Размышления русского боксёра в токийской академии Тамагава

Глава 12

Честно говоря, я так и не понял, чего хотел добиться батя своим звонком.

Поначалу.

Пока он не заговорил открытым текстом о наших с ним исключительно семейных делах; на тему того, что в отношении меня возможны (выражаясь канцелярским языком другого времени и места) «различного рода провокации».

В чём они могут заключаться, отец не уточнял, предлагал только вернуть себе свой родной комплект из смарта и концентратора. Поскольку иногда даже один процент производительности весит очень много.

– Как, говоришь, зовут товарища? – уточнил он, когда я не воспылал желанием вытряхивать из Юдзи свою технику срочно.

– Давай об этом дома? – предложил я, потому что ситуация складывалась крайне неоднозначно.

Сам батя вещал, как парторг с трибуны. Не обращая внимания на реакцию слушателей вообще.

Икару и Сора вежливо смотрели в разные стороны, всем видом демонстрируя, что категорически не участвуют в беседе.

Канако широко раскрыла рот, глаза; и даже кивала в такт интонационным перепадам отца, как загипнотизированный удавом кролик.

А Цубаса, такое впечатление, словно строчила конспект вслед за моим родителем в своём внутреннем интерфейсе (есть и такая функция, но доступна только на каком-то там продвинутом уровне погружения – я видел вчера в фильме-ролике в смарте, который в итоге оказался рекламой).

То, как отец в процессе своего монолога таращился по очереди на каждую из четырёх девчонок, кажется, действовало на нервы только мне.

На этапе крайне непрозрачных отцовских намёков на то, что мне надо периодически оглядываться и себе за спину, Цубаса неожиданно прорезалась:

– Господин Асада, извините за участие в вашей семейной беседе. Я Кимишима Цубаса, учусь в Тамагава третий день, перевелась сюда из Информационной Академии Министерства обороны.

Сложные впечатления русского человека, возникающие лично у меня в такие вот моменты работы классического местного этикета, иногда передать словами сложно. А знаков глазами, кажется, мой батя не понимает.

Поморгав ему секунды три, я в итоге сдался на милость течения. Пусть выступает с трибуны дальше.

– Ваш сын сегодня впечатлил меня в одной деликатной ситуации, – продолжила бойко тарахтеть красноволосая, как будто это был её отец, а не мой. – И мы с ним познакомились.

– Угу. Шоколадный торт, – уже вроде как заинтересованно пробормотал себе под нос родитель, поощрительно ей кивая.

– Как у нового товарища вашего сына, у меня есть вопрос лично к вам. Меры предосторожности, с вашей точки зрения, на какой период рациональны? Извините, если я вмешиваюсь не в своё дело.

– Примерно до последнего воскресенья месяца, – что-то прикинул отец, не обращая вообще никакого внимания на её последние слова. – До семи утра. Но он в Тамагава не круглыми сутками, так что ночь и воскресенье я бы исключил.

– А какой участок его регулярного суточного маршрута, с вашей точки зрения, потребует наибольшего внимания? – изображая покорность и деликатность, Цубаса даже наклонила голову вбок, к плечу. – Это вообще прогнозируемо?

– У вас вид, как у начальника и сотрудника, в момент постановки задачи, – пробормотал я уязвлённо, но не был замечен вообще никем.

– Девяносто процентов фокуса, как по мне, это Тамагава, – хмуро признался отец, опуская взгляд и на полном серьёзе обсуждая такие вещи с абсолютно посторонним человеком.

Ну, для него – с посторонним. Мне-то с Цубасой, как ни парадокс, уже и комфортно, и легко, и интересно. За час общения, с высоты почти сорока лет за спиной, такие вещи можно чувствовать безошибочно.

Хотя, лично я б кого-либо своими проблемами вообще грузить бы не стал. Даже близких и давних знакомых. К которым Цубаса точно не относится.

– Господин Асада, как насчёт короткого частного контракта? – выдала, видимо, какое-то деловое предложение красноволосая, подбираясь, словно не совсем трезвый мичман перед случайно нагрянувшим начальством. – Я ещё не уволилась из МО окончательно, и процесс затянется до повторной медкомиссии. Это как раз примерно тот период, который указали и вы. По тридцатипроцентному уровню вашей обычной ставки, – тут же уточнила она. – Хотя я стою дороже.

– Наработать портфолио хочешь? – вроде как понимая подоплёку, буднично уточнил отец, глядя на документы сбоку на столе.

– Да.

– Пусть Маса перешлёт мне твои контакты. Спасибо. – Батя коротко кивнул красноволосой, затем, чуть слабее, остальным девчонкам.

И, не обращая никакого внимания на меня, отключился.

– Кто бы мне объяснил, что это было? – в полной тишине задумчиво сказал я.

– Это всё она, – три девичьих пальца на противоположной стороне стола скрестились на Цубасе. – Мы с тобой просто так общаемся, без деловых оттенков!

– Слушай, объясни, а? – спросил я в итоге новенькую. – Какого вообще чёрта?! А то такие странные ощущения, как у проданной на рынке собаки. Как будто поимели, но не могу разобрать деталей…

– П-ха-ха-ха… – на несколько секунд всем присутствующим, кроме меня, стало донельзя весело.

– Я только что нашла себе подработку, – серьёзно ответила Цубаса, отсмеявшись. – Компания твоего отца на коротких отрезках времени, случается, нанимает на гонорарной основе специалистов со стороны. Тут тебе лучше у него это выяснить в деталях… Я просто воспользовалась моментом.

– Это что-то означает лично для меня?

– Будем много общаться и много времени проводить вместе, – весело тряхнула волосами красноволосая. – И это, чемпион, ты не подумай. Так-то, ты мне тоже нравишься! Но и деньги нужны… Плюс репутация. В некоторых кругах. Нарабатывается по кирпичику.

– А ты не боишься, что такое раннее сотрудничество с ними, – Сора кивнула в мою сторону, – твоей репутации рейтингов не прибавит, а только убавит?

– Из Информационной Академии ушла. Карьеру буду делать не на Государство. Об организации его отца, – кивок в мою сторону, – слышала до того, как оказалась у вас. Работа нормальная, а все приложения от МО у меня всё равно ещё долго будут активны. Их за две недели не поотключаешь.

Там же. Через десять минут.

– Что-то есть в этом неправильное, – продолжаю ворчать я по инерции, пока мы приканчиваем второй шоколадный торт.

На сегодня – последний кондитерский шедевр, потому что больше двух местная столовка не держит. Продукт дорогой, покупают редко, хранится недолго.

– Что именно неправильно? – мгновенно вскидывается красноволосая. – Что не так?

– Чувствую себя вещью и использованным предметом одновременно. Да и отец раньше так никогда себя не вёл.

– Ну, возможно, у него есть какие-то неизвестные тебе основания для такой позиции, – скругляет углы Цубаса.

А мой концентратор добросовестно выдаёт:

Достоверность информации собеседника\-цы ……… 70 %. Дельта: недосказанность контекста.

Достоверность транслируемых эмоций собеседника\-цы ……… 85%. Дельта: параллельные мыслительные процессы.

Интересно, что бы это всё ещё значило.

В принципе, мне не нужна местная техника, чтоб с высоты опыта увидеть: девочка просто недоговаривает.

Да, относится ко мне доброжелательно, не юлит, ведёт себя искренне.

Просто не говорит всего, что знает.

А с другой стороны, не мне на эту тему предъявлять.

– Сама идея мне нравится. – Решаю подвести краткий итог, потому что мы тут и так засиделись. – Находиться в таком обществе – это только позитив. – Обвожу взглядом четырёх почти моделей, как на мой вкус. – Но меня терзают смутные сомнения на тему того, как ты собираешься выполнять свой договор с моим отцом. Тебе нужно, как минимум, моё содействие, нет? А об этом речь вообще не шла.

– Хорошо бы, – мгновенно озадачивается Цубаса. – А что, по этому пункту у нас проблемы?

Она вскакивает со стула и вертится вокруг своей оси.

– Я приятная, внимательная, неглупая, ненавязчивая…

В этом месте три её подруги фыркают и давятся кто чаем, кто тортом.

– Почти. – Спокойно завершает мысль красноволосая. – А с языками и литературой у меня вообще нет проблем. Я ж из ИА! – как будто мне это о чём-то говорит… – Переведусь к тебе в класс за день, завтра буду с тобой за соседней партой.

– Вот так, бывало, раньше и жениться приходилось, – вздыхаю, поднимаясь из-за стола. – Стремительно, незапланированно и надолго.

– Она хорошая! Ты не пожалеешь! – отчего-то вскидываются её спутницы.

Достоверность информации собеседников ……… 99 %. Дельта: отсутствует.

Достоверность транслируемых эмоций собеседников ……… 99, 94939 %.

– Самое смешное, что я собирался поднять вопрос о своём переводе на ваше отделение. – Продолжаю уже стоя. – Плюс сегодня заведующий гуманитарной частью масла в огонь подлил. Вот как раз собирался поесть, обдумать и двинуться переводиться.

– Да ну?!

– Когда?

– Зачем?

– Правда?!

Всё-таки, женщины есть женщины. С красноволосой в момент слетает её чопорность и деловитость, а сама она начинает излучать неподдельное любопытство.

– На гуманитарном, из функционального для моей будущей карьеры есть только языки, – отвечаю честно, удерживая в уме возможность работы техники и с их стороны. – Но английский я знаю и так, без Тамагава. Причём, знаю его хорошо… Кроме английского, свободно говорю ещё на одном языке, и почти свободно – на втором. Если загибать пальцы на тему моего функционала: английский – аналитический язык. Тот, который у меня второй свободно – полисинтетический. Третий, почти свободный – агглютинативный, как и японский. Вот теперь вы мне скажите: есть ли мне что делать на гуманитарном?

Я уже чуть разобрался в приоритетных целях местного образовательного процесса, потому добавляю:

– Я же больше не генерирую никаких новых нейронных связей в Тамагава. Ну, потенциал хорошо если процентов на десять прирастает, по мелочи… Только простаиваю и эксплуатирую существующие. Не развиваюсь и не расту, потому что история и прочая лабуда на нашем отделении – это на самом деле политика и искусство, а не история и не наука. То есть, сиюминутный инструмент в руках тех… – не оканчиваю фразы, поскольку глаза двух из четырёх собеседниц широко раскрываются.

А Цубаса вообще кладёт руку мне на плечо:

– Тс-с-с-с…

– А чего ты тогда там оказался изначально? – в искреннем недоумении выдаёт Икару. – И правда, нелогично же.

– Ну, когда я только шёл сюда, у нас была одна ситуация в семье. А сейчас она чуть переменилась.

Асада категорически не хотел оставлять Мивако одну. Даже в своём кабинете, даже на время.

Поэтому он махнув рукой на условности, поговорил с сыном прямо с рабочего места секретарши.

Если они муниципальные выборы выиграют, прочее не будет иметь значения. И то, что разговор пришлось вести при каких-то трёх левых подругах, тоже будет не важно.

Главное, что исполнительница, найденная девочкой, была вполне на уровне – Асада-старший в людях разбирался. В том числе, по роду работы.

Ватару весело и с нежностью посмотрел на сопящую на диване девушку.

А если же и в этот раз выиграть выборы не удастся, то разговоры этих трёх пигалиц о его беседе с красноволосой будет самым меньшим злом.

Главное, что как отец он сделал всё.

Получив контакты Цубасы Кимишимы, он тут же связался лично с её родителями:

– Здравствуйте. Ваша дочь согласилась приглядеть в школе за моим сыном…

– Ты точно переводиться надумал? – требовательные глаза Цубасы сейчас напоминают прицелы.

– Да. Зачем мне тебя обманывать, – пожимаю плечами. – Ладно бы я сказал, что мне двадцать три и что я миллионер…

– Пха-ха-ха… Мы с вами. – Трое подруг вслед за нами тоже начинают выбираться из-за стола.

– Если у тебя будут поручители из нового отделения, перевод превращается в формальность, – как о чём-то само собой разумеющемся, уверенно заявляет Канако. – Тем более, я лично общаюсь с председателем ученического совета и эту часть вообще беру нас себя…

– Непривычно ощущать на себе столько заботы в один миг, – констатирую очевидное, прихватывая под руки двух девочек из четырёх.

И направляясь в сторону того кабинета, куда меня час назад несли на руках.

– У тебя просто не сложились отношения в старом коллективе. – Уверенно и с видом учительницы-пенсионерки изрекает Икару.

– Не слушай её. Просто новый чемпион, который идёт к нам в класс, это круто. Ой! – Канако подпрыгивает из-за пальца Иоки, мстительно впившегося ей под ребро сбоку.

– Обе врут. – Уверенно и спокойно заявляет красноволосая. – Допустим, защита от мордобоя с такой одноклассницей, как я, неактуальна. Ну, до моего полного увольнения из Министерства неактуальна, – тут же поправляется она. – Чемпион – вопрос престижный, спору нет. Но куда важнее, что белобрысый пацан, которого больше нет ни у кого в школе, может не напрягаясь купить два шоколадных торта.

– И с нами познакомился с первыми, соответственно, сидеть будет тоже с нами, – завершает мысль Сора.

– И деньги свои тратить в первую очередь только на нас. – Оставляет за собой последнее слово честная до неприличия Цубаса.

– Блин, а я рассчитывал на любовь, – вздыхаю.

– Любви деньги не помеха, – уверенно заявляет красноволосая. – Скорее даже наоборот. Верь мне, я опытная…

Трое подруг почему-то снова смеются.

– А что ты имела ввиду, когда сказала, что защита от мордобоя с тобой не актуальна? – это единственный момент, которого я сходу не понял.

– У меня же расширения не по гражданскому списку! – искренне удивляется Цубаса. – И деактивировать их можно только после второй медкомиссии! Блин, смотри.

А дальше она касается моей щеки кончиками пальцев.

И свет гаснет.

А в себя прихожу, лёжа на полу, в окружении всё того же квартета начинающих моделей-математичек.

– Хренасе… что это было?! – хочется орать.

Потому что, кажется, в глазах снова заплясали те самые мушки.