Развод. Сын для попаданки (СИ)

Глава 15

Лотти очень сильно боялась сейчас Флорана. Но так стыдно… Боялась не того, что сделает он со ней. Пусть хоть пытает, хоть убивает. После того, что случилось с Луи, ей было уже плевать на себя. Жаль только Ивэна, но сейчас она была не в состоянии об этом плакать. Но ее мозг на удивление сейчас работал отменно. В висках билось: «Я последний шанс Луи на спасение. Флоран безумец… Но его тянет ко мне. Если я заставлю его поверить, что отклик моего тела на его тело искренний, то Флоран… прислушается ко мне». Но как это сделать, Лотти не знала. Все тело выламывал невероятный страх за Луи.

Ее спасением стали воспоминания. Она вспомнила ту самую ночь. Насилие первой брачной ночи. Закончившееся ее оргазмом. От картинок Флорана и его умелых и горячих движений. Он и сам не знал, что сослужил себе плохую службу. У нее до сих пор перед глазами стояли те пошлые и развратные картинки с Луи в главной роли. Ей не нужно было даже закрывать глаза, чтобы представить рядом с собой Луи.

«Я спасу тебя, родной, – мысленно пообещала Лотти ему. – Спасу, чего бы мне это не стоило. Пусть ты возненавидишь меня после этого… Но будешь жить. Пусть я возненавижу себя. После этой ночи. Цена невысока… За твою жизнь».

– Флоран? – хрипло позвала Лотти, послушно скользя к нему на колени.

Хотя она выглядела смущенной и растерянной со своими распылавшимися щеками, но… не отталкивала телом Флорана. И он, и она это чувствовали. И в ней расцвела робкая надежда. Может, у нее получится воздействовать на Флорана и смягчить его? И тогда Луи будет жить… А она… Неважно, что станет с ней после этой ночи. Уже неважно.

Флоран провел ладонями по щекам Лотти, сразу по двум, будто пытаясь на ощупь ощутить ее румянец. А потом прикоснулся к нему губами, прикрывая глаза. Так близко, что даже его ресницы щекотнули нежную кожу Лотти.

– Соври мне, – хрипло выдохнул Флоран ей на ухо. – Что хочешь меня, а не его. Соври своим телом, моя Лотти.

Флоран жестко и болезненно одновременно усмехнулся на этом «моя». И резко рванул ее платье, разрывая, как ненужную тряпку. У королевы всегда будет много нарядов. А сердце только одно… принадлежащее другому.

Он закрыл глаза, проводя ладонями по телу Лотти. По тонкой линии ключиц, по одновременно упругой и нежной груди, по хрупкой талии. Он не хотел смотреть сейчас, видеть лицо Лотти. Будто если она начнет ласкать его с блестящими от слез глазами, его почерневшее до дна сердце остановится ко всем чертям.

Лотти умела быть жесткой. В своей прошлой «до-попаданческой» жизни. Чтобы выжить в ее мире и не умереть от голода, нужно было уметь за себя постоять. Она еще не демонстрировала свою жесткость ни Луи, ни Флорану по-настоящему. Лотти старалась играть, сама не зная зачем, чужую роль. Роль королевы Лотти. Но она не Лотти. Та королева вышла замуж. Счастливо. Она родила и вырастила ребенка. И умерла. Но она не нынешняя Лотти-попаданка. И сегодня впервые пришла решимость это показать Флорану.

– Посмотри на меня, – почти приказала Лотти строго и жестко.

Она положила ладонь на закрытые глаза Флорана. А вторую – на его бешено бьющееся сердце. Лотти понимала его. Извращенно хорошо понимала. Сегодня они оба боялись… По-разному. Она – того, что он причинит боль другому мужчине. Флоран – того, что она причинит боль… уже ему.

– Я не стану тебе лгать, – все так же немного сухо от страха и не менее жестко отрезала Лотти, надавив на веки мужа и заставив его открыть глаза почти силой. – Я не стану унижать тебя и себя и притворяться рядом с тобой в постели, как те придворные прелестницы, к которым ты привык. Я не они, Флоран. Я другая. Дитя другого мира. Помни о этом… Всю эту ночь. Я буду искренняя с тобой. И не унижу тебя и себя ложью, – Лотти перевела дыхание на секунду, глядя в болезненно разгоревшиеся до черноты глаза напротив, и продолжила негромко, но серьезно. – Все, что произойдет между нами сегодня ночью… будет по доброй воле. Но не будет иметь рамок. И границ. Уверена… ты никогда подобного не испытывал, Флоран. Знаешь, почему? – она усмехнулась и мазнула губами за мочкой его уха, по самому чувствительному, уязвимому месту. – Обычно девушки боятся чего-то… Но не я. Мне больше нечего терять, Флоран. Я полностью твоя. Твоя собственность. Сделай сегодня со мной все, что угодно. Мне… понравится.

Последние слова Лотти проговорила будто не своим, хриплым, низким голосом, похожим на рычание животного, уже не человека. Она почувствовала… удивительную свободу. Словно наконец-то сбросила надоевшую змеиную кожу притворства, рамок, приличия. И могла быть такой, какой родилась еще на Земле. Странной. Жадной. Жесткой. Безумной. И мужчина напротив удивительно хорошо подходил такой вот непривычной «ей». Его безумие спелось с ее… Сплелось голодными зверями, вцепилось, выпивая разум. Оставляя только ощущения. Горячих губ на нежной коже. И тревожащего ее, почти черного, пожирающего взгляда. Лотти чувствовала по-звериному, под кожей, что Флоран хотел ее… Хотел ее всю. Не только тело. А больше, много больше. Если бы он только не боялся собственного желания. Если бы только… Флоран не боялся ее. Все могло бы быть иначе. С самого начала.

Флоран застонал, запрокидывая голову. Так по-звериному и почти измученно, жаждуще. Его губы шевельнулись, но не выдохнули ни обманного «Лотти», ни чуждого, странного для него «Лина». Флоран смотрел на нее из-под ресниц, и по этому взгляду казалось, что это она, она может сделать с ним все, что угодно.

– Ведьма чужеземная… – прорычал Флоран, опрокидывая Лотти на кровать. – Почему же тебе понравится?

Он накрыл ладонью тонкую девичью шею, но не ощутил под пальцами заполошной паники сбитого пульса. Лотти и правда не боялась его. В ее жертвенности было столько скрытой силы, что у него выбивало дыхание, как ударом в живот. Когда в ушах звучало снова и снова, отравленной репризой, что ей больше нечего терять. Да эта девчонка не боялась даже за свою жизнь, и за это Флоран накрыл ее губы своими в жарком поцелуе-укусе, наказывая за неведомые ей грехи.

Лотти аж выгнулась, подалась вперед. Жадно впитывая стон Флорана. Этот стон означал его капитуляцию перед ней. Оказывается, самые хищные, опасные звери умеют ластиться к хозяйской руке, если ее протянуть? Она протянула. И немного дрожащими пальцами зарылась в волосы Флорана, натягивая их. Наверное, впервые она коснулась волос мужа по доброй воле? Они оказались непривычно жесткими, темными, вьющимися.

Что бы там ни думал Флоран, в ней сейчас было мало жертвенности. Скорее, она готова была по-звериному выгрызать для Луи шанс выжить. Но для этого ей нужно было отвлечь Флорана. Переключить его с мрачных мыслей о Луи… на гораздо более грешные мысли. Уже о ней. Но как это сделать?

– Вспомни нашу первую брачную ночь. Это приказ, – ее голос по-прежнему звучал хрипло и низко, когда она буквально силой оторвала Флорана от своих губ, разорвав поцелуй, чтобы посмотреть прямо ему в глаза. – Вспомни, как я впервые кончила в твоих руках, мой ми-илый муж.

Лотти призывно раздвинула ноги и провела ладонью по внутренней стороне бедра, надавив пальцами на нежную кожу. Напоказ. Пошло. Оставив алые полосы. И облизнула пальцы. Усмехнулась призывно, прильнув к уху Флорана. И зашептала горячо, быстро, пока сама не смутилась, не остановила себя:

– Вспомни, как я кончала под тобой раз за разом. Как изнывало мое тело, желая разрядки. Как я билась в оргазме одновременно с тобой. Вспомнил? Что ты чувствуешь, Флоран, когда думаешь об этом?

Лотти помедлила, прежде чем продолжить. Ее пальцы похолодели от волнения, когда она отпустила волосы Флорана, не удерживая его больше. И тихо, но смело призналась, глядя глаза в глаза:

– Ты первый мужчина, который заставил меня испытать оргазм. И я сейчас говорю не о теле Лотти, Фло. Я не хочу знать, что было у нее с Бэзилом. Я говорю о настоящей себе. У меня… были мужчины. До тебя. Я не святая. Я занималась сексом. Но никогда. Ни с кем. Не кончала. Кроме тебя.

Лотти умолкла, неожиданно прервав свою стыдную, пошлую исповедь, от которой у нее тянуло низ живота. Плотоядно усмехнулась, неожиданно накрыв ладонью себя там. Будто напоказ, провоцируя его на действия.

На самом деле Лотти немного побаивалась реакции Флорана на свое признание. Понравится ему ее правда или нет? Она знала, он ревнив. Горяч, как черт из преисподней. Что он сделает с ней за это признание?

Лотти лежала под Флораном. Избавленная от разорванного платья, обнаженная, со спутанными и разметавшимися по подушке темно-каштановыми локонами. Но у него было ощущение, что сегодня она сверху. В том, как ее слова натягивают, как коротким поводком, притягивают ближе. Заставляют пылать от ревности и желать до безумия.

– На что же ты провоцируешь меня? – Флоран накрыл ладонь Лотти своей, нажимая на ее пальцы, будто заставляя ее саму ласкать себя, но под его контролем. – Чтобы я наказал тебя за то, какой распутной ты была? Или… чтобы восполнил сполна то, что не давали тебе другие? Признайся. Ты никого не хотела так, как меня.

Это был вопрос с подвохом. Разогретый ревностью, Флоран не забыл про Луи. И сейчас припал к шее Лотти такими разными поцелуями. Он целовал ее, как богиню, неземного идола красоты: нежно, едва размыкая губы. Он целовал ее, как портовую шлюху, купленную на ночь за медяк: оставляя отчетливые отметины на прихваченной коже.

Лотти выгнула шею, с наслаждением принимая каждый поцелуй Флорана. Чувствуя то его нежность, то обжигающий огонь.

– Я ничего не добиваюсь, мой повелитель, – мурлыкнула чуть игриво Лотти и потерлась всем телом о него, как кошка. – Я просто говорю правду. Мне казалось… это нужно нам обоим.

Лотти умолкла на мгновение и ответила на поцелуй Флорана, покусывая его губы, ощущая, как он очерчивает кончиком языка краешек ее губ.

– Так ответь?

– Признаю, – проговорила Лотти уже серьезно, слегка отстраняясь от Флорана и глядя ему в глаза. – Я никого и никогда не хотела как тебя. И… может, ты мужчина и не поймешь этого. Но для девушки всегда очень важен тот особенный среди многих других, кто довел ее до оргазма. Тот единственный. Ты ничего не чувствуешь, Флоран? Зная, что ты единственный, кто сумел растопить мой лед. Хотя пытались многие. Как видишь, я опытна…

В этот момент Лотти была рада, что между нею и Луи не было ничего больше нескольких поцелуев и духовной, эмоциональной близости. А зато между Флораном и нею… было все. Потому, что она не могла, не хотела врать. Она обещала говорить только правду. И он чувствовал… что для нее важно то, в чем Лотти призналась ему сейчас.

– Но раз тебе все равно, что было со мной, то иди сюда! Или не завожу уже? – дерзко выдохнула Лотти, снова провоцируя Флорана на что-то большее, чем простые вопросы и поцелуи.

Ее губы изогнулись в призывной, пошлой, дразнящей улыбке. Лотти нарочно провела снова по себе ладонью, сминая уже свою грудь. И ахнула, выгнулась. Она не играла, но… если честно, это была маска. Никогда не была развратной соблазнительницей. Ни в этом мире. Ни на Земле. Но свое же открытое признание Флорану напугало даже ее. И она попыталась отвлечь его своим телом, не понимая, что он слишком умен для этой уловки.

– Кто сказал, что мне все равно? – зарычал Флоран, срываясь.

Он перехватил запястья Лотти, прижимая их к постели. Будто ревнуя ее тело даже к ее собственным рукам. Словно только он имел право срывать с губ Лотти сладкие вздохи и стоны.

А ведь еще недавно он хотел унизить ее, заставить ласкать его, ублажать, выпрашивать касаниями и поцелуями пощаду для ее любовника. Но сейчас забылось все. Флоран рванул свою рубашку, даже пуговицы треснули на воротнике, когда он остался обнаженным до пояса. Но даже так, через брюки, Лотти чувствовала, как напряжен его член, упирающийся ей в бедро. Когда Флоран набросился на нее, как хищник. Жадно проводя ладонями, осыпая горячими поцелуями, наказывая за то, что изгибалась так томно под Луи. Значит, они не успели зайти далеко? Плевать. Флоран все равно был зол на него до безумия, до жажды убийства. А на нее… до жажды обладания.