Размышления русского боксёра в токийской академии Тамагава

Глава 10

Ватару Асада был почти не удивлён, когда застал кумитё[3] у себя в офисе, вернувшись из школы сына.

Вообще-то, он так и так собирался связываться с оябуном: новости из школы Маса требовали известить начальство о том, что тихие времена, похоже, пора забывать.

— Приветству… — Ватару начал было кланяться в соответствии с правилами этикета, поскольку в кабинете в этот момент они были не одни.

Секретарша как раз ставила на стол перед оябуном большой керамический чайник.

— Завязывай, — Гэнки Томиясу, несмотря на грузное тело и более чем солидные габариты, перетёк из-за низенького столика в вертикальное положение стремительно и плавно.

Хлопнув по плечам своего подчинённого и давнего близкого товарища в одном лице, он скорчил красноречивую гримасу:

— Тут все свои…

Вообще-то, Асада-старший и так прекрасно понимал: приставленная к нему секретарша выполняет в первую очередь вполне определённые функции и задачи эти стоят впереди непосредственно офисной работы (и ещё некоторых технических услуг, как женщина мужчине; но тут именно что услуг — никакой души в этих быстрых и дежурных совокуплениях прямо на рабочем месте не было. Чистая разрядка нуждающемуся в ней мужчине, в нужный момент, если вопрос вдруг вставал остро и Ватару не мог сосредоточиться на работе).

Кстати, судя по общности портретов, исполнительная Мивако (по фамилии Кога) состояла в родстве с самим Гэнки. Но тут спрашивать в лоб не будешь.

— Как сын? — судя по прямому вопросу и демонстративной ломке дистанции, до оябуна уже тоже что-то дошло из последних новостей.

— Как раз хотел тебе звонить из офиса, — кивнул Ватару, занимая лучшее место за низеньким столиком.

Без чинов так без чинов.

— Мивако пока пойдёт погуляет! — нейтрально сообщил вроде ни к кому не обращаясь кумитё. — Или ты хотел, может?‥ — в последний момент Гэнки спохватился, будто бы сообразив, что финансисту Асаде после нервотрёпки может потребоваться дежурная и быстрая разрядка.

— НЕТ. Не хотел. На. — Ватару толкнул свой смартфон по крышке стола, а сам принялся разливать в пиалы чай из чайника.

Томиясу, подхватив гаджет финансиста, приземлился не напротив, а рядом с ним:

— Палец свой дай? — красноречиво поиграл он бровями, указывая на заставку блокировки.

— Тьфу ты, бля… Да… — Асада мазнул большим пальцем по сканеру. — Самый верхний чат, — указал он глазами на верхнюю часть экрана, наклоняясь и устанавливая тяжёлый чайник на специальной подставке.

В тот же момент на плечи финансиста мягко легли руки его секретарши:

— Я пока останусь, — сухо процедила Мивако в ответ на вопросительный взгляд оябуна. — Смотрите при мне.

— Так и знал, что вы родственники, — хмыкнул Асада, отпивая чай.

— Не в этом дело, — отстранённо прокомментировал кумитё последний пассаж, внимательно наблюдая за происходящим на экране. — Мы и с тобой как братья. Главное другое. Она отвечает за тебя полностью.

— Не понял. И что с того? — равнодушно пожал плечами человек, в котором никто бы не заподозрил генератора сразу нескольких конфигураций управления финансовыми потоками пары столичных семей якудза.

— Она отвечает, кроме остального, за твоё душевное равновесие! — пояснил Гэнки. — Ты же не думаешь, что моя сестра… м-м-м… удовлетворяла бы тебя из каких-то других соображений?

— Не знал, что она тебе сестра.

— Троюродная, — уточнила Мивако. — Господин Асада, моё личное отношение к вам полностью совпадает со служебными интересами. Это на всякий случай. — Вместе с последней фразой Кога с силой впилась пальцами в третий позвонок и ниже, вызывая у Ватару невольный стон облегчения.

— А-а-а… хорошо-о-о-о… — выдохнул Асада-старший, чувствуя, как боль из висков уходит сама собой.

Оябун, равнодушно скользнув по рукам сестры, разминающей шею и плечи финансиста, задумчиво спросил:

— А вывод какой? — Затем, оценив степень блаженства на лице товарища, добавил. — Ну, что твой пацан наконец вломил кому-то, я уже понял. Рад за вас, серьёзно. Но вот почему мне позвонили от Курого и сказали нестись к тебе? Чуть не из петли тебя вынимать?

— Потому что безопасность, как обычно, слышит звон — но не понимает, где звенит, — недовольно поморщился Асада.

Он не любил ни сам департамент безопасности, ни его шефа по фамилии Курого, справедливо полагая: если полицейский переметнулся один раз, это может произойти и дважды.

— Я думаю, у Курого есть кто-то из агентов вот в каком семействе. И этот самый агент удачно услышал, как бабка по телефону на весь дом орала… — дальше Ватару в полминуты пересказал предмет своего общения с начальником гуманитарной учебной части Академии Тамагава. — Я тебя и хотел за этим звать. А ты сам приехал, — закончил Асада-старший.

По правилам (установленным всё той же безопасностью), в этом квартале именно к нему ездил сам оябун. Не наоборот.

— Не могу не спросить: и что дальше? — нисколько не напрягся Гэнки, допивая первую пиалу чая и, не чинясь, доливая себе собственноручно ещё.

После чего, подумав, кумитё поухаживал и за своим товарищем, который распластался грудью на столе под руками секретарши, словно в массажном салоне.

— Что ответишь этому завучу? — всё же Томиясу чуть напрягся из-за происшедшего, теперь это было слышно. — Не подумай, что давлю. Но я бы хотел знать твои планы в отношении сына и его Тамагава до того, как в них начнёт вмешиваться кто-то из старших Нагано.

— Я уже им ответил, — Ватару блаженно улыбался, как всегда при прикосновениях Мивако.

— Не тяни кота!‥ — вспылил, наконец, оябун. — Что ответил?!

— Вот это было обидно. — Асада мягко отстранил секретаршу и пристально посмотрел в глаза товарищу. А ты сам как думаешь, что я ответил?

— Сам озвучь, — неуступчиво упёрся босс, который с подавляющим большинством народу в этом мире общался совсем другим тоном.

— «Помогай слабым, борись с сильными». — Асада пожал плечами, указывая на выложенные мозаикой по стене иероглифы.

— Что, так и сказали?! — восхитилась Мивако, возвращаясь к загривку непосредственного начальника-финансиста и разминая уже четвёртый и пятый позвонки.

— Так и сказал.

— Блин, будешь смеяться, — неожиданно замялся кумитё. — Я почему-то подумал, что, может, в этом случае лучше и пойти на попятный. Всё-таки, твой пацан… чего тигров дразнить? Ты же понимаешь, что я далеко не из-за всех пацанов-школьников по городу скачу, всё бросив?! — снова завёлся он, поскольку его финансист под руками секретарши не обращал на него ни малейшего внимания. — Я что, за твоего сына больше тебя должен печься?! А если с ним что-то случится?!

В этот момент у Гэнки пиликнул его смартфон.

— О, ну да… как раз… — многозначительно покивал он, после чего озвучил. — «… Имиджевый ролик. Нарезка из реальных кадров, где младший Асада месит чемпиона-Нагано… слоган: „Старое время позади! Голосуй за новые времена!“ … если с младшим Асада что-то случится, поставщики пиар услуг гарантируют. Происшествие будет мгновенно конвертировано в голоса избирателей… количеством не менее, чем контрольный портфель в муниципалитете…».

— Это кто у нас такой быстрый? — поморщился Асада, явно не желая раскрывать глаза. — Я сам об этом буквально час тому, в Тамагава, подумал.

— Тебе не понравится, — хохотнул Гэнки. — Курого постромки рвёт.

— Это он тебе демонстрирует, что его расходы на негласный аппарат уходят по назначению, — не согласился финансист. — Там же всё наличными и непроверяемо. Но стукачи его хорошо работают, согласен… Быстро и точно. Даже у меня претензий нет. Как у участника эпизода.

— За то и платим, — вздохнул оябун. — Ладно. Давай серьёзно. Ватару, если бы это был мой сын, я бы оставил всё, как есть. И показал бы этому завучу… — дальше Томиясу назвал деталь мужского организма. — Но то мой сын, ему было бы неуместно оставлять меня без своей поддержки в такой ситуации.

— А мой сын что, хуже твоего? — хмыкнул Асада.

— А я не могу распоряжаться твоим сыном, — сварливо парировал начальник. — Давай честно. Ты мне в стратегической перспективе, дороже чем ситуационный бонус в виде спорного пиар-преимущества. Которое, к тому же, одноразовое. И если…

— Замолчи. — Совсем невежливо перебил Асада. — М-да, если бы кто слышал ещё, сейчас бы точно удивился…

— Меня не считайте. Меня тут нет. — Невыразительно проговорила Мивако.

— Мой пацан только сейчас стал показывать, что он мужик. — Пояснил Ватару удивлённому товарищу. — Да, мы можем вывести его из-под удара. И перевести я его могу, так, что после этого Нагано и захотят — не достанут. Но теперь ты мне скажи. Чему это его научит?

— Принимается.

Оябун коротко хлопнул по столу, поднялся и молча вышел.

Они с Асада были знакомы более трети века, ещё с яслей. Озвучивать очевидное смысла не было ни ему, ни другу.

Во-первых, перевод в другое место убьёт в Масахиро Асаде веру в справедливость. Во-вторых, покажет, что смелость и сила в этом мире ничего не стоят.

Было и в-третьих. Томиясу никогда бы этого не сказал при Асаде-старшем, но неродной сын — это очень неплохая возможность играть в беспроигрышную лотерею.

Если пацан и дальше будет успешно чистить рыло Нагано сотоварищи — это будет дополнительным кирпичиком чёрного пиара, выливаемого соответствующим подразделением организации на конкурентов.

Если же сумасшедшая старуха, родня Нагано, права — то любой печальный инцидент с парнем разыграют уже через голоса избирателей.

— «Он был молод и не боялся идти против течения, за всех нас», — проворчал себе под нос оябун, спускаясь пешком по лестнице с двадцать седьмого этажа. — И кстати, какого чёрта она старуха? Сорок пять ей, вполне ещё ничего…

Когда он был один, Гэнки любил разговаривать сам с собой.

— Вы уверены в своём решении, господин Асада? — Кога дала понять интонацией, что текущий разговор останется только между ними.

Асада бы очень удивился, если бы узнал, что он в ответ излагает ровно те же аргументы, которые в первую очередь пришли в голову его боссу.

— … таким образом, я его победу превращу в его же поражение. Если заставлю бежать. — Закончил он. — На самом деле, я это делаю как раз из заботы о нём.

— Другие подумают: вам плевать на Масахиро потому, что он приёмный, — заметила Мивако из-за спины. — Не родной, можно пожертвовать.

— А вот это уже неважно. — Мягко перебил финансист. — Правильно — делать, как надо. Бежать от собственной победы Асада не будут. Хоть кровные, хоть приёмные. Я верю в парня, он справится, — добавил Ватару после паузы.

— Тогда не будет ли с моей стороны наглостью подстраховать ситуацию и со своей стороны? — пробормотала секретарша сама себе и, метнувшись к столу, отправила какое-то сообщение со своего комма.

— У тебя тоже есть кто-то в том окружении? — догадался Асада. — Как у Курого?!

— Не совсем. У копа агенты возле боссов. А у меня сестрёнка подруги в Тамагава недавно перевелась. — Секретарша явно покраснела и замялась.

— Э-э-э, Мивако! Договаривай! — Вакару знал сотрудницу давно и близко, оттого в некоторых случаях ему даже не нужен был нейроконцентратор.

— Я не могла оставить без пригляда вашего сына после того, что узнала позавчера. — Чётко ответила Мивако. — Ваше рабочее состояние — моя обязанность. — Напомнила она. — Включая эмоции. Я не могу пускать всё на самотёк и смотреть на мир глазами одной лишь безопасности, поскольку тоже не до конца доверяю Курого.

— Логичен вопрос, а как ты тогда присматриваешь за моей дочерью, — развеселился Асада. — Там тоже, что ли, есть кто-то, кто учится рядом? И попутно: а что ты узнала позавчера?

— С вашей дочерью найти общих знакомых было ещё проще. Всё-таки, университет — не старшая школа. — Спокойно ответила Кога. — Она как раз давно под присмотром.

— Что было позавчера? — напомнил финансист, поднимаясь из-за обеденного столика и направляясь в сторону рабочего места.

— У меня будет ребёнок. — Абсолютно без эмоций ответила секретарь.

— ОТ МЕНЯ? — застыл на месте Асада.

— Идиот.

Пока финансист приходил в себя, дверь в его кабинет хлопнула и он остался один.

Когда Ватару Асада спустя несколько секунд выскочил в приёмную, секретарши там не было.

Её вещи тоже лежали на столе нетронутыми.

— Привет! — красноволосая девчонка, вроде как оказавшая мне услугу, словно меня в этом мире и ждала.

Подскочив со своего места, она звонко поцеловала меня при всех и потащила к ним за стол.

— Знакомимся! — а дальше ко мне с трёх сторон приложились губами и её подруги.

— Масахиро. Ватара. — Выдал я в два приёма, потому что одна из математичек поцеловала меня не в щёку.

А в губы, хоть и достаточно коротко.

Ну ничего себе… Что тут происходит?