Развод. Спутанные жизни

33

Андрей подезжает на машине, чтобы отвезти меня в суд. Сажусь в салон, на заднем сидении уже сидит Григорий. Он так и не отказался представлять меня в суде.

— Доброе утро, Марина, — говорит юрист.

— Доброе утро. Рада, что вы со мной.

— Можно на “ты”. Просто Гриша.

— Ой, мне так не удобно как-то.

— Ничего-ничего. Ты же невеста моего лучшего друга.

Краснею. Смотрю на Андрея. Он смотрит на меня всё тем же лучащимся взглядом. Улыбается глазами.

— Готова?

— Как никогда.

И мы едем. Несмотря на показную уверенность, я всё равно немного волнуюсь. Но я не одна. Всё будет хорошо.

У здания суда уже стоит Сергей. Курит. Странно, он раньше не курил.

Выходим из машины все втроём.

Сергей угрюмо осматривает нашу компанию.

— И этот вафел здесь?

— Придержи язык, — проходя мимо, говорит Андрей, — А то, смотрю, синяки на роже отцвели и храбрости прибавилось.

— Сука… — неопределённо бормочет себе под нос, ни к кому в особенности не обращаясь.

Заходим в здание втроём. Ждём своей очереди. Сегодня у всех первое слушание по бракоразводу, и коридор полон таких же раздражённых супругов.

Коридор наполнен напряжённой тишиной, в которой слышен каждый шорох, каждый шёпот. Нервно кручу в руках телефон. Там фотография Алисы, и она придаёт мне уверенности.

Гриша, заметив это, прикасается к моему плечу, словно передавая часть своей уверенности.

— Всё будет в порядке, — тихо говорит он, и его голос звучит убедительно.

Вдруг двери зала распахиваются, и секретарь, строгий и непреклонный, приглашает нас внутрь. Вздыхаю, собираясь с духом. Андрей остаётся снаружи, напоследок сжав мою ладонь. Вместе с Гришей входим в кабинет. Сергей последним следует за нами, не скрывая недовольства.

“Зал заседаний” оказался совсем не тем, что я себе представляла. Это просто небольшая пыльная комнатушка с кучей пустующих стульев.

Процесс начинается. Я стараюь сосредоточиться на деталях, на словах Гриши, судьи, но мои мысли неизбежно уносятся к прошлому, к тем дням, когда слово "развод" казалось чем-то невозможным.

Судья задаёт вопросы, Гриша отвечает за меня. Сергей пытается возражать.

— У вас малолетний ребёнок, я не могу развести вас так сразу.

— Арина — не ребёнок Сергея, — возражает Гриша.

— По документам — мой, — Сергей стучит кулаком по столу.

— Мы с моей подзащитной занимаемся наведением порядка в документах. Благо, вы, Сергей, озаботились доказательством в виде ДНК-теста.

— Подождите-подождите, — судья потирает переносицу большим и указательным пальцем, — Я явно упускаю какую-то значимую деталь.

И Гриша рассказывает мою историю, избавив меня от надобности пересказывать величайшую трагедию моей жизни ещё раз.

Судья кивает, записывая что-то в документы.

— Так, — говорит он, — Это всё очень интересно. Я ценю открытость. Но я не понимаю, как вы собрались юридически оформлять опеку над родным ребёнком? Вы хотите оставить не родному ребёнку свидетельство о рождении, в котором отцом вписан Сергей, но при этом я должен развести супругов, потому что нет факта отцовства. Это называется белиберда в документах. И между нами говоря, это нечестно по отношению к детям.

Судья вздыхает, откладывая бумаги в сторону и смотрит прямо на меня. Его взгляд серьёзен, но не лишён сочувствия.

Гриша встаёт, и его фигура кажется необычайно высокой в этом маленьком помещении. Он смотрит на судью прямо в глаза, его взгляд спокоен и уверен.

— Ваша честь, — начинает он, — я понимаю вашу озабоченность. Но позвольте мне объяснить. Мы не хотим оставлять Арину без правильного свидетельства о рождении. Мы хотим исправить ошибку, которая была сделана много лет назад. Мы с моей клиенткой уже подали запрос в службу опеки с просьбой разобраться в этом бардаке и сделать детям настоящие, правильные свидетельства о рождении. Однако тогда Арину всё равно придётся юридически удочерять, хоть и по факту она с рождения живёт в семье. А моя клиентка не желает, чтобы Сергей имел к этому отношение.

Судья кажется задумчивым, он медленно кивает, взвешивая слова Гриши. А я вообще первый раз слышу об органах опеки, но молчу. Грише виднее.

Наконец, голос подаёт Сергей:

— То есть, когда у Алисы будет правильное свидетельство о рождении, я буду её ближайшим родственником. И органы опеки должны будут предложить мне её удочерить. Я правильно понимаю?

О боже. О нет.

Судья на мгновение замолкает, словно взвешивая ситуацию, а затем медленно кивает.

— Да, Сергей, всё верно, — начинает он, — но есть одно "но". По закону, опекуном может быть назначен лишь тот, кто способен обеспечить благополучие ребёнка, и это решение не всегда основывается исключительно на кровном родстве. В данном случае, мы должны учитывать интересы Алисы.

Сергей хмурится, но прежде чем он успевает что-либо возразить, судья продолжает.

— Я предлагаю следующее: мы отложим решение по этому вопросу до тех пор, пока не будут получены результаты от службы опеки и не будет проведена полная оценка ситуации.

Гриша кивает в знак согласия, и я чувствую, как напряжение в комнате немного спадает.

— Спасибо, ваша честь, — говорит он.

Судья поднимается, сигнализируя о конце заседания.

— Заседание окончено. Следующее слушание назначается через месяц. До свидания.

Мы встаём, и я чувствую, как Гриша легко касается моего плеча, словно напоминая, что он рядом. Сергей проходит мимо нас, его взгляд тяжёлый, но он не произносит ни слова.