Размышления русского боксёра в токийской академии Тамагава

Глава 35

– Что происходит? – повторил преподаватель, поскольку отвечать ему никто не торопился.

– Случайная травма во время занятий! – переглянувшись с одноклассниками, после паузы сообщила высокая и массивная учащаяся спортивного отделения, которой вполне подошла бы карьера борца сумо, если бы она была мужчиной. – Она сама ударилась! Могут подтвердить семь свидетелей!

Эта спортсменка, официально числясь легкоатлеткой, на самом деле вполне пристойно для городского уровня толкала ядро.

– Так, всем разойтись и продолжить занятия! – принял решение преподаватель, которому лишние проблемы не были нужны. – Ты, – обратился он к сидящей на полу математичке. – Иди в медпункт, пускай тебе окажут там первую помощь. Если зафиксируют что-то более серьёзное, чем рассечение кожи, я подойду. ВСЕМ ЗАНИМАТЬСЯ!

– АСАААДААА, ИДИ СЮДА! – демонстративно игнорируя команду преподавателя, заорала на весь манеж Цубаса.

Кимишима, имея индивидуальную программу по этому предмету, только что подошла от сектора прыжков.

Белобрысый гайдзин тут же бросил баскетбол между математиками и химиками и подбежал по первому зову красноволосой.

Почти все присутствующие с интересом наблюдали, как Цубаса что-то эмоционально шепчет ему на ухо, размахивая при этом руками.

– Сенсей, а разбирательства что, не будет? – явно под влиянием одноклассницы, уточнил Асада.

Представители спортивного отделения и мужского, и женского пола стояли группой в нескольких метрах и весело о чём-то переговаривались.

– На тему? – недовольно сморщился педагог.

– Есть основания предполагать преднамеренность в случившемся, – обтекаемо ответил белобрысый. – Математическое отделение не считает происшедшее как случайностью, так и личной виной пострадавшей. Как насчёт записи с камер глянуть?

– А ты с каких пор говоришь за математиков? – удивился преподаватель спортивного отделения, мимо которого, вероятно, перевод Асады с гуманитарного прошёл незамеченным.

– А с тех пор, как меня выбрали старостой на математическом, – вежливо подсказал гайдзин. – С сегодняшнего утра, то есть.

– Я разберусь тогда, и так, как сам сочту нужным, – неприязненно ответил педагог. – ВСЕМ ЗАНИМАТЬСЯ!

– Ну, если вы так… – демонстрируя сожаления всем видом, белобрысый развел руками. – Очень жаль, что и вас во всё это втянули. Не сочтите за выпад в ваш персональный адрес, ничего личного. «Защищать слабых, бороться с сильными»… Мы вынуждены будем сами уладить эту проблему.

Асада переглянулся с такой же новенькой на математическом, как и он, имевшей волосы красного цвета.

– Эй, манда толстожопая, – не пытаясь изобразить даже подобие этикета, игнорируя преподавателя, обратилась после этого к огромной физкультурнице Кимишима. – Молись. Или иди после урока переодеваться в мужскую раздевалку.

– Что происходит?! – заволновался преподаватель, у которого происходящее явно выходило из-под контроля.

– Ничего. Я не с вами разговариваю, – нагло ответила ему Цубаса. – У меня индивидуальный план, и зачёт до конца семестра. Вы не являетесь моим наставником. Пожалуйста, занимайтесь своим делом и своими учениками. Не лезьте ко мне, если не хотите проблем. Уже лично себе.

Все присутствующие затихли. Учащиеся спортивного отделения напряглись, потому что именно их преподавателя сейчас при всех опускали.

– Толстая, – не обращая внимания более ни на кого, продолжила Кимишима. – После урока будешь из собственной манды перхоть жрать. Горстями. Обещаю, прилюдно. Или – п#здуй в мужскую раздевалку. Переоденешься при мужиках. На твои висящие жиры всё равно никто там не позарится, так что за невинность можешь не переживать.

После этого красноволосая коротко и без затей плюнула в лицо спортсменке.

Преподаватель покраснел, не зная, что бы такое быстро предпринять в данный момент.

Он, в принципе, понимал, что именно против красноволосой у него сейчас нет никаких методов.

Пока он соображал, массивная учащаяся спортивного отделения вытерла плевок с лица и с нечленораздельным выкриком бросилась вперёд.

Цубаса, чуть подпрыгнув на месте, выбросила вперёд правую пятку, попадая выше колена в бедро физкультурнице. Удар пришёлся чуть сверху.

Та, коротко вскрикнув, повалилась на спину.

– А ведь вам всего-то и следовало, что начать справедливо разбираться, – укоризненно заметил белобрысый, ни много ни мало, преподавателю.

Тоже при всех.

– Я тоже учащиеся математического! Что случилось?! – растолкав толпу, возле места инцидента появился Сэй Нагано.

– Пошёл в жопу, – резко сказала ему одна из девочек-математичек. – Ты не член ученического совета отделения. Ты никто на отделении и у нас права голоса не имеешь.

Каратек, покраснев, взмахнул рукой в воздухе, словно пытаясь схватить дерзкую девчонку за волосы.

– Эй, урод! – возмутился Асада, вместе с этими словами впечатывая кулак чётко в правый бицепс Сэя.

Нагано вскрикнул, а его правая рука повисла плетью.

– Народ, Сэя бьют! – закричал кто-то из парней физкультурного, переглянувшись предварительно с двумя или тремя товарищами.

Через минуту в спортивном манеже шла драка всех против всех.

Один из ответственных за данное занятие преподавателей, оказавшийся участником событий с самого начала, попытался в первый момент призвать всех к порядку. Он даже принялся лично расталкивать дерущихся.

Но кто-то подбил сзади его ноги под колени, затем уже чужое неосторожное колено ударило его сбоку в висок.

А еще через четверть минуты общешкольная система безопасности, в лице центрального пульта видеонаблюдения, активировала вызов охраны в спортивный манеж.

Начальник образовательного процесса Академии Тамагава усиленно тёр виски.

Побоища в спортивном манеже никто не планировал, однако оно случилось.

В соответствие с рапортом ответственного преподавателя, перед ним стояли Цубаса Кимишима и Масахиро Асада.

– Опять ты? – недовольно поморщился Кавасима. – Не слишком ли тебя становится много?

– А вы всегда назначаете виновного до того, как разберетесь?! – искренне удивился белобрысый.

Его кулаки имели ссадины, на рубашке пара пуговиц была оторвана. Примерно сравнимый вид имела и его спутница.

– У меня вообще предложение более чем простое, – подняла руку красноволосая. – Я считаю, что администрация физкультурного отделения в полном составе наработала на уголовное дело. У меня была аттестация по некоторым юридическим дисциплинам на предыдущем месте учёбы; и я отлично понимаю, как всё произошедшее можно квалифицировать. Давайте вызовем полицию?!

Юто удивлённо захлопал глазами. Такого поворота в беседе он не ожидал.

– Как староста математического отделения, полностью присоединяюсь к предложению учащейся Кимишимы, – поддержал подругу отпрыск якудзы. – Я чуть понимаю в общественных объединениях, по роду своего происхождения. Ответственно заявляю: так дела не делаются…

Когда мы с красноволосой выходим от Начальника образовательного процесса, куда нас двоих позвали на разборки после происшествия в манеже, Цубаса только что не сверкает от положительных эмоций:

– А ведь я говори-и-и-ила! – кажется, личного триумфа в кабинете главной шишки школы ей мало. – А ведь я предупрежда-а-а-ала! – она победоносно вздевает вверх указательный палец. – А оно… вот как, – закругляет моя одноклассница демонстрацию личных впечатлений, поскольку за поворотом мне в грудь упирается палец другой одноклассницы, бывшей. С гуманитерного отделения.

– Асада, мне надо с тобой поговорить, – безапелляционно заявляет ничего такая девица, если говорить исключительно о её внешности.

Кимишима, неодобрительно косясь на инициативную учащуюся, без слов подхватывает меня под руку, сверкая на весь коридор содержимым своей разодранной до пупа рубахи. Впрочем, на ней есть нижнее бельё и не снятая после физкультуры майка, так что всё равно особо ничего не видно.

– Ну, только если по дороге будем общаться, – отвечаю. – Потому что тороплюсь.

– Я поражена тем, как ты изменился, и что ты всем смог доказать…

Пока бывшая одноклассница, раньше меня даже почти не замечавшая, завуалированно рассыпается в восхищениях, моя местная память услужливо подсказывает: я выручил её в своё время деньгами. Свой недельный запас игровых финансов сдренажил, уступая её просьбе. Поскольку кое на что надеялся в ответ, хе-хе.

Естественно, ни о какой отдаче речь не пошла, да и даже обычной устной благодарности не обломилось: тот случай, когда это тело на что-то рассчитывало, а его в очередной раз… гхм-кхм… разочаровали.

Идиот был Масахиро, что ещё сказать. Оплатой за его усилия стал, как водится, пятисекундный благосклонный взгляд просительницы. Ну и ещё, как следствие того взгляда – уже его собственное двухминутное ощущение личной крутости и неповторимости…

Мне становится настолько смешно в адрес самого себя (если не отделять этого тела от его содержимого), что не вижу смысла сдерживаться.

– Кажется, ты сейчас ещё одного врага приобретаешь, – вроде как нейтрально косится на вторую девчонку Цубаса, не выпуская мою руку с левой стороны.

– … так ты позвонишь в субботу? – требовательно вопрошает бывшая одноклассница, явно слегка раздражённым тоном.

– Не обещаю, у меня есть свои планы. Только если получится выкроить время. Извини, нам сюда, – на местном эзоповом языке это является моим полноценным отказом.

Кивнув ей на прощание, поворачиваю с Кимишимой в сторону математического отделения.

– Зря, может быть, отказал, – замечает красноволосая, когда мы отходим от угла метров на десять. – Сейчас она бы тебе попарила кочерыжечку. В хорошем смысле.

– Ага, у меня как раз имеется опыт, – хмыкаю в ответ.

И рассказываю тот случай с деньгами без утайки.

Какое-то время Цубаса тихо, ничего не говоря, просто сотрясается на ходу, прикрывая рот левым кулаком. Потом всё же заявляет:

– Не, ну а чё? Вполне в твоём амплуа, и-и-и-хи-хи-хи-хи… Асада, ну скажи сам, что ты – не суслик после этого?!

– Я стараюсь работать над собой и слегка меняться, – вообще-то, мне не менее смешно чем ей. – Вон, какая дама меня теперь охраняет. В твоём лице.

– Да. Я – лучшее, что с тобой могло случиться! – патетически декламирует красноволосая под удивлёнными взглядами учащихся отделения естественных наук, мимо которых мы проходим в этот момент. – А вообще, странно видеть в твоём исполнении добровольный отказ от, кхм, халявного пырым-пырым. С этой гуманитарной… ну, ты понял.

– Он халявный только в твоём воспалённом воображении. Ты же понимаешь, что в её исполнении оно будет не то что далеко не бесплатным, а и… – не считаю нужным скрывать своих реальных мыслей.

– Странно, что ты это соображаешь. Обычно пацаны… ну, ты опять понял, хе-хе, – многозначительно закругляет интересную тему Цубаса, поскольку мы в коридоре не одни.

– Да это здравый смысл. Я с тобой полностью согласен, что интим – вещь мужику нужная и здорово поднимающая самооценку…

– … а также – очищающая мозги от лишних ненужных мыслей, особенно в твоём возрасте гормональных штормов, – подхватывает она.

– … но искать интим со сверстницами в таком возрасте будет только идиот. Согласна? Поживший и что-то видевший мужик будет искать варианты постарше, лет хотя бы двадцати. Даже если они идут в виде на всё согласной подруги сестры, – говорю, чтоб подначить свою непрошибаемую одноклассницу. – Плюс, эти варианты должны быть без особых душевных якорей, ибо якоря в таком возрасте не нужны. И, лично мне кажется, пока просто противопоказаны.

– Асада, нет слов, – качает головой Кимишима, хлопая в ладоши три раза. – У меня прямо аж синдром ненужной вещи сейчас разыграется!

– Это что за синдром?! Не слышал.

– А это когда лежит у тебя какое-нибудь говно старое и тебе ненужное в шкафу. Например, твоя детская игрушка, которая тебе в силу возраста уже лет семь как неактуальна. Ты и не вспоминаешь о ней эти годы. Но вот кто-то эту фигню берёт без спросу в руки – и ты сразу чувствуешь, что тебе очень даже нужна такая хорошая и вполне ещё годная вещь, – тихо хихикает Цубаса.

– Маса, нам надо поговорить! – когда я прибегаю после школы домой поесть и переодеться, меня прямо в коридоре припирает к стенке Ю. – Серьёзно! – добавляет она, сверля меня взглядом.

– Кажется, меня эта фраза сегодня будет преследовать, – жалуюсь ей. – О чём?