Развод. Цена твоей любви

Глава 26

Могу пошевелиться. У меня, будто в одно мгновение все силы отняли. Картина, которая разворачивается прямо передо мной, настолько отвратительная, что горечь оседает на языке, а тошнота подкатывает к горлу.

Хорошо, хоть на Марке осталась черная рубашка. Пиджак Валя, видимо, успела стащить своими проворными пальчиками.

Ладонь, сжимающая дверную ручку, соскальзывает. Холодный пот выступает на позвоночнике. Руки повисают вдоль онемевшего тела. Кровь отливает к ногам.

Какая же я все-таки дура! Как я могла убедить себя в том, что муж мне не изменял? Да кто, кроме Марка мог развлекаться на диване в его кабинете? Больше ни у кого нет к нему доступа!

На пару секунд прикрываю. Судорожно вздыхаю, подавляя дрожь, охватившую тело.

Распахиваю веки и срываюсь с места. Недолго думая, подлетаю к мужу. Смотрю его бесстыжие глаза и замахиваюсь. Так сильно хочу, чтобы звон разнесся по кабинету, след от моей руки остался на лице предателя, и хотя бы частичка моей боли передалась ему. Но мне не везет. Марк перехватывает мое запястье, с силой сжимая его. Он сужает глаза, впивается в меня яростным взглядом.

— Инга, — хрипит.

Мотаю головой. Не хочу… не хочу слышать его лживых объяснений. Они сделают только хуже!

— Не смей, — цежу сквозь стиснутые зубы.

Коротко смотрю на его любовницу, которая даже не пытается прикрыться, выставляя напоказ третий размер грудей, облаченных в красный лифчик. Хорошо хоть румянец трогает ее щеки, иначе было бы совсем невесело.

— Надеюсь, Артемьев тебе платит достаточно, — произношу жестко, замечая слишком сильно накрашенные глаза девушки округляются, а рот приоткрывается.

Плевать! Сейчас я хочу одного — уйти.

Вырываю руку из хватки мужа. Боль пронзает запястье, но я отбрасываю ее в сторону. Еще раз с презрением заглядываю в глаза предателю. Разворачиваюсь и ухожу!

— Инга, твою мать, стой! — грубо приказывает муж. — Постой, кому сказал, — сзади раздается тяжелые шаги. Не останавливаюсь!

Наоборот, ускоряюсь. Как можно быстрее покидаю кабинет, захлопывая за собой дверь.

Пока находилась рядом с двумя бесстыдниками. я старалась держать голову прямо. Не позволяла эмоциям вырваться наружу, но стоит мне оказаться вне поля их зрения, как слезы, брызгают из глаз. Вот только я не могу позволить чувствам затопить меня, срываюсь на бег.

Уверена, Марк захочет поговорить со мной, скажет, что все не так, как я подумала. Но мне сейчас не до его лживых объяснений. Все, чего я хочу — остаться наедине с собой и позволить боли вырваться наружу. Мне нужно, чтобы она, наконец, покинула мое тело и перестала скручивать внутренности.

Поэтому срываюсь на бег.

Как Марк мог со мной так поступить? Он же видел, насколько сильно больно он мне сделал в прошлый раз. Видел, как мне тяжело. Видел, но снова не смог удержать свой прибор в штанах.

Слезы застилают взор, не вижу, куда бегу.

Хорошо, что я тысячи раз ходила по офису компании мужа, поэтому выучила все повороты наизусть. Наверное, поэтому не сворачиваю себе шею на лестнице. Вылетаю из здания, но не останавливаюсь, пока не срываюсь за ближайшим углом, потому что в следующее мгновение до меня доносится рев:

— Инга!

Вздрагиваю. Внутри все скручивается еще туже.

Застываю. Жду.

Секунда.

Две.

Три.

Прислушиваюсь.

Вроде бы шагов больше не слышу.

Вернулся к своей девке?

Впиваюсь зубами в язык.

Ноги перестают держать. Прижимаюсь спиной к стене, но понимаю, что сил стоять нет совсем. Сползаю на холодный асфальт. Прижимаю колени к груди. Зарываюсь в них лицом. Всхлипываю. Еще раз и еще.

Боль огромной волной накрывает меня. Я словно горю. Каждая клеточка тела пылает. Нервные окончания гудя.

Благо чувства постепенно начинают покидать мое тело, с рыданиями вырываются наружу, оставляя за собой только огромную дыру.

Не знаю, сколько я так сижу. Но прихожу в себя, только когда внутри не остается ничего, кроме пустоты. Она такая холодная, темная, что мне приходится приложить все силы, чтобы полностью не погрузиться в нее и не забыться окончательно.

Только воспоминания о дочери задерживают меня в создании. Я должна быть рядом с малышкой. Защитить от боли, которую может причинить ей отец.

Я должна уйти!

Не помня себя, вызываю такси. Поднимаюсь на ноги. Голова кружится. Пошатываюсь.

Машина приезжает через несколько минут. Видимо, была где-то близко. Но прежде чем выйти из своего укрытия, я выглядываю из-за угла. Марка нигде не видно, поэтому я перебежками добираюсь до такси, запрыгиваю на заднее сиденье.

Пока еду, ни о чем не думаю. Позволяю себе насладиться пустотой. Знаю, она не будет длиться вечно. Эмоции вернуться, мне снова будет больно. Но пока есть возможность насладиться временем без чувств, я пытаюсь это сделать.

Многоэтажный коричневый дом, в котором мы живем, приближается слишком быстро.

“Нужно было сначала сюда ехать, хотя бы избежала очередной агонии, подготовленной мужем”, — причитает внутренний голос.

“Но тогда бы не узнала правду”, — вступает с ним в полемику другой.

Встряхиваю головой, заставляя их заткнуться. Сейчас есть куда более важное дело!

Благодарю водителя, выхожу из такси, быстро направляюсь к подъезду. Но не успеваю сделать и пары шагов, как слышу тихий женский голос, зовущий меня.

Замираю. Хмурюсь.

Не дай бог это…

Разворачиваюсь и встречаюсь с грустными карими глазами Алены, жены Германа.

Девушка в безразмерном бежевом спортивном костюме с дочкой, одетой так же как мама, на руках быстро приближается ко мне. Не понимаю, что происходит, поэтому просто стою, краем уха улавливая, что такси уезжает.

Алена в считанные секунды преодолевает разделяющее нас расстояние и останавливается напротив меня.

— Привет, прости, что беспокою. Я не знала, куда еще мне идти, — бормочет она, а я только сейчас замечаю ее, такие же как мои, заплаканные глаза.