Развод. Другая семья

Глава 38

Спустя день

Алевтина

Выбиваю пальцами нервную дрожь по коленке, смотрю на часы. Родители Виктории задерживаются.

Неожиданно слышу за спиной жесткий мужской голос, со старческими хриплыми нотками:

— Алевтина Шилова?

Оборачиваюсь поспешно и моментально сталкиваюсь глазами с женщиной — блондинкой и мужчиной с седой головой.

— Добрый день! — цежу, сжимая зубы. Хочу быть с родителями Виктории предельно доброй и вежливой, но выходит плохо.

— Мне жаль! — шепчу я, и нервно перебираю копну собственных волос. Перекладываю пряди слева направо, справа налево.

— Не надо, — мать Вики глядит на меня серыми призрачными глазами. — Как женщина, как мать, я вас понимаю и ни в чем не виню. То, что говорит моя внучка абсурдно. — Вы не могли оставить Вику в своем доме. Нехорошо всё это! Я же говорила дочери миллион раз, чтобы она отстала от Глеба. Ни в какую! — женщина нервно трет лицо.

Впервые за прошедшие сутки я думаю не о себе, не о том, как будет жить без отца мой сынок, а о том, как сейчас невыносимо больно этой женщине. Представляю каково ей стоять здесь, зная, что через три часа начнется панихида.

— Вы точно решили похоронить Вику рядом с Глебом? — интересуюсь ещё раз. На всякий случай. Мне не жалко. Даже ревность не гложет меня.

Я просто ничего не чувствую. Плыву по течению обстоятельств.

— Точно. Если она так рвалась к нему, пусть с ним остается… — голос женщины садится.

— Но вам будет тяжело навещать дочь… летать туда-сюда.

— Мы справимся, — шепчет с напором.

— Но девочка… Лиза она захочет навещать маму и папу, — неожиданно вспоминаю про младшую Шилову.

— Она будет навещать их, когда захочет, — отвечает за бабушку дед.

— Но летать так сложно… далеко.

— Она не будет летать.

Пытаюсь осознать слова мужчины, понять, что он говорит.

— Что это значит?..

— Лиза сказала, что папа оставил завещание, в котором просил вас стать ее опекуном в случае, если его дочь потеряет обоих родителей.

— Да, но… ситуация плохая. Она обвиняет меня в смерти отца, ненавидит, настраивает моего сына против меня. И сейчас Сашу и Лизу забрала к себе бабушка, моя мать. Мы не можем жить с Лизой в одном доме! — спорю я.

— Лиза сказала, что хочет жить с вами! Она дала нам это понять очень четко. Она не собирается переезжать в Сочи потому что не хочет… — мужчина замолкает. Опускает глаза в пол.

— Что?.. — хватаю его за руку.

— Не хочет давать вам пощаду. Она желает уже сейчас получить долю своего отца в вашем бизнесе, доме, в вашей жизни.

— За… зачем? — теряю дар речи.

— Чтобы вы круглосуточно помнили, что не дали ей попрощаться с папой. Что заставили ее мать ехать в аэропорт.

Из глаз текут жгучие слезы.

— Лиза хочет остаться, чтобы мстить?

— Да. Это её условие. Вы должны стать опекуном.

— Если откажусь?

— Не получится.

Внутри меня зреет червоточина по имени «Лиза».

— Знаете, если она так решила, пусть остается. Надеюсь, она быстро поймет, что я не желала зла её родителям.

— Мне душно, — говорит мать Вики и идет на воздух.

Следуем за ней.

Конечно, я знала, что это будет самый сложный день в моей жизни, но не до конца осознавала насколько.

Спустя три часа мы похоронили Вику и Глеба, и отправились на поминки в ресторан. После родители первой жены мужа поехали к моей матери — прощаться с внучкой, а я отправилась в пустой дом, куда уже никогда не ступит нога моего супруга.

Что я чувствую?

Ничего. Я пустая. Частица меня умерла. Только эта частица не была чистой и светлой. За последние месяцы она была отравлена Глебом и Викой.

Конечно, я никогда не желала им смерти, и если бы можно было вернуть всё на своё место, то я проявила бы больше смелости и сбежала в первый и последний наш скандал, когда я призналась Глебу, что знаю о нём всё!

«— Я еду в Сочи, стройке проблемы!

— Я уже знаю, — отвечаю с нажимом.

— О чем?

— О том, что у тебя в Сочи живет жена и дочь! — выговариваю очень тихо.

— Вот как? Давно?

— Несколько месяцев…

— Теперь понятно, почему ты так странно себя вела! Но я не хочу, чтобы Инесса или ты совали носы в мою личную жизнь!

— В личную? — спрашиваю с обидой. — Я думала, у нас с тобой личная жизнь.

— Это другое! — отрезает Глеб.

— Ты сейчас бросишь больного сына и укатишь на море к дочери? — кричу с обидой.

— У сына есть няньки, гувернантки и мать, которая сидит дома. А мне надо на работу — деньги зарабатывать! — рявкает, не глядя мне в глаза.

— Если мы тебе не так дороги, как твоя первая семья, может разведемся?!

— Хочешь развестись, пожалуйста, — чеканит ненавистный муж, нависая надо мной. — Ты изменил. Предал. А теперь меня выставляешь виноватой? — шепчу, прижимая ладони к груди. — Глеб, ненавижу тебя! Муж цинично ухмыляется.

— Хоть сейчас могу забрать Сашу и улететь с ним в Сочи, а ты оставайся. Вся такая правильная, чистая. Готова жить без сына? — Ты не можешь отнять у меня моего Сашу. — Могу! Ты теперь нищая! Одинокая. Зато свободная. Иди! Куда пойдешь? — улыбается нагло.

— Зачем ты забрал у меня всё моё имущество? Инесса сказала, что ты всё переписал. Не для этого я выписывала на тебя генеральную доверенность.

— Именно из-за тебя и твоего характера я оставил тебя голой!

— Чтобы я никуда не делась? И до конца дней нуждалась в тебе? Ела как собака с ладони? Жила в будке, которую ты мне построишь?! — всхлипываю я.

— Да. Чтобы усмирить твою гордыню. Чтобы ты до конца дней зависела от меня. А нашему мальчику будет хорошо в моей новой семье. — В глазах Глеба вспыхивает пламя мести. — За что?.. — Догадайся сама. Кстати, чтобы к утру тебя не было в моем доме! Если настаиваешь на разводе. Только без сына, пожалуйста. Не глупи, малыш, — муж трепет меня по волосам как нерадивого ребенка.

Отворачивается, идет в ванную…

Спустя десять минут автомобиль супруга выезжает за ворота».

Тогда я не знала, что та поездка в Сочи станет началом конца для нашей семьи.

Если бы я могла повернуть время вспять, я бы не устраивала разборки, а забрала сына и сбежала, украв деньги из семейного сейфа.

Нервно кусаю губы, на глаза снова наворачиваются слезы. Слезы льются по щекам. Собираю соленую влагу с верхней губы, глотаю. Все эти переживания сводят с ума, но главное, сейчас дети. Которых у меня внезапно стало двое.

Лиза настроила против уже всех. Даже сын пожелал, чтобы сестра осталась с нами в одном доме.