Рассвет империи

Глава 1 (вместо пролога) Папский нунций

Папский нунций Джакомо Барбиери, стоял у подоконника, в своем кабинете. Витражное окно из разноцветного стекла, пропускало мало тепла и света. Нунций немного приоткрыл фрамугу, разглядывая шумевший внизу город. С высоты, на которой располагалась его резиденция, Джакомо видел, что город велик. Шпицы гигантских соборов, многоэтажные дома, сдавливающие узкие грязные улицы. Город занимал все видимое пространство, нигде не прерываясь. Город давил, поглощал любую сущность, попавшую в эти каменные джунгли, высасывая все соки. Несмотря на это город был заполнен жизнью. Шумные улицы были переполнены экипажами, каретами, повозками, всадниками. Грохотали колеса повозок по мостовым, вымощенным камнем, перекрывая неразборчивый гомон толпы. Невдалеке слышался колокольный перезвон, и доносились звуки затянувшийся церковной службы.

Почему-то Джакомо Барбиери вспомнилось то, чему в былую молодость, когда он еще был послушником, его учили наставники: ' у настоящего католика, — говорили они, — есть три способа проводить ночь. Или вы молитесь с вечера до полночи и затем спите до утра; или вы спите до полуночи и молитесь до утра; или вы наконец молитесь немного и затем немного спите, и делаете так с вечера до утра'.

Джакомо считал первый способ предпочтительнее, но на самом деле старался спать всю ночь.

Нунций родился в убогом горном селении на севере Италии, в многодетной семье бедного крестьянина, влачившего полуголодное существование. Его предки поселились в этих землях несколько веков назад и постоянно гнули спину на местного графа.

В одиннадцать лет Джакомо решил посвятить себя духовной карьере. Другого способа вырваться из прозябания он не видел. Упорным трудом, юный Джакомо, пробивал себе дорогу в высшие сферы католической церкви.

Окончив семинарию, Джакомо стал священником. Воспользовавшись подвернувшимся счастливым случаем, он стал секретарем епископа. На новой службе он обзавелся нужными связями и вступил в зарождающийся орден Доминиканцев.

Орден быстро получил широкое распространение и стал теснить Францисканцев. Многие значимые посты перешли к Доминиканцам. Вскоре Джакомо Бербиери стан папским нунцием в Вене, столицы Австрии.

Эта должность сулила ему кардинальское звание. Но для этого ему было необходимо переманить хотя бы часть Руси в католическую веру.

Вначале казалось, что исполнить волю, папы Римского, не составит труда. Через своих людей в Галиче, ему удалось убедить князя Мстислава Мстиславовича, после смерти, оставить княжеский престол Австрийскому царевичу Андрею. После подписание необходимых бумаг князь Галицкий как-то кстати скончался. Но Андрей оказался слаб, и при первой же опасности сбежал к своему отцу, прихватив с собой казну. Тогда нунций сделал ставку на князя Изяслава. Ему было абсолютно наплевать какую веру исповедовать. Он просто любил власть и деньги. И вновь Джакомо удалось посадить его на Киевский престол. Но и Изяслав не оправдал возложенных на него надежд. После первой же неудачи он бежал к своим друзьям половцам. Но сбрасывать его со счетов Бербиери не собирался. От своих шпионов он узнал, что монгольский хан, намерен вторгнуться в Европу, и нунций надеялся, через Изяслава направит его намерения на Киевское княжество. Если Изяслав, с помощью монголов, сядет в Киеве, то Джакомо не составит труда убедить его сотрудничать с католической церковью.

Еще одним козырем в колоде нунция был князь Даниил. Несколько попыток поставить его на княжеский престол Галича, с помощью интервенции, не увенчались успехом.

Джакомо Барбиери прикрыл створку окна, и зябко поежившись, отошел к своему креслу, которое услужливые монахи пододвинули почти к самому камину. Опустившись в удобное кресло нунций вытянул ноги к огню, и откинувшись на спинку, расслабился, закрыв глаза.

Он отдавал себе отчет, что русичей будет трудно обратить в католичество. Православные были уверены, что их вероисповедание самое лучшее в мире, и не любят, если иногда, кто-нибудь из них переходил в латинское вероисповедание. Не подается описанию, насколько русичи ненавидят римских католиков. Эта ненависть порой доходила до такой степени, что они, при виде католического монаха, плевали на землю. Этим объяснилось то, что мало русинов переходило в католичество. Видя, что последние, так вознеслись над их вероисповеданием, они жили опасениями, как бы их совсем не уничтожили. И вышибить им из головы это опасение, можно было, только приостановив на некоторое время обращение из греческого вероисповедания в латинское, поступая с ними искренне и мягко, убедить их этим, что никто не думает их насильственно обращать. Но сперва нужно было договориться с нынешними князьями или поставить на их место своего человека.

Первое оказалось невыполнимым. Многие посольства, князья отослали восвояси, даже не выслушав. И хотя католических священников пропускали через русские земли, но им строго настрого была запрещена проповедь.

Тогда Джакомо Бербиери пришла в голову отличная мысль. Он предложил папе Римскому сделать князя Даниила королем, и под знаменем святой церкви возвести его на престол. Иннокентий четвертый пообещал Даниилу объявить крестовый поход и возложить на него королевскую корону, при условии, что тот распространит на Руси католичество. К удовлетворению Джакомо, Даниил дал свое согласие. Оставалось только оформить все официально…

— Отец Джакомо…

Мягкий тихий голос служки, вывел нунция из размышлений.

— Да сын мой? — произнес он, открывая глаза и внимательно смотря на монаха, прекрасная зная, что он не будет беспокоить по пустякам. За долгие годы службы наперсник доказал свою преданность, и нунций полностью ему доверял.

— Прибыли святые братья из ставки Бату хана. Они передали тебе послание от нашего посольства.

Монах передал нунцию пергамент, и отошел в сторону, замерев в ожидании.

Джакомо сломал печать и развернул письмо. Быстро пробежав глазами текст, он свернул пергамент и положил его в шкатулку. Все складывалось как нельзя лучше. При поддержки святой церкви Изяславу удалось уговорить повелителя варваров. Бату хан задерживал поход на Европу, и направил часть своего войска на Киев.

— Готовь наших людей, — распорядился нунций, вставая с кресла, — наш план вступает в действие.

Глава 2 Батый принимает решение

Потерпев неудачу в Северо-восточный Руси, Бату хан ушел в степь. С собой он увел менее половины воинов выступивших вместе с ни в поход. Полгода Орда стояла в устье Дона, собираясь с силами. Его верный полководец Тугай багатур советовал ему выступить походом на европейские государства, минуя Русские земли. Слишком упорно сопротивлялись русичи. А терять время и силы в долгих боях было нельзя. Многочисленные шпионы доносили, что глава католической церкви Иннокентий четвертый собирает силы, чтобы не допустить монгольское войско в Европу.

Первым делом нужно было наказать венгерского короля Беллу четвертого, который принял у себя заклятых врагов монголов половцев, во главе с ханом Катяном, принявшим за его покровительство католическое вероисповедание.

Батый во всем соглашался с Тугаем. Ему и самому не хотелось больше встречаться с русским войском. Слишком непонятен был этот народ. Никогда было невозможно предугадать их действия. И это пугало Великого хана.

Собрав к осени новую сто пятьдесят тысячную армию, Батый был уже готов выступить к границам Валахии.

Над Юртой нависли тяжелые тучи. Порывистый ветер расшвыривал водяные брызги вперемешку с ледяными крупицами. Ни то снег, ни то дождь не поймешь. Батый сидел возле жаровни, сложив ноги и изредка постукивая рукоятью плети по колену, слушая своего нового полководца. Его старый советник Субэдэ сгинул в Рязанской земле со своими воинами. Но новый военачальник был не хуже старого хромого лиса. Он был моложе и удачливее его. Потому Бату хан прислушивался к его советам.

— Перед тобой лежит огромная и богатая земля, — Тугай знал, о чем говорит. Недаром его шпионы проникли в самые отдаленные уголки европейских государств. — Ты можешь ее захватить.

— Завоюю, — усмехнулся Батый, — с таким полководцем, почему же не завоевать…

— Завоевать мало, — сказал Тугай, — нужно сделать так, чтобы они и после платили дань.

— Что же для этого нужно сделать? — подался вперед хан.

— Мы должны показать могущество нашего воинства. Мы вырежем всех, кто окажет сопротивление. И тогда страх, перед новым нашествием, заставить их платить.

Батый согласно кивнул.

В этот момент полог откинулся и в шатер проскользнул китайский летописец Рашид ад Дин.

— Великий хан, дозволь говорить- согнулся в поклоне китаец.

— Говори, — дозволил джахангир.

— К тебе пришел уруский коназ. Он хочет говорить с тобой.

— О чем? — с интересом спросил Батый.

— Он готов провести твое войско к богатому городу Киеву.

— Он готов предать? — поморщился хан.

— Да, — просто ответил слуга, — он хочет править на Руси и будет верно служить тебе светлейший.

— Разве можно доверять тому, кто ползает на коленях? — обратился Батый к своему советнику.

— Я не люблю таких, — немного помолчав, сказал Тугай, — единожды предав, он может предать вновь. Он не достоин твоего внимания.

Бату хан задумался. Он молчал довольно долго, прикрыв глаза и раскачиваясь из стороны в сторону.

— Хорошо, — наконец молвил он, — я выслушаю его.

В юрту, в сопровождении охраны, вошел князь Изяслав. Окинув всех испуганным взглядом, под суровым взглядом Батыя, он согнулся, упал на колени и подполз к его ногам, оставшись ожидать дозволения говорить.

— Что ты хочешь, коназ Изяслав? — через некоторое время, наконец, спросил Батый, слегка поморщившись от вида унижения предателя.

— Ослепительный, — льстиво заговорил князь, — я готов предано служить тебе. Мои враги, ставшие врагами тебе, прогнали меня, захватив киевский престол.

— О чем же ты меня просишь?

— Назначь меня в киевском княжестве твоим баскаком. И не будет у тебя преданней слуги.

Бату хан посмотрел на Тугая. Тот сидел неподвижно, с суровым лицом, глядя в пол.

— Что скажешь, мой верный советник?

— У тебя впереди много битв, — произнес Тугай, — стоит ли распылять силы?

— я знаю все дороги и переправы, — чувствуя нерешительность хана, уже смелее заговорил Изяслав, — мне известны все слабые места в обороне. Князья не ждут нападения Твои воины не встретят трудностей.

— Хорошо, — решил Батый, покосившись на посеревшее лицо Изяслава, — я отправлю с тобой четыре тумэна.

— Дозволь мне возглавить войско, — подал голос Тугай.

— Нет, — отрезал Бату хан, — ты мне нужен в новом походе. Войско возглавит Мункэ. — он вновь повернулся в сторону князя, — Ты проведешь их к Киеву. Если мои воины возьмут город, то я сделаю тебя баскаком. Но если, — голос хана стал жестким, — ты заведешь мое войско в ловушку, с тебя живьем сдерут кожу.

— Ты не разочаруешься во мне, — князь предатель бросился целовать красные сапоги Бату хана.

— Иди! — резко сказал джихангир, брезгливо отдернув ногу, — Джаргал! — крикнул он начальнику своей стражи, — прикажи установить для нашего союзника шатер, и пусть нукеры проводят туда коназа.

Два нукера подхватили под руки Изяслава и вытащили его из шатра. Джаргал с непроницаемым лицом, опустил за ним тяжелый дверной полог.

Глава 3 Пограничный рубеж

Издавна южная граница Руси подвергалась набегам кочевников. Как только киевским князьям удалось покончить с хазарской угрозой, они начали строить линию обороны между Русью и Великой степью. Она начиналась от долины реки Россь с Змиевых валов.

Строители рубили четырехстенные срубы из дуба. Реже материалом служила сосна. Срубы плотно стояли один подле другого длинным рядом. Внутренность сруба заполнялась глиной, песком или камнем. Внешняя сторона сруба присыпалась глиной. За Змиевым валом линия обороны продолжалась, на левом берегу Днепра в переславских землях, на правом берегу ее продолжала паросская, состоящие из городов- крепостей: Васильев, Канев, Витичев, Михайлов, Хайлов, Заруб, Треполь, Белгород. Их стены также как и Змиевые валы, состояли из нескольких рядов параллельно идущих срубов. Внутренние линии срубов не засыпались грунтом, а использовались как склады.

Управление огромным государством требовало хороших коммуникаций. Между крепостями были проложены проезжие дороги.

Рубеж обороны дополнительно оборудовался системой глубоких рвов. Они пресекали свободу маневра и выход в киевские земли степной коннице, сжимая конную лаву в узких проходах и загоняя их в лобовую мясорубку.

Змиевые валы охранялись разъездами, заставами и секретами. Вдоль всего протяжения между городами на холмах или специально насыпанных курганах, стояли сторожевые посты с вышками, на которых, в случаи опасности зажигались сигнальные костры.

Служба на границе требовала мужественности, а потому в города-крепости привлекали самых сильных и смелых бойцов. В постоянных битвах с кочевниками здесь формировалась элита русских войск- богатыри.

Сотни лет созданная оборонительная линия исправно выполняла свою задачу, но она не была рассчитана на одно- предательство.

Князь Изяслав когда то возглавлял пограничные земли, а потому хорошо знал расположение засек, секретов, сигнальных вышек и маршруты патрулей.

Первым делом малочисленные отряды врага, просочились между секретами и перебили русичей на заставах. Затем тысячи конных кочевников хлынули в долину. Нападение было настолько неожиданным, что приграничные крепости пали практически без боя. Монгольские тумэны уверенно двигались в сторону Киева…

Осень в южных широтах еще не уступила права зиме. Еще были теплыми дни, только, только ночные заморозки стали прихватывать верхушки травы. На берегу реки, возле небольшого костра, укрытого от посторонних глаз в ложбине, тихо переговариваясь, сидели десять воинов ночного дозора, охраняющего брод. Десятник Радок ждал вестей от дозорных, направленных их на другой берег реки.

Молодой воин Тур, недавно прибывший служить на границу, завел своего коня в уже прохладную воду. Радок послал его глянуть, не видно ли дозорных. Тихо плескалась речная вода. Сотни беспорядочно разбросанных по ясному небу звезд, тускло поблескивали, уступая яркостью полной луне. Ожидая дозорных, Тур зачерпнул в обе ладони воду и, плеснув ею на крутые бока своего коня, принялся растирать его.

Внезапно конь перестал пить воду и подняв голову зафыркал, шумно втягивая ноздрями воздух.

— Никак волка учуял? — Тур любя погладил, подрагивающий бок боевого друга, — не беспокойся, я тебя в обиду не дам.

Он взглянул на другой берег реки. Его взгляд скользнул от зарослей кустарника вверх по пологому склону и увидел, как из редеющего тумана возникли расплывчатые фигуры всадников. Тур было дернулся к ним, пологая, что это возвращаются из дозора их товарища, но в то же мгновение замер. Он с удивлением разглядывал облаченных в кожаные доспехи, узкоглазых воинов на низкорослых рыжих лошадках. Раньше, от бывалых ратников, он слышал о жестоком враге, но видел их впервые. Тур на мгновение оцепенел, видя как несколько кочевников, натянули луки. Черноусый монгол улыбнулся и прижал палец к губам. Не зная почему, но Тур кивнул. Он вдруг ощутил ледяное спокойствие. Мозг работал удивительно спокойно, просчитывая варианты. Тур медленно поднял руки и тут же отпрыгнул за лежащий у берега камень. Сразу несколько стрел ударившись о камень, переломились, упав в воду.

— Тревога! — закричал Тур, отползая к прибрежным кустам, — Степняки идут!

Его услышали. Из ложбины выскочили пограничники. Командир заставы Радок был старым и опытным воином. Он мгновенно оценил ситуацию. Монголов было около сотни. Они уже начали спускаться к реке, уверенно направляя своих коней к броду. Кочевники не торопились, видимо зная, что нет тут у русичей значительных сил.

— Пожаловали, — скрипнул зубами Радок, вынимая из ножен свой меч.

— Откуда они знают про брод? — взволнованно спросил, подбежавший к своим товарищам Тур.

— Не иначе как предательство, — спокойно проговорил десятник, — но они еще не знают о наших гостинцах.

От реки неслись низкие гортанные крики, ржание коней и плеск воды. Несколько коней наткнулись на вбитые в дно колья. Эту ловушку установили недавно. Только командиры застав знали проходы. Раненые кони встали на дыбы, сбросив всадников. Упавшие кипчаки больше не поднялись проткнутые кольями.

— А ну-ка беги к вышке, — обратился Радок к Туру, — зажигай сигнальный костер, а опосля скачи в Белгород к воеводе. Скажи, что предал нас кто-то. Слишком близко подошли степняки к столице. Долго ли им покрыть на конях это расстояние.

Молодой воин бросился исполнять приказ. До сигнальной башни было не более ста метров. Тур подбежал к костру, схватил пылающую головню и высоко подняв ее над голой, побежал к вышке.

— Врагов более чем нас, — нарочно громко сказал Радок, — но у нас преимущество первого удара. Попотчуем досыта незваных гостей.

Он в последний раз взглянул в сторону чернеющей невдалеке на холме башни. Над ней взметнулись в небо языки пламени. И помчались по цепочки от башни к башне сигнальные огни. Теперь у воеводы будет немного времени, что бы собрать силы.

Крики степняков заставили Радока вновь повернуться в сторону врага. Это русичи выпустили свои стрелы по выбравшимся на берег кочевникам. Упали на мокрую траву первые монголы. Предсмертные крики огласили окрестности.

Степняки увидели русичей. В лунном свете сверкнули обнаженные кривые сабли, склонились для удара длинные копья.

Пограничники уже сидели в седлах. Радок привстал на стременах, подняв над головой меч. Взмах меча и новые стрелы полетели в гущу наступающего врага. Но и степняки не остались в долгу. От их стрел рухнули в траву двое дружинников. Радок вложил меч в ножны и взялся за копье. Повинуясь хозяину, его конь помчался по склону. Тяжелое копье слегка раскачивалось в полусогнутой руке. Щит прикрывал тело от случайной стрелы. Встречный ветер трепал, выбившиеся из под шлема, русые с сединой волосы.

Первый же попавшийся на пути кочевник не успел прикрыться щитом, и повис на проткнувшим его копье. Его конь от удара попятился, присев на задние ноги. Радок бросил копье и выхватив меч, продолжил битву. Его дружинники бились зло. Знали, что не выжить им в этой сечи, но старались подороже продать свою жизнь. Вот уже трое остались русичей. Ожесточенно сопротивляясь, они пятились в сторону холма, где стояла сторожевая башня. Еще один пограничник пал под ударами басурманских сабель. Радок рубанул ближайшего кипчака. Шлем не спас вражеского воина. Дико взвыв, степняк рухнул под ноги коня. Но другие уже напирали со всех сторон.

Радок приготовился к смерти, но в этот момент он увидел, как из тумана вылетели русские конники. Они выросли, словно из воздуха и на полном скаку врубились в ряды врага. Впереди, на высоком скакуне, возвышался командир соседней заставы Михайло. Он размахивал своей палицей, круша щиты, шлемы и головы степняков…

Копыта русских коней коснулись воды. Не выдержав, натиска, степняки спасались, спешно переправляясь на другой берег. Вслед им неслись стрелы. Их кони спотыкались об невидимые под водой колья, падали в воду, сбрасывая седоков. Упавших, затаптывали те кому повезло больше.

Еще не остыв от сечи, у леса, там, куда не достигает талая вода, русичи принялись копать мечами могилы для павших товарищей. Другие собирали оружие и ловили разбежавшихся монгольских коней.

Сквозь молочную пелену тумана проникли первые лучи солнца. Подул порывистый ветер. Солнце, вырвавшись из его объятий, всплыло над горизонтом. Два командира соседствующих застав, стояли на холме возле сигнальной башни, всматриваясь вдаль.

— Что же это, — начал разговор Михайло, поигрывая любимой булавой, — как они смогли дойти до самого Белгорода. Неужто южные крепости пропустили их?

Радок угрюмо молчал.

— Думаешь, что предал нас кто? — вновь спросил Михайло.

— Без этого не обошлось, — промолвил Радок, — думаю, что все крепости уже пали. За этими степняками скоро придут остальные. Враг идет великой силою. Не сдержать их нам. Будем отступать к Белгороду. Там воевода решит, что нам далее делать.

Глава 4 На левом берегу Днепра

Чигисит Мункэ был доволен коназом Изяславом. Его экспедиционный корпус в составе тридцати тысячи воинов, почти без потерь прошел южный оборонительный рубеж русичей. Тайными тропами небольшие отряды обходили заставы и неожиданно нападали на них, не давая возможности подать сигнал тревоги. Ни о чем не подозревающие крепости, парой даже не успевали закрыть ворота перед стремительным броском конницы. Города, гарнизоны которых успевали укрыться за стенами, окружали и брали приступом за считанные часы.

Только перед последним рубежом урусов Белгородом, возникли непредвиденные трудности. Передовой отряд нарвался на засаду и был практически весь истреблен. Русичи зажгли сигнальный костер. Но это уже не могло ничего изменить. Больше не таясь орда выплеснулась на широкое левобережье. Мункэ готовился к ожесточенному сопротивлению перед последней русской крепостью, но его не последовало. Белгород оказался пуст. Все воины и население ушли в сторону Киева. Опасаясь засад, монгольский полководец дал команду не преследовать их. Пусть пополнят и так переполненный город и принесут в него панику.

Подождав подхода основных сил, Мункэ не спеша двинулся к Киеву.

В начале ноября во главе гвардии Тургаудов, Мункэ выехал на левый берег Днепра. Перед его взором лежал Киев. У монгольского полководца захватило дыхание. Многочисленные луковки церквей и монастырей сияли золотом в лучах осеннего солнца. Венчал всех громадный купол Софийского собора.

Мункэ даже крякнул от удовольствия, проведя ладонью по тонким усам, и предвкушая богатую добычу. Тот кто мог позволить себе покрывать домов своих богов золотом, обладал огромным богатством.

Но внук Чингисхана был кроме того и опытным полководцем и понимал, что свое добро русичи не отдадут просто так. Он с содроганием рассматривал городские оборонительные линии. На высоких холмах уходили к горизонту дубовые стены в несколько рядов. Огромные валы были испещрены башнями и погостами. Город был разделен на несколько крепостей. Вдалеке, на холме в центре Киева виднелись мощные белокаменные стены кремля.

Вокруг города мухами кружили конные разъезды. Берег был укреплен стругами и шнеками. По еще не замерзшей воде плавно передвигались боевые ладьи, на которых за закрепленными на бортах щитами, притаились лучники.

— Нет, — сам себе сказал Мункэ, — Киев с наскока не взять…

Он в задумчивости продолжал разглядывать мощные городские укрепления. К своему удивлению Мункэ не увидел возле столицы крупных воинских сил. К городским воротам вереницами шли гражданские обозы. На стенах виднелись обычные патрули.

— Нэргуй! — крикнул он командиру Тургаудов. Моментально возле хана возник высокий воин, богатырского телосложения, — лагерь буем развертывать здесь.

Он указал рукой на широкое прибрежное поле, на котором в различных местах были расставлены столбики с красными флажками.

— Что это? — удивленно спросил Нэргуй, указывая на флажки.

— Кто разберет этих урусов, — махнул рукой Мункэ, — может так они размечают наделы, может, ограждаются от злых духов, а может, отдают дань своим богам. В любом случаи они нам не помеха. Вели не трогать их, пусть знают, что я не боюсь гнева их богов и уважаю их.

Тургауд поклонился и повернув коня отправился давать необходимые распоряжения.

Мункэ продолжил изучать оборонительные сооружения города. Киев имел трое ворот. По словам Изяслава, Золотые ворота были совершенно не преступны. Северные, Жидовские, были защищены дополнительным рубежом стен. Коназ рекомендовал атаковать со стороны Лядских ворот. Мункэ перевел свой взгляд в сторону, где они располагались. Эти ворота располагались на низкой южной стороне города. Здесь к самому городу подходили 'дебри'- обрывистые, поросшие лесом, склоны Киевских высот. Возле ворот и близлежащих стен, не было рва. Глупые урусы, что бы затруднить подходы к воротам, вырыли напротив них пруд, который в настоящее время заболотился.

— Скоро наступят морозы, река и болото замерзнут, — проговорил сам себе Мункэ, — и тогда ничто не спасет урусов…

К месту лагеря медленно подтягивался обоз. Тягловые животные тянули к берегу кибитки, установленные на повозки с огромными колесами. Следом двигались покрытые рогожей пороки и катапульты. Замыкали шествие штурмовых орудий громады штурмовых башен. Словно громадные исполины они медленно выплывали из низин на береговую возвышенность.

К моменту прибытия обоза все поле левобережья пестрело от сотен разноцветных шатров. По приказу военачальника их устанавливали гораздо больше необходимого. Повсеместно разжигалось множество костров. Даже за пределами видимости в небо подымались дымы, около которых не было воинов. Пусть урусы думают, что против них стоит несметное войско.

Шатер предводителя верные нукеры установили на возвышении недалеко от берега, с которого был великолепный вид на город. В том месте где установили шатер, был вбит самый высокий колышек с красным флажком. Мункэ велел укрепить этот флажок над куполом юрты, чтобы урусы видели, как он относится к их суевериям. Вокруг юрты полководца раскинулись шатры его верной гвардии- Тургаудов.

С каждым днем становилось все холоднее. По ночам, возле берега, речная вода покрывалась тонкой коркой льда.

Облачившись в теплый халат и надвинув поглубже шапку, отороченную лисьем мехом, монгольский полководец прохаживался вдоль берега, бросая плотоядные взгляды на город. За ним, в окружении телохранителей, как верный пес семенил Изяслав.

— Большинство недееспособного населения, — льстиво говорил предатель, — князь скорее всего отправит в пещеры 'Лысой горы', что находится на правом берегу реки Лыбедь. Там не будет много воинов, только старики и дети. Прикажи светлейший хан пленить их. Тогда у тебя будет много заложников. Ты сможешь их послать впереди своих воинов. Киевляне не будут стрелять в них.

— Ты хитер коназ Изяслав, — широко улыбнулся Мункэ, — неужели тебе не жаль их. Ведь это твои соплеменники.

— А разве они меня пожалели?! — обижено воскликнул Изяслав, но тут же, под суровым взглядом хана, понизил свой голос, — вместо того, чтобы защищать город от Черниговского князя, Киевляне чуть не линчевали меня. Мне повезло, что я успел сбежать.

— Твоя ненависть ласкает мой слух, — проговорил чингисит, внимательно вглядываясь в лицо собеседника, после чего перевел разговор на другую тему, — а есть ли в городе метательные машины?

— Не много мой повелитель, — противно захихикал Изяслав. Когда я правил не стал тратить большие деньги на закупку. Слишком дороги они. Еще действующие машины, я продал. Возможно, где то и остались нерабочие пороки и стрелометы, но их не больше десятка. Я уверен, что новый князь не стал закупать новые машины. У него и без этого много других дел. А сами, их производить киевляне не умеют.

Мункэ благожилательно кивал с удовольствием, рассматривая свою осадную технику.

Против такой силы урусам не устоять, думал полководец, нашим китайским инженерам, не составит труда подавить все очаги сопротивления. Если враг и сумеет повредить несколько осадных орудий, не беда. Китайцы либо починят их, либо построят новые. Благо материала и рабов вокруг хватает.

— Если все будет как ты говоришь, — пообещал Мункэ, — то ты будешь щедро вознагражден.

— Благодарю, — низко склонился Изяслав, — я счастлив, служить тебе и Бату хану.

Жестом руки Мункэ дал понять Изяславу, что разговор окончен. Подождав пока тот отойдет, он повернулся к командиру телохранителей.

— Нэруй, вели собирать в Киев посольство. Я не боюсь урусов, но каждая жизнь моих воинов ценна для меня. Пусть передадут урусскому князю, что если они сдадуться, то я сохраню всем жизнь.

— Будет исполнено, повелитель, — кивнул Нэруй, — завтра же послы будут в Киеве…

Глава 5 Посольство

Ноябрьская стужа загнала под крышу всех, кто такую имел. Зима еще не началась, а метели заметали за ночь все дороги, так что их поутру не найти. Вдалеке в лесу волки выли на луну голодными голосами. Даже вездесущие воробьи появлялись только в середине дня. Схватив крошку, они мчались обратно в тепло под крыши домов. Ночная вьюга противно завывала в трубах, засыпала снегом дворы и улицы, норовила забраться в любую щель, проникнуть под одежду. Предрассветное время самое сложное для воинов. Городские стражи мерзли на ветру, кутались в тулупы, окликая друг друга. Добрые люди не ездят по ночам. Если какой путник приблудится, так пусть ждет до утра. А если гонец прибудет, так от него и так шуму будет на всю округу.

Вслушиваясь в завывание вьюги, стражники прохаживались по стенам, изредка вглядываясь в противоположный берег Днепра. Там горели тысячи костров. Не счесть темной силы, которая подобралась к Киеву. Лед на реке крепчал. Уже скоро степняки двинуться на город.

Только робкие лучи солнца появились над горизонтом, как один из стражников с башни заметил двигающихся к городу всадников. Гуськом, друг за другом, они медленно ехали по заснеженной дороге. Вот они уже подошли вплотную к Золотым воротам. С высоты городских стен стражники разглядывали прибывших степняков. Впереди на высоком жеребце черной масти важно восседал в седле толстый монгол небольшого роста. На нем был одет длинный распашной халат с длинными рукавами. Халат до талии был застегнут на большие круглые пуговицы с вставками из драгоценных камней. Поверх халата был нашит меховой воротник. На голове у него была надета высокая шапка, с острым верхом отороченная мехом горностая. Халат был перехвачен поясом украшенным бляхами из серебра и золота. К поясу крепились ножны с кинжалом, сверкающие от украшавших их драгоценных камней.

Рядом с знатным вельможей на степных лошадках ехали двое степняков, рангом ниже.

Их сопровождал отряд из двадцати воинов. На всех были одеты простые простеганные куртки, поверх которых воинов защищал доходящий до колен панцирь, украшенный металлическими бляхами. Верхнюю часть рук защищали наплечники, прикрепленные к панцирю, а кисти рук- железные перчатки. Голову закрывал круглый шлем с наносником, а затылок и щеки защищала кольчужная сетка. Острие шлема было украшено пучками волос. Все воины были вооружены кривыми саблями и кинжалами. С боку к седлу крепились лук и колчан со стрелами.

— Чего надобно! — нарочно сонным голосом прокричал Яромир, начальник городской стражи, выглянув из-за стены.

Важный монгол кивнул и к воротам медленно подъехал один из его подручных. Видимо это был толмач, потому что он громко заговорил, коверкая русские слова.

— Передай своему князю, что к нему прибыл посол от светлевшего хана Мункэ, знатный бек Баатачулуун.

Начальник стражи махнул рукой и один из молодых воинов, вскочив на коня, помчался к княжескому терему. Проводив его взглядом, Яромир вновь подошел к краю стены.

— Время раннее, — зевая отозвался он, — князь почивать изволит. Будить по пустякам не велел.

— А ну открывай ворота пес! — не выдержав дерзости, закричал переговорщик, — Баатачулуун, ждать не любит.

— Пускать никого не велено, — издевательски крикнул начальник стражи, — а будишь шуметь, прикажу на тебя горячей смолы выплеснуть!

И рассмеялся, увидев, как толмач в спешке метнулся от ворот, пришпорив коня. Подскакав к беку, он, что-то быстро зашептал ему на ухо. Посол зло сверкнул глазами, но благоразумно отъехал подальше от городской стены.

Гордеев не спеша подъехал к золотым воротам. Вот уже почти два часа монгольское посольство мурыжили возле ворот, не пуская их в город. От напыщенности бека не осталось и следа. Стужа заставила его слезть с коня. Сейчас он пританцовывал возле коня, стуча сапогами из тонкой кожи друг об друга и похлопывая руками по плечам. Видимо теперь он пожалел, что желая пустить пыль в глаза, нарядился как франт, а не оделся в более теплую и практичную одежду.

— Ну как тут наши гости? — поинтересовался Дмитрий, поднимаясь на стену.

— Хорошо, — рассмеялся Яромир, грея руки у костра, — мерзнут…

— Вот и ладно, — кивнул воевода, — пускай знают, кто тут хозяин.

Он посмотрел в сторону степняков. В то время, как бек со своими нойонами пытался хоть как-то согреться, воины оставались в седлах. Их лица посинели. На бровях, ресницах и усах, появились свисающие сосульки, но они мужественно переносили тяготы воинской службы.

— Ладно, — смилостивился Гордеев, — запускай нехристей. Князь ждет их.

Князь Мстислав Святославович, принял послов сидя на высоком старинном троне, в приемном зале. Прожетые года сказались на киевском князе. Но, не смотря ни на что, он выглядел еще крепким мужчиной.

Князь был одет в шитый золотом парчовый кафтан. Он сидел задумчивый и равнодушный, с полу прикрытыми веками. Вокруг, тихо переговариваясь, стояла его свита.

Вынужденные мерзнуть у городских ворот послы, по дороге к княжескому дворцу, немного пришли в себя. В зал важный бек вошел медленно и спесиво, не утруждая себя поклоном. Он держал в руке пергамент с красной печатью чингисида Мункэ. Надменно держа голову, и не дожидаясь разрешения, посол заговорил. Находящийся рядом толмач, стал переводить, постоянно кланяясь в сторону бека.

— Возле вашей столицы собралось несметное войско внука покровителя Вселенной, славного полководца Мункэ. Он требует от киевского коназа покорности. Пусть князь отдаст добро, людей и волю, и тогда ему будет дозволино править и далее под рукой Великой монгольской империи…

Взгляд Мстислава остановился на лице Баатачулууна.

— Не много ли хочет твой хан? — тихо спросил князь. Но от того как были сказаны эти слова, бек вздрогнул, — или он забыл, как мною были разбиты войска Субэдэ на берегу реки Калки?

Монгольский посол побледнел, его губы задрожали.

— Или неизвестно ему, — продолжил Мстислав, — как мои воины разметали по рязанским полям багатуров все того же Субэдэ, верного пса хана Бату?

Князь резко подался вперед. Его брови грозно нахмурились, глаза заблестели.

— Передай своему хану, что ежели он дорожит своей жизнью и жизнью его воинов, то пусть убирается из моей земли. А ежели нет… — Мстислав вновь откинулся на спинку кресла, — то его голову я прибью над воротами своего города.

Баатачулууна затрясло от гнева. Еще никто не смел так разговаривать с ним.

— Ты пожалеешь о сказанном, — зашипел бек, указывая пальцем, с золотым перстнем, на князя, — скоро всех вас притащат на арканах к ногам моего повелителя. А ваших жен и дочерей мы отдадим для забавы своим воином. Их будут насиловать прямо на ваших глазах.

Ни одна мышца не дрогнула на лице Мстислава. Он кивнул. Сверкнул меч, и рука посла покатилась по полу. Дико завизжав, бек присел, пытаясь зажать рукавом халата рану. Безоружная охрана попыталась было броситься на русичей. Вновь засверкали лезвия мечей, срубая с плеч степные головы. В живых остались только раненый посол и его подручные.

— Ты слишком глуп, — проговорил Мстислав, — угрожая мне в моем городе. В отличие от вас, я не убиваю послов. Иди и передай мои слова своему хану. Твоя рука останется у меня. Если захочешь, то приди и забери ее.

Он подал знак, и стража выволокла из зала скулящего бека и его спутников.

Глава 6 Хроника Киевской мясорубки

10 ноября 06 часов 30 минут, Монгольский стан.

Рассвет только забрезжил на востоке, а в монгольском лагере уже все пришло в движение. Гудели трубы, стучали барабаны. Развивались на ветру знамена. Орда выступала на штурм города. Первыми на другой берег, поверяя прочность льда, перешла первая тысяча пеших воинов. С собой они притащили огромные щиты, сколоченные из досок. Соединив их между собой, степняки укрепили их на безопасном расстояние. За преградой должны были располагаться метательные машины, прикрывая их расчеты. Большая часть заграждений была установлена перед Лядскими воротами. Тут же складывались сколоченные штурмовые лестницы.

Следом на лед осторожно вывели повозки с метательными машинами. Их переправляли по одной, внимательно наблюдая, чтобы лед не треснул. Замыкали форсирование реки Штурмовые башни. Их также толкали вручную десятки пленных. Недалеко от берега одна из катапульт попала в полынью. Лед треснул и машина, накренившись, стала уходить под воду. Ударами кнутов монголы погнали в сторону тонущего орудия пленных, заставив их прыгать в ледяную воду. Замерзая, русичи задержали погружения. В это время остальные пленники, накинув веревки, выволокли на крепкий лед катапульту.

Закрепившись на противоположном берегу, ордынцы стали концентрировать вокруг города силы, готовясь к штурму.

10 ноября (тоже время), Киев (Лядские ворота).

Гордеев стоял на городской стене недалеко от Лядских ворот, глядя, на приготовления кочевников. Рядом слева от него, опершись на частокол, стоял его давнишний друг Никифор. Справа, устремив орлиный взгляд на берег реки, возвышался римский центурион Ливий.

— Говорят, что за рекой в становище мунгалов, тьма тьмущая? — спросил один из молодых воинов, не скрывая своего страха.

— Не верь глазам, — обернулся к нему Никифор, — это старая уловка. Ордынцы специально жгут множество костров, чтобы напугать таких не опытных воев, как ты. Не думай о том, сколько их. Думай, скольких ты отправишь к их праотцам.

Пристыженный молодой ратник, моментально скрылся за спинами своих товарищей.

— Что скажешь? — спросил Гордеев у римского полководца.

— Мне приходилось оборонять города и от большего числа врагов, — ответил Ливий, — как мы и предполагали основной удар, они нанесут по Лядским воротам. Тут мы их и встретим.

— У них многовато метательных машин, — с сомнением произнес Никифор, всматриваясь вдаль, пытаясь рассмотреть установленные за щитами орудия.

— Ерунда, — спокойно сказал Ливий, — у нас их не меньше.

Гордеев согласно кивнул. Он обернулся и взглянул вниз. Подготовленные римлянами и китайскими пленниками артиллеристы, шустро снимали с установленных вдоль стены, катапульт маскировочные рогожи. Орудийные расчеты наводили орудия на цели. Каждый метр поля перед городом был заранее пристрелен. Ориентирами служили вбитые в землю колья с красными флажками. Чуть дальше от стены были установлены более мощные орудия- требушеты, способные забросить смертельный груз и за реку. В дубовых клетях к бойницам воины подкатывали стрелометы и баллисты. Киев был готов к битве. Камни и бочечки с греческим огнем, были запасены заранее в достаточном количестве. Стены обороняли только воины, прошедшую подготовку. Случайных людей здесь не было.

— Ну о твои родственники сейчас где? — поинтересовался Дмитрий у Никифора, — не подведут?

— Тумур опытный воин, — охотно ответил Станило, — думаю, что они уже в Белгороде. К вечеру будут здесь.

Днем ранее, Белгород.

Среди плотных серых туч, едва просматривался крошечный диск солнца. Начавшийся было снегопад, неожиданно прекратился.

Зябко ежась по стенам русской крепости, прохаживались монгольские стажи. Обеспечивая себе путь к отходу, Мункэ оставил в захваченных крепостях небольшие гарнизоны. Белгород не был исключением. Видимо русичи покидали город в спешке, так как не сожгли его. Даже ворота остались на своих местах. В домах захватчики нашли много оставленного добра. Потому воины, оставленные охранять крепость не были в обиде. Им не приходилось гибнуть у столицы русичей. А после ее взятия им все равно достанется своя доля. Добром же найденным в Белгороде, они делиться не собирались. Стражники не боялись внезапного нападения. Войска русичей были далеко. Воины грелись у костров, изредка поглядывая за стену.

Раздавшийся у ворот шум привлек внимание стражников. Как не хотелось воинам остаться у костра, но пришлось подойти к краю стены.

Подъехав к наглухо запертым воротам на пегих длинногривых лошадках, трое глашатаев размахивали руками и кричали собравшимся на стене стражникам.

— Открывайте ворота, шакалы! Сюда едет наперсник великого Бату хана. Он не любит ждать. Если его конь остановиться перед воротами хоть на мгновение вас порубят на куски, и бросит их на съедения собакам!

Стражники взглянули, куда указывал глашатай. По заснеженной, но утоптанной дороге в сторону крепости двигался отряд, не менее тысячи всадников. Впереди на племенном арабском жеребце гордо подняв голову, ехал крепко сложенный воин, облаченный в золотой доспех. На его груди, на тяжелой цепи позвякивая о броню, висел круглый знак с изображением головы тигра- золотая пайса, выдаваемая только самым приближенным к хану лицам. Следом за всадником ехали знаменосцы несшие штандарты с изображением тамги дома Бату хана с полумесяцем.

Стражники бросились к воротам. Заскрипели петли и тяжелые дубовые створки распахнулись. Стражники в нерешительности сгрудились у входа.

— А ну кланяйтесь, собаки! — заорал глашатай. Он взмахнул плетью и стал наносить беспорядочные удары по головам, лицам и спинам, нерасторопных воинов. Стражники упали на колени, закрывая головы руками, и не смея даже взглянуть на ханского посадника. Не успел темник доехать до ворот, а глашатаи уже неслись по улицам Белгорода. Нужно было успеть приготовить для своего повелителя ночлег.

Как только процессия въехала в город, ворота закрылись. Гарнизону Крепости больше не суждено было увидеть рассвет.

Совершив двухдневный марш-бросок, меркиты без особых усилий перебили все заслоны и гарнизоны захваченных приграничных крепостей, обеспечив черниговцам и галичанам беспрепятственный проход. Теперь десятитысячная конная рать двигалась в сторону Киева, заходя в тыл монголам.

10 ноября 09 часов 35 минут- 15 часов 05 минут, Киев (Лядские ворота).

Киевляне наблюдали со стен за установленными позади пеших отрядов метательными машинами. Бойцы уже были готовы к началу обстрела. Потому для них не стало неожиданностью, когда в синеве неба появился град больших и малых, стремительно летящих камней. Первый залп не достиг цели. Камни ударили в стену, некоторые упали с недолетом в ров, другие с перелетом упали на крыши домов. Тут же дрогнули и медленно поползли в сторону городской стены три штурмовые башни. Огромные конструкции на колесах без спиц, толкали сотни степняков. Башни уже были заполнены готовыми к бою воинами. Впереди ордынцы тащили щиты, сколоченные из досок, прикрывая тягловую силу.

— Ну что же, — потер руки Ливий, — начнем и мы. Катапульты! — закричал, готовсь!

Его команды немедленно передавались по цепочки. Расчеты орудий, привели их боевое положение.

— Ориентир пять, вправо тридцать! — скомандовал римлянин, — первая и вторая катапульта, зажигательным по штурмовой башни, огонь!

Из-за стены вылетели и понеслись в сторону медленно ползущей передней башни деревянные бочонки. От удара они развалились. По доскам потекла черная маслянистая жидкость, немедленно вспыхнувшая ярким пламенем. Башня вспыхнула, будто гигантская свеча. Находящиеся в ней воины стали прыгать на землю, объятые пламенем. Те, кто не сгорели сразу, катались по снегу, пытаясь сбить пламя, но от этого огонь только сильнее разрастался.

Монголы ответили своим залпом. На стену посыпались выкрашенные в красный цвет продолговатые полые снаряды. Каждый снаряд имел металлический клюв. Снаряды втыкались в стену разрывались, разбрасывая вокруг острые металлические предметы. Но это не нанесло русичам вреда. На момент обстрела они уже укрылись в башнях и клетях валов.

Раздалась новая команда и русские артиллеристы дали новый залп. На этот раз вместе с катапультами, заработали требушеты. Вспыхнула вторая осадная башня, а несколько многопудовых валунов погребли под собой одну из вражеских катапульт.

Стоя в башне в полный рост, римский центурион, командовал русской артиллерией. Расчеты метательных машин, моментально меняли угол наклона прицела, посылая в сторону ордынцев смертоносные гостинцы. В течении нескольких часов продолжалась ожесточенная перестрелка, в ходе которой были уничтожены все имевшиеся в наличие у степняков метательные машины. Киевляне тоже не обошлись без потерь.

Одной осадной башни удалось зайти в 'мертвую зону'. Теперь зажигательные снаряды перелетали через нее. Но это нисколько не смутило Ливия.

— Стрелометы левого фланга огонь! — скомандовал он.

Расчеты повернули орудия и дали залп. Толстые копья, закрепленными на древках канатами, ударили в стену башни, пробив доски. Десяток русичей налегли на ворот, накручивая на барабан натянувшиеся канаты. Башня дрогнула и наклонилась. Сотни ордынцев повисли на основании, пытаясь поставить башню на землю. Не продолжительное время тяжелая конструкция раскачивалась, а затем завалилась на бок и рухнула, погребя под обломками, всех кто не успел выскочить.

Лишившись всей осадной техники, монголы с дикими криками бросились на штурм, таща к стенам лестницы. Пылающие снаряды вылетели из-за стен, ударив в беснующуюся толпу. Десятки бойцов вспыхнули. Пылающими факелами они заметались по полю. Баллисты выплевывали по наступающим, тяжелые камни. Попадая в голову, они сносили ее с плеч. Если камень попадал в грудь, несчастного отбрасывала на несколько метров, превращая его внутренности в кашу. Но это не смогло сдержать толпу. Монголы достигли стен и, приставив лестницы, поползли вверх. Больше не опасаясь обстрела со стороны противника, ратники высыпали на стены. Завязалась кровавая сеча.

Мункэ посылал в бой все новые и новые тысячи. Чтобы поддержать штурмующих стены воинов огнем, он велел темнику Кайдану, с легкой и тяжеловооруженной конницей перейти реку и начать обстрел защитников города. Лавина конных джахангиров выехала на середину реки, ожидая команды к наступлению.

И тут произошло непредвиденное. Пылающие молнии разрезали небо. Перед всадниками упали сосуды, с укрепленными по бокам небольшими крылышками. Раздался грохот, сопровождающийся сильной вспышкой. Там где упал снаряд, лед разворотило взрывом, капли горючей жидкости разлетелись во все стороны. Попадая на человека, горящая капля прожигала его насквозь. Растекаясь, жидкость, плавила лед. Следом под ноги коней упали тяжелые камни. Раздался треск, по льду пошли трещины. Не выдержав тяжести тысяч, закованных в броню джахангиров, лед проломился. Под тяжестью доспехов элита монгольского войска пошла на дно. Всадники бросились к близлежащим берегу. Лед под копытами продолжал крошиться, затягивая все новые жертвы в холодную воду.

10 ноября 15 часов 10 минут 'Дебри' киевские высоты

Конные киевские дружинники, укрывшиеся в поросших густым лесом 'дебрях'- обрывистых, поросшим лесом, склонах Киевских высот, лишь смутно слышала гул далекой битвы. Воины сидели прямо на снегу подле своих лошадей. Тревога не покидала их. Битва шла уже много часов, а сигнала к выступлению не поступало. Кое-кто из воинов забрался на деревья, что бы разглядеть, ход сражения. Об увиденном, они сообщали своим сотникам, от которых вести распространялись остальным.

Тут же, в составе дружины находились и пограничники Радок и Михайло. Вокруг них собрались с десяток бойцов.

— А верно ли, что монголы бьются крепко? — спрашивал молодой дружинник, весельчак и балагур, Вьюн, — как бы так изловчится, чтобы и самому остаться целым, и их посечь.

— Давят степняки скопом, — важно отметил Радок, поглаживая бороду, — да издалека стрелами бьют. А подойдешь к нему вплотную, так люди как люди. Кто лучше бьется, кто хуже.

— А мне без разницы, — вставил слово Михайло, поигрывая любимой булавой, — кому голову проломить. Голова она одна, хоть у багатура, хоть у простого воина.

— Вод бы самого Батыя в плен захватить, — мечтательно закатив глаза, произнес Вьюн, — да вот веревки с собой не прихватил.

— Говаривают, что Батый на Киев не пришел, — заметил Радок, — под Рязанью еле ушел. Теперь опасается сам на Русь идти.

— Тише там, говоруны! — прикрикнул воевода Яромир, — мы в засаде сидим.

Воины замолчали, прислушиваясь к шуму битвы.

— Что там?! — крикнул Яромир, дозорному.

— Наши побили все вражеские метальные орудия! — крикнул с дерева наблюдатель, — степняки пошли на штурм! Не остановить их ни как! Вот уже на стены полезли.

— Долго нам еще тут сидеть? — с раздражением в голосе спросил у воеводы Радок, — наши там бьются темной силою, а мы тут в лесу хоронимся…

— Рано еще, — отрезал Яромир, — ударить надо наверняка…

— Монгольская конница строится на середине реки, — вновь раздался голос с дерева, — наступление готовят. Не сдюжить нашим. Ай!

Где то вдалеке громыхнуло так, что с деревьев посыпался снег. Дозорный, не удержавшись, рухнул вниз, но успел ухватиться за ветку.

— Что там! — загомонили дружинники.

— Не знаю други, — пролепетал ратник, сползая с дерева, — будто несколько молний ударило в конников. Даже лед под ними раскололся. Не иначе как господь наш помочь решил.

— Вот и пришел наш час! — закричал Яромир, вскакивая на коня, — послужим князю нашему Мстиславу! За Русь матушку! Вперед!

10 ноября 15 часов 01 минута Монгольский стан.

Сидя верхом, на своем скакуне, Мункэ наблюдал за ходом сражения. Информация Изяслава, оказалась недостоверной. У русичей оказалось много метательных орудий, и они обладали секретом негасимого огня. На глазах полководца, погибла вся его артиллерия. Но это не остановило его воинов. Штурм почти увенчался успехом. Бой уже шел на стенах. Нужно было только поддержать войска огнем. Мункэ приказал коннице Кайдана переправиться через реку и из луков поддержать штурм. Но не успели джахангиры достигнуть середины реки, как урусы применили доселе неизвестное оружие. Новые снаряды разбили лед, и его конница провалилась в реку. Не многим удалось либо вернуться, либо перебраться на другой берег. Над полем битвы висел смог от повсеместных пожаров. В этой мгле до Мункэ долетели смутные, но все более явственные звуки, которые нельзя не было ни с чем перепутать. Это был дробный глухой гул надвигающейся вражеской конницы. В этот монотонный гул то и дело вклинивался боевой клич, тысяч глоток.

Из леса в спину монгольским полчищам ударил русский засадный полк. На глазах Мункэ гибли сотники и тысячники. Во множестве падали на снег простые воины. На поле боя творилось, что-то невообразимое. Киевляне с храбрым упорством теснили монгольскую орду к реке. В тоже время ворота города распахнулись. Из Киева выходили ровные шеренги пеших ратников.

— Что происходит?! — закричал монгольский полководец, хватаясь за голову, — где Бури!

10 ноября 11 часов 40 минут -15 часов 45 минут 'Лысая гора'

Хану Мункэ необходимы были заложники. В пограничных землях практически не удалось взять пленников. Пограничные воины сражались насмерть и предпочитали умереть, чем сдаться в плен. А мирного населения в близких к дикому полю землях было мало. Узнав от Изяслава о том, что большая честь недееспособного населения Киева, в случаи опасности, скрывается в пещерах 'Лысой' горы, он приказал своему темнику Бури с пятью тысячами всадников пленить, спрятавшихся мирных жителей, а если не удастся, то всех уничтожить.

Лысая гора была расположена на юго-западе от Выдутичей на правом берегу реки Лыбедь, между верхней Теличкой и Багриновой горой. Старики говаривали, что еще до введения христианства на Руси, языческие жрецы жили в подземельях 'Лысой' горы, где еще остались древние языческие капища.

Со временем на гору пришли христианские монахи. Они создали под горой целый город, иссеченный множеством подземных ходов. Только избранные знали путь в этом лабиринте. Ходили слухи, что подземелья 'Лысой' горы ходами были соединены с Киевско-Печерской лаврой.

По узкой заснеженной тропе отряд Бури двигался в подъем. Копыта коней глубоко проваливались в снег. Если бы монгольский темник не знал точной дороги, его воины долго бы плутали по заснеженному полю. Лучи солнца мерцали между черными стволами деревьев, тени от которых превратились в длинные темные полосы. Неожиданно деревья закончились. Отряд выехал на мрачное заснеженное поле. С четырех сторон света стояли деревянные ворота. Перед каждым, путников встречал резной деревянный идол хранитель. Внутри огражденного воротами периметра на монгольских воинов взирали огромные глаза. Это глядел идол Перуна- грозного языческого божества язычников. У статуи имелось четыре лица, смотрящие на все стороны света. Их деревянные поверхности были покрыты знаками и узорами. Рядом с идолом возвышался украшенный орнаментом каменный алтарь. Много лет прошло после истребления язычества, но на алтаре до сих пор сохранились бурые пятна и подтеки кровавых жертвоприношений.

Бури придержал коня, прислушиваясь к тревожной тишине. Преодолев суеверный страх, он махнул рукой. Воины не спеша двинулись дальше за своим предводителем по заснеженному склону.

Слева от них поднимались массивные валы, а между ними, белой дугой зиял заснеженный овраг. Далее их путь лежал с внутренней стороны вала. Тишину только скрип седел, хрип коней и шум ветра в кронах деревьев. Как то внезапно впереди появился черный провал туннеля, уходящего вглубь земляного вала. Перед входом в пещеру стояли трое стражников, вооруженные луками. Увидев приближающихся степняков, они подняли луки, выпустили по одной стреле и скрылись в подземелье.

Рассредоточившись полукругом, кипчаки рассматривали с безопасного расстояния огромный, не менее трех метров в диаметре, вход в подземелье. Обороняться русичи тут могли долгое время малыми силами. Но видя, как неумело стражники пользовались луками, Бури понял, что среди беженцев нет воинов. Вокруг стояла тишина. Русичи не предпринимали никаких действий.

— Очир! — позвал Бури, одного из своих командиров, — возьми сотню и проверь вход.

Высокий воин поклонился. Дав знак спешиться, он двинулся в сторону черного пролома. Вспыхнули факелы. Сотня бойцов, один за другим вошли под мрачные своды подземелья. Мерцающий свет выхватывал темные, покрытые мхом, стены туннеля. Впереди степняки видели только клубящуюся тьму. Пройдя не более десяти шагов, Очир обнаружил, что туннель разветвляется. Он в нерешительности остановился, стараясь рассмотреть хоть что-нибудь впереди. Неожиданно он заметил в левом туннеле, какое-то движение. Очир сделал несколько шагов в ту сторону, повыше подняв факел и осветив часть пространства перед собой. Бывалый воин вздрогнул от ужаса. Ему показалось, что он видит перед собой чудовище, похожее на трехглавого коня на котором ездит бог смерти. Очур попятился, взмахнув факелом, чтобы отогнать от себя видение. Огненные всполохи отразились от металлической кольчуги. Теперь он смог рассмотреть перед собой трех всадников, стоящих в ряд. За ними просматривались силуэты, закованных в броню, гридней. Как по команде в сторону остолбеневшего ордынца опустились копья. Очир хотел закричать, но острый наконечник копья вонзился ему в горло…

Темник Бури в нетерпении ожидал возвращения разведчиков. Он нервно постукивал плетью по голенищу сапога, то вставая на стременах, то вновь опускаясь в седло. Внезапно впереди, со стороны чернеющего на фоне горы входа в подземелье, раздался быстро приближающийся гул. Земля задрожала под ногами. Бури хорошо знал этот звук, стука сотен копыт, и понимал, что за этим последует. Но не успел он дать команду своим воинам, как из подземелья с гиканьем и копьями наперевес вылетели всадники, облаченные в кольчуги. Одновременно с этим, со склонов посыпались пешие воины, выскакивающие из узких лазов. Из-за деревьев в сторону ордынцев полетели стрелы.

— Угроза! — закричал Бури, выхватывая саблю, — к бою!

Но его крик утонул в шуме завязавшейся битвы. Дружинников было меньше чем, ордынцев, но они застигли их врасплох. Кавалерия русичей уже набрала ход. Опустив тяжелые копья, они врезались в скопившихся кочевников, разорвали их строй на отдельные отряды и принялись методично уничтожать, потерявших управление багатуров.

Пешие русичи бросались на кипчаков с криками, подобными реву медведей. Они сбивали их с коней, добивая на земле. Комья снега, земли и брызги крови, разлетались во все стороны. Русичи атаковали не жалея собственной жизни.

Бури метался среди схватки, пытаясь собрать вокруг себя оставшихся в живых воинов. Но все было бесполезно. Ряды нойонов дрогнули и побежали. Не разбирая дороги, они мчались вниз по склону. Их кони спотыкались о торчащие из земли корни, скатывались в овраг. Бегущие в панике степняки, давили друг друга. Следом за ними с победным кличем мчалась русская конница…

10 ноября 15 часов 00 минут- 20 часов-00 минут Поле боя перед Киевом.

Вязкая битва продолжалась весь день. После первого успеха засадного полка и Киевской дружины, русичи завязли в массе перешедших к обороне монголов, застрявших на правом берегу Днепра. Темник Кайдану, был хорошим полководцем. Видя, что штурмующие стены ордынцев могут попасть в окружение, он приказал дать сигнал к отходу. На всем протяжение горда, степняки отхлынули от стен, и отошли на поле перед Лядским воротами, где натиск русичей был особенно сильным. Собрав все силы в кулак Кайдану, организовал оборону. Теряя людей и силы, монголы сдерживали русские дружины. По полю боя скакали русские и монгольские кони, волоча за собой мертвых и раненных всадников. Но Кайдану видел, что так долго продолжаться не может.

Вопреки ожиданиям с ордынцами бились не какие-нибудь ополченцы, бывшие кожевники, столяры, кузнецы и другой простой люд, а вполне обученные воины. Они не бросались сломя голову на ощетинившихся копьями степняков, а, надвигаясь в плотном строю, планомерно выдавливали их к краю береговой линии. Вскрывшаяся река не давала возможности отступить, и придти на помощь с другого берега. Опасаясь попасть в своих, обстрел русских метательных машин прекратился. Но более точные баллисты и стрелометы, продолжали выкашивать монгольские ряды. Камни, с огромной силой выброшенные баллистами крошили щиты, доспехи и шлемы. Похожие на копья снаряды стрелометов, пробивали сразу несколько воинов, стоящих в плотном ряду. Но спешившиеся багатуры держались стойко, надеясь на скорую помощь.

Видя бедственное положение своего войска, Мункэ послал им подмогу, надеясь, что его отряды смогут переправиться на другой берег ниже или выше по течению Днепра. Но отряд под командованием воеводы Гаюка, шедший на запад столкнулся в русичами, разгромившими отряд Бури на 'Лысой' горе. Пол тумэна, под предводительством воеводы Урдюя на востоке завяз в схватке с мобильным русским отрядом. Около тысячи всадников в легких доспехах носились по полю, не приближаясь к ордынцам, и не вступая с ними в прямое столкновение, осыпая их стрелами из арбалетов. Каждый русичь успевал сделать из своих странных приспособлений по восемь прицельных выстрелов, против двух-трех со стороны ордынцев. Эти странные короткие стрелы, на большом расстояние, пробивали даже самые крепкие доспехи, выбивая из седел тяжеловооруженных джахангиров. Монгольские же стрелы практически не причиняли вреда быстрым всадникам. Выпустив по врагу все болты, русичи уносились, но скоро возвращались, перезарядив оружие. Урдюй попытался было погнаться за назойливыми вражескими конниками, но кони под тяжелыми монгольскими всадниками вязли в глубоком снегу. Неся потери и не сумев пробиться на помощь к Кайдану, Урдюй и Гаюк отступили.

Мункэ велел усилить отряды своих воевод и повторить попытку прорыва, но в этот момент к нему прискакал командир его охраны.

— Мой повелитель! — закричал Нергуй, указывая рукой на юг, — смотрите! К нам в тыл вышли урусы!

Мункэ перевел взгляд, туда, от куда он ни как не мог ожидать опасности. Все приграничные земли были очищены от врага. Откуда же могли взяться русские войска в его тылу. Но не верить своим глазам он не мог. Вдалеке к атаке выстраивалась конная рать. Над их головами развивались на ветру русские стяги. У Мункэ было еще достаточно войска. Он уже приготовился дать команду перестроиться и атаковать, но в этот момент над его головой с чудовищным свистом пролетел огненный шар. Мункэ даже присел от неожиданности. Прочертив дугу, объятый пламенем снаряд ударил в шатер полководца, превратив его и, стоящих около входа тургаудов, в пылающие факела. Следом на монгольский стан обрушился град снарядов. Это заработали дальнобойные требушеты киевлян. В одно мгновение лагерь превратился в пылающий ад. Вокруг метались объятые пламенем кони и люди, безуспешно пытавшиеся погасить огонь. Неизвестно откуда появившиеся всадники, усиливая и так возникшую панику, кричали, что русичи уже ворвались в стан.

Потеряв хоть какой то рассудок и организацию, степняки бросились в рассыпную. Каждый старался сохранить только свою жизнь.

— Все кончено! — стараясь перекричать возникший шум, закричал Нергуй, хватая хана за руку.

— Где коназ Изяслав?! — злобно сверкнув глазами выкрикнул Мункэ.

— Он сбежал! — ответил верный таргаут, — надо и нам спасать свою жизнь!

От полного разгрома монгольский экспедиционный корпус спасла только быстро наступившая ночь.

Глава 7 Тревожные вести

Наступил рассвет после битвы. Тот самый момент учета итогов предшествующего дня, определение потерь и завоеваний. Разбитые остатки орды спешно отступил под прикрытием темноты. Победители не рискнули преследовать их во мраке. На поле остались только убитые и тяжелораненые.

Увидев бегство своего полководца, остатки войска Кайдану, сдались на милость победителя. Легко раненных увезли еще до наступления темноты. Отличить тяжелораненых от мертвых ночью, не было ни какой возможности, потому осмотр места сражения оставили до утра.

С первыми лучами солнца из города вышли похоронные команды. Все поле было усеяно человеческими телами и трупами лошадей. По этому полю ходили люди, нагибаясь к самой земле, рассматривая убитых, выискивая среди них тяжелораненых. Тела переворачивали и оттаскивали друг от друга. Если кто-либо из лежащих на снегу степняков, подавал еще признаки жизни, стонал, просил пощады или молил о смерти, его тут же добивали. Жестокое время, такие же и нравы.

Отдельные люди собирали трофеи. Ордынцев раздевали, разували. Снимали с них золотые и серебряные украшения. Другие, снимали с мертвых коней сбрую, ловили оставшихся без хозяев лошадей, сбивая их в табуны. Сорок тысяч воинов привел к Киеву чингисит Мункэ. Потеряв в битве убитым и пленными больше половины. Нападение было неожиданным, а по тому только тридцать тысяч смог выставить против него Мстислав. И хотя потери русичей были на порядок меньше, но они были. Ища своих мужей и сыновей, из города вышли женщины. Вокруг раздавались причитания, плачь по родным.

Гордеев, вместе со своими соратниками, вышел за городские ворота, скорбно взирая на поле. Как не было потрясающе это зрелище, но оно больше не производило на него безнадежно-подавляющего впечатления. За годы, прожитые в древней Руси, он насмотрелся всякого.

День клонился к закату, когда пришли тревожные вести. К князю Мстиславу примчался гонец, который сообщил, что пропал митрополит Киевский Кирилл. Еще до начала штурма, по настоянию князя, под сильной охраной, он выехал в Чернигов, но туда так не прибыл. Незамедлительно был организован поиск. Гонцы помчались по дорогам, поднимать население на поиск.

Всю следующую ночь не спали. Гордеев с князем и его свитой делили по карте местность на полу верстовые квадраты. Определяли состав поисковых команд. В каждую выделяли опытных охотников и следопытов. Еще не рассвело, а поисковые команды разошлись по квадратам.

К полудню прискакал гонец с одного из участков. По велению князя его тут же проводили в терем.

Гонец вбежал в небольшой кабинет, где ждали известий князь и его воеводы. Под тревожными взглядами присутствующих он поклонился, не решаясь начать.

— Ну что?! — не выдержал Гордеев.

— На семнадцатом участке охотники обнаружили трупы воинов, ушедших охранять митрополита.

Гордеев взглянул на князя. Тот слегка кивнул.

— Иди воевода, — устало проговорил он, — осмотри там все сам. Да немедля сообщи.

Гордеев вышел за гонцом, застегивая на ходу кафтан. Коня он остановил, только когда увидел ратников из своей дружины, которые оцепили небольшое поле в стороне от дороги. Дмитрий соскочил с взмыленного коня и передал повод одному из ратников.

— Ничего не трогали, — сказал командир поискового отряда, которого звали Борислав, принимая коня, — тут ложбина, потому с дороги не видно.

— Следы имеются? — спросил Гордеев, осторожно вступая по снегу.

— Да какие тут следы? — пожал плечами Борислав, — все перетоптано. Такое впечатление, что они бились с призраками.

— Как так, — не понял воевода.

— Так кругом, только следы наших ратников и их коней. Чужих следов нет.

Дмитрий вошел в ложбину. На земле тут и там лежали припорошенные трупы русских ратников.

— Сколько их тут?

— Да почитай все полторы сотни.

Гордеев в удивлении остановился. С митрополитом ушли полторы сотни бывалых воинов, из которых полсотни бойцов были из его дружины. Таких просто так не возьмешь. С первого взгляда было видно, что ратники вели бой. Их тела были разбросаны по всей ложбине. Видимо они успели рассредоточиться для атаки. У каждого в руках был зажат обнаженный меч. То есть они видели врага и напали на него. Но нигде не было не видно ни тел неведомого противника, ни их тел. Дмитрий подошел к одному из тел. Ратник лежал ничком, вывернув голову вбок. В открытых остекленевших глазах застыло удивление. На горле виднелся узкий глубокий порез. Вокруг головы, покрывшись ледяной коркой, расползалась кровяная лужа. Видимо неизвестное оружие пробило воину вену. Гордеев прошел чуть дальше. Его внимание привлек выступающий из-под снега предмет. Дмитрий подошел ближе и, наклонившись, поднял его. В руках воевода держал стилет- узкий с граненым клинком нож. Это была разновидность кинжала, отличающаяся наличием прямой крестовины и очень длинного и тонкого клинка. И рукоять, и сам клинок имел черный цвет, с выбитыми на них латинскими символами. Нападавшие допустили одну оплошность, когда заметали следы, они пропустили важную улику. Но каким подготовленным должен был быть враг, который смог перебить дружину из полутора сотен опытных воинов, практически не оставив следов. Им противостоял грозный враг.

Раздавшийся невдалеке стон, оторвал Гордеева от размышлений. Он взглянул в ту сторону. Облокотившись на склон овражка Гордеев, увидел еще одного воина. Дмитрий сразу его узнал. Это был десятник его дружины Добран.

Воевода опустился на колени перед воином, положив его голову себе на колени. В теле десятника еще теплилась жизнь. Но было видно, что истекают последние мгновения. Кольчуга не защитила своего хозяина от узкого лезвия. Клинок пробил тело ратника в районе сердца, но прошло рядом, не задев его. От болевого шока и внутреннего кровотечения десятник потерял сознание, и его посчитали мертвым. Мороз практически довел дело до конца. Его лицо было бледным. Пальцы почернели от обморожения. Несчастный открыл запавшие карие глаза. Узнав Гордеева, он слабо улыбнулся.

— Прости, воевода, — прошептал он растрескавшимися губами, — не уберег я митрополита…

— Все будет хорошо, — сам не зная, почему, проговорил Дмитрий.

— Брось, воевода, — усмехнулся, Добран, — мы оба знаем, что мне конец. Так выслушай меня. — он замолчал на мгновение, но собрав оставшиеся силы, продолжил, — То были черные монахи латиняне. Их было всего десять. Но таких бойцов я еще не видел. Они перебили нас как не обученных новобранцев. Я достал только одного. Монахи унесли его тело с собой. И митрополит с ними. Он еще жив… — Добран с силой сжал руку Дмитрия- Найди его, воевода, и отомсти за нас…

Тело десятника изогнулось в судорогах. Он закашлялся кровью. Его тело обмякло. Стекленеющие глаза с мольбой взирали на Гордеева.

— Клянусь, что я найду митрополита и отомщу его похитителям за все, — пообещал Дмитрий, закрывая глаза друга.

Глава 8 Начало Европейского похода Батыя (битва на реке Серет)

Что может лучше для степного жителя, чем степь весной. Монгольский лагерь раскинулся на многие мили, в пойме небольшой реки не далеко от границ Валахии. После весеннего половодья, вода спала, образовав целый ряд озер- лиманов, окаймленных густым камышом. Между лиманами попав в благоприятные условия, тянулась к солнцу луговая трава, закрывающая в отдельных местах лошадь с всадником.

Расставленные шатры и множество скота, не в состояние уничтожить всю растительность весенней степи. Вокруг лагеря, насколько хватало глаз, на много верст раскинулся пестрый травяной ковер из тюльпанов и других цветов красного, желтого, оранжевого, синего, белого цвета.

В золотом шатре Бату хана стоял запаха пота множества тел, которой не могли перебить даже дымящиеся повсеместно благовонья. Туда, сюда сновали рабы с золотыми блюдами ароматного мяса и кувшинами кумыса.

Уже несколько дней продолжался совет чингиситов. Батый готовил вторжение в Европу.

Слишком много времени и сил было потрачено на авантюру похода на Киев. Не смотря на предупреждение своего полководца Тугая, и поверив предателю Изяславу, Бату хан отправил на Русь сорок тысяч воинов во главе с Мункэ. Поход закончился катастрофой. Русичи в которой раз проявили свое коварство. Около Киева тумены были разбиты. Их командир бежал с поля боя. Еще долго к лагерю подтягивались разрозненные и деморализованные поражением группы воинов. Сосчитав их, Батый пришел в ужас. Из похода на Русь вернулось не более десяти тысяч.

Таких промахов великий хан не прощал. Он отослал Мункэ в Волжскую Булгарию, где в нескольких местах вспыхивали мятежи.

Тугай торопил своего хана. Весна уже была в разгаре. Скоро наступит лето. Мало времени, чтобы покорить Европу. Сейчас было самое благоприятное время для вторжения. Маленькие и большие царства грызлись между собой. Но силы в Европе были. Поступали тревожные сведения, что под знаменем креста, собирается огромное войско. Римский император пока еще писал письма, что не желает войны. Но кто знает? Может армия латинян скоро двинется на монголов. Времени не остается. С каждым днем нарастает угроза.

— Необходимо выступать незамедлительно, — настаивал на совете Тугай, — ударить нужно сразу в нескольких местах, чтобы разрушить намечающиеся союзы. Перед нами лежит Валашская земля. Там осели наши непримиримые враги, половцы и предатели бродники.

— Бродники? — спросил Бату хан, удивленно приподняв бровь.

— Да, мой повелитель, — поклонился Тугай, — когда я участвовал в первом походе на половцев, Субэдэ подчинил себе это племя. Их проводники провели наших воинов тайными тропами. Наши воины наносили стремительные удары по половецким становищам, в самых неожиданных для них местах. Но стоило Субэдэ оступиться, как они подло ударили ему в спину.

— Где же они сейчас? — заинтересовался Батый.

— Опасаясь нашего гнева, бродники ушли из своих земель. В нескольких сражениях они разбили нескольких удельных князьков и осели в южной Валахии.

— А как же здесь оказались половцы?

— Вначале они бежали в Венгрию, — проявил осведомленность в этом вопросе Тугай, — там они приняли их веру, и пользовались благосклонностью венгерского короля. Но половцев трудно полностью подчинить. Венгерский правитель выгнал их из своей земли. После этого половцы заключили договор с королем Болгарии и при его поддержке, взяли контроль над остальной Валахией. Разбив половцев мы откроем путь в Европу. Но если Болгары окажут им помощь, потери могут быть очень большими.

— Хорошо, — после недолгого раздумья согласился Бату хан, — я уже один раз не послушал твоего совета, послав войско на бойню. Теперь я не допущу такой ошибки. Я даю тебе тридцать тысяч воинов. Открой для меня путь в Европу.

Авангард монгольского войска выехал на берег реки Серет, что на границе с Валахией, и остановились, повинуясь строгому приказу военачальника, не форсировать преграду с ходу.

Скоро к переправе подъехал и сам Тугай. Он появился на закате солнца. Жара уже спала, и от реки потянуло прохладой. В окружении многочисленных телохранителей, Тугай осматривал овражистые, поросшие мелколесьем, берега. Самое место для засады.

— Что там? — спросил полководец, продолжая всматриваться в тонущий в сумерках, противоположный берег.

— Нас уже ждут, — сказал командир разведывательного отряда, — по всему берегу установлены баррикады.

— Половцы?

— Их не видно. За баррикадами дрожащие от страха крестьяне. Можно начинать переправу.

— Нет, — задумчиво проговорил Тугай, окидывая взглядом раскинувшийся недалеко от переправы лесок, — половцы хитры. С ними нужно держать ухо востро.

Полководец некоторое время молчал, обдумывая план сражения.

— Наран, — наконец позвал он своего темника и, подождав пока он подъедет к нему вплотную, продолжил, — двенадцать тысяч и под покровом ночи переправишься на другой берег выше по течению. Костров не разжигать. Затаитесь на время.

Наран поклонился и развернув коня умчался.

— Переправу начнем с рассветом, — приказал Тугай, — расставьте дозоры.

Темник Наран разбил свой тумен на два отряда. Первому, состоящему из двух тысяч бойцов, он приказал оставаться на берегу и начать переправу с первыми лучами солнца. Другой, прошел выше по течению, и под покровом ночи, осуществил переправу, укрывшись в прибрежных зарослях.

С первыми лучами солнца, укрываясь стелющимся над рекой, туманом, передовой отряд начал переправу. Первые тысячи вышли на другой берег, обрушив на баррикады тучи горящих стрел. Но вымоченная древесина, гасила огонь. Волахские лучники отвечал, своими залпами, нанося противнику существенный урон.

В это время двухтысячный отряд Нарана начал переправу. Держась за гривы коней, они поплыли к другому берегу. Не успели первые сотни выйти на берег, как на них обрушился ливень стрел.

Половцы ударили по переправе. Не успевших прейти в себя ордынцев сбросили в реку, остальных

расстреливали в воде. Ощущая близкую победу, кипчаки завели своих коней в реку. И тут дрогнула земля. В тыл половцам ударили десять тысяч монгольских воинов. Завязалась кровавая схватка. Чтобы остановит прорыв, половецкие ханы были вынуждены направить свежие силы, предназначенные для поддержки защитников баррикад. В ответ Тугай тут же ввел в бой свои тысячи. Силы противоборствующих сторон были примерно равны. Но у половцев не было единства. Каждый хан на поле боя был сам себе командир, и стремился в случаи чего, сохранить своих людей. Как только перевез, стал клониться к монголам, многие кланы вышли из боя. Бросая союзников, они увели своих воинов.

Мужественно сражались валахские защитники баррикад, не зная, что половцы предали их. Долго они сдерживали натиск превосходящего противника, скидывая багатуров с баррикад. Но вот ударила им в тыл ордынская конница.

Вести бой на два фронта не было сил. Последние защитники пали под монгольскими саблями.

Путь в Европу был открыт. Вторжение началось.

Глава 9 Ложный обоз

Майским утром из ворот городища Санок, расположенного недалеко от Карпатских гор, выехали два всадника. За ними следовало с десяток повозок, под охраной двадцати воинов. Встречный люд с удивлением взирали на богато одетого мужчину и его юную спутницу. Одетая в походный женский костюм, она уверенно держалась в седле, что говорило об опытной наезднице. Не трудно было узнать в них богатых купцов. Проводя обоз взглядом, прохожие крестили проходящих мимо путников и, качая головами, шли своей дорогой.

За последние полгода бесследно пропали четыре каравана, следующие через карпатские перевалы в Венгрию и Польшу. Все они хорошо охранялись, но ни купцов, ни наемников, никто больше не видел.

Опасаясь за свое добро, а еще больше за жизнь, купцы перестали держать путь через Карпаты, выбирая более долгий, но безопасный путь. От этого доходы небольших городищ типа Санка, стоящих на караванном пути, катастрофически падали.

Князь Галицкий и Волынский Андрей Мстиславович, принимал все силы, чтобы прекратить разбой и убийства купцов. Но не одна из посланных дружин, не смогла найти следов пропавших караванов.

Пришлось Гордееву лично возглавить разведывательную экспедицию. На самом деле у него было два задания. Основное- проникнуть в европейские государства и найти следы пропавшего митрополита Кирилла. Ликвидация банды татей, нападавших на торговый люд, была личной просьбой князя Андрея.

Ловить налетчиков решили на живца. Для этой цели Дмитрий собрал ложный обоз. На самом деле настоящие товары были только в первой телеге. На остальных повозках в сундуках, бочках, тюках и свертках лежало барахло, не представляющее никакой ценности. Пафос обозу придавали богатая одежда, сильная охрана, щедрые дорожные расходы и таинственность. Опытные наемники не подпускали любопытствующих ближе, чем на пять метров.

В свой западный поход Гордеев взял только самых проверенных и подготовленных бойцов из своей дружины. Командиром отряда был Никифор. Он был абсолютно необходим в предстоящем мероприятии. Дело в том, что в свою буйную молодость Станило довелось послужить наемником у венгерского и польского короля. Потому он хорошо разбирался в культуре, обычаях и структуре армии европейских государств. Структура войска там была одинаковой. Неважно было то маленькое герцогство или большое королевство. Каждый служил только своему хозяину. Армия набиралась из войск вассальных земель. Каждый вассал приводил с собой несколько 'копий'. 'Копье'- низшая единица европейской армии. Оно состояло из одного, или нескольких мелких рыцарей и их отряда, который состоял из оруженосца и пяти — десяти профессиональных солдат. Состав бойцов определялся исходя из кошелька господина. Это могли быть пешие или конные воины. Обучать и оснащать бойцов была обязанность господина.

Исходя из изложенного, было решено, что в европейские земли, отряд Гордеева проникнет под видом рыцарей древнего, но бедного ордена 'госпитальеров'.

Рыцарское снаряжение русичам должен был передать контакт Гордеева в Невицком замке. Странствующих рыцарей должны были изображать Дмитрий и Никифор. Их 'копья' составляли бойцы отряда особого назначения. Первым десятком командовал сын Гордеева — Андрей, а вторым сын Никифора- Баяр. В европейское турне, с ними напросилась и Юлдуз, куда же без нее. Сейчас она изображала дочь богатого купца и также отвлекала на себя внимание от ложного обоза.

Гордеев не беспочвенно полагал, что вступает в схватку с хитрым и коварным врагом. Поэтому прикрытие обоза осуществляла также сотня Тумура. Его отряд скрытно передвигался параллельно движению обоза.

Караван медленно двигался в сторону возвышавшихся на горизонте гор. По пути небольшие лесные массивы смешивались с степными лугами. Стояла жара. Вокруг, насколько хватало взгляда, не было видно присутствия человека. Тишину нарушали лишь топот лошадей, скрип колес, да стрекотание кузнечиков, в высокой траве. Орлы, распластав крылья, медленно кружили в безоблачном небе, выискивая добычу.

По пути пришлось миновать несколько стремительных речушек. Но каждый раз нанятые в Саноке, проводники, в точности выводили обоз к переправам.

Ближе к ночи караван достиг последнего в предгорье городища. Оно было небольшим. Телеги еле влезли на хозяйственный двор. Охрана на ночевку расположилась возле обоза. Самого же купца и его дочь, староста пригласил переночевать у него в доме.

В добротной избе за широким столом собрались хозяин дома Анапас- невысокий, но кряжистый мужчина с узким крысиным лицом и бегающими глазками. Тут же были двое угрюмых бородачей. Первого Анапас представил как княжеского десятника по имени Колояр. С первого взгляда в нем можно было распознать бывалого воина. Второго звали Красибор, и он был богатым селянином.

Стол был накрыт по-деревенски просто, но, тем не менее, обильно. Здесь были и печеная цельная рыба; и отварная брюква, и репа; и зеленый лук; испеченный в печи каравай; пироги и много мяса дичи.

Гордеев вошел в горницу важной походкой знающего себе цену купца. Юлдуз же, нацепив на себя множество драгоценностей, изображала из себя капризную особу, напросившуюся с отцом в просвещенный мир.

Увидев купца и его спутницу, Анапас выскочил из-за стола и поклонился им.

— Мы всегда рады гостям- рассыпался он в льстивых словах, — а тем более торговым. Дороговато нам до столицы ездить. А покупки делать надобно.

— А что, не уж-то торговый люд обходит вас стороной? — важно спросил Дмитрий, беря в руки поданный ему кубок с вином, — али шалит кто в окрестностях?

— Да есть тут одна проблема, — вступил в разговор Колояр, — завелся где-то в горах тать по прозвищу Тришка Хорь. Вначале нападала его банда на мелкие селения. Дома жгли, девок насильничали, да грабили тех кто по слабее. А теперь, вон силу почувствовал. Купцов разбойничать стал.

— А вас не беспокоят? — испуганно всплеснула руками Юлдуз, — такие страсти рассказываете…

— Сюда соваться они бояться, — сказал Красибор, откусывая край пирога и запивая его вином, — расскажи Колояр, как ты им отрез дал.

— А что тут рассказывать, — усмехнулся десятник, мало у меня воев, да все опытные. Сам их воинской науке учу. Вовремя они заметили десятка два всадников. Все с оружием, броня на них крепкая, но разна, явно с чужого плеча. Луки хорошие. Потребовали они дань платить. Разорением грозили. А опосля стали стрелами баловаться. Но от этого вреда было немного. Людишки у нас привычные. Кто по домам спрятался, кто в сарае. Вижу, что не опытные перед нами воины, а так шушара. Вывел я свой десяток, да ударил в копья. Тати наутек бросились, потеряв сразу пятерых. Остальные в горы ушли.

— Вы такой смелый, дядечка, — одарила Колояра восхищенной улыбкой Юлдуз, — нам бы такого опытного воина в охрану. Правда батюшка?

— Верно, — согласно кивнул Гордеев, — опытные воины всегда на вес золота.

— Дело у нас такое, ратное, — довольный похвалой улыбнулся в усы десятник, — да не могу я уйти. Князем поставлен. За горами земля вражья.

Некоторое время все молчали, занимаясь едой.

— А справно ли идет торговля? — поинтересовался Анапас. Взгляд его бегающих глаз упал на украшения Юлдуз.

— Всякое бывает, — словно не заметив этого, сказал Гордеев, — не бедствуем. Сейчас вот в венгерские и польские земли путь держим. Думаю, прибыток богатый будет.

— Батюшка! — воскликнула Юлдуз, — а помнишь, ты мне венец драгоценный обещал купить?

— Куплю, — согласно кивнул Гордеев.

— Ой, спасибо!- захлопала в ладоши девушка, — все подружки лопнут от завести!

— Может поостережешься, — угрюмо молвил Колояр, — Тришка Хорь в горах шалит. Добро дело наживное, наемники знают за что рискуют… А вот дочь твоя красавица, как в руки татей попадет?

— Ничего, — самонадеянно сказал Гордеев, — охрана у меня сильная. Воины в ней опытные. Ни что мне холопов беглых бояться?

— Ну дело твое, — кивнул Колояр.

Посидели еще не долго. Беседовали о торговле, да делах ратных. Наконец Дмитрий поднялся.

— Спасибо тебе Анапас за угощение, но и отдохнуть надобно. Завтра день тяжелый.

Хозяин дома хлопнул в ладоши. Тут же в горницу вбежала долговязая дворовая девка.

— Марфа! — распорядился Анапас, — Проводи гостей в их комнаты.

Служанка поклонилась и, взяв две свечи пошла впереди, указывая дорогу. Они поднялись по скрипучей лестнице на второй этаж. Марфа передала свечи Дмитрию и молодой госпоже и, указав на две соседние комнаты, убежала вниз, убирать со стола.

— Будь на чеку, — прошептал Гордеев своей спутнице, — кажется мне, что Анапас неспроста интересовался торговыми делами, да рассматривал твои побрякушки.

— Я это тоже заметила, — усмехнулась Юлдуз, — не волнуйся. Все будет в порядке.

Гордеев подождал пока она скроется за дверью. Только после этого он вошел в свою комнату и осмотрелся. Комната как комната. Кровать, стол, с стоящим на нем кувшином. Только засов двери не то сломан, ни то специально испорчен.

Дмитрий не спеша подошел к столу и заглянул в кувшин. Нос приятно ощутил аромат дорогого вина. Дмитрий налил себе в стоящий тут же кубок и слегка пригубил напиток. Вино оказалось действительно превосходным. Он не торопясь осушил кубок до дна, прислушиваясь к своим ощущениям. Через несколько минут он почувствовал легкое головокружение. Чего-то подобного он и ожидал. Веки отяжелели, и он провалился в глубокий сон.

Глава 10 В плену у разбойников

Сознание медленно возвращалось. Вначале Гордеев услышал чьи-то грубые мужские голоса. Он попытался пошевелиться, но почувствовал, что руки и ноги крепко связаны. Все тело онемело. Дмитрий рванулся и открыл глаза.

Светало. На опушке редкого леса висел утренний туман. Где-то невдалеке слышался шум низвергающейся воды. Гордеев повернул в голову, заметив в проеме между деревьев водопад. Обзор ему закрыли темные силуэты. Перед ним ухмыляясь, стояли вооруженные люди. Все были наряжены в добротную, где-то можно сказать и дорогую, одежду. Наряды пестрили разнообразием всех национальных костюмов. Зачастую размер одежды не совпадал с телосложением ее обладателя. То и понятно- надевали то, что смогли отобрать.

Впереди всех, прямо перед связанным Гордеевым, на коне восседал высокий разбойник. Обширный ожог закрывал всю левую половину его лица. Такой бывает от соприкосновения кожи с раскаленным железом. Глубокий шрам ото лба до подбородка, наискосок рассекал область ожога. От чего верхняя губа была приподнята, обнажая гнилые зубы. Неприглядность лицу главаря шайки, добавлял тот факт, что на левой половине лица практически не было волосяного покрова, вместе с тем на правой стороне имелись усы и борода. От этого его лицо казалось непропорциональным и даже гротескным.

— Ну что купец, — усмехнулся Тришка Хорь, соскакивая с коня, — разговаривать будем?

— О чем? — чувствуя сухость во рту, прохрипел Гордеев.

— О выкупе, — просто сказал главарь.

— От чего же не поговорит, коли интерес имеется, — согласно кивнул Дмитрий, — чего ты хочешь?

— Сколько… — мечтательно протянул атаман разбойников, — пожалуй, я желаю получить все… — наконец выпалил он.

— А не жирен ли кусок? — усмехнулся Гордеев, — поперек горла встать может…

Тришка некоторое время разглядывал связанного пленника, потом расхохотался.

— Ха! Ха! Ха!- давился он от смеха, — Ну рассмешил! Ты еще и угрожаешь мне… — внезапно его смех прекратился. Он нагнулся к самому лицу Гордеева, зло, глядя ему в глаза. — Хватит болтать! — практически зашипел он. — Ты отдашь мне весь свой обоз. А потом я еще подумаю, что делать с тобой и твоей дочуркой.

Он отошел чуть в сторону, и Гордеев увидел Юлдуз. Ее держали за руки двое разбойников. Платье на девушке было разорвано. Неизвестно на чем держащиеся лоскуты ткани, слегка прикрывали грудь. В испуганных глазах застыли слезы.

Ну и актриса, промелькнула мысль в голове Гордеева, ей бы в театре выступать.

— Хороша козочка, — проговорил атаман. Глупо ухмыляясь, он подошел вплотную к девушке и провел грязным пальцем по ее лицу, размазав при этом текущую по щеке слезу. От его прикосновения пленница дернулась, пытаясь отстраниться.

Тришка Хорь грубо схватил испуганную девушку за руку и прижал к себе.

— Давненько я не пробовал таких чистеньких девиц, — похотливо поговорил он. Его ладонь коснулась бедра девушки и поползла вверх, задирая подол платья.

— Остановись! — раздался из-за спин столпившихся полукругом разбойников, властный голос, от которого атаман застыл в испуге.

Шайка расступилась, пропустив вперед худощавого высокого мужчину. Он был одет в монашеский балахон черного цвета. Его голову полностью закрывал накинутый капюшон. Двигался он скользящей походкой, которая выдавала в нем опытного бойца.

— Не тронь ее, — нетерпящим возражения голосом проговорил монах.

Тришка с раздражением оттолкнул пленницу, которая упала на колени, пытаясь закрыть грудь руками. Монах обошел дрожащую пленницу вокруг, рассматривая ее тело. Затем он подошел к атаману и отвел его в сторону.

— Ты отдашь эту женщину нашему ордену, — сказал он, пристально глядя на атамана.

— Она мне нужна, чтобы получить обоз, — пытаясь быть твердым, проговорил Тришка.

Монах некоторое время молчал, перебирая в руках концы веревки, служивший ему поясом.

— Хорошо, — наконец сказал он, — используй ее, чтобы надавить на купца. Когда дело будет сделано, ты отправишь ее к нам. И смотри, что бы ни один волос не упал с ее головы.

Сказав это, он повернулся, и больше не говоря ни слова, вскочил на подведенного ему коня, и ускакал по тропе, идущей вдоль водопада в горы.

Тришка, некоторое время стоял без движения, пытаясь унять дрожь. Затем вернулся к Гордееву.

— О чем это мы, — слегка заикаясь, проговорил он, — а, так вот если ты не отдашь мне свой караван, то с твоей дочерью по очереди будут развлекаться все мои молодцы прямо у тебя на глазах.

— Хорошо, сделав вид, что сломался, устало проговорил Гордеев, — что нужно сделать?

— То-то же, — засмеялся главарь шайки, — сейчас ты напишешь грамоту своему приказчику. Пусть он приведет обоз в указанное мною место. Да пусть охрану возьмет малую. Там его встретят мои люди. Как только обоз будет здесь, я решу, что с вами делать. Да гляди! Если, что не так, то она умрет первой.

По знаку своего атамана, двое разбойников подтащили Юлдуз к низко свисающей толстой ветки, перекинули через нее веревку и, связав ей руки, подтянули, так, что девушка только слегка касалась ногами земли. После этого они остались стоять возле нее, обнажив сабли.

Убедившись, что пленник уже сломлен, один из шайки перерезал стягивающие Дмитрия веревки, а другой поднес ему перо и бумагу.

— Ну, — грубо подтолкнул Тришка ногой купца, — Что застыл? Пиши!

Дмитрий растер онемевшие руки, взял перу и написал несколько строк.

— Перстень дай… — попросил он.

Атаман взглянул на золотую печатку, красовавшуюся у него на пальце. Усмехнувшись, он снял перстень и передал его Гордееву.

Дмитрий окунул печатку в чернила, и приложил ее к пергаменту рядом с подписью.

— Ну, вот и ладненько, — удовлетворенно кивнул Тришка, — а ну Сычь, иди сюда.

К атаману подскочил верткий мужичок невысокого роста.

— Бери грамоту и скачи в городище. Там передай письмо приказчику купца, да проводи обоз к нашему месту.

Сычь кивнул. Взял грамоту. Вскочил на коня и умчался исполнять приказание.

— Шило! — снова позвал атаман, — бери всех людей и встреть обоз. Перебьешь охрану, а повозки доставишь сюда.

Тот, кого звали Шило, махнул рукой и направился к лошадям. С молодецким свистом и гиканьем, разбойники вскакивали в седла. Скоро лагерь опустел. В нем остались только атаман с пятерыми приближенными.

День уже перевалил за половину. Со связанными за спиной руками Гордеев сидел, облокотившись о ствол дерева и, наблюдая, как разбойники сидят вокруг костра, пьют вино, чавкают и переговариваются между собой, изредка хохоча, указывая на подвешенную за руки девушку.

Место, где находились пленники, упиралось в небольшое озерцо, окаймленное крутыми каменными склонами, покрытыми ярким, влажным мхом и свисающими с валунов гигантскими папоротниками. С двадцатиметровой высоты, в несколько каскадов, падали потоки воды. Брызги от водопада долетали даже до связанных пленников, изнывающих от жажды.

Дмитрий тихонько свистнул. Казавшаяся, находящаяся без памяти девушка, тут же подняла голову.

— Пора, — прошептал Гордеев.

Юлдуз понятливо кивнула. В ее глазах блеснул азартный огонек. Девушка топнула ногой, и тут же из подошвы ее сапожка выскочили острые лезвия. Она перехватила веревку. Подтянулась, согнувшись, и перерезала веревку. Соскочив на землю и освободив руки, она подвернула платье, и направилась в сторону отдыхающих разбойников, легкой походкой.

— Мальчики… — ласковым голосом промурлыкала она, — не хотите развлечь девушку?

Бандиты обернулись, обалдело уставившись на девушку.

— Не хорошо, — продолжила Юлдуз, обворожительно улыбаясь, — оставили бедную девушку одну. Ни тебе поговорить, ни развлечься.

— А ну стой! — наконец пришел в себя атаман.

— Да я же стою… — протянула девушка, — и никуда не убегу. Ну, иди сюда, милый. — Она поманила главаря пальцем.

— Взять ее! — взвизгнул Тришка Хорь.

Пятеро разбойников тут же кинулись на девушку, пытаясь схватить ее.

Юлдуз нырнула под захват, и развернувшись буквально раскидала всех противников.

— Что вы возитесь, — визжал атаман, бегая вокруг костра, — не можете справиться с девчонкой?!

Уязвленные разбойники поднялись, стряхивая с одежды землю, и стали обходить девушку, пытаясь окружить ее со всех сторон. Этого она и добивалась. Круговой удар ногой, и двое бандитов рухнули на камни. Лезвия вспороли им горла.

— Юлдуз! — крикнул Гордеев. Уже справившись с путами, он сидел на камне, с удовольствием глядя на битву, — они нужны нам живыми!

— Да чтоб их… — выругалась девушка, разразившись такими словами, которые даже видавшие виды разбойники, вряд ли когда-нибудь слышали.

Дело было кончено в считанные минуты. Трое разбойников валялись на камнях, постанывая и держась за отбитые важные мужские части тела.

Тришка попытался убежать, но Юлдуз швырнула в него булыжник. Получив удар по затылку, атаман шайки распластался в озерке.

— Долго возишься, — в шутку пожурил ее Дмитрий.

— Ну ты же сам хотел получить их живыми, — обиделась Юлдуз, — пришлось постараться не попортить праздничную упаковка, — она взглянула на валяющихся у ее ног разбойников, — ну может быть чуть, чуть помяла ее.

Пока Гордеев вытаскивал из воды промокшего главаря, Юлдуз уже, связав разбойников, приступила их допросу, но на свой лад.

— Не будете ли вы так любезны, милостивые господа, — ласково глядя на хмурые лица бандитов, говорила она, прохаживаясь вдоль своих пленников, — сказать, где ваш главарь спрятал свои сокровища?

Разбойники молчали, зло глядя на девушку.

— Тот, кто сознается первым, — голосом строгой учительницы, увещевала она, — тот останется жить.

— Юлдуз! — с укором одернул ее Гордеев, подтаскивая к связанным пленникам их атамана, — не давай обещаний, которые не сможешь выполнить.

— Ну или не останетесь, — легко согласилась девушка, — я такая непоследовательная… Но обещаю, что помолюсь в ближайшем храме за ваши никчемные души, и поставлю вот такую свечку…

Она развела руки в стороны, показывая размер свечи.

— Прекрати, — строго сказал Гордеев.

_ А что? — капризно протянула Юлдуз, — им деньги уже вряд ли понадобятся, а я их могу потратить на полезные дела.

— Это, какие же? — усмехнулся Дмитрий.

— Ну, — в задумчивости произнесла девушка, — например я могу купить себе красивую безделушку. Или построить небольшой уютный домик. Этажа на три.

— Все хватит! — не выдержал Гордеев.

— Ну и ладно, — капризно надула губки Юлдуз. Она отошла в сторону и принялась вырезать свое имя на стволе дерева.

— Ну что, — подражая атаману шайки, проговорил Гордеев, обращаясь к пришедшему в себя Тришке, — поговорим?

Бывший грозный главарь шайки, сжался, тихо поскуливая.

Его история была типичной для этого времени. Трифон Хорев, был беглым холопом. Он никогда не занимался ратным делом, но имел феноменальный организаторский талант и дар убеждения. Собрав небольшую шайку, он с успехом принялся грабить путников на больших дорогах Галецкого княжества. В конце, концов, княжеские дружинники ему основательно прижали хвост, и новоявленному атаману пришлось бежать. Он перебрался через Карпаты, продолжил заниматься своим любимым делом. Уже в Польше его и повязали. Ух, и позабавился над Трифоном местный пан. Он все допытывался, куда Хорев спрятал добытые разбоем сокровища. Там бывшему атаману прижгли левую сторону лица и рассекли его плетью. И наступил бы Трифону бесславный конец, если бы не завел счастливый случай в замок пана, черных монахов, следующих на Русь с тайным поручением. Они выкупили Хорева, и предложили продолжить разбой, но уже на караванном пути. Их расчет был прост. Поймут купцы и бояре, что князь не может защитить торговый люд, да и взбунтуются. Да вот не срослось. Покаялся Тришка, что сведениями о купцах их снабжал сообщник, коем являлся староста Анапас. Изредка он и сам участвовал в разбое. Десятник Колояр отношения к банде не имел. Гордеев облегченно выдохнул. Уж очень понравился воеводе бывалый вояка.

Пытаясь облегчить свою участь, поведал бывший атаман, что по зиме через его лагерь проходили черные монахи. С собой они везли важного пленника. Да вот кто он, Трифону было не ведомо. Монах же, которого видел Гордеев, был куратором шайки, и прибыл он для дачи новых распоряжений. Хореву и его банде следовало активизироваться и начать нападать на приграничные городища.

Ближе к вечеру в лагерь разбойников въехал Тумур с двумя десятками воинов.

— Вижу, вы тут и без нас прекрасно управились, — вместо приветствия, констатировал факт он.

— Как же, — пробурчала себе под нос Юлдуз, продолжая кромсать кинжалом бедное дерево, — пока вас дождешься, со скуки помрешь.

— Что это с ней? — поинтересовался Тумур, соскакивая с коня возле Гордеева.

— Не дали ей разузнать секрет разбойничьего клада, — ответил Дмитрий, бросая быстрый взгляд на девушку.

— Обидел, значит… — молвил Тумур, сочувственно посмотрев на Юлдуз.

— Ничего переживет… Проблемы с бандой были?

— Нет, — ответил Тумур, переводя взгляд на воеводу, — бойцы из них оказались ни какие. Пятеро твоих бойцов, отправившихся с обозом, хорошо их потрепали. А когда нас увидели, так вообще хвосты поджали, да бросились врассыпную. Пришлось погоняться за ними. Кого посекли, кого заарканили. В общем, никто не ушел.

— Молодцы, — похвалил Дмитрий, — забирай всех и вези на суд княжеский. Да не забудь захватить Апанаса. Скажешь, чтобы правит Колояр оставался.

— Все сделаю, кивнул Тумур. По его знаку, воины похватали связанных разбойников и перевалив их через седла, словно мешки, неспешно поехали в предгорье.

— Не печалься, Юлдуз! — на прощанье крикнул Тумур, — узнаю я для тебя, куда атаман зарыл свой клад!

— Правда! — засияла девушка, — я тебе очень, очень люблю!

Тумур рассмеялся, и пришпорив коня, умчался за своими воинами.

Счастливая девушка подошла к Гордееву, который внимательно разглядывал, покрытые снежными шапками, горные вершины. Их ждала Европа.

Глава 11 Путь через Карпаты

Проснулись очень рано. Впереди предстоял длинный путь вверх-вниз по горным хребтам. Собрались очень быстро. Лишнего не брали. Из оружия- мечи, кинжалы, арбалеты и луки. Тащить с собой шатры слишком неблагодарное занятие. Поэтому еще при подготовки похода Гордеев сделал заказ на изготовление палаток, по его чертежам. Они гораздо практичнее в горах, да и место занимают не много. Навьючив палатки и запас продовольствия на меркитских лошадок, тронулись в путь.

На подъеме встретили пастухов. Горные жители посторонились, провожая взглядом вооруженных всадников. Молча, проследовали мимо.

Солнце медленно поднималось из-за вершин гор. К середине пути на ближайший хребет оно поднялось почти до зенита. Стало жарко, и назойливый диск светила, слепил глаза.

На хребет забрались, когда было уже за поддень. С вершины впереди виднелся весь маршрут. В дымке от дневной жары, внизу лежала широкая долина. За ней виднелись мягкие линии карпатских хребтов и цель их путешествия- Невицкий замок. Даже с такого расстояния крепость невозможно было не заметить. Он возвышался на левом берегу реки Уж, на вершине горы, вулканического происхождения, покрытой густым лесом. Казалось до него рукой подать. Но расстояние в горах обманчиво. За оставшийся день до него точно не добраться.

Начали спуск по крутой горной тропе. На склоне еще оставалось много снега. Вся тропа была залита водой. Вниз по склону стремительно несли воды мелкие и крупные ручейки.

Дорогу продолжили по лесу. Стало прохладнее, повеяло запахами еловых веток и талого снега. Лес закончился, открыв путь в долину. Солнце стало припекать нещадно, как в летний день перед грозой. Скоро набежали тучи. Сгустившийся воздух стал невыносимо душным. Изнывая от духоты, путники, наконец, дошли до большого озера. Тут решили остановиться на ночевку. Пока одни разжигали костры и устанавливали палатки, другие пошли на охоту. Окрестности озера оказались богаты дичью. Ели под надрывное кваканье жаб, которых в озере оказалось несметное количество. Не боясь людей, они прыгали по траве, даже забираясь в палатки. Что не помешало Юлдуз искупаться. Отойдя совсем недалеко, никого не стесняясь, она скинула с себя одежду. Молодые воины даже не успели отвернуться. Их шокированные взгляды обжигали ее гибкое тело. Юлдуз не спеша, покачивая крутыми бедрами, пошла к воде, намерено замедляя шаг и давая мужчинам возможность в полной мере насладиться ее обнаженной фигурой.

Получив по подзатыльнику от старших товарищей, молодые ратники повернулись к озеру спиной. Кое-кто еще пытался бросить быстрый взгляд через плечо, но под суровыми взглядами бывалых воинов, делали вид, что стряхивают соринку с плеча, и тут же вновь отворачивались, устремляя взгляд перед собой.

Юлдуз звонко рассмеялась и вошла в воду. Она плавала довольно долго, наслаждаясь потоками горячих и ледяных ключей, поднимающихся со дна озера. Выбравшись, наконец, на берег, Юлдуз отжала длинные волосы и распушила их, чтобы просушить на легком теплом ветерке.

Наконец не выдержав, Гордеев подошел к девушке.

— Ты мне молодежь смущаешь, — укоризненно проговорил он, — оденься.

— Подумаешь, — пожала плечами Юлдуз, — может девушка искупаться? А кому это не нравиться, пусть пейзаж разглядывает.

— Одевайся, — строго повторил Дмитрий, кинув обнаженной девушке ее одежду, и отходя в сторону. Юлдуз презрительно фыркнула, но все же оделась.

Вечерело. Тучи все сильнее стали обкладывать небо, наливаясь свинцом. Вот-вот должна была начаться гроза. Вначале тонкими струями дождь стал разливаться из тяжелых туч, на склоны гор, постепенно приближаясь к лагерю. Потом громыхнуло так, что сотряслись горы. Вспышки молний разрезали темноту. Стихия, в конце концов, накрыла лагерь, заливая потоками воды палатки.

Под утро дождь кончился. Тучи стали подниматься вверх и исчезать. Диверсионный отряд вновь продолжил путь. К сожалению проводников не нашли, поэтому шли наугад. Не мудрено, что пытаясь пройти напрямик, скоро сбились с дороги. Пришлось ломиться через кустарники. По пути миновали, где в брод, где вплавь, несколько не широких, но стремительных речушек. Когда солнце уже клонилось к горизонту, отряд вышел к концу долины. Над ними возвышался Невицкий замок.

Со стратегической точки зрения, крепость была очень удачно расположена, поскольку именно здесь широкая долина, начинала сужаться, а потому, гарнизон укрепления успешно контролировал торговый и военный путь из Галицкого княжества в Венгрию, через Ужицкий перевал.

Строительство Невицкого замка было связано с налаживанием отношений между венгерским королем и русскими князьями, а также необходимостью контролировать горные перевалы. Замок представлял собой, городище укрепленное рвами, валами и стенами, сложенными из камней. Несколько круглых башен, добавляли крепости неприступности. Дополнительное затруднение для врагов создавала выдвинутая на юг трехэтажная башня, соединенная с центральным замковым двориком, крытой галерей. Бойницы башни и галереи контролировали подъемный деревянный мост, который вел во двор. Ров окружал замок с трех сторон. Он был выбит в скальном монолите и заполнен водой.

Несколько деревянных домов притаились вдоль дороги.

Усталые путники подъехали к глубокому рву и остановились. Мост оказался поднят. На стенах и башнях не наблюдалось никакого движения.

— Что будим делать? — спросил Никифор, останавливая коня возле Гордеева, и рассматривая мощные укрепления замка.

— Я могу быстренько слазать, — оживилась Юлдуз, — выстрелим из лука стрелой с веревкой. Я перелезу по ней и опущу этот чудный мостик.

— Думаю, что хозяева будут не очень рады…

— А я постараюсь их убедить, что мы просто туристы, и хотим осмотреть местную достопримечательность, — мило улыбаясь, пояснила девушка.

В это время в сопровождении нескольких воинов, на стене появился невысокий, коренастый мужчина.

— Кто вы?! — раздалось со стены.

— Нам нужен Лорант! — крикнул Гордеев, — он должен нас ждать в этом месте.

— Русичи! — обрадовано воскликнул Лорант, — подождите! Я сейчас!

Коренастая фигура исчезла. Через некоторое время мост дрогнул, и стал медленно опускаться. Когда он замер, соединив два берега рва, дубовые ворота приоткрылись. На мост выбежал Лорант.

— Дорогой друг! — раскинув в стороны руки прокричал он, подбегая к спешившемуся Гордееву и обнимая его, — я рад видеть тебя на венгерской земле.

— Я тоже рад встречи, — сдержанно ответил Дмитрий, — но у нас очень мало времени…

— Да, да- закивал Лорант, отступая в сторону и делая приглашающий жест.

— Идемте скорее в замок. У меня все готово. Они медленно двинулись через мост. — Такое горе, такое горе, для всего христианского мира, — причитал он, семеня рядом с Гордеевым, — моим людям удалось узнать, что вашего митрополита через Польшу везут в Вену.

— Зачем он католикам? — спросил Дмитрий.

Лоронт вздохнул, пожав плечами.

— Это никому не ведомо. Говорят, что в деле замешаны черные монахи.

— Кто они?

— Гвардия папского нунция в Австрии. Где они появляются, всюду смерть. Я готов сделать доброе дело. Я сам буду вашим проводником. В европейских королевствах стало не безопасно. Орды степняков вторглись в Венгрию и Польшу.

Когда отряд вошел во внутренний двор, огромные створки ворот закрылись. Впереди их ждало опасное путешествие.

Глава 12 Вторжение в Венгрию (битва на реке Шайо)

Лагерь Венгров

Король Венгрии Белла четвертый в задумчивости мерил шагами свой походный шатер. Выполняя приказ своего повелителя, телохранители ни кого не пускали, не дозволяя нарушить его покой.

Вот, наконец, пришел час вступить в схватку с врагом всего христианского мира. Повелитель монголов объявил короля Венгрии своим личным врагом, когда он решил дать приют половцам. Белла четвертый лично, торжественно встретил хана Котяна и его народ на границе своего государства. Половцам были предоставлены земли внутри страны. Будучи сам сыном половецкой княжны, Белла не имел популярности в своем королевстве. Принятием половцев в своих землях он хотел 'убить сразу двух зайцев'. Во первых: заслужить благодарность папы римского, тем что обратил в католичество кипчаков и привел новых налогоплательщиков. Вторая причина была более дальновидной. Опираясь на сорокатысячную армию, подчиняющуюся только ему, он намеревался укрепить свою власть, а также, в случае необходимости, использовать их в борьбе с монголами.

Остановившись возле стола, король тяжело вздохнул, и устало опустился в кресло.

Его планам не суждено было сбыться. Несмотря на все усилия, ему не удалось сделать из варваров цивилизованных верноподданных. Половцы не хотели вести оседлую жизнь. Их расплодившиеся стада разбрелись по королевству, принося огромный урон хозяйству венгерских феодалов. Чувствуя свою безнаказанность, половцы дошли до того, что стали разорять хозяйства Венгров, которые осмеливались встать на их пути. Их убивали, насиловали их жен и дочерей. Но король по-прежнему нуждался в половецкой армии. Близилась угроза вторжения. Чтобы как то их привязать, он женил своего сына на дочери хана Котяна. Но это уже не смогло спасти положение. Рассвирепевшие бесчинствами половцев, венгерские феодалы убили Котяна и вырезали всю его семью. Ответ половцев не заставил себя долго ждать. Они свернули шатры и ушли в Валахию, разоряя все на своем пути. А как бы сейчас пригодились половецкие воины, которые был хорошо знакомы с нынешним противником.

Белла четвертый в бессильной злобе сжал кулаки. Оставшись без такого мощного союзника, он стал спешно сообщать новую армию. В его распоряжение было тридцать тысяч воинов. На призыв о помощи откликнулись Хорватский герцог Коломан, приведший с собой двадцать тысяч бойцов и магистр ордена Тамплиеров, с которым прибыли двадцать рыцарей со своими людьми (всего четыреста человек). Теперь у венгерского короля была армия сопоставимая с монгольской.

Пока около Пешты собиралось войско. Разрозненные монгольские отряды разоряли земли королевства, и вышли к столице. У короля было уже достаточно сил, и он дал сигнал к выступлению. Монголы отступили к реке Шайо. Дойдя до реки Белла четвертый, остановил свою армию. Рисковать войском, форсируя реку с ходу, он не стал, дав приказ строить укрепленный лагерь. С его точки зрения, позиция для обороны была великолепной. Монголы были прижаты к горам, а следовательно корма для их коней мало. Перед ними узкий мост, который можно оборонять малым числом. Проблему мог составить мелкий брод выше по течению, но это направление перекрывала хорватская конница.

Белла четвертый поднялся и пошел к выходу из шатра. Битва скоро начнется.

Лагерь монголов.

В ночь перед битвой Бату хан молился Луне, чей божественный лик породил золотой род Чингисхана. На совете хан монголов сидел мрачнее тучи. Слишком мало у него было воинов. Значительные силы отправлены в Польшу. А перед ним стояло превышающее его численностью войско венгерского короля. Их много и они полны ярости.

После долгих споров было решено атаковать первыми. Верный полководец Тугай предложил свой план. Атаковать мост должны были основные силы. Он же с десятью тысячами воинов, переправиться ниже по течению на плотах и ударит Венграм в спину. Такая тактика не раз приносила победу.

Окончив молитву, Батый направился в свой шатер. Следующий день обещал быть тяжелым.

Битва

Ночью передовой отряд ордынцев попытался перейти реку по мосту. Смяв немногочисленное охранение, они стали разворачивать свои силы на берегу. Видя это, Белла четвертый вывел основные силы из лагеря. Стремительной атакой его войско скинуло передовой отряд ордынцев в воду и захватило мост. Монголы поспешно отступили. Для охраны моста была выставлена усиленная стража. Уверив свои силы Венгры, ликуя, ушли в свой лагерь.

На рассвете ордынцы вновь двинулись по мосту. На другом берегу, закрывшись большими, в человеческий рост, щитами и выставив копья, им преградили путь пехотинцы. Но вылазка монголов была ловушкой. На берег уже подтащили метательные машины. Десятки камней обрушились на ряды защитников моста. Венгры дрогнули и побежали. Монгольская конница ринулась через мост, мгновенно разворачивая армию в боевые порядки.

Король Белла четвертый кое-как смог вывести из лагеря свою сонную армию. Давая возможность войску собраться, навстречу наступающей ордынской коннице ударил магистр Тамплиеров со своими рыцарями и хорватская тяжелая конница. Они прорвали ряды степняков и почти достигли места, где находился Батый, принимавший участие в битве. Только вмешательство торгаутов, из числа личной охраны, предотвратило гибель хана.

В этот момент в тыл венгерской армии ударил тумэн, возглавляемый Тугаем, который под покровом ночи на плотах переправился через реку вдалеке от лагеря. Устоять после такого сокрушительного удара мадьяры не смогли, поспешно отступив лагерь. К обеду венгерский лагерь был полностью окружен.

Несколько часов степняки забрасывали лагерь противника камнями, стрелами и горящей нефтью. Под ливнем стрел, среди пылающих шатров, Венгры полностью потеряли дисциплину.

Не желая терять людей, монголы прибегли к очередной хитрости. Как бы случайно, они открыли коридор. Побросав знамена, первыми в брешь кинулись король и его свита. Следом, бросая оружие, за ним последовали и остатки некогда могучей армии. Ордынцы, не вступая в столкновение, мчались по степи параллельно движению беглецов, рубя потерявших рассудок людей и осыпая их стрелами. Часть Венгров была загнана в болото, где либо перебита, либо утонуло. Другая часть войска успела укрыться за стенами столицы.

На пятый день город пал. Все кто остался в живых, были перебиты. Венгрия пала перед Батыем.

Глава 13 В замке барона

В сгущающихся сумерках по лесной тропе ехал отряд, состоящий из двух рыцарей, их оруженосцев и сорока конных кнехтов.

Рыцари и их кони были полностью закованы в броню. За плечами развивался красный плащ с белым крестом, символом принадлежности к ордену госпитальеров. Оба рыцаря были вооружены длинными мечами, прикрепленными к поясу. Тяжелое копье, щит с родовым гербом и шлем несли оруженосцы. Следующие за своими господами кнехты были защищены металлической кирасой, круглым шлемом и щитом. Каждый был вооружен копьем, мечом, луком или арбалетом.

Между рыцарями на невысоком муле в седле мирно покачивался полноватый человек, одетый в серую монашескую рясу.

— Запомните, — наставительно говорил Лорант, — вы,- он указал на Гордеева, — барон Альберт фон Верт, а вы, — он взглянул на ерзающего в седле Никифора, — барон Георг фон Дирк. Вы оба со своими вассалами возвращаетесь из Палестины по призыву католической церкви для участия в крестовом походе против неверных.

— У бисова одежа, — выругался Станило, поправляя серебряную застежку плаща, которая так и норовила расстегнуться, — и как эти бароны носят эти жестянки, да в такую жару. И это хорошо, что всю тяжесть тащат оруженосцы.

Гордеев усмехнулся. Ему рыцарский наряд совсем не доставлял неудобства.

— Орден госпитальеров очень многочислен, — продолжал Лорант, не обращая внимания на стенания Никифора, — кроме того бароны давно не были в родных местах. Поэтому их мало кто помнит.

— Куда мы сейчас едем? — перевел разговор на другую тему Гордеев.

— Скоро будет замок пана Замойского, — тут же ответил Лорант.

— А нельзя нам миновать его жилище?

— Нет, дорогой господин, — покачал головой проводник, — Пану Замойскому принадлежат все земли в приграничье. Он является самым могущественным землевладельцем. Он в любом случае узнает о знатных путниках. Если мы минуем его замок, это будет очень подозрительно. Если мы хотим свободно проехать, то с ним непременно придется познакомиться.

Тропа все время петляла между деревьями. Впереди над верхушками деревьев виднелись темные башни замка. Казалось он уже рядом, но до него по-прежнему было далеко.

Через несколько часов, когда путники стали уставать, крепость показалась из-за деревьев. Замок мрачно вырисовывался на фоне темнеющего неба. Первое, что бросалось в глаза, это ров, опоясывающий всю территорию. Он был до краев заполнен водой, в которой не было видно ни одной соринки, что говорило о том, что за рвом хорошо ухаживали. Замок опоясывала высокая стена с башнями. Пустые провалы бойниц мрачно глядели на остановившихся путников. В замок вел всего один вход, через подъемный мост. За ним были крепкие дубовые ворота и железная решетка. С обеих сторон ворот к крепостной стене примыкали две башни, на которых прогуливались лучники. Возле калитки стояли два скучающих охранника. Лорант спешился и, выражая смирение, подошел к стражам. Высокий наемник угрюмо осмотрел возвышавшихся на конях всадников. Послав своего напарника с докладом, он сам остался возле ворот. Ждать пришлось не долго. Створки ворот разошлись, пропуская путешественников во внутренний двор. Профессиональным взглядом Гордеев окинул внутренние укрепления. На первый взгляд внутренний двор охраняли не более пятидесяти воинов. Может быть еще наемники были внутри доджона- главной башни замка, где было жилище его владельца. Гражданского населения видно не было. Видимо хозяин готовился к нападению и отправил домочадцев и слуг в город.

— Добро пожаловать в замок сеньора Замойского, — приветствовал прибывших высокий воин. Лат на нем не было, но как у любого наемника с боку у него к поясу был прикреплен меч, — меня зовут Арон, — представился он, мой господин ждет вас.

Он сделал приглашающий жест и пошел вперед.

Не смотря на, казалось бы, мирную обстановку, Дмитрия не покидало чувство тревоги.

— Будь начеку, — тихо сказал он Андрею, — в случае чего действуй по обстановке.

Андрей кивнул в знак того, что все понял. Дмитрий махнул рукой и в сопровождении Никифора и переодетой в оруженосца, Юлдуз направился в доджон за наемником, назвавшимся Ароном.

В замке было темно, лишь несколько факелов боролись с мраком огромной высокой галереи. Гордеев и его спутники шли в окружении польских наемников. Какая-то тревога не покидала Дмитрия. Он ощущал себя загнанным зверем. Наконец они вышли в главный зал. Здесь было гораздо светлее и теплее. В огромном камине пылал огонь. На стенах было развешено оружие и охотничье трофеи. У очага стоял человек в дорогом камзоле. Барон оказался крупным мужчиной с бледным лицом и гладко выбритой кожей. Что-то в его облике вызывало неприязнь.

Завидев вошедших, хозяин замка шагнул к ним навстречу.

— Я вижу, Арон, с тобой незнакомцы, — хриплым голосом спросил барон.

— Да, мой господин, — ответил наемник, слегка поклонившись, — это рыцари ордена госпитальеров Альберт фон Верт и Георг фон Дирк. С ними юный оруженосец Инджи.

Услышав свои имена, Гордеев и Станило с достоинством кивнули.

— В самом деле? — просипел барон, — если бы эти достойные имена соответствовали сути, вы бы были желанными гостями. И еще вчера я бы не усомнился в этом. Но сейчас…

— Сейчас я хочу поприветствовать вас, — голос раздался от куда-то справа.

Дмитрий обернулся. Из нише, спрятанной за тяжелой портьерой, вышла знакомая фигура в черной рясе. Но на этот раз его капюшон был откинут. На Гордеева смотрели насмешливые глаза с цепким, колючем взглядом.

— Если я не ошибаюсь, вы многоуважаемый Альберт, еще два назад были русским купцом. Признаться Георга я раньше не видел, но мне кажется, что и он является русским шпионом. А вот ваш оруженосец мне хорошо знаком, — уверенный в своем превосходстве, монах подошел к Юлдуз и сорвал с ее головы берет. Увидев, как по плечам рассыпались длинные черные волосы, он удовлетворенно кивнул.

— А данная мадемуазель, если я не ошибаюсь, была вашей дочерью.

Внезапно Дмитрий обнаружил, что они в зале не одни. Несколько человек вынырнули из многочисленных ниш. Окружив русичей, они приставали к их шеям мечи.

— Сдайте оружие, — чуть напряженным голосом велел Арон.

Дмитрий и Никифор пожали плечами и спокойно отцепили от поясов ножны, передав их наемникам. После этого воины немного расслабились, отступив на шаг и опустив оружие, но продолжая зорко наблюдать за пленниками.

— Ну а вы? — Арон вплотную подошел к Юлдуз.

— Я не ношу оружия, — с обольстительной улыбкой ответила она, — мое оружие женская привлекательность.

— Но мне все равно необходимо вас обыскать, — немного смутившись, проговорил Арон.

— Неужели достопочтенный и благородный пан, допустит обыск беззащитной и скромной девушки.

Замойский оглядел обтягивающий костюм Юлдуз и махнул рукой. Арон кивнул и отошел в сторону.

— Я не буду спрашивать, зачем вы прибыли в польские земли, — вновь заговорил монах, показывая тем самым, кто тут главный, — я это и так знаю.

— Я и не скрываю, — спокойно сказал Гордеев, — у нас одна цель. Наказать тех людей, что посмели поднять руку на главу православной церкви. Чтобы вы не делали, и как бы нам не мешали, я сделаю это.

— Впервые вижу человека, который говорит столь откровенно, — произнес монах, — и даже где то уважаю ваше мужество. Но ваш путь окончиться в этом замке. Сейчас ваших людей, оставшихся во дворе, обезоружат. Вас двоих, — он указал на Дмитрия и Никифора, — бросят в подземелье. Вы закончите свое жалкое существование в страшных муках, не увидев больше солнечного света. А прекрасную леди я отвезу нашему настоятелю.

— Хлопотно это, — сказал Гордеев, отступая на шаг. Оказавшись около одного из наемников, он резко ударил локтем в лицо. Раздался хруст ломаемых костей, и наемник рухнул на пол. Дмитрий подхватил падающий меч и кинул его Никифору. Перехватив на лету оружие, Станило тут же вонзил его в находящегося рядом с ним охранника. К нему бросились сразу два наемника. Но не успели они сделать и нескольких шагов, как рухнули с перерезанными шеями. В дело вступила Юлдуз. Лезвия, скрытые в ее сапогах, действовали безотказно.

Отбросив наподдавшего на него наемника, Гордеев кинулся на монаха. Тот встретил его серией ударов. Они были настолько профессиональными, что Дмитрию пришлось применить все свое мастерство, чтобы не пропустить удар. Видя, что он столкнулся с опытным рукопашным бойцом, монах отступил в угол зала, а затем внезапно бросился вперед, подпрыгнул и, оттолкнувшись от выступа стены прыгнул, перелетел через голову Гордеева, сделал в воздухе кувырок, и приземлившись на ноги бросился к выходу.

— Ух, ты, — только и смог сказать Гордеев, провожая убегающего взглядом.

Быстро осмотрев зал, он увидел, что Замойский лежит у камина без сознания, а Станило и Юлдуз успешно добивают оставшихся в живых наемников.

— Помощь нужна?! — крикнул он.

— Сами справимся, — ответил Никифор, протыкая доспех, наподдавшего на него противника, — достань его!

Громыхая доспехами, Гордеев побежал за черным монахом. Его спина маячила где-то впереди. Бежать было тяжело. Все-таки годы брали свое, да и вес снаряжения, тоже кое-что значил. Опережая преследователя, монах выбежал во двор замка. Он намеревался позвать подмогу. Но русичи уже взяли двор и стены под контроль. Люди Замойского были либо перебиты, либо сидели связанными.

— Остановите его! — крикнул Гордеев, запыхавшись, выбегая из дверей замка.

Двое бойцов кинулись наперерез монаху. Но тот, разбросав их несколькими ударами, бросился по каменной лестнице на стену. По пути он схватил висевшую на штыре веревку. Пробежав еще несколько ступеней, он оказался на стене. Слева и справа к нему уже бежали спецназовцы. Монах накинул петлю на торчавший из зубца крюк и, держа веревку в руках, бросился вниз со стены. Канат натянулся. Монах уперся в стену ногами и стал стремительно спускаться вниз. Когда Гордеев выбежал на стену, беглец уже коснулся земли. Не останавливаясь, он разбежался и бросился в воду. Ему вслед засвистели стрелы. Несколько раз нырнув, монах доплыл до противоположного берега рва, выбрался из воды и, петляя, побежал к лесу.

— Ушел, — разочаровано выдохнул Гордеев, когда черная фигура скрылась за деревьями. — Закрыть ворота и поднять мост, — уже спокойно распорядился Дмитрий, — сдается мне, скоро у нас будут гости…

Глава 14 В ловушке

Отдав необходимые распоряжения Гордеев, вернулся в доджон. Схватка уже прекратилась. На полу по всему залу лежали тела мертвых наемников. Сам хозяин замка сидел около камина, прислонившись на стену. Рядом с ним, опираясь на меч и вытирая кровь с рассеченного лба, стоял Никифор. Юлдуз не спеша прогуливалась вдоль стен, рассматривая фамильные портреты.

— Ушел, — отвечая на вопросительный взгляд друга, сказал Дмитрий.

— не хорошо, — угрюмо проговорил Станило, — уходить надо.

— Обязательно уйдем, но только после того, как я побеседую с паном Завойским.

Хозяин замка злобно посмотрел на Дмитрия.

— Вы не знаете, во что ввязались, — прохрипел Завойский, — пусть сейчас удача на вашей стороне, но все уже мертвы.

— Ну, это я уже слышал не раз, — сказал Дмитрий, пристально вглядываясь в лицо вельможи, — но сейчас мне хотелось бы знать, кто был этот монах и куда они отвезли митрополита.

Владелец замка только усмехнулся, сплевывая кровь.

— Поверь, мы умеем развязывать язык, — сказал Гордеев, — в любом случае вы все нам расскажите.

— Вы от меня ничего не добьетесь! — выкрикнул Завойский. Быстрым движением он выдернул и воротника камзола гибкую спицу и, не раздумывая, воткнул ее себе в горло. Брызнула кровь. Видимо он хорошо знал, куда нужно наносить удар и сразу проткнул артерию. Завойский захрипел, хватая ртом, воздух и завалился на бок.

— Это я виновата! — воскликнула Юлдуз, подбегая к телу Польского пана, — я проверила всю одежду, но не обратила внимания на воротник.

— Не вини себя, — успокоил ее Гордеев, — само по себе это о многом говорит. То, что он решил покончить жизнь, значит только одно… Он боится своих покровителей больше чем нас. А это значит, что мы столкнулись с очень опасным врагом.

Их разговор прервал вбежавший в зал спецназовец.

— Наемники идут, — спокойно доложил он.

— Быстро крутанулись, — усмехнулся Гордеев, — сколько их?

— Пока около двух сотен, — сообщил боец, — но в лесу видно еще множество факелов.

— Хорошо, идем.

Гордеев первым пошел к выходу и башни.

Поднявшись на стену, он сразу же осмотрел поле перед замком. Вдоль кромки леса выходили вооруженные люди. Среди них было не более пятидесяти всадников. Остальные были пешими. Вся эта толпа, а иначе этот сброд вооруженный, чем попало, назвать было нельзя, без всякого подобия боевого построения, сгрудилась у кромки леса. Профессиональным взглядом Дмитрий сразу вычислил командира. Это был высокий, широкоплечий мужчина, гордо восседавший на породистом скакуне. Среди всех он был закован в панцирь и имел шлем полностью закрывавший лицо. Вокруг него концентрировались конные наемники. Из всего отряда именно они представляли наибольшую опасность. Сразу было видно, что это опытные наемники. Общая численность врага предположительно составляла около четырехсот человек. Довольно большой отряд, вполне достаточный для взятия маленькой крепости. Пока наемное войско растекалось по полю, его командир верхом на своем скакуне, явно красуясь, гарцевал около кромки леса. В этот момент к нему подъехал, появившейся из-за деревьев, всадник. Гордеев сразу узнал их старого знакомого в черной рясе. Он что-то стал говорить, указывая рукой на стены замка.

Рыцарь подал знак. Подчиняясь приказу, от группы конных воинов отделился всадник, направивший своего коня в сторону замка. Подъехав вплотную к рву, напротив ворот, парламентер поднял вверх копье, давая тем самым знать, что намерен передать требование. Немного подождав, он начал.

— Пан Бачинский, — прокричал он хорошо поставленным голосом, — требует незамедлительно освободить его соседа и хорошего друга пана Завойского! Также он желает сдачи крепости! Всем, кто добровольно сложит оружие, гарантируется жизнь! В противном случае пан Бачинский намерен учинить штурм, силой взять замок и уничтожить всех, кто окажет сопротивление! — немного помолчав парламентер продолжил- Мой хозяин дает вам на раздумье время до рассвета.

Развернув коня, всадник ускакал к своему господину.

— Что будем делать? — спросил Никифор.

— Будем готовиться к обороне, — ответил Дмитрий.

Он отошел в сторону и подозвал к себе Юлдуз.

— В каждом замке должен быть подземный ход, — тихо проговорил он, — найди его.

— А если хода нет? — поинтересовалась девушка.

— Тогда выкопай его сама, — отрезал Гордеев, но взяв себя в руки, продолжил, — нас слишком мало для долгой обороны. Феодалы очень ценят свою жизнь. Может быть подземелье хорошо укрыто и является тайной, которой владеет только владелец замка. Но ход должен быть. — он печально улыбнулся, — вся надежда на тебя, девочка…

— Хорошо, — кивнула Юлдуз. Бросив быстрый взгляд на светлеющее небо, она убежала исполнять приказ.

В это время сотня наемников блокировала подходы к замку. Другие занялись обустройством лагеря. В течение часа у кромки леса раскинулись шатры, палатки и просто навесы. Воины разжигали костры.

Воспользовавшись передышкой, Гордеев приказал всем отдыхать. Впереди предстоял тяжелый день.

С рассветом в лагере врага началось движение. Запела труба. Не успел затихнуть звук, как наемники пошли на штурм.

В миг, на стенах замка началась спокойная и деловитая суета. Каждый знал, что ему делать. Распределившись вдоль стены, спецназовцы спокойно наблюдали за приготовлениями врага.

Выстроив подобие стены из сколоченных огромных щитов, наемники прикрылись от лучников и двинулись вперед. За ними, низко пригибаясь, бежали стрелки, вооруженные длинными луками. Далее следовали наемники, тащившие в руках длинные жерди скрепленные досками в виде настила. Дойдя до рва, наемники остановились. Лучники стали обстреливать стены, а в это время их товарищи попытались перебросить настилы через ров. Первые смельчаки были безжалостно утыканы стрелами и арбалетными болтами. Но защитникам приходилось укрываться от летящих в них стрел. Поэтому наемникам удалось перекинуть несколько мостков. По настилам через ров побежали атакующие, тащившие с собой длинные лестницы.

Приказав арбалетчикам и лучникам стрелять по готовности, Гордеев с десятком бойцов, встретил карабкающихся на стены наемников. Спецназовцы рубились зло и неистово, не думая ни о чем, кроме, как рубить появляющееся над стеной головы. Арбалетчики стреляли залпами, выкашивая перебегающих по настилам наемников. Арбалетные болты, пробивали насквозь щиты. Оставшихся без прикрытия вражеских стрелков, выкашивали лучники защитников замка.

Штурм захлебнулся. Оставшиеся в живых наемники поспешно отступили к лагерю.

Устало облокотившись о стену, Гордеев оглядел своих бойцов.

— Какие потери? — поинтересовался Дмитрий, вытирая пот.

— Пятеро убито и двое легко ранено, — доложил Андрей.

— А у противника?

— На первый взгляд, они потеряли не менее шестидесяти человек, — ответил уже Никифор опускаясь рядом с другом.

— Что же, — кивнул Гордеев, — соотношение вполне приемлемое, — резюмировал он, — но так долго нам не выстоять. К Бачинскому может подойти подкрепление. И скорее всего он послал за ним верных людей. А нам подмогу ждать не от куда… Еще пара атак и все… А у нас важная миссия, и не выполнить ее мы не имеем права.

— Что предлагаешь?

— Я вижу единственный выход. Опустить мост и попробовать прорваться с боем.

— Я нашла! — на стену выбежала радостная Юлдуз, — Есть тайный ход!

Гордеев взглянул в сияющее лицо девушки, поднялся и, обняв, по отечески, расцеловал девушку.

— Молодец девочка! — похвалил он, — возможно, ты спасла нашу миссию.

Он еще раз оглядел Юлдуз. Взгляд Дмитрия остановился на голове девушки золотой венец с огромным рубином и россыпью изумрудов.

— Ты же сам обещал 'батюшка',- потупив взор пролепетала Юлдуз, — купить мне драгоценный венец. И обещание было дано в присутствии трех свидетелей. А обманывать доверчивую девушку не хорошо…

— Ну, допустим, — усмехнулся Гордеев, — а это я тоже тебе обещал? — он указал на ее запястья, украшенные сразу по три браслета на каждой руке.

— А это, — пояснила с улыбкой девушка, — сувениры. А без них мне никто не поверит, что побывала за границей.

Она вывернулась и показав язык, смеясь побежала вниз.

— Нет, ты видел? — растерялся Дмитрий.

— Оставь ее, — расхохотался Никифор, — Юлдуз девушка хорошая, только слишком тягу ко всему блестящему имеет. Ну как сорока право слово.

— Ладно, бог с ней, — проговорил Гордеев, поворачиваясь к другу, — план меняется. Как не трудно мне это говорить, но придется разделиться. Кто-то из нас пойдет через подземный ход, а кому-то придется остаться прикрыть отход, а затем прорываться.

— Иди ты, согласно кивнул Никифор, — у тебя больше опыта в политических интригах, а соответственно больше шансов добраться до похитителей.

— Не думаю, что мне будет легче. Неизвестно, что нас ждет на другой стороне туннеля. Может быть, монах знает, где заканчивается тайный ход, и там нас ждет засада. Так, что шансы у нас примерно равны.

— Все равно идти тебе, — выслушав друга, сказал Станило, — мое дело мечом рубить. Тут у меня больше шансов.

— Хорошо, — подумав, решил Гордеев, — Долго на стенах не маячь. Атакуй, пока наемники не встретили вас в боевом порядке. Встречаемся через два дня на центральной площади Люблина.

Друзья встали и крепко обнялись. Кто знает, может быть, им больше не суждено было увидеться.

Глава 15 В Люблено

С Гордеевым пошли Лорант и десять бойцов. По просьбе Никифора, Дмитрий взял его сына Бояра. Путь к подземному ходу указывала, шедшая впереди Юлдуз. Вначале небольшой отряд пересек главный зал. Пройдя, через помещение, служившее кухней, они миновали уходивший в сторону небольшой коридор, заканчивающийся дверью с массивным засовом. Сейчас створка двери была открыта. Вниз вела каменная лестница, уходившая в темноту подвала по спирали. Взяв с металлического крепления горящий факел, Юлдуз первое начала спуск в подвал. Старинные зодчие намерено делали все, что бы затруднить врагу, незнающему обустройство замка, проходы во все помещения. Удобному спуску мешали выступающие камни, ступени разной высоты и глубины, поэтому постоянно было необходимо держать себя в напряжении, чтобы не оступиться и не упасть. Случись это, и в лучшем случаи несчастный переломает кости. Из подвала веяло холодом. Подвальное помещение оказалось в несколько уровней. Каждый начинался небольшой площадкой и уходившим в сторону коридором, оканчивающимся обширным помещением.

— Тут винный погреб, — равнодушным голосом комментировала Юлдуз назначение подвальных помещений, — тут же хранится оружие. Ниже, на следующем уровне, сложены дрова и запасы продовольствия.

Наконец лестница кончилась. Спецназовцы спустились на самый нижний уровень, где располагались тюремные казематы. В темноту уходил длинный широкий коридор, по бокам которого с обеих сторон виднелись массивные двери на ржавых петлях. О том, сколько людей было замучено тут жестокими феодалами, попеременно владеющими замком, не хотелось думать. Юлдуз, высоко подняв факел, шла вперед, освещая путь. В конце коридор имел несколько ответвлений. Девушка уверенно повернула в один из них и остановилась у невысокой двери. Не удивительно, что она не могла найти подземный ход так долго. Обитая металлом, дверь была утоплена в нишу, которая была забита досками и обмазана глиной, так что сливалась со стеной. Видимо только хозяин замка знал о ее местонахождении и в случаи необходимости удрал бы из замка со своими приближенными. Хорошо смазанный массивный засов поддался без усилий. Дверь открылась, пропуская беглецов в подземный ход из осажденного замка.

Ход был таким узким и тесным, что они не могли идти рядом. Приходилось немного пригибаться. Воздух подземелья был сырым. Нестерпимо пахло гнилью. Чадящие факела сжигали слишком много кислорода, которого и так не хватало. Дышать становилось все тяжелее. Гордеев приказал оставить только один источник света, потушив остальные. Покрытые плесенью стены и пол, были скользкими. Поэтому, идущие в конце, двигались на ощупь и с большой осторожностью. По мокрому, темному проходу шли молча. Тоннель оказался длинным. Он шел под всей территории замка, валами укреплений, рвом. И еще бог знает, на какое расстояние мог длиться. Гордеев потерял счет времени, когда темный ход закончился тупиком. Ни один луч света, ни один звук не давали знать, что они находятся около выхода. Юлдуз, пошарила светом факела вокруг себя, и указала на ступеньку уходивший вверх по едва заметному боковому ответвлении лестницы. Гордеев отстранил с пути девушку и прислушался. Наверху не было слышно не голосов, ни шагов. Лестница была сложена из камней. Осторожно ступая, Дмитрий пошел наверх. Верхние ступени оказались совершенно сухими. Выход из подземелья состоял из высокого свода, в котором находилась деревянная дверь, ведущая во внутреннюю часть кургана. Гордеев долго ощупывал ее и в конце концов наткнулся на засов. Тут запор поддался с трудом и страшным скрипом. Гордеев нажал на дверь плечом. Раздался треск. Дмитрий замер и прислушался. Но все было тихо. Вновь нажав на дверь, он с трудом открыл небольшой проход, достаточный, чтобы протиснуться человеку. Прохладный, свежий ночной воздух тут же ворвался в подземелье. Пока спецназовцы по одному выходили в пещеру, Дмитрий решил осмотреться. Он поднялся на вершину кургана. Вокруг не было ни кого. Перед его глазами простиралась поросшая деревьями местность. Вдалеке на темном небе виднелись башни замка.

— Волнуешься? — спросил Лоранд, поднявшись на курган и остановившись рядом с Дмитрием.

— Никифор опытный воин, — ответил Гордеев, отводя взор от крепости, — он прорвется…

— Да поможет и бог, — смиренно кивнул Лорант, осенив крестным знамением пространство в направлении замка, — но надо и нам двигаться, — он указал рукой в противоположном направлении. Идти не далеко, чуть более десяти верст.

Гордеев кивнул. Бросив последний взгляд на покинутую ими твердыню, он пошел к подножию кургана.

Люблин, располагался на юге-востоке Польши на Люблянской возвышенности и располагался на двух берегах реки Быстрицы. Вначале шестого века на этом месте было заложено поселение с деревянными укреплениями. К двенадцатому веку оно разрослась до размеров довольно большого города с каменными зданиями и крепостной стеной. Из-за удачного расположения, через город проходили торговые дороги от Черного моря в Западную Европу, Люблин считался довольно богатым и процветающим перевалочным пунктом. Здесь были построено множество складов для хранения товаров, шедших на продажу в том и обратном направлении. Поэтому добраться до города не составило особого труда. Прежде всего, было необходимо раздобыть коня. Негоже рыцарю появляться в большом городе пешем. Слишком много вопросов могло возникнуть. Но достать транспортное средство в пригородных селениях оказалось не так просто. Город готовился к нападению монголов, передовые разъезды которых уже не раз видели недалеко от границы. Все население поспешно двигалось в сторону Люблина, намереваясь скрыться за его стенами. В конце концов, удалось договориться с одним из

купцов. Узнав, что Гордеев принадлежит к знатному роду и, является братом монашеского ордена, купец сперва удивился их бедственному положению. Но объяснение Дмитрия, о том, что его отряд вступил в бой со степняками, потеряв при этом часть личного состава и всех коней, полностью удовлетворило торговца. По пути его караван также подвергся нападению, и он потерял почти всю охрану. Поэтому купец с радостью согласился предоставить несколько коней взамен на покровительство ордена. Путь до города проходил по оживленной дороге, переполненной повозками беженцев. Но завидев рыцарский плащ Гордеева, возглавляющего отряд кнехтов, закованных в металлические доспехи и сопровождающего их монаха, все немедленно расступались, уступая дорогу. Через несколько часов караван входил в ворота Люблина. Охрана не посмела задержать рыцаря ордена госпитальеров. Каждому было известно, что королем собирается войско, для дачи отпора надвигающейся угрозе.

Проводив купца к району расположения складов, Гордеев распрощался с ним и со своим отрядом направился к центральной площади.

Улицы были полны народа. Город принимал всех нуждающихся в защите. Люблин готовился к осаде. По улицам проходили отряды городской стражи и вооруженного ополчения. Сколько раз Дмитрию уже приходилось видеть подобные приготовления. Все эти люди были готовы защищать родной город. Но Гордеев знал, что если помощь извне не успеет подойти, то городу не удержаться. И участь защитников была не завидна. Всех мужчин ожидала смерть. Но это можно было считать лучшим исходом. Женщин ожидала более страшная участь — годы постоянного унижения и издевательств.

Добравшись до центральной площади отряд, собрался вокруг своего командира. Нужно было решить, что делать дальше. Срок ожидания второго отряда истекал через сутки.

— В городе много харчевен, можно дождаться ваших друзей там, — внес предложение Лорант.

— Думаешь, что у них имеются свободные комнаты? — с сомнением спросил Гордеев, — город переполнен.

— У беженцев не много денег. Они располагаются табором около стены. У хозяев харчевен всегда найдутся свободные комнаты, для знатных и платежеспособных особ.

— Как раз с этим у нас не все в порядке, — сказал Гордеев, — если только…

Он внимательно посмотрел на Юлдуз, которая делала вид, что рассматривает купола собора, и поманил ее пальцем.

— Иди-ка сюда. — позвал Дмитрий.

— А что опять я? — изумилась девушка, заметив, что все смотрят на нее.

— Я знаю, что у тебя всегда есть заначка, — уверено произнес Гордеев.

— Вот вы мужики, — надула губки Юлдуз, — так и норовите оставить бедную девушку без преданного. Кто же меня такую бедную замуж возьмет.

Она нехотя развязала котомку и стала разгребать сложенные в ней вещи. Дмитрий подошел и заглянул в мешок. И даже присвистнул. Внутри сверкали драгоценными камнями ювелирные украшения.

— Да на это можно скупить половину города, — выдохнул Гордеев.

— Ну и не правда, — капризно проговорила Юлдуз, пряча котомку за спину, — это все дешевые безделушки и они дороги мне как память о нашем путешествии.

Она отошла подальше от Дмитрия и продолжила ковыряться в содержимом вещевого мешка. Наконец девушка вытащила на свет небольшой холщовый мешочек.

— На, — она протянула его Гордееву, — разоряйте бедную девушку…

Дмитрий развязал шнурок и высыпал себе на ладонь горсть сверкающих алмазов. Он вопросительно взглянул на Юлдуз.

— Ну а, что? — пожала она плечами, — просто красивые камушки. И валялись они без присмотра…

— На эти красивые камушки, можно снарядить целую армию наемников, — наставительно проговорил Гордеев, ссыпая алмазы обратно в мешочек, — нам с тобой надо будет серьезно поговорить.

— Не хотите брать, ну и не надо, — притворно обиделась Юлдуз, протягивая руку с раскрытой ладонью, — тогда верни их мне. Я уж найду им хорошее применение.

— Ну, уж нет, — Гордеев передал мешочек Лоранду, — пусть эти камни послужат нашему общему делу.

Лоранд кивнул и направился через площадь в сторону ближайшей харчевни. Отсутствовал он не долго. Блеск драгоценных камней быстро решал все вопросы. Уже через полчаса Дмитрий входил в небольшую, но уютную комнатку. Всего в харчевни оказалось три свободных номера. Их также заняли Юлдуз и Лорант. Остальные разместились на сеновале хозяйственного двора.

Напряжения последних дней дали о себе знать. Гордеев не раздеваясь, рухнул на кровать, моментально уснув.

Глава 16 Новые знакомства

Проснулся он, когда на дворе смеркалось. Желудок требовал пищи. Оставив меч в комнате, Дмитрий спустился в обеденный зал.

Хозяин корчмы, по виду немец, толстяк с добродушным лицом, в желтом колпаке, вышел из-за стойки, и поклонившись постояльцу, указал ему на стол в углу зала, где уже ужинали Лорант и Юлдуз. Гордеев прошел к своим друзьям, сев на свободное место. Тут же к нему подбежал служка, поставив на стол дополнительное блюдо с мясом и овощами, глиняную кружку и жбан с пивом, он также быстро скрылся на кухне.

С огромным удовольствием Дмитрий принялся за еду, попутно наблюдая за посетителями.

За центральным столом сидел рыцарь. Он был бородат и плечист, огромного, богатырского роста. По всему было видно, что он опытный воин, побывавший во многих сражениях. Его светлые волосы были убраны под украшенную бисером сетку. Доспехов на нем не было, но на кожаной походной куртке отпечатались кольца панциря. За поясом торчали роговые ножны. Нож, с рукояткой из рога оленя он держал в руке, разрезая им куски мяса, насаживая их на кончик клинка и отправляя в рот. Короткий дорожный меч, убранный в ножны, лежал тут же у края стола. Рядом с ним за столом сидел веселый длинноволосый юноша. Он также был одет в помятый панцирем дорожный костюм.

Вокруг рыцаря и его спутника, собралась кучка горожан, слушая его рассказ о дорогах, битвах и подвигах.

Открытой добродушное лицо рыцаря, понравилось Дмитрию. Сразу было видно, что это человек чести.

Не успел Гордеев утолить голод, как дверь корчмы распахнулась. В помещение ввалилась толпа городских их стражей. Все они были в металлических кирасах и шлемах. Их мечи покоились в ножнах, но каждый напряженно сжимал рукоять, готовые в любое мгновение обнажить клинок. Осмотрев зал, сержант городской стражи уверенно направился к столу, где сидел Гордеев. Его сопровождали пятеро бойцов. Еще столько же распределились по залу, перекрывая оба выхода. В приоткрытую дверь было видно, что около корчмы ждали приказа еще не менее пятнадцати стражников, вооруженных алебардами. У некоторых в руках были арбалеты.

Сержант остановился напротив Дмитрия, нагло улыбаясь ему в глаза.

— Вам, сэр рыцарь, и вашим спутникам придется пройти с нами, — стараясь придать грозность своему голосу, проговорил командир отряда, — Прошу сдать оружие и без сопротивления проследовать в городскую ратушу.

— Могу я узнать причину нашего задержания? — спокойно поинтересовался Дмитрий, допивая пиво из своей кружки.

— Я не уполномочен давать каких-либо пояснений.

— А если мы откажемся идти? — вновь спросил Гордеев.

— В таком случае я буду вынужден применить силу, — ответил сержант, — кроме того у нас есть приказ, в случае сопротивления, живыми вас не брать.

— Эй, — раздался суровый голос за спинами стражников, — мне показалось или вы намерены задержать рыцаря монашеского ордена?

Сержант нехотя обернулся, посмотрев в сторону говорящего.

— А вам, сэр рыцарь, я бы посоветовал не лезть не в ваше дело. Иначе я буду вынужден задержать и вас.

— Что?! — поднимаясь во весь свой огромный рост, воскликнул рыцарь. — Ты собака смеешь угрожать рыцарю ордена Тамплиеров! — он схватил со стола жбан и без размаха выплеснул остатки пива в лицо старшины городской стражи.

— Взять! — срывая голос, закричал старшина, пытаясь смахнуть ладонью с волос жидкость.

Двое стражников кинулись на рыцаря. Тот только расхохотался. Схватив первого же смельчака за руку и пояс, он без труда поднял его над головой и швырнул о стену. Следующего стражника Тамплиер отправил в полет ударом могучего кулака в челюсть. Оба его противника так и остались лежать на полу, безвольно раскинув руки.

Отвлекшись на атакующих его стражников, гигант не заметил, как старшина, выхватив меч, кинулся на него, намереваясь нанести предательский удар в спину. Гордеев успел вовремя. Он перехватил руку сжимающую меч, заломил кисть, и когда командир отряда взвыл от боли, ударил ребром руке по его шеи. Старшина городской стражи завалился на стол, сжимая руками шею и судорожно хватая ртом воздух.

— Благодарю, — кивнул Тамплиер.

Дмитрий слегка поклонился в ответ. Краем глаза он заметил, как на стол легко прыгнула Юлдуз, сжимая в обеих руках по кинжалу.

— Инджи, — успел крикнуть Гордеев, называя девушку именем своего оруженосца, — убивать никого нельзя!

— Ну вот опять, — разочарованно проворчала Юлдуз. Размахнувшись, она разом бросила оба кинжала в сторону кравшегося вдоль стены стражника. Узкие лезвия пронзили края камзола, пригвоздив их деревянным балкам. — Ну, хоть сломать пару, тройку костей, можно? Так для порядка!

— А вот это сколько угодно! — ответил Гордеев, заваливая на пол, наседавшего на него противника, — Только будь предельно осторожна и не зашиби, кого-нибудь случайно!

— Я буду сама нежность! — пообещала Юлдуз. Она оттолкнулась от стола, и в полете ударила ногами сразу двух бегущих на помощь своим бойцов. Те даже не успели охнуть, как, после не долгого полета, застыли на полу, пробив головами доски барной стойки.

Пришедший в себя старшина, покачиваясь, вышел на улицу, раздавая команды хриплым голосом. В корчму бросились стражники, дежурившие на площади. Первыми в зал вбежал бойцы с арбалетами. Остановившись спиной к стойке, они подняли заряженные самострелы. Гордеев застыл на мгновение. Успеть остановить их, он не как не мог. Пальцы стражников потянули спусковые крючки, но выстрела не последовало. Хозяин корчмы вытащил из-под прилавка дубину и ничего не говоря, огрел ею готовых выстрелить стражников. Погнутые шлемы слетели, а оба воина крутанулись на месте, удивленно взглянули на добродушного толстяка, и хватаясь за столы сползли на пол.

Добрая кабацкая драка продолжалась. Уже было не разобрать, кто с кем сражается. В корчму вбегали все новые стражники. Стало настолько тесно, что не было возможности даже поднять руку, что бы размахнуться. Используя численное превосходство, стража оттеснила обороняющихся к стене.

Неожиданно натиск остановился. Стражники начали отступать к центру зала, поднимая руки. Слегка переведя дух, Дмитрий огляделся. Со стороны черного входа появился Лоранд. Вслед за ним в помещение вбегали спецназовцы. Без суеты они распределились вдоль стен, беря на прицел арбалетов городскую стражу. Главный вход перекрыли воины в орденских плащах.

— Ха, Гомрат! — захохотал Тамплиер. Растолкав столпившихся в центре зала стражников, он подошел к коренастому кнехту. — Ты, где задержался?

— Были небольшие проблемы, мой господин, — поклонился Гомрат, — я не опоздал?

— Нет, ты прибыл как нельзя вовремя! Эти городские собаки пытались задержать меня, рыцаря ордена госпитальеров и его достопочтенных спутников.

— Что прикажите с ними сделать?

— Отведи всех в наше аббатство. Позже магистр решит, что с ними делать.

— Вы не имеете права! — воскликнул старшина городской стражи, — мы подчиняемся бургомистру Люблина, и…

— Что?! — зарычал рыцарь, — Люблин находится на территории ордена Тамплиеров! Здесь действуют только наши законы! Посягательство на жизнь или свободу рыцаря, либо его вассалов, карается смертью!

Он выхватил из ножен свой меч, и приставил его к горлу сержанта.

— Говори собака, кто тебе приказал задерживать рыцарей, проливавших кровь в битвах с неверными!

— Это распоряжения наместника папского нунция Джакомо Барбиери, залепетал испуганный стражник, — нам было велено задерживать всех прибывавших в город под знаменем ордена госпитальеров, и отправлять их в Вену.

— Забирай их! — приказал рыцарь, грубо подталкивая сержанта к выходу.

Кнехты окружили стражников, и повели их через площадь.

— Разрешите представиться, — широко улыбнулся гигант, — меня зовут братом Гельбертом. А того молодого лоботряса, Бруно. По какому-то невероятному стечению обстоятельств он является моим оруженосцем.

— Альберт фон… — начал было Гордеев.

— Да брось, ты- махнул рукой Гельберт, — эти титулы никому не нужны. А как зовут твоих достойных спутников брат Альберт?

— Это брат Лорант, смеренный монах нашего ордена. А это, — он указал на Юлдуз, облаченной в мужскую одежду, — мой оруженосец и воспитанник Инджи.

— Славный малый! — захохотал гигант, опуская тяжелую руку на плечо Юлдуз, от чего девушка непроизвольно присела, — хлипковат, конечно, но в драке вел себя достойно! Эй, Джозеф! — обратился он уже к хозяину заведения, — извини нас за разгром. Орден возместит тебе все убытки.

— Ничего, — с улыбкой ответил толстяк, — пан рыцарь мне уже хорошо заплатил.

Он похлопал по карману жилетки, в котором покоились два крупных бриллианта.

— Ну, тогда неси лучшего вина и мяса. Я хочу выпить с новыми друзьями!

Слуги уже суетились в зале. Они быстро убрали осколки разбитой посуды и разбросанной пищи. Поставили на свои места стола и скамьи. Гордеев вслед за Гельбертом сел за стол. Моментально на нем появилась амфора с греческим вином и несколько блюд с закуской.

— Выпьем за наших братьев, погибших в бою с неверными! — провозгласил Тамплиер, опрокидывая свой бокал. — Куда держите путь? — подождав пока все выпьют, спросил Гельберт.

— Император священной римской империи Фридрих, объявил крестовый поход против монголов. По его призыву мы следуем в Италию.

— Хорошее дело, — кивнул Тамплиер, — но война уже пришла. Наш магистр собирает братьев около Кракова, что бы присоединиться к королю Генриху. — он по дружески похлопал Гордеева по плечу- Ты с нами?

— Что же, — усмехнулся Дмитрий, — рыцари нашего ордена никогда не уклоняются от битвы. Мы пойдем с вами. Но вначале мне нужно дождаться брата Георга и его отряд. Он должен прибыть завтра.

— Отлично! — обрадовался Гельберт, вновь поднимая кубок, — один день ничего не значит! Выступим завтра, и пусть дрожат неверные!

Глава 17 Командор ордена Тамплиеров

В Люблин продолжали стекаться беженцы с близлежащих селений. Среди повозок, телег и пеших людей выделялся отряд рыцаря идущих под вымпелами ордена госпитальеров. Впереди на закованном в броню и покрытом попоной с изображением креста коне над людской рекой возвышался Никифор. После ухода по подземному ходу из замка отряда Дмитрия, Станило еще около суток держал оборону, отбив несколько попыток наемников взять укрепления. Ночью, когда воины пана Бачинского, откатились в свой лагерь, зализывать раны, подъемный мост был опущен, ворота распахнулись и из замка расслабившихся наемников в плотном боевом строю атаковал русский спецназ. Бронированная конница смяла редкий заслон. Ворвавшись в спящий лагерь, кнехты Никифора перебили почти всех бойцов польского пана. Остальные разбежались кто куда. Сам Бачинский в ужасе первым сбежал с поля боя и укрылся за стенами своего замка.

Однако в этой отчаянной атаке не обошлось без потерь. В ходе ночного боя было тяжело ранено три бойца. Уже поздней ночью отряд набрел на аббатство Францисканцев. Монахи предоставили братьям кров и пищу. Переночевав и оставив на попечение монахов раненых бойцов, Никифор поспешил в Люблин. Около городских ворот его встретил незнакомые воины. Судя по их доспехам, Станило узнал в них Тамплиеров. Оттеснив стражников, было двинувшихся в сторону отряда Никифора, один из храмовников подошел к Станило.

— Вы являетесь бароном Георгом фон Дирком? — спросил Тамплиер.

Никифор кивнул.

— Мой господин брат Гельберт по просьбе брата Альберта, велел встретить вас.

— А где сам мой друг? — поинтересовался Станило.

— Они уже выехали из города в сторону Кракова, где магистр Тамплиеров собирает рыцарей для участия в битве. Но не беспокойтесь, мы нагоним их еще в пути.

— Хорошо, — кивнул Никифор, давая знак своим бойцам следовать за проводником, — веди нас.

Они нагнали вышедший раньше отряд к полудню. Теперь их силы исчислялись тремя рыцарями и пятьюдесятью бойцами кнехтами. В этом составе они и продолжили путь, еще не зная, что вторжение в Польшу уже началось.

Монголы вторглись в Польшу по двум направлениям. Командующий вторжением Байдар разделил свою армию на две части. Одну часть своего отряда под командованием Кайду он направил вдоль Карпат к Люблину, а сам с оставшимися воинами направился к Кракову.

Войско Кайду окружило небольшой городок Сандомир, гарнизон которого и горожане отказались сдаться. Пока ордынцы готовились к штурму, Кайду велел своему темнику Хунбишу с полутора тысячами всадников разведать дорогу к Люблину.

Разведывательный отряд переправился через Вислу и почти дошел до города Завихвост, где встали лагерем. Там на них напала дружина местного воеводы, усиленная рыцарями Тамплиеров под предводительством командора Робера де Родфора. Объединенное войско насчитывало не более пятисот бойцов. Но внезапность нападения дало им преимущество. Рыцари ворвались в лагерь, сея разрушение и панику среди монгольских воинов, многие из которых были убиты, даже не успев схватиться за оружие. В панике ордынцы бежали с места боя. Полагая, что их атаковали значительные силы, пару дней монголы прятались в густом лесу, опасаясь преследования. Воодушевившись первоначальным успехом, рыцари и поляки расслабились и разрозненными отрядами отправились на поиски добыча. Чем и поплатились. Стоило только разведке установить, что погони нет, и узнать истинную численность врага, как Хунбишу перегруппировал, свои силы и атаковал потерявших бдительность поляков. Ордынцы прорвали разрозненные ряды врага и разбили их. Во время боя монголы сумели пленить командора и еще нескольких его рыцарей. Поляки же, пользуясь знанием местности, разбежались по окрестностям.

Ханбишу выделил полторы сотни бойцов, велев им отвезти пленных рыцарей к Кайду, а сам отправился преследовать сбежавших поляков.

На этот конвой случайно и напоролись отряд Гордеева и Гельберта.

— Там в низине, — доложил примчавшийся от Андрея, шедшего впереди дозором, гонец, — появились монгольские всадники.

— Сколько их? — спросил Гордеев

— Полторы сотни. — последовал ответ, — движутся они медленно из-за четырех пленников, которых пешими ведут на арканах. Судя по одежды, это рыцари вашего ордена, — гонец взглянул на Гельберта.

— Мы не медленно атакуем! — воскликнул Тамплиер.

— Погоди, — успокоил его пыл Гордеев, — вначале нужно глянуть самим. Не было бы это ловушкой.

Оставив коней оруженосцам, Дмитрий и Гельберт последовали за дозорным. Андрей встретил их не далеко от поросшего редким кустарником склона. Отсюда как на ладони была видна долина, раскинувшаяся по обоим берегам небольшой речушки. Всадники в кожаных доспехах растянулись вдоль русла. Впереди, как и полагается, маячили дозор их десятка воинов. Сзади отряд, прикрывал арьергард. Пленники вереницей, медленно плелись за последней лошадью отряда. Руки у всех рыцарей были стянуты кожаными ремнями за спиной. Между собой они были связаны длинной веревкой, накинутой на шею.

— Это командор нашего ордена брат Робер, — прошептал Гельберт, — остальных рыцарей я тоже знаю.

— Смотри, — Гордеев указал вперед.

Тамплиер проследовал взглядом в указанном направлении. Впереди русло реки раздваивалось, подходя вплотную к возвышенности, на которой засели наблюдатели. Там где приток делал петлю, холм плавно спускался в долину. Густой кустарник надежно скрывал выход на равнину.

— Позови Инджи, — шепнул Дмитрий Андрею.

Через несколько минут к наблюдателям бесшумно подкралась Юлдуз.

— Возьмешь пятерых арбалетчиков, — сказал Гордеев, — и займешь позицию там, — он указал на спуск с холма. Да чтоб не одна живая тварь не услышала.

— Мышь не пикнет, — пожала плечами девушка.

— Когда мы атакуем, ордынцы попытаются убить пленных. Твоя задача не дать им это сделать. Ну и заодно поддержишь нашу атаку.

Юлдуз кивнула и не издав даже шороха скрылась в кустах.

Пока арбалетчики, скрываясь за кустами, бежали к своим позициям, монгольский отряд добрался до протоки. Всадники остановились. Приток был сравнительно не большим, но имел болотистый берег. Несколько воинов разъехались в разные стороны, ища удобный брод.

— Ну что же, братья, настал и наш черед потрудиться, — сказал Гордеев надевая шлем.

Рыцари и кнехты выстроились клином на вершине возвышенности, и крепко держа тяжелое копье подмышкой. Сначала рысью, переходящей в легкий галоп они направили коней по пологому склону. Ордынцы заметили врага, когда те уже вырвались на равнину. Степняки перестроились, приготовившись к отражению атаки. Прижатые между рекой и заросшим густым кустарником склоном, использовать свой любимый маневр с обходом с флангов они не могли. Поэтому батыры, имевшие тяжелые доспехи, выдвинулись вперед. Легкая конница, отошла за их спины. Ордынская тяжелая конница бросилась навстречу врагу. Поддерживающие их огнем лучники успели дать только один залп, когда по ним ударили арбалетчики. Степняки закружились, выискивая врага. Их кони вязли в болотистом грунте, начиная вставать на дыбы и сбрасывая седоков в грязь. Арбалетные болты пробивали легкие доспехи, насквозь прошивая тела. Не прошло и нескольких минут, как легкая степная конница перестала существовать. Под прикрытием стрелков, двое арбалетчиков подбежали к лежавшим на земле пленным рыцарям, разрезали веревки и, прикрывая собой, увели.

Тем временем Тяжелая монгольская конница атаковала приближающийся вражеский отряд. Но они не успели набрать ход, тогда как рыцари, пришпорив коней, перешли в галоп. Стальной клин врезался в ордынскую конницу, опрокинув первые ряды. Разорвав смешавшиеся шеренги монголов на две части, рыцари загнали один отряд в болото, где их добили подоспевшие арбалетчики. Второй отряд попытался прорваться к выходу из долины. Но их оттеснили к основному руслу реки. Потеряв всякую надежду, в отчаянии, оставшиеся в живых багатуры, бросились в воду. Под тяжестью доспехов все они пошли ко дну.

Битва окончилась. Гордеев снял с головы шлем, оглядев заполненное трупами ордынцев поле. Повсюду носились испуганные монгольские кони. Некоторые были без всадников. Другие волочили за собой мертвые тела. Недалеко от берега реки Дмитрий заметил фигуру командора. Перед ним, приклонив колено и склонив голову, стоял Гельберт. Гордеев направил своего коня в их сторону.

Робер де Родфор, командор ордена Тамплиеров с интересом взглянул на приближающегося к нему рыцаря.

— Брат командор, — пробасил поднявшийся с колена Гельберт, — дозволь представить тебе моего хорошего друга брата Альберта, благородного рыцаря ордена госпитальеров.

— Барон Альберт фон Верт, — склонив слегка голову, представился Дмитрий, спрыгнув с коня, но, не утруждая себя преклонением колена.

— Благодарю за спасение меня и моих братьев, — сказал командор, — однако давно я не встречал рыцарей вашего ордена. Давно ли вернулись из Палестины?

— Я и мой друг барон Георг фон Дирк, покинули не гостеприимные берега три месяца назад, как только император объявил сбор войск для крестового похода.

— Нам известно об этом, — кивнул брат Робер, — давно ли не были на родине.

— Семь долгих лет изнывали под солнцем пустыни, — ответил Гордеев, — родные просторы милее сердцу.

— Это, правда, — согласился командор, — но теперь и на нашу родину идет беда. Отчизна взывает о помощи. Нужно встретить врага за пределами наших границ. Потому мы вступим в битву вместе с королем Генрихом. Да поможет нам бог и святая дева Мария.

Глава 18 Битва под Краковом

Армия собралась возле Кракова. Все пространство вокруг города была заставлена шатрами. Никогда еще главная резиденция королевской династии не видала такого скопления войск. К месту сбора все прибывали и прибывали новые отряды крестоносцев и чешских ратников.

Монгольский военачальник Байдар не торопился с наступлением. Его тумены за несколько дней взяли Сонч, пополнив запас продовольствия. Впереди перед ним лежала равнина полная корма для коней. Многочисленные отряды разбрелись по окрестности, грабя и сжигая лежащие на пути селения. Байдар хорошо знал, что кормить многочисленное войско, сгрудившиеся возле города, поляки долго не смогут. С каждым днем их положение становилось все более катастрофическим. Последние несколько недель, стояла ужасная жара. Трава вокруг столицы пожухла. Не хватало фуража. Что бы обеспечить лагерь водой, интенданты все чаще посылали своих подчиненных за водой к реке, от чего Висла обмелела настолько, что перейти ее можно было вброд сразу в нескольких местах. Запасы продовольствия заканчивались. В лагере стало неспокойно. Все чаще слышались обвинения Генриха, в его нерешительности. Солдаты уже не спали в палатках, а падали где придется. Повсюду стоял удушливый запах испражнений. Просто уже не хватало места для утилизации отходов человеческой деятельности. Над войском нависла новая угроза- эпидемии. Дисциплина падала с каждым днем. Все чаще караульных застигали спящими на посту. Нередкими стали случаи пьянства и драк. Виновных конечно тут же прилюдно наказывали, но это мало помогало.

Положение на некоторое время спас епископ Иосафат. Он вышел из городских ворот. Поддерживаемый двумя кардиналами, епископ поднялся на заранее сколоченный помост. Собравшаяся толпа стихла по взмаху его руки.

— Земли, которые вы населяете, сдавлены границами. Они стеснены вашей многочисленностью. Отсюда происходит много распрей и войн. Но все ваши страны объединяет священная католическая церковь и вера в бога нашего Иисуса Христа. Несметные полчища нечестивцев вторглись на нашу землю. Так пусть прекратятся между единоверцами ненависть и вражда, утихнут распри и раздоры. Вера наша ждет защиты.

Затаив дыхание собравшиеся слушали слова Иосафата, о том что нечестивые варвары захватили в Венгрии и Польше священные для христиан реликвии, что они превратили храмы в отхожие места. Убивают духовных лиц. Уничтожают и превращают в рабов христиан.

— Нельзя более терпеть святотатства, — продолжал вещать епископ, — весь христианский мир должен подняться на священную битву с неверными, и каждый воин достоин пришить на свое одежду крест, в знак принадлежности к небесному воинству.

Иосафан закончил свою речь полным прощением всех грехов и долгов, тех же кто примет смерть в битве за веру, ждет вечное райское блаженство.

Речь епископа произвела надлежащий эффект. Тысячи людей, опустившись в едином порыве на колени, произнося молитвы. Рыцари подходили к помосту, становились на одно колено, опираясь на обнаженный меч, просили благословения.

Наконец наступил день, которого все ждали. Монгольская тьма двинулась на Краков. В мгновение лагерь пришел в движение. Армия выстраивалась, готовясь к битве. На возвышение, в окружении военачальников, на коне гордо восседал Генрих второй. Ветер развивал его плащ с вышитым на груди орлом и сине-белый плюмаж из перьев на его шлеме. Широкий пояс с золотой пряжкой поддерживал в украшенных ножнах, меч с рукоятью, покрытой драгоценными камнями. Сурово гремели трубы, разносился лязг оружия, когда полк за полком проходил мимо полководца.

— Ты выполнил мою просьбу? — спросил Гордеев, подведя своего коня к командору ордена Тамплиеров.

— Да, — ответил брат Робер, — двадцать рыцарей готовы поддержать нас.

— Двадцать? — в задумчивости произнес Дмитрий, — всего четыреста бойцов. Придется вступать в битву в самый последний момент.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — сказал, стоящий тут же Гельберт, — иначе нас могут обвинить в измене.

Войско Генриха было выстроено в четыре отряда, размещенных один за другим.

Перед атакой ордынцы подожгли степь. Жухлая трава мгновенно вспыхнула. Над полем расползся удушливый дым. Под прикрытием дымовой завесы сражение со стороны монголов открылось обычной атакой легкой кавалерии, на быстрых приземистых лошадках. Степные лучники поотрядно выстроились цепью в круг и начали атаку, 'вращаясь перед фронтом европейцев по часовой стрелке, так, что противник всегда находился слева от стрелка. Каждый лучник успевал сделать два-три выстрела, после чего 'хоровод' уводил его из зоны стрельбы. При этом ордынцы находились в постоянном движении, а их мишени стояли не подвижно, только прикрываясь щитами. Ответный огонь арбалетчиков и лучников противника, практически не давал никакого результата. Точность же степняков была таковой, что их стрелы то и дело поражали лица, руки европейцев, и даже перерезали тетивы их луков.

Не выдержав массированного обстрела по легкой коннице врага, ударили рыцари. Их атака была практически вслепую. Смяв первые ряды легкой конницы, они бросились догонять отступающих ордынцев. Выскочив из дыма, крестоносцы столкнулись с основными силами противника. Им навстречу устремилась тяжелая монгольская конница. Обе стороны сошлись в жестокой сече. Рыцари снесли копьями первые шеренги степняков и продолжили движение, вперед завязав схватку на мечах. Впереди храбро сражался Генрих, ведя за собой своих воинов.

Первую волну наступления монголы сдержали. Завязший в рукопашной схватке отряд крестоносцев окружили лучники, начав их массированный обстрел. Но их поддержали еще два отряда польских и чешских рыцарей. В решительной атаке они набросились на легкую кавалерию врага. Но ведение боя ордынцами, сперва ввела европейцев в замешательство. Вот скачет тяжело вооруженный рыцарь навстречу монгольскому всаднику, намереваясь пронзить его копьем, а тот в последний момент сворачивает в сторону и набрасывается на него сзади, стаскивая с коня крюком. Или набрасывается рыцарь на своего противника, желая вступить в честный бой на мечах, а тот кидает аркан и сваливает всадника на землю. Но напор рыцарей был силен. Ряды ордынцев вначале остановились, а затем пустились в бегство.

По просьбе Гордеева, отряд, состоящий из двадцати рыцарей и четыреста кнехтов, остался на передовой, вне битвы. Со своего места Дмитрий хорошо видел все маневры врага. Вот они, кажется в панике, начали отступать. Крестоносцы и союзные рыцари бросились в погоню, намереваясь добить противника. Но кому, кому, а Гордееву был хорошо известен этот ложный маневр. Ордынцы просто уводили конные отряды от прикрывавших их арбалетчиков. Уведя противника на безопасное расстояние, монголы развернулись, приняв бой. В этот момент Дмитрий увидел большой отряд врага, обходящий рыцарей справа.

— Инджи! — крикнул Гордеев своему оруженосцу, — делай что хочешь, но приведи копейщиков и арбалетчиков туда, — он указал на узкую ложбину, зажатую между холмами.

Юлдуз кивнула и пришпорив коня помчалась к пехотинцам.

Гордеев вновь взглянул на поле битвы. Как он и полагал рыцари попали в окружение.

— Пора! — прокричал он взмахнув мечом, — вперед!

От конского топа загудела земля. Полотнища штандартов взметнулись в небо, развиваясь на ветру. Лавина копий, то поднималась, то опускалась, словно лес в бурю. Солнце отражалось от шлемов, клинков и наконечников копий.

Нежданная помощь пришла вовремя. Отряд Тамплиеров врезался в тыл монгольского окружения, прорубив широкий проход к сражающимся крестоносцам.

— Уводите короля! — прокричал командор.

Пока другие были заняты битвой, четверо спецназовцев окружили Генриха. Он был ранен, но еще уверенно держался в седле. С огромным трудом им удалось увести короля с поля боя. Следом за ним в образовавшуюся брешь бросились остальные. Отряд Тамплиеров прикрыл отход, яростно врубаясь в ряды ордынцев, и медленно отступая к выстроившимся шеренгам копейщиков. Видя, что основная масса рыцарей скрылась за спинами пехоты, по команде командора, тамплиеры развернули коней и помчались назад. Ряды пехотинцев расступились, пропуская своих, и вновь сомкнулись перед наседавшими на них степняками. Залп арбалетчиков остановил монгольскую конницу. Не зря они боялись этого оружия. Арбалетные болты пробивали не только щиты, но и самые крепкие доспехи. Под огнем ордынцы отступили.

Развернув коня Гордеев, увидел гарцующую на коне среди пехотинцев Юлдуз. Неизвестно как, но ей удалось сплотить отряды разных государств. Даже опытные сержанты слушались ее, беспрекословно выполняя все приказы.

— Перегруппироваться! — скомандовал Гордеев, — легкая конница в середину. Рыцари по флангам! Приготовиться к новой атаке!

Крестоносцы застыли в замешательстве, повернувшись в сторону короля и магистра ордена тамплиеров.

— Кто это? — спросил Генрих.

— Это брат Альберт, рыцарь ордена госпитальеров, — пояснил командор Робер де Родфор, подводя коня к знатным особам, — он только, что вернулся из Палестины и хорошо знаком с тактикой степняков. Если вы еще хотите одержать победу, следует его послушать.

Генрих взглянул на магистра. Тот согласно кивну.

— Хорошо! — провозгласил король, — я на время назначаю брата Альберта командующим моей армии! Подчиняйтесь его приказам так, как моим личным!

Субординация у рыцарства была поставлена на высшем уровне. Получив подтверждение полномочий нового военачальника, крестоносцы мгновенно исполнили распоряжение Гордеева. Легкая польская и чешская конница помчалась на врага. С флангов чуть отставая, двинулись рыцари. После короткой схватки европейские кавалеристы обратились в бегство. Уверенные, что это последний резерв и намереваясь на их плечах ворваться в расположение пеших частей, ордынцы начали их преследовать. Увлекшись погоней, они слишком поздно заметили, что с обоих флангов их охватывает тяжелая рыцарская конница. Монголы попали в ловушку, которую сами многократно устраивали противнику. Их войско смешалось, попав в окружение, а европейцы обрушились на них со всех сторон. Бежавший центр развернулся и вновь вступил в бой. В яростной рубке окруженная армия степняков была полностью уничтожена. Сам Байдар с горсткой верных тургаутов прорвался сквозь ряды легкой кавалерии и ушел в Венгрию.

Узнав о поражении Байдара, опасаясь удара в спину, Кайду снял осаду с Люблина и так же спешно отступил на соединение с основными силами Батыя.

В этот раз вторжение в Польшу было остановлено.

Глава 19 В Вене

Победа над ордынцами под Краковом обошлась для антимонгольской коалиции, дорогой ценой. Стало понятно, что следующего более масштабного вторжения без поддержки империи, не выдержать. Не смотря на это, бывшие союзники вновь рассорились при дележе плодов победы. Но у Гордеева не было времени занимать чью-либо сторону. Он убедил Магистра ордена Тамплиеров, что ему необходимо двигаться в Италию на соединение с войском императора. Узнав, что рыцари ордена госпитальеров дали 'Обед' в участии в крестовом походе, Магистр передал Дмитрию грамоту, дающую право беспрепятственного передвижения по землям империи, где Тамплиеры еще имели огромное влияние. Любой рыцарский орден, оказывал предъявителю документа любую помощь. В таких условиях добраться до Австрии не составило никакого труда. После битвы отряд русского спецназа понес большие потери. Теперь в его состав входило всего двадцать человек, включая его командиров. Вскоре они достигли столицы австрийского государства- Вены.

От куда пошло название Вена- этот вопрос остается неразрешенным до настоящего времени. Несколько тысячелетий назад эти земли были заселены славянскими племенами. Где-то в пятом веке до нашей эры их вытеснили кельты. Венская котловина представляла оптимальные условия для ведения хозяйства. Однако первые поселения не имели укреплений. История же Вены началась с строительства форпоста пятнадцатого римского легиона. После ухода Римлян кельтские племена стали селиться за стенами форпоста. В последствие на этом месте был возведен небольшой замок и построена первая церковь святого Рупрехта.

На плодородную землю продолжали стекаться люди со всех сторон света. Смешиваясь друг с другом, они образовали австрийскую нацию.

На территории Австрии ожесточения и междоусобной борьбы не было. Область была пограничной, малонаселенной и испытывала нужду в новых поселенцах. Дворянам приходилось отменять повинности, привлекая новых поселенцев. Только в двенадцатом веке захолустное местечко преобразилось в настоящий город. И все из-за того, что через эти земли проходил путь защитников Гроба Господня. Людская лавина рыцарей, пилигримов, крестьян, искателей приключений, следовала в дальние страны. Следом за ними шли купцы, которые были готовы платить высокие пошлины, за свою безопасность, чем идти окружным путем. Впоследствии, после окончания крестовых походов, торговый путь остался. Развитию торговли способствовали также мягкие законы правителя Австрии Леопольда четвертого. Поддерживая высокий статус государства, он позаботился о ремонте старых и возведении новых укреплений, разрешив селиться крестьянам и рабочему люду, вблизи укреплений.

Поступавший через город поток товаров послужил стимулом к налаживанию производства ходовых товаров на месте. Искусные мастера из провинций двинулись в Вену. Что бы еще более привлечь поселенцев, был издан закон: принимать даже беглых крепостных. Скрывший беженца горожанин, мог даже убить преследователя, и не понести за это никакой ответственности. Суд вершился в городе, не зависимо от Герцеговства. Все это дало толчок к бурному развитию столицы.

Кварталы внутри крепости росли концентрическими кругами вокруг замка. Разрастаясь, они постепенно вышли за крепостные стены и достигли горных отрогов и мощных земляных волов.

Архитектура кварталов Вены развивалась согласно эпохе. На территории Австрии практически не было крупных военных конфликтов, а для обеспечения комфорта для купцов, необходимо было много жилого места. Поэтому центр столицы был застроен многоэтажными домами.

За время пребывания в ставшем ему теперь родным столетии, Гордеев стал забывать тесноту и шум мегаполисов. И хотя сравнивать Вену тринадцатого века с городами двадцатого, было нельзя, но после мало этажности городов Руси, столица Австрии давило даже на него. Стоит ли говорить, какие ощущения испытывали его спутники. Высокие каменные жилые здания, многоэтажные колоннады, триумфальные столпы и арки, шпицы гигантских соборов. Все это сдавливало не привыкших к такому русичей.

Все улицы были переполнены, повозками, экипажами, всадниками и просто толпами людей.

Арон устроил своих друзей у знакомого Венгра, владельца постоялого двора на окраине Вены. Сам же он отправился с местной венгерской диаспорой, которая в столице была весьма обширной…

После захода солнца Дмитрий, вместе с Никифором и Юлдуз, спустились в обеденный зал. Одеты они были в походную одежду, без доспехов, что все же не скрывало принадлежности их к орденскому братству.

В зале раздался радостный гул. За последние несколько дней русичи обзавелись полезными знакомствами. В корчме собирались благонадежные граждане. Много было купцов, захаживали и банкиры. Все уже были в курсе, что недавно прибывшие рыцари являются друзьями самого магистра ордена Тамплиеров, имеющего в империи значительный вес. В обмен на покровительство ордена, многие высказывали финансировать крестовый поход. Все расходы впоследствии, независимо от результата, компенсировались за счет имперской казны в двойном размере. А в случае победы, доход возрастал за счет военных трофеев. И это было хорошим вложением средств.

Круг знакомых у стола, за который сели друзья, все ширился. Гордеев заказал всем лучшего вина за свой счет. По этому случаю нарастал веселый гомон. За общем весельем, ни кто из присутствующих не обращал внимания, что угощая Дмитрий и его спутники не пьют, а только пригубляют вино, поглядывая на двери, и внимательно присматриваясь к каждому, кто входил в корчму.

Вот уже третий день в одно, и тоже время Гордеев садился за один и тот же стол, ожидая Лоранда. В этот раз, ожидание Дмитрия было не напрасным. Когда на дворе начало темнеть на пороге появился высокий человек. За его спиной маячил Лоранд. Человек быстро оглядел всех сидящих за столом, встретился взглядом с Гордеевым, кивнул ему и вышел.

Дмитрий поднялся, заказал еще вина и незаметно для всех направился к выходу.

— Это наш друг Джозеф, — представил нового знакомого Лоранд, — я ему рассказал о вашей цели. Не волнуйся, — поспешно замах он руками, под суровым взглядом Гордеева, — Джозеф хорошо относится к русинам и ненавидит нунция.

— Есть какая-нибудь информация? — спросил Дмитрий, чуть расслабившись.

— Кажется, имеется, — ответил новый знакомый, — я несколько раз имел разговор с доверенными людьми. Они говорят, что черные монахи, привезли к нунцию какого-то знатного русина. Некоторое время он находился у Джакомо Барбиери. Потом его спрятали в одном из аббатств Доминиканцев.

— Есть информация в какое?

— Нет, это держится в строгой тайне. Но наши люди видели как из ставки нунция в разное время и в разных направлениях выехали три полностью закрытые кареты. В какой из них был ваш митрополит, узнать не удалось.

— Значит, будем проверять все три аббатства.

— Это будет очень сложно, задумчиво произнес Джозеф, — приходы хорошо охраняются. Да и черные монахи представляют серьезную угрозу.

— Ничего, уверено сказал Гордеев, спасибо тебе Джозеф. Расскажи, где находятся приходы. А дальше уже наше дело…

Глава 20 Конец миссии

На западе от Вены раскинулось обширное лесное нагорье, поросшее дубовыми и буковыми деревьями. Местность отличалась разнообразием ландшафтов: покрытые лесами холмы переходили в обширные долины, которые упирались в скалы и ущелья. На этой территории располагались небольшие селения, замки местной знати и несколько монастырей.

И так небольшой отряд пришлось разделить на три группы. Штурм монастырей было решено начать в одно, и тоже время.

К назначенному часу отряд Гордеева, в который кроме него входили Юлдуз и три спецназовца, обосновались невдалеке от монастыря расположенного в двадцати семи верстах от столицы в южной части венского леса. Скрываясь в тени деревьев, Дмитрий внимательно изучал фортификационные укрепления. Монастырские строения окружали неправильными многоугольниками каменные крытые галереи, имеющие вместо окон бойницы трех видов: подошвенного боя внизу, средние наклонные и верхние щелевидные. Галереи покрывала покатая крыша. Посредине, в районе главных ворот располагалась небольшая четырехгранная проездная башня, сильно выступающая за линию стен. Она имела несколько ярусов бойниц и завершалась машикулями с различными зубцами. Стены галерей были хорошо отштукатурены и не имели даже небольших выступов. Высокий монастырский храм возвышался над стенами и могучими деревьями.

По сведениям, предоставленным Джозефом, в аббатстве постоянно проживало не более сотни монахов, и несколько десятков послушников, и охрана территории велась только у ворот. Однако понаблюдав некоторое время, Гордеев заметил несколько фигур в черных балахонах, ходивших по периметру галерей. Это могло значить только одно: митрополита держат именно здесь.

Однако как минимум одно слабое место в этом укреплении, пожалуй, было. С западной стороны аббатства располагался поросший деревьями склон холма. С него хорошо просматривалась прилегающая к стене колокольня. Ее несколько открытых ярусов имели металлическую ограду. Колокольня стояла в тени храма и практически не просматривалась со стороны других построек. Небольшая возвышенность, располагалась на уровне второго яруса, но на довольно большом расстоянии от кромки деревьев.

— Чего стоим? Кого ждем?

Голос Юлдуз отвлек Дмитрия от размышлений.

— Сможешь пустить стрелу с крюком, так чтобы он долетел до решетки и застрял там?

— Легко, — кивнула девушка, смерив взглядом расстояние, — но действовать, нужно будет быстро. Веревка будет хорошо видна, а люди на ней прекрасная мишень.

— Действуй!

Юлдуз легла на спину. Уперев длинный лук в ноги, выбрала стрелу с крюком и веревкой на концах, обеими руками натянула тетиву и пустила ее под наклоном. Надежная веревка ушла следом. Крюк звякнул о стену и упал за решеткой. Юлдуз медленно и очень осторожно потянула канат, и крюк прочно зацепился за прутья. Свой конец веревки девушка накрепко закрепила за ствол дерева. Мост был наведен. Осталось только испытать его на прочность.

— Первым пойду я, — решительно сказал Дмитрий.

— Нет, командир, — остановила его Юлдуз, — первой пойду я. Мне не впервой ходить по канату. Кроме того я гораздо легче. Я быстренько перейду и закреплю веревку понадежнее.

— Хорошо, — согласился с доводами девушки Гордеев, — давай…

Юлдуз ловко запрыгнула на веревку, несколько раз провела ступнями по канату, выбирая более устойчивое положение, и чуть ли не танцевальным шагом, почти не балансируя, за каких-то несколько мгновений перебежала к колокольне. Ловко перепрыгнув через ограду, она отцепила крюк, натянула веревку, несколько раз обмотала ее вокруг перил и надежно закрепила крюк.

Следом по импровизированному мосту друг за другом направились трое бойцов. Им тоже было не в новинку ходить по канату. Но двигались они гораздо медленнее, постоянно балансируя руками, как ярмарочные акробаты.

Последним отправился Гордеев. У него единственного в команде не было ни какого опыта в таких делах. Полз он на свой манер: пузом сверху по веревке и, опустив одну ногу вниз для равновесия. Но это оказалось не так просто и очень медленно. Примерно на середине пути он перевернулся спиной вниз, закинул ноги на веревку и полез, быстро перебирая руками.

Через несколько минут он присоединился к своим спутникам.

— Разделимся, — чуть отдышавшись и не обращая внимания на ухмылки своих бойцов, распорядился Гордеев, — действуем быстро и тихо. Постарайтесь найти монахов аббатства. Они должны знать, где держат митрополита.

Не успел Дмитрий закончить, а около него уже никого не было. Получив приказ, спецназовцы растворились в темноте.

Спустившись с колокольни, держась в тени, Гордеев быстро пересек монастырский двор и вошел в центральный корпус. Пройдя несколько коридоров, он оказался в зале собраний. Как не старался Дмитрий ступать осторожнее, но его шаги гулко разносились под высокими сводами.

Они появились с разных сторон. Пять фигур в черных балахонах с накинутыми на головы капюшонами. Все были вооружены. Одни поигрывали тонкими кинжалами, другие раскручивали кистени, у одного в руках была веревка, на конце которой был закреплен наконечник с множеством крюков.

Они стали медленно кружить вокруг Гордеева, стараясь рассеять его внимание. Дмитрий внимательно следил за манипуляциями противника, не предпринимая ничего кардинального и давая возможность им сделать первый шаг. Он полностью осознавал цель атакующих — быстро нейтрализовать противника. Было очевидно, что одновременно все атаковать не смогут. Самым верным, с тактической стороны, будет атака одного из них, с целью отвлечения внимания от действий остальных. Гордеев легко вычислил того, кто вероятнее всего будет нападать первым, используя более выигрышную позицию. Исходя из анализа позиции, Дмитрий решил, что атаковать первым будет противник слева. В его руках была плетеная веревка с крюками на конце. При удачном броске веревка обовьет руку или ногу, а крюки вопьются в кожу, сделав положение защищающегося катастрофическим.

Медленно, чтобы не выпускать противников из вида, Гордеев принял левостороннюю стойку. Краем глаза он увидел как мелькнула веревка, направленная в ноги. При этом противник чуть наклонился в его сторону. Дмитрий тут же нанес удар. Крюки пронеслись мимо, а нога Гордеева в печаталась в лицо врага. Фигура в черном балахоне взлетела вверх и рухнула на пол. Раздался хруст шейных позвонков и противник затих с неестественно вывернутой головой.

После этого противник стал действовать осторожнее, но стремительные атаки следовали одна за другой со всех сторон. Изловчившись, Дмитрий перехватил руку нападающего, пытавшегося достать его кинжалом, заломил ее, притянув противника к себе, закрывшись его телом от удара цепью. Кистень ударил монаха в весок. Он тут же обмяк. Гордеев оттолкнул безвольное тело в сторону нападавших и отскочил назад. Теперь он перемещался так, чтобы оставшиеся противники находились спереди.

Схватка продолжалась в стремительном темпе. Гордеев крутился, используя свою технику против их количества, но чувствовал, что его тело все больше наливается усталостью. Противник тоже был хорошо обучен. Дмитрий едва успевал восстанавливать дыхание в короткие мгновения пауз между атаками. Но и монахи были изнурены не меньше. Их движения заметно замедлились. С их стороны стали проскакивать мелкие ошибки и неточности. Но сил на серьезную атаку у Гордеева уже не хватало. Он еще успел провести серию стремительных ударов, обездвижив еще одного противника, и тут же пропустил удар в лицо. На короткий миг он очутился в полной темноте и пришел в себя уже перед встречей с полом. В последний момент он сумел сгруппироваться и упав, тут же откатился к стене.

Черные фигуры надвигались. В этот момент от куда-то сверху соскользнула гибкая тень.

Юлдуз работала как всегда играючи. Для нее любой бой был развлечением. Не прошло и пяти минут, а два оставшихся монаха уже распластались на полу.

— Ты где была? — ворчливо поинтересовался Гордеев, поднимаясь на ноги.

— Да мы тут со святыми братьями поспорили на счет некоторых мест в святом писании, — игриво ответила девушка, — эти невежды, ну совсем не умеют общаться с приличными девушками. Теперь мирно лежат там, и обдумывают свое недостойное поведение.

Юлдуз неторопливо обвела взглядом зал.

— А я вижу, командир, что и у тебя возникли разногласия с этими ребятами. Нельзя так обращаться со святыми людьми.

— А сама?

— Так я же хрупкое и совершенно беззащитное создание, — фыркнула девушка, — меня обидеть легко…

— То я и вижу, — усмехнулся Гордеев, — что-нибудь узнала?

— Ну а как же, — Юлдуз не торопилась с ответом. Она нагнулась, подняла один из кинжалов, повертела его в руках, проверяя балансировку, и сунула за пояс, — а этот я возьму себе на память. Повешу на стену и буду вспоминать о наших приключениях.

— Я жду, — строго сказал Гордеев.

— Ой да ладно, — обиженно протянула Юлдуз.

— Говори! — рявкнул Дмитрий.

Девушка тут же вытянулась по стойке смирно и приложила руку к виску.

— Докладываю! Все черные монахи обезврежены. Святые братья этой обители были заперты по своим кельям и теперь готовы к сотрудничеству, — скороговоркой выпалила она, — Фу, доклад закончила…

Тоннель в казематах был прямым и ровным. Местами свод становился настолько низок, что Гордеев почти упирался в него головой. Воздух становился сырым и затхлым. Впереди семенили несколько монахов аббатства, указывая дорогу.

Коридор с несколькими общими камерами давно закончился. Неожиданно тоннель резко повернул и пошел под уклон. Пройдя немного дальше, они уперлись в приземистую дверь. Потолок над ней был укреплен большими камнями, иначе свод давно бы обвалился.

Снаружи дверь была заперта на деревянный засов, накинутый на поржавевшие запорные скобы. Гордеев снял запор и рванул дверь на себя. Из открывшегося прохода пахнуло смрадом.

Дмитрий сделал шаг в темное помещение. Внезапно из дальнего угла послышался стон, а следом болезненный кашель. Забрав у монахов факел Гордеев, попытался осветить камеру. Но его света не хватало, чтобы осветить все помещение. Дмитрий смог различить только лежащую на куче тряпья фигуру. Он подошел ближе присев на корточки и тронул человека за плечо.

— Отче… — тихо проговорил он.

Человек заворочался и развернулся.

— Кто это? — прохрипел митрополит, — Кто здесь?

Гордеев помог ему подняться. Митрополит Кирилл выглядел ужасно. Исхудавший, обросший с ввалившимися глазами и ничего не видящим взглядом. Давно не мытые волосы свалялись в патлы. Грязная одежда превратилась в лохмотья.

— Не волнуйся отче, то я, воевода.

— Димитрий, — радостно выдохнул митрополит, и тут же задохнулся в приступе кашля.

— Все уже закончилось, — сказал Гордеев, поддерживая отца Кирилла под руки, — мы выведем тебя отсюда.

Он передал митрополита монахам, которые подхватили его на руки и понесли на верх.

Когда они вышли во двор, солнце уже встало. В благодарность за свое освобождение святые братья собрали в дорогу продукты и отдали коней, на которых прибыли черные монахи. Провожать спасителей собралась почти вся обитель. Когда ворота открылись, из незаметной ниши выскочила фигура в черной рясе. Гордеев успел увидеть мелькнувшие лицо их старого знакомого. Черный монах сшиб святого брата, выводившего из сарая под уздцы коня, вскочил в седло и помчался по пыльной дороге.

— Уйдет! — выдохнул Гордеев.

— Не уйдет, — проговорила Юлдуз, поднимая лук. Не торопясь она натянула тетиву, хорошенько прицелилась, задержав дыхание, и разжала пальцы. Раздался сухой щелчок. Казавшаяся маленькой фигура в черном балахоне дернулась, припала к шее коня и соскользнула на землю. Через мгновение монах поднялся, пытаясь зажать рану с торчавшей из горла стрелой. Он сделал несколько шагов, после чего рухнул и больше не поднялся.

Эпилог

Примерно через месяц они вернулись на родину. Им повезло. Путь на Русь попал как раз в промежуток времени между двумя нашествиями.

Потерпев неудачу, Батый не отказался от покорения Польши. Одержав победу, король Генрих и его союзники не учли полученные уроки. Посчитав, что угроза миновала они принялись за свое любимое дело- перегрызлись между собой. Анти монгольская коалиция распалась гораздо быстрее, чем собралась. Чем и воспользовался хан ордынцев.

На этот раз в Польшу Батый вторгся всей своей силой. Первым пал Люблин и Завихост. Через образовавшуюся брешь монгольская армия достигла Рацибужа. После его падения следующий удар был обращен на Сандомир. Разгромив этот главный опорный пункт польской обороны на Висле, орда нанесла поражение мало польскому рыцарству в полевом сражении под Турском и двинулась на Краков. Прикрывая путь, польские отряды попытались остановить врага, но не устояли под сокрушительной атакой лавы степной кавалерии и были разбиты под Хмельником. Краков пал через несколько дней после кровопролитного штурма. Еще надеясь на помощь, Генрих отступал, отдавая польские земли на разграбления. Наконец он решился и дал генеральное сражение при Легнице. Польские и союзные рыцари попали в засаду и были разбиты. Сам Генрих погиб, в битве храбро сражаясь с врагом в полном окружении. Монголы отрубили его голову и, надев ее на пику, подступили к городу. Горожане отчаянно сражались, но не смогли удержать город.

Пройдя огнем и мечом по Польской земле, орда вторглась в пределы священной римской империи. Первой на ее пути лежала Австрия.

Но все это Дмитрий узнал гораздо позже. Что стало с его новыми друзьями братом Гельбертом, командором ордена Тамплиеров Робер де Родфор, Магистром ордена, ему было неизвестно. Он надеялся, что они остались живы. Однако встретиться с ними как враги на поле боя он не хотел. Уж очень они ему понравились.

А сейчас Гордеев с своим отрядом вернулся в Киев. Из сорока человек ушедших в поход вместе с ним назад вернулось пятнадцать. Но миссия была выполнена. Они нашли и вернули митрополита Кирилла. Также, при проверке монастыря отрядом Никифора в подземелье был обнаружен князь Даниил. Узнав о том, что папским нунцием был похищен митрополит, он отказался от обещанной ему короны и дальнейшего сотрудничества. Что ни говори, а предателем он так и не стал.

По возвращению на родину Гордеев с огорчением узнал, что скончался его друг и соратник князь Мстислав Святославович. Престол он оставил своему старшему сыну князю Василию. В Чернигов править перебрался его средний сын Андрей. После непродолжительного спора в Галич на княжение решено было направить князя Даниила. Он присягнул на верность Киеву и ни когда не нарушал этой клятвы.

Решив все дело в столице, Гордеев вернулся в ставший ему родным Чернигов. Наконец-то он вновь увидел свою жену Любаву и обнял дочерей.