Развод. Нас не вернуть

Глава 26

Ася

С того дня, как Родион сделал мне предложение, прошло несколько недель. Я сказала, что подумаю, ведь торопиться с браком не планировала, о чем сразу ему и сообщила. Благо, он воспринял мои слова спокойно, так что наше общение ни на каплю не изменилось.

А жизнь тем временем неслась, словно товарный поезд к месту назначения – стремительно и неумолимо, не собираясь отставать от своего только ей известного плана.

Несмотря на то, что я приняла тот факт, что Артему удастся восстановиться в родительских правах, это меня раздражало неимоверно.

Получается, захотел – отказался, захотел – вернулся. Были бы деньги.

Конечно, если бы я чинила ему ощутимые препятствия и подключила Родиона и СМИ, всё могло бы обернуться по-другому, но я знала, что это всего лишь дело времени.

Из-за доказательств, которые привел адвокат Артема, суд принял во внимание тот факт, что лаборатория пошла на уголовное преступление, подтасовав и заменив результаты ДНК. Насколько я знаю, сейчас идет разбирательство по делу этой клиники, и набралось немало жертв, которые пострадали от их действий.

Так что спустя эти несколько недель суд восстановил его в родительских правах и постановил, что он может видеться с дочкой раз в неделю, но я всё равно переживала каждый раз, когда он брал дочку гулять.

Первые разы всегда сопровождала их, чтобы встречи были строго под моим надзором, но вскоре поняла, как это было опрометчиво с моей стороны.

– Мам-мам, а в субботу мы куда пойдем? Можно в зоопарк? Папа сказал, что купит нам морскую свинку, – затараторила в один из дней Лиза.

Я сразу же обратила внимание на ее оговорку. Нам. Она говорила так, будто бы мы все втроем были единой семьей, и наше проживание отдельно от Артема – всего лишь временная мера. Не знаю уж, что Артем ей говорил наедине, когда я отвлекалась или уходила в туалет во время этих прогулок, но Лиза каждый раз пыталась нас соединить, даже оставляла наедине, отбегая на несколько метров то вперед, то в сторону. Я заметила ее детские попытки нас помирить, но и объяснить ей, почему мы с папой не можем быть вместе, не знала как. Детская психика – сложная вещь, и я боялась, что она решит, что в нашем разводе виновата именно она.

– Малыш, давай поговорим, – всё же села я перед ней на корточки, когда разговор уже нельзя было оттягивать. – Тебе нравится жить с мамой вдвоем?

– Нравится, – важно кивнула дочка.

– Понимаешь, мы больше не вернемся в наш старый дом.

– И хорошо, – вдруг согласилась она, и я выпала в осадок, ожидая совсем другой реакции.

Я думала, что она начнет плакать и говорить, что скучает по нему, но всё произошло ровным счетом наоборот, и вскоре я поняла, почему.

– Не хочу жить с бабулей, – сморщилась Лиза. – Она всё время злится и ругается. Она меня не любит.

Мне не понравилось то, что Лиза сделала такие выводы, хотя я и была с ними согласна.

– У бабули просто характер такой, Лиз. А так она тебя, – у меня язык не повернулся сказать любит, зачем вводить ребенка в заблуждения, – она к тебе хорошо относится, но уж такой у нее склад характера. Она как мистер Скрудж, детка.

– В глубине души добрая, а внешне злая, потому что хочет, чтобы ее любили?

Лиза засияла, ей явно понравилось сравнение.

– Такое дело, малыш, мы с твоим папой разошлись и больше не можем быть вместе. Но мы оба любим тебя, так что папа будет часто брать тебя с собой на прогулки.

– А ты? – она зрила в корень.

– А я буду ждать тебя, а потом ты мне будешь рассказывать, что вы делали вместе с папой, хорошо? Жду не дождусь твоих интересных историй.

Мне еще целый час пришлось убеждать Лизу, что всё хорошо, и что так бывает. Я приводила разные аргументы, но в конце концов я убедилась, что в ее голове и мысли не возникло, что она может быть в этом виновата. Я была этому рада, так как начиталась на форумах в сети, что переубедить детей в этом довольно сложно.

Так что в какой-то момент после разговора с Лизой я перестала контролировать их встречи с Артемом. Конечно, в начале я всё время тряслась, так как боялась, что в один прекрасный день обратно он ее не приведет, но сделать я уже ничего не могла.

Оставалось лишь с гордостью принять реальность и идти дальше, что я и сделала.

В конце концов, жизнь вошла в свою колею, и я успешно игнорировала попытки Артем снова стать семьей.

– Ася, вы с Лизой завтра свободны? – позвонила мне в один из дней мама, и голос у нее был радостный. – Мы со Станиславом хотели позвать вас на новоселье.

Оказалось, что мой бывший свекор купил им дом, считая выше своего достоинства жить в доме женщины. Так что теперь они стали счастливыми обладателями коттеджа ничем не хуже того, в котором когда-то жила и я, будучи членом семьи Кривицких.

– Новоселье? – улыбнулась я. – Конечно, мы придем.

– Вы с Лизой одни или…?

Вот это или слегка сбило меня с толку. От мамы ничего не скроешь.

– Одни.

Рано еще знакомить с ними Родиона. Для начала мне самой нужно определиться, получится ли у нас снова быть вместе.

Отчего-то я нервничала перед посиделками у Станислава и мамы, хотя приходить к ним раньше мне было не привыкать. Да и я давно знала своего бывшего свекра, понимала, что как мужчина он отличный, позаботится о маме и не предаст.

Несмотря на сварливый характер свекрови, он никогда ее не осаживал и не бил, хотя последнее, чего греха таить, зря. Подобные мысли мне частенько приходили в голову, и я отгоняла их, считая кощунственными, ведь неважно, что у свекрови был ядреный противный характер, во мне всё равно должна преобладать женская солидарность. Если женщины будут считать, что другие женщины могут быть и должны быть избиты их мужчинами, то куда покатится наш и без того шаткий мир.

Что меня радовало, от мамы я ни разу не слышала ни одного плохого слова в сторону ее мужчины, так что я была безмерно рада за нее. Главное, что она сейчас счастлива и полна сил и энергии, как никогда прежде. Так что я могла наглядно видеть перед собой, что все-таки любовь делает с человеком. Преображает, заставляя его сиять.

Лиза, услышав о новоселье, вознамерилась появиться там принцессой, так что я долго расчесывала ее золотистые волосы и напевала ее любимые песни, от чего она всегда улыбалась и легче переносила боль от порой вырываемых мной не со зла запутанных волос. Всегда восхищалась ее гриве. Волосы такие густые, плотные, у меня точно не такие. Такая красавица будет, когда вырастет. Поклонников будет уйма, я уверена. От этой мысли одновременно было и радостно, и горестно. Столько препятствий на этом жизненном пути так легко встретить, и как же нелегко без потерь их преодолеть. В отношении мужчин это вообще ужас, по себе знаю с недавних пор. Сделаю всё, что в моих силах, чтобы уберечь ее от моих ошибок. Лишь бы она не испытала то, что пришлось испытать мне.

– Я красотка, мам? – заулыбалась Лиза, когда я закончила с ее незамысловатой, но красивой прической, и покрутилась перед зеркалом, любуясь собой.

– Принцесса прямо, – ответила я, и меня настигла ностальгия.

Я вдруг вспомнила, как была когда-то такой же маленькой и любила, когда меня причесывал папа. Делал он это неумело, но для меня эти моменты вместе всегда были ценны. Я так скучала по отцу, что на глаза у меня навернулись слезы.

Я встряхнула головой, прогоняя воспоминания и возвращаясь в реальность.

Доехали мы с Лизой на такси быстро, так что вскоре я нажимала на дверной звонок большого загородного дома Станислава, держа в руках букетик цветов для мамы, а Лиза – коробку конфет, с которой всю дорогу не расставалась, оберегая их изо всех сил, чтобы в целости и сохранности подарить их бабушке и дедушке.

Она не помнила своего дедушку, моего отца, так как он умер еще тогда, когда она была совсем маленькая. Она еще не понимала, конечно, почему дедушка Стас живет не со своей женой, другой ее бабушкой, а моей мамой, но вопросов не задавала по этому поводу. Я думаю, об этом она спросит в более осознанном возрасте.

Дверь открылась дистанционно из дома, не прошло и пяти секунд после моего звонка. Войдя внутрь, мы увидели огромный зеленый двор с детской площадкой и кучей деревьев вокруг. В середине была вымощена извилистая тропинка из плитки, которая вела прямиком к порогу дома, спрятанному за стеной огромных деревьев. Со входа даже сам дом трудно различим из-за них.

Нас радушно встретили Станислав и мама. Они были нас так рады видеть, что это просто энергетически чувствовалось очень отчетливо. Прямо приятно было прийти. В доме пахло нотками облепихи и ели, которые очень интересно сочетались и наполняли этот дом особой аурой. Мама явно вложила в убранство дома свою душу и смогла развернуться во весь размах.

– Вы прям минута в минуту пришли, Ась. Пунктуальность явно твой конек, – мягко, с большой радостью в голосе протянул Станислав Львович и приобнял нас с дочкой, а затем взял Лизу на руки и подбросил ее несколько раз вверх, отчего она захохотала и завизжала от удовольствия.

– Мы только закончили на стол накрывать, Ась, я как чувствовала, что сегодня не опоздаете. Давайте, мойте руки и за стол.

Я закатила глаза, так как не было такого ни разу, чтобы я опоздала. Не любила подобного и никогда себе подобного не позволяла. Считала, что те, кто опаздывают, не уважают ни свое, ни чужое время.

Не успели мы зайти в гостиную, где стоял огромный деревянный стол, ломящийся от всех вкусностей, что приготовила сегодня мама, как я увидела Артема, уже усевшегося в центре. При виде него у меня в глазах явно заискрило. Если бы я могла глянуть на свое отражение, то увидела бы, как от злости у меня явно покраснели щеки.

– А ты что здесь делаешь? – с легким недовольством произнесла я, хотя и так стоило бы догадаться. В конце концов, Артем – сын Станислава Львовича, и глупо было бы с моей стороны ожидать, что они прекратят общение. Все-таки Артем перед своим отцом виноват не был, проблема была и есть лишь между мной и Артемом. Кто ж виноват, что он – мой бывший муж. Почти он сразу подтвердил то, что и так было на поверхности.

– Я так-то тоже приглашен, – сказал он абсолютно спокойным тоном.

Я обернулась и с претензией во взгляде глянула на маму и ее мужа, которые стояли на пороге и смотрели на нас так, будто ожидали по меньшей мере ругани и драки. В глазах мамы я отчетливо читала опасения, что всё пойдет совсем не так, как она того хотела, и я тяжело вздохнула, понимая, что не могу испортить им с Львовичем праздник. Все-таки я не могу диктовать им, кого приглашать, а кого нет.

Единственное, что меня раздражало, так это то, что меня никто совершенно не предупредил, иначе бы я сейчас не была так неприятно удивлена присутствием за столом Артема.

– Не волнуйся, Ася, мы не собираемся сводничать, ничего подобного, просто Артем – мой сын, как мать, ты должна меня понять теперь, – произнес тихо Станислав, подойдя ко мне ближе, пока мама подошла к столу и отвлекла разговором Артема, который всё равно при этом продолжал коситься при этом на меня.

Станислав Львович обхватил одной рукой меня за плечо и развернул обратно в сторону зала на сто восемьдесят градусов, так аккуратно, будто бы даже по-отечески.

– Ты не серчай на маму, это я убедил ее ничего тебе не говорить. Для нее важно было, чтобы ты пришла, и я опасался, что узнай ты, что тут будет и Артем, могла бы и вовсе отказаться прийти. А для меня счастье твоей мамы особенно важно. Надеюсь ты меня понимаешь.

– Главное, чтобы вы не пытались свести нас с Артемом, – сказала я предупреждающим тоном.

– Нет, ни в коем случае, мы понимаем с мамой, как тяжело тебе даются встречи с ним, но мы хотели хоть как-то вас помирить. Просто, чтобы вы хотя бы не смотрели друг на друга, как голодные собаки, желающие разорвать друг друга, а поняли, что прошлое в прошлом и попытались наладить диалог, будучи разведенными взрослыми людьми, которые заботятся о светлом будущем своего общего ребенка. Все же он отец Лизы, и она его любит. Дети всё чувствуют, и если ты будешь всё так же ненавидеть Артема, она это ощутит, и ей будет весьма некомфортно. Ты должна ведь знать, что детские психотравмы – самые сильные и частенько остаются с человеком на всю жизнь.

Слова Станислава Львовича звучали так убедительно, что я сама чуть было не поверила в то, что мне нужно наладить диалог с Артемом, и это чисто моя идея. Так хорошо и сладко он умел убеждать людей. Я аж на секунду испугалась за маму. Вдруг он и ее так гипнотизирует своим голосом?

Не успели мои мысли переварить сказанное Стасом, как в зал вбежала отставшая от нас Лиза, которая всегда по моему велению очень тщательно мыла ручки, когда приходила домой, и бросилась в объятия отца, как только увидела его. Снова. И так она делала каждый раз. Я всегда поражалась, насколько же она его сильно любит и даже отлипать порой не хочет, когда нужно расставаться.

– Ладно, – процедила я недовольно сквозь зубы и вся сжалась от картины идиллии Лизы с Артемом и от слов Стаса, но не подала виду и натянула улыбку, – хорошо.

Я понимала, что его слова обоснованны и правдивы, имеют под собой обоснование, но несмотря на это, принятие давалось мне тяжело.

– Ну вот и отлично, – разрядила обстановку мама, резко оборвав нависшую на секунду тишину, – садимся кушать скорее! Все голодные, наверное? Смотрите, сколько вкусностей я вам сегодня наготовила.

Она засуетилась, поправила прическу и жестом пригласила всех за стол. Я же удивилась, только увидев, что она накрутила локоны. Довольно непривычно видеть ее такой. В последний раз так она выглядела, когда был жив папа. Я быстро прогнала зарождающиеся воспоминания, чтобы не расстраиваться сильнее, и попыталась взбодриться, чтобы не портить никому настроение.

Вечер продолжался, и я старалась лишний раз не открывать первое время рот.

Артем подарил Лизе огромную куклу, от которой у малышки глаза от счастья чуть на лоб не полезли. Сколько же любви было в ее глазах, она дольше обнимала Артема, чем рассматривала игрушку, отчего у меня аж в боку закололо. Я смотрела на них так завороженно, что забыла пережевать кусок мяса и так сидела несколько минут, пока они наконец не отлипли друг от друга. В остальном, вечер проходил более-менее спокойно. Все спрашивали и рассказывали, как у кого дела и какие планы. Но вдруг Артем прервал эту идиллию, начав неуместный разговор.

– Ась, я хочу снова стать семьей, – смело произнес он через весь стол, чем вызвал гробовую тишину, а я чуть не подавилась от неожиданности. – Мне кажется, нам пора сойтись. И Лиза этого хочет, – констатировал он, словно это неоспоримый факт, и обратился к ней. – Да, доча?

Мама мотала головой из стороны в сторону то на меня, то на Артема, видимо, так же сильно удивилась его словам, как и я сама. Станислав сидел неподвижно и смотрел на Артема с гневом во взгляде. Казалось, что между ними уже был разговор до застолья, и Артем сейчас нарушил их договоренность. На скулах его двигались желваки, было видно, что он и сам этого не ожидал от сына.

– Ты в своем уме вообще такое говорить здесь и сейчас, Артем? – резко подорвалась я, чувствуя, что нужно действовать молниеносно, дабы он не принял паузу за мои сомнения и нерешительность по данному вопросу.

– Да, хочу, – запоздало произнесла Лиза, отвечая на вопрос папы.

Станислав вдруг опомнился, видимо, отошел от шока и шепнул моей маме увести Лизу из комнаты, что она сделала в ту же минуту. Я вздохнула с облегчением, не хотела, чтобы дочь становилась свидетельницей происходящего.

– Я не люблю тебя, Артем! Нет никаких «мы» и не будет никогда уже, пойми ты! – прорычала я, как только мама увела Лизу в другую часть дома. – А вы, Станислав Львович, эту встречу, значит, заранее подстроили, да? Тоже хотите, чтобы мы сошлись? – обратилась я к отцу Артема на тон ниже, скорее, вываливая на него злость, чем реально считая, что он к этому причастен. Хотя ничего исключать нельзя.

– Нет, Ася, ни в коем случае я не принуждаю и никогда не буду давить на тебя, – грузно, словно танк, трогающийся с места, заговорил Станислав. – Я не знаю, что нашло на моего сына, что он так не к месту начал этот разговор. Не отрицаю, что я бы хотел того же, ведь он дурак, и его обманули, от этого мне его жаль. Будь я на его месте, я бы сделал всё по-другому и не повелся на этот фарс, но он оказался более внушаемым человеком и всё пошло так, как пошло. Если ты не готова ни за что и никогда простить его, я тебя пойму, и я на твоей стороне, честно скажу. Я человек справедливый даже по отношению к своей крови. Не волнуйся, Анастасия, – Станислав махнул рукой, чтобы я успокоилась и села на место.

Во мне кипела злость от беспардонности бывшего мужа. Как он посмел об этом говорить не наедине? При моей маме и его отце? Сколько же в нем наглости. Но спасибо Станиславу, он разрядил обстановку своим авторитетом. Все-таки Артем не решался сказать что-то против отца. Хоть не очень-то его и любил, но идти против не позволяла совесть, в наличии которой, я, конечно, очень сомневалась.

– Ась, а ты знаешь, кто мог бы у нас родиться тогда, если бы не выкидыш? – спросил он еще более беспардонно, словно это разговор о каком-то светлом моменте из прошлого, о котором приятно вспоминать.

Господи, я хотела что-нибудь кинуть в него в этот момент и еле сдержала себя, чтобы не закричать от злости. Да как он смеет? Знал бы он, что я пережила тогда из-за его потаскухи, которая по-настоящему наставила ему рога, в отличие от меня. Он еще и умудрился ковырнуть эту рану в моем сердце, которую я не так давно залечила и старалась больше не вспоминать о ней и жить настоящим.

– Я этого не знаю, Артем, слишком маленький срок был, – злобно, вся горя от жара, процедила я сквозь сжатые с силой зубы и скривилась, смотря на него. – Это в прошлом, ничего не исправить уже. Скажи спасибо сам знаешь кому.

Я обхватила ладонями колени под столом от злости с такой силой, что, наверное, останутся синяки, но как по-другому выплеснуть свои эмоции в тот момент, я не знала. Кричать было неуместно при Станиславе и Лизе, которая могла меня услышать.

– Закроем тему, пожалуйста.

– Но я люблю вас! Я хочу всё вернуть! Меня обманули, – снова зарычал настойчиво Артем, привстав со своего места. – Я больше всего переживаю о ребенке, который мог бы у нас родиться, о том, что это мог бы быть мой наследник.

На его лице даже выступило несколько скупых слез, которые совершенно меня не трогали, а только злили еще больше, потому что я воспринимала его поведение очень наигранным.

– Карина мне больше никто, она шарлатанка, которой я поверил! Но она в прошлом и будет наказана, как только ее ребенок подрастет. Я уже написал заявление в полицию касательно махинаций, которые они проводили вместе с моим помощником Максом. Они оба получат по заслугам.

Я была бы рада услышать эти слова в тот день, когда потеряла ребенка. До того, как встретилась с Кариной в том злополучном кафе. А сейчас слова Артема меня лишь разозлили, ведь потеря ребенка разделила мою жизнь на до и после. И в этом после Артема не было. Он остался там, где-то в далеком прошлом, о котором я не хотела вспоминать. Я была лишь благодарна ему за свою дочь Лизу, поэтому не хотела опошлять воспоминания нашего брака. Что было, то прошло. Пора двигаться дальше в будущее. Вот только осталось убедить в этом Артема, который, казалось, не намеревался меня отпускать. Видимо, что-то такое отразилось в моих глазах, поскольку он и сам изменился в лице, однако всё продолжал свои попытки как-то достучаться до меня, но мое сердце было закрыто от него на тысячу замков.

– Я идиот, да, прости меня, Ася! Умоляю! Давай снова будем вместе.

– Я сейчас тебя обматерю, если ты не прекратишь этот цирк! Я тебе ясно сказала уже давно, что ничего не будет!

– Но… – хотел было снова возразить Артем, но Станислав Львович стукнул кулаком по столу так громко и сильно, что посуда подпрыгнула.

– Артем! – прикрикнул на него отец. – Прекрати этот цирк! Мать твоего ребенка сказала свое веское слово, так что прекрати выпрашивать кость, как паршивая дворовая псина, будь мужиком и прими свою судьбу достойно, в конце концов, ты всё это заслужил, получил по заслугам!

Снова воцарилась тишина. После этих слов Станислава я его еще больше зауважала. Он защитил меня, мать его внучки, от своего же сына. Наверняка, в его голове это было сложным решением, которое далось ему с трудом. Он желал сыну добра, но внучке желал его еще больше. Я безмерно благодарна ему.

Артем застыл на минуту, потупив взгляд, затем, видимо, осознал правильность отцовских слов и принялся продолжать есть рагу, как ни в чем ни бывало. Так мы поняли, что этот мерзкий разговор, наконец, закончен, и Артем будет паинькой весь оставшийся вечер. Станислав вышел из комнаты, позвав маму с Лизой обратно, и мы продолжили ужин. Только Артем теперь уже до конца вечера не произнес ни слова, но я прекрасно ощущала себе его настойчивый взгляд, который явно говорил о том, что он не согласен со словами отца, и мне еще предстоит с ним пободаться.