Рассказы

Благородный змееборец

Чёрные коты в этот день стаями бегали через дороги, надеясь подстеречь какого-нибудь случайного путника. Женщины с пустыми вёдрами, отгоняя котов, тоже выходили на обочину и выглядывали прохожих. А над городами и сёлами стоял плачущий звон разбитого стекла: люди праздновали День Пустых Верований.

Нельзя сказать, будто бы рыцарь Тенебрис де Грим не любил эти места, но бывать здесь он старался пореже. И вовсе не потому, что Светлая страна — это идейный враг, обиталище безупречных паладинов без страха и упрёка, которым на роду написано сражаться с такими, как он. В конце концов, давным-давно меж Светлой и Тёмной странами царит пусть худой, но мир. Причины были куда прозаичнее, а именно — жара.

Светлая страна ведь не зря звалась светлой. Ласковое солнце здесь никогда не скрывались за тучами, небо всегда было чистым, как честь живущих под ним. Оттого жителям приходилось воду таскать из вечно пересыхающих озер, вода в реках была как парное молоко, а пот градом тёк с натруженных лиц крестьян.

И ладно простолюдинам-вилланам, а каково паладинам в их доспехах? У Тенебриса по этому поводу комплексов было куда меньше, и он, в отличие от Светлых, плевать хотел на образ. Вот и ехал в белой рубашке да бежевых шоссах, чёрный латный доспех аккуратно упаковал в седельные сумки, а вороного коня предусмотрительно оставил в конюшнях Чёрной заставы, взяв вместо него рыжего. На крестьян, что с упоением разбивали зеркала о камень на обочине, он поглядывал с презрением аристократа, который в жизни никогда не опустится до забав простолюдинов. Хотя в глубине души Тенебрис жалел, что не может сойти с коня и присоединиться к празднующим.

Тут он вспомнил, что хоть и едет по Светлой земле, сам-то как был, так и остается адептом Тьмы, а значит, волен поступать, как хочет. И никто его не осудит, а если осудит, то к его услугам всегда есть полуторный клинок из воронёной стали, что висит на боку. Орудовал им Тенебрис мастерски, и мало кто решался острить по поводу его увлечений.

И удача тут же пошла к нему навстречу.

— Хэй, мессир! — услышал Тенебрис и повернул голову. Окликала его рыжеволосая пышногрудая девица в светлом (ещё бы!) платье, довольно милая на вид. — Не желаете ли отдохнуть у нас?

— Я бы и рад, красавица, да только вряд ли твои односельчане мне обрадуются, — усмехнулся Тенебрис, окидывая взглядом ее фигуру. Доходившая до щиколотки юбка превосходно подчёркивала бёдра, плотное платье чётко облегало грудь, а широкий красный пояс придавал его обладательнице особый шарм. Такие женщины нравились рыцарю.

Тенебрис подумал, что с удовольствием познакомился бы поближе с ней, будь дело на Тёмной стороне. Впрочем, там девушка одевалась бы в блестящую кожу, а волосы были бы черней воронова крыла. Здесь, в Светлой земле, непорочность возводилась в культ, а девственниц было столько, что изнывающие от желания паладины толпами ездили на Тёмную сторону в пограничные бордели — да собственно, они же и были постоянными клиентами этих самых борделей. А часто даже не доезжали до городов, цепляя по дороге развратных суккуб — девственниц в Темной стране как-то не водилось. Вот только не водилось там и рыжих, к коим Рыцарь Смерти имел непростительную для воина Мрака слабость.

— А мы наплюем на них, — засмеялась девушка. — Ну, полно вам, мессир, сегодня же праздник!

— Милая девушка, — Тенебрис вздохнул и спешился. Как адепт Тьмы, он мог бы и не соблюдать приличия, но она ведь была рыжей. — Быть может, ты еще не поняла, тогда скажу прямо: я родом из Тёмного края. Так уж вышло, что мой путь лежит через здешние места. Не думаю, что моё присутствие сделает ваш праздник лучше. Напротив, я лишь испорчу его.

Её ореховые глаза расширились от изумления.

— Быть не может! — выпалила девушка с неподдельным восторгом, и Тенебрис понял, что так просто от неё он не отвяжется. — Но ведь тёмные же… тёмные…

— Едят младенцев? — Тенебрис ухмыльнулся, показывая ровные белые зубы с аккуратными небольшими клыками. — Девственниц в жертву приносят? Мёртвых поднимают? Ну, поднимаем, в общем-то, но ничего в этом страшного нет.

— Вы не похожи на тёмного, мессир, — она покачала головой.

— Непохож. А у тебя не золотистые волосы, — поддел её рыцарь и понял, что попал в больное место — губы девушки скривились, словно она увидела гадюку.

— Вот теперь вылитый адепт Тьмы, — процедила она. — Не успел приехать, как уже гадит.

Тенебрис засмеялся уже в голос.

— Прости, я не хотел тебя обидеть, — сказал он. — И всё же я должен ехать дальше. Мне нужно успеть в Чёрную Цитадель до третьего дня.

— Куда вы поедете? — возмутилась девушка. — Любой настоящий рыцарь не может отказать даме!

— Я тёмный, — Тенебрис покачал головой и поставил ногу в стремя.

— Стойте! — она схватила его за руку. — Послушайте, ну хоть один вечер. До заката уже немного, вы всё равно много не проедете. А у нас будут пляски. Представляете, что будет, если я заявлюсь на них с адептом Тьмы?

— Представляю. Поэтому и отказываю тебе.

— Мари! — раздался голос с обочины. — Мы все зеркала без тебя разбили. О, мессир! Признаться, мы не ждали гостей, но сегодня ведь праздник. Езжайте к нам, отдохнёте!

— Не думаю, что это хорошая идея, — буркнул Тенебрис.

— Ну, пожалуйста! — Мари ещё крепче сжала его руку.

Он вздохнул.

— Хорошо, но прежде я должен представиться. Рыцарь Смерти Тенебрис де Грим, шевалье Багрового ордена, Третий Глаз Тёмной Владычицы, к вашим услугам, — он вежливо кивнул головой, давя смех. По мере того, как Тенебрис произносил имя и титулы, заскорузлая рожа крестьянина медленно вытягивалась, а глаза лезли на лоб.

— Но… Но… — пролепетал он, растерянно глядя на Тенебриса. Рыцарь знал, что видит собеседник: рослого плечистого мужчину с каштановыми волосами, тщательно выбритым подбородком и правильными чертами лица, разве только шрам на носу несколько портил впечатление. Впрочем, мужчину шрамы украшают. Вдобавок одет был Тенебрис в светлое, как и все на Светлой половине мира. Мода здесь диктовалась не моралью, но жестокой необходимостью — носящие чёрное под палящим солнцем быстро окочурились бы. — Но вы…

— Непохож, знаю, — подтвердил Рыцарь Смерти. — Ваша прекрасная Мари мне уже это сообщила. Что с того? Или мне ожерелье из указательных пальцев невинных жертв таскать на груди, чтобы все узнавали? — уже совсем невежливо добавил он.

Ожерелье хранилось в седельных сумках вместе с доспехами, но Тенебрис благоразумно не стал его надевать, зная о мнительности местного населения.

— Боюсь, мессир Тенебрис, наши люди не будут рады вам, — наконец выдавил мужик, высказав ровно то же самое, о чем говорил только что сам мессир Тенебрис. — К тому же в деревню приехал граф Люкс д’Оптикус, и…

— О! — оживился Рыцарь Смерти. — Да ведь это же великолепное известие! Благодарю, теперь я точно решил заглянуть к нам на праздник. Тем более что вы сами меня только что пригласили… — он взлетел в седло.

— Но… — попытался было возразить мужик. — Я не думаю, что стоит это делать…

— А ты меня останови, — ухмыльнулся Тенебрис, подавая руку Мари. Та с готовностью позволила ему подтянуть себя на лошадь. — Ну, красавица, показывай дорогу!

Крестьянин так и остался стоять у тракта, растерянно почёсывая затылок и бормоча под нос: «Нельзя… Нельзя…».

День Пустых Верований продолжался. Запах праздника, казалось, пропитал вечерний воздух по всей деревне, но всё еще далеко не закончилось — предстояли танцы под луной на площади, где пересекались две просёлочные дороги.

Крестьяне закончили бить зеркала — то есть у них просто закончились эти зеркала — и теперь расставляли на грубых деревянных столах угощение. Была тут традиционная гороховая похлебка и ржаной хлеб, обычная крестьянская еда; было картофельное пюре с томатами и вареной кукурузой — блюдо вкусное, но выглядевшее слишком уж чужеродно среди привычной капусты и репы; было жаркое из курицы и даже солёные огурчики, ввозившиеся откуда-то из-за дальних рубежей Тёмной страны. И хоть на этом выбор заканчивался, готовили здесь вкусно, да так, что стряпню эту без стыда можно было подать даже Светлой Королеве.

Последнее Тенебрису поведала Мари, пока он помогал ей слезть с коня и за руку вёл к столам. За столами, разумеется, сидели по тринадцать человек. Какой-то попавшийся на пути неудачник был отправлен пристроить коня (вообще говоря, выбрать Тенебрис мог из четырёх таких селян, но именно этот только что рассыпал соль, и он не удержался). Но очень быстро рыцарь забыл и о нём, и о еде, потому что во главе стола сидел его давний враг — Люкс д’Оптикус.

Точнее, лежал, потому что рядом с ним возвышался гигантский золотой кубок, украшенный гербом д’Оптикуса — треугольным щитом, сквозь который наискось проходили сломанные копья. А под столом виднелся открытый винный бочонок, из которого и причащался паладин. Но даже ему оказалось не под силу выпить столько за один раз, и теперь над площадью разносился могучий пьяный храп.

— Опять спит, зараза, — с сожалением проговорил Тенебрис. Надежда на хорошую драку таяла, как лёд под солнцем.

Д’Оптикуса он не любил. Нет, Рыцарю Смерти по рангу положено было не любить всех Светлых, исключая прекрасных девушек, конечно, но д’Оптикус ухитрялся выделяться даже среди себе подобных. Тяжёлые латы свои он неизменно покрывал белой эмалью и полировал до блеска, стараясь выглядеть как можно непорочней и чище — правда, впечатление это смазывал неизменный винный дух. Но даже вино он пил исключительно белое. А помимо алкоголя, от рыцаря несло настоящей какофонией парфюмов, и это, пожалуй, было главной причиной нелюбви Тенебриса.

— Ну вот как с таким сражаться? — риторически вопросил он, садясь на другой стороне стола и подтягивая к себе тарелку с жареной курицей. — Представь себе: прёт на тебя этакая махина, а от неё еще и разит чудовищной вонью, да так, что даже в шлеме глаза режет. Давно пора запретить такое неблагородное поведение на турнирах, но Светлые упираются. Благородные и честные, как же…

Спавший мёртвым сном д’Оптикус его не слышал. Рыцарь Смерти бросил на него еще один взгляд, отметив, что прекрасные золотистые волосы паладина давно пора снова обесцвечивать — корни уже изрядно потемнели, и вдруг понял, что вечный противник его оказался здесь не просто так.

Захудалая, никому не нужная деревня в одном льё от Сумеречной границы между двумя странами. Три сотни человек населения, глухие леса вокруг. Вроде как башня есть рядом акая-то, и там…

— Мессир д’Оптикус! Мессир д’Оптикус! — расталкивая крестьян, к спящему паладину пробивался пожилой мужчина благообразного вида — судя по всему, староста. — Мессир д’Оптикус… — жалобно закончил он, увидев, в каком состоянии пребывает безупречный паладин, Защитник Света, Хранитель Обиженных и Сирот.

— Успокойтесь, любезный, — Тенебрис нашел в себе силы подняться из-за стола. Поглощенная на пару с Мари курица и пинта красного вина несколько расслабила его, но не более. — Ваш прославленный шевалье, как видите, устал от ратных подвигов и решил отдохнуть.

Прославленный шевалье громко рыгнул и причмокнул губами. Просыпаться он явно не спешил.

— Но я с удовольствием вам помогу, — добавил Тенебрис. — Не бесплатно, разумеется.

Староста тут же отскочил, как ужаленный. На лице его отразился страх.

— Вы же тёмный!

— Тёмный, — согласился Тенебрис. — Что вас так пугает?

— Мы не сможем вам заплатить! Мы не так богаты!

— Я что, похож на скрягу? Наши расценки такие же, как у Светлых. Просто паладинов вы безвозмездно одариваете рекомендованным количеством серебра в обмен на их подвиги, ну а мы не стараемся звать красивыми словами обычный гонорар. Вот и вся разница.

— Но, мессир… Сейчас праздник, и у нас нет денег…

— Мне не деньги нужны, — кротко заметил Рыцарь Смерти.

Над площадью повисла гробовая тишина.

— Младенцев тоже… — начал было староста.

— Болван! — возмутился Тенебрис. — На кой тьма мне ваши вонючие младенцы? Да с ними мороки столько, что лучше уж бесплатно Ламбтонского червя снова прикончить! Нет, мне нужна девушка. Рыжая, третий размер, не старше девятнадцати.

— Мессир… — напряженно проговорила Мари.

— Я тебя не заставляю, — шепнул рыцарь. — Но если согласишься, будет весело, даю слово.

— Мы не отдаём наших женщин Тьме! — гордо заявил староста.

— В моих владениях в Лесу Кошмаров круглый год пасмурно и прохладно, — таким же шёпотом добавил рыцарь.

— Я согласна! — немедленно крикнула во весь голос Мари, и по рядам крестьян прокатился дружный стон.

— Мари! — воззвал староста. — Он же тёмный! Он выпьет твою кровь, а сердце принесёт в жертву Тёмной Владычице!

— Ну уж совсем монстром меня выставляете, — Тенебрис натянул на лицо одну из самых паскудных своих ухмылок. Мари взяла его под руку, всем своим видом выражая готовность последовать за рыцарем хоть на край света. — Так в чем там ваша проблема, любезный?

— У меня украли дочь, — горестно ответил крестьянин.

— Вот как? И кто же украл?

Староста обреченно вздохнул. И Тенебрис понял, что он сейчас скажет.

Тропа кончилась, выводя Рыцаря Смерти на опушку Леса Милосердия. Еще полсотни шагов назад вокруг возвышались могучие дубы, прикрывавшие его от зноя, и вот уже солнце вновь ударило по голове с новой силой. Что в доспехах было смерти подобно.

К счастью, солнце уже почти село, и дневной жар постепенно сходил на нет. Да и башня дракона была совсем недалеко.

Когда староста произнес это проклятое слово, Тенебрис поджал губы и закатил глаза, стараясь выразить максимум презрения и разочарования. Бои с драконами за последние десять лет настолько всем надоели, что воюющих с ящерами благородных шевалье попросту поднимали на смех. Соглашались на такое исключительно от безденежья, в особенности неудачники, задолжавшие крупные суммы ростовщикам. Ну а нормальные герои теперь сражались с аванками, баргестами и великанами: усилиями чёрных колдунов расплодилось этих тварей немало. Драконы же, игнорируя моду, продолжали похищать девиц, чем и обеспечивали заработок временно обнищавших, но все еще благородных воителей.

Процесс истребления крылатой чешуйчатой нечисти давно уже был полностью изучен и отработан. Ведущие драконологи аккуратно занесли в толстые книги все драконьи уловки и тактики, а самый известный из них, прославленный боец Георгий Лиддский, даже составил подробную инструкцию для молодых рыцарей. Звалась она «Как приручить дракона». О приручении там, правда, не было ни слова, зато уж про убиение советов хватало с лихвой.

Отчасти потому, собственно, охота на драконов и стала уделом прагматичных дельцов, а не прославленных воителей. Какой может быть почет в том, чтобы прибить тварь, во всём следуя инструкции и даже не вспотев? Настоящий шевалье должен возвращаться с миссии шатающимся от усталости, в покрытой запёкшейся кровью кольчуге, ну и так далее. Некоторые даже специально лупили себя после боя припасенными заранее палицами и обливались из свежеотрубленной драконьей головы, в особенности если гонорар предполагался достаточно крупный и с лихвой покрывал расходы на восстановление доспеха. Увы, позерство в этом мире истребить так и не удалось.

Тенебрис же согласился не из-за денег — в конце концов, ему ведь их и не обещали — а по иным причинам. Во-первых, слишком уж его зацепили роскошные рыжие волосы Мари и вид её упругой груди, соблазнительно колыхавшейся в декольте платья. Ну а во-вторых, мессир Люкс д’Оптикус явно приехал в эту глушь именно за драконом, и Тенебрис не мог упустить такого шанса насолить давнему сопернику.

Нынешний дракон был жёлтым, двадцати трёх футов длиной, классификации «пьяный бегемот» на жаргоне профессиональных драконоборцев. Не самый худший вариант, в конце концов, вместо него могла быть какая-нибудь хвосторога, но и не самый простой. Вот с девицей проблем не должно было возникнуть никаких — дочь старосты, блондинка, второй размер, двадцать два года. Не королевна и не княжна, можно и без церемоний. Тем более что похищали её далеко не первый раз, значит, опытная. Не будет привычных в таком деле истерик, воплей, обещаний выйти замуж за спасителя и прочих подобных глупостей.

Во всяком случае, Тенебрис на это очень надеялся.

Со стороны он выглядел, наверное, жутко. Чёрные полные латы и тёмный плащ, криво улыбающийся герб на воронёном нагруднике — Чёрный Тролль, давний символ семьи де Грим. Рогатый шлем с остроносым забралом и тёмно-синим плюмажем. Тяжёлый лэнс, выкрашенный во все тот же чёрный цвет, полуторный меч из угольной стали от лучших оружейников Тёмной стороны. Разве что вороного коня найти в этих местах было практически невозможно и пришлось ехать на рыжем, что слегка портило идеальный образ Рыцаря Смерти.

Но, как уже было сказано раньше, такие мелочи Тенебриса не заботили.

— Эге-гей! — заорал он, подняв забрало. — Дракон, выходи, подлая трусливая ящерица!

Пункт 1.7 инструкции гласил: если дракон засел в башне, его надо выманить из логова хотя бы наполовину. Тогда он ещё не сможет взлететь, но уже станет уязвим для меча и копья. Башня прекрасно подходила под этот пункт — судя по всему, раньше она была водонапорной, и только потом ящеры приспособили её под дом.

Внутри башни заворочались. Застонал камень, раздался явный скрежет когтей. Затем небольшая, рассчитанная на человека дверь распахнулась, выпуская наружу толстую жёлтую морду, обрамлённую костяными шипами и наростами.

— Люкс? Это ты? — он подслеповато оглянулся по сторонам и уставился на Рыцаря Смерти. — Э! Ты не Люкс!

— На редкость разумное заключение, — иронично ответил Тенебрис.

— Стой! Стой! — завопил дракон и попытался было юркнуть обратно в башню, но головные шипы уперлись в косяки дверей, и у него ничего не вышло. Дракон заёрзал туда-сюда, но и это не принесло результата. — Подожди! Давай поговорим!

— Поговорим? — Тенебрис спешился (пункт 2.1 инструкции: сражаясь с драконом, следует сойти с коня. Заговорённые доспехи выдержат его пламя, а вот коня оно поджарит) и шагнул к нему, доставая меч. Тот выскользнул из ножен с тихим шелестом, напомнившем рыцарю шипение змеи. — И что же ты мне такого хочешь сказать, ящер? Надеюсь, сообщить, где девушка?

— Да! Слушай, я не хочу драться, — затараторил тот. — Я давно ни с кем не дрался! Ай!

Он вновь попытался убрать голову, но та застряла крепко. Впереди же маячила фигура рыцаря, преграждая путь наружу.

— Эва как! — удивился Тенебрис, поднимаясь по каменным ступеням к двери. При этом он предусмотрительно держался так, чтобы дракон не мог обдать его пламенем. — А зачем тогда дочь старосты похитил? Ведь ты же знал, что за ней придут.

— Я думал, это будет Люкс, — жалобно проговорил дракон. — Мужик, ну пойми, у нас с ним договор: я ворую девиц, он их спасает и отпускает меня, а гонорар пополам. Я же не знал, что придет не он!

Глупый ящер, подумал Тенебрис. Что и говорить, вот оно, очередное свидетельство великолепной драконьей смекалки: кто ж в здравом уме заключит договор с пьяницей? Вот бедолагу доверчивость и подвела.

Он занес клинок над головой дракона.

— Последние слова? — любезно осведомился Тенебрис.

Ящер зарыдал.

— Noctis invicta! — воскликнул Рыцарь Смерти и рубанул сверху вниз.

Башня явно послужила логовом не одному и даже не двум ящерам: опытный глаз рыцаря различил по меньшей мере шесть разных видов помёта, а кое-где и застрявшие в нём человеческие кости. Стоило бы развалить башню по камешкам, но ведь тогда драконы станут селиться в пещерах, а там с ними драться куда труднее.

— Ваш враг мёртв, добрая девушка, вам ничто не угрожает больше! — пафосно возвестил Тенебрис, пинком распахивая дверь кельи на втором этаже. Та, к его удивлению, оказалась незапертой.

— Что? — завопила добрая девушка, бросая шитье и отпрыгивая к окну. Келья была небольшой, а окно ещё меньше, и случайно выпасть она не боялась. — Ты кто? Где мой благородный мессир Люкс?

— Не всё ли равно? — несколько раздражённо ответил Тенебрис. Девица оказалась изрядно потасканного вида и выглядела куда менее приятно, чем Мари, к тому же, судя по всему, она тоже была в сговоре с безупречным паладином. — Я тебя спас, чёрт побери!

По счастью, дочь старосты оказалась умнее своего ныне покойного чешуйчатого сообщника. Она не стала паниковать и выдавать себя вместе с сообщниками.

— Ладно! — девушка гордо вскинула голову, стараясь скрыть растекающуюся по лицу бледность. — Я всецело благодарна вам, мессир, за моё спасение. Но даже не думайте, что я поступлюсь честью ради…

— Я не занимаюсь любовью с блондинками, — сообщил Тенебрис, перебивая традиционную формулу словесной признательности спасителю, после которой обычно следовала признательность плотская. Насчёт целибата в отношении блондинок он, конечно, покривил душой, но спать с этим крокодилом не хотелось совершенно. Ведь в деревне его ждала Мари.

Оторопевшая девица так и застыла на месте, таращась на Рыцаря Смерти. А тот, не чинясь, перекинул её через плечо и пошёл прочь из кельи.

— Бесчувственная скотина! — орала дочь старосты, пока Тенебрис спускался по винтовой лестнице. — Сволочь, женоненавистник, содомит! — маленькие кулачки отбивали такт по наспинной кирасе рыцаря. Тот невозмутимо перешагнул гребень на спине дохлого дракона и вышел на крыльцо. — Чтоб ты на турнире оруженосцу проиграл, негодяй!

— Уж этого точно не случится, — усмехнулся Тенебрис и, вытащив из седельной сумки тряпку, которой обычно вытирал коня, заткнул ею девице рот.

Когда Тенебрис с девушкой приехали в деревню, безупречный паладин все ещё спал и даже тихо посапывал во сне. Староста страшно обрадовался возвращению дочери, живой и невредимой, и даже кляп у нее во рту не смутил восторженного отца — судя по всему, это было не в первый раз. Тенебрис улыбался, глядя на это счастливое воссоединение.

Всё прошло гладко и чисто. Пришел, увидел, победил дракона и спас девицу. И больше ничего.

Он отлично поработал. Добыл себе прелестное сокровище, которое вёз сейчас домой. Раскрыл мошенническую схему, набрал целый свиток доказательств, которыми можно шантажировать в будущем д’Оптикуса — очередная крошечная победа в вечной схватке Света и Тьмы. Владычица будет довольна. И, быть может, даже одарит его своим неземным поцелуем. Только ради этих поцелуев он и жил на свете.

Через пять дней Тенебрис с невестой уже въезжали в ворота замка посреди Леса Кошмаров. А к полнолунию, вдоволь насытившись юным свежим телом Мари, он привязал девушку к столу, наполнил кубок её кровью и принёс сердце в жертву своей госпоже.

Потому что это правдивый рассказ, а не слащавая трубадурская баллада.