Развращение невиновных

22

СОФИЯ

— Я все еще не могу в это поверить. — Я качаю головой и смотрю на деревья, на которых распускаются новые листья.

Мы с Джованни сидим на скамейке на одной из тропинок, приближаются сумерки, и он берет меня за руку. Мне кажется, что это неправильно, но я слишком глубоко погружена в свои мысли, чтобы отстраниться.

— Ты хорошо его знала?

Я смотрю на него. — Конечно. Он был капо, вместе с моим отцом. Я знала Томмазо с детства.

Я до сих пор не могу поверить, что Лео Карлотто мертв.

Мира ворвалась в мою комнату без стука сегодня рано утром и сообщила мне новость. Я как раз одевалась, и у меня чуть не случился сердечный приступ, но, учитывая то, что она хотела мне сказать, я не расстроилась, что она не постучала.

Хотя она теперь редко заходит, но когда заходит, то ведет себя так, как будто это все еще ее комната, что мне втайне очень нравится.

Но я не была готова к тому, что она мне скажет. Думаю, никто из преступной семьи Ла Роза не был готов. Очевидно, Лео пропал на некоторое время, что объясняет странное поведение Томмазо в последние несколько недель.

Мне ужасно жаль его. Его отец мертв. Я не могу представить, каково это, хотя, будучи ребенком капо, я не настолько наивна, чтобы думать, что однажды не смогу оказаться в таком же положении. Я была на похоронах с плачущими детьми и убитыми горем молодыми женами.

А Антонио… Я могу только представить, что переживает и он.

— Сочувствую. Это тяжело.

Он сжимает мою руку, и это тот толчок, который мне нужен, чтобы вспомнить, о чем я планировала поговорить с ним сегодня вечером.

После вчерашней ночи с Антонио я должна с этим покончить. Я не могу продолжать встречаться с Джованни, пока я сплю с Антонио. Это не имеет никакого отношения к реакции Антонио, когда он выходил из моей комнаты и узнал, что у меня есть планы на вечер с Джованни, хотя я бы солгала, если бы сказала, что его очевидная ревность не вызвала во мне дрожь.

Я отдернула руку от руки Джованни. — Я хотела поговорить с тобой сегодня вечером.

Он озабоченно наморщил лоб. — Хорошо…

— Во-первых, я хочу еще раз поблагодарить тебя за вечеринку-сюрприз. Такого для меня еще никто не делал. И за подарок. Это слишком много, но я ценю твою заботу.

— Я чувствую, что здесь есть одно "но".

Я хмурюсь. Это так неловко. Особенно потому, что я не могу сказать ему правду о том, почему я не могу быть с ним. — Я больше не могу встречаться ч тобой..

Я позволяю словам повиснуть между нами и жду, что он ответит.

— Я знаю, что ты не хочешь ничего серьезного, София, и это нормально.

Я даю ему небольшую улыбку. — Дело не только в этом. Я думаю, что нам лучше быть друзьями. Ты мне очень нравишься, но я не уверена, что между нами есть романтическая связь.

Он вздрагивает. — Ой. Ты меня обманываешь.

— Прости. Я чувствую себя ужасно, особенно после всего, что ты сделал на мой день рождения. Я просто не хочу водить тебя за нос.

Мои руки судорожно сжимают колени. Мне никогда не приходилось делать этого раньше, и я понимаю, почему люди так ненавидят это.

— Послушай, ты мне очень нравишься, София, но если ты не чувствуешь этого, я не хочу, чтобы ты притворялась. Даже если я устрою для тебя потрясающую вечеринку и сделаю роскошный подарок. — Когда мое лицо опускается, он сжимает мое плечо. — Я просто шучу.

— Джованни, мне так жаль.

— Слушай, я разочарован, да. Но я ценю честность. Это больно, но я лучше узнаю сейчас, чем через несколько месяцев.

— Мне жаль.

Как будто эти слова не могут перестать слетать с моих губ.

— Перестань извиняться. Со мной все будет в порядке.

И я знаю, что все будет хорошо. У Джованни нет проблем с женщинами.

— Хочешь вернуть часы? Я взяла их с собой на всякий случай.

Я лезу в свое весеннее пальто и достаю их.

— Я заметил, что ты их не носишь.

Теперь настала моя очередь смутиться. — Если честно, мне не нравится носить что-то на запястьях. Это всегда меня раздражает.

Он смеется. — Ну что, прокололся, да?

— Это очень красивые часы.

Он улыбается. — Оставь их себе. Они были предназначены для тебя, так что они должны быть у тебя. Делай с ними что хочешь. Перепродай их, если хочешь.

У меня открывается рот. — Я бы никогда.

Он хихикает. — Я знаю, что ты не сделаешь этого. Поэтому я и говорю, что ты должна оставить их себе. Многие девушки так бы и сделали.

— Хорошо. Что ж, спасибо еще раз.

Он кивает, затем встает. — Пойдем. Я провожу тебя в твою комнату.

Я встаю, и мы идем по тропинке, направляясь в сторону Римского дома.

— Ребята, вы уйдете из школы на похороны отца Томмазо?

Я киваю. — Да. Мы уезжаем во вторник. Я не знаю точно, когда будет служба и все остальное, но думаю, что мы вернемся до начала занятий на следующей неделе.

— Надеюсь, они поймают того ублюдка, который это сделал.

Его голос звучит так угрожающе, как я его никогда не слышала. Он был так мил со мной, но до меня дошли слухи о том, каким злым может быть Джованни. Он не просто так стал вторым после Марсело, и это было трудно понять, когда он был так очарователен со мной.

— Я тоже.

Я не люблю тратить много времени на размышления обо всем том, что, вероятно, видели и должны были делать мужчины в нашей семье, но я надеюсь, что тот, кто это сделал, должен заплатить.

Джованни провожает меня до двери, и прежде чем я захожу внутрь, он смотрит на меня с сожалением. — Если ты передумаешь и решишь, что я — мужчина твоей мечты, обязательно дай мне знать.

Я бросаю на него взгляд, который должен показать, насколько плохо я себя чувствую.

— Я просто прикалываюсь над тобой, София. Господи, я же горячий самец. Я приду в себя.

Затем он целует меня в щеку, прежде чем уйти.

Я захожу в дом, закрываю за собой дверь и падаю на кровать. Что за безумные выходные. Сначала вечеринка-сюрприз, потом я лишаюсь девственности с Антонио, прежде чем мы узнаём, что отец Томмазо убит.

Наверное, мне следовало бы переключиться на ту часть, где был убит отец моего друга, но с прошлой ночи я только и делаю, что одержима мыслями о нашей встрече с Антонио.

Я не жалею, что потеряла с ним девственность. Совсем нет, хотя, наверное, стоило бы.

Это был тот опыт, о котором я мечтала, и я потеряла его с человеком, к которому испытываю глубокие чувства, даже если мы никогда не сможем быть вместе надолго. Я до сих пор не могу выбросить из головы выражение его лица, когда он впервые вошел в мое тело.

Боль отвлекала, но я никогда не видела его таким уязвимым и ошеломленным. То, как он смотрел на меня сверху вниз, заставило меня подумать, что, возможно, если бы все было иначе, он тоже мог бы испытывать ко мне чувства.

Я громко застонала. Мне нужно перестать делать это — представлять себе, каким может быть будущее с ним. У нас с ним нет будущего.

Летом он женится на Авроре, а когда-нибудь и я выйду замуж за кого-нибудь другого, связанного с семьей. Я должна наслаждаться этим временем — двумя людьми, которых связывает физическая связь. Я хочу испытать с Антонио все, что можно испытать физически. Я хочу, чтобы именно он подарил мне все мои первые ощущения. Я хочу, чтобы он научил меня быть хорошим любовником — отдавать столько же, сколько и получать. Я твердо решила, что это произойдет до окончания семестра, потому что после этого мне придется жить только воспоминаниями о нашем совместном времяпрепровождении.

Этого должно быть достаточно, даже если я знаю, что ничего, кроме всего, никогда не будет достаточно.

Стук в дверь моей комнаты в общежитии, которого я так ждала, раздается около девяти часов.

Я встаю с дивана, где делаю домашнее задание, и без особого энтузиазма направляюсь к двери.

— Ты рассталась с Джованни?

Мирабелла протискивается мимо меня.

Я закрываю дверь. Она не удосуживается сесть. Она стоит посреди комнаты между кроватью и диваном, скрестив руки, и выглядит как обеспокоенный родитель.

— Разве это можно назвать расставанием, если у меня было всего несколько свиданий и я ясно дала понять, что не хочу ничего серьезного?

— Я думала, он тебе нравится. Что случилось?

Она опускает руки в боки и делает шаг ко мне.

— Он мне действительно нравится. Просто не так. Я не могла переступить через то, что он мне просто друг.

Она хмурится, и ее плечи опускаются. — Ты уверена?

Я киваю. — Поверь мне, я бы хотела, чтобы он нравился мне больше.

Это стопроцентная правда. Моя жизнь была бы намного проще, если бы я влюбилась в Джованни, а не в ее брата. А так я чувствую себя коварной лгуньей, потому что Мира ничего не знает о том, что происходит между ее братом и мной.

— Я так расстроена.

Она подходит к дивану и опускается на него.

— Я знала, что так и будет.

Я присоединяюсь к ней.

— Так вот почему ты не сказала мне об этом до того, как рассталась с ним? — Она поднимает бровь.

— Я не хотела, чтобы ты пытался отговорить меня от этого. Все к лучшему.

Она подносит руку к груди. — Я бы никогда!

Когда я смотрю на нее, она говорит: — Ладно, я бы сделала. Но на самом деле все, чего я хочу, — это чтобы ты была счастлива. Это самое важное для меня. Я просто надеялась…

— Что Джованни сможет сделать меня счастливой. Я понимаю. Я бы тоже этого хотела, но этому не суждено было случиться.

Она нахмурилась. — Есть кто-то еще, кто тебя интересует?

Я стараюсь как можно лучше изобразить невинность. Дело в том, что я знаю Миру всю свою жизнь, и она знает меня лучше, чем кто-либо другой, и ответ, который я должна дать ей, — это откровенная ложь. — Больше никого нет.

— А если бы был, ты бы мне сказала?

Она смотрит на меня с подозрением?

— Конечно, сказала бы. — Чтобы ее ищейка не учуяла запах моей лжи, я меняю тему. — Ты видела Томмазо? Как он поживает?

Ее поведение мгновенно меняется. — Я его не видела, но я написала брату. Антонио с ним. Я думаю, он просто пытается успокоить его, чтобы он не пошел и не сжег Московский дом. Он звонил Марсело ночью.

Я не обращаю внимания на то, как у меня заныло в животе, когда Мира произнесла имя своего брата.

Я рада, что нас не будет почти всю следующую неделю. В кампусе всегда немного напряженная обстановка между различными группировками, но с учетом всего происходящего она должна стать еще хуже.

— Мне так жаль его. Я не могу себе представить.

— Мне тоже. — Она встряхивает всем телом, словно пытаясь избавиться от мысли, что находится в том же положении, что и Томмазо. — Будем надеяться, что никому из нас не придется узнать, каково это — потерять такого близкого человека.

Мы сидим в тишине несколько мгновений, оба погруженные в свои мысли, прежде чем она уходит, чтобы вернуться в свою комнату с Марсело.

Как только она уходит, я чувствую ее отсутствие, и мне интересно, наступит ли когда-нибудь время, когда я не буду постоянно ощущать отсутствие Ла Росы.