Размышления русского боксёра в токийской академии Тамагава, 7

Глава 18

Здание суда, один из залов для заседаний.

— …признаёте ли вы факт убийства водителя микроавтобуса вашей рукой?

— Тут трудно спорить, — Маса шмыгает носом. — Когда камень ломает кости черепа, летальный исход вполне вероятен. Но мне кажется, вы не там расставляете акценты, ваша честь.

По задним рядам катится ропот.

Вака ожесточённо жестикулирует в сторону сразу трёх операторских групп, находящихся в разных концах зала.

— Поясните?

— Признание факта убийства не равно признанию вины, — охотно отвечает блондин.

— Что вы хотите этим сказать?

— Водитель для меня в ту секунду был прежде всего этническим китайцем. И хоть он непосредственно никому не угрожал, но в любой момент мог увезти бандитов вместе с заложником. То есть, счёт шел на секунды.

По залу тут и там слышны тихие реплики.

— Уважаемая мною патрульная их отъезду ну никак воспрепятствовать не смогла бы, — старшеклассник прикладывает ладонь к левой половине груди и коротко кланяется в сторону офицера с перебинтованной правой рукой. — Даже встань она на пути минивэна. Её бы просто сбили и поехали дальше.

— Вы только что упомянули этническое происхождение убитого. Это имеет какое-то значение, по-вашему?

— Это имеет значение по мнению парламентской комиссии, — пренебрежительно фыркает младший Асада. — Которая вот уж четверть часа тому как внесла на обсуждение и в кабмин, и в сам парламент поправки к статусу регионального сотрудничества. Ожидается, что закон будет принят в первом чтении.

— Масахиро Асада, я впечатлён тем, как вы ориентируетесь в реалиях большой политики. Но мы не можем вести разбирательство, опираясь на закон, который ожидается в будущем, — судья выглядит бесстрастным и лаконичным.

— Ваша честь, а вот тут я не согласен! — подросток поднимается со своего места и опирается на барьер обеими руками, сковаными наручниками. — Это в любой другой стране вы были бы правы! А здесь Япония!

— И что? — представитель государственного обвинения вмешивается в дискуссию. — Каким образом это должно повлиять на квалификацию?

— Пф-ф. Япония — единственная в мире страна, где дух закона уважается и соблюдается больше, нежели его буква. По крайней мере, так меня учат в школе, — пожимает плечами старшеклассник. — Если адекватный гражданин нашей страны видит угрозу, он имеет право устранять её своими руками. Не помню какая статья конституции, из первого десятка.

— И что? — прокурор порывается сказать что-то ещё, но сдерживается.

— Для чиновников перевожу отдельно: если горит дом соседа, а в этом доме маленькие дети, вам необязательно оформлять лицензию на пожаротушение. В начале есть смысл погасить дом и спасти детей.

По залу катиться смех.

— А документы на ведро, которым вы залили огонь, можно будет оформить и потом, — улыбается светловолосый. — Если вас будет кому спрашивать. Это Япония, — он ведёт ладонью в сторону зала.

Там и тут раздаются редкие хлопки.

_______

— … вопрос представителя государственного обвинения: как вам защититься от кастетов в следующей фазе конфликта? У суда имеются серьезные сомнения в законности ваших нейро-расширений.

— Это обвинение? — мгновенно отзывается адвокат.

— Нет. Пока лишь вопрос.

— Шутите? — лицо подростка излучает неподдельное удивление. — Я и без адвоката отвечу. Там знаете какая блямба была? Инерционность удара наверное раз в двадцать больше, чем у кулака! Ладно, не настолько, — тут же поправляется блондин. — Но всё равно, в разы! Перевожу для дилетантов: они могли нанести только одиночный удар. Серьезному бойцу в этом случае даже расширения не нужны. Кстати, и о них мы поговорим, но чуть позже, когда борцы с нейро-контрафактом подтянутся…

В зале на короткий момент виснет тишина.

— Пожалуйста, соблюдайте правила и проявляйте уважение к суду!

— Хм, пардон, понятно, — пацан обескуражено чешет затылок. — Как бы тут объяснить попроще… Ваша честь, одиночным ударом можно попасть в человека только при одном условии. Если, конечно, этот человек когда-то выходил в ринг, даже и не будь у него этих самых ваших расширений.

— При каком условии?

— Если этот человек привязан к стенке, если у него завязаны глаза или если его ноги прибиты гвоздями к полу.

— Понятно… — судья терпеливо вздыхает.

— Кстати, вы же не являетесь совершеннолетним? — полувопросительно поднимает бровь представитель прокуратуры.

— А это здесь причём?! — искренне удивляется блондин. — Вам привести примеры, когда несовершеннолетние граждане Японии выполняли свой гражданский долг по защите страны не хуже взрослых?!

Прокурор набирает воздух в лёгкие, но тут вклинивается судья:

— В этих примерах нет необходимости! Аргумент принимается.

— Жаль. — Гайдзин крайне невежливо перебивает старшего. — А то я бы напомнил вам про Хироо Оноду. По нынешним законам, он вступил в командование своим последним подразделением ещё до совершеннолетия, поскольку в двадцать лет. Вот ему и надо было спросить нашего уважаемого прокурора, ка…

— МАСАХИРО АСАДА, ПРИ КАКИХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ ВЫ НАНЕСЛИ ТРАВМЫ ПАТРУЛЬНОЙ, НАХОДИВШЕЙСЯ ПРИ ИСПОЛНЕНИИ СВОИХ ПРЯМЫХ СЛУЖЕБНЫХ ОБЯЗАННОСТЕЙ? — ведущий заседание перекрывает голосом подростка.

— И каким образом это согласуется с вашим курсом на защиту государства? — тут же сориентировавшись, насмешливо добавляет государственный обвинитель.

— Разрешите встречный вопрос обвинению? — подросток требовательно смотрят на судью.

— Это необходимо?

— Да. Мой вопрос — это часть ответа.

— Спрашивайте…

— Господин прокурор, вам знакомо понятие оперативной обстановки? — теперь на собеседника весело смотрит светловолосый.

Прокурор молча и не мигая глядит в ответ.

— Мне оно тоже знакомо, — не смутившись, кивает Асада. — "Всё, может быть истолковано как угроза, является угрозой до особого распоряжения командования".

— Это откуда?! — чиновник удивлённо поднимает брови. — Что за манипуляции? Что за документ?

Из зала доносится одинокий голос:

— Боевой устав армии.

— Старой армии, ещё Императорской, — добавляет сосед говорившего.

— Точно, — подтверждает старшеклассник. — Он самый. По сути заданного вопроса поясняю. Патрульная мешала моим действиям по освобождению заложника. У меня не было времени ей что-то объяснять, плюс я не знал, сколько китайцев ещё рядом.

— И? — судья заинтересованно закусывает дужку очков.

— Я не знал, выиграю или проиграю в итоге. Поскольку на территории муниципалитета уже де-факто введено усиление, мои подозрения о многочисленности напавших подтверждены законодательно. Ещё вчера.

— Я пока не понял, зачем вы бросали камнем в патрульную.

— На случай своего проигрыша противнику. Мне было важно, чтобы её не ассоциировали со мной, это если бы меня там прибили.

— Почему?

— Когда убивают мужчин, вторым этапом всегда принимаются за женщин, — вздыхает подросток. — А так все увидели: я ей вроде как враг. Вон, даже булыжником в неё швырнул. Травма, кстати, нанесена несерьёзная, исключительно чтобы гарантировать свою безопасность от её таззера в тот момент. И исключительно на момент острой фазы, пардон за тавтологию. А то бы она мне ка-а-ак врезала в спину, в самый интересный момент… ещё раз пардон за тавтологию…

По залу катится смех.

_______

Там же.

— … перейти к опросу патрульной Руру Микары, как пострадавшей и полноценного свидетеля. — Представитель государственного обвинения требовательно смотрит на судью. — Она присутствовала от начала и до конца.

— А я отказываюсь выдвигать обвинения со своей стороны. — Девушка поднимается с места, не заботясь даже о собственном приведении к присяге. — Что было, рассказать могу, да; но я это уже много раз делала. В том числе, в департаменте внутренней безопасности. У вас же есть эти материалы?

— Почему отказываетесь от обвинений? — уточняет судья, затем торопится пояснить. — Я не давлю, лишь стремлюсь к пониманию!

— Масахиро Асаду в настоящий момент считаю сотрудником полиции, хотя и очень специфического ранга. Прошу уважаемый суд переквалифицировать дело, как подлежащее рассмотрению на внутреннем дисциплинарном комитете, — Руру нервно дёргает левым плечом, стараясь не шевелить правой рукой.

— Вы имеете в виду комитет департамента полиции Токио?

— Так точно.

— Но в распоряжении суда есть подтверждённая служебная запись регистратора. Вы лично вызвали помощь из-за того, что Асада вас атаковал. Откуда такое противоречие самой себе?

— Вы имеете в виду запись с моего служебного жетона?

— Да.

— Я была неправа. Погорячилась. Неверно оценила причинно-следственные связи. Если мой доклад по служебной сети был расценен, как основание для обвинений в его адрес, — кивок в сторону подростка, — прошу это обвинение отозвать.

— Да ну?! — прокурор неверяще машет ладонью перед своими глазами.

— Настоящим уведомляю: у меня нет никаких претензий в адрес Асады Масахиро, — твердо заявляет Руру.

— Это ваше окончательное решение? — судья ладонью останавливает представителя обвинения.

— Ваша честь, мне нечего добавить. Имело место недопонимание между двумя сотрудниками полиции. Это окончательная трактовка событий в моём исполнении. — Девушка переводит дух. — Если у вас есть сомнения личного характера, пожалуйста, верните запись на тот момент, когда Асада предъявляет мне свою благодарность от директора департамента? Мы её только что смотрели.

— Что это, с вашей точки зрения, меняет в квалификации?

— Он официально уведомил меня, что является моим коллегой. Более низкого ранга, очень специфического статуса — но он тоже не чужой в полиции Токио. Наш с ним конфликт, как и мои сломанные пальцы — это внутренний вопрос министерства внутренних дел. Я очень прошу другие подразделения юстиции в него не вмешиваться. Мы, полицейские, между собой разберёмся сами. Суду Японии тут делать нечего.

— Мне понятна ваша позиция… Могу ли я поинтересоваться, что заставило вас так её изменить? С вызова подкрепления вначале — на отзыв иска сейчас?

— Я могу не отвечать на этот вопрос?

— Да бога ради, — судья спокойно кивает. — Не хотите — не отвечайте. Просто я должен убедиться, что на вас никоим образом не оказывается давление со стороны.

— На меня не оказывается никакого давления.

— Хм. И всё же я был бы более благодарен за подробности. Можете считать это требованием суда.

— Хорошо, поясню развернуто. Я изменила своё мнение после того, как увидела: здесь и сейчас шестнадцатилетний школьник защищает Японию в одиночку.

— А когда это произошло? Конкретнее?

— Вот этот момент на записи, — Руру Микара самостоятельно ставит на воспроизведение нужный фрагмент, пользуясь служебным концентратором.

На записи блондин европейской внешности атакует этнического китайца обрезком стальной трубы с криком "ТЭННО ХЭЙКА БАНЗА-АЙ!".

Сотрудник полиции экипирован в штатный защитный комплект с полной символикой одного из специальных подразделений.

— М-да уж. Иллюстративно. — Судья снимает очки и покусывает дужку. — Ладно. Вопросов к Микаре не имею. Идём дальше…

_______

— … да я тогда вообще подумал, что они не полицейские!

— Форма на сотрудниках из микроавтобуса для вас не показатель?

— А эта физзащита мне ничего и не говорила! Они сразу драться полезли! А тот, который говорливый, старший инспектор Ван, он вообще даже не представился поначалу, — подросток то ли очень хорошо имитирует возмущение, то ли реально возмущён. — Я, может быть, и повёрнут на военной истории чуть больше, чем нужно. Но я очень хорошо знаю, что делать, когда в твою форму переодевается гражданин чужого государства!

— Форма на них была в полном соответствии с законодательством, — замечает председатель заседания.

— Ваша честь, а вот, послушайте тогда ещё раз, — школьник ручным джойстиком находит нужный момент на выгрузке со своего нейро-концентратора. — Когда мне, да на моей земле, заявляют такое — ну не знаю. На тот момент мне казались вероятными два варианта. Первый: этот человек — не тот, за кого себя выдаёт. Второй вариант: он попал на должность по ошибке, плюс из-за границы. Мой долг, как японца, максимально быстро устранить это недоразумение.

— Вы поэтому первым нанесли удар арматурой?

— Я же уже пояснил свои мотивы. Мне добавить нечего. Да и там была всего лишь стальная труба, ваша честь — по его шлему не так и страшно. И я бил не сотрудника полиции, а этнического китайца. Разницу улавливаете? С высоты сегодняшнего дня и с позиции последних заявлений в парламенте страны.

— Гхм. В некоторых других странах подобное ваше заявление было бы истолковано, как… — судья недоговаривает.

— Ваша честь, а мы не в других странах. Мы в Японии. И вопрос надо ставить шире: как так получается, что на своей земле у тебя прав меньше, чем у командировочного иностранца, который приехал сюда на месяц?! Ладно, пусть он заехал даже на пару лет, по ротации.

_______

— … вы настаиваете на том, что считаете свои действия абсолютно оправданными?

— Я подал встречный иск. В смысле, мой законный совершеннолетний представитель его подал, — подросток кивает в сторону зала. — Я усмотрел откровенную попытку прямого и незаконного давления на меня со стороны восьмого бюро.

— Каким образом осуществлялась давление?

— А через недопуск медицинской помощи к моей сестре. Происходило на моих глазах. Ваша честь, разрешите встречный вопрос?

— Какой?

— Основное отличие суда Японии от любого другого, меня так учили в школе — это когда соблюдается не столько буква, сколько дух закона. Это так? Или нам в школах врут?

— До известной степени справедливо, — нехотя бормочет судья. — Как это должно вас оправдать?

— Если интересы страны, как я их понимаю, нужно защищать здесь и сейчас, не считаясь ни с какими последствиями для себя лично — значит, суд ВСЕГДА войдёт в твоё положение. У нас, слава богу, не та страна, где убийце дают меньший срок, чем тому, кто от него защищался.

— Попрошу без абстрактных фигур.

— А это и не фигурально. Абсолютно реальная страна, абсолютно реальный уголовный кодекс… Кстати, пожалуйста, проверьте команды, которые отдавал старший группы? Они по-китайски. Видимо, командированные к нам коллеги-полицейские из восьмого бюро не рассчитывали, что у меня будет армейский нейро-концентратор?

Зал пребывает в полном молчании пару минут, требующиеся на установление соединения и верификацию протокола.

— Неприятный сюрприз китайским сотрудником восьмёрки, — Асада многозначительно глядит на один из рядов. — Такая вот выгрузка в Японии имеет статус неопровержимого доказательства.

— … поддержка ваших действий со стороны толпы — заранее срежисированный вашей организацией спектакль? Имею ввиду Джи-ти-груп.

— Боже упаси. Голый экспромт.

— Сложно поверить.

— Ваша честь, не делайте ту же ошибку, что и китайцы! Умоляю!

— Вы сейчас о чем?

— Не нужно недооценивать роли гражданского общества. — Блондин назидательно поднимает вверх указательный палец. — Японцы — не бессловесное стадо. Мы очень хорошо знаем, что делать, когда попираются наши базовые конституционные права.

_______

— … зачем вы скомандовали жечь автозак? Он, если что, был японский.

— Персонально государственному обвинению: если на моей земле, за мои оплаченные налоги какая-то техника используется против меня же, да иностранцами — значит, это вражеская техника. На уроках военной истории нас очень хорошо научили, что нужно делать с вражеской техникой на своей территории в подобных ситуациях.