Размышления русского боксёра в токийской академии Тамагава

Глава 35

— Что происходит? — повторил преподаватель, поскольку отвечать ему никто не торопился.

— Случайная травма во время занятий! — переглянувшись с одноклассниками, после паузы сообщила высокая и массивная учащаяся спортивного отделения, которой вполне подошла бы карьера борца сумо, если бы она была мужчиной. — Она сама ударилась! Могут подтвердить семь свидетелей!

Эта спортсменка, официально числясь легкоатлеткой, на самом деле вполне пристойно для городского уровня толкала ядро.

— Так, всем разойтись и продолжить занятия! — принял решение преподаватель, которому лишние проблемы не были нужны. — Ты, — обратился он к сидящей на полу математичке. — Иди в медпункт, пускай тебе окажут там первую помощь. Если зафиксируют что-то более серьёзное, чем рассечение кожи, я подойду. ВСЕМ ЗАНИМАТЬСЯ!

— АСАААДААА, ИДИ СЮДА! — демонстративно игнорируя команду преподавателя, заорала на весь манеж Цубаса.

Кимишима, имея индивидуальную программу по этому предмету, только что подошла от сектора прыжков.

Белобрысый гайдзин тут же бросил баскетбол между математиками и химиками и подбежал по первому зову красноволосой.

Почти все присутствующие с интересом наблюдали, как Цубаса что-то эмоционально шепчет ему на ухо, размахивая при этом руками.

— Сенсей, а разбирательства что, не будет? — явно под влиянием одноклассницы, уточнил Асада.

Представители спортивного отделения и мужского, и женского пола стояли группой в нескольких метрах и весело о чём-то переговаривались.

— На тему? — недовольно сморщился педагог.

— Есть основания предполагать преднамеренность в случившемся, — обтекаемо ответил белобрысый. — Математическое отделение не считает происшедшее как случайностью, так и личной виной пострадавшей. Как насчёт записи с камер глянуть?

— А ты с каких пор говоришь за математиков? — удивился преподаватель спортивного отделения, мимо которого, вероятно, перевод Асады с гуманитарного прошёл незамеченным.

— А с тех пор, как меня выбрали старостой на математическом, — вежливо подсказал гайдзин. — С сегодняшнего утра, то есть.

— Я разберусь тогда и так, как сам сочту нужным, — неприязненно ответил педагог. — ВСЕМ ЗАНИМАТЬСЯ!

— Ну, если вы так… — демонстрируя сожаления всем видом, белобрысый развел руками. — Очень жаль, что и вас во всё это втянули. Не сочтите за выпад в ваш персональный адрес, ничего личного. «Защищать слабых, бороться с сильными»… Мы вынуждены будем сами уладить эту проблему.

Асада переглянулся с такой же новенькой на математическом, как и он, имевшей волосы красного цвета.

— Эй, манда толстожопая, — не пытаясь изобразить даже подобие этикета, игнорируя преподавателя, обратилась после этого к огромной физкультурнице Кимишима. — Молись. Или иди после урока переодеваться в мужскую раздевалку.

— Что происходит?! — заволновался преподаватель, у которого происходящее явно выходило из-под контроля.

— Ничего. Я не с вами разговариваю, — нагло ответила ему Цубаса. — У меня индивидуальный план, и зачёт до конца семестра. Вы не являетесь моим наставником. Пожалуйста, занимайтесь своим делом и своими учениками. Не лезьте ко мне, если не хотите проблем. Уже лично себе.

Все присутствующие затихли. Учащиеся спортивного отделения напряглись, потому что именно их преподавателя сейчас при всех опускали.

— Толстая, — не обращая внимания более ни на кого, продолжила Кимишима. — После урока будешь из собственной манды перхоть жрать. Горстями. Обещаю, прилюдно. Или — пиздуй в мужскую раздевалку. Переоденешься при мужиках. На твои висящие жиры всё равно никто там не позарится, так что за невинность можешь не переживать.

После этого красноволосая коротко и без затей плюнула в лицо спортсменке.

Преподаватель покраснел, не зная, что бы такое быстро предпринять в данный момент.

Он, в принципе, понимал, что именно против красноволосой у него сейчас нет никаких методов.

Пока он соображал, массивная учащаяся спортивного отделения вытерла плевок с лица и с нечленораздельным выкриком бросилась вперёд.

Цубаса, чуть подпрыгнув на месте, выбросила вперёд правую пятку, попадая выше колена в бедро физкультурнице. Удар пришёлся чуть сверху.

Та, коротко вскрикнув, повалилась на спину.

— А ведь вам всего-то и следовало, что начать справедливо разбираться, — укоризненно заметил белобрысый, ни много ни мало, преподавателю.

Тоже при всех.

— Я тоже учащийся математического! Что случилось?! — растолкав толпу, возле места инцидента появился Сэй Нагано.

— Пошёл в жопу, — резко сказала ему одна из девочек-математичек. — Ты не член ученического совета отделения. Ты никто на отделении и у нас права голоса не имеешь.

Каратек, покраснев, взмахнул рукой в воздухе, словно пытаясь схватить дерзкую девчонку за волосы.

— Эй, урод! — возмутился Асада, вместе с этими словами впечатывая кулак чётко в правый бицепс Сэя.

Нагано вскрикнул, а его правая рука повисла плетью.

— Народ, Сэя бьют! — закричал кто-то из парней физкультурного, переглянувшись предварительно с двумя или тремя товарищами.

Через минуту в спортивном манеже шла драка всех против всех.

Один из ответственных за данное занятие преподавателей, оказавшийся участником событий с самого начала, попытался в первый момент призвать всех к порядку. Он даже принялся лично расталкивать дерущихся.

Но кто-то подбил сзади его ноги под колени, затем уже чужое неосторожное колено ударило его сбоку в висок.

А еще через четверть минуты общешкольная система безопасности, в лице центрального пульта видеонаблюдения, активировала вызов охраны в спортивный манеж.

Начальник образовательного процесса Академии Тамагава усиленно тёр виски.

Побоища в спортивном манеже никто не планировал, однако оно случилось.

В соответствие с рапортом ответственного преподавателя, перед ним стояли Цубаса Кимишима и Масахиро Асада.

— Опять ты? — недовольно поморщился Кавасима. — Не слишком ли тебя становится много?

— А вы всегда назначаете виновного до того, как разберетесь?! — искренне удивился белобрысый.

Его кулаки имели ссадины, на рубашке пара пуговиц была оторвана. Примерно сравнимый вид имела и его спутница.

— У меня вообще предложение более чем простое, — подняла руку красноволосая. — Я считаю, что администрация физкультурного отделения в полном составе наработала на уголовное дело. У меня была аттестация по некоторым юридическим дисциплинам на предыдущем месте учёбы и я отлично понимаю, как всё произошедшее можно квалифицировать. Давайте вызовем полицию?!

Юто удивлённо захлопал глазами. Такого поворота в беседе он не ожидал.

— Как староста математического отделения, полностью присоединяюсь к предложению учащейся Кимишимы, — поддержал подругу отпрыск якудзы. — Я чуть понимаю в общественных объединениях, по роду своего происхождения. Ответственно заявляю: так дела не делаются…

Когда мы с красноволосой выходим от Начальника образовательного процесса, куда нас двоих позвали на разборки после происшествия в манеже, Цубаса только что не сверкает от положительных эмоций:

— А ведь я говори-и-и-ила! — кажется, личного триумфа в кабинете главной шишки школы ей мало. — А ведь я предупрежда-а-а-ала! — она победоносно вздевает вверх указательный палец. — А оно… вот как, — закругляет моя одноклассница демонстрацию личных впечатлений, поскольку за поворотом мне в грудь упирается палец другой одноклассницы, бывшей. С гуманитерного отделения.

— Асада, мне надо с тобой поговорить, — безапелляционно заявляет ничего такая девица, если говорить исключительно о её внешности.

Кимишима, неодобрительно косясь на инициативную учащуюся, без слов подхватывает меня под руку, сверкая на весь коридор содержимым своей разодранной до пупа рубахи. Впрочем, на ней есть нижнее бельё и не снятая после физкультуры майка, так что всё равно особо ничего не видно.

— Ну, только если по дороге будем общаться, — отвечаю. — Потому что тороплюсь.

— Я поражена тем, как ты изменился, и что ты всем смог доказать…

Пока бывшая одноклассница, раньше меня даже почти не замечавшая, завуалированно рассыпается в восхищениях, моя местная память услужливо подсказывает: я выручил её в своё время деньгами. Свой недельный запас игровых финансов сдренажил, уступая её просьбе. Поскольку кое на что надеялся в ответ, хе-хе.

Естественно, ни о какой отдаче речь не пошла, да и даже обычной устной благодарности не обломилось: тот случай, когда это тело на что-то рассчитывало, а его в очередной раз… гхм-кхм… разочаровали.

Идиот был Масахиро, что ещё сказать. Оплатой за его усилия стал, как водится, пятисекундный благосклонный взгляд просительницы. Ну и ещё, как следствие того взгляда — уже его собственное двухминутное ощущение личной крутости и неповторимости…

Мне становится настолько смешно в адрес самого себя (если не отделять этого тела от его содержимого), что не вижу смысла сдерживаться.

— Кажется, ты сейчас ещё одного врага приобретаешь, — вроде как нейтрально косится на вторую девчонку Цубаса, не выпуская мою руку с левой стороны.

— … так ты позвонишь в субботу? — требовательно вопрошает бывшая одноклассница, явно слегка раздражённым тоном.

— Не обещаю, у меня есть свои планы. Только если получится выкроить время. Извини, нам сюда, — на местном эзоповом языке это является моим полноценным отказом.

Кивнув ей на прощание, поворачиваю с Кимишимой в сторону математического отделения.

— Зря, может быть, отказал, — замечает красноволосая, когда мы отходим от угла метров на десять. — Сейчас она бы тебе попарила кочерыжечку. В хорошем смысле.

— Ага, у меня как раз имеется опыт, — хмыкаю в ответ.

И рассказываю тот случай с деньгами без утайки.

Какое-то время Цубаса тихо, ничего не говоря, просто сотрясается на ходу, прикрывая рот левым кулаком. Потом всё же заявляет:

— Не, ну а чё? Вполне в твоём амплуа, и-и-и-хи-хи-хи-хи… Асада, ну скажи сам, что ты — не суслик после этого?!

— Я стараюсь работать над собой и слегка меняться, — вообще-то, мне не менее смешно чем ей. — Вон, какая дама меня теперь охраняет. В твоём лице.

— Да. Я — лучшее, что с тобой могло случиться! — патетически декламирует красноволосая под удивлёнными взглядами учащихся отделения естественных наук, мимо которых мы проходим в этот момент. — А вообще, странно видеть в твоём исполнении добровольный отказ от, кхм, халявного пырым-пырым. С этой гуманитарной… ну, ты понял.

— Он халявный только в твоём воспалённом воображении. Ты же понимаешь, что в её исполнении оно будет не то что далеко не бесплатным, а и… — не считаю нужным скрывать своих реальных мыслей.

— Странно, что ты это соображаешь. Обычно пацаны… ну, ты опять понял, хе-хе, — многозначительно закругляет интересную тему Цубаса, поскольку мы в коридоре не одни.

— Да это здравый смысл. Я с тобой полностью согласен, что интим — вещь мужику нужная и здорово поднимающая самооценку…

— … а также — очищающая мозги от лишних ненужных мыслей, особенно в твоём возрасте гормональных штормов, — подхватывает она.

— … но искать интим со сверстницами в таком возрасте будет только идиот. Согласна? Поживший и что-то видевший мужик будет искать варианты постарше, лет хотя бы двадцати. Даже если они идут в виде на всё согласной подруги сестры, — говорю, чтоб подначить свою непрошибаемую одноклассницу. — Плюс, эти варианты должны быть без особых душевных якорей, ибо якоря в таком возрасте не нужны. И, лично мне кажется, пока просто противопоказаны.

— Асада, нет слов, — качает головой Кимишима, хлопая в ладоши три раза. — У меня прямо аж синдром ненужной вещи сейчас разыграется!

— Это что за синдром?! Не слышал.

— А это когда лежит у тебя какое-нибудь говно старое и тебе ненужное в шкафу. Например, твоя детская игрушка, которая тебе в силу возраста уже лет семь как неактуальна. Ты и не вспоминаешь о ней эти годы. Но вот кто-то эту фигню берёт без спросу в руки — и ты сразу чувствуешь, что тебе очень даже нужна такая хорошая и вполне ещё годная вещь, — тихо хихикает Цубаса.

— Маса, нам надо поговорить! — когда я прибегаю после школы домой поесть и переодеться, меня прямо в коридоре припирает к стенке Ю. — Серьёзно! — добавляет она, сверля меня взглядом.

— Кажется, меня эта фраза сегодня будет преследовать, — жалуюсь ей. — О чём?