Лора Белоиван РАССКАЗ О НАСТОЯЩЕЙ ЛЮБВИ


РАССКАЗ О НАСТОЯЩЕЙ ЛЮБВИ



Вениамин Фёдорович, серьёзный господин в лазоревом джемпере, считает, что эта история началась тогда, когда папаша его ничего не знал об устрицах, но устрицы уже знали о нём практически всё. Позже папаша Вениамина Фёдоровича будет пытаться доказывать устрицам, что не морж, но все окажется бесполезным: скользкие твари вынудят его ежедневно являться на берег моря с новой партией бенгальских медведей. Устрицы любили всё крупное и сверкающее.


Их первая встреча состоялась в заурядном ресторанчике Ниццы, где папаше Вениамина Фёдоровича принесли дюжину моллюсков на плоской тарелке, к краю которой горестно прижался лимон: кому хочется быть раздавленным, пусть сделает добровольный шаг навстречу устрицам.


Папаша Вениамина Фёдоровича (далее - "папаша", прим. авт.) был скроен просто и так же просто сшит: он не ведал сантиментов, и съежившийся от невыносимого разочарования цитрус плюнул в лицо нежному созданию, которое при других обстоятельствах вряд ли вынудило бы его на столь маргинальное проявление эмоций.


- Блядский поц, - сказала устрица, и нижняя челюсть папаши расплющила узел его галстука. Папаша и не подозревал, что владеет иностранными языками.


- Чего вылупился, гондонище, - продолжала между тем устрица, - салфетку дай.


- Нате, - протянул салфетку папаша. Он был невероятно изумлён, но еще не сошел с ума. Это случится с ним гораздо позже. В тот раз он просто вытер устрице лицо, тем самым раз и навсегда определив для себя ошибочную тактику в поведении с едой: никогда не следует обращаться на «вы» к тому, кого готовитесь съесть.


- Быстро встал, быстро пошёл и быстро выпустил нас в море, - процедила устрица сквозь зубы, ни на секунду не усомнившись в том, что папаша послушается. Папаша послушался.


Он собрал устриц в свой клетчатый носовой платок, поднялся со стула и направился к выходу из ресторанчика, кажется, так и не расплатившись. Но как раз это и было правильным: зачем платить за то, на что не истрачено ни единого фермента?


Странным шествием ознаменовался День Освобождения Устриц. Впереди шел папаша, неся в вытянутой руке свернутый кульком носовой платок, а за ним, плавно перемещаясь по воздуху, перекатываясь по асфальту, подпрыгивая или наоборот, не поднимая голов от земли, следовали устрицы. Их было много и становилось больше и больше, потому что ресторанчики Ниццы встречались буквально на каждом папашином шагу.


Что было потом, спросите вы и услышите бессодержательно-исчерпывающий ответ про Exodus, долгие мытарства Колумба и Седова, майские жертвоприношения ацтеков тольтекам и зоофилию как редкий способ достигать оргазма метанием бисера перед свиньями.


Папаша полюбил устриц, но они не полюбили его, потому что «востребован» - не значит «избран», а любовь как вид взаимодействия двух и более объектов макрокосма чревата рождением нового сюжета. Нового сюжета не будет.


Это было чистой воды манипулирование, эксплуатация человека устрицами, игра в поддавки на вылет: вылетел, конечно, папаша, и игра на этом закончилась. Вы читали в газетах ру о жутком случае нападения моллюсков на пожилого отдыхающего - так вот, в той заметке было лишь одно слово правды: «устрицы». Папаша отдался им сам, а они не посмели пренебречь. Тот факт, что устрицы оставили от нашего отца лишь блистающую под европейским солнцем хорду, говорит о многом. Главным образом о том, что любовь, делаясь взаимной, в тот же миг становится безответной.


А что же бенгальские медведи, рычащие и фосфоресцирующие букеты которых папаша ежедневно, на протяжении многих летних месяцев приносил в дар устрицам? А о медведях мы не договаривались.


- Так что хуй с ними, с медведями, - говорит Вениамин Фёдорович, - папашу жалко.





Загрузка...