. Юная принцесса отправляется в Крым, где находится заболевший царь, но успевает только к его последнему вздоху. Лютеранка приняла православную веру, чтобы стать великой княгиней Александрой Федоровной. Появившись в трауре 7 ноября 1894 года на похоронах царя, она стала объектом злословия, утверждавшего, что прибывшая «за гробом» в страну, она «притянула за собой беду». Очень быстро стечение обстоятельств, казалось, подтвердило предсказание. Возведение на престол Николая II в мае 1896 года ознаменовалось катастрофой, когда народ, толпясь на Ходынском поле, провалил доски, проложенные через овраги, и более двух тысяч человек погибли, затоптанные и задохнувшиеся. Чтобы ослабить впечатление от ужасного несчастья, приближенные посоветовали ему не отказываться от приглашения французского посла, полученного ранее. В народе многие расценят это как презрение к «жертвам Ходынки»: «Царь и царица пляшут на трупах».

Позднее его обвинят в неспособности остановить террор, бесполезных жертвах в войне с Японией, жестокой расправе Кровавого воскресенья…

Неблагоприятные удары судьбы или ошибки в суждениях приписывают Николаю II фатализм. Действительно, с упорством, достойным лучшего применения, он не решается изменить линию поведения. Его цель — сохранить любой ценой устои династии и власть, завещанную предками. Распутин, убежденный монархист, не думает его за это порицать. Но задает себе вопрос, хорошо ли помогает государю его супруга? Он вникает во все, что рассказывают о ней в салонах. Все восхищаются ее красотой, достоинством, прямодушием, но отмечают исключительную нервозность, страх перед обществом и нелюбовь к протокольным обязанностям, счастлива она только с мужем и детьми и, наконец, мистическая направленность заставляет окружать себя подозрительными ясновидящими и целителями. Среди них называют француза — маэстро Филиппа из Лиона, обладающего сверхвыдающимся магнетизмом, юродивых, душевнобольных дурачков, объявляющих, что на них сошел Дух Святой — Митя Куляба, потерявшая разум Даша Осипова, эпилептик Паша, богомолец Антон и босоногий Василий. Общение с «не от мира сего», истовые молитвы в часовне с множеством икон. Она бросается во все, одобренное церковью или рожденное ее сознанием, лишь бы Господь простил ее.

Когда он увидел царицу у великой княгини Милицы, то сразу же понял трепетную, беспокойную душу, устремленную к Богу. Она принадлежала к тем женщинам, которые любят поучать. Распутин считает, что у него нет ничего общего с шарлатанами, которые ее окружают. Ему Бог дал настоящую власть над людьми. Если кто-нибудь сомневается в этом, то у него есть свидетельства духовных лиц, достаточные, чтобы убедить сомневающихся. Он сожалеет, что императрица, помазанница Божья, не призывает его, чтобы освободиться от горестей и скорбей. Метод его прост. В то время как так называемые целители используют руки, делая магнетические пассы, он лишь горячо молится, думая о том, кому он должен помочь. Вбирает в себя их боль, облегчает их бремя, перекладывая на свои плечи. Он не просто духовное лицо, он заступник, которого слышит Господь и помогает своим чадам в их несчастьях. Итак, он судит о себе без лишней гордости и ложного уничижения. Больше всего его интересует борьба за душу. Ведь душа руководит телом. И тот, кто облегчает душу, лечит тело.

Уверенность в своих исключительных способностях побуждает Распутина сказать себе, что царь и царица решительно не могут больше обойтись без его посредничества у Бога. Они как после кораблекрушения, уносимые бурей. Забастовки в Санкт-Петербурге, мятежи в Москве, «вальс» министров, болтливость в Думе, — все раздражает общественное мнение и беспокоит монарха. Распутин не занимается политикой, но не остается равнодушным к несчастьям царской семьи в такое трудное время.

Наконец в июле 1906 года его несколько раз приглашают на встречу с царской четой в Знаменском дворце, у великой герцогини Милицы, и в Сергиевском — в летней резиденции великой герцогини Анастасии. Она недавно расторгла брак с герцогом Лихтенбергским и теперь желает обвенчаться с великим князем Николаем Николаевичем. Но императрица, с пуританскими взглядами, отрицательно относится к этому союзу, следствием которого будет принятие в семью разведенной Анастасии. Милица рассчитывает, что Распутину удастся смягчить царицу. Он прекрасно справляется с этой нелегкой задачей, заявив, что предстоящий брак «брата и сестры» послужит «спасению России». Александра Федоровна слушает внимательно, но не перестает сомневаться и молчит. Она порывает с Анастасией, наказывая таким образом ту за презрительное отношение к общественному порядку.

Полууспех, но Распутин передает царю письмо отца Ярослава Медведева, в прошлом духовника Милицы, который ходатайствует об официальной аудиенции для старца Григория, привезшего из Сибири икону святого Симона Верхотурьинского для передачи Их Величествам.

15 октября 1906 года Николай II принимает Распутина в Царскосельском дворце. С ним супруга и дети. Пьют чай. Григорий счастлив. Наконец он на вершине. Передает чудотворную икону и без стеснения ведет себя.

По ходу дела он внимательно вглядывается в членов императорской семьи. Императрица высокого роста, красивое, холодное лицо, высокомерна, гордо посаженная голова с роскошными белокурыми волосами, голубые глаза смотрят по-доброму, но при малейшем волнении лицо покрывается красными пятнами. Она не справляется со своими нервами. Высокомерие вдруг исчезает, у нее как бы уходит почва из-под ног. Это, правда, не мешает ей быть резкой, категоричной в суждениях. Она считает избранное общество Санкт-Петербурга аморальным, ничтожным и говорит об этом прямо, без обиняков. Рядом с ней император совершенно теряется. Красивое лицо, ухоженная бородка и — невыразительный взгляд. Возможно, это достойный человек, любимый муж, прекрасный отец семейства, но так ли он хорош как государь? Во всяком случае не похож на народного предводителя, скорее это элегантный офицер, хорошо воспитанный и подающий надежды на скромную карьеру в провинциальном гарнизоне. Сразу видно, он нуждается в помощи, а в серьезные моменты — и в совете. Четыре великие княжны, старшая — Ольга, одиннадцати лет, и младшая — Анастасия, пяти, очаровательны. Что касается наследника престола, то он еще малыш, двухгодовалый, бледненький и слабенький. Мать носится с ним как квочка. Распутин благословляет его так же, как сестер и родителей. Затем удаляется, медленно и достойно. Аудиенция длилась один час. «Он видел детей и находился с нами до семи часов пятнадцати минут», — запишет Николай в дневнике.

Милица очарована успехом своего остроумного учителя у августейшего семейства. В декабре того же года императрица попросит ее представить Распутина своей лучшей подруге Анне Танеевой, дочери шефа личной императорской канцелярии. Глубокая дружба связывает Алике с двадцатидвухлетней болтушкой, полноватой, глуповатой и экзальтированной, которая очень любит показаться перед другими. Анна только что обручилась с лейтенантом морской службы Александром Васильевичем Вырубовым. Распутина просят сказать, что он думает о судьбе будущей молодой семьи. Собравшись с мыслями, он говорит, что не видит, к сожалению, ничего светлого в этом предполагаемом союзе.

Несмотря на предсказание, свадьба состоялась. Новобрачные устраиваются в Царском Селе, в маленьком белом домике, в трех минутах ходьбы от императорского дворца. Телефонная линия, соединяющая их дом с дворцом, позволяет Александре Федоровне и Анне подолгу разговаривать на расстоянии, в ожидании встреч. Анна вскоре признается подруге и покровительнице в том, что она несчастлива в браке. Муж, которого она представляла в своих мечтах прекрасным принцем, оказался психически неуравновешенным, пьяницей и импотентом, ей отказано в радостях супружеских ласк. Через полтора года брак был расторгнут церковью по причине несовместимости характеров. Анна продолжает жить в Царском Селе. Она поражена точностью пророчества Распутина, который еще после обручения предсказал ей разочарование, в чем она рано или поздно убедится. Отныне она верит каждому слову этой магической личности. И царица уже близка к тому, чтобы разделить ее взгляды.

Немного погодя великая княгиня Анастасия, после развода с герцогом Лихтенбергским выходит, наконец, замуж за великого князя Николая Николаевича. Несмотря на согласие скрепить этот союз, императрица, оскорбленная в чувствах и достоинстве, отдаляется от черногорских сестер, которые, конечно же, очень легкомысленны. Но сохраняет уважение к человеку, которого они ей представили.

Впрочем, он и сам из дипломатических соображений отдаляется от Анастасии и Милицы. Теперь его цель — императорская семья. Часто, думает он, облеченный властью на этой земле страдает гораздо сильнее, чем маленький человек. В народе упорны слухи о слабом здоровье цесаревича. Втихомолку говорят, что он страдает гемофилией. Эта врожденная болезнь передается только по женской линии и, за редким исключением, поражает только мальчиков, болезнь выражается в плохом свертывании крови. Малейший ушиб может вызвать сильнейшее кровотечение. Кровь, накапливаясь в тканях или суставах, приносит невыносимые страдания. Не желая приучать мальчика к морфию в больших дозах, врачи опускают руки. Английская королева Виктория, бабушка Алике, являлась носителем, как говорили, таинственного микроба, вызывающего эту болезнь. Она наградила им многих потомков, императрица России не стала исключением. Узнав о гемофилии у своего мальчика вскоре после его рождения, Александра Федоровна была убита. До сих пор она чувствует себя виноватой в том, что произвела на свет такого несчастного, хрупкого ребенка. Страх трагического исхода или полной инвалидности не отпускает ее ни днем, ни ночью. Она готова умереть каждый раз, как Алексей ударяется коленкой или царапает палец. Неспособность самых знаменитых врачей вылечить его или хотя бы облегчить страдания заставляет ее надеяться только на Бога, только он может совершить чудо. Все чаще и чаще мыслями она возвращается к Распутину.

В конце октября 1907 года, после того как царское семейство переезжает в Царское Село, Алексей, играя в саду, падает и вскрикивает от резкой боли в ноге. Увидев, что нога распухла, Александра Федоровна на грани обморока. Врачи, сразу же появившиеся, применяют горячую грязь и укладывают мальчика в постель. Все напрасно. В отчаянии императрица зовет Распутина. Ведь о нем говорят, что он не только исцеляет душу, но и тело. Тот прибывает во дворец за полночь. От него ждут многого, но не это волнует его. Как всегда, он отодвигает в сторону лекарства, рекомендованные медиками, садится в изголовье и молится. Ни разу не коснулся он ребенка руками. Неотрывно смотрит на него. Молится долго, сосредоточенно, молча. Нервы Алике натянуты, она не шелохнется. Через некоторое время Алексей перестает стонать и вытягивает ногу. Распутин уходит, ребенок спокойно спит в своей постели. Неужели этот бородач с пронизывающим взглядом прекратил страдания и дал Алеше спокойно уснуть, или облегчение пришло в ходе естественного развития болезни? Утром мальчик улыбается матери. Опухоль сошла как бы сама по себе. У постели малыша взрослые говорят о чуде. Приступ гемофилии держат в тайне. Следуя указаниям царя, здоровье членов императорской семьи никем не обсуждается. Но как запретить трепать языком прислуге? В городе уже кое-кто знает, что Распутин вылечил цесаревича. Неверующие обмусоливают идею феномена магнетизма, гипноза больного. Верующие знают, что Господь избрал сибирского старца исполнить его волю и помочь страждущему человечеству. Что касается Распутина, то он искренне уверен, что великое могущество дано ему для облегчения страданий себе подобных. Это через любовь к пациентам он передает свою уверенность в их выздоровление и через другую любовь, к Господу, он просит его помочь в исцелении. В такие моменты его мысль как бы раздваивается, с одной стороны, он проникает в сознание того, кто вверяет ему себя, с другой, — просит того, от кого зависит все на земле. Как бы то ни было, но признание его чудотворцем начинает распространяться вокруг. Лишь его самого ничего не удивляет.

С этого дня он свой человек во дворце. Государь только просит его пользоваться служебной лестницей, чтобы не возбуждать любопытство о посещении царской семьи простым мужиком. Однако правила безопасности требуют, чтобы его приход был зафиксирован в журналах каждого поста охраны, прежде чем он сможет пройти в личные апартаменты. Обыкновенно он приходит перед обедом и играет с Алексеем, который если не болеет, живой и веселый ребенок. Алексей встречает его, бурно радуясь, и зовет его «Новый». Это прозвище забавляет Их Величества и Распутину предписано официально добавить слово «Новый» к своей фамилии. Он очень признателен императору и императрице за честь быть принятым в их доме. Не перестает говорить с искренней простотой, называя «батюшка» и «матушка», как это принято у крестьян. По-деревенски грубовато он высказывает то, что ему не нравится. Он ставит себя, из народа, выше всех изнеженных, слабых здоровьем, ползающих перед троном. Беседуя на равных с Их Величествами с глазу на глаз, без свидетелей, он становится поборником Святой Троицы во славу России — Царь, Церковь, Народ. «Нет ничего, — заявляет он, — выше этого союза между царем и Богом, с одной стороны, и землей, в которую народ пустил корни, — с другой. Маленькие человечки — это то, что поддерживает и кормит дерево православной верховной власти».

Александра Федоровна его понимает и поддерживает. Немка по рождению, лютеранка, она перешла в православие из любви к своему дорогому жениху, и с тех пор посвящает себя новой родине и новой религии с истовостью новообращенной. По этой же причине ей хочется быть еще более русской, чем сами русские. Она жаждет найти не ту Россию, которую видит в салонах, хилую, испорченную на западный манер, а Россию настоящую, смиренно страдающую, глубоко верующую, с тяжким трудом и светлыми традициями, с неподдающимися объяснению предрассудками. Ее умиляют истинно русские картины — тройки, летящие по снегу, раздольные народные песни, посиделки у самовара в обществе деревенского батюшки. Чем ярче разгорается воображение, тем сильнее чувствует она желание любить и сохранять ставшую ей родной землю. Императрице хочется думать, что придворные за спиной злословят и не доверяют ей, а русский народ, такой несчастный и забитый, боготворит ее. Распутин представляется ей посланцем этой России. Через него она соединяется не только с Господом, но и с народом. Когда она видит его, бородатого, грубого, с пронзительным взглядом, ей кажется, что весь русский народ предстает перед ней. Как огорчило бы ее, если бы он перестал носить свою голубую крестьянскую рубаху, высокие сапоги или если бы он заговорил деликатным языком светского окружения. Очень скоро Распутин становится для нее авторитетом, сам он расценивает это как победу. Но в то же время его волнует, что государыня не спешит приблизить его к самым сокровенным своим помыслам. Если она и нашла в нем поводыря, то он открывает в ней друга, сестру, слабую и одновременно всемогущую. Он поклялся себе защищать ее и царя от зла, которым кишмя кишат коридоры дворца. Он знает, как это сделать, потому что ему протянута десница Божия.

И все-таки время от времени он покидает столицу, чтобы подкрепиться, подпитать свое сердце в Покровском. Там радуется он своей жене, детям, которые неизменно ждут его терпеливо и радостно. Спаси, Господи, он во всем преуспевает. Строит новую избу, просторную и красивую. С гордостью носит крест, пожалованный Николаем II. Правда, тут возникают некоторые сложности, ведь только священник имеет право носить такой крест. Впрочем, вновь поползли слухи, что старец Григорий потерял всякую совесть с деревенскими бабами, которые развешивают перед ним уши. Не успокоившийся епископ Тобольский в 1908 году предпринимает новое расследование делишек этого лжесвятого и опять результат проверки отрицательный. Распутина смогли упрекнуть лишь в том, что он выдает себя за целителя и его искушает Дьявол. Впрочем, сейчас он так близок к трону, что не стоит и волноваться.

Архимандрит Феофан, ставший между тем духовником императорской семьи, по поручению царицы, сам отправляется в Покровское проверить эти слухи. Прибыв туда весной 1908 года, он проводит две недели в доме своего подопечного, посещает старца Макара в его келье на Верхотурье и после продолжительных разговоров с обоими убеждается, что Распутин заслуживает называться святым. Во время их бесед Григорий рассказывает, что он видел не только Богородицу, но что апостолы Петр и Павел приходили к нему, когда он пахал на поле. Вернувшись в Санкт-Петербург, Феофан представляет Александре Федоровне отчет О поездке и подтверждает чистоту помыслов Распутина и право на утешение и оказание помощи. Он заявляет, что набожный Григорий — избранник Божий и послан, чтобы примирить царя и царицу с русским народом. Вернувшегося в столицу Распутина во дворце встречают с распростертыми объятиями. Во многих салонах города дело доходит до неистовства. Остановившийся у Ольги Локтиной, постель которой он до сих пор предпочитает любой другой, Григорий становится объектом самого настоящего культа со стороны экзальтированных светских дам, буквально берущих штурмом этот дом. Среди них близкие императорской чете и даже офицеры гвардии, склонные к мистике. Все они окружают старца с почтительностью, похожей на идолопоклонство. Даже совершенно незначительное высказывание — для них манна небесная. Он ни в чем не нуждается, хотя и не просит денег у своих обожателей. Ему их дают просто так, во искупление своих грехов, будто покупают в церкви свечи. То пять рублей для бедняков, то пятьсот рублей для него самого. С набитыми карманами, нахмурившись, он благодарит учеников, таких щедрых, и изрекает загадочные предсказания или выдержки из Евангелия к месту и ко времени. Одновременно с мистическим кружком Ольги Локтиной сколачивается другая группа — вокруг Анны Вырубовой. Иногда обе группы объединяются, чтобы послушать пророка.

Однажды после одного из сеансов князь Николай Жеваков, помощник главного прокурора Священного Синода был поражен вопросом кудесника. «Зачем вы здесь? — воскликнул Распутин. — Чтобы посмотреть на меня или узнать как жить и спасти себя?». Он учит, что по воскресеньям, выйдя из храма, нужно идти в поля, долго бродить там, порой останавливаться, возносить глаза к Небу. «Ты почувствуешь всем своим сердцем, что единственный Бог-отец есть у тебя, наш Господь Бог, и только Богу нужна твоя Душа. И только ему одному ты должен ее отдать. Он один тебя защитит и придет на помощь… После этого причащения у Всевышнего и мужчины и женщины возвращаются очищенными к своим ежедневным трудам в обществе. И тогда все их земные дела превращаются в чудесные и спасут они душу свою не только покаянием, но и работой во славу Господа!»

Взгляд и голос Распутина потрясает присутствующих до мозга костей. Он учит слушать их самих себя, в молитве достигать блаженства. И с того момента, как верующий входит в экстаз, ему все позволено. Любые правила поведения могут быть нарушены вдохновением ума или тела, которое доводит вас до потери сознания.

Такая гибкость в убеждениях соблазняет верных Распутину, им так хочется объединить религиозность, страх перед Богом с чувственными страстями, захлестывающими их тела. Благодаря ему они верят в ложь, что Богу угодно только покаяние, а не согрешишь — не покаешься. Они делают вывод, что Богу нужен грех и важно сделать первый шаг… По Распутину, заблуждение предлагает сам Бог, оно как бы предписано Богом. Для него важно упасть как можно ниже, а потом покаяться смиренно. О! Святая радость очищения! Если не существует Зла, то и Добру не от чего спасаться! Благодаря новому прочтению Завета человеческий порок и его искупление Распутин рассматривает как естественные отношения между чадом Земли и Отцом Небесным. В противоположность священникам, которые отлучают и проклинают именем Христа, он предпочитает выступить миротворцем непримиримых. Где бы он ни был — в Петербурге или Покровском, он остается самим собой. Если в деревне он пашет и сеет на земле, то в городе он возделывает души. В обоих случаях, думает он, Бог указывает дорогу честному пахарю. Вполне нормально, что те, кого он озаряет Божьим словом, дают приют, кормят и помогают, чтобы ему не пришлось зарабатывать на жизнь, просить милостыню, воровать. Мало-помалу вокруг его персоны возникает некий эротико-религиозный миф. Рассказывают, что он горазд не только утешать душу, но и удовлетворять тела, жаждущие любви. Людская молва приписывает ему исключительные сексуальные способности. Фигура сатира, говорят знакомые дамы, а сердце святого.

В последующие месяцы он решает изменить свой стиль. Надо бы отказаться от мужицкой одежды, но чем заменить? Интуиция подсказывает, ему нужно быть очень осторожным, так как на общество магически действует достаточно сильно сложившийся образ. Люди чувствуют себя осчастливленными, встречаясь с блаженным старцем, своеобразно одетым, с отрезвляюще грубой речью. Вдруг он разочарует их. Русская рубаха из шелка, черные штаны, заправленные в сапоги. Это легкая уступка элегантности не мешает сложившемуся образу. А может быть, и работает на него. Во всяком случае больше он не боится, садясь, испачкать кресло. В нем одновременно есть что-то от цивилизованного человека и от варвара. Чего еще нужно «божьему человеку»?

4

Царь в замешательстве. Не разделяя мистической страсти жены, он, глубоко религиозный человек, искренне верит, что идеи и пророчества Распутина продиктованы Богом. Больше того, после столь быстрого излечения Алексея он больше не сомневается в исключительном таланте целителя. Почему же тогда не воспользоваться его услугами? Обеспокоенный слухами, которые распространяются по Санкт-Петербургу и в глубинке об этом загадочном ясновидце, Николай II хочет побольше узнать о нем. Он поручает генералу Диедулину, коменданту дворца, и его помощнику полковнику Дрентельну подвергнуть Распутина допросу пристрастному, но учтивому и потом доложить свое мнение. Оба следователя приступили к делу скрупулезно и тщательно. Они допросили его. Вскоре у них уже кое-что было. Диедулин докладывает царю, что во время их разговора со старцем сложилось впечатление, что он мужик хитрый и фальшивый, который использует способность к внушению для того, чтобы одурачивать окружающих. Чтобы расширить расследование, Диедулин, без ведома Николая II, требует от генерала Герасимова, шефа Первого отделения следить за Распутиным в Санкт-Петербурге и собрать сведения в Покровском. Отчеты секретных агентов, присланные с мест, были прямолинейны: в них говорилось о самозванце, лжепроповеднике, не умеющим сдерживать свои половые инстинкты. Он развращал девушек и семейных женщин и у себя в деревне, и в Санкт-Петербурге, посещал общественные бани с лицами сомнительной репутации. Блаженный на словах, в реальной жизни — похотливый козел. Герасимов дает отчет о работе своему непосредственному начальнику — министру внутренних дел Столыпину. Ошеломленный откровениями, Столыпин спешит в Царское Село открыть глаза Николаю II на истинную суть блаженного старца Григория. Смутившись, но быстро овладев собой, царь не захотел ничего слушать и резко произнес: «Можем ли мы с императрицей поддерживать личные отношения с теми, кто нам нравится?» Разговор окончен, Столыпин как ошпаренный удаляется. Не желая признать своего поражения, Герасимов усиливает полицейское наблюдение за старцем, открывает все новые подробности его разнузданной жизни и подговаривает Столыпина выслать осточертевшего Распутина в Сибирь. Отдан приказ арестовать Григория на вокзале в Санкт-Петербурге, когда он как раз будет возвращаться из Царского Села. Но как у Герасимова, так и у Распутина есть свои осведомители. Не став дожидаться, когда ему наденут наручники, он опережает события и по собственному почину уезжает в Покровское.

Притихнув, он ждет, когда уймется буря. Чтобы не скучать, он живет «как в городе», украшает стены фотографиями, запечатлевшими его с самыми известными лицами в государстве. По счастью, кажется, о его шалостях наверху скоро забыли. Видимо, царь отдал приказ полиции прекратить слежку. Столыпин, искренне советовавший Его Величеству не принимать старца, чувствует, что доверие к нему государя сильно пошатнулось. Встречи стали редкими и официальными, повеяло холодом.

Надев овечью шкуру, Распутин в начале 1909 года возвращается в Санкт-Петербург, просит аудиенции у Столыпина и жалуется ему на вредных следователей, «его — которого не в чем упрекнуть, оклеветали, вылили столько грязи на его честное и непорочное отношение к церкви и царской семье…». Заботясь, чтобы не вызвать недовольства царя, Столыпин подает рапорт «ни то, ни се» и временно закрывает дело.

Вновь на коне, Распутин решает использовать старые связи с духовенством и в связи с недавней смертью отца Иоана Кронштадтского принять более активное участие в религиозных делах страны. В первом ряду избранных им союзников иеромонах Илиодор. Обосновавшись в Царицыне, тот совершает нападки на правительство, местную власть и дворянство, которые, по его мнению, из-за своей исключительной неразборчивости заигрывают с евреями, франкмасонами и революционерами всех мастей. В наказание за злой язык Священный Синод переводит Илиодора в Минск, где любителей послушать его резко поубавится. Этого достаточно, чтобы Распутин бросился на его защиту. В «братском» возмущении он дошел до Николая II с жалобами на оголтелую свору. Встретив Илиодора у Анны Вырубовой, царь разрешает ему вернуться в Царицын, откуда его изгнало высшее духовенство.

Победа Илиодора, но и победа Распутина! Уверенный в своей совершенной безнаказанности, последний радуется возможности привезти в Покровское в мае 1909 года своих дорогих подружек: Анну Вырубову, госпожу Орлову и некую госпожу «С.», имя которой не установлено. Идея поездки принадлежит императрице, которая в свою очередь желает разузнать подробнее о жизни святого человека. Итак, в прекрасном расположении духа, возбужденный от присутствия стольких очаровательниц, он позволяет себе в поездке не только заигрывать с госпожой-инкогнито. Сразу же по возвращении жертва страсти жалуется императрице, что она изнасилована. Анна Вырубова и Орлова отрицают позорное обвинение в адрес старца. В Покровском — приятно проведенное время, этакая пастораль, поучения «отца Григория», песнопения, встречи с «братьями» и «сестрами». Спали городские красавицы в большой комнате на соломенных тюфяках, разложенных прямо на полу. Очарованная рассказом императрица не будет обращать внимания на бред нимфоманки.

Некоторое время спустя после этой интерлюдии Распутин уезжает с епископом Гермогеном в Царицын, к Илиодору. Иеромонах принимает их со всевозможными почестями. Он даже просит «старца Григория» выступить перед его прихожанами в храме, призывая их: «Дети мои, вот вам благодетель! Благодарите его!». Все присутствующие опускаются на колени. Они ползают в ногах «благодетеля», с умилением заглядывают в глаза, ловят каждое его слово, лобызают руки, как святому. И он принимает выражение почитания с волнением и благодарностью. В тот же вечер он пишет Их Величествам и рассказывает о блестящем приеме, которого он удостоился в Царицыне: «Дорогие мама и папа тыщи бегают за мной… Надо дать шапку (митру) дитенку Илиодору».

Из Царицына уезжает в Покровское. На этот раз с Илиодором. По дороге Распутин, полностью доверяя собеседнику, рассказывает о своем потрясающем успехе у женщин вообще и царской семьи в частности. Дабы подтвердить, он, уже в Покровском, показывает Илиодору письма от царицы и великих княжен. Они столь удивительны, доверчивы и наивны, что Илиодор не верит своим глазам. Царица, в то время ей тридцать семь лет, пишет: «Мой незабываемый друг и учитель, спаситель и советник, как твое отсутствие меня огорчает! Моя душа не находит покоя, я чувствую себя уверенно, когда, мой учитель, ты сидишь рядом со мной, когда я целую твои руки и склоняю голову на твои святые плечи. О, как легко я тогда себя чувствую, у меня есть только одно желание — уснуть навеки у тебя на плече, в твоих руках… Возвращайся скорее, я жду тебя и страдаю без тебя… Та, которая полюбила тебя навек. М. (мама)».

Ольга (четырнадцать лет): «Мой бесценный друг, я часто вспоминаю о тебе и о том, как ты нам говоришь о Боге. Мне очень не хватает тебя и у меня нет никого, кому я могу доверить мои горести, а их так много, много!.. Молись за меня и благослови меня. Целую твои руки. Та, которая тебя любит. Ольга».

Татьяна (двенадцать лет): «Дорогой и верный друг. Когда же ты вернешься? Надолго ли ты спрятался в Покровском? Устрой так, чтобы вернуться как можно скорее: ты можешь все. Бог так тебя любит!.. Без тебя грустно, грустно… Целую твои святые руки… Всегда твоя Татьяна».

Мария (десять лет) тоже жалуется на отсутствие отца Григория: «Утром, как только проснусь, достаю из-под подушки Евангелие, которое ты мне подарил, и целую его. И мне кажется, что я целую тебя».

Даже Анастасия (восемь лет) признается: «Я часто вижу тебя во сне, а ты, видишь ли меня во сне? Когда же ты приедешь? Когда мы будем вместе в нашей комнате и ты будешь нам рассказывать о Боге?.. Я постараюсь быть умницей, как ты говорил. Если ты будешь с нами, я всегда буду умницей. Анастасия».

Что касается маленького Алексея (пять лет), он с радостью отправляет кудеснику листочки бумаги с буквой «А» (его имя), неумело изображенной посередине и украшенной стрелочками.

Распутин рад возможности показать Илиодору эти знаки любви императорской семьи. Илиодор в восторге… Решительно, думает он, друг Григорий или посланник Небес, или гениальный проходимец. В обоих случаях он заслуживает признания и низкого поклона. Письма жгут руки иеромонаху. Он ощупывает их, нюхает. Как бы заполучить некоторые из них — попросить ли Распутина подарить или попробовать украсть? Когда-нибудь они ему пригодятся. Ничего нельзя знать заранее.

Проведя более недели в Покровском, приятели вместе отправились в Царицын.

Распутин много проповедует и раздает небольшие подарки верующим, собравшимся в церкви Святого Духа. Он утверждает, что все эти предметы имеют тайный пророческий смысл: «Что каждый получит, такой и будет его жизнь». Толпа гудит вокруг старца в стремлении получить хоть что-нибудь из рук святого человека. Того, кому попал носовой платок, — ждут слезы, кому кусочек сахара, — пусть приготовится к сладкой жизни. Девицы на выданье рвут из рук дешевенькие колечки, которые протягивает старец, и обмирают, если он протягивает им иконку, намекая на уход в монастырь.

Когда он уезжает из города, 30 декабря 1909 года, около двух тысяч человек сопровождают его на вокзал. В дверях вагона он произносит речь. Многие рыдают, к нему тянутся руки. Никогда не чувствовал он себя таким могущественным, таким любимым. Последний звонок. Илиодор благословляет поезд. Одновременно задает себе вопрос, не слишком ли большой вес приобрел его друг, не повредит ли это престижу официальной церкви. Со своей стороны, с присущим только ему чутьем, Распутин догадывается, что его популярность начинает соперничать с церковниками и те уже начали делать на него ставки. Он уже не может повернуть назад. Бог проложил его путь между церквями, монастырями, колыбелями и могилами. Он не может отклонить судьбу, которая предназначена ему Небесами. Если он оступится, то опять же только по воле Неба.

Однако вернувшись в Санкт-Петербург, он со страхом замечает, что ветер подул не в ту сторону. Жалобы сыпались со всех сторон. Две женщины — Киония Берладская и некая Елена отправляются к тихому и смиренному Феофану в Духовную семинарию жаловаться на похотливого, распущенного старца. Киония Берладская утверждает, клянясь на Евангелии, что Распутин плохо обошелся с ней в железнодорожном вагоне. Когда она исповедалась ему, он помолился с ней, потом повалил на скамью и овладел ею, утверждая, что поступил так, освобождая ее от темных сил. Феофан уже не раз слышал подобные жалобы в адрес своего протеже. Вызвав обвиняемого, он сухо потребовал объяснений. Феофан считает, что тот не оправдывает доверия. После встречи он испрашивает аудиенции у царя.

Принимает его не царь, а царица. Рядом с ней незаменимая Анна Вырубова. «Я говорил больше часа, — расскажет позже Феофан — и пытался доказать, что Распутин находился в состоянии помрачения духа». Но Александра Федоровна, явно расстроенная, не устает повторять, что ошибки не мешают его, Григория, святости. Только проявляется это своеобразно. Вместо того чтобы возвыситься без греха, он делает это, совершая грех. В то время как другие старцы забывают, что они мужчины, с помощью молитв умерщвляют плоть, он остается мужчиной со всеми слабостями, пороками, иногда переходящими в восторженное исступление. Он такой же, как и мы, несовершенные создания, он близок русскому народу, русской правде и не оскверняет Бога, а служит ему всегда и везде, будь то тьма или свет.

Упрямство августейшей особы ужасает Феофана, он отступает и решает выступить на стороне противников Распутина. Их много, самых разных. Кажется, пришло время действовать. С благословения архимандрита развязывают кампанию в печати. Она отдана в руки отъявленных анархистов — Тихомирова, в прошлом народника, редактора и хозяина «Московских новостей», и Новоселова, профессора богословия Духовной семинарии в Москве. Чтобы придать еще больший вес протесту, противники старца считают необходимым возбудить левых. Основатель октябристской партии, председатель Третьей государственной Думы Гучков стоит во главе либеральной интеллигенции, враждебно относящейся к возрастающему влиянию «чудотворца». Развязанная «Московскими новостями», — они в лице Новоселова называют Распутина шарлатаном, позором императорской семьи, — кампания подхвачена и усилена «Словом», органом кадетов. Эта газета публикует между 20 и 26 июня 1910 года серию из десяти статей Гучкова, подписанных С. В. Скрываясь за этой подписью, депутат яростно разоблачает мерзости «порочного старца», называет имена жертв и придает гласности распутинские воззрения, согласно которым плотские желания не грех, а прекрасное средство для достижения религиозного экстаза. Мимоходом автор подчеркивает двусмысленные отношения Распутина с «династическими кругами», говоря по-другому, императорской семьей.

Обезумев, Распутин бросается к друзьям, моля о помощи. Сразу же после публикации «Московскими новостями» статьи Новоселова, верующие в Царицыне, направляемые Илиодором, начинают атаку на клевету, распространяемую в прессе о «блаженном старце Григории», который, несомненно, отмечен «знаком Божиего избранника». Готовый в начале помчаться на помощь «жертве», Гермоген теперь более сдержан. Получив тайное сообщение епископа Феофана и присмотревшись к газетной «войне», он уже и сам недалек от мысли, что хулители правы. Но, признав это, не лишится ли он благосклонности царской семьи? Осторожный Феофан тоже хранит молчание.

Однако в царском окружении «дело» принимает интересный оборот. Няня маленького Алеши, Мария Вишнякова, жалуется царице, что Распутин «опозорил» ее в одной из комнат дворца и что у него связь со многими женщинами. Возмущенная «откровениями» прислуги, императрица отправляет ее с глаз подальше отдохнуть на пару месяцев. Фрейлина Ее Величества Софья Тютчева тоже настроена весьма решительно. Ее удивляет фамильярность Распутина по отношению к молодым княжнам, которых он часто навещает в их комнатах по вечерам, болтает и смеется с ними, а они уже в ночных рубашках. Не опасно ли дочерям императорской четы подвергать пересудам свое достоинство? Услышав новый упрек в адрес «святого человека», Александра Федоровна изображает высокомерное презрение и молчит. Софья Тютчева — женщина с характером, обращается к царю и рассказывает о своих сомнениях в отношении чистоты помыслов старца. «Вот и вы тоже не верите в святость Григория Ефимовича, — вздыхает Николай II. — А что, если я признаюсь Вам, что эти тяжелые годы я пережил только благодаря его молитвам?». Дальше больше, старшая сестра царицы, великая княгиня Елизавета, пытается объяснить Александре Федоровне, что слухи, касающиеся Распутина, бросают тень на корону. Оборвав на слове высочайшую посетительницу, императрица с достоинством роняет: «Это обычная клевета на святого!». Так же, как няня Вишнякова, фрейлина Тютчева по дисциплинарным соображениям была удалена из дворца на два месяца. Ее так потрясет незаслуженное наказание, что она сразу потребует отставки и будет всюду говорить, как была вознаграждена за стремление открыть всем глаза на чрезмерную свободу общения старца Григория с молодыми княжнами.

Наконец, чтобы укрепить лагерь сторонников перед лицом вражеских сил, Распутин отправляется в Саратов и пытается обмануть набожного Гермогена. Убедить его в лучших намерениях он может только просьбой о посвящении в сан священника. Это деликатное дело епископ поручает Илиодору. Но Распутин очень быстро обнаруживает полную неспособность учить наизусть молитвы и необходимые для службы отрывки из Евангелия. Он все переводит на «свой» язык, без стеснения импровизирует и все так путает, что наставник отказывается продолжить занятия. Чтобы увековечить несбывшееся, Распутин фотографируется в одежде священника, но без нагрудного креста, рядом с Гермогеном и Илиодором.

Тем не менее несколько месяцев спустя первая кошка пробегает между Илиодором и старцем, «любимым чадом Господним», и происходит это из-за Льва Толстого, который за свои резкие выпады в сторону православной церкви в 1901 году был от нее отлучен. 7 ноября 1910 года, после смерти писателя, Илиодор отправляет депешу Николаю II, где настойчиво требует предать его анафеме за христианские заблуждения. Вместо Его Величества ему отвечает Распутин: «Ты не суди его строго. Толстой сам запутался. Да и церковь его не шибко любила. В этом-то все дело. А ты, повторяю, не суди и судим не будешь. Подумай хорошенько». Вместо того чтобы последовать этому мудрому совету, Илиодор устанавливает в церкви портрет Толстого, на который плюют проходящие мимо, плюют до тех пор, пока все лицо на портрете не исчезает под пеной слюны. Узнав о таком кощунстве, Распутин печалится. Толстой привлекал его. Не как писатель, конечно, — Распутин ничего не читал, — а как духовный провидец. Ему кажется, что между ним и автором «Войны и мира» существует необъяснимая связь, ведь ни тот ни другой никогда не испытывали необходимости прибегать к посредничеству священника для бесед с Господом.

Илиодор настаивает на порицании правительственных кругов, а значит, и всего самодержавия, чья слабость и неспособность править, считает он, отдает Россию революционерам, франкмасонам, атеистам. Столыпин решает выслать Илиодора из Царицына, где тот чувствует себя царьком, в Новосиловский монастырь, принадлежность епископа Тулы. Тотчас Распутин выступает на защиту своего друга и просит царя разрешить иеромонаху остаться в своем городе. Но Столыпина, замученного интригами, вновь охватывает желание удалить Распутина из Санкт-Петербурга, так как его присутствие будоражит общественное мнение. Он говорит об этом с царем, флегматично слушающим его. Во время рассказа о неподобающем поведении в банях, Николай II презрительно улыбается и сражает его теми же доводами: «Я знаю, даже там он проповедует Священное Писание». Затем советует Столыпину встретиться со старцем один на один и лично убедиться в его достоинствах.

Встреча состоялась, министр видит перед собой человека, хитрого и упрямого, который на свой лад трактует Писание, все время потирает руки, бормочет что-то сквозь зубы, не признает ошибок, за которые его упрекают, и считает себя «крошкой хлеба». «Я чувствовал, как во мне рождается непреодолимое отвращение, — доверительно рассказывает Столыпин депутату Родзянко. — У этого человека огромная магнетическая сила. Он произвел на меня большое впечатление, граничащее с отвращением.

Едва сдерживаясь, я повышаю голос и резко бросаю ему, что у меня достаточно свидетельств, чтобы держать его судьбу в своих руках!». Закончив угрозами отдать Распутина правосудию, Столыпин предлагает ему, во избежание скандала, вернуться в Покровское и больше никогда не появляться в Санкт-Петербурге.

Загнанный в угол Распутин в очередной раз умоляет царя о милости. Его милуют, но, кажется, скорее из жалости, чем по убеждению. Несмотря на то, что его успокаивает сама царица, он не чувствует себя в безопасности. Столько злости вокруг! Прежде всего ортодоксальные священники, которые чувствуют, что старец угрожает их духовному авторитету. Затем некоторые члены императорской семьи и многочисленные придворные, раздраженные тем, что какой-то мужик способен убедить царя опираться на народ, а не на дворянство. Администрация и полиция усматривают в союзе царя и крестьянина явную опасность для четкого функционирования государственной машины. Наконец, либеральные круги, осчастливленные властью, относят на счет Распутина все недостатки строя. Тучи сгущаются, но старец Григорий убежден в силе своего влияния, чтобы выступить в защиту друзей. Столыпин клянется лишить Илиодора феодального владения в Царицыне и отправить его в другой монастырь. Распутин становится защитником «гонимого» иеромонаха, но терпит неудачу. Следователь, отправленный на место по инициативе царя, возвращается с донесением, Подтверждающим не столько слепую нетерпимость Илиодора, сколько сексуальные подвиги Распутина. Николай И, наконец, признает правоту Столыпина и соглашается, что в общих интересах удалить Распутина на несколько месяцев, дабы унять страсти.

Под напором врагов и по совету друзей Распутин соглашается покинуть столицу и совершить паломничество в Иерусалим. Там по крайней мере, думает он, никто не будет за ним шпионить. А посещение Святой Земли еще более укрепит его репутацию «божьего человека» среди народов «неграмотной России».

5

Чтобы лучше подготовить себя к восприятию святых мест, Распутин отправляется сначала в Киев, в лавру, в священные пещеры, слушает певчих в церкви, избегая, как говорит он, «мирской суеты». Затем направляется в Одессу, откуда пароходом вместе с шестьюстами богомольцами отплывает из России. В море он любуется беспечной игрой волн, так же перетекают его мысли о божественном присутствии во всех проявлениях природы. Своими размышлениями, выспренними и одновременно наивными, он делится в кое-как написанных посланиях к Анне Вырубовой. Может быть, так он надеется, что его не забудут там, во дворце. И действительно, Аня читает дорогие послания поклонницам святого человека, которые их переписывают и благоговейно распространяют в своем окружении. Собрание бессмысленных банальностей, исправленных и переработанных, затейливо оформленное, будет издано в 1916 году под названием «Мои мысли и размышления». Не переставая описывать свое путешествие дорогим «другиням», которых он оставил в Санкт-Петербурге, Распутин в восторге от Константинополя, любуется базиликой Святой Софии, предается размышлениям у престола святого апостола Иоанна и пред мощами святого Ефима. Вновь садится на пароход — Смирна, Родос, Триполи, Бейрут и наконец берег в Яффе, где жил пророк Илия. Ему не терпится увидеть Иерусалим.

Приблизившись к Гробу Господню, он не может сдержать волнения перед «местом, которое является, — пишет он, — выражением всеобщей любви». Его волнение усиливается на Голгофе, в Гефсиманском саду, везде, где Иисус оставил свой след. Он присутствует на службе в честь православной Пасхи. «Пошли, Господи, мне хорошую память, чтобы я никогда не смог забыть этих мгновений! — воскликнул он. — Как бы укрепилась вера любого, останься он здесь всего на несколько месяцев!». Неделей раньше свою Пасху в Иерусалиме отмечали католики. Нетерпимость к другой религии выражается у него в высказывании, что католики менее усердны и веселы во время празднеств, чем верующие православной церкви. «Они совсем не выглядят счастливыми, — утверждает он, — в то время как на наших праздниках ликует все и даже животные. Да! Как уж мы счастливы, православные, и наша вера лучше всех! Лица католиков во время Пасхи угрюмые, вот почему я думаю, что их души по-настоящему не ликуют!». Однако тут же критика в адрес русского духовенства: «Наши епископы все образованные образованные и совершают богослужение с пышным великолепием, но они не просты духом, не простодушны. А народ идет только за простодушными!» Делая такой вывод, он, несомненно, думал о себе самом. В Иерусалиме, еще больше, чем в Санкт-Петербурге убеждаешься, что только смирение спасет христианскую душу. Богу ненавистна гордыня и близко простосердечие. Чтобы быть услышанным Господом, нужно быть как дети. Много знаний вредит вере. Тот, у кого в голове много всякой всячины, не сможет достаточно открыть сердце.

Получив эти выкладки самобытного прочтения Завета, сторонники Распутина возликовали. Анна Вырубова продолжает восхвалять лучезарную святость старца Григория, она рассказывает императрице о поступках и мыслях отсутствующего. Благодаря ее посредничеству, Распутин на расстоянии добивается от царя возвращения Илиодора к его обязанностям. Зато Столыпин чувствует, что его власть покачнулась под ударами крайних правых. 22 марта 1911 года из-за многочисленных политических разногласий председатель Думы Гучков отстранен от должности, его заменяет Родзянко. Со своей стороны, Священный Синод продолжает требовать, чтобы Илиодор покинул Царицын и отправился в Новосиловский монастырь. Иеромонах отправляется туда против своей воли. К нему присоединяется Гермоген. Фанатики от населения вопят и угрожают «все перебить», если у них отнимут этих двух идолов. По приказу городского головы войска окружают церковные здания и готовятся взять их штурмом. Противостояние неизбежно. Взволнованный последствиями бунта, губернатор сообщает об этом Николаю II, который советует Священному Синоду вернуться к вопросу и оставить Илиодора в Царицыне, хотя бы на некоторое время. Узнав о переменах из писем своих друзей, Распутин радуется, что его хулителю Столыпину отказано и Священный Синод отозвал свой приказ. Действуя таким образом, думает он, государь принял мудрое решение, отвечающее пожеланиям простого люда.

Вот уже три с половиной месяца он в разъездах. За это время немилость к нему канула в Лету. Долгое пребывание на Святой Земле позолотило его ореол. Когда в начале лета 1911 года он возвращается в Россию, первым делом добивается аудиенции у императора и императрицы в Петергофе. Его встречают с радостью, затаив дыхание слушают рассказ о странствовании по дорогам Спасителя, уверяют в расположении к нему всей семьи. Ободренный, он останавливается в Санкт-Петербурге у одного из друзей, журналиста Георгия Сазонова. Но не сидит на одном месте. В августе он уже в Царицыне, где Илиодор поет ему осанну и засыпает дарами. Затем отправляется в Саратов, к Гермогену. Епископ расположен к нему не так тепло, как иеромонах. Он обвиняет его за бесчестье монаршей династии в глазах всей России. Распутину все ни по чем, он знает, что церковь не прыгнет выше головы! Ведь царь выказал ему свое расположение и доверие, советуясь с ним даже по политическим вопросам. Николай II уже задумывает заменить Столыпина, но колеблется в выборе кандидатуры на пост председателя Совета между Витте и Коковцевым. Что об этом думает святой человек? Распутин, радуясь про себя, высказывает свое мнение. Важно дать понять всем, насколько он незаменим для царя не только в делах веры. Уже ясно, что после богомолья у Гроба Господня ему удастся все.

Немного погодя царь, царица и двор отправляются в Киев на открытие памятника Александру И, дедушки государя. Первого сентября 1911 года— торжественный вечер в театре. Во время антракта кто-то стреляет из револьвера в Столыпина. Пробитый пулями, он из последних сил поднимает руку в крестном знамении, направленном на императорскую ложу, и падает замертво. Убийца арестован, это Богров, двойной агент, которого полиция содержит на жалованье в то время как он убежденный террорист. Ужас повис в воздухе. До какой наглости дошли политические! А вдруг следующий — государь?! Но государь мало огорчен убийством Столыпина, с которым собирался вскоре расстаться, и не отменяет последующих празднеств. На следующий день он покидает Киев, чтобы принять участие в больших маневрах в Чернигове. В его отсутствие императрица приближает Распутина, так как, по ее словам, он один способен оградить империю от нескончаемых угроз революционеров. Прибытие старца вызывает сильнейшее возмущение у приближенных к императорской семье, им трудно согласиться с решением и понять, почему в такое серьезное для монархии время Александра Федоровна все надежды возлагает на советы невесть откуда взявшегося мужика. Александра Федоровна просит его помолиться о жертве террора. Он делает это с неохотой, вяло. Еще 29 августа 1911 года, стоя в толпе, мимо которой проезжал Председатель Совета, Распутин ощутил внезапную дрожь и вскрикнул: «Смерть пришла за ним, здесь она, здесь!». Предсказание трагического исхода исполнилось точь-в-точь. Четыре дня предсмертной агонии — и 5 сентября Столыпина уже нет. Тело еще не остыло, как его место уже занял один из самых ярых противников покойного — Коковцев. Встревоженная драматическим поворотом, императорская семья отправляется на несколько недель в Крым отдохнуть, в начале зимы Распутин тоже приезжает туда, чтобы своим присутствием поднять дух Их Величеств. Между тем Гермоген, ставший членом Священного Синода, переезжает в столицу. В декабре 1911 года к нему присоединяется Илиодор. Епископы пеняют ему за дружбу с зело мерзопакостным Распутиным, продавшимся Сатане. На самом же деле Илиодор ненавидит старца всеми фибрами души, испытывая безудержную зависть, замешанную на отвращении! Внешне извиваясь перед ним, он источает внутри сильнейший яд по причине широкой известности «своего друга». Почему, несмотря на известность и красноречие, его всегда заслоняет этот невежественный мужик? Боясь признаться сам себе, он только и ждет случая, чтобы перейти на сторону противников «отца Григория». Вот почему призывает он Митю Кулябу, кого отмечала императрица прежде как святого и целителя. Этот юродивый, дышащий злобой, не может простить Распутину первенства в глазах Александры Федоровны. Из его поганого рта извергаются «факты», что императрица сожительствует с лжепророком. Чувствуя, как бред фанатика к месту и ко времени отвечает его чаяниям, Илиодор повторяет себе, что он, именно он направлен волей Господа уничтожить старца, который даже не подозревает, какие тучи собрались над ним. Из рьяного последователя он превращается в не менее рьяного хулителя. Отныне Распутин — орудие дьявола и долг Илиодора стереть эту пакость с лица земли, перекрыть путь к трону. Вместе с Митей Кулябой они пытаются втянуть в этот религиозно-патриотический заговор Гермогена. Епископ разделяет их ненависть к «совратителю» императрицы и соглашается вызвать того к себе, в Александро-Невскую лавру и приказать навсегда убраться в Сибирь.

Распутин, недавно вернувшийся из Крыма, принимает приглашение, тонко чувствуя подвох. Действительно, он оказывается пред судилищем из полудюжины священников с председательствующим Гермогеном, здесь же Митя Куляба и Илиодор. Митя Куляба вопит в лицо обвиняемому: «Безбожник! Скольких матушек ты обманул! Скольких кормилиц ты обидел! Ты совратил царицу! Гад!» — и норовит схватить его за то, что в штанах. Григорий, в страхе отпрыгивает в сторону, скорчившись от боли, а Гермоген, в рясе, тыча ему в лицо распятие, злобно шипит: «Изыди, нечистая сила, именем Господа Христа я запрещаю тебе касаться женщин! Я запрещаю тебе появляться в царском семействе и соблазнять царицу!». Митя Куляба и Илиодор, выкрикивая ругательства и проклятия, присоединяются к епископу. Загнанный в угол, Распутин с кулаками бросается на них. Рясы разлетаются во все стороны. Именем Господа Христа они лупцуют друг друга, ногами, руками, в ход пошли распятия. Избитому и напуганному старцу удается выскользнуть из лап «отцов церкви» и найти убежище у своих другинь — Марии Головиной и Ольги Локтиной. Как только перед Новым годом царская чета возвращается домой, он сразу же жалуется Их Величествам на грубое нападение по наущению Гермогена, жертвой которого он стал. По намеку императора, Священный Синод решает отправить епископа в его епархию. Но виновный отказывается уезжать и требует встречи с Николаем II, пытаясь оправдаться. В аудиенции ему отказано. 17 января 1912 года в нарушение субординации опальный Гермоген не желает уезжать из Санкт-Петербурга на поселение в Жировическом монастыре Гродненской епархии. Илиодору назначается пребывание во Флоричевском монастыре Владимирской епархии простым монахом.

Несмотря на принятые предосторожности, не удалось обойтись без шума, вся пресса только и говорит об этом инциденте. Крайние правые поддерживают Гермогена и публикуют заявление, осуждающее Священный Синод за неправильные действия в отношении епископа, дело которого должно было, по каноническому праву, рассматриваться Вселенским Собором. Новоселов выпускает брошюру «Григорий Распутин — таинственный развратник». По приказу властей пломбы были сняты и весь тираж конфискован. Тогда Новоселов публикует в «Московском ежедневнике» полный пафоса призыв к Священному Синоду и осуждает его за молчание. Газета тоже изъята, но по городу распространялись копии обвинительной статьи.

Илиодор скрывается в доме специалиста по тибетской медицине Бадмаева и пишет мемуары «Гриша», в которых признается, что Распутин — выходец из Богом проклятой секты Хлыстунов, он надругался над десятками женщин и девушек, — без указания фамилий, — и ежедневно помогает царю растить рога. Чтобы сделать обвинения правдоподобными, он цитирует письма царицы и великих княжен, которые он украл, или «позаимствовал», во время его поездки к «другу Григорию» в Покровское. После чего подчиняется решению духовных властей и уезжает в Флоричевский монастырь. Тем не менее он позаботился о том, чтобы Бадмаев передал экземпляр воспоминаний коменданту дворца генералу Диедулину, а другой — новому председателю Думы Родзянко. Депутаты знакомятся с документом. Среди них Гучков, который испытывает к старцу настоящую смертельную ненависть. Он предает памфлет широкой огласке и присоединяет к нему подлинные экземпляры царской переписки. По рукам уже ходят и другие, поддельные письма, написанные в такой же манере, но представляющие собой чистый вымысел.

Теперь в салонах столицы открыто говорят об интимной связи императрицы и грязного сибирского мужика. Даже те, кто знает, какая нежная любовь связывает царя и царицу, начинают думать, что нет дыма без огня. Газеты октябристов вколачивают еще один гвоздь. Они публикуют фотографии с «отцом Григорием», на которых злопыхатели «узнают» ту или иную великую княжну. Что касается цензуры, она пытается изъять газету, но исчезнувшие при этой акции экземпляры появляются на рынке, поднимаясь в сумасшедшей цене, переходят из рук в руки, обмусоливаясь в тесных кругах. Дело принимает грандиозный оборот. Мнения разделились. Все принимают участие в новой модной игре на светских раутах: кто кого — Распутин, Священный Синод или самодержавие? Генерал Богданович, политический салон которого задает тон партии монархической ориентации, пишет в своей газете: «Не царь правит страной, его рукой водит проходимец Распутин. Он внушает всем, кто хочет его слушать, что не царица нуждается в Распутине, в нем нуждается сам Николай II!». Какой ужас! И показывает письмо, в котором царица признается, что она спокойна, только когда чувствует его плечо. Императрица-мать Мария Федоровна, испуганная сплетнями вокруг дворца, вызывает председателя Совета Коковцева и высказывает ему свои огорчения. Все время она враждебно относится к непонятным и психопатическим выходкам невестки. Теперь она бросает ей упрек в том, что с ее помощью Россия идет к гибели. «Моя невестка не понимает, что теряет лицо и роняет достоинство, — говорит она, — ее обводит вокруг пальца мошенник, а мы беспомощны и не можем ничего изменить, чтобы предотвратить катастрофу, которая надвигается неизбежно».

Не найдя другого выхода, Гучков решает вскрыть нарыв решительным вмешательством Думы. Составив письменный проект, к которому сразу же присоединились сорок восемь человек, он требует 26 января 1912 года от министра внутренних дел Макарова запретить выпуск газет, сочувствующих Распутину. Во время обсуждения бюджета Священного Синода он очень резко высказывается: «Знаете ли вы, какие ужасные времена переживает Россия!.. И все потому, что появился странный и смешной тип, да, смешной, но если бы он не был одновременно страшен своим невежеством. Как смог этот выскочка добиться столь высокого положения и могущества, что ему кланяются высочайшие сановники, облеченные светской и духовной властью?».

Наглость болтунов из Думы подействовала на Николая II совсем не так, как ожидалось, в результате приказано на заседаниях о Распутине не упоминать. Сомневаясь, что запрет подействует на вошедших в раж депутатов и не вызовет еще большее недовольство монархией, председатель Коковцев в меру своих полномочий предостерегает царя применять непреклонные меры и намекает, как это уже делали многие, вернуть неугомонного старца в родную Сибирь. Ничтоже сумняшеся, царь отвечает: «Сегодня требуют убрать Распутина, а завтра им не понравится кто-то другой и его тоже придется выслать». Однако он согласен на встречу Коковцева и старца, с тем чтобы убедить последнего для своей же безопасности временно уехать из столицы.

Встреча состоялась в феврале 1912 года. На председателя Совета она произвела неприятное впечатление. «Распутин, — напишет он в своих мемуарах, — показался мне обыкновенным проходимцем. Он, без сомнения, умен, но играет под простачка и одержимого верой, внешне похож на каторжника». Все это, сильно стушевав, Коковцев рассказывает императору. Николай II слушает с отсутствующим видом. Внешне чувствуется, он огорчен тем, что со всех сторон хулят человека, которому они с женой раз и навсегда поверили. По его мнению, отъезд Распутина лишь предлог, придуманный врагами, чтобы ослабить царскую семью. И потом, кто сказал, что царь должен терпеть, когда ему пытаются диктовать? Не он ли полновластный хозяин своей судьбы и судьбы нации? Ни Петр Великий, ни Екатерина II, ни Николай I, ни Александр III не допустили бы такого вмешательства в их исключительные права самодержцев.

Между тем старец, встревоженный размахом разгоревшегося за несколько дней скандала, вновь собирается, опустив голову, в Покровское. Во время его отсутствия скандал разгорается с новой силой. Опасаясь его возвращения по вызову императрицы, председатель Думы Родзянко, патриот и монархист до мозга костей, решает пожертвовать собой, чтобы вырвать царя из рук бессовестного самозванца. Убедившись в необходимости этого, он собирает доказательства о подозрительных отношениях Распутина с сектой Хлыстунов, франкмасонами и прогрессивными еврейскими кругами, опрашивает свидетелей побоища у Гермогена, выискивает все публикации об этом скандале и снимает копии знаменитых писем императорской семьи. 26 февраля 1912 года его принимает царь Николай II и в течение двух часов на монарха обрушивается шквал поношений в адрес «отца Григория», личности, опасной для трона. Царь слушает с обычной невозмутимостью, провожает посетителя, ничего не сказав в ответ, а на следующий день передает ему заключение Священного Синода, из которого следует, что Распутин не имеет отношения к преступному братству. Вместо того чтобы расценить этот поступок как отказ дать делу законный ход, Родзянко предполагает, что, передавая столь важный документ, государь намекает на продолжение расследования. Пусть обвинение в связи с Хлыстунами снято, остаются, думает он, другие. Конечно, Его Величество выразил свое удовлетворение и подвигнул его продолжать в том же духе.

Тотчас к работе привлекается Канцелярия Думы. Секретарь Совета снимает страница за страницей копии компрометирующих документов. Наивный организатор «большой стирки» хвастает по городу полученными результатами и доверием Его Величества. После завершения трудов он просит о новой аудиенции. Николай II отказывает и предлагает ему письменно изложить свои выводы. Родзянко, чуть раздосадованный, 8 марта исполняет распоряжение царя. Никогда больше не услышит он ни слова о докладе, который он составил с таким усердием.

Что до императрицы, она телеграфирует Распутину, требуя объяснений о письмах членов царской семьи, которые стали достоянием всех и каждого. Тот с пылом пытается доказать свою невиновность. Эти письма, которые для него все равно что реликвия, были похищены бесчестным Илиодором. Враги уже не знают, что и придумать, дабы уничтожить его. Он не хлыстун, не блудник, не ренегат, а человек, всецело преданный Господу и императорской семье. Александра Федоровна, не раздумывая, счастлива верить ему. Она уже томится без старца. С согласия мужа она добивается его возвращения в Царское Село. 13 марта они встречаются у Анны Вырубовой. А 16 марта царь, царица и дети отправляются в Крым.

Распутина не приглашают. Но по совету Ани он тайком садится в императорский поезд. Как и следовало ожидать, служба безопасности предупреждает царя, что старец в одном из вагонов. Во избежание новых сплетен Николай II приказывает снять Распутина с поезда где-то между Петербургом и Москвой. Сущая безделица! «Отец Григорий» сядет в другой поезд. В пути он спрашивает себя, не лучше ли для него спокойно вернуться в Покровское, вместо того чтобы следовать за Их Величествами? Нет, это значило бы признать победу своих врагов, которые являются и врагами царицы. Он должен оберегать Александру Федоровну, ее мужа, детей. Он воин Духа, а значит, ему запрещено отступать. Ведь настоящая семья не та, что живет в Покровском, а та, к которой он скоро присоединится на берегу Черного моря. А жизнь в Санкт-Петербурге, Царском Селе и других местах, где царская чета проводит досуг, такая интересная! Он пользуется всеми благами светского общества, не замечая их тщеславия. Как же ему удаляться в деревню, если, не считая завистников, столько высокопоставленных людей, столько женщин жаждут его общества. Даже после паломничества в Иерусалим он не изменил своим принципам: жить, чтобы лучше служить Богу. Господь не осудит того, кто, утоляя голод, съест кусок белого хлеба. Почему же его подвергают гонениям за удовлетворение естественных потребностей, коим является плотское соитие? Почему то, что дозволено желудку, не дозволено другому органу? Отчего определенная часть тела не может нравиться Создателю? У Отца есть логика и последовательность. Священники же все запутывают!

Распутин прибывает в Ялту через три дня после Их Величеств. Местная газета «Русская Ривьера» сообщила, что он остановился в правом крыле гостиницы «Россия». Царь, царица, великие княжны, царевич Алексей встречают его как друга, несправедливо затравленного. Пасху он проводит вместе с ними. Но очень скоро среди отдыхающих начинают ползти омерзительные слухи. Говорят, что он с чертом под ручку. Царица не может обойтись без своего похотливого старца — он и утешитель и любовник. Замороченный молвой, Николай II намекает Распутину, что, следуя за императорской семьей, он скомпрометирует ее в глазах общества и нужно набраться сил и перенести разлуку. Старец, скрепя сердце, отправляется в Сибирь. Расставание не продлится долго, говорят ему, более утешая себя. Кто-кто, а он не очень волнуется на свой счет: Их Высочества не смогут найти ему замену, да и не захотят. В пути его сопровождает агент из Охранного отделения. Для чего? Защита или слежка? Скорее всего, и то и другое. Распутин раздумывает, хорошо это или плохо? В любом случае он уже принял решение: возвращение в Санкт-Петербург станет возможным только в том случае, если его призовут как спасителя.

6

После длительного пребывания в Крыму 1 сентября 1912 года императорская семья выезжает в Польшу, в Беловежскую пущу. Страстный охотник, Николай II желает подстрелить нескольких из оставшихся европейских зубров, специально доставленных туда. Он не брезгует и мелкой дичью, записывая в блокнот, сколько уток он подстрелил за день. Через некоторое время после их приезда царевич, выходя из лодки, оступился и наткнулся левым бедром на вилы. Сразу же появился синяк. К счастью, гематома рассосалась на удивление быстро и 16 сентября семья уезжает в Спалу, еще один царский заповедник. Убедившись, что ребенок здоров, царица и Анна Вырубова берут его с собой на автомобильную прогулку. Они не придали особого значения бесчисленным ухабам на плохих деревенских дорогах, сотрясающим машину. 2 октября состояние здоровья маленького Алеши резко ухудшается. Внутреннее кровотечение в подвздошной и поясничной областях. Температура около 39,4 градуса, а пульс — сто сорок четыре удара в минуту. Боли, вызванные кровоизлиянием, страшные. Стараясь пристроиться, чтобы не было так больно, малыш лег на бок и свернулся калачиком. Смертельно бледное лицо, закатившиеся под лоб глаза, дрожащий подбородок, — он уже не стонет, только хрипит. Испуганные, боясь что-нибудь предпринять из-за возможного осложнения, придворные лейб-медики Боткин и Федоров приглашают из Санкт-Петербурга хирурга Островского и педиатра Раушфуса. Последние подтверждают невозможность оперировать гематому, так как хирургическое вмешательство может привести к усилению кровотечения. Убедившись в бездарности светил от медицины, Александра Федоровна почернела от горя. Боже, ее сын умирает! И это по ее вине. Не она ли передала ему ужасную болезнь? И, кроме того, ее небрежность и беззаботность. Если бы она не согласилась с отъездом Распутина, может, Бог услышал бы ее зов о помощи. Она ломает руки, рыдает, молится на коленях и не отходит от кроватки Алексея. Уже ползут по стране тревожные слухи, усиленные слугами. Ш-ш-ш, на царевича покушение! Чтобы прекратить пересуды, царь поручает министру двора графу Фредериксу публиковать бюллетень о состоянии здоровья ребенка, но не упоминать причину болезни — гемофилию. Такие извещения в газетах — новшество, раньше не было принято объявлять стране о болезнях в императорской семье. А посему сообщение расценивают как предвещающее близкую смерть наследника трона. Во всех церквах служат молебны во здравие цесаревича. 10 октября его причащают. Почти без сознания он шепчет отцу и матери: «Когда я умру, поставьте мне небольшой памятник в парке!». Слышать такое невыносимо для матери. А раз так, раз ни врачи, ни священники ничего не могут сделать для ее сына, она обратится к единственному человеку, способному совершить чудо: к Распутину!

12 октября по приказу императрицы Анна Вырубова телеграфирует старцу: «Врачи отчаянии. Единственная надежда Ваши молитвы».

Распутин получил депешу в тот же день, в полдень. Он сидел в кругу семьи за столом. Старшая дочь Мария прочитывает ему телеграмму. Немедля он встает, проходит в залу, где висят самые почитаемые иконы, и велит Марии следовать за ним: «Голубка моя, надо совершить очень важное таинство. Пусть это удастся… Ничего не бойся и не разрешай никому сюда входить… Если хочешь, можешь остаться, но молчи и не мешай. Молча молись, про себя!». Бросившись на колени, он кричит: «Излечи своего сына Алексея, если это в твоей власти. Отдай ему мои силы, Господи, пусть они помогут ему излечиться!». В этот момент лицо его начинает светиться, он не чувствует себя, обильный пот заливает лоб и щеки. Он задыхается от неимоверных усилий и падает как подкошенный. Подтянул ногу к животу, другая выпрямлена. «Как будто он испытывал ужасную агонию, — вспоминала Мария. — Я думала, он умирает. Не знаю, сколько прошло времени, он открыл глаза, и улыбнулся. Я дала ему остывшего чаю, он выпил с жадностью. Через какое-то время стал прежним». Теперь Распутин уверен в благоприятном исходе болезни цесаревича. Мышечные конвульсии, которые он испытал во время таинства, считает он, — это последние приступы боли у Алексея. Он освободил ребенка, взяв на себя его боль по воле Божьей. Так действует шаман, избавляя страдальца от физических или душевных мук. Они меняются местами с больными, забирают на себя физические или духовные страдания, сбрасывают их и после мгновенно возвращаются назад в свою собственную оболочку. Этому телепатическому методу облегчения боли на расстоянии Распутин научился во время своих дальних странствий в молодости у бурятов, якутов и киргизов. Но он смешал их языческие обряды с христианскими. Соприкасаясь с ними, сам стал шаманом, провидцем, способным мыслью даже провести суда, которым грозит опасность. Это, казалось бы, примитивное колдовство научило его разбираться в возможностях и способностях разума больше, чем нравоучения священников, которые он пытался заставить себя слушать. Он знал, как быть везде. Находясь в Покровском, в своем доме, с семьей, он тем не менее был сейчас в Спале, у изголовья маленького больного. Он чувствует его каждой мышцей, каждым нервом, всем своим большим и кряжистым телом. Закончив таинство, вмещающее в себя молитву и изгнание дьявола, колдовство и разговор с душами умерших, он отправляется на почту — и летит депеша императрице: «Болезнь не такая уж страшная. Не давай врачам изгаляться!»

Получив телеграмму, императрица оживает. Спаситель вновь с нею. Можно надеяться, утверждает он из своего далека. И действительно, на следующее утро температура падает, гематома начинает рассасываться. В четырнадцать часов врачи констатируют — кровотечение прекратилось. Они объясняют этот феномен просто совпадением — получение телеграммы и естественное течение болезни. Если только, добавляют они, облегчение не наступило благодаря тому, что императрица, получив телеграмму Распутина, успокоилась и перестала нервировать ребенка демонстрацией своего отчаяния. По их мнению, лихорадочное состояние окружающих может вызвать у Алексея сильное напряжение, которое мешает рассасыванию гематомы. Это псевдонаучное объяснение приводит Александру Федоровну в отчаяние. Всем своим существом она верит, что любое сомнение по поводу свершившегося чуда — величайший грех перед Господом. Ее сын спасен только благодаря посредничеству Распутина, из людей она обязана только ему одному. Прочь все нападки, этот человек — исключительная личность. Посланец Всевышнего на бренной земле. Второй мессия. И пока он при дворе, цесаревич, его отец с матерью, вся Россия будут ограждены от несчастий. Анна Вырубова рядом с Ее Величеством государыней и в беде и в радости. Обе испытывают такое восторженное благоговение!

21 октября 1912 года Николай II отправляет письмо своей матери, 24-го возобновляет охоту на лосей, прогулки в лесу и политические обсуждения. 2 ноября газеты публикуют последний бюллетень, сообщающий о выздоровлении наследника трона, и 5-го вся семья возвращается в Царское Село. По случаю выздоровления цесаревича поклонницы старца празднуют в салонах победу незаслуженно оклеветанного злопыхателями и завистниками святого. Первейшая забота императрицы — просить «спасителя» Алешеньки согласиться как можно скорее вернуться из Покровского. Он задерживает свой отъезд на несколько недель, чтобы без всяких сомнений стать еще более желанным. У него могущественные враги, и он во что бы то ни стало доведет их до белого каления, чтобы одержать победу над камарильей, которая ему угрожает. Наконец, внутренне собравшись, в декабре появляется в Санкт-Петербурге.

Императрица с сердцем, переполненным благодарности, встречает его у Ани Вырубовой. На этот раз он с женой и дочерьми. Вся семья выглядит празднично. Подают чай. Царица берет Прасковью за руку и любезно обращается к ней: «Вы простите нас, что мы так часто отнимаем у вас мужа? Мы не стали бы этого делать, если бы не было жизненной необходимости для нас и короны!». При этих словах ее голос дрожит и красные пятна проступают на лице от волнения. Прасковья отвечает: «Господь благословил вас и позволил Григорию Ефимычу помочь вашему мальчонке!». Около Александры Федоровны все четыре дочки, великие княжны. Им нравятся девочки Распутина — Мария и Варвара. Распутин, восседающий в центре по-домашнему теплого кружка, составленного только из женщин, раздумывает над странным обстоятельством и доволен им: семьи сибирского мужика и Их Величеств, подружившись, сидят у самовара. Преграды исчезли — Россия народная и Россия придворная понимают и любят друг друга. Болтуны из Думы и дворянских кругов ничего не смогут сделать против союза скипетра и плуга. Пока царь и народ едины, империя будет процветать. В знак благодарности императрица записывает Марию, старшую дочь Распутина, в Стеблин-Каменский лицей в Санкт-Петербурге.

Весной Их Величества совершили круиз по фьордам на яхте «Штандарт», в августе — отдых в Петергофе и, наконец, оседают в Ливадии. Царевич, ослабленный прошлогодним приступом гемофилии, в ортопедическом протезе — ему еще трудно опираться на больную ногу. Лечат грязями. Едва он начинает свободно передвигаться и играть, как вновь падает. Подкожная гематома вокруг колена. Боль усиливается. К счастью, Распутин совсем рядом, на даче, недалеко от Ялты. И вот он уже тут, усердно молится, успокаивая мгновенно подурневшую от страха царицу, приказывает выбросить все лекарства и оставить ребенка в постели на несколько дней. Мало-помалу боль прекращается, гематома исчезает. Врачи упорно считают, что кровотечение прекратилось само по себе, благодаря длительному отдыху. Но Александра Федоровна заявляет снова и снова, что причиной излечения служит Распутин, добрый гений, избранный Богом для защиты императорской семьи и через нее — России.

Дальше происходит то, что так естественно для низких и подлых людишек — чем больше царица привязывается к нему и выражает свою благодарность, тем сильнее враги старца впадают в ярость. Уже кое у кого мелькает мысль даже о его физическом истреблении.

Среди тех, кто более всех хочет избавиться от него, — генерал, ультра-монархист Богданович и его жена, которые подговаривают директора департамента полиции Белецкого избавиться от «чудовища» во время прогулки на катере между Севастополем и Ялтой. Предупрежденный об этом министр внутренних дел Николай Маклаков решает рискнуть и дает делу ход. Илиодор беснуется в своей келье монастыря Флоричева, добиваясь от властей положить конец дьявольскому возвышению «беспутного Григория». Нападки столь грубы, и он так безудержно призывает к мятежу своих бывших прихожан в Царицыне, что Священный Синод, доведенный до крайности, отстраняет его. На что Илиодор подписывает собственной кровью письмо, из которого следует, что он отрекается от православной веры и отделяет себя от церкви. Лишенный сана, он возвращается в свою родную деревню и принимает светское имя Сергей Труфанов, создавая новую религиозную общину. Это общество, не похожее на церковную иерархию, называемое «Новые Галилеи», состоит из женщин и девушек, объединенных ненавистью к Распутину. Их основная цель — арестовать лжестарца и кастрировать его, чтобы помешать втягивать в грех невинные создания. В октябре 1913 года Илиодор всецело поглощен подготовкой элегантных нарядов, «таких, как он видел в салонах», чтобы дать возможность какой-нибудь из этих фурий проникнуть в окружение Распутина и предъявить ему счет. Но жертва провокации была предупреждена заранее. Труфанов решает отложить исполнение задуманного. А пока пламенными речами продолжает поддерживать у заговорщиц чувство ненависти. Самая решительная среди них — некая Киония Гусева, «духовная дочь» Труфанова. Некогда она была, говорил он, девушкой «умной, красивой, серьезной и целомудренной». Из чувства ненависти к физической красоте она молила Бога «освободить» ее от красоты как можно быстрее. Господь внял мольбе и после первых отношений с мужчиной она заразилась сифилисом и у нее провалился нос. Обезображенная и разъяренная, она полностью отдалась культу Труфанова и бичеванию их общего врага Распутина. Обтянутые кожей скулы, глаза, сверкающие злым, фанатическим огнем, она кричит в запале больного человека тем, кто желает ее слушать: «Да, Гришка — исчадие ада! Я задушу его!». И монах-расстрига потирает руки и ухмыляется от счастья. Хотя, надо сказать, он удерживает ее от излишней спешки. Нужно, советует он, дождаться благоприятного момента, следить за ним неустанно и открыто пока не действовать.

На другом конце социальной лестницы во главе антираспутинщины становится великий князь Николай Николаевич, дядя царя. Главнокомандующий гвардейских полков, он видит, как среди офицеров растет недовольство «гнусным мужиком», которого Их Величества сделали своим поводырем и почти хозяином. Вместе с подавляющим большинством русских аристократов он боится, как бы Распутин, компрометируя престиж монарха, не вызвал бы революции. Неоднократны его попытки вразумить царствующего племянника. Но желая открыть ему глаза, он лишь ухудшает собственное положение при дворе. Царица все время сердится на него за настойчивое стремление хулить старца. Она не упускает случая, чтобы представить его в глазах мужа интриганом, жаждущим расширить власть и взять в руки бразды правления империей. Лишь вдовствующая императрица разделяет мнение великого князя о роковом влиянии «святого человека» на сына и невестку. Она не сомневается, что их околдовали, закрыли им глаза на окружающую обстановку, лишили возможности принимать решения, не посоветовавшись с адским учителем. Более того, она согласна с теми, кто мечтает расставить мужику капканы.

Заговорщики пока еще находятся в тени, а Распутин все больше и больше входит во вкус тонкой политической игры. Он советует царю, посредничает царице в выборе министров. Его сторонники, конечно же, правые, ведут усиленную кампанию с целью «разрушить нынешнюю Думу и заменить ее другой, более послушной». Коковцев, который никогда не скрывал своего враждебного отношения к старцу, с ужасом наблюдает как меркнет его собственная звезда на политическом небосводе. Догадываясь, что как председатель Совета он гальванизируемый труп, исполняет текущие дела в полной прострации.

Несмотря на борьбу за влияние в правительстве, жизнь страны стабильна, Россия процветает. Ресурсы таковы, что даже при спорном правительстве экономический и коммерческий подъем обеспечены, производство продукции увеличивается, растет жизненный уровень. Высшим сферам все не нравится, но живут они хорошо. Условия жизни низших слоев, рабочих и служащих, подвергаются испытанию, но так как они не читают газет, то волнение, которое охватывает думающие головы нации, их не касается. Раздражающая салоны императорская семья остается любимой народными массами, где ее авторитет на одной ступени с Отечеством и верой. Однако весной 1912 года на золотых приисках Лены в Сибири вспыхнули бунты и войска стреляли по толпе, погибли двести семьдесят и двести пятьдесят человек были ранены. Сама собой ситуация повлекла то, что рабочие различных районов России подняли восстание, протестуя против расстрела рабочих. Спустя некоторое время волна народного возмущения спадает, революционеры, преследуемые правительством, уползают в подполье.

В августе того же года русская армия с помпой праздновала столетие Бородинской битвы, что сильно подняло дух офицерства. И когда пришел новый 1913 год, все от мала до велика радовались предстоящему празднику — трехсотлетию дома Романовых. Либералы отмечали в своих газетах, что первый Романов — Михаил — был избран народом 21 февраля 1613 года и этот старый способ избрания стоит того, чтобы о нем подумали. Монархисты, со своей стороны, надеются, что запланированные празднества укрепят патриотические чувства русского народа к государю. И как это ни странно, создается впечатление, что нация, которую уже давно пытаются раздробить и раздразнить всевозможные течения, вопреки всему обрела второе дыхание.

28 февраля 1913 года в Санкт-Петербурге, в Казанском соборе, отслужили торжественный молебен в честь трехсотлетия дома Романовых. В то утро Родзянко прибывает на место задолго до начала церемонии. Его предупредили, что представители Думы будут находиться позади Государственного Совета и Сената. Едва он открыл рот, чтобы выложить все, что он думает о притеснении уважаемых людей, избранных народом, как обнаружил Распутина, занявшего место далеко впереди тех, что предназначались для депутатов. Возмущенный, он приказывает старцу убраться. Последний повышает голос и заявляет, что приглашен «персонами еще более высокого ранга». Правда, предупреждая скандал, он уйдет до того, как патриарх Антиохий начнет официальную службу в заполненном народом соборе. Всем страшно хочется знать, здесь ли Распутин. Они вертят головами, выискивая его в толпе верноподданных, жужжат друг другу в уши относительно скандального происшествия. Императрица, корона на голове, поглядывает время от времени в сторону своего сына, такого хрупкого, такого бледненького. Каждая минута дается ей с трудом, она опасается обморока. Ее единственная надежда — Распутин, который где-то позади нее, затерялся в толпе. Она уверена, он молится с ними и все будет хорошо для ребенка, на маленьких плечиках которого будущее самодержавия. Во время службы она как бы стоит на раскаленных углях. Если бы в ее власти, она упросила бы кудесника жить во дворце, вместе с Алешей.

Но в стране появились веские причины для беспокойства. Австрия только что аннексировала Боснию и Герцеговину. Сербия, традиционно связанная с Россией, беспокоится из-за того, что считает маневр запугиванием. Определенная часть русской печати усиленно требует, чтобы «сербские братья» были ограждены от австрийских притязаний. Великий князь Николай Николаевич подстрекает царя разжечь войну. Он убежден, в этом случае великие державы сохранят нейтралитет. Разбив Австрию, Николай II возьмет реванш и забудет об унизительном поражении в русско-японской войне. С крестьянской сметкой, но не искушенный в политической казуистике, Распутин интуитивно враждебен любому противостоянию в пограничных вопросах. Простой крестьянин, он считает, что война, по какой бы причине она ни была развязана, — гибель для народа: разоренные деревни и города, разбитые жизни, загубленный урожай, смерть и отчаяние повсюду и вот уже превращается земля, данная нам Господом, в огнедышащее горнило. Впервые он вмешивается в дела общественности и заявляет журналисту Разумовскому: «Католики готовятся к войне, она им нужна, сами себя накажут и других страдать заставят. Пакостная это штука — война… Немцы и турки пожрут друг друга: они дальше свого носа не видят, аукнется это им. Шиш получат, и себя погубят. А нам нужно в согласии и мире жить, тогда потихоньку-полегоньку и вознесемся над всеми, так Бог велит». Он против войны не из-за политических или философских соображений. Это животный страх. Он хочет поговорить с царем. Но Николай II колеблется. С одной стороны, ему не нужно дразнить сербов, с другой, — страшно бросаться в омут. Он отправляется в Берлин в мае 1913 года, чтобы присутствовать на свадьбе принцессы Виктории Луизы Прусской и великого князя Эрнста Августа Брунсвика и встречается там с кайзером и королем Англии Георгом V. Все государи, казалось, согласны поддержать статус-кво в этом регионе мира. Но немного погодя Болгария нападает на Сербию. Молниеносная война закончилась поражением Болгарии перед лицом балкано-турецкой коалиции. Большие государства держатся в стороне, никто не собирается вмешиваться.

Царь покидает Берлин, нет еще спокойствия в этой части Европы, императорская семья продолжает отмечать трехсотлетнюю годовщину династии Романовых посещением главных городов империи, следуя по маршруту, который привел Михаила Романова в шестнадцатилетнем возрасте из Костромы, где они правили с матерью, в Москву, где Собор должен был поставить его царем. Бесконечная юбилейная поездка утомляет царицу, которая опасается празднеств и приемов. К счастью, она добилась, чтобы Распутин сопровождал их в этом путешествии. Теперь Их Величествам нечего бояться. Во время следования старцу видно, с каким желанием приветствовать государей народ толпится вдоль дорог. Вперед! У самодержавия будущее. Если и находятся умники и кое-кто из дворянчиков покритиковать действия царя, то большинство людей совершенно искренне к ним привязаны. Из своей машины, входя в число официальных лиц, сопровождающих царских особ, Распутин на протяжении пути видит тысячи незнакомых лиц. Это доказательство крепкого союза самодержавия и земли русской. Благословляют «отца народа» восторженными речами и крестным знамением. Именно здесь, а не в Санкт-Петербурге особенно чувствуется единство с родной землей. В Костроме была проведена служба в Ипатьевском монастыре[4], где Марфа, мать будущего царя России, триста лет тому назад принимала представителей Собора, пришедших к ее сыну. Распутин нашел себе местечко в нефе храма. Перед глазами видение, мелькнуло и исчезло. Он, ну, конечно же, он среди тех, кто восстанавливал самодержавие после Смутного времени, последовавшего за смертью Бориса Годунова и коротким царствованием Федора II.

Самое удивительное, памятное путешествие, служащее для укрепления связи царских особ с подданными, возносит Распутина на политическую сцену. Возвратившись в Санкт-Петербург, он охотно и компетентно высказывает свое мнение по самым заковыристым для правительства вопросам. И его предположения в большинстве случаев попадают в самую точку. Так, осенью 1913 года в Киеве во время процесса над молодым евреем Менделем Бейлисом, арестованным два года тому назад за соучастие в ритуальном преступлении в отношении православного ребенка, Распутин старается показать самодержцу полную несостоятельность обвинения, умышленно раздуваемого антисемитами во главе с министром юстиции Щегловитовым и будущим министром внутренних дел Маклаковым. Действительно, перед судом присяжных, состоявшим в основном из крестьян, обвинение в том, что евреи во время их тайных обрядов используют православную кровь, было наголову разбито защитой, а Бейлиса оправдали. Распутин сильно опасается Коковцева, у которого довольно шаткое положение в Совете, и упрекает его в том, что государственная монополия на торговлю водкой, дающая весомые доходы, способствует «спаиванию народа». Граф Витте ходатайствует перед Его Величеством об ограничении продажи спиртного и подсказывает, что потери можно компенсировать повышением прямых налогов. Поминутно повторяет, что пьянство — основной бич России, люди пьют, чтобы забыть свою нищету и грехи, и нужно закрыть «царские кабаки». Говоря об этом, он сознательно действует в пользу миллионов мужиков, которых он представляет перед троном. Его настойчивость заставляет Николая II отделаться от председателя Совета, придерживающегося другой политики. Честный и воздержанный Коковцев будет отстранен к пущему удовольствию старца. Не желая самому объясняться с приближенным соратником, император сухо извещает его в письме, что «интересы государства требуют неукоснительно отставки». Коковцева заменили на шестидесятилетнего и послушного Горемыкина. Враждебно относящийся к парламенту, преданный монархист, этот уставший от жизни реакционер сам себя сравнивает со старой, побитой молью шубой, которую извлекают из сундука в «худшие времена». И вот теперь, стараниями царских особ и пресловутого старца, в 4-й Думе, избранной в ноябре 1912 года по новой системе тайного голосования, большинство составили правые националисты и октябристы.

Теперь Распутин может сказать себе, — чтобы ни случилось, страной будут управлять не крикуны из Таврического, а преданные Богу, царю и Отечеству из монаршего окружения в Зимнем.

7

Пожив какое-то время у Ольги Локтиной, потом у газетчика Сазонова, потом в меблированных комнатах, потом у одного из своих друзей — Даманского, Распутин в мае 1914 года поселяется в квартире № 20 по улице Гороховой, 64, недалеко от станции «Царское Село», что очень удобно для его поездок к царской чете. Расположенная на третьем этаже, квартира светлая и скромная — пять комнат и кухня. Оплачивается из личных средств царя. Охранка неусыпно следит за домом. Четыре агента в гражданской одежде постоянно на месте: один у входа и трое в парадном. Привратник тоже обязан присматривать за постояльцем. Агенты в парадном, чтобы не скучать, играют в карты, записывают мимоходом имена посетителей. Время от времени один из них поднимается на третий этаж — удостовериться, все ли в порядке, и, случается, старец приглашает его на чай.

Круг общения Распутина значительно расширился. Часто, правда, он вынужден охлаждать пыл особо экзальтированных поклонниц. Так, склонная к истерике Ольга Локтина, его любовница в прошлом, совершенно не к месту иногда бурно выражает свои чувства. Внезапно врываясь, падает на колени, обхватывает руками его ноги и пронзительно вопит: «Пресвятой, пресвятой, пресвятой отец, благослови! Хочу тебя, только тебя! Возьми меня, батюшка!». Или, лучше того, ринувшись к столу, за которым он сидит, овладевает его головой и осыпает поцелуями. Когда он пьет чай, она устраивается рядышком и дрожащим голоском умоляет его сделать еще один глоточек или проглотить еще кусочек пирожного. Дочь Григория, Мария, ей сейчас шестнадцать. Она живет с отцом, становится невольной свидетельницей этих безумных сцен. Безмерно веря в святость своего отца, она считает, что Ольга Локтина хватает через край. Эта женщина, некогда большая щеголиха, сейчас похожа на пугало, выряженное в разноцветные тряпки и кружева. Ее стараются успокоить. Несчастную жалеют здесь из-за ее искренней любви к Распутину. Ее присутствие в доме терпят из милосердия. Иногда, встречая его на улице, она бросается к нему на шею, неистово целует на глазах удивленных прохожих. Для нее он воплощение Христа. Другие поклонницы, не такие «чумовые», как Ольга Локтина, думают так же. Для них смысл жизни в служении посланцу Господа. Распутину они нужны, так как связаны с высшим светом.

Он охотно захаживает к Анне Вырубовой и госпоже Головиной-старшей, которые ввели его в салон баронессы Розен, баронессы Икскуль и помогли установить отношения с некоторыми влиятельными политиками, среди которых председатель Совета Горемыкин, министр финансов Барк, граф Витте, Маклаков, князь Мещерский, владелец и редактор газеты «Гражданин». Здесь он встречает также промышленника Путилова, банкиров Мануса и Рубинштейна. Совсем недавно эти люди насмехались над ним, колоритным юродивым, присутствие которого давало основания потешаться в кулак и открыто в сторону российского царского двора, теперь прежние хулители принимают его всерьез. Каждый знает, что добиться расположения царя можно только будучи протеже старца. Их больше не смешат ни его уральский говорок, ни длинные волосы, ни сапоги, ни бессвязная речь. Не смущает и отсутствие манер за столом. Скоро перед ним будут сгибаться похлеще, чем перед каким-нибудь министром, который сам, ложась спать, не знает, кем проснется. Он чувствует, что через каких-то девять лет действия неведомых сил, стал совершенно незаменимым. Всякий раз, когда, затаив дыхание, враги ждут, что ему конец, он выпрямляется с еще большей силой и мощью, чем раньше. Жены соблазняют его напропалую, а их мужья с серьезными лицами внимают ему. Он нарасхват, нет ни одной свободной минуты. Но рано или поздно светская жизнь начала тяготить его. Он стремится вновь окунуться в пасторальный мир своей деревни.

В июне 1914 года он уезжает с Марией в Покровское. Огромная толпа встречает прибывших уже на вокзале. Незнакомые люди молят о благословении. При первой возможности они удирают домой, где ждут Прасковья, Варвара и Дмитрий. Потянулись соседи с разными дарами. Он рассказывает им о больнице, которую собирается здесь построить. Его слушают, как принесшего Благую Весть. На следующее утро, в воскресенье 29 июня, семья Распутина появляется к обедне. Сынишка уставился на страшную бабу-ягу в лохмотьях, с завязанным тряпками носом. Он тычет в нее пальцем, а отец ругает — так нельзя, нехорошо это. В конце службы батюшка предает анафеме Антихриста и грех, который тот несет. Разве это не намек исподтишка на зло, якобы исходящее от старца? Григорий не тревожится — пусть себе каркает.

Дома после обеда он разговаривает с деревенскими бабами, они принесли ему полевых цветов. Вскоре почтальон приносит депешу от царицы, сначала он удаляется обдумать ответ, потом, спохватившись вдруг, выходит и отправляется прямо на почту. При входе наталкивается на омерзительную безносую нищенку, тянущую руку за милостынькой. Пока он шарит в карманах, спрятанный в лохмотьях нож со всех сил бьет его в живот. От удара он покачнулся, баба-яга в мгновение извлекает оружие из раны, — кровь брызжет во все стороны — и хладнокровно готовится нанести второй удар. Он отталкивает ее, опускает кулак на голову и падает. Мужики хватают одержимую, та вопит: «Пустите меня! Пустите меня! Я убила антихриста! Месть Господня! Славьте Господа, антихрист мертв!». Распутин ползет домой и теряет сознание на руках у жены. Дмитрий бежит вызвать телеграммой врача, ближайший за девяносто километров, в Тюмени. Ожидание врача, деревенская бабка с Прасковьей перевязывают рану. Доктор Владимиров в рекордный срок преодолел такое расстояние — за восемь часов, меняя лошадей на каждой почтовой станции. Он оперирует при свечах и утром больного перевозят пароходом в тюменскую больницу. Убийцу удалось вытащить из толпы, которая разорвала бы ее на части, — это была Киония Гусева, — ей предъявлено обвинение в предумышленном убийстве. Да, признается та, действует по указанию Труфанова-Илиодора, который благословил ее на убийство Распутина, уничтожение антихриста. Уехав из Царицына, она следовала за Распутиным по пятам, сопровождая во всех его передвижениях, до самого Покровского. Признанная экспертизой невменяемой, она будет помещена в Томскую психиатрическую лечебницу. Труфанов-Илиодор, получив серьезные обвинения, обводит жандармов вокруг пальца, сбривает бороду и, переодевшись в женское платье, скрывается в Швеции, потом в Финляндии. Распутин с величайшим трудом восстанавливает свои силы. К счастью, лезвие не задело ни одного жизненно важного органа. По мнению хирурга из Тюмени, крепкая конституция больного позволит ему взять верх над болезнью уже через несколько недель отдыха.

Во дворце — возмущение и паника. Нервы императрицы едва выдерживают ужас возможной потери духовного пастыря и радость от мысли, что он избежал смерти от руки этой бесноватой. 30 июня царь написал Николаю Маклакову, министру внутренних дел: «Я узнал вчера, что в городке Покровское Тобольской губернии было совершено покушение на старца Григория Ефимовича Распутина, которого мы очень чтим. Во время покушения женщина ранила его в живот. Я опасаюсь, как бы это не был преднамеренный замысел, совершенный рукой порочного человека. Я требую установить постоянное наблюдение вокруг этого дела и предохранить Распутина от возможных попыток второго покушения».

Со всех концов страны в больницу поступают телеграммы с пожеланиями мученику скорейшего выздоровления и долгой жизни. Бывшая монахиня Акулина Лаптинская, одна из самых верных его учениц, срочно прибывает из Петербурга, чтобы дежурить у изголовья больного. Императрица отправляет в Тюмень знаменитого хирурга фон Бредена, провести повторную операцию. Врач сообщает всем и вся — старец будет жить. А в частной беседе рассказывает, что мужские достоинства Распутина не так уж сверхъественны, как утверждают некоторые! Ох уж это женское воображение, говорит он, способное совершать чудеса. Наши дамы преувеличивают все, до чего дотрагиваются, и превращают самый обычный мужской орган в атрибут, достойный жеребца-производителя. Эти откровения облетели весь город. Кто же прав? Женщины, которые с придыханием щебечут о его любовных геройствах, или врачи-практики, которым стали известны все тайны его физиологии? И все же, несмотря на разоблачения фон Бредена, легенда о половом превосходстве старца остается непоколебимой. Приободрившись, он посылает поклонницам фотографии, запечатлевшие его на больничной койке, и записки-каракули с загадочными фразами и полным презрением к орфографии.

В это время угроза войны с Запада усиливалась. Покушение на Распутина, как в зеркале, отразилось в еще более серьезном теракте: 15 июня 1914 года (по старому стилю) боснийский студент Принцип убивает эрц-герцога Франца-Фердинанда, наследника австро-венгерской короны, и его супругу. Двойное убийство вызывает невероятный гнев венского кабинета, направленный на Сербию. Сербия связана договором с Россией, и Россия, в свою очередь, связана в случае войны с Францией и Англией. Повод для взрыва в мировом масштабе? Узнав об этой новости, Распутин отказывается верить, что действие одного человека могло бы иметь катастрофические последствия для мира во всем мире.

6 июля Николай II принимает в Петербурге президента Французской республики Раймона Пуанкаре. Праздники, банкеты, военные смотры, взаимные награждения. Визит скрепляет дружбу двух великих держав и должен стать символом всеобщей безопасности. Но сразу же после отъезда высоких гостей, 10 июля 1914 года, Австро-Венгрия предъявляет Сербии ультиматум на неприемлемых условиях. Сербия немедленно обращается к России, чтобы последняя исполнила свое обещание поддержать ее в случае опасности. Со своей стороны, Германия поддерживает Венскую конвенцию. Напрасно дипломаты пытаются сгладить разногласия путем переговоров. Учитывая немецкую непримиримость, министр иностранных дел Сазонов советует Сербии принять условия ультиматума. 12 июля под нажимом России сербский кабинет подписывает большую часть выдвинутых ему условий. Австрия, рассчитывающая на полную капитуляцию, отклоняет скромные резервы Сербии и 15 июля объявляет ей войну. На следующий день, верный своим обязательствам, Николай II приказывает начать в принудительном порядке частичную мобилизацию. Испугавшись мысли о готовящемся кровопролитии, Распутин ищет способ отговорить царя от этой авантюры. Он телеграфирует из Тюмени: «Не беспокойся о войне. Придет время накрутят хвоста (Германии). Сейчас время еще не пришло. Несчастным (Сербии) воздастся». Он утверждает также, что с этой войной «придет конец России и императору». Николай II колеблется. Может быть, на самом деле лучше отложить? Но Сухомлинов[5] и генерал Янушкевич убеждают его, что необходима не только частичная мобилизация, но для готовности к любым случайностям, нужно объявить полную мобилизацию. После двухчасовых раздумий царь уступает. Согласившись, он говорит своим министрам: «Это будет самым тяжелым днем в моей жизни!». Приказ о всеобщей мобилизации был объявлен 18 июля 1914 года.

В Тюмени, в больнице Распутин в полном отчаянии царапает письмо императору. Безграмотно, неразборчиво, никаких знаков препинания: «Друг говорю еще ужасная буря над Россией, боль и горя огромные ночь не видна одно море слез скоро будет крови чего скажу нету слов неописуемая ошибка я знаю все хотят от тебя войны даже верные они не знают это гибель.

Страшна кара Господня если она отымет ум начало конца. Ты царь отец народа не позволь сумашедшим завлечь и потерять весь народ. Вот победят Германию а Россию Когда думает об этом нет муки во все века, вся в крови, горе безконечное. Григорий».

Распутин сердится, что ограничен только письмами, его сердце кричит от боли. Он проклинает свое глупейшее ранение, которое удерживает его вдали от столицы, в то время как царь может потерять страну, а может быть, и самодержавие. Если бы он находился в Санкт-Петербурге, Его Величество слушал бы его с большим вниманием, чем всех этих министров, генералов, которые рассуждают и пишут в ряд цифры на бумаге — столько солдат, столько ружей, столько пушек, столько лошадей, и не думают об огромном горе людей, которых, как скот, отправляют на бойню. Отрезанный расстоянием, он шлет телеграмму за телеграммой, как моряки бросали бутылки в море.

Николай II, желающий смягчить впечатление от общей мобилизации перед немецким кабинетом, телеграфирует кайзеру: «Для меня технически невозможно приостановить военные приготовления. Однако пока переговоры с Австрией не будут прерваны, мои войска воздержатся от наступления». На что Вильгельм II отвечает ультиматумом сроком на двенадцать часов: Россия приостанавливает всеобщую мобилизацию и мир будет спасен. Если нет — война неизбежна. Россия не подчинилась, и 19 июля Германия объявляет, в свою очередь, всеобщую мобилизацию. И вскоре кайзер отправляет новый ультиматум России, Франции тоже. В этот день прикованный к больничной койке Распутин направляет царю непонятную телеграмму: «Я верю, я надеюсь на мир, они готовят большое зло. Мы не виновны. Это очень жестоко не видеть нас. Окружение воспользовалось случаем тайком в сердце, сумеют ли нам помочь?».

Получив предостережение, Николай II чувствует, как в нем поднимается раздражение против старца, проповедующего мир, когда война стучит в дверь империи. Он рвет телеграмму на глазах у заплаканной царицы. Не соглашаясь с мнением министров, дипломатов и своего мужа, она убеждена, что Распутин не может ошибаться. Несмотря на свое немецкое происхождение, она страстно желает победы для России, своей новой родины по велению Господа, она боится, что сбудутся предсказания святого человека. 21 июля 1914 года (по старому стилю) Германия объявляет войну Франции. Следующей ночью Англия делает то же самое в отношении Германии. На следующий день Австро-Венгрия объявляет войну России. Огорченный этими событиями, преследуемый кровавыми видениями будущего, Распутин пишет внизу своей фотографии: «Что завтре? ты наш руководитель боже сколько в жизьни путей тернистых».

Объявление войны в столице было встречено с подъемом. Поможем братьям-сербам и побьем задравших нос немцев! Манифестации заполнили улицы, кричат — приветствуют царя, когда он появляется на балконе Зимнего дворца. Страна охвачена необыкновенным патриотическим порывом. Есть чем успокоить Государя.

Если бы Распутин был там, он мог увидеть в этом вновь обретенном единстве свидетельство исторической связи царя и народа. Об этом он всегда мечтал. Но царь и народ объединяются, думал он, в плохое время. Их союз основан не на любви, на ненависти. Что бы ни говорили политики, черные дни ждут тех, кто прибегает к насилию.

Как только врачи разрешили ему встать, Распутин отправляется в Санкт-Петербург. С ним дочери Мария и Варвара. Жена остается с Дмитрием в Покровском. Ему 19 лет, но он не подлежит призыву, единственный сын в семье. По приезде в столицу путников поражает ее вид — одновременно воинственный, серьезный и радостный. Из окон свешиваются флаги, полковые оркестры, военные маршируют по улицам. Отовсюду прибывает мужская рабочая сила на оружейные заводы, в трактирах запрещены спиртные напитки, театры переполнены, в салонах чествуют сыновей, записавшихся в армию. Название «Санкт-Петербург», как все немецкое, будоражило национальные чувства, а потому город был переименован в патриотически-славянский «Петроград». Для Распутина в этот решающий момент очень важно сознавать себя русским, так как особенно больно ему, что большинство соотечественников не видят дальше своего носа. Их бравый юмор вызывает у него больше страха, чем восторга, и он жалеет, что променял свою тихую, мирную деревню на этот вертеп умалишенных. Даже Николай II, весь в мыслях о славянском превосходстве, не слушает больше советов о смирении. Царица же воспринимает войну как испытание, ниспосланное Богом, против которого бороться бессмысленно. Впервые старец чувствует себя ненужным со своими проповедями. Всеми силами верующего он надеется, что они поймут свои ошибки, военные действия закончатся после нескольких перестрелок и ни страна, ни власть не пострадают от этих никому не нужных, вредных событий. Однако в глубине души он ощущает двойную горечь — его не услышал царь и он не смог предотвратить бойню.

Расстроенный, в начале ноября он возвращается в Покровское. Но и там не находит отдыха душа. Узнав, что императрица пошла сестрой милосердия в Царскосельский госпиталь, он телеграфирует ей с отеческим одобрением: «Ты даешь свою милость раненым и Господь вознаградит тебя за твои ласки и твой труд, твой подвиг!». Конечно, он не может быть спокойным, чувствуя на расстоянии болезненные конвульсии Отечества. В деревне он чувствует себя и защищенным и бесполезным, обласканным и наказанным. Он тоже в случае опасности должен быть на посту. 15 декабря 1914 года, не удержавшись, заинтересованный и взволнованный одновременно, он возвращается в Петроград, город, в котором куют судьбы мира.

8

К началу военных действий, кажется, все были охвачены сильным патриотическим порывом. Мобилизация проходит без трудностей. Политические партии братаются в ожидании скорейшей победы. Николай II вновь становится императором всей, без исключения, России. Даже члены парламентской оппозиции приходят к мысли о необходимости сближения с правительством. И только один Владимир Ульянов (Ленин), политический ссыльный в Швейцарии, заявляет, что русское поражение было бы предпочтительнее. Но что стоит мнение этой песчинки перед лицом большой веры народа, которая обрела наконец единство, величие и любовь к своему государю! Вознесенный этими «ура», Николай II подумывает сначала взять на себя командование армией и дать нерушимую клятву защищать свою землю. Но министры доказывают ему, что не следует рисковать, поскольку можно в два счета подмочить свою репутацию непредсказуемостью войны. С сожалением он соглашается и назначает командующим своего дядю, великого князя Николая Николаевича, весьма уважаемого в военных кругах. Единственный недостаток сей важной особы, по мнению монарха и его жены, — стойкое неприятие Распутина. Некоторые ставят ему в упрек некомпетентность. Гигант с орлиным взглядом, он плохой стратег, как считают некоторые любящие побурчать ветераны. Есть и другие сложности: армия плохо оснащена, не имеет боевого опыта. Офицеры, такие блестящие на парадах, не имеют ни малейшего представления о ведении войны. К счастью, большинство в стране не настроено пессимистически. Сверху донизу в обществе убеждены, что легендарная русская доблесть затмит как недостаток воинского снаряжения, так и недостаток опыта. Распутин, которого совершенно отстранили от войны, считает, что раз уж война развязана, ее нужно выиграть во что бы то ни стало.

Так как Германия, стремящаяся к превосходству, уже захватила Брюссель и угрожает Парижу, Николай II, верный своему союзническому долгу, решает помочь Франции, применив против немцев отвлекающий маневр. Две армии под командованием Самсонова и Ренненкампфа проникли в глубь Восточной Пруссии и заставили противника оттянуть свои полки с Западного фронта для спешной переброски на другой фронт. Этот маневр позволяет французам одержать победу на Марне и спасти Париж. В ответ немцы перегруппировались и под руководством генерала фон Гинденбурга окружили и разбили силы Самсонова в Мазурских лесах около Танненберга и заставили Ренненкампфа в панике отступить на восточный берег Немана. Отчаявшийся, опозоренный Самсонов покончил жизнь самоубийством. Русские потеряли сто тысяч человек.

Восторги первых дней сменяются страхом. Оставив мечты о победе, население, и умеренное и наиболее передовое, начинает понимать, что русская армия, которую считали непобедимой, не может соперничать с немецкой армией, которая лучше экипирована, лучше организована, лучше управляема. Службы тыла и Красного Креста так же беспомощны, как и во время русско-японской кампании. Погруженные кое-как в вагоны, предназначенные для перевозки скота, раненые, прибыв в столицу, рассказывают, что на фронте не хватает ни ружей, ни обмундирования, с нашей стороны только одна стреляющая пушка против десяти немецких, а пехоту бросают в бой, не прикрытую артиллерией. Естественно, газеты под лапой цензуры даже не намекают на эти безобразия. Безудержная молва ползет в среде гражданских: одни обвиняют бездарных генералов, другие жужжат, что неудачник-царь притягивает к себе все несчастья и так будет продолжаться всегда и нечего ждать улучшения, неоткуда ему прийти. Черные дни покатились с того дня, когда тысячи любителей дармового угощения нашли свою гибель на Ходынском поле. Рождение сына, больного гемофилией, нервное расстройство императрицы, поражение в русско-японской войне, Кровавое воскресенье и трагическая кончина великого князя Сергея и председателя Совета Столыпина, — наконец, появление при дворе Распутина, развратного старца. Счастье еще, что Россия после кровопролитного поражения на немецком фронте смогла наверстать упущенное с австрияками. Отразив их атаки, наши захватили Львов и оккупировали восточную часть Галиции. Увы, не надолго! В феврале 1915 года Германия навязывает новые сражения, в Западной Пруссии. Ожесточенные битвы в Карпатах. Немцы захватили Перемышль и Львов. Русские войска вынуждены отступить в Польшу и Литву.

Распутин с горечью отмечает успехи немцев. Хотя чем более неуверенность вокруг, тем влиятельней становится он. Уже не ведают, на чьей стороне правда и бросаются к нему в надежде на подсказку. Его квартира на Гороховой, 64, становится в некотором смысле сенями царского дворца. Ходоки тянутся с самого утра, висят на лестничных пролетах и толпятся на улице, около дома. Ежедневно у него бывают до четырехсот человек. В его обители не только постоянные дамы-поклонницы, но и сонмы попрошаек с бегающими глазками и вороватыми манерами. Здесь и нищие студенты, служилый мелкий люд жалуется на начальство, офицеры просят замолвить словечко перед командующим, дамочки, которых влекут к святому человеку слухи о его способностях неутомимого жеребца. Распутин редко кому отказывает в поддержке. Тем, кто просит помочь материально, он дает несколько рублей, тем, кому нужна поддержка сильных мира сего, он пишет, притулившись на краешке стола, своими каракулями рекомендательные записки и осеняет просителя крестом. У него правило — никто и никогда понапрасну не взывает к его душе. В благодарность за посредничество богатые суют ему в руки банкноты, те, кто победнее, приносят сыр и фрукты. Он принимает все, чтобы никого не обидеть. В конце концов, чтобы не запутаться с многочисленными и сложными делами, он окружает себя помощниками, такими, как Добровольский, бывший инспектор начального образования, банкир Рубинштейн и его коллега-соперник Манус, председатель Совета администрации Союза инженеров-железнодорожников, влиятельные финансисты Гинзбург, Соловьев, Каминка… Война, которой он боялся, как ни парадоксально, меняет его жизнь в лучшую сторону. Вполне вероятно, в этом загнивающем мире, где брожение умов вызвано смертью, страданиями, муками Отчизны, он нашел идеальный момент для удовлетворения своих потребностей. Видя, как рушатся моральные ценности, он вдруг бросается в крайность, что все дозволено. Жажда удовольствий странным образом объединилась с непреклонной верой. Он, почитай всегда тверезый, ратовавший за прикрытие питейных заведений, начинает пить по-черному, отказываясь, однако, от водки, «зеленого змия». Он любит вино, особенно мадеру. Выпивает иногда до шести литров за одну трапезу, не теряя при этом разума. Развеселившись, пляшет до упаду, разгулом он подпитывает свою силу. После ночных оргий возвращается домой (в голове ангелы поют), выпивает стакан очень горячего чая и как ни в чем не бывало зовет посетителей. Пир во время чумы — так, наверное, думает он. Раз Россия потеряла голову, бросившись в кровавую бойню, то и он может не сносить своей. Тем более, что, даже выпивши, он чувствует поддержку Господа. Обильные возлияния не мешают ему исцелять страждущих — разве это не доказывает любовь Отца Небесного. 2 января 1915 года с Анной Вырубовой, направлявшейся в Петроград, происходит несчастный случай на железной дороге. Потребовалось несколько часов, прежде чем ее смогли вытащить из-под вагона, куда она попала по неосторожности. Сильно пострадали ноги и позвоночник. «Это конец! Не надо ее мучить», — решает врач на месте происшествия. Привезенная в Царскосельскую больницу, она принимает последнее причастие. Время от времени, приходя в себя, шепчет, чтобы отец Григорий помолился за нее. Ее мать ни в какую не соглашается. Но царица, в истерике от случившегося, звонит Распутину. Он обещает сразу же ехать, но ему никак не удается найти машину. Слава Богу, Витте дает ему свою, с опытным шофером. Пробиваясь сквозь снежную бурю, наконец прибывают в Царское Село. Он стремительно направляется в комнату Ани. Она в коме, при ней неусыпно дежурят царь, царица, великие княжны и лейб-медик. Никакого внимания на присутствующих — Распутин сосредоточен, взгляд прикован к почти безжизненному телу. От напряжения постепенно его лицо становится бледным, появляются бисеринки пота. Некоторое время спустя он берет Аню за руку, говоря тихо и внятно: «Аннушка, открой глаза, посмотри на меня!». От этих слов она открывает глаза и шепчет: «Григорий… ты! Храни тебя Господь!». Обратясь к присутствующим, Распутин произносит изменившимся, каким-то вибрирующим голосом: «Не умрет, но будет калекой». И быстро уходит в соседнюю комнату. Его глаза подергиваются дымкой, качнувшись, падает без сознания. И в этот раз он принял на себя чужую боль. Медикам пришлось, причем весьма неохотно, расписаться в собственном бессилии. Период выздоровления затянется. После шести месяцев в постели Анна Вырубова сможет передвигаться только в инвалидной коляске, потом костыли. Ей потребуется около полутора лет, чтобы более или менее встать на ноги.

Начав поправляться, она восхваляет на все лады новое чудо волшебника. Царь и царица, свидетели ее воскресения из мертвых, разделяют ее восторг. Александра Федоровна, которая, по мнению своей подруги, заметно очерствела и с годами стала неискренней и капризной, теперь вновь дарит ее своей дружбой и разделяет порыв неописуемых чувств к Распутину. Если веришь в чудеса, творимые святыми православными великомучениками, то как же относиться к исключительной личности, которая на твоих глазах изо дня в день беседует с Господом? Сомневаться в этом значит оскорбить Отца Небесного, который послан на утешение себе подобным и для поучения в Духе Святом. Этот случай не только усиливает влияние Распутина на своих сторонников, но и помогает самому почувствовать уверенность в сверхъестественных силах и… в некоторой безнаказанности. Чем больше он пьет, тем больше теряет бдительность и тем больше, кажется ему, забавляет Господа своим беспутством. Удивительное выздоровление Анны Вырубовой взывает к ненасытной потребности в удовольствиях, которых в столице с начала войны пруд пруди. Что с того, если его мораль иная, не та, которую проповедует церковь? Ему не нужен посредник для общения с Господом. И только Он, Господь, знает, что будет завтра! Вакханалия начинается, когда смерть стучится в дверь.

Кровавая бойня, эшелоны с ранеными, прибывающие в город, истерика газет — несмотря ни на что, Петроград жаждет развлекаться. Запреты не срабатывают. В обход закона спиртное в трактирах и закусочных подают в чайных чашках. Переполнены театры и рестораны. Проматываются деньги. Полицейские, в обязанности которых охранять Распутина, строго фиксируют все его встречи, все его передвижения, днем и ночью. С мая по июнь 1915 года старец неустанно занят только скандалами и пирушками в ресторанах. То он проводит время с сомнительной репутации массажистками, то с модисткой Катей, то с проституткой Верой, то в банях с банщицами. На Гороховую он приглашает дам из приличного общества, с которыми пирует до рассвета. Во время этих, в некотором роде оргий, под звуки цыганской музыки все поют, пляшут до упаду, много пьют, пока не сползают под стол. Шпики, секретные агенты записывают количество опустошенных бутылок, чересчур вольное обращение хозяина дома с посетительницами, их частые совокупления замечаются прислугой. Чтобы по мере возможности ограничить похотливое буйство компании старца, директор любимого ими ресторана «Вилла Родэ» выделил отдельный кабинет, где Распутин мог бы «давать свои спектакли», и тем самым оградил посетителей большого зала от этого зрелища. Ограниченный четырьмя стенами, Распутин поет вместе с хором, пляшет гопака в окружении дам из общества и женщин легкого поведения и с душой нараспашку отдается радостям возлияний и любви. Он без ума от цыганской музыки, терпит проходимцев, привлеченных вкусной и обильной едой. Весь в поту, вывалив язык, он проживает две жизни, но не становится при этом менее любим Господом. Случается, что на разнузданные трапезы к нему приходят деловые люди и банкиры. Они оплачивают расходы, а он благодарит их тем, что замолвит словечко перед министрами, выгораживая или иное дельце. Перед уходом, пошатываясь, он раздает певичкам и слугам по нескольку рублей или какие-то мелкие подарки, сопровождая даяния наставлениями о том, как нужно жить в соответствии с Законом Божиим. Несмотря на несильный нервный срыв, который с ним случился в начале войны, он остается твердо убежден в своей высшей миссии перед согражданами. Даже оплеуха, отвешенная офицером, возмущенным скандальным поведением старца, прошла даром. Заведение закрыли? Ну и хрен с ним! Распутин продолжает «шалости» в других ресторанах. Свидетели крестом-богом клянутся, что как-то ночью, лыка не вязавший, приказал хору затянуть «Богородицу», а сам гаркнул любимую — «Ямщик, не гони лошадей», да при этом размахивал руками и плясал на столе, показывая, что в деревне еще не так прыгать умеют, куда там императорский балет. В ресторане «Стрельня», в Петрограде, посетители лезли на пальмы в кадках, установленные в большом зале, чтобы посмотреть через застекленные двери, как в отдельном кабинете старец развлекается с цыганами. Какой-то офицер не выдерживает: «И что только бабы находят в этом…? Уродство! Мужик ломается, кривляется, а все вопят от восторга! Так какого черта этим бабам надо?!». И, взбешенный, стреляет в воздух. Жуткая паника! Некая Джанумова, свидетельница происшедшего, утверждает, что когда Распутин услышал звук выстрела, он затрясся от страха. «Его лицо сразу стало желтым, — говорит она. — Казалось, он постарел на несколько лет». Так значит, несмотря на уверенность, что Бог хранит его, он все же боится за свою шкуру? Да, ведь у него так много врагов наверху!

Днем Распутин усердно разбирает сотни прошений, наваленных на столе. Время от времени он роняет через плечо кому-никому, терпеливо ожидающему приема: «Ну и погулял я вечор! Там была цыганочка, лапушка… Пела-а — не передать! Да-а!». Телефон звонит, не умолкая. Поклонницы всегда на посту. Войдя в роль секретарши, они отвечают по телефону: «Квартира Григория Ефимовича. Кто у аппарата?». Старец редко отвечает сам. Но когда звонит важная персона, он с достоинством берет трубку подсоединенного аппарата левой рукой, правая опущена вниз, — плечи прямые, борода задиристо смотрит вверх, ноги заброшены на табурет рядом, — и отвечает с ленцой, устремив взгляд куда-то вдаль. Если нужно написать рекомендательное письмо, он ложится грудью на стол, сжимает ручку в кулаке и, с трудом выводя каракули, сопит как тюлень. Стиль лаконичный: «Дорогой устрой нещастных и Бог поможет Григорий». «Начальнику железной дороги. Любезный спаси беднягу дай работу путевого сторожа».

В начале войны Распутин взял в помощники, что-то вроде секретаря, — советника по юридическим вопросам Манасевич-Мануйлова. Полумошенник, полушпион, личность неопределенная, иногда используемая охранкой для грязных доносов, а также финансистами и промышленниками для секретных соглашений, теперь полностью в распоряжении старца. Он пишет от имени «хозяина», под его диктовку, хлопочет между делом об общих интересах, нанимает машинистку. Несмотря на то, что сам еврей, ничтоже сумняшеся, обирает своих соплеменников, кормя обещаниями освободить от военной службы, штрафа или погрома. Распутин доверяет пройдохе, и накоротке с другим евреем — Ароном Симановичем, ювелиром, ростовщиком, содержателем игорных домов. Совсем немного ему нужно от «доверенных» лиц, лишь бы занимались денежными вопросами. В принципе он никогда ничего не просит непосредственно у царя или царицы. Его жилье оплачивает то отец Анны Вырубовой, то банкир Рубинштейн. Он получает весомые дары от приверженцев и поклонниц. Он на самом деле не ведет подсчетов, ничего не предусматривает, не управляет своими доходами. Убежденный, что Бог все знает о нуждах своего сына, Григорий тратит все направо и налево. Его щедрость не ограничивается оплатой своих городских расходов, а включает и содержание дома в Покровском, — семья живет в достатке. Старый Ефим как сыр в масле катается, бока наедает. Деньги, речет Распутин, не надо копить, их надо тратить. Как в Писании: «Взгляните на птиц небесных — они не сеют, не жнут, не собирают в житницы и Отец Небесный питает их». Итак, наивный и «себе на уме» одновременно, беззаботный и сострадательный, для него жить на чужой счет — это вознаграждение за то, что он облегчает души верующим. Если он проводит день в трудах, будь то политика, либо просьбы страждущих, либо его собственные неотложные дела, то имеет право, даже обязан развлекаться. Можно подумать, что с наступлением ночи в нем пролупляется другой человек. Пересыхает глотка, плоть восстает. Искушение, сатана нашептывает. Но, конечно, по распоряжению Господа. Быть русским, думает он, значит познать свет и тьму и соединить их в себе. Богу противны те, кто отрицает радости земные. 25 марта 1915 года он едет в Москву и уже на следующий день его видят в знаменитом ресторане «Яр» с двумя газетчиками и двумя дамами.» Компания была уже выпивши, — уточнит в донесении полковник Мартынов, шеф московского Охранного отделения. — Они заказали хору песни, потом танцевали новомодный «кэквок». Очевидно, они распивали спиртные напитки[6] и на месте, Распутин пляшет «русского», кричит что-то в такт и приговаривает: «Эх, лапти, да лапти, да лапти мои…». И после добавляет: «Эх, что бы сказала мама[7] про это!». Затем дело приняло совершенно непредвиденный оборот.

Им овладел форменный психоз на сексуальной почве, он, как говорят, выставил напоказ срам и в таком виде продолжал болтать с танцорками, раздавая им свои каракули вроде «Люби меня всем сердцем» или с другими пожеланиями, текст которых уже стерся из памяти поклонниц. Когда хозяин хора намекает на неприличный вид в присутствии женщин, Распутин сражает его, — он, мол, только так и общается с женщинами и не намерен ничего менять. Раздает некоторым хористкам по десять, пятнадцать рублей, которые взял у своей молодой спутницы.

Она же оплатила Яру счета за ужин и другие расходы. К двум часам ночи компания отправилась восвояси.

Наблюдавшие эту сцену, разумеется, не придерживались утверждения «Краткость — сестра таланта»-, которому следовал в своем донесении вышеупомянутый полковник Мартынов. Они со скоростью звука разнесли скабрезные подробности этой сцены по всему городу. Считая, что имевшие место разнузданность и вульгарные намеки на Ее Величество могут бросить тень на корону, губернатор Москвы, генерал Адрианов, лично отправляется в Петроград, чтобы информировать об этом министра внутренних дел Николая Маклакова. Тот, боясь разгневать императора, сделал ему лишь устный доклад, весьма стушевав краски. 22 апреля вызванный к царю Распутин бьет себя в грудь, кается во всех грехах и утверждает, что недостоин быть ни ясновидцем, ни целителем, каким его хочет видеть Господь, клянется, что больше никогда не опозорит царицу, свою благодетельницу. Склонная всему верить на слово, Александра Федоровна относит неприличные выходки божьего человека на счет временных заблуждений, сохраняет свое уважение и надеется, что ничего похожего больше не повторится. Прощенный и ободренный, Распутин уезжает в Покровское в июле 1915 года, чтобы отдохнуть от сатанинских соблазнов города.

Враги его, однако, не разоружаются. Новый министр внутренних дел Щербаков менее сговорчив, нежели его предшественник Маклаков. Уступая московским недоброжелателям старца, он поручает своему заместителю Джунковскому вплотную разобраться по делу ресторана «Яр» и подготовить царю донесение, более подробное и обширное, чем то, которое представил Мартынов. Читая исчерпывающий донос, Николай II удивляется, но тщательно скрывает это и требует не разглашать документ. Несмотря на свое обещание, Джунковский все-таки распустил язык. Александре Федоровне по секрету доносят подробности, мягко выражаясь, своеобразного поведения Распутина в Москве. Царица возмущена, но не «отцом Григорием», а низостью доносчиков. В плохом настроении она пишет мужу, инспектирующему в это время Ставку Главнокомандующего: «Это нечестный человек (Джунковский), он показал мерзкую бумажонку (донос на Распутина) Дмитрию (великий князь Дмитрий Павлович), который все рассказал Полю (великий князь Павел Александрович), а тот — Элле (великая княгиня Елизавета Федоровна, сестра императрицы). Нужно сказать Джунковскому, что Вам уже надоели эти грязные истории и Вы желаете, чтобы он был строго наказан»[8]. Вернувшись в Петроград, Николай II соглашается прочесть новый рапорт, еще более обстоятельный, об инциденте в Москве. После чего он, к большому сожалению Александры Федоровны, отказывается принять «отца Григория», вернувшегося просить высочайшего разрешения иметь возможность еще раз доказать свою невиновность.

Продолжая утверждать, что его чудовищно оклеветали, Распутин вновь уезжает в Покровское.

В пути его снова преследуют неприятности. 9 августа на пароходе, который должен доставить его в Покровское, он встречает каких-то солдат и, уже изрядно выпивший, тянет их в ресторан второго класса. Платит за обед и выпивку. После нескольких бутылок начинается разудалое веселье, песни, пьяные выкрики, хохот, грязные анекдоты, кто-то пытается плясать — пассажиры потрясены происходящим. Капитан желает напомнить старцу, что посещение ресторана второго класса военными запрещено. Вне себя, Распутин закатывает грандиозный скандал, потрясая кулаками, оскорбляет распорядителя и «упаковывает» его в ковер. Среди присутствующих одни похихикивают, другие громко возмущаются, называя его сумасшедшим и предлагая «лишить мужика бороды и волосьев». В Покровском матросы выносят его на берег в почти бессознательном состоянии и погружают на телегу. Мария и Варвара, встречавшие отца на пристани, препровождают мертвецки пьяного Григория Ефимыча домой. Составляется протокол за оскорбление распорядителя и «слова, крайне оскорбительные в отношении императрицы и ее августейших дочерей». Было заведено два дела: политическое (оскорбление императрицы) и уголовное (оскорбление распорядителя). Губернатор края угрожает арестом Распутину, если гот попытается уехать из Покровского. Последний, уже трезвый, презрительно отвечает: «Губернаторишка, что он мне сделает?». Но решает не трогаться с места и ждет, когда Анна Вырубова вызовет его телеграммой. Она не заставляет себя ждать. Административное предписание не мешает ему пьянствовать. Старик отец, бездельник и трепач, подначивает его. Однажды дело дошло до драки. Оба пьяные в стельку. Григорий в бешенстве валит отца на землю и начинает избивать. С трудом их растаскивают в разные стороны. Наутро все забыто и они опять вместе пьют. На будущий год Ефим умрет, а Григорий не поедет из Петрограда на похороны отца, но будет соблюдать траур двадцать четыре часа. И выпьет на помин его души.

Пока он в Покровском, «Московская газета» снова возвращается к скандалу в ресторане «Яр», который и царь и царица так хотели погасить. Каким образом редакторам этого листка удалось достать сверхсекретный доклад, который Джунковский представил Николаю II? Как всегда, малейшие перипетии отвратительной сцены в «Яре» уже на следующее утро подхватили все газеты. Обвиненный в разглашении государственной тайны, Джунковский был отстранен от должности. Эту приятную новость Распутин получил в Покровском. Слава Богу, он отомщен, путь свободен. Он то приезжает, то уезжает, чтобы посмеяться над врагами в Петербурге и важным видом подразнить свет. Полиция, получившая строгое предупреждение за «усердие», оставила его в покое. И он этим пользуется.

Пир во время чумы… Сотни тысяч людей гибнут на фронтах, а тем временем в Москве и Петрограде плетут заговоры, распускают сплетни, совершают крупные сделки. Чтобы как-то объяснить поражение за поражением русской армии, власти ищут козла отпущения — шпионов. Во всем виноваты евреи, которых вечно подозревают в отсутствии патриотизма, и вообще, «купи-продай», Христа распяли, а уж имена-то — язык сломаешь. Сразу же после объявления войны здание посольства Германии в Петрограде было разграблено. Газеты и книги на немецком языке запрещены. Священный Синод запретил ставить новогодние елки, дань «немецкому обычаю». В конторах, на заводах уволили всех с немецкими или еврейскими фамилиями, даже если их семьи испокон веку жили в России. Ползли слухи о высших офицерах, продавшихся врагу, промышленниках, которые в тайне производят оружие для кайзера, о дворянах с балтийским происхождением, засевших у царя в Зимнем, которые явно неблагонадежны. В мае 1915 года после сообщения об отступлении из Галиции беснующаяся толпа в Москве разграбила немецкие магазины и учинила беспорядки, продолжавшиеся два дня. Вернувшись после инспекции на фронте, Родзянко объявил Думе, что страной руководят бездарности, что героические русские солдаты гибнут из-за ошибок командования и неудачи на фронте, по заявлению Родзянко, происходят вследствие того, что предатели проникли в высшие политические сферы и армию. И пресловутым козлом отпущения сделали генерал-лейтенанта Мясоедова, арестованного и обвиненного в единомыслии с врагом и должностном преступлении. В назидание другим его повесили[9]. По представлению великого князя Николая Николаевича военный министр. Сухомлинов, обвиняемый во всех основных военных поражениях, был заменен генералом Поливановым. Царю очень хочется, чтобы все эти изменения в руководящих органах послужили установлению спокойствия в стране.

Но брожение умов чрезвычайно сильное, и Николай II вынужден признать, что министерские перестройки не спасут положения. Только назначенный Поливанов объявляет Родину в опасности и утверждает, что война идет без единого плана и вопреки всякой стратегии.

23 июля пала Варшава. Дума в бешенстве требует от правительства и Совета министров вернуть начальника штаба Янушкевича. Но разве этого достаточно?

Все чаще и чаще Николай II размышляет над тем, чтобы самому стать во главе армии. В офицерском обществе он отдохнет от столичных интриг. И более того, он считает, что в случае грядущей беды место царя впереди, рядом с солдатами. Министры в полном единодушии просят его не уступать честолюбивым, но рискованным замыслам. Но супруга убеждает его в обратном, — взять на себя ответственность за ведение позиционной войны. Давно уже она страдает от возрастающего авторитета великого князя Николая Николаевича. Она никогда не простит ему женитьбу на ее старой подруге, черногорке Анастасии, которая развелась, чтобы вступить с ним в брак, по мнению царицы, вещь, совершенно недопустимая. Став генералиссимусом благодаря императору, он все еще преисполнен честолюбия. В войсках его уважают, хотя знают, что военачальник он посредственный. Высокий, с приятной внешностью, авантажный, он легко дурачил окружение. Александра Федоровна подозревает его и в желании захватить трон — несколько дворцовых переворотов при поддержке верных ему офицеров, и цесаревич Алексей уже никогда не наследует престол. А потом, он ведь заклятый враг Распутина. В этом все дело! Когда старец выразил желание побывать в Ставке, великий князь дал понять, что «отец Григорий может приехать, но его повесят». Как можно?! У Распутина память крепкая, а у Александры Федоровны еще крепче. Они оба стараются убедить императора лишить опасного соперника доверия народа. Пока царь инспектирует Ставку Главнокомандующего, его жена пишет ему ежедневно по-английски, настраивая на свой лад. Не говоря об этом прямо, она надеется, что рано или поздно Распутин сменит роль духовного наставника на роль политического и военного советника:

«Если бы ты мог быть более строгим, мой дорогой, это необходимо! (…) Нужно, чтобы пред тобой дрожали (…). Слушай нашего друга (Распутин) и доверяй ему. Очень важно, чтобы мы могли рассчитывать не только на его молитвы, но и на его мысли» (письмо от 10 июня 1915 г.). И еще: «Как бы я хотела, чтобы Николаша (великий князь Николай Николаевич) был бы другим и не выступал против человека, который нам послан Богом» (письмо от 12 июня 1915 года).

«Меня напугало назначение, сделанное Николашей. Он далеко не умен, упрям и им руководят другие (…). Впрочем, он не противник ли нашего друга? Это могло бы принести только несчастье! (…) Наш друг тебя благословляет и требует самым настойчивым образом, чтобы в один и тот же день на всех фронтах прошел торжественный Крестный ход с молебном о даровании победы. Пожалуйста, дай необходимые указания» (другое письмо от 12 июня 1915 г.).

«Я посылаю тебе трость, которая принадлежала нашему другу. Она служила ему, а теперь он дарит ее тебе со своим благословением. Если ты сможешь изредка пользоваться ею, будет очень хорошо…Будь самодержцем, покажи, на что ты способен! (…)» (письмо от 14 июня 1915 года).

Изо дня в день, от письма к письму Николай II убеждается, что Распутин передает волю Господа и нужно проявить больший напор, чтобы отстранить неспособного великого князя Николая Николаевича. Да, он, царь, должен возглавить войска, чтобы поднять их моральный дух и привести к победе. В середине лета 1915 года наступает самый критический момент. Русские отступают от Балтики до Карпат. Только что пали Ровно, Гродно и Брест-Литовск. Польша, Литва, Галиция в руках врага. Число человеческих потерь вызвало головокружение. Госпиталей не хватает, с линии фронта тысячами отправляют для лечения в тыл. Опасность угрожает Ставке, ее вынуждены перевести в Могилев.

Потери продолжают расти, и Николай II решает наконец избавиться от дяди, только обременяющего, и отправляет министра Поливанова в Ставку, чтобы подготовить генералиссимуса к отставке. Но его мать, вдовствующая императрица Мария Федоровна, убеждает отказаться от идеи, которую она считает чистой авантюрой. Она доказывает, что армия будет недовольна отставкой такого любимого народом командующего. Больше того, Мария Федоровна боится, что, покидая столицу, отправляясь в Ставку и уступая правление страной другому лицу, он рискует потерять державу. Со своей стороны, министры, вызванные 20 августа 1915 года в Царское Село, в один голос уговаривают Его Величество отказаться от своего плана. И на следующий день они направляют царю письмо о коллективной отставке, чтобы таким образом выразить протест по поводу отставки генералиссимуса от руководства военными действиями. Документ подписали восемь человек.

Но что может сделать горстка министров против энергичной супруги и блаженного старца? Николай II не дает себе труда подумать. 22 августа, вечером, он уезжает в Могилев. 23 августа подписывает отставку Николая Николаевича и объявляет, что император берет на себя руководство войсками. В качестве возмещения великому князю поручают руководить операциями на Кавказе.

В этот день Николай II пишет своей жене: «Он (великий князь Николай Николаевич) пришел на встречу со мной, любезно улыбаясь. Спросил у меня, когда ему следует уезжать, и я ответил, что он может остаться еще на два дня (…). Я его не видел таким уже несколько месяцев, но у его помощников лица были мрачными. Забавно на них смотреть».

Царица признается: «Какое облегчение! Благословляю тебя, мой Ангел, пусть твое справедливое решение будет увенчано успехом и принесет нам победу внутри страны и вне ее».

Распутин, в свою очередь, приветствует смещение, освободившее его от очень влиятельного личного врага. Он с облечением заявляет императрице: «Если бы наш Николай не занял место Ник-Ник[10], он мог бы попрощаться с троном!». В то время как супруга и ее «тайный советник» поздравляют друг друга с действием, которое привело в ужас армию и политиков, Николай II, волнуясь, подписывает свой первый приказ:

«Я принял сегодня на себя командование всеми морскими и сухопутными силами, представленными на театре военных действий (…).

Я твердо убежден, что Божия милость не покинет нас в нашей твердой вере в окончательную победу и во исполнение нашего священного долга по защите Отечества. Мы не обесчестим земли русской».

Слова «земли русской» были добавлены Распутиным. Он уверенно чувствует себя ее представителем со всеми достоинствами и недостатками, присущими народу. Он размышляет о своей судьбе: «Мужик, прибившийся к сильным мира сего, напоминает им о том, что происходит в стране, в которой они родились, воспитывались и с которой судьба их развела уже давно! Конечно, он надеется на победу, но проклинает войну из-за страданий, которые она несет самым обездоленным его соотечественникам». Он заявляет в кругу поклонниц: «Россия вступила в эту войну против воли Господа… Христа достигают стоны земли русской. Но им, генералам, все равно, пусть убивают мужиков, это не мешает им есть, спать, богатеть!.. Эх, не для них проливает кровь бедный люд! Они проливают кровь за царя, потому что царь — отец мужиков… Это я вам говорю. Отмщение Господу и он воздаст!».

Выплеснув возмущение, он хочет весело провести вечер в модном ресторане. Ему одинаково удается и проповедовать и хулиганить. А вот когда он уже переполнен, пресыщение бьет через край, его вновь тянет в Покровское.

9

Вернувшись в деревню, Распутин не складывает рук. Расстояния не страшны, когда слава бежит впереди тебя. Самым близким в это время для Распутина стал новый тобольский епископ Варнава. Так же, как и Распутин, это человек из народа, резкий, порывистый и своеобразный, хорошо знает тексты Священного Писания и одержим непомерной гордыней. Уже год Варнава носится с мыслью канонизировать заслуженного в прошлом священника. На самом же деле хочет привлечь внимание к своей особе и получить сан митрополита. Его выбор пал на покойного Ивана Максимовича, архиепископа тобольского, почившего 15 июня 1715 года, и он просит у Священного Синода причислить покойного, почитаемого местным населением, к лику святых в связи с двухсотлетней годовщиной его смерти. Верховный прокурор Священного Синода Владимир Саблер мудро посоветовал ему дождаться окончания войны, а затем уже поднимать этот вопрос. Тогда Варнава, считавший, что его плохо приняли, обращается к

Распутину с просьбой о поддержке. Старец, довольный возможностью вмешаться в духовные дела, отправляет телеграмму в Могилев царю, представляя ему кандидата в святые. Чтобы объяснить свои стремления Варнава перечисляет чудеса, которые якобы происходят на могиле Ивана Максимовича, и подчеркивает необходимость срочно укрепить Россию еще одним святым, пока страна в огне и крови. Императрица, зная об этих попытках, тоже считает, что увеличивая число святых заступников, Россия могла бы опустить чашу весов на сторону победы. 27 августа Николай И, послушавшись жены и Распутина, сообщает Варнаве: «Пойте аллилуйя!», намекая таким образом на разрешение поклоняться новому святому до официальной канонизации. Варнава незамедлительно отдает распоряжение о молебне в тобольском соборе, где покоится прах Ивана Максимовича. Между тем Владимира Саблера заменяют Александром Самариным, ранее предводитель дворянства в Москве. Не обращая внимания на одобрение Его Величества, Самарин удивляется столь сильной суете вокруг имени Ивана Максимовича и вызывает Варнаву в Петроград, дабы сделать тому внушение. Поднятый по тревоге своим любимцем, Распутин вновь телеграфирует царю, благодарит его за поддержку Варнавы в этом богоугодном деле и уверяет царя, что народ плачет и танцует от радости, что еще один святой будет покровительствовать России. После чего Варнава 8 сентября предстает пред высшим синодальным собранием и в оправдание своего поведения показывает депешу, которую он получил 27 августа от царя. Совершенно не смутившись, Самарин пришел в негодование от козней за его спиной. По его настоянию Священный Синод признает недействительным «возведение» Ивана Максимовича и лишает Варнаву сана епископа за непослушание. Но Александра Федоровна встает на защиту несправедливо наказанного епископа, заявляя, что лично она верит в святость Ивана Максимовича и обвиняет верховного прокурора в том, что он лишает народные массы счастья молиться святому православной церкви. Николай II, в свою очередь, опять признает правоту жены и Распутина: он отзывает Самарина, который осмелился морочить ему голову.

И вот уже Москва бурлит, взбудораженная необоснованной отставкой Самарина. Всеобщая молва, безудержная в гневе, недовольна императрицей, императором и Распутиным. Опять проклятый сибиряк добивается согласия Их Величеств, когда нужно убрать министра, поставить на колени генералиссимуса, или прославить святого[11]. В глазах толпы старец и его приспешники выставляют на смех авторитет царя. Уже говорят, самодержавие перешло от императора к безграмотному старцу. Великий князь Андрей Владимирович отмечает в своем дневнике, что канонизация Ивана Максимовича возмутила как простой народ, так и дворянство. «Народ очень возбужден, — пишет он. — Священники обращаются к народу во всех церквах и говорят такие вещи, которые трудно себе представить!».

Сознавая, что подобное возмущение — бунт против его персоны, Распутин отправляет жену в Петроград, к Анне Вырубовой, с просьбой ускорить его возвращение в столицу. Но противостояние в политических кругах возрастает, и императрица вынуждена требовать, чтобы муж, стукнув кулаком, вернул старца, в этих условиях незаменимого. Получив полную поддержку, он возвращается 28 сентября 1915 года.

В то время как Николай II играет в стратега перед раболепными офицерами, императрица осуществляет управление из своего розово-лилового будуара в Царском Селе. Со своей стороны, она не приемлет никаких советников, кроме Распутина и Анны Вырубовой. В ежедневных посланиях она уверяет мужа, что «наш Друг» — более прозорливый, чем все министры вместе взятые, и он один может привести Россию к победе. Однако во избежание пересудов она никогда не приглашает его во дворец. Анна Вырубова является посредником, именно она передает добрые слова Александре Федоровне. Каждое утро, в десять часов, Анна звонит на Гороховую, 64. Распутин, успевающий протрезветь после ночного кутежа, отвечает ей с простосердечием и уверенностью. По всем вопросам, касающимся политики, войны, министерских назначений или взаимоотношений в царской семье, у него есть свое мнение, которое, говорит, ему посылает Господь. В тот же день эхо этих высказываний достигает ушей царицы в лице подруги, с которой она встречается либо в небольшом белом особняке, либо в госпитале, где обе работают, не щадя сил. Александра Федоровна, в свою очередь, передает мужу советы отца Григория. Дело доходит до фетишизма и предметы, ранее принадлежавшие старцу и могущие принести пользу, перекочевывают к императору: «Не забудь взять маленькую иконку на Совет министров, она от «нашего Друга», и причеши волосы его расческой» (письмо от 15 сентября 1915 года). «Передаю тебе послание от «нашего Друга», он явился мне во сне и настойчиво просит отдать приказ о немедленном наступлении под Ригой» (письмо от 15 ноября 1915 года). «Не сочти меня безумной, что отправляю тебе бутылку вина от «нашего Друга». Думаю, это «мадера». Прошу тебя, выпей за свое здоровье» (письмо от 11 января 1916 года). И послушный Николай II ответит, что выпил вино прямо из горлышка до последней капли за свое здоровье и процветание.

В конце 1915 года император, считая, что жизнь в Ставке между разговорами и парадами, которые радуют глаз, очень спокойная, решает вызвать в Могилев своего десятилетнего сына. Александра Федоровна с неохотой соглашается на разлуку. Всякий раз, когда маленький Алеша куда-либо уезжает, ей страшно за его здоровье. Но цесаревичу, облаченному в казачий мундир, очень нравится в Ставке. Он спит с отцом в одной комнате, проводит с ним парадные смотры и принимает знаки уважения от самых блестящих генералов. Николай II, уверенный в безопасности, третьего декабря отправляется с инспекторской проверкой на юг. В его отсутствие мальчик сильно чихнул, это вызвало носовое кровотечение, которое продолжается, несмотря на принятые меры. Доктор Федоров советует императору как можно скорее вернуться в Могилев. По возвращении царя состояние цесаревича не улучшается. Дитя слабеет час от часу, 5 декабря отец отправляет его на поезде в Царское Село. «У него (Алеши) восковое личико, — пишет Анна Вырубова, — с окровавленной ватой в ноздре». Рухнувшая у постели своего сына, Александра Федоровна, ломая руки, умоляет докторов Федорова и Деревянко вмешаться, пока не поздно. Врачи думают попробовать «железу морской свинки». Все напрасно. Одна надежда — Распутин! По просьбе императрицы Аня сообщает старцу, чего от него ждут. На счастье, он в Петрограде. Влетает во дворец как ураган, стремительно идет к кровати Алексея, осеняет его размашистым крестом и заверяет царицу, что не о чем беспокоиться, так как наследник выздоровеет. И действительно, вскорости после его отъезда кровотечение останавливается. Врачи, как всегда, дурят всем головы, что рана, образовавшаяся от разрыва сосуда, затянулась благодаря лекарствам. Но в императорской семье все знают, что выздоровлением ребенок обязан сверхъестественным силам, привлеченным Распутиным.

Чем более он растет в глазах царицы, тем сильнее его ненавидят и презирают в обществе. В то время как Александра Федоровна считает, что открыла в нем спасителя своего сына и России, общественность больших городов открыто обвиняет его во всех несчастьях, выпавших на долю Отечества. Из-за него генералы отправляют на бойню тысячи молодых людей, Николай II назначает совершенно бездарных министров, Александра Федоровна теряет голову и изо дня в день подрывает к себе уважение. Если она и не совокупляется с сибирским мужиком, не отдает ему свое тело, то отдает ему всю свою душу. В то время как он растрачивает себя в пьянстве и блуде, она обожествляет его в закрытом мирке своих религиозных убеждений. Ушедшая от реальной действительности, она отказывается видеть то, что угрожает разрушить ее мечты. А царь полностью под каблуком жены-истерички. Если бы церковь могла хоть немного вразумить поврежденный мозг Их Величеств! Но у Распутина свои люди вплоть до Священного Синода. Его покровитель — епископ Питирим. Наказанный в свое время за сожительство с родным братом-мирянином, он был оправдан благодаря Распутину, потом неожиданно назначен экзархом Грузии, иначе говоря, представителем патриарха.

В ноябре 1915 года умирает митрополит киевский, старец подсказывает Александре Федоровне ходатайствовать перед царем, чтобы он назначил в этот город в качестве наказания митрополита петроградского Владимира — противника «нашего Друга», — а на его место поставить приятного и сообразительного Питирима. Николай II соглашается, не испросив даже высочайшего согласия прокурора Священного Синода, недавно назначенного Александра Волгина, и честолюбивый гомик Питирим появляется в Александро-Невской лавре с самыми высокими званиями в православной иерархии. Благодаря посредничеству нового митрополита, Распутин продолжает укреплять дружеские связи с членами высшего совета православной церкви. Распутин все еще в тени, но не теряет надежды проснуться однажды утром самым влиятельным человеком в синодальной администрации. Церковью, повторяет он, должны управлять люди из народа. Чем проще их образование и отношение к окружающим, тем лучше они способны понять своих прихожан. Безупречные белые одежды препятствуют общению душ. Питирим и Распутин одного происхождения, один — в великолепной рясе, другой — в мужицкой поддевке, оба хорошо знают жажду плоти, чтобы чувствовать так же, как и простые смертные, а следовательно, и Господь. Грех это — осуждать других.

Укрепив связи с представителями духовной власти, он ищет того же и у властей мирских. Некоторые политики почувствовали, что, вступая в соглашение с Распутиным, они быстрее добьются успеха и сделают карьеру. Новый министр внутренних дел Александр Хвостов и его заместитель Стефан Белецкий встречают его впервые на квартире их общего друга, князя Андронникова. С первого взгляда Хвостов выказывает Распутину уважение, которое испытывает к святой особе. Белецкий, со своей стороны, озабочен безопасностью и благополучием старца и предлагает ему ежемесячную пенсию — 1500 рублей из фонда департамента полиции. Решают закрепить за ним для охраны полковника жандармерии Михаила Комиссарова. У него будет телохранитель и для разъездов автомобиль с шофером. Распутин принимает все, но не обещает ничего. Он предполагал, что Хвостов покупает его благосклонность, дабы добиться поста премьер-министра. Увы! У него в кармане другой кандидат на должность председателя Совета — Борис Штюрмер. Этот бывалый политик кажется Распутину тем, кто мечтает стать послушным исполнителем воли императора. Питирим поддерживает идею внезапной министерской замены, и старец, дав отставку Хвостову, который рассчитывал, что уже завоевал его своими щедротами, начинает заниматься новым любимчиком. Место это сейчас занято Горемыкиным, которого ненавидит Дума. Понимая, что авторитет нынешнего премьер-министра падает, Распутин тайком встречается со Штюрмером и обещает тому сделать все для назначения. Он действует, как всегда, через Анну Вырубову. Императрица тотчас заявляет о своем согласии, так как у претендента, которого ей рекомендуют, есть поручительство «Друга». Она пишет мужу: «Мой дорогой, думал ли ты о Штюрмере (как председателе Совета)? Я думаю, что не стоит недоброжелательно относиться к нему из-за его немецкой фамилии. Мы знаем, что он нам верен, что сработается с новыми энергичными министрами» (письмо от 4 января 1916 г.). Николай подчиняется, и Распутин встречается со Штюрмером на следующее утро у любовницы Манасевич-Мануйлова, Елизаветы Левиной, по поводу повышения в должности заинтересованного лица. Но если Распутин доволен результатами своих действий, то Дума в бешенстве. В среде депутатов Штюрмера считают недотепой, пораженцем и лакеем проклятой деревенщины.

Чтобы как-то смягчить жуткое впечатление от назначения, Распутин настойчиво советует Николаю II выступить 22 февраля 1916 года на открытии Думы с краткой и отеческой речью. В названный день в зале заседаний Таврического дворца царь в парадном мундире отстаивает церковную службу, потом произносит несколько банальных фраз, благодарит избранников народа за работу. Председатель Думы Родзянко держит ответную речь. Оба выступления встречены аплодисментами. Однако депутаты разочарованы. Они надеялись, что монарх, воспользовавшись случаем, скажет, наконец, об ответственности министров, которой большинство депутатов настойчиво, но напрасно требуют уже несколько месяцев. Николай II, пожав несколько рук, удалился и оставил после себя чувство горечи.

Впечатление усиливается в связи с недовольством, высказанным министрами. В министерстве внутренних дел Протопопов, другой ставленник Распутина, заменяет Хвостова. Новый владелец портфеля, скандальный, вспыльчивый, меняющий настроение, как весенний ветер, беспокоит сотрудников. Но царица под руководством «Друга» заявляет, что главное — душевные качества и не нужно обращать внимания на природную возбудимость. Поддерживаемый Распутиным и императрицей, Протопопов, у которого больше амбиций, чем политических убеждений, покидает старых друзей из «блока прогрессистов» и решительно переходит на службу к консерваторам и авторитарности. Дума созывается время от времени на короткие сессии и в отведенное время, не позволяет себе критиковать власть. Депутат Милюков обвиняет председателя Совета Штюрмера за бездеятельность, должностные преступления и слепое подражание бешеной своре, окружающей трон. Публикация этой речи в газетах запрещена, распечатанные копии разосланы повсюду, и даже на фронт. Теперь народ знает, что Дума не одобряет действия министров и царской семьи. Огорченный новыми проявлениями недовольства, Николай II решается пожертвовать Штюрмером, очень огорчая императрицу. Она принимает это, как говорится, скрепя сердце, так как он «человек такой честный, такой преданный и такой надежный!». Его место занимает марионетка Александр Трепов, брат покойного генерала, в это же время иностранные дела возвращают Николаю Покровскому. Увы! Ни тот, ни другой не устраивают Думу. Их речи прерываются враждебными выкриками депутатов, левых социалистов. Требуют их отставки.

В этой карусели летящих голов только Распутин остается несменяемым. Чем хуже становится военное и политическое положение, тем больше он проникает в сердца Их Величеств. Александра Федоровна глаза готова выцарапать тем, кто хотя бы выразил ему недоверие. В самых серьезных выражениях великий князь Николай Михайлович предостерегает царя от вмешательства старца в общественные дела: «Если ты не в силах противостоять твоей горячо любимой супруге, то хотя бы ослабь давление, которое оказывают на нее. Ты должен, по крайней мере, оградить себя от непрекращающихся вмешательств ее посредника». Напрасные слова! Николай II предпочитает скорее довести всех до отчаяния, чем противоречить жене. Когда он на фронте, она является, по его утверждению, его глазами и ушами.

Эта роль очень нравится Александре Федоровне. Она принимает министров, беседует с ними, делает заметки, советуется с Распутиным и, следуя указаниям «нашего Друга», передает все в Ставку.

Поступая таким образом, она мечтает о лаврах знаменитой предшественницы, тоже немецкой принцессы, занявшей трон России, — Екатерины II, Ангальт-Цербстской. Дочь Распутина Мария, которую он вернул в Петроград, простодушно воскликнула: «Царица Александра заменила своего мужа во главе правления. Я тоже, как и ее дочери, без ума от радости, и мы ее уверили, все трое, что ее царствование прославится даже больше, чем Екатерины Великой». Со своей стороны, царица с гордостью сообщает мужу: «Я больше не стесняюсь министров (…), больше не боюсь, я говорю с ними по-русски, скороговоркой. И они, удивительно, не смеются над моими ошибками. Они отмечают мой напор, и что сообщаю тебе все, что слышу, все, что вижу, и что я для тебя как каменная стена, очень прочная (…)» (письмо от 22 сентября 1916 года). В действительности в ее русской речи с немецким акцентом и неверными выражениями министры слышат голос Распутина. Это их подавляет и пугает.

Достигнув вершин власти, он иногда исчезает в Покровское. Но разлука не разделяет души, объединенные любовью к Господу. И на расстоянии царица не прекращает общаться с «Другом». Что бы ни случилось, высшая связь между ними не прерывается. Незадолго до Пасхи она искренне сожалеет, что праздник Воскресения Христова не объединяет в любовном порыве всех христиан к тому, кто является его идеальным посланником на земле. Она сообщает царю в Ставку, что козни против Распутина похожи на козни против мессии: «Когда я читаю Евангелие, на вечерней молитве, то думаю о «нашем Друге», — пишет она 5 апреля 1916 года. — Христа тоже преследовали книжники и фарисеи, которые хотели казаться совершенными. Да, воистину нет пророка в своем отечестве. Всюду, где появляется такой посланник Бога, зло множится вокруг него, его пытаются уничтожить, оклеветать… Наш Друг живет только для императора и России и страдает от любого плохого слова в отношении нас… Он добрый и щедрый, как Христос. Раз ты считаешь, что его молитвы помогают тебе переносить испытания, — а их у нас бе. ч счета, — никто не должен дурно отзываться о нем. Будь тверд и защити «нашего Друга». Доказательство феноменального присутствия святого человека освещает страшное время, когда Их Величества в такой тревоге за своего сына. Несколько дней цесаревич жалуется: ручки болят. Из далекой Сибири Распутин поддерживает: он будет здоров! И через некоторое время болезнь уползает. Для Александры Федоровны каждый прожитый день — повод для благодарности «нашему Другу» за его защиту и поддержку. В Пасхальное Воскресенье он посылает государям телеграмму: «Христос Воскресе! Это день радости и праздника. Во время испытаний радость еще лучезарнее. Я убежден, что Церковь неодолима, и нам, ее детям, радостно Воскресение Христа!». Получение этой весточки надежды переполнило императрицу счастьем. Больше не о чем беспокоиться: православная армия победит врагов, а цесаревич окончательно избавится от болезни и наследует у отца корону Российской империи.

22 апреля 1916 года Распутин возвращается в Петроград и с наслаждением зарывается в общественные дела. Зная, что он посланец Бога на земле, он уверен в своих силах и способностях и считает, ему есть что сказать и кого рекомендовать не только на церковные должности, но и министром, или предсказать, когда начнется наступление, или отсоветовать повышать стоимость проезда в трамвае, или сожалеть об употреблении марок как разменной монеты… Невежество в политике, стратегии, вопросах управления не помеха, поможет здравый смысл. Не доказательство ли тому, что образование не важно, важна способность правильно воплотить Волю Господа? Наевшись, напившись, нагулявшись до отвалу, он вновь уезжает в Сибирь. Но в июле уже появляется в Петрограде, полный замыслов и прожектов. Между тем Штюрмер передает портфель министра внутренних дел Хвостову и получает новую должность в министерстве иностранных дел, которая ранее была предусмотрена для Сазонова. Кровопролитная война все продолжается. Желая выказать заботу об армии, Александра Федоровна наносит визит мужу в Ставку. Перед отъездом Распутин благословляет ее. Ей очень хочется, чтобы он сопровождал ее. Но царица чувствует: их появление вдвоем перед офицерами, окружающими царя, может оказаться скандальным. Без старца ее визит в Ставку тосклив и лишен удовольствия. По возвращении в столицу она дает Распутину подробный отчет о положении дел.

Не связанная условностями, как Ее Величество, Анна Вырубова позволяет себе сопровождать святого человека, у которого на уме отправиться в Покровское. Узница своего положения, Александра Федоровна завидует свободе своей подруги. Она мысленно с ними в поездке. К счастью, Распутин не оседает надолго в родной деревне. 7 сентября 1916 года он вновь в городе, полный желания показать себя. Чтобы расширить влияние на церковь, он заставляет назначить нескольких священников, по своему выбору, на ключевые посты. Вмешивается он и в военные действия, не оставляет своими советами Николая II, и каждый совет царица встречает одобрением и считает единственно верным. Пресса, взятая в штыки, не упоминает больше имени Распутина, но все знают о его возрастающем влиянии на Их Величества. Некоторые утверждают даже — без всяких на то доказательств — что императрица ночи напролет проводит со своим духовником. Слухи об этой клевете докатились до армии. Теперь не только депутаты, но и солдаты винят правительство в разорении страны. Многие считают, что война была развязана Николаем II ради Франции и наступило время прекратить бойню. К концу 1916 года число участников ее превзошло тринадцать миллионов, из них два миллиона погибших, четыре с половиной — искалеченных. Нет ни одной русской семьи, которую бы не задела война. Ну, а чтобы найти виновного в ужасном кровопролитии, нужно вспомнить об этом исчадии ада — неугомонном старце.

Распутин искренне привязан к императорской семье. Он видит в Николае II человека совестливого, простого, вежливого, порывистого. Царица восторженная, неспособная справиться со своими нервами, мучительно переживающая болезнь сына, терпеть не может протокольные обязанности и счастлива только в окружении своих детей и икон. Великие княжны видят от «святого человека» только неподдельную нежность. Все четыре прелесть что за девочки, но каждая по-своему очаровательна. Ольга, старшая, двадцати одного года, нежная, смирная, задумчивая, широкоскулая, типично русское лицо. Татьяна, девятнадцати лет, более подвижная и практичная, чем ее сестра, с чудной грацией танцовщицы. Мария, семнадцати лет, настоящая куколка, кокетливо скромная, лелеющая мечты о муже и детях. Анастасия, четырнадцати лет, должна бы родиться мальчишкой, быстрая, шустрая. Все они обожают младшего братишку, слабенького, бледного и оттого капризного Алешу. Матрос Деревянко[12] следит, чтобы он не поранился, зацепившись за мебель. Иногда, чувствуя, что мальчик устал, он берет его на руки. Когда Распутин видит нежное семейство, он не может не восхищаться сплоченностью, достоинством и прекрасным зрелищем этого августейшего клана, который заслуживает искренней любви народов России. Но на злой роток не накинешь платок, что стоит запачкать доброе имя. И все потому, что государи выбрали его, Распутина, для поддержки и помощи в тяжком труде царствования. Конечно, преданный тем, кто его любит, он должен бы понять, что слишком светясь, он компрометирует их в глазах глупого и злого общественного мнения. Но он не может ему подчиниться. Его миссия, считает он, защищать царскую семью именем Господа и он не боится нести эту службу. Посланник Божий, он должен продолжать, чего бы то ни стоило, исполнять роль целителя и поводыря. Тем более, что, действуя таким образом, он и не лишает себя удовольствий. В его мозгу понятие святого долга смешивается с необходимостью удовольствий и кутежей. Чтобы он ни делал, он не может убежать от двойственной жизни просветителя духа и бесшабашного игрока. Порой во время оргий ему кажется, что он сам копает себе могилу, себе и тем, кого он должен спасти. Даже когда множит усилия, чтобы не дать России рухнуть в пропасть.

В целом рекомендации, которые он с помощью царицы посылает царю, заслуживают внимания. Так, он высказывается за сокращение количества атак на фронте, чтобы защитить войска, уже понесшие большие потери, запрет на еврейские погромы, преследование татар в Крыму, первоочередность движения поездов, перевозящих продовольствие в большие города, охваченные голодом, наказание спекулянтов, взвинчивающих цены на товары. Но единичные советы, которыми иногда руководствуется Николай II, недостаточны для того, чтобы изменить мнение общества в отношении их подателя. Подавляющее большинство видит в нем человека, которого нужно уничтожить, чтобы освободить царя и царицу от вредного наваждения. Даже раненые, которых Александра Федоровна продолжает посещать в Царскосельском госпитале, не одобряют ее привязанность. Прежде ее встречали со слезами умиления. Теперь редко кто ей улыбается. Они упрекают ее, что она потеряла голову из-за пристрастия к Распутину и еще более — за ее немецкое происхождение. А этот ее русский с «немецким акцентом»! Те, кто называл ее «матушка», теперь называют «немка». Распутин знает это. Он знает, что его настойчивость погубит ее и он погибнет вместе с ней. Но не может отступить назад. Колесо крутится. Он должен подчиниться силе, которая влечет его. Хорошо, если не в бездну. Время от времени он подозревает Белецкого, заместителя министра внутренних дел, очень любезного с ним, в соучастии в заговоре с целью убийства. Наемные убийцы повсюду. В минуты слабости он говорит друзьям: «Снова я убежал от смерти. Но она вернется. Она разозлилась на меня, как обманутая баба!».

Царица старается не обращать внимания на эти страхи. Она отказывается думать об исчезновении «Друга». Бог этого не допустит! Правда, опасается, что ее муж рано или поздно устанет от многочисленных указаний старца. Николай И, глубоко уважая Распутина, не испытывает к нему такого трепетного почтения, как Александра Федоровна. Он охотно слушает, ценит советы, однако не благоговеет в мыслях перед его появлением. Он заинтересован, но не восхищен. Итак, она вынуждена напоминать ему время от времени, что им очень повезло с таким ангелом-хранителем. Царица пишет в Ставку: «Извини, что я тебя утомляю просьбами, но мне их прислал «наш Друг». И позднее: «Я полностью доверяю мудрости нашего Друга. Она ему дана Господом, чтобы советовать, что хорошо для тебя и нашей страны. Он издалека видит будущее и поэтому можно положиться на его суждение». И царь, более внимательный муж, чем государь, уступает требованиям старца, переданным ему женой. Часто он меняет свое отношение и переходит к обычному для него пассивному сопротивлению, не говоря ни да ни нет. Избегая скоропалительного решения, он полагается па время и обстоятельства, которые вынуждают его поступить по-своему. Благодаря увлечению царицы и промедлению царя, Россия мало-помалу становится империей без самодержца. В мирное время страна может и проглотила бы «пилюлю Распутина». Но повсюду смерть. Слишком очевиден контраст между неврозами императрицы и страданиями народа.

Есть в Царскосельском дворце настенные гобелены с орнаментом по картине художницы Виже Лебрен «Мария Антуанетта с детьми». Картина не оставляет Александру Федоровну в покое. Она спрашивает себя, не будут ли ее упрекать так, как несчастную королеву Франции: непоследовательность в поведении, сословная гордость, расположение к врагам… Хотя смешно! Ведь у супруги Людовика XVI не было рядом такого преданного советчика, такого близкого к Богу, как Распутин. Укрывшись за старцем как за каменной стеной, она уверена, что укрыта от бурь, политических и военных.

10

Много раз Хвостов пытался убить Распутина — сначала с помощью Белецкого и Комиссарова, потом — молодого журналиста Бориса Ржевского, который даже рассказал об этом вздорному Илиодору. Но все заговоры проваливались. Когда Штюрмер заменил Хвостова в министерстве внутренних дел, Белецкий, от которого отказался его старый хозяин, отомстил ему, опубликовав в «Биржевых ведомостях» рассказ о различных попытках покушения на старца. Разоблачение прессой грязных и неумелых махинаций зарождает в общественном мнении мысль о загнивающем строе. Грязная полицейская история на фоне всеобщего бедствия разжигает страсти. Разоблачение немецких шпионов стало навязчивой идеей. Предателей ищут повсюду и прежде всего в государственных верхах. Как простить императрицу, в жилах которой немецкая кровь? Она по малейшему поводу стремится доказать свою привязанность к России и православной Церкви, но виновато ее происхождение. Духовному наставнику царицы приписано единомыслие с врагом. Очень скоро обоих начинают подозревать в связях с агентами кайзера. Говорят, что материальное благополучие «проклятого мужика», его дорогие оргии, размах связей в политическом мире — все благодаря деньгам, которые ему платят за информацию о продвижении русских войск. И вправду, Распутин окружает себя подозрительными финансистами и бездельниками, которые упорно пытаются выведать у него что-нибудь. Но никогда не опускается до разглашения военных сведений. Впрочем, у него и не было никогда точных данных. Пьяная болтовня не содержит никакой ценности. Посол Франции в России Морис Палеолог поручил своим осведомителям следить за ним, в результате он мог лишь бросить в его адрес упрек в грубости и хвастовстве. Он делает заключение, что Распутин не шпион, он лишь «неотесанный грубиян, примитивный, крайне невыдержанный и невежественный», но своими опрометчивыми высказываниями, не желая того, играет в пользу Германии.

Подпольные агенты Вильгельма II в Петрограде — а в них недостатка не было! — разносят с большим преувеличением довольно неприятные слухи об императорской семье с целью подорвать ее репутацию. По мнению противников царя, при дворе существует так называемая Немецкая партия, возглавляемая Распутиным, чьим стремлением является заключение сепаратного мира. Доказательство тому, утверждают они, тот факт, что генерал Сухомлинов, бывший военный министр, осужденный Государственным Советом и заключенный в Петропавловскую крепость за продажность и измену, был освобожден по просьбе старца и переведен в психиатрическую лечебницу. Мера милосердия доказывает, как считают они. что «святой человек» и царица поддерживают изменников. Они готовятся продать честь России тевтонам, осталось только рискнуть сделать шаг. Ходят слухи, что на высшем уровне уже установлены необходимые контакты. Фамильные узы немецкой и русской династий одерживают верх над патриотическими соображениями, Николай И, несмотря на видимость, ни в чем не может отказать своему кузену Вильгельму II, и царица, поощряемая Распутиным, никогда не прерывала связи с родным двором. И только царь, говорят, в принципе враждебно относится к переходу на сторону врага, связанный альянсом, но он под каблуком у жены и мерзкого мужика, которые им управляют. Существует заговор в тени, его участники — Распутин, Александра Федоровна, Штюрмер и Протопопов. Выходцы из балтийских провинций, ультра-монархисты из Государственного Совета, Священного Синода, финансисты и промышленники поддерживают губителей России.

Предпринятое русскими наступление по всему фронту под руководством генерала Брусилова, потеснившее австрийскую армию, провалилось, рассеянное немцами. На других фронтах царские войска также терпят поражение. Румыния, только что вступившая в войну на стороне альянса, была захвачена раньше, чем Россия смогла бы прийти ей на помощь. Растерявшийся король Фердинанд I получает предложение мира от «центральных держав». Согласиться? Нет, не решается. Это безумие! А Николай II, не пришел ли он к мысли примириться с просочившимся повсюду врагом? Какой позор для России!

На самом деле царь ни на минуту не собирается сложить оружие. И ни Распутин, ни Александра Федоровна не советуют ему этого. Но для общественного мнения они продолжают являться роковой, вредной для страны троицей. На верху пирамиды, как утверждают, стоит Распутин, он устроился на спине царицы, а та давит своим весом на хрупкие плечи своего супруга. Видение становится кошмаром для жителей городов и деревень, даже солдат на фронтах. Самые невероятные слухи распространяются среди тех, кто отправляется в Ставку или во дворец. Цензура сокращает военные сводки до необходимого минимума. Поступление снабжения затруднено из-за плохой работы транспорта и нехватки рабочих рук. Не хватает продовольствия и топлива. На улицах следы погромов, бродят бездомные собаки и нищие в лохмотьях. Очереди около продовольственных магазинов. Из мясных лавок исчезло мясо. Цены на хлеб, картофель и сахар растут еженедельно. По любому поводу вспыхивают забастовки. Рабочие, изголодавшиеся и озлобленные, протестуют против призыва новых рекрутов, дороговизны жизни, необъяснимых поражений русских, инерции правительства, зимы, которая заявляет о себе холодами, слякотью и снегом.

Среди либералов все больше говорят о «черном блоке», который выступал за немедленный мир с Германией, и вновь обвиняют Распутина, царицу, Штюрмера, Протопопова, правое крыло Думы и некоторых аферистов в прогерманских симпатиях. «Черному блоку» противопоставляется «желтый», объединяющий прогрессивные силы и выступающий за демократизацию режима (строя), министров, менее преданных короне, они требуют удаления старца и продолжения войны за честь и достоинство. Из рук в руки передают тайком фотографии «святого человека» в русской рубахе с рукой, поднятой для благословения, и пронзительным взглядом. Представители большевистской партии распространяют по городу карикатуры, представляющие императрицу и ее «любовника» в непристойных позах. В кинотеатрах во время сеансов кинохроники зрители, увидев на экране Николая II с крестом Святого Георгия, горланят: «Царь-отец со Святым Георгием, а царица-мать — с Григорием!». И в прекращение скандала власти запрещают все, что может его спровоцировать. В гостиницах и ресторанах осторожно предупреждают: «Здесь не говорят о Распутине». Немецкая пропаганда использует предоставленный ей повод для усиления подозрительности у гражданских лиц и замешательства у солдат. Распутин становится лучшим союзником вражеских сил. Клеветнические статьи, отредактированные в Германии, завершают работу пушек по разложению русской армии. Цеппелины разбрасывают над позициями листовки, высмеивающие Николая II и Распутина.

Эксплуатация народного недовольства должна была бы призвать старца к воздержанности и осторожности. Но, как ни странно, его все только возбуждает. Ему кажется, становясь личностью, вызывающей омерзение, он наконец достигает сказочного размаха. Он не ходит — летает, убаюканный неясным шумом оскорблений. Он незначительная песчинка среди множества крестьян, вознесенная наверх. И чем больше о нем говорят, все равно, хорошее или плохое, тем острее он чувствует ветер славы. Его основная мысль в том, чтобы этот головокружительный всплеск отвечал замыслам Господа. Останавливаться ни к чему. Однажды он, может быть, затмит премьер-министра. Он, балагур и негодник из Покровского! Жизнь полна увлекательных поворотов для тех, кого любит Господь!

Итак, переполненный гордостью, он прет от попойки к попойке, от постели к постели, и всюду хвалится своею властью над Их Величествами. Расслабляясь, он доверчиво сообщает своим собутыльникам, что Николай II — хороший человек, с похвальными намерениями, но слишком мягким характером, для того чтобы управлять страной, и он должен уступить место своей жене. Иначе говоря: ему самому. Не для него ли одного вся Россия? Он, не колеблясь, заявляет, что его исчезновение будет концом самодержавия Романовых, а на землю русскую на века обрушится хаос. Ему кажется, что он выбран Историей.

Не только немцы радуются скандалам, которые вызывает присутствие Распутина рядом с царем и царицей. Сосланный в Цюрих Ленин видит в нем лучшего помощника в борьбе за уничтожение русской армии и начало пролетарской революции, которая затем последует.

Императрица сражается с безграничной энергией с нагромождением зла возле трона. «Ты не представляешь, до какой степени жизнь ужасна, — пишет она царю 10 ноября 1916 года, — сколько нужно пережить и какая ненависть исходит от гнилого общества. О, душа моя, молю Бога, чтобы ты почувствовал, какая поддержка для нас «наш Друг». Если бы его не было, я не знаю, какой была бы наша судьба. Он для нас — оплот веры и помощи». И 13 декабря: «Почему ты не полагаешься больше на «нашего Друга», который ведет нас за Богом? Подумай, почему меня ненавидят: это тебе покажет, что нужно быть твердым и внушать страх. Будь таким, прежде всего ты мужчина! Только впредь слушайся его. Он живет для тебя и для России. Я знаю, что «наш Друг» ведет нас по правильному пути. Не принимай никаких решительных мер, не предупредив меня. Особенно, что касается безответственных министров. Годами мне твердят одно и то же: «Русским нужен кнут». Это в их природе. Нежная любовь и железная рука, чтобы карать и управлять.

Как я хотела бы перелить свою волю в твои жилы! Божья Матерь над тобой, для тебя, с тобой. Вспомни, какое видение было у «нашего Друга».

На следующий день она вновь беспокоится: «Стань же Петром Великим, Иваном Грозным, императором Павлом I, подомни всех под себя. Не смейся, противный мальчишка, мне хотелось бы видеть тебя таким (…). Ты должен слушать меня, меня, а не Трепова. Разгони Думу (…). Мы в состоянии войны, а в такие моменты внутренняя война равноценна предательству (…). Вспомни, что мсье Филипп[13] говорил, — нельзя давать России конституцию, это будет потеря страны, настоящие русские того же мнения».

Убедившись в упрямстве Александры Федоровны, ее желании видеть мир только глазами Распутина, члены императорской семьи, очень взволнованные, собрались вместе и образовали настоящий наступательный союз под водительством вдовствующей императрицы Марии Федоровны. Она намеревается встретиться с сыном в Киеве и объяснить ему опасность, в которую он бросает страну и монархию, если будет слепо повиноваться требованиям жены и Распутина. Она заклинает его от имени всех Романовых отправить старца в Сибирь и дать отставку недостойным Штюрмеру и Протопопову, как неспособным и умеющим только подхалимничать. Царь принимает ее очень надменно и отдаляется от матери, ни в чем ей не уступив и ничего на пообещав.

Затем великая княгиня Виктория, супруга великого князя Кирилла, обращается к Александре Федоровне, чтобы склонить ее к решению избавиться раз и навсегда от лжесвятого. Она наталкивается на стену. В то же время родная сестра царицы, великая княжна Елизавета, вдова великого князя Сергея, напрасно пытается уговорить и убедить ее в том, что, пока та настаивает на своем, Россия прямой дорогой идет к революции. Со своей стороны, великий князь Николай Михайлович направляется в Могилев и передает Николаю II резкое письмо, в котором обвиняет императрицу во вмешательстве в государственные дела. Царь отказывается читать, но пересылает письмо своей жене, которая, прочитав его, вспыхивает от гнева. Она бросает упрек императорской семье в том, что они объединяются с врагами, вместо того чтобы облегчить ее страдания. Что касается великого князя Павла, он внушает Их Величествам прислушаться к голосу народа, удалить проклятого мужика и дать России приемлемую конституцию. В ответ услышит, что царь, помазанник Господа, не должен никому давать отчета, он свободен иметь свое мнение и в день возведения на престол он дал клятву поддерживать абсолютную власть, чтобы сохранить для потомков. Настороженная семейными распрями Их Величеств, Дума стреляет тяжелыми ядрами по правительству. Сразу после открытия сессии 1 ноября 1916 года, лидер блока прогрессистов Павел Милюков разгневанно заявил: «Это глупость или предательство? Достаточно глупостей!». 19 декабря с язвительным заявлением выступит депутат ультраправых Владимир Пуршнкевич. В этот же день министр внутренних дел Трепов представляет генеральную политическую декларации) Ее встречают криками: «Долой министров! Долой Протопопова!». Спокойный и надменный Трепов начинает чтение доклада. После третьей попытки гвалт левых заставляет его покинуть трибуну. Наконец ему дают говорить. Основная часть резолюции — продолжение войны до победного конца — встречена горячими аплодисментами. Казалось, атмосфера разрядилась, но как только возобновилось заседание, Пуришкевич разразился гневной тирадой против «оккультных сил», которые позорят Россию. Затем он вносит запрос правительству: «Нельзя допустить, чтобы рекомендаций одного Распутина было достаточно для назначения на самые высокие посты самых отъявленных мерзавцев. Распутин сегодня более опасен, чем некогда Отрепьев! (…). Вперед, господа министры! Если вы — настоящие патриоты, отправляйтесь в Ставку, бросайтесь в ноги царю, имейте смелость сказать ему, что внутренний кризис продолжается, народная ярость возрастает, революция угрожает стране и темный мужик не должен управлять Россией».

Несколько дней спустя Государственный Совет, бастион абсолютизма, половина членов которого назначена царем, сменяя Думу, высказывает серьезное пожелание предостеречь Его Величество от действия «оккультных сил».

Таким образом, в то время как ультралевые хотят лишить уважения императорскую чету, чтобы ускорить падение самодержавия, крайне правые мечтают отдалить от трона всех тех, кто бросает гень на династию, чтобы восстановить самодержавие, сделать его непоколебимым. Сторонники последней теории хотят прекращения деятельности Думы, усиления цензуры, расширения полномочий полиции и применения законов военного времени. Царица соглашается, царь колеблется. Он вернулся в Царское Село к концу ноября. Прежде чем отправиться в Ставку, он встречает у Анны Вырубовой Распутина. Царь озабочен и говорит, усаживаясь в кресло напротив старца, слушавшего его внимательно и с почтением: «Хорошо, Григорий, молись усердно, сегодня даже погода против нас!». И рассказывает, что снежные заносы мешают доставке зерна в Петроград. Распутин успокаивает его несколькими словами и заявляет, что не нужно было бы, имея в виду сиюминутные трудности, заключать преждевременный мир: победа будет принадлежать той стране, которая покажет себя более твердой и терпеливой. Император отвечает, что разделяет его точку зрения и, согласно донесениям, у Германии тоже не хватает продовольствия. Потом, касаясь раненых и сирот, Распутин вздыхает: «Никого не должно забыть, каждый отдал тебе самое дорогое!». Императрица присутствует при беседе, глаза ее блестят от слез. Как можно ненавидеть такого человека? Безбожники, его чернящие, достойны виселицы. Прежде чем откланяться, царь как обычно, говорит: «Григорий, благослови всех нас!». «Сегодня ты меня благослови!» И император благословляет старца.

Как эхо слов Распутина об отказе от любых переговоров, перемирий до поражения Германии, новый министр иностранных дел Покровский произносит перед Думой очень жесткую речь: «Силы Антанты, — говорит он, — заявляют свою волю продолжать войну до победного конца. Наши неисчислимые потери не будут оправданы преждевременным миром с противником, который изнурен, но не побежден». Дума рукоплещет. Народ не так уверен: одно дело отказаться подписать мир, другое — выиграть войну! В стране продолжают страдать от голода, плохих новостей с фронта, превратностей в политике. Распутин кажется толпе семиголовым чудовищем из Откровения. Неустрашимая Александра Федоровна пишет своему мужу, уговаривая его распустить Думу не позднее конца февраля и в дальнейшем полагаться на мнение «отца Григория»: «Верь советам нашего Друга. Даже дети (великие княжны и цесаревич) видят, что ничего не удается, когда мы его не слушаем, и наоборот, все образуется, когда ему подчиняемся. Наш путь тернист, но нужно идти вперед, согласно воле Божьей, а не людской. Нужно только иметь мужество и глубокую веру (…). Благословляю тебя, люблю, целую, ласкаю без конца, мой дорогой маленький мальчик!..».

Утром она настаивает:

— Не говори: «У меня слабая воля». Просто ты чувствуешь себя слабым, сомневаешься в себе и склонен слушать других.

Спустя некоторое время мрачные мысли посетили Распутина. Несмотря на проявления нежности и почтения, которыми его окружает царица, он чувствует вокруг себя нечто вроде запаха смерти. Так гордившийся количеством своих врагов и их бессилием уничтожить его, он вдруг почувствовал себя уставшим от борьбы, навязываемой ему день за днем. Собака, которая лает, не кусается. Хотя он начинает верить, что нападет на него и разорвет. Однажды, когда он развлекался с друзьями под цыганский оркестр, смутное предчувствие проникло в него и разлилось по телу. Все вокруг потеряло краски. У вина вкус пепла, женщины, которые подставляют ему губы, вампиры. Он напивается вусмерть, чтобы избавиться от внезапной слабости. Пьяный, он ничего не боится. Но эйфория не длится более одной ночи. На рассвете сомнения вновь охватывают его.

Его секретарь Арон Симанович рассказывает, что однажды вечером, охваченный страхом, старец доверился ему, что у него есть предчувствие, касающееся Их Величеств: «Я чувствую, что уйду из жизни до 1-го января. Я хочу сказать русскому народу, папе (царю), маме (царице) и детям, что они должны предпринять. Если я буду убит обыкновенными убийцами и моими собратьями, крестьянами, ты царь России, тебе не надо будет бояться за своих детей. Они будут царствовать еще много веков. Но если меня уничтожат дворяне, аристократы, если они прольют мою кровь, то руки их будут запачканы моей кровью двадцать пять лет и они покинут Россию. Брат поднимется на брата. Они будут ненавидеть и убивать друг друга, и двадцать пять лет в России не будет покоя. Царь земли русской, если ты услышишь звон колокола, который скажет тебе, что Григорий убит, знай, что один из твоих подстроил мою смерть и никто из вас, никто из твоих детей не проживет больше двух лет. Они будут убиты русскими (…). Я буду убит. Меня больше нет среди живых. Молись! Молись! Будь сильным. Думай о своей благословенной семье!».

Несколько месяцев перед тем он присутствовал на пасхальной службе с двумя дочерьми и императорской семьей и почувствовал головокружение, тихо застонал и опустился на подушки в коляске, в которой ехал. Вскоре экипаж остановился перед церковью. Успокоившись, старец сказал расстроенным Марии и Варваре, засыпавшим его вопросами: «Не волнуйтесь, мои голубки. У меня только что было видение, очень страшное: тело мое висело на этой колокольне и я чувствовал свою смерть… Какая агония! Молитесь за меня, родные, час мой близок».

Несмотря на повторяющиеся предчувствия, он не думает покидать Петроград и возвратиться к мирной жизни в Покровском. Даже если бы он смог избежать трагического конца, который его ждал, он отказался бы это сделать. Ему кажется, что день его смерти записан в календаре у Бога с момента его рождения. Так же, как Христос знал, что будет распят, так же, думает со скорбным тщеславием, и он будет убит в назначенный час, назначенными руками, чтобы имя его сияло вечно над русской землей. И так как гибель его так же необходима, как и его жизнь, он должен продолжать разгульно использовать оставшееся ему время, прежде чем предстать перед Господом, который предвидел, пожелал, приказал и все простил.

11

Бурное заседание 19 ноября 1916 года в Думе. Среди публики есть один человек, который слушает полную яда речь депутата Пуришкевича, словно Христова апостола. Проклятия бесстыжему Распутину, осквернителю императорской четы, разрушителю воюющей России, давно разожгли в нем слепую страсть фанатика. То, о чем здесь говорят, он сам повторял сотни раз в кругу друзей, с не меньшим красноречием. Князь Феликс Феликсович Юсупов, двадцати девяти лет от роду, принадлежит к одной из самых знатных и богатых семей. Изнеженный в детстве, он вырос двуличным, капризным, ленивым и вздорным. С раннего детства его непреодолимо влечет к пороку и смерти. Любое извращение кажется ему близким по духу. Аристократ с ног до головы, строен, красив, тонкие черты лица, томный, почти девичий взгляд, неудивительно, что в юности любил переодеться женщиной. Сейчас уже и подавно обращенные к нему взгляды зрелых мужчин, их комплименты, предложения переполняют его счастьем. Правда, он не чужд женщин. Они все раздражают его своими глупыми требованиями выполнения тысяч смешных условностей, явившихся плодом то ли древних предрассудков, то ли дурного воспитания. «Поскольку я сам не прочь быть соблазненным, — пишет он, — то и мне ничего не стоит обольстить женщину. Но дело в том, что люблю я только себя». Его положение позволяет ему выражать свою гомосексуальность, соблюдая минимум приличий. В противоположность Распутину его кутежи отличает элегантность. Он завсегдатай ресторанов, трактиров, любитель цыганского хора, как, впрочем, многие в аристократических кругах Петрограда и Царского Села. Великий князь считает его своим. На балах у великого князя, застольях, ужинах с музыкой, парадных спектаклях он считается своим, подружившись с Дмитрием Павловичем, который тремя годами младше Феликса и приходится двоюродным братом царю. Они очарованы друг другом и становятся неразлучны. Царь и царица, испытывающие глубочайшую привязанность к Дмитрию, обеспокоены столь откровенными отношениями. И до них докатились слухи о педерастии Юсупова. Закончив обучение в Оксфорде, где времяпрепровождение было достаточно легкомысленным, он, кажется, сильнее, чем раньше, решил смутить общественное мнение. Императору надоели откровения и, решительно вмешавшись, Николай прекращает сумасбродство — не разрешает Дмитрию ни под каким видом встречаться с другом, а императрица хочет женить Феликса, чтобы умолкли пересуды. К счастью, молодой человек как раз в это время встречает прелестную княжну Ирину Романову[14], племянницу царя, и, забыв о своих пристрастиях, безумно влюбляется в нее. В приливе чистосердечия он не утаивает от нее правды о прежних заблуждениях. Ее это не отталкивает и вскоре она принимает его предложение.

Свадьбу празднуют 22 февраля 1914 года с царским размахом. Против всех ожиданий союз оказался прочным. Дмитрий опечален, злится, но, увы, безропотно принимает судьбу. Что касается Феликса, он с удовольствием выступает в роли супруга и, кажется, счастлив.

Семья Юсупова примкнула к союзу непримиримых противников Распутина. С самого начала войны Феликс находится в атмосфере постоянной враждебности к старцу и Немецкой партии, которая, как говорили, заразила двор. Не по нашептыванию ли этой крепко сколоченной группы князь Юсупов-отец был смещен в 1915 году с должности губернатора Москвы? А царица, не под их ли влиянием, отослала княгиню Юсупову, когда та хотела предостеречь ее против «волхвования» старца? «Никогда больше не желаю Вас видеть!» — крикнула ей Александра Федоровна, положив конец встрече. Такое не забывается. Обосновавшись в Крыму, княгиня Зинаида пишет сыну и знакомит его с планом спасения России. Она считает, что нужно «убрать управителя (так называют царя на тайном языке Юсуповых) на все время, пока идет война, и добиться от царицы «не вмешиваться» в дела империи. Очень легко помешать ей (императрице) вредить России, объявив ее больной (…). Это сейчас самое необходимое и нужно спешить», — убеждает она Феликса в письме от 3 декабря 1916 года. Что до Распутина, она предлагает (так же иносказательно) убрать его в ссылку или физически.

Мало-помалу разговоры с членами семьи, со знакомыми вдохновляют его и в голове вырисовывается план убийства из патриотических побуждений. Патологические наклонности заставляют его наслаждаться задуманным. Он упивается сознанием собственной раздвоенности — серое течение обыденной жизни и ужасное убийство, которое он замышляет. Эстет и убийца. Союз орхидеи с дерьмом. Он уже болен навязчивой идеей и осторожно намекает об этом нескольким политикам, те покашливают в кулак. Правда, один военный, некто капитан Сухотин, раненный на фронте и выздоравливающий сейчас в Петрограде, уверенно поддерживает его. При встрече с великим князем Дмитрием, недавним «другом», только что вернувшимся из Ставки, Феликс намекает на необходимость поставить точку в скандальной карьере Распутина. Но как добраться до старца, находящегося иод неусыпным оком полиции? Князь, который несколько лет тому назад имел случай сойтись с ним накоротке, очень жалеет, что отказался от более продолжительных отношений. К какой уловке прибегнуть, какой придумать повод, чтобы оказаться наедине?

И вот ему звонит мадемуазель Головина, убежденная сторонница Распутина, и сообщает, что святой человек хотел бы с ним встретиться в доме ее матери. Знак судьбы? Юсупов ликует. Отправляясь на «экзамен», он старается быть еще более привлекательным и красноречивым, чем обычно. Распутин польщен уважением, которое ему оказывает представитель высшей аристократии, где, как закон, его презирают. Покоренный его молодостью, приятными манерами и тщательно отрепетированной непринужденностью, он сразу называет его «малышом», заказывает ему цыганские романсы и уходит уверенный, что завязал еще одно знакомство с человеком из окружения царя. Их отношения принимают почти дружеский характер. Преодолевая отвращение к неотесанной деревенщине, Феликс частенько навещает его — сначала у госпожи Головиной, а потом и у него дома, на Гороховой. Он должен играть и играть убедительно, чтобы втереться в доверие к человеку, которого люто ненавидит. Он использует любую возможность, просит избавить его от нервного расстройства, которым он страдает уже несколько месяцев. Распутин предлагает ему лечь на канапе и, устремив свой взгляд в его глаза, рукой слегка водит по груди пациента. «Я почувствовал, какая-то сила проникает в меня и что-то теплое растекается по телу, — признавался позже он (…). — Я постепенно погружался в полудрему, как будто он дал мне большую дозу наркотика. Только глаза Распутина сияли предо мной: два фосфоресцирующих луча то приближались, то удалялись». Наконец Распутин освободил его от гипнотического транса, похлопав по руке. Встав на ноги, еще слегка одурманенный, князь задает себе вопрос, каким чудом он мог бы победить сверхъестественные силы, которые живут в этом мужике. Распутин сам был доволен результатом. «Спаси Господь! — сказал он. — Вот увидишь, скоро почувствуешь себя лучше!» — и пригласил приходить к нему, как только Юсупову захочется.

При следующих встречах Распутин выражает неприкрытую радость, он в восторге от его посещений, немного рисуется перед новым знакомцем, бормочет что-то малопонятное и хвастает своей почти колдовской властью над императорской четой: «Я с ними не церемонюсь (царем и царицей). Если они мне не подчиняются, я стучу кулаком по столу и ухожу. Тогда они бегут за мной и умоляют остаться!». Его послушать, так ни один министр не может дать ему отпор: «Я их всех вытянул. Как это так, чтоб они меня не слушали?». Женский пол тоже, считает он, под его мужской властью: «Бабы хуже, чем мужики, с ними не церемонься! У меня так, веду всех этих дамочек в баню. Говорю: «А ну раздевайтесь и мойте мужика». Кто манерничать — быстро уламываю и… Гордыня, дорогой мой, была — и негу». И еще: «Царица — государыня мудрая. Вроде Екатерины… А он, ну ему что? Божие дитё!». Зная, как его ненавидят в определенных кругах, покрикивает задиристо: «А всех, кто против меня гавкает, хватит карачун! Дворяне энти хотели бы меня уничтожить, потому как кость поперек глотки торчу. Зато народ уважает: в поддевке да сапогах, а нут-ка, советы государям даю. На все воля Божия. Господь мне силу дает!». По поводу войны считает, что ее нужно как можно раньше остановить. Упрямятся Их Величества, ни к чему это. «Он (царь) все время противится. Она (царица) ничего слушать не хочет (…). Если я прикажу что, пускай выполняют (…), опосля назначим Александру регентшей, пока сын малолетний. Его, Алешу, пошлем в Ливадию. Там ему хорошо будет!». Однажды, хорошо опьянев, он дошел до того, что предложил Феликсу после окончания войны министерский пост. Когда он говорит подобные вещи, прилично набравшись, у него лицо одержимого.

Внимательно наблюдая за ним, князь чувствует как внутри него поднимает голову соблазн ритуального убийства. Откровенно обвинительная речь Пуришкевича подлила масла в огонь. Любитель ловить рыбку в мутной воде, невыдержанный и честолюбивый, этот крайне правый депутат известен как ревностный монархист, рьяный антисемит и отъявленный противник любых, особенно революционных, заговоров. Он везде и всюду видит только интриги и предательство. Его лозунг: война до победного конца, и дело не ограничивается разговорами — создаются походные лазареты, пункты помощи и столовые для солдат. Своими нападками на Распутина в Законодательном собрании он уничтожил последние сомнения у молодого экстремиста. Тот присоединяется к Пуришкевичу 21 ноября 1916 года в санитарном поезде. Оба приходят к соглашению о необходимости срочно уничтожить «поганое животное». На следующий день встречаются во дворце Юсупова. Там же Сухотин и великий князь Дмитрий. Феликс представляет свой план: он попытается завлечь старца к себе под тем предлогом, что в его доме бывает молодая графиня П., с которой Распутин давно ищет случая познакомиться. Графиня, как и молодая княгиня Юсупова, находится в Крыму и возвращаться в Петербург не собирается, а Распутин этого не знает. Падкий на женщин, он ничего не заподозрит в приглашении князя. Остается только решить, каким способом убить старца. Стрелять — неосторожно, так как дворец Юсупова напротив полицейского участка и звук выстрела, несомненно, привлечет внимание. Яд, кажется, лучше, чем холодное оружие. Потом нужно будет избавиться от трупа. Нет ничего легче, утопить в Неве, затолкнув в прорубь. Для успеха дела заговорщики решают привлечь еще кого-нибудь, с медицинскими знаниями и умением водить автомобиль. Пуришкевич предлагает старшего врача санитарного поезда Станисласа Лазаверта. Последний, посвященный в тайну, соглашается участвовать в убийстве, которое спасет Россию. Более того, он пообещал достать яд. Теперь заговорщиков уже пять человек. Все пятеро — патриоты, готовые поставить на карту свое положение и свободу в интересах Отечества.

Все более и более стремясь к неминуемой развязке, Феликс, чтобы покончить со старцем, выбирает ночь с 16 на 17 декабря. Все его вечера заняты. Чтобы не вызвать подозрений, он должен жить как обычно, ничего не меняя в поведении и привычках. Тем не менее он не может не известить об этих приготовлениях депутата Василия Маклакова[15]. Его он тоже уговаривает принять участие. Маклаков, ссылаясь на отъезд в Москву, отклоняет предложение, но считает, что, без сомнения, акция будет на пользу обществу. Он предлагает Юсупову взять лежащую на его рабочем столе свинцовую гирю, два килограмма весом, в каучуковой оболочке, без сомнения, очень грозное оружие. Феликс доверяется председателю Думы Родзянко, который так же, как и Маклаков, поддерживает проект, но не считает возможным участвовать в нем лично. Возбуждение князя в момент приготовления сродни тому, что испытывает актер перед выходом на сцену. Не имея сил достаточно сдерживать себя, он пишет матери и жене, сообщая намеками о большой уборке, которую он собирается предпринять. Княгиня Ирина отвечает: «Дорогой Феликс, спасибо за твое странное письмо. Я не могу понять в нем и половины. Мне кажется, что у тебя на уме что-то нехорошее. Пожалуйста, будь осторожен, не позорь себя участием в сомнительных делах». Взвинченный ожиданием Пуришкевич с трудом держит язык за зубами. Зная, что Маклаков разделяет его взгляды, решает довериться ему. Маклаков признается, что уже все знает от Феликса и весьма встревожен.

И поднимает по тревоге лидера левых — Керенского. У того только одна забота: как бы устранение Распутина не укрепило позиции монархистов? Как воспримет это народ? Кто знает, как отразится на социалистах убийство старца? В глазах «трудовиков» Думы он важная фигура, связанная с самодержавием.

Распутин в предвкушении знакомства с соблазнительной графиней на приеме во дворце Юсупова. И он и его убийца — оба ждут вечера с одинаковым нетерпением. Во дворце Юсупова ремонт, Феликс временно живет у родителей жены. Но это ровно ничего не значит: встречу со старцем он назначает в своем дворце на Мойке. Специально подготовил и украсил просторное помещение в подвальном этаже. Красные обои на стенах. По центру комната разделена на две половины. С одной стороны — столовая с камином, в котором ярким пламенем горят дрова, с другой — нечто среднее между гостиной и будуаром, состоящее из шкафа черного цвета с инкрустацией, с зеркалами и виньетками, мягкие кресла с высокими спинками, глубокий, изящный диван и на полу — шкура-ковер громадного белого медведя. Дорогая мебель, безделушки, затейливые вещички на камине, отобранные и разложенные специально самим хозяином.

16 декабря в одиннадцать часов вечера все было готово, слуги поставили на стол самовар, пирожные и бутылки с вином и рюмки, и были отосланы. Лазаверт натянул резиновые перчатки и стал измельчать в порошок кристаллы цианистого калия, после чего брал с блюда пирожные, начиненные розовым кремом, отделив верхнюю половину, густо насыпал в каждое яду, после чего, наложив на них снятые верхушки, придал им должный вид. Потом Лазаверт бросает перчатки в камин. Из очага тянет едким дымом. Кашляя и ругаясь, пятеро мужчин поднялись по винтовой лестнице, которая ведет в кабинет Феликса. Там князь вытаскивает из письменного стола две склянки с разведенным цианистым калием. Было условлено, что Сухотин и Пуришкевич наполнят им до половины две рюмки, стоявшие на буфете. Они должны сделать это через двадцать минут после отъезда Феликса на улицу Гороховую за Распутиным, который ждет его с нетерпением. Яд не успеет испариться. Сценарий разработан в мельчайших деталях. Лазаверт, облачившись в шоферский костюм, и Юсупов, в штатской шубе с поднятым воротником, выходят из дома и садятся в машину.

А на улице Гороховой в это время обе дочери Распутина, Мария и Варвара, которые живут вместе с ним, во всю стараются помешать странному ночному свиданию. Но слышат в ответ, что, принимая приглашение Феликса, он завязывает отношения с той частью общества, которая враждебна царю, и только так сможет примирить Александру Федоровну с ее сестрой Елизаветой, успокоив всю императорскую семью. «Да, голубки мои, — говорит он, — скоро, скоро все устроится!». На девчонок никакого угомону — и что боятся Феликса и, ах, как чувствуют, какой он нечестный, продаст любого за три копейки, и в глазах у него что-то такое… Он успокаивает их: «Он слабый, очень слабый. Грешник. Но в сердце у него раскаяние и он приедет сюда, чтобы победить свою слабость и поправить здоровье».

Феликс в машине вдруг чувствует внезапное угрызение совести. Мысль везти к себе в дом человека,* которого он собирается убить, вызывает ужас, так как нарушаются нравственные законы гостеприимства. Он уже почти жалеет, что предложил свершить возмездие у себя. Отступать поздно. Автомобиль тормозит перед домом старца. Привратник получил приказ пропустить посетителя по черной лестнице. Поднявшись, Феликс звонит в дверь. Открывает сам Распутин. Одет по-праздничному: шелковая рубаха цвета крем, расшитая васильками, бархатные навыпуск брюки, новые сапоги, волосы и борода тщательно расчесаны и смазаны маслом. «Когда он подошел ко мне, я почувствовал сильный запах дешевого мыла, — отметит Юсупов. — Он как будто специально в этот день занимался своим туалетом. Я еще никогда не видел его таким чистым и прибранным». Распутину не хотелось бы присутствия матери Феликса, которую он терпеть не может. Тот уверяет: «Будет только жена моя, мать сейчас в Крыму». «Не люблю я твою мать, — крутит головой Распутин. — Подружка Лизкина[16]. Обе против меня сплетничают. Сама (царица) говорила мне сколько разов, что они мне наихудшие враги. Слушай меня, недавно приходил ко мне Протопопов и говорил не выходить пока. «Тебя, — говорит, — скоро убьют. Враги твои опять покушение на тебя готовят». Ну да ничего у них не выйдет, руки коротки… Ну, будет говорить. Идем!». Феликс помогает ему надеть боты на сапоги и набрасывает тяжелую шубу. Одетый таким образом Распутин кажется еще крупнее и сильнее, чем обычно, — матерый медведь. И этого зверя он влечет в западню.

«Огромная жалость вдруг охватила меня, — напишет он позже. — Я спрашивал себя, как мог задумать столь подлое преступление». Что поражает его сильнее, так это доверие, с которым относится к нему будущая жертва. Что случилось с человеком, который слывет ясновидящим, который умеет читать чужие мысли и предсказывать будущее? Не осознает ли он одновременно и участь, ожидающую его, и смиренное желание ей подчиниться, во исполнение воли Божьей?

Свежий воздух сильно отрезвил Феликса. Лазаверт, играя роль вышколенного шофера, открывает дверцы машины. Распутин и князь усаживаются в машину, рядом. Мойка недалеко от Гороховой. Несколько минут спустя автомобиль въезжает во двор и останавливается у входа. Пройдя в зал нижнего этажа, оба слышат приглушенные разговоры и звуки граммофона, который играет американский марш «янки-дуддл». Это тоже часть задуманного. Распутин удивлен, Феликс успокаивает, что жена принимает некоторых друзей, среди которых графиня, они скоро откланяются и графиня сразу же спустится вниз. А пока что лучше закусить и выпить. Распутин соглашается, но Феликс так взвинчен, что ошибается и предлагает ему сначала пирожные с шоколадным кремом. «Да не хочу, — отказывается Распутин, — сильно они сладкие!». Немного погодя Феликс в страшном напряжении протягивает ему блюдо с розовыми пирожными, начиненными цианистым калием. Изменив себе, старец берет одно, потом еще одно. Проглатывает с удовольствием, не умолкая при этом. Вместо того чтобы упасть замертво, он не чувствует даже легкого недомогания. Удивленный сверхвыносливостью старца, Феликс предлагает ему выпить. Но опять путается и дает рюмку с неотравленным вином. Наконец, когда Распутину хочется еще, удается всучить ему питье, приготовленное Сухотиным и Пуришкевичем. Уже после первой рюмки должна была наступить смерть. Нет, никак невозможно, этот старец смакует малюсенькими глотками и смотрит на своего убийцу, зло ухмыляясь. Как будто хочет сказать: «Видишь теперь, ты ничего не можешь против меня!». Чуть погодя, увидев гитару Юсупова, просит его: «Сыграй чего веселенького. Люблю тебя послушать». «Да не хочется мне!» — Феликс на грани истерики. Но Распутин настаивает, он берет гитару и начинает печальный романс. Тенор чистый, высокий, вдруг кажется ему самому фальшивым, пустым, не хватает дыхания. Полно, пора скинуть весь этот бред! Пока он поет с бьющимся сердцем, спутанными мыслями, Распутин засыпает.

Половина третьего ночи. Заговорщики наверху волнуются. Подняв голову, Распутин спрашивает, кто там наверху так топает. Совершенно обезумевший Феликс уверяет, что гости уезжают и графиня не заставит себя ждать. Оставив старца допивать вино, он поднимается в кабинет. Сообщники бросаются к нему. «Яд не действует!» — в его словах паника. Все в ужасе: «Но ведь доза… быка свалит! И он все проглотил?» — «Все», — упавшим голосом отвечает Феликс. Пятеро заговорщиков обмениваются встревоженными взглядами. Обстановка требует немедленного пересмотра действий. После лихорадочного обмена мнениями они решают все вместе спуститься вниз, наброситься на Распутина и задушить его. Начали спускаться, но уже на первых ступенях Феликс передумал. Надо мне, говорит, действовать в одиночку. С ним соглашаются. Решительно, что удивляет его самого, он берет револьвер великого князя Дмитрия и один идет в подвал, — старец все еще сидит там, где сидел, опустив голову, и прерывисто дышит. «В голове гудит и слюни текут», — срыгивает Распутин. Просит еще мадеры. Выпив рюмку, вытирает рот и предлагает закончить ночь у цыган. Кем нужно быть, чтобы думать о пирах и забавах, проглотив такое количество яда, от которого бык уже протянул бы ноги? Подобная жажда жизни у несостоявшегося мертвеца пугает Феликса: он видит в этом нечто сверхъестественное, противоречащее человеческой натуре. Пряча револьвер за спиной, он неотрывно смотрит на сидящего перед ним, на распятие из чеканного серебра, венчающее шкаф черного дерева. Молится про себя и просит Господа помочь ему победить неземные силы, которые поддерживают жизнь в кряжистом теле. А Распутин в это время, ничего, казалось бы, не подозревая, заставляет себя подняться и выказывает явный интерес к старинному шкафу. Феликс произносит дрогнувшим голосом: «Григорий Ефимович, посмотрите-ка на крест и помолитесь!». При этих словах в глазах Распутина промелькнули безропотность и смирение. Казалось, он, наконец, понял, зачем его привели сюда и безропотно повинуется. Как бы по собственному приказу жертвы, Феликс медленно поднимает револьвер, целится в сердце и стреляет. Старец издает животный рык и, качнувшись, обрушивается всем телом на белоснежную медвежью шкуру. Звук выстрела привлекает заговорщиков. Они так спешат, что задевают выключатель и свет в комнате сразу гаснет. Они застывают и шепчутся в темноте, боясь сделать хотя бы шаг и наступить на труп. Наконец кто-то ощупью находит выключатель и свет вновь загорается. Распутин лежал на шкуре медведя, глаза закрыты, руки судорожно сведены. Кровавое пятно на шелковой рубахе, расшитой васильками. Лицо искажено болью. Вскоре он перестает шевелиться. Доктор Лазаверт констатирует смерть. Все расслабляются. Люди отдыхают после напряженной работы, как честные труженики, закончившие свое дело. Тело переносят на пол, чтобы кровью не запачкать шкуру медведя и избежать вещественных доказательств при расследовании. Затем пятеро заговорщиков поднимаются в кабинет. Каждый считает себя спасителем страны и самодержавия. Завтра вся Россия будет кланяться им.

Три часа утра. Согласно плану Сухотина, Лазаверт разыгрывает возвращение Распутина домой во избежание случайных подозрений. Для этого Сухотин, который будет изображать старца, снимает свою шинель, надевает шубу покойника, на голову — его шапку. Лазаверт снова облачается в шоферскую форму. Они уезжают в сопровождении великого князя Дмитрия в открытой машине Пуришкевича. После того как Распутин вроде бы зашел к себе, они в закрытой машине великого князя вернутся, увяжут труп в какую-нибудь материю и перевезут его на Петровский остров.

Пуришкевич и Феликс остаются одни во дворце, ожидая возвращения сообщников. Дабы расслабиться, они говорят о будущем России, наконец освобожденной от дьявола, который толкал к искушению. Вдруг Феликса охватило неясное предчувствие. Ему хочется вновь увидеть покойника. Быстро спускается в подвал. Слава Богу, Распутин на полу, все так же неподвижен. На всякий случай он ищет пульс. Его нет. С гадливостью он отталкивает руку покойного и та падает, недвижимая. И вот он уже готов подняться к себе в кабинет, как его внимание привлекает легкий бриз, пробежавший по лицу старца. Левое веко, дернувшись, приподнимается. И вдруг… Распутин открывает глаза. В ужасе Феликс пытается бежать, — ноги подкосились. Распутин на ногах, глаза сверкают, рот в пене, из глотки рвется крик: «Феликс! Феликс!». Делает несколько шагов — и вот уже пальцы перехватывают горло Юсупова. Задыхающемуся Феликсу кажется, что он борется с самим сатаной. Ни яд, ни пули не берут страшного мужика. Он сильнее смерти. Сильнее Господа! Все пропало! Отчаянным усилием Феликс наконец освобождается. Распутин валится на спину, хрипит и сжимает в руке эполет, который сорвал с плеча убийцы. Обезумевший Феликс взлетает вверх по лестнице, дикий, нечеловеческий крик Пуришкевичу: «Скорее! Пуришкевич, стреляйте, стреляйте! Он жив!».

Пуришкевич проверяет свой «соваж», несется-перепрыгивает через ступеньки лестницы и видит убегающего Распутина, который грузными шагами устремился к двери, ведущей во двор. Дверь не была закрыта. Старец быстро бежит, переваливаясь с боку на бок. И громкий крик в ночной тишине, на бегу: «Феликс! Феликс! Все скажу царице…». Не веря своим глазам, князь застывает на месте, а мозг сверлит одна мысль: вдруг они ошибались и Распутин действительно посланник Божий? Пуришкевич стреляет дважды и промахивается. Взбешенный, кусает себя за левую руку, чтобы сосредоточиться, — и вновь стреляет. С пулей в спине Распутин останавливается. Пуришкевич уже тщательно прицеливается, стоя на том же месте, дает четвертый выстрел, попавший ему в голову. Старец обрушивается снопом в снег и дергает головой. Вне себя от бешенства, Пуришкевич бьет его сапогом в левый висок. Распутин вздрагивает, скребет снег, как бы желая ползти вперед на брюхе, и окончательно замирает недалеко от решетки. Убедившись, что песенка старца окончательно спета и больше ему не встать, Пуришкевич быстро возвращается к дому. Выходит Феликс, свидетель расправы — колени дрожат, не может оторвать глаз от тела на снегу. Он бои гея, что оно вновь резко поднимется. Нет, все кончено! Не будет третьего воскресения старца. Подбегают люди из прислуги, встревоженные выстрелами. Им можно доверять. Они ничего не скажут.

Истерзанный волнением, Феликс возвращается в кабинет и — сразу в уборную, у него рвота. Икая, он повторяет: «Феликс! Феликс!». Слуга сообщает, что пришли два жандарма. Они слышали выстрелы и хотят получить объяснения. Весьма уверенный в себе, Пуришкевич заявляет: он только что убил Григория Распутина, «из-за кого Россия могла погибнуть». Подавленные присутствием здесь влиятельных лиц — князя и депутата, блюстители порядка обещают молчать и даже соглашаются помочь перенести труп внутрь, в вестибюль.

После их ухода Феликсу захотелось еще раз взглянуть на покойника. Когда он видит тело, вытянувшееся у входа, изрешеченное пулями, с раздутым лицом, испачканной кровью бородой, его охватывает неудержимое бешенство. Не в силах совладать с ним, он взлетает в свой кабинет, хватает гирьку, взятую у Маклакова, и, вернувшись, изо всех сил бьет покойника по лицу и животу. Весь в крови, он как заведенный повторяет, продолжая наносить удары: «Феликс! Феликс!». Пуришкевич и другие с трудом оттаскивают его и уводят. Едва добравшись до кабинета, он теряет сознание[17].

Между тем великий князь Дмитрий, Сухотин и Лазаверт возвращаются в закрытом автомобиле. Нужно избавляться от тела. Пуришкевич, все еще очень возбужденный, рассказывает о последних перипетиях убийства. Оставив Феликса отдыхать, они заворачивают Распутина в материю, погружают в машину и отъезжают к Петровскому мосту. Машина останавливается, потушив фары, около парапета. Заговорщики решают сбросить труп с моста в полынью, которую заметили, подъезжая. В спешке забыли прикрепить двухпудовые гири к телу, чтобы удержать его на дне. Затащив тело на парапет, они скинули его в Малую Певку. Шуба, боты и шапка покойника, которые ранее предполагалось сжечь, последовали за ним. Все чисто. Все в порядке. Каждый возвращается к себе, в полном удовлетворении от приятно проведенного вечера. На часах — 6.30 утра.

Во дворце, дома, Феликс забылся тяжелым сном. Проснувшись, думает, что освободился от кошмара. Что истина, а что ложь в видениях, которые его преследуют? С помощью слуги уничтожает малейшие следы, которые помогли бы открыть содеянное. Затем придумывает правдоподобную версию о выстрелах. Один из приглашенных, хорошо «подшофе», решил поразвлечься и стрелял в сторожевого пса. Выполняя приказ, слуга убивает собаку, тянет ее по двору, след в след оставленным Распутиным, и бросает труп в снежный сугроб.

Удовлетворенный мизансценой, Феликс еще раз предупреждает слуг — не признаваться ни под каким видом. Чисто выбритый, причесанный, надушенный, он вновь обрел уверенность баловня судьбы. Еще немного и он — герой дня.

Первое, что он должен сделать, — вернуться во дворец великого князя Александра, тестя, где живет, пока в юсуповском идут ремонтные работы. После ужасов, которые он пережил, необходима смена декораций. Деверь Федор с нетерпением выходит ему навстречу. Он в курсе западни и всю ночь не сомкнул глаз: «Ну как?» — лицо исполнено тревоги. «Распутин убит! — ответствует Феликс. — Но я не могу сейчас говорить. Безумно хочу спать!». И, оставив деверя изумляться, захлопывает дверь своей комнаты, бросается на постель и мгновенно засыпает.

12

Тревогу поднял агент Власюк, один из тех двух жандармов, которые приходили во дворец Юсупова, услышав выстрелы. Несмотря на обещание молчать, данное Феликсу и Пуришкевичу, он чувствовал, что обязан подать рапорт своему начальнику Калядичу, комиссару полицейского отделения на Мойке. Его отправили к генералу Григорьеву, начальнику Второго отделения Петрограда, которому он повторил свое заявление. Не поверив, генерал звонит на квартиру Распутина. Служанка отвечает, что накануне вечером князь Юсупов приехал за ее хозяином в машине и старец еще не вернулся. Дочери Распутина подтвердили слова служанки. Догадываясь, что дело принимает серьезный оборот, Григорьев оповестил соответственно генерала Балка, губернатора Петрограда, шефа охранки, шефа департамента полиции и министра внутренних дел. Мария Распутина, не находящая себе места от беспокойства, зовет на помощь мадемуазель Головину и Анну Вырубову. Они, в свою очередь, спешат предупредить императрицу об исчезновении старца. Сильно разволновавшись, Александра Федоровна поручает им узнать у Феликса, не встречал ли он Распутина прошлой ночью. Несмотря на очевидность, тот все отрицает. Тогда генерал Григорьев лично встречается с ним во дворце юсуповского тестя. На учтивый вопрос генерала Феликс надменно отвечает: «Распутин никогда ко мне не приходил». И после того как генерал намекает на револьверные выстрелы, прозвучавшие на улице, он повторяет версию о собаке, застреленной опьяневшим гостем. Тогда Григорьев предъявляет ему признание Пуришкевича, отмеченное в донесении Власюка, что он на самом деле убил Распутина. Непоколебимо стоя на своем, Феликс отвечает, что Пуришкевич, напившись до чертиков, имел в виду собаку, называя ее Распутиным и сожалея, что убили собаку, а не самого Распутина. Поставленный в затруднительное положение из-за высокого ранга действующих лиц лихо закрученного спектакля, генерал делает вид, что удовлетворен ответом и идет прочь. После его отъезда Феликс доходит в своей дерзости до того, что уговаривает мадемуазель Головину позвонить в Царское Село и от его имени добиться аудиенции у императрицы. Я намерен, говорит он, раз и навсегда оправдаться перед ней. Ему отвечают, что Ее Величество готова принять его. Пока он собирается на эту встречу, через Анну Вырубову приходит сообщение, что царица, взволнованная происшедшим, плохо себя чувствует и не в состоянии принять его, гак что он может довольствоваться лишь представлением письменного заявления. Более того, Юсупов узнает, что генерал Балк желает видеть его в префектуре полиции. Он является туда, и генерал сообщает, что по приказу императрицы необходимо произвести обыск во дворце на Мойке. Феликсу это очень и очень не нравится. Не моргнув глазом, он заявляет, что его жена — племянница императора и дом члена императорской семьи не подлежит обыску. Подобные меры могут быть применены только с санкции царя. Поставленный на место, Балк временно отзывает приказ обыскивать помещение, но заявляет, что не может прекратить следствия по составу преступления. Для Феликса это уже кое-что. Потянув время, он возвращается на место происшедшей драмы убедиться, что все следы тщательно уничтожены. При дневном свете он обнаруживает коричневые пятна на лестнице. С помощью камердинера он быстро чистит лестницу, едва закончили, как во дворце появляется следователь — допросить слуг. Надлежаще подготовленные, слуги князя утверждают, что ничего не знают. Сняв письменные показания, полицейские уносят труп собаки на вскрытие, а также собирают снег со следами крови. Позднее экспертиза установит, что это человеческая кровь.

После отъезда агентов Феликс, почувствовав неодолимый голод, едет завтракать к великому князю Дмитрию. Два других заговорщика, Сухотин и Пуришкевич, присоединяются к ним. Общими усилиями составляют письмо императрице, в котором излагается версия об убитой собаке. «Я не нахожу слов, — заключает он, — чтобы выразить Вашему

Величеству, как я взволнован тем, что произошло, и каким невероятным мне кажется обвинение, выдвинутое против меня». Перечитав письмо, обеляющее их, заговорщики решают придерживаться отныне именно этой версии, какой бы невероятной она ни была. Пуришкевич собирается ехать со своим санитарным поездом на фронт. Защищенный депутатской неприкосновенностью, он не боится ничего.

После полудня Феликс, который не так уверен в положительном развитии событий, как Пуришкевич, отправляется к министру юстиции Макарову, чтобы узнать, как вести себя. Он повторяет ему свою ложь, которую выучил назубок, так как уже рассказывал ее неоднократно. Но когда он подошел к эпизоду с Пуришкевичем, который в состоянии опьянения позволил себе неуместную шутку, Макаров восклицает: «Я хорошо знаю Пуришкевича, он капли в рот не возьмет. Насколько я помню, он член общества трезвости!». На мгновение сбитый с толку, Феликс замечает собеседнику, что можно позволить себе по значительному поводу: «Ему трудно было отказаться выпить, так как я праздновал новоселье», — брякнул он, чтобы как-то объяснить вышедшее из рамок поведение гостя. Министр делает вид, что поверил, и разрешает при желании уехать в Крым, к жене. Счастливый Феликс находит время побывать у своего дяди — Родзянко, председателя Думы, который был поставлен в известность о заговоре. Родзянко зычно поздравляет, его супруга даже благословляет родственника. Когда он возвращается во дворец великого князя Александра, чтобы собрать чемоданы (намереваясь уехать этим же вечером), телефонный звонок прерывает его приготовления. Со всех сторон друзья зовут, чтобы поздравить. Припрятав до поры до времени удовлетворение и гордость, он отвечает, что, увы, не имеет ничего общего со зловещим делом. Наконец удается избавиться от них, и он приезжает на вокзал прямо к отходу поезда. На перроне его арестует жандармский полковник: «По распоряжению Ее Величества императрицы, вам запрещено выезжать из Петрограда. Возвращайтесь во дворец великого князя Александра и ждите дальнейших указаний». В ярости Феликс подчинится. Великий князь Дмитрий тоже будет арестован без объяснения причин на все время следствия.

В Царском Селе императрица, в смертельной тоске, каждую минуту ждет новостей о пропавшем. Анна Вырубова не отходит от царицы и пытается ее убедить, повторяя и повторяя, что надежда еще есть. Но Александра Федоровна предвидит худшее. Она пишет своему мужу, задержавшемуся в Ставке, в Могилеве: «Мы собрались все вместе. Можешь представить наши чувства, наши мысли? Наш Друг исчез. Сегодня ночью у Юсупова произошел большой скандал, большой сбор, Дмитрий, Пуришкевич и другие — все пьяные. Полиция услышала выстрелы. Пуришкевич вышел и кричал, что наш Друг убит. Полиция и судебное ведомство сейчас у Юсупова. Я все еще надеюсь на Божью милость. Может быть, ты пришлешь кого-нибудь! Я прошу тебя, пришли Воейкова[18]; мы здесь две женщины с нашими слабыми головами. Я держу Аню (Вырубову) здесь, так как теперь они могут взяться за нее. Я не верю, я не могу верить, что Он убит…

Спаси нас, Господи! Какая невыносимая тоска (я спокойна, я не могу поверить в это). Приезжай поскорее»[19].

По мере того как идет время, предчувствия обеих обостряются. «Он убит, — напишет Анна Вырубова в дневнике. — При участии великого князя Дмитрия Павловича, это очевидно… и еще муж Ирины (Феликс Юсупов)… Труп не найден… Труп, Боже мой, труп… Ужас! Ужас! Ужас!». И еще: «Как они могут жить, эти убийцы? (…). Мама (царица), бледная, как лист бумаги, упала в мои руки. Она не плачет, она вся дрожит. А я, обезумевшая от горя, я мечусь около нее. Как я боялась! Внутри такой ужас, мне казалось, что мама или умрет скоро, или потеряет рассудок».

Не доверяя медлительной курьерской почте, царица телеграфирует мужу и просит его срочно вернуться. Затем, достав из комода распятие, которое ей дал старец, она подносит его к губам и говорит Ане: «Не плачь, я чувствую, как частица Его силы передается мне. Ты видишь, я царица, я сильна и могущественна. О! Я им покажу!». И вешает крест Распутина себе на шею.

Утром 17 декабря 1916 года, кто-то, переходя Петровский мост, обнаружил кровавые следы на парапете. Сообщают в полицию и 18-го на рассвете начинаются поиски. Новая телеграмма от царицы Николаю II: «Я молилась в дворцовой часовне. Еще не нашли ни следа. Полиция продолжает расследование, не совершили ли преступление двое несчастных. Но мы не теряем надежды. Приезжай поскорее. Ты мне ужасно нужен!».

И вот полицейские обнаруживают еще следы крови, на береговой опоре моста, и совсем рядом калошу. Дочери Распутина ее узнали. Да, их отца. Вскоре опускают водолаза. Напрасно. 19-го полицейские вновь начинают искать в нижней части моста. На расстоянии двухсот метров их взгляд привлекает кем-то брошенная шуба. Водолаз опять спускается и на этот раз обнаруживает труп, вмерзший изнутри в лед, покрывающий реку. Тело отправляют в военный госпиталь в Чесме, рядом с Царским Селом. Вызванные на опознание Мария и Варвара с ужасом видят замерзший труп своего отца. «У него был проломлен череп и разбито лицо, — плакала Мария. — Волосы слиплись от крови. Выбит правый глаз. Он висит на щеке и удерживается лоскутком кожи».

Профессор Косоротов приступает к немедленному вскрытию, по его свидетельству, две пули прошли через грудную клетку и насквозь, через желудок и печень, и еще одна, через висок, в череп. И вот что странно: в желудке не обнаружено никаких следов яда. Может ли цианистый калий в пирожных и вине потерять свои свойства еще до употребления Распутиным или же предложенный Лазавертом яд был изначально непригодным? Как бы там ни было, труп перенесли в часовню госпиталя, помыли и одна из самых верных последовательниц покойного, бывшая монахиня Акулина Лаптинская одела его. Просидев ночь около покойника, она возвращается к дочерям Распутина и рассказывает, что тело старца страшно изуродовано, с невероятной дикостью. Не только лицо, но и мошонка от ударов превратились в жидкую массу. «Наверное, я вообще теперь не смогу крошки в рот взять», — плачет она. Императрица предлагает похоронить его в земле, принадлежащей Анне Вырубовой около Александровска, и как можно скорее поставить памятник.

Возвратившийся накануне из Ставки в Могилеве Николай II расстроен и утешает дочерей Распутина: «Ваш отец ушел туда, где ему воздаст Господь. А вы… вы не останетесь сиротами, вы станете моими детьми, я буду вам отцом. Вам не надо беспокоиться». Истинные чувства царя было трудно определить, — то ли безудержный гнев на бессердечных убийц, то ли тайный вздох облегчения, Слава Богу, избавился от «нашего Друга». Он слишком любит жену, чтобы идти против ее воли. И благодарит судьбу за избавление от таинственных сил, которые уже давно целиком и полностью подчиняли ее себе. Как рассказывал Воейков, государь, узнав о смерти Распутина, что-то насвистывал и сделал несколько танцевальных движений, чтобы размять ноги. Великий князь Павел утверждает: на следующее утро Николай II показался ему удивительно спокойным. Лицо его даже отражало некую веселость. Однако монарх приходит в бешенство, прочитав телеграмму, направленную великой княгиней Елизаветой, сестрой императрицы, княгине Зинаиде Юсуповой, матери Феликса: «Молюсь и думаю о Вас. Господь благословил Вашего сына на патриотическое дело». Царь восклицает: «Мне стыдно перед Россией, что на руках моих родственников кровь этого мужика!». На самом деле он возмущен не тем, что Распутин убит, а тем, что это было сделано при непосредственном участии двух членов императорской фамилии: Дмитрия и Феликса.

Зато Петроград прославляет убийц и их смелость. Едва газеты сообщили о смерти Распутина, как город взрывается ликованием. В салонах поздравляют друг друга, незнакомые люди целуются на улицах, в церквах к иконе святого Дмитрия, покровителя великого князя-убийцы, ставят свечи. В очередях стрекочут бабы: «Собаке — собачья смерть». Некоторые газеты, как эхо, подхватывают безбожную радость, цензура запрещает упоминать имя Распутина. Но устное народное творчество не знает границ.

В деревнях не юродствуют. В основном открыто сожалеют, что господа убили «единственного мужика, который приблизился к трону». В глубине крестьянского сознания укореняется идея заговора сильных мира сего с целью помешать царю услышать голос «маленьких людей». «Разгульный» Распутин явился для простых людей почти что вторым Христом. Неважно, что у него были недостатки, ведь он был одним из них. Он принес во дворец и в столицу душу глухой деревни, необъятных просторов, людей — темных и покорных, и его убили! Почему? Убив его, они ударили и Россию в самое сердце, ведь правда?

21 декабря 1916 года в девять часов император, императрица и четверо их детей в трауре направляются в Александровск на похороны. Царица не позволила Марии и Варваре Распутиным присутствовать на этой церемонии, очень тяжелой для них, и чтобы не привлекать внимания чересчур любопытных газетчиков. Перед тем как закрыть гроб, на грудь покойному положили маленькую иконку, подарок «нашему Другу». На обратной стороне иконы государыня и четыре великие княжны поставили свои подписи. Отец Васильев, придворный священник, читает молитву перед открытой могилой. В густом тумане и холоде императорская семья, Аня Вырубова, несколько близких прощаются со старцем. Александра Федоровна с букетом белых цветов первой бросает горсть земли на гроб. Смертельно бледная, с опухшими от слез глазами, она похожа на потерявшую мужа. Рассказывают, что она решила сохранить как реликвию окровавленную рубашку мученика.

После возвращения из Могилева Николай II одобрил решение царицы и подтвердил запрещение Феликсу и Дмитрию покидать столицу. Некоторые представители дома Романовых образуют коалицию, добивающуюся отмены санкций. По их поручению великий князь Александр, двоюродный брат и деверь Николая II, обращается с просьбой отменить распоряжение. По своему обыкновению, царь не говорит ни да ни нет. Вскоре после этого он получает письмо от великого князя Павла и телеграмму от своей матери, вдовствующей императрицы, с просьбой отказаться от мысли протащить через суд таких дорогих сердцу всей фамилии. В то же время великий князь совещается с председателем Совета и министрами внутренних дел и юстиции. Перед лицом таких высоких персон, требующих освобождения, правительственные мужи готовы закрыть дело. Они тем более согласны, так как Свод законов государства Российского не предусматривает обвинения члена императорской семьи. Для того чтобы отдать под суд великого князя Дмитрия, нужно предварительно лишить его званий и привилегий. А в случае судебного процесса — как оградить самодержавие и уберечь его от изложения подробностей о гнусностях Распутина, которые убийцы могут приводить, чтобы оправдать поступок?

Взвесив все за и против, царь окончательно решает прекратить расследование против виновных. Но он выносит два приговора, даже внешне похожие на поощрение. Великий князь Дмитрий отправляется в Персию и поступает в распоряжение генерала Баратова, командующего войсками, Феликс — в ссылку в его имение Ракитное, недалеко от Курска. Ни Пуришкевич, ни Сухотин не пострадали, не коснулось и Лазаверта. Однако, хоть и удобная во всех отношениях, ссылка Дмитрия вызывает взрыв в клане Романовых. Все видят в этом новое доказательство преследования со стороны Александры Федоровны в отношении родственников царя. Великая княжна Мария Павловна, жалуясь своему брату, составила петицию, которую подписали шестнадцать членов императорской семьи, с просьбой отменить приказ, ссылаясь на молодость, душевное смятение и слабое здоровье Дмитрия. «Пребывание в Персии будет гибелью для великого князя, — читаем в документе. — Пусть Господь убедит Ваше Величество изменить решение и простить его». На этот раз Николай II показывает себя^г несгибаемым. Он отправляет петицию назад авторам с пометкой на полях: «Никому не дано права убивать. Я знаю, что среди подписавшихся много таких, кого мучает совесть, так как Дмитрий Павлович не один замешан в этом деле. Меня очень удивляет это письмо. Николай». Дмитрий и Феликс обязаны подчиниться. Отъезд немедленно. Каждый из них отправляется на вокзал в сопровождении офицера и высокого чина из полиции.

В поезде, уносящем его далеко от Петрограда, Феликса переполняют мрачные мысли. Он чувствует себя несправедливо обиженным, обвиненным Его Величеством, в то время как все его одобряют и жалеют. Жертва не Распутин, а он. На самом деле он менее всего сожалеет о том, что приложил руку к убийству этого гнусного человека, если что достойно сожаления, так это лишение блеска и удовольствий столицы. Хотелось бы знать, надолго? Под монотонный стук колес он переживает расставание со своим дорогим Дмитрием, после того, что они перс-жили вместе, — страх, сомнение и возбуждение. Вместо любимого друга он будет видеть лишь заснеженные поля, теряющиеся под ночным небом. «Сколько несбывшихся желаний, — восклицает он. — И сколько потерянных надежд. Когда и при каких обстоятельствах мы встретимся? Будущее мрачно: у меня тяжелые предчувствия»[20].

13

Смерти оказалось недостаточно, чтобы предать Распутина забвению. Даже в могиле он умудрялся вызывать брожение умов. Те, кто радовался его исчезновению, стали говорить, что в конце концов убийцы, скорее всего, неправы. Левые опасаются, что устранение этого источника скандалов может лишить либералов повода для нападок на самодержавие. Правые — что эта расправа вызывает плохое отношение к представителям высшего общества, оказавшимся способным на такую подлость. Этот позор ставит их в один ряд с человеком, которого они убили. Они, с их знатными именами и аристократическими руками, на самом деле ничем не лучше своей жертвы. Вместо того чтобы оправдать царскую семью, они замарали ее кровью сибирского мужика. И более того, один раз совершив преступление, они воспользовались родственными отношениями с царем, чтобы подчеркнуть свою безнаказанность. И слишком слабый, чтобы остаться глухим к их просьбам, Николай II приказал прекратить преследование. Таким образом, в России две правды: одна для простого народа, другая — для аристократов. Император даже не нашел нужным наказать виновных в расправе над беззащитным старцем. Он поставил семейные интересы выше уважения к законам. Он больше не отец народа, а защитник своей касты. Не таким ли он был с момента своего вступления на престол? Для многих смерть Распутина не была всего лишь упреком в адрес Их Величеств, другом которых он был, а явилась плохим предзнаменованием для будущего монархии. Распутин часто предупреждал близких, что его уничтожение повлечет за собой гибель всего самодержавия: «Если я умру или вы меня покинете, то потеряете и своего сына, и корону через шесть месяцев». Эти откровения повторяются повсюду и трактуются с суеверным ужасом. Россия всегда верила знакам свыше. В гуще народа зреет вопрос, а может, старец был на самом деле посланником Божьим и, убив его с такой жестокостью, заговорщики одним махом подкосили трон и вызвали гибель России? Уже через несколько дней вся страна охвачена предчувствием неминуемой беды, еще более ужасной, чем бойня во дворце Юсупова. В воздухе витает ощущение стыда, тоски и поражения. Итак, Распутина больше нет, но всякий, на каком конце социальной лестницы он бы ни находился, чувствует, что ему что-то угрожает. Боятся, что Бог, возмущенный гнусным убийством, отвернется от России, другие считают, что скомпрометировавший себя царь, потерявший уважение народа, больше не в состоянии управлять страной.

Так, на самом деле, кто же был Распутин — святой, невинно убиенный, или обманщик и плут? Те, кто верит в него, несмотря на порок, сотни раз забросанные камнями, считают, что принадлежит он к тем, чье место среди святых великомучеников. Их много — это и воины, и отшельники, и реформаторы, и мыслители, и юродивые, и монахи… Почему же не включить в эту славную когорту святого грешника? Ведь Распутин, по мнению некоторых, наилучший претендент: непоколебимая вера, дар целителя, подтверждавшийся свидетелями, способность предвидеть будущее… Эти исключительные качества он соединяет с жаждой жизни и удовольствий, что должно было вызвать среди народа доверие, а не осуждение. Раскаявшийся грешник милее Богу, чем безгрешный праведник. И только он один доказывает, как Господь милостив к своим созданиям. С одной стороны, заступники легенды о святом грешнике, с другой — противники Распутина судят о нем, как о шарлатане, заботящемся исключительно о материальном удовлетворении. Признавая, что он обладает сильным магнетизмом, они не усматривают в его действиях ничего, кроме расчета, хитрости, похоти и угодничества. Для них он мошенник, злоупотребляющий доверием своих слишком легковерных почитателей, чтобы проникнуть в высшие круги и удовлетворить самые низменные инстинкты. Мало-помалу вспышка мистицизма в России сменилась благоразумием. В среде интеллигенции задаются вопросом, почему этому феномену придается такое значение. Они объясняют все невероятной склонностью русского народа поклоняться сверхъестественным силам. Народная душа, и это действительно так, очень восприимчива к чудесам. Она, как дитя, великодушна, непосредственна, духовна и способна на крайности. Даже люди образованные или выдающие себя за таковых жаждут тайных откровений, астральных влияний и неслучайных совпадений. Да, детское простодушие соединяется с желанием вручить свою судьбу посланному свыше пастырю. Необходимость этого хорошо чувствовалась как в салонах, так и в альковах, в трактирах и общественных банях, в сибирских избах и кулуарах императорского дворца. Если Распутин мог процветать и стать легендарным, то только потому, что он отвечал духовной потребности народа и приближенных к трону. Если бы не заблуждения царицы и слабость царя, он мог бы стать лишь ясновидящим богомольцем, который ходит по деревням, живет за счет простодушия людей и более или менее удачно несет в народ Слово Божие. Это Александра Федоровна, поглощенная своими материнскими заботами и тревогами, создала ему культ святости. С помощью Анны Вырубовой она сложила его из кусочков и способствовала его вмешательству во все дела. Она гордилась тем, что стала его новой и горячей последовательницей, а он — воплощением ее безумных мечтаний, виновником несчастья, которое он сумел предсказать, прежде чем уйти из жизни.

Что станется с ними теперь, когда его нет, когда он мертв? Как будет жить Россия без Распутина? Истинный или лживый проповедник, он занял свое место в истории. Те, кто верил ему, чувствуют себя сиротами и не знают, какому Богу теперь молиться. Те, кто считал его самозванцем, задают себе вопрос, какое чудо могло бы спасти Россию, охваченную всеобщим безумием? На самом деле Россия ускорила появление Распутина, так же, как с приходом весны раскрываются почки на деревьях. В том состоянии падения морали, в каком находились его соотечественники, появление Распутина было неизбежным. Он продукт брожения народных масс. Наверное, подобная личность могла появиться только в стране без конца и края, сказок, чудес и веры?

Вдова Распутина Прасковья приехала в Петроград 25 декабря 1916 года, через четыре дня после похорон. Она приехала к дочерям, туда, где раньше жил старец, на Гороховую. Соседи кричат, чтоб те выглянули в окно, а когда девочки выглядывают, обливают их грязью. Они переехали, чтобы избежать скандалов. Но, не найдя защиты от злых языков, решили вернуться в Покровское.

Николай II отправился в Ставку в Могилев сразу после похорон. Страной опять управляет императрица. Мысли о Распутине не покидают ее. Она пишет мужу: «Наш дорогой Друг, там, наверху, молится за тебя. Он все еще так близок к нам! Я думаю, все закончится хорошо. Для этого, мой дорогой, будь тверд, не сдавайся. Хвати кулаком по столу, не уступай!». Ежедневно, или почти ежедневно, она возлагает цветы на могилу старца. И в моменты сомнений просит совета и покровительства. Министр внутренних дел Протопопов разделяет ее веру в святого человека и все еще с ними. Он, без сомнения, вращает стол, чтобы вызвать дух покойного. Александра Федоровна признательна ему за то, что он всегда разделяет ее мнение, а следовательно, и мнение старца, который передает его из могилы. Она отказывается замечать, что государственный человек, на которого она возлагает свои надежды, не совсем в здравом уме. Женщина, страдающая расстройством нервной системы, и политик с размягчением мозга управляют воинствующей страной. Они не могут больше опираться ни на высшую аристократию, которая предпочитает постоянно что-то бормотать о своих правах, ни на народ, истощенный и ненавидящий правительство. Итак, императрицу в ее изоляции не поддерживает никто, даже родственники мужа. Из опасения, что царица может сильно расстраиваться от недоброжелательства, которое проявляют к ней окружающие, Протопопов шлет ежедневно ободряющие письма для нее: «Наша дорогая государыня, матерь и кормилица нашего дорого цесаревича, берегитесь злых. Спасайте Россию!». Обманутая подобными проявлениями любви, она заявляет великой княгине Виктории: «Еще совсем недавно я думала, что в России меня ненавидят. Сегодня меня озарило. Я знаю, что только петербургское общество ненавидит меня, это продажное общество безбожников, которое думает только о танцах, застольях, которые заняты лишь получением удовольствий, прелюбодеянием, в то время как повсюду кровь льется рекой… Кровь!.. Кровь!.. Сейчас мне так хорошо узнать, что настоящая Россия, Россия подданных и крестьян на моей стороне. Если я покажу вам телеграммы и письма, которые получаю, сами убедитесь». Россия, которая ее любит, это Россия Распутина, думает Александра Федоровна.

Когда она вспоминает живым «Друга», у нее перед глазами Россия в одном лице, она еще острее переживает потерю. Любой эпизод из ее жизни возвращает к нему. Ее привязанность, одновременно эгоистичная, нервная и ослепляющая, беспокоит окружение. В кулуарах Думы все чаще поговаривают о необходимости изолировать царицу, отстранить царя и заменить его цесаревичем под регентством великого князя Николая Николаевича. Великий князь, втайне осведомленный, колеблется, размышляет и… отказывает. Несколько депутатов обращаются к великому князю Михаилу, младшему брату царя. К заговору присоединяется знать. Тысячи солдат погибают на фронтах за дело, в которое больше не верят, а власти колеблются и в самом деле не знают, кому вручить бразды правления.

В столице трудно с продовольствием: цены растут, а заработки не могут их догнать, холод усиливает нищету в обветшавших квартирах без отопления. Вести с фронта удручающие. Введены продовольственные карточки, толпы берут штурмом уже давно пустые магазины. С начала февраля 1917 года бастуют по любому поводу.

23 февраля профсоюзы организуют демонстрацию под лозунгом «Международный день рабочих», к шествию присоединяются женщины, выброшенные на улицу рабочие и даже дезертиры, по которым плачет розыск. Полиция не вмешивается. Утром следующего дня — новая демонстрация с красными флагами. Поют «марсельезу», кричат: «Смерть Протопопову! Долой самодержавие! Конец войне! Долой царицу-немку!». Полиция разгоняет нарушителей, на мостовой остаются несколько раненых. В третий день восстание принимает опасный характер. Руководит восставшими партия большевиков. Заводы закрыты. Полиция стреляет по митингующим. 26-го, в воскресенье, в городе, кажется, немного спокойнее, и Николай II, отказавшись верить в революцию, собирается отправить из Ставки генералу Хабалову, новому губернатору Петрограда, телеграмму: «Приказываю с завтрашнего дня прекратить беспорядки в столице и не допускать подобного в тяжелый час войны с Германией и Австрией».

27 февраля восстание не утихло, а перекинулось в казармы. Один за другим к восстанию присоединяются полки императорской гвардии. В действительности, от элитных войск, некогда символизировавших славу и безопасность империи, мало что осталось. Речь идет о резервистах, наскоро мобилизованных в последней возрастной категории, их основная забота — избежать отправки на фронт. Многие уже по горло сыты войной и плюют на дисциплину. Следуя примеру Павловского полка, гвардейцы Волынского, Латвийского, Московского, а также Преображенского и Семеновского полков выходят на улицы без своих офицеров, без полковых знамен и братаются с народом. Уверенные в своей силе и правде, мятежники захватывают Петропавловскую крепость, открывают двери тюрем, поджигают Дворец правосудия, захватывают Арсенал и раздают оружие толпе. Скоро неистовствующая толпа появляется около Таврического дворца, где депутаты, как в западне, ждут смертного часа. Керенский устремляется к мятежникам, шумно приветствуя, поздравляя, призывая арестовать министров и занять все стратегические пункты города. «Временный комитет» из двенадцати членов избран незамедлительно и его председателю Родзянко было поручено добиться от царя создания «Министерства доверия». Одновременно в другом зале Таврического дворца собрался первый съезд Совета рабочих и солдат, возглавляемый активным Керенским.

Нет начальников, нет преград, нет приличий. В пять дней победила улица. Испуганные горожане вывешивают в окна красные флаги, чтобы завоевать расположение новой власти. Реквизированные легковые автомобили носятся по городу, набитые типами в военном, палящими беспрестанно в воздух. Арестовывают не важно кого, не важно за что, по любому доносу соседей. Разъяренные люмпены сбрасывают императорских орлов с домов, магазинов, фасадов зданий. Их теперь больше на тротуарах. Офицеры срывают с погон императорские вензеля. Военные приветствия упразднены. В глазах нового правительства любая иерархия — отрыжка прошлого.

Наконец, отдавая себе отчет в опасности, царица телеграфирует мужу: «Последствия неизбежны. Бои на улицах продолжаются. Большинство соединений перешли врагу». На этот раз Николай II решается покинуть Ставку и вернуться в Царское Село. Но императорский поезд, выйдя из Могилева, в ночь на 28 февраля, попадает к двум группировкам, вооруженным пушками и пулеметами, и не может двигаться дальше. Царь решает добраться до Москвы. Но тут ему сообщают, что «вторая столица» только что перешла в руки мятежников. Не зная, куда направиться, он решает пробиваться в Псков, генеральную ставку Северной армии под руководством генерала Руцкого. Царь прибывает туда 1 марта 1917 года и узнает, что Дума решила самовольно создать Временное правительство во главе с князем Львовым. Имея ежечасную информацию о текущих событиях, генерал Алексеев, командующий Генеральным штабом Главной Ставки в Могилеве, берет на себя инициативу пригласить главнокомандующих различных армейских соединений и убедить императора, во имя Родины, отречься от престола. Правильно разобравшись в обстановке, великий князь Николай Николаевич, наместник царя на Кавказе, настаивает, чтобы Его Величество прислушался к пожеланиям высших офицеров и отдал корону. Перед подобным единодушием Николай II, огорошенный, подавленный, потрясенный, соглашается отречься от престола в пользу своего сына Алексея, двенадцати с половиной лет. Но предупреждает, чтобы депутаты Гучков и Шульгин явились к нему для обсуждения этого вопроса, он предпочитает дождаться их прибытия и при них подписать отречение, предварительно сформулированное Алексеевым.

Оба члена Думы прибывают с ощущением исторического момента. Внешне очень спокойный, Николай II встречает их в своем вагоне и заявляет, что он намерен отречься. Однако в ту же минуту его личный врач, доктор Федоров замечает, что слабое здоровье цесаревича реально не позволит ему вступить на престол. Император отрекается в пользу своего брата Михаила. Это решение удовлетворяет и Гучкова и Шульгина, оба уезжают в столицу, уверенные, что отречение царя успокоит мятеж. Увы! Ничего подобного. Когда делегаты выходят из поезда на вокзале Петрограда и объявляют толпе, что Михаил наследует престол, их встречают вопли: «Долой Романовых! Один другого стоит! Долой самодержавие!». Несмотря на это, Дума ждет решения великого князя Михаила. А у того нет ни малейшего желания наследовать престол во время таких беспорядков. Он предпочитает в свою очередь отречься и склоняется к передаче власти Учредительному собранию, выборы куда состоятся через несколько месяцев.

Вернувшись в Могилев, Николай II, уязвленный отказом брата, запишет в дневнике: «Вокруг меня только подлость, трусость и мошенничество». По возвращении в Ставку он передает верховное командование армией генералу Алексееву. Единственная надежда теперь на то, что его отставка вызовет патриотический подъем в России и ускорит счастливое окончание войны. Вдовствующая императрица примчалась из Киева в Могилев укреплять дух своего несчастного сына. После длительного разговора со вздохами и слезами Николай садится в свой поезд, который стоит рядом с тем, которым приехала его мать. Он отправляется в Царское Село, но уже не как царь, а как простой гражданин или русский офицер.

По возвращении в Царское Село он очень остро переживает одиночество и отстранение. Когда он подошел к ограде дворца, часовые отказались впустить его без разрешения офицера охраны. Тот появляется на ступеньках и кричит: «Кто пришел?». «Николай Романов!» — отвечает часовой. «Пропустите!». Наконец он здесь, в кругу семьи. Супруги бросаются в объятия друг друга. Царица шепчет, всхлипывая: «Прости меня, Ника!». Он отвечает: «Я сам во всем виноват!».

Едва Александра Федоровна в Царском Селе вновь обрела мужа, как новый удар поджидал ее. Она пожелала переделать квартиру Распутина в часовню во славу «нашего Друга». Но жестокость того времени мешает ей исполнить этот Богом осененный проект. Временное правительство не испытывает никакого уважения к памяти божьего человека. Вскоре ежедневная газета «Русские новости» публикует короткое сообщение: «Квартира, где жил Григорий Распутин, со всей меблировкой только что продана за шестнадцать тысяч рублей господину Варену, владельцу кафе «Империя».

Немного погодя новое несчастье потрясает хозяев дворца в Царском Селе: не только квартира старца была осквернена, но дело дошло до его бренных останков. Подчиняясь приказу Временного правительства, группа солдат выкапывает гроб с телом Распутина. Гроб укладывают в ящик, служивший некогда для перевозки фортепьяно, и отправляют в Петроград. Там прячут в угол в старой императорской конюшне. Утром следующего дня на грузовике вывозят из города. Керенский распоряжается закопать тело в каком-нибудь селе. Грузовик попадает в аварию около Лесного, большого пригорода столицы. Собираются любопытствующие и решают заглянуть в ящик. Вышло, гроб. Его открыли, там труп с желтым, как пергамент, уже начинающим чернеть лицом. Делегат постоянного комитета Думы, некто Купчинский решает, что нужно облить его бензином и сжечь на месте. Ввысь вздымается огромный столб пламени. Сожжение длится шесть часов. Пепел разносит ветер. Составлен протокол, датированный 10 марта и подписанный Купчинским и всеми участвующими. Царица видит в этом кощунственном аутодафе доказательство того, что Распутин действительно мученик.

Царь, царица и несколько их верных друзей пока заперты в Царском Селе. Заключенные не могут общаться с внешним миром, переписка контролируется. Зато они могут прогуливаться в одной части парка, специально огороженной и охраняемой солдатами. Керенский наносит им визит и держится с холодной вежливостью. Но в глазах Николая II он достоин уважения уже потому, что намерен вести войну до конца, на стороне альянса. Он не против отъезда императорской семьи за границу. Англия, кажется, идеально подходит как место ссылки, так как Николай — двоюродный брат короля Георга V. Однако правительственные круги Лондона боятся, чтобы рабочие не выступили против, узнав о прибытии экс-царя на британскую землю, с другой стороны, царица — немецкого происхождения. Революционная пропаганда повсюду в Европе представляет их как врагов народа. Пусть лучше они останутся на свой риск и погибель в этой России, которую они плохо понимали и которой плохо управляли!

В Цюрихе Ленин ликует. Все загнивает. Керенский, только что заменивший добродушного князя Львова в качестве руководителя Временного правительства, не имеет веса. Ему хорошо удается убеждать солдат продолжать войну, но все призывы пролетают мимо ушей. При малейшей угрозе мятежа в Петрограде он уйдет в подполье. Время пришло, думает лидер большевиков, завоевать Россию и завершить распад самодержавного строя. Он начинает переговоры с представителями кайзера в Берне и без труда добивается разрешения отправиться в Россию — с женой и семнадцатью товарищами по борьбе — через Германию, в специальном вагоне. У него тройная цель: свергнуть слишком либеральную клику Керенского, установить диктатуру Советов и, как можно скорее, заключить сепаратный мир.

Сразу же по прибытии в апреле 1917 года в Петроград, где он был встречен членами своей партии как триумфатор, начались враждебные Временному правительству демонстрации. В конце июля большевики пытаются поднять массы, взять власть в свои руки. Но проведенные обыски и предварительные аресты сильно ударяют по большинству руководителей, и Ленин, опасаясь ареста, бежит, переодетый, из города — в Финляндию. Опасаясь новых выходок большевиков или возвращения самодержавия, Керенский принимает решение отправить царя в Тобольск. Они уезжают из Царского Села поездом 1 августа 1917 года. В Тюмени садятся на три парохода, которые плывут по Тоболу. 5 августа флотилия проплывает мимо села Покровское, колыбели Распутина. Дом старца отличается от других изб приличным видом и немалыми размерами. Собравшиеся на палубе изгнанники мысленно поминают ушедшего «Друга». Им кажется, что, глядя в окно своего дома, дух Распутина говорит им: «Добро пожаловать в Сибирь!».

В Тобольске императорскую семью размещают в доме губернатора провинции. Военный отряд, выделенный из гарнизона Царского Села, обеспечивает их безопасность. Самое большое испытание для царя — отсутствие известий. Он узнает новости из небольшой местной газетенки, напечатанной на оберточной бумаге. Узнав, что впереди наступление немцев, позади набирающие силу большевики, он впадает в глубокую печаль по Родине. Вернувшись из Финляндии в эти смутные времена, Ленин с помощью Троцкого сильно осложняет жизнь Временному правительству. Ночью с 23 на 24 октября оно решается на преследование военных революционных комитетов, созданных повсеместно и своей погромной деятельностью угрожающих полной дезорганизацией защитников страны. Большевики поднимают вооруженное восстание такого размаха, что Керенский вынужден бежать. Одно за другим захватывают общественные здания. Все без исключения министры, укрывшиеся в Зимнем, несмотря на различие во взглядах, чувствуют себя загнанными в силки. Москва примыкает к восставшим. Ленин становится хозяином положения. Декреты один за другим: отмена земельной собственности, назначение Совета народных комиссаров под председательством Ленина, в составе которого только большевики, организация ЧК.

Только 15 ноября 1917 года Николай узнает о падении Петрограда и Москвы, полностью захваченных большевиками. Затем начало переговоров о сепаратном перемирии в Брест-Литовске. Бывший император с ужасом понимает, что его отречение было бесполезным. Несмотря на клятвы, которые он давал альянсу, Россия пала — в позоре, нищете и беспорядке. Мороз 38 градусов и ниже. Они замерзают. Царица, оплакивая потерянную Россию, спрашивает себя, не об этом ли думал Распутин, который так ненавидел войну, но тем не менее признавал, что ее нужно продолжать. Она на удивление стойка в несчастье. Трудности ссылки как будто вызвали ее очищение. Она пишет Анне Вырубовой, оставшейся в Петрограде: «Я чувствую себя матерью всей России и страдаю за нее, так же как и за своего ребенка, несмотря на все прегрешения и все ошибки. Ты знаешь, что нельзя вырвать любовь из своего сердца, как и нельзя вырвать из России эту черную неблагодарность к царю» (письмо от 10 декабря 1917 г.). И еще: «Господи, как я люблю мою родину со всеми ее недостатками!.. Каждый день я благодарю тебя, что ты оставил нас здесь, а не отправил дальше (за границу)» (письмо от 13 марта 1918 года). Некоторое время спустя после этого последнего письма столицу из Петрограда, который становится слишком уязвимым перед контрреволюцией, переводят в Москву.

Народный комиссар Яковлев прибывает из новой столицы с мандатом — перевести узников в другое место, которое держится в секрете из соображений безопасности. Маленький Алексей болен. Не может быть и речи ни о какой поездке, ни о расставании ребенка с матерью. В результате мучительных переговоров пришли к компромиссу: Александра Федоровна едет с мужем и дочерью Марией, три другие великие княжны и цесаревич присоединятся к ним сразу же после выздоровления ребенка. Наконец 10 мая все члены семьи соединяются в Екатеринбурге, месте высылки, выбранном для них большевистскими властями. Они размещены в доме Ипатьева, богатого купца. Все переживают заточение мужественно и достойно. Улыбчивые, приятные девушки, веселый, отважный мальчуган, гордая, сдержанная мать и внешне спокойный бывший царь производят впечатление даже на тюремщиков. При ссыльных содержатся личный врач, доктор Боткин, и четверо слуг. Содержание напоминает тюремное: питание отвратительное, новые охранники грубы, длительность прогулок в саду резко ограничена. Каждый день приносит все новые обиды.

Однако, пока узники не видят окончания своим мучениям, противодействие большевикам увеличивается. Генералы, враждебные Советам: Алексеев, Деникин, Миллер, Кутепов, Денисов — собирают армии добровольцев, «Белую армию», которая успешно противостоит войскам «красных», ими руководит народный комиссар Троцкий. В Сибири продвижение законных войск столь успешно, что они угрожают Екатеринбургу. Ленин не теряет ни минуты. Нельзя, чтобы бывший царь попал в руки белым мятежникам. Освобожденный, он будет для монархистов «живым знаменем». С одобрения Свердлова, председателя Центрального исполнительного комитета, в Сибирь отправляют эмиссара с поручением уладить дело на месте. Некто Юровский, комендант дома Ипатьева, «дома специального назначения». Это садист и грубиян, тупица, мелочно-аккуратный, необразованный, озабоченный тем, чтобы соответствовать высокому поручению, доверенному ему Москвой. Он нанимает несколько «исполнителей» для ликвидации: одиннадцать надежных мужиков — почти все литовцы или австро-венгерские пленные. Затем, после разработки всех деталей операции — от убийства до уничтожения трупов, они приступают к действию.

В ночь с 16 на 17 июля 1918 года (по новому стилю) члены императорской семьи грубо разбужены, доктора Боткина, слуг — всех заставляют спуститься в подвал. 3.15 утра. Одиннадцать вооруженных выродков врываются в помещение и открывают огонь. Бойня! Тела, изрешеченные пулями и разорванные штыками, бросили в грузовик, вывезли за город, облили серной кислотой, бензином и подожгли. Все, что осталось, скинули в шурф шахты.

18 июля в Москве во время обычного заседания Совета народных комиссаров Свердлов объявляет, что бывший российский император Николай II казнен накануне в Екатеринбурге. Ни слова о других членах семьи. В зале молчат и не требуют объяснений. Если бы историческое событие, а то так — обычное дело. Ленин, который отдал приказ о расправе, спокойно предлагает перейти к следующему пункту повестки дня.

Предсказание Распутина исполнилось точь-в-точь. Его смерть провозвестила похоронный звон по всей русской империи. Романовы всего на один год пережили их духовного руководителя. Парадокс, но думая об их защите, он протянул руку помощи Ленину.

Есть таинственная связь между двумя этими людьми, какая-то сверхъестественная связь, хотя внешне они не похожи. У обоих фанатизм, но Ленин холодный, ледяной счетчик, теоретик, подчиняющийся идее фикс, лишенный человеческих чувств, а Распутин — сластолюбец, гуляка, ему были доступны все пороки в уверенности, что Господь его понимает и прощает. Первый опирается на произведения Карла Маркса, второй — на Евангелие. Подчиненные один и другой бесконечной амбиции, первый опирается на непреклонную логику, второй — на вдохновенную веру и плотские удовольствия. Ленин радуется поражению русских в войне и желает победы Германии, так как знает, что если Россия победит, монархический строй будет крепок и непоколебим. Для него же, чем больше Россия страдает, чем больше потери на войне, чем больше недовольных в тылу, тем реальнее победа революции. Его цель — не благо Отчизны, а власть любой ценой. Распутин, напротив, с самого начала очень враждебно относился к войне. Ему не удалось переубедить Николая II. Он старался своими подсказками способствовать сокращению потерь и, не прекращая, молился за победу русской армии. Ленин делал все для поражения, чтобы ускорить падение царя, Распутин — все для военных успехов, чтобы сохранить монархию. И оба, имея в виду одобрение народа, говорят от его имени. Распутина считают защитником обездоленных перед царем. Он видит материальные и нравственные успехи только в единстве народа и императора, исключая аристократию, которая всегда все портит. Ленин призывает их к свержению царя, уничтожению частной собственности, диктатуре рабочих и крестьян. Распутин мечтает о России патриархальной, традиционной и верующей. Ленин — о России непредсказуемой, руководимой угнетенными и абсолютно безбожной. Распутин чувствует себя русским до мозга костей, Ленин — космополит и надеется, что революция мало-помалу победит по всей Европе. Распутин не осуждает власть денег, Ленин низвергает капитализм. Для Распутина прошлое — это образец для подражания, дополняемый справедливостью, верой и любовью к ближнему. Для Ленина — нужно стереть до основания все старые институты и построить новый мир, с новыми людьми, лишенными классовых предрассудков, веры в судьбу и Бога.

Они никогда не встречались, но всегда их идеи противостояли друг другу. Один простой мужик, другой — неистовый интеллигент, задумывались ли они о похожести их судеб? Абсолютно разные по происхождению, темпераменту, культуре, они тем не менее соревновались, каждый со своей стороны, в разрушении аристократии. Распутин добивался этого скандальным присутствием при дворе и последствиями, которые стали испытаниями для императорской четы. Ленин закончил работу по разрушению, пообещав счастья, процветания и мира, на условиях уничтожения ответственного за все беды — царя.

С кровью Распутина, растерзанного в подвале дворца Юсупова, смешалась кровь Романовых, залившая стены в другом подвале, в доме Ипатьева. Петля затянулась. После веков монархии русский народ должен будет искать себе других хозяев, которым будет служить и кланяться, сгибаясь в три погибели. Их будут называть Ленин, Сталин, Хрущев, Брежнев… — и другие, последователи догмы о необходимости диктатуры пролетариата.

Но Распутина, несмотря на его вклад в крушение империи, будут всегда презирать революционеры, которым, не желая того, он поспособствовал своими замыслами.