Размышления русского боксёра в токийской академии Тамагава

Глава 18

Как удачно, что она забрала все гаджеты у Ватару перед тем, как он отправился домой, объясняться с женой. Как почувствовала.

Его сын, Масахиро, позвонил только что на тему того, что не ужился на одном квадратном километре с той самой сестрёнкой подруги.

Ч-чёрт. А ведь это был почти идеальный вариант решить вопрос безопасности пацана на необходимое время. У красноволосой малой был активен такой список приложений и расширений, что за Асаду-младшего до выборов, теоретически, даже в серьёзных заварухах можно было бы не переживать.

Что ж там такое у них случилось? Вроде бы, ещё час назад подруга пересылала фото, где весёлая компания, с белобрысым во главе, поедает что-то прямо с большого блюда в их школьной столовке. Типа отчёта: работа идёт.

Подумав ещё пару минут, Мивако решительно потянулась за собственным смартом. Конечно, хотелось просто лежать на этом диване, таращиться беззаботно в потолок и ждать, когда вернётся Ватару. Он обещал.

С другой стороны, такие проблемы надо решать сразу, не давая им превратиться в снежный ком.

Цубаса сидела на скамейке, выполненной в роли качелей, и бездумно болтала в воздухе ногой. На душе было пусто, гнусно и грязно.

Почему-то в первую очередь её сейчас тревожила не собственная карьера, хотя тут поводы для беспокойства были более чем солидные. Волчий билет во весь рост, без вариантов.

Грустнее всего было из-за того, что Асада напоследок посмотрел на неё с какой-то не высказанной горечью. Именно этот взгляд жёг больше, чем если б он её ударил. Даже сейчас, когда она была одна.

Раздался ожидаемый звонок.

— Слушаю, — равнодушно произнесла Кимишима, активируя голограмму и бросая гаджет на скамейку рядом с собой.

— Это подруга твоей сестры, Кога Мивако.

— Я знаю тебя, — всё так же равнодушно ответила несостоявшаяся служащая армии. — Ты разбираться?

— Что произошло? — секретарша отца белобрысого говорила спокойно, без истерики. — Телефон работодателя временно у меня. Сам работодатель тоже будет скоро у меня, — чуть задержавшись с продолжением, сказала всё-таки подруга сестры. — Решений пока не принято. Мелкая, быстро и сжато. Откуда жопа подобралась?

Цубаса, ничего не скрывая, в полторы минуты пересказала события последнего времени.

— А теперь он ушёл, — отстранённо закончила она. — А я сижу на этой скамейке в зоне отдыха и хочу сдохнуть.

— Втрескалась?! — мгновенно поставила диагноз неглупая сотрудница не самой известной широким кругам организации.

— Двадцать процентов от общего, — поморщилась бывшая курсант. — Семьдесят — чувство вины перед нормальным человеком. Знаешь, он как щенок… беззащитный, что ли. В моральном плане. Неправильно это всё было…

— Значит так, — что-то прикинула Кога. — Работодателю сегодня будет чуть-чуть не до капризов сына. Где сейчас Маса?

— Вон, в архиве, — красноволосая нехотя взяла в руки гаджет и навела камеру на ближайшую к ней вывеску. — Ему какие-то справочные материалы, что ли, в заднице засвербили. Пошёл в библиотеку.

— Почему электронную копию не открыл?! — абсолютно машинально удивилась профессиональная ассистент и секретарь. — Зачем время тратить?!

— Может, ему какой источник нужен, который только на бумаге есть, — по-прежнему равнодушно дёрнула плечом Кимишима. — Может газета какая старая, или книга в бумаге. А может, просто один хочет побыть.

— Выход там один? Он незаметно от тебя не мог оттуда свалить? — деловито уточнила подруга сестры.

— Не-а.

— Делай что хочешь. Хоть пятки ему массируй, хоть затылок; хоть соси у него на этой скамейке, хоть… — Далее воспитанная и образованная Кога выдала крайне нелицеприятные варианты «общения» между мужчиной и женщиной, с упоминанием межъягодичного пространства прямым текстом, плюс чьей-то тупой башки. За которую пострадает жопа, если голова ни на что не способна. — Сегодня его отец точно будет занят и ему будет не до этих ваших игр в песочнице… — Мивако отчего-то замялась. — Я думаю, до утра у тебя время есть. ДЕЛАЙ ЧТО ХОЧЕШЬ. Но пацан должен передумать. Если он тебе так дорог.

— Приняла. — Чуть оживилась красноволосая. — Пока команда не прошла, всё можно переиграть? Понять бы ещё, что делать, — она с надеждой в голосе посмотрела на умную и опытную старшую.

— Руби в лоб. Правду. Глядишь, и сработает, — посоветовала та. — Его отец, если что, только правду про бабские эмоции и воспринимает. Зато уже в этом случае… — Кога не договорила, многозначительно кивнув. — Выбери ты наконец, что для тебя главное!

И отключилась.

— Асада, подожди. — Красноволосая, за каким-то чёртом дождавшись меня из библиотеки, заступила мне дорогу.

Теперь, чтоб её обойти, надо лезть через колючие кусты либо топать по колено в искусственном водоёме метров десять.

И ведь не ударишь, блядь… Была б парнем…

Молча смотрю мимо, ожидая продолжения. Если что, просто переставлю её в сторону через минуту.

— Мне надо с тобой поговорить, — пытается сходу внедрить доминанту в отношениях девица.

— Мне не надо, — пожимаю плечами. — Уже поговорили сегодня. По мне, достаточно. Уйди, пожалуйста, в сторону. Чтоб мы ещё и с тобой не воевали.

— Ч-чёрт, не то брякнула… Асада, ты мне нравишься как мужик. Этот заказ на твоё сопровождение очень важен для моей карьеры. Ты — мой самый первый клиент. Был.

Говоря эти вещи, красноволосая отчего-то деловито расстёгивает на себе форменную рубаху.

— Я по тупости хотела тебя типа поставить на место. Создать ситуацию, в которой ты будешь в эмоциональном шоке и почувствуешь себя беспомощным. Информация, которая была о тебе на утро, именно такой прогноз и давала. — Откровенно рубит она. — А ты среагировал не по прогнозу. У меня программа с Академии, не для всех… она лажанула…

А ведь, похоже, не врёт.

Концентратор я сейчас даже не трогал — всё равно от него никакой пользы. Как оказалось.

Возможно, иногда надо вспоминать, что ты — сорокалетний поживший мужик, у которого личный опыт порой работает много лучше концентратора. Опять же, как сегодня оказалось с дубами-физкультурниками, которых тут почему-то называют спортсменами.

— На каком-то этапе, поддалась эйфории. — Продолжает Цубаса, стаскивая с себя свою рубаху вообще и в секунду расстёгивая застёжку на своём лифчике. — Классный пацан, за которого не стыдно и с которым не страшно. Вернее, можно расслабиться, так-то мне нигде не страшно, — отчего-то смущённо поправляется она, оставаясь, к-хм, топлесс и аккуратно укладывая предметы своего гардероба на ближайший куст.

— Эй, ты чего? — смешно, конечно.

Ты с голой бабой в кустах — а тебе чуть не по себе. Как интересно.

— Я не хочу тебя потерять. Я решила: давай разорвём этот долбаный контракт.

Блин, она что, сейчас разревётся? Да ну…

— Но давай продолжим общаться, как парень и девушка. Я очень виновата перед тобой, и не хочу терять общения с тобой. Если скажешь, я все расширения удалю без второй медкомиссии. Только дай мне ещё один шанс. — С этими словами она пускается на колени передо мной и смотрит снизу-вверх. — Скажи, что мне сделать? Я всё сделаю.

— Во-первых, подняться, — ворчу. — Извини. Поднял бы тебя сейчас подмышки — но не в таком виде… Оденься.

— Мы продолжим общаться? В любом формате? — требует она, не двигаясь с места. — Я понимаю, что делаю глупость. Но она не первая. Может, мы через неделю разбежимся. Но сейчас давай просто не будем расставаться. Не ради контракта прошу…

— Цубаса. Давай откровенно. Если ты мысленно думаешь о каких-то отношениях, сразу предупреждаю: мне шестнадцать. И баб у меня будет много, просто потому, что…

— СОГЛАСНА. Спасибо за откровенность. — Ритуальный жест в её исполнении выглядит ни разу не смешно. — Давай про послезавтра не думать? Это я образно. Много баб — значит, много баб. Не понравится мне — разбежимся. Если бабы понравятся — значит, гарем… Оно у вас, если что, вообще семейное…

— ЧТО?

Послушав Мивако, Цубаса сделала именно так.

Выбрала, что для неё главное.

Как ни парадоксально, главным именно сейчас было просто общение с белобрысым. Заня-ятно…

Значит, бороться надо было за самого белобрысого, остальное — приложится.

В нерешительности Цубасу Кимишиму никто и никогда упрекнуть не мог. Дисциплинированно дождавшись Асаду из библиотеки, она тактически грамотно остановила его в проходе, откуда не было обходного пути.

И людей там в это время тоже не было.

Затем бывшая курсант принялась претворять в действие свой план, старательно говоря только правду. Как и советовала умная Кога.

Как ни парадоксально, но сработало. В процессе, правда, Цубаса проговорилась. И сболтнула на радостях Асаде кое-что о его собственном отце и маленьком будущем братике или сестричке (она знала детали от старшей сестры, но тоже по секрету).

— Такие мы тупые бабы. — Неподдельно ушла в себя она, добросовестно изложив детали пацану. — Давай, теперь можешь меня презирать. Двуличную с-суку.

— Успокойся. Повезло тебе, — хмуро проворчал гайдзин, усердно застёгивая на ней все пуговицы и забрасывая на себя сразу два рюкзака.

— В чём? — по инерции уточнила красноволосая, которой хотелось в прямом смысле провалиться сквозь землю.

— Была одна страна. Не здесь, не сейчас. Вот там, один из руководителей говорил: «Сотрудники безопасности призваны бороться за каждого гражданина, чтоб помочь ему встать на правильный путь».[5]

— А я при чём? — не сразу сообразила бывшая курсант.

— Будем и за тебя бороться, — пояснил пацан.

Ей казалось, что Маса не должен видеть сейчас её слёз в сумерках, потому она сделала вид, что ничего не происходит. И не стала вытирать ничего, молча шагая по дорожке рядом с ним.

К сожалению, белобрысый оказался на удивление глазастым. Кстати, пользоваться при возможности ею, как женщиной, он тоже не стал. Вместо этого, серьёзно попросил:

— Пожалуйста, оденься быстрее.

А самое смешное во всём этом, что, шагая через четверть часа с ним вместе по набережной в сторону подземки, она ему была уже благодарна. Когда он согласился не ссориться, к ней вернулись её обычная рассудительность и трезвый ум.

Всё парадоксальным образом складывалось, как нельзя лучше.

Ничего себе, родитель дал…

Впрочем, винить не буду.

С Цубасой помирились. Как ни парадоксально, но в мозгах всплыла одна интересная фраза, которую, кажется, кроме её автора вообще никто ни в стране, ни в системе всерьёз не воспринимал.

Но тут оно как-то так стройно легло в строку, что решил не вести себя, как шестнадцатилетний дятел.

Всё-таки, это она — девчонка. А я вроде как способен и на большее…