Развращение невиновных

3

СОФИЯ

Я положила книгу рядом с собой на кровать и посмотрела на время на своем школьном телефоне: 21:02.

Я переворачиваюсь на спину и выдыхаю воздух, глядя в потолок.

Когда я уходила от Миры после ужина, она сказала, что пойдет проведать Марсело и заглянет ко мне в комнату чуть позже, но я должна была догадаться, что она не придет. Она так безумно влюблена. Они, наверное, голые и бьются о стены.

Я не то чтобы не рада, что она нашла любовь с Марсело. Браки по расчету редко заключаются по любви. В начале учебного года, когда он восстал из мертвых, я хотела, чтобы она дала ему шанс и чтобы он впустил ее настолько, что они полюбили друг друга. Замечательно видеть, как далеко они продвинулись за такой короткий срок, но какая-то крошечная часть меня эгоистично желает, чтобы все было как раньше.

Я надеюсь, что однажды придет и моя собственная любовь. Хотя я ни с кем не состою в браке, однажды я обязательно им стану, если сначала не найду себе пару. Я желала Антонио, но должна была понять, что разумнее было бы, чтобы господин Ла Роза выбрал Аврору. Ее отец выше, чем мой. Мне нужно забыть об этой школьной влюбленности в Антонио и сосредоточиться на ком-нибудь другом в этой школе. Здесь полно влиятельных мужчин. Я обязательно найду кого-нибудь, чтобы не думать о нем.

И все же я чувствую себя такой одинокой.

Не то чтобы я потеряла свою лучшую подругу. Мы по-прежнему ходим в одну школу, учимся в одних классах, и она, наверное, буквально живет в том же здании, что и я.

Но прошли те времена, когда у нас было столько времени, чтобы сплетничать, смеяться и быть глупыми. Я постепенно привыкаю к ее отсутствию, но мне ее ужасно не хватает.

Подумав, что я устала и, наверное, мне просто нужно лечь спать, я переодеваюсь в пижаму — бледно-голубой шелковый комплект из кулиски и шортиков с кружевной отделкой цвета слоновой кости. Я убираю свои темные волосы в пучок на макушке, смываю макияж и приступаю к процедуре ухода за кожей. Я насухо вытираю лицо полотенцем, когда раздается стук в дверь.

Хотя это гораздо позже, чем я ожидала, в животе зашевелилось смутное чувство, что Мира на самом деле не забыла обо мне. Я с улыбкой подхожу к двери и распахиваю ее, готовая вполголоса поворчать на нее за то, что она так долго ждала.

Но это не Мира. Это Антонио.

Я моргаю, потрясенная тем, что он здесь. Он иногда заходил, когда Мира жила со мной, но с тех пор, как она переехала в комнату Марсело в конце прошлого семестра, он не появлялся.

Его взгляд скользит по моему телу, заставляя мурашки разбегаться по коже, затем он встречается с моими глазами и, не спрашивая разрешения, заходит внутрь. Его одеколон попадает мне в ноздри, когда он проходит мимо, и я глубоко вдыхаю его. С тех пор как он начал пользоваться одеколоном в старших классах, я пристрастилась к этому аромату, даже приобрела пробники, которые прячу.

— Что происходит? — спрашиваю я, поворачиваясь к нему лицом. Вспомнив, что я одета не совсем для компании, я скрещиваю руки, пытаясь скрыть от его взгляда свои соски.

— Ищу свою сестру.

Он оглядывает комнату, как будто она прячется.

Не знаю почему, но у меня в груди словно защемило, когда стало ясно, что его присутствие здесь не имеет ко мне никакого отношения. Я была так глупа, когда думала, что это так.

Может, я и была наполовину влюблена в Антонио на протяжении многих лет, но он никогда не уделял мне особого внимания. Для него я просто лучшая подруга его младшей сестры. — Она должна была прийти. Сказала мне, что встретится с Марсело, а потом зайдет, но так и не появилась. Я подумала, что ты — это она, когда постучал.

Он нахмурился. — Не возражаешь, если я побуду здесь немного, чтобы посмотреть, не появится ли она? Я уже пытался зайти в их с Марсело комнату, но их там нет, или они не отвечают.

Его лицо искажается в неловком выражении отвращения при мысли о том, что его сестра и Марсело занимаются сексом.

Я застываю на долю секунды, а затем заставляю себя расслабиться. Не могу вспомнить, когда я в последний раз оставалась в комнате наедине с Антонио в течение длительного времени.

— Все в порядке? — спрашиваю я, чувствуя себя неловко в своих шелковых пижамах, хотя Антонио, кажется, даже не замечает этого.

— Мне нужно поговорить с ней о том, как она ведет себя по отношению к Авроре.

Мне удается сдержать хмурый взгляд при упоминании Авроры и его очевидной потребности защитить ее. Я хочу сказать ему, что Аврора более чем способна сама справиться с поведением Миры. Она — гадюка и не нуждается в том, чтобы ее жених приходил ей на помощь.

— Не секрет, что Мира не в восторге от вашей помолвки. — Я подхожу к своей кровати и сажусь на край рядом с книгой, пока Антонио вышагивает передо мной.

— Я знаю, но Мира должна проявить к Авроре уважение, которого она заслуживает за свое место в нашей семье.

— Это касается обеих сторон.

Слова вырвались прежде, чем я успела их остановить.

Антонио резко прекращает вышагивать. Его спина обращена ко мне, и он поднимается и опускается с глубоким вдохом. Он поворачивается и смотрит на меня через плечо. — Я сказал ей то же самое.

Мои глаза расширяются от удивления.

— Не надо так удивляться. Я не знаю всех способов, которыми Аврора превратила в ад твою и Миры жизнь, София, но Мира ясно дала мне понять, что она не была милой.

Я моргаю несколько раз. — О. Я…

Он смотрит мне в лицо, положив руки на бедра, и вздыхает. — Просто скажи все, что думаешь.

Мои губы сжимаются, но я решаю сказать ему. — Хорошо. Ты, кажется, не против всего этого с тех пор, как твой отец рассказал тебе об этом, так что я полагаю, что ты доволен тем, что она твоя невеста.

Он пристально смотрит на меня, и я понятия не имею, что творится у него в голове.

— Я знаю, что такое Аврора, так что нет, я не счастлив, что проведу с ней остаток жизни. Если бы это был мой выбор, я бы выбрал кого-то… другого. Но я счастлив, что помолвка и брак выполнят задуманное и будут восприняты членами нашей организации как хорошая пара. Я всю жизнь знал, что выбор, на ком жениться, никогда не будет за мной.

— Значит, речь идет о долге?

Единственные наследники, которые должны стать донами, — это четверо, проживающих в академии, но, как я слышала, никто из них не уважает долг так, как Антонио. Возможно, именно отношения с отцом привили ему честь всегда поступать так, как должно.

— Все в моей жизни связано с долгом, София.

В его словах чувствуется неизбежность, чего я раньше от него не слышала.

— Я знаю, — тихо говорю я, глядя на свои руки, суетливо лежащие на коленях.

— Что ты читаешь?

Я вскидываю голову, удивленная и благодарная за смену темы. Мои щеки пылают, когда я отвечаю. — Романтический роман.

Антонио подходит и берет книгу. Я наклоняюсь, и он одновременно выпрямляется, наши глаза встречаются, а рты оказываются в нескольких сантиметрах друг от друга.

Я втягиваю воздух и задерживаю его, не в силах пошевелиться. Его подбородок такой рельефный, что я думаю, как бы это было — осыпать его мелкими поцелуями. Его кожа идеального оливкового оттенка, что создает впечатление, будто он загорает круглый год, а темные волосы блестят как шелк. Даже вблизи я не могу найти ни одного изъяна на его лице.

Он выпрямляется и осматривает переднюю и заднюю страницы книги, очевидно, не замечая, что от нашей близости у меня по груди к шее разливается жар. — Думаю, это неудивительно. Ты всегда была немного романтиком.

Я морщу лоб от того, что он говорит об этом как о чем-то плохом. — Что это значит?

Он усмехается. — Помнишь, как в третьем классе ты влюбилась в Майки Регалло? Ты почти каждый день носила голубое, потому что это был его любимый цвет. А когда ты была первокурсницей в старшей школе и тебе нравился Лео Уиллард, вы с Мирой пекли для тебя печенье, чтобы ты приносила ему, кажется, каждый день. Ты забываешь, как давно я тебя знаю.

Он качает головой и хихикает.

Еще один удар в сердце: он может знать меня, но никогда не видел. Я могла бы поправить его и сказать, что именно он мне больше всего нравился в школе, но, конечно, не делаю этого.

— Это не делает меня романтиком, — ворчу я.

Он поднимает свободную руку, в другой по-прежнему держит книгу. — В этом нет ничего плохого. Это даже восхитительно и мило, что ты все еще можешь испытывать такие чувства после всех тех дерьмовых отношений, которые ты видела в наших семьях на протяжении многих лет.

Его поведение раздражает меня. Как будто я очаровательный маленький щенок. Все, что я когда-либо хотела, чтобы Антонио видел во мне сексуальную женщину.

— Неважно. — Я хмыкаю.

Антонио листает книгу, затем делает паузу и дважды моргает, прежде чем его глаза пробегают страницу.

Черт.

Он смеется. — А может, дело не в романтике.

Он драматично читает отрывок из книги вслух. — Его член погружается в меня, вызывая все мыслимые наслаждения. Мой клитор пульсирует от потребности, и я…

Я вырываю книгу у него из рук, щеки пылают от ужаса.

— Эй, я уже перешел к самому интересному.

Я перебрасываю книгу на другую сторону и встаю, хватаю его за плечи и заставляю повернуться. — Пора идти.

Он не сопротивляется, пока я провожаю его к двери, все время смеясь над тем, что я делаю. Когда мы дошли до двери, он обернулся и посмотрел на меня сверху вниз, в его глазах горели интрига и юмор.

— Не волнуйся, твой секрет в безопасности со мной, маленькая ragazza.

— Иди! — кричу я, подталкивая его к двери.

Он поворачивается, смеется еще сильнее и открывает дверь, чтобы уйти. Когда он уходит, я иду к своей кровати и падаю на нее лицом вперед.

Теперь он знает мою тайну. Он единственный, кроме Миры. В общем-то, ничего особенного, но большинство людей никогда бы не догадались, что девственная хорошая девочка София Моретти любит разврат.

4

АНТОНИО

Выйдя из комнаты Софии, я возвращаюсь в общежитие и закрываю за собой дверь. Образ ее в шелковом комплекте не дает мне покоя. Что странно.

София постоянно присутствует в моей жизни, а я никогда не замечал… этого. Ведь она — лучшая подруга моей младшей сестры, и не более того. Я всегда относился к ней с некой братской привязанностью, но, черт возьми, как шелковая майка прижалась к ее соскам, когда она только открыла дверь. Между кружевными вырезами ее костюма виднелась впадина декольте.

Что еще раз подтвердило, что я здоровый самец. У любого парня, увидевшего ее сегодня, была бы такая же реакция. Но все же я определенно не испытывал братских чувств, когда в голову приходили мысли о том, чтобы вынуть ее из этих шелковых трусиков. Прочитать ей какой-нибудь непристойный отрывок из книги, чтобы потом провести пальцем по кружеву внизу ее шорт, оставляя легкий доступ для того, чтобы обмакнуть палец в ее влагу и попробовать ее на вкус. Черт, — покачал я головой. Я обещан другой женщине, которая не является Софией.

Не говоря уже о том, что это София. Она такая же милая и невинная, как и все остальные. Она под запретом, и не только потому, что я помолвлен, но и потому, что она — лучшая подруга Миры. Моя сестра убила бы меня, если бы узнала направление моих мыслей. София из респектабельной семьи и когда-нибудь выйдет замуж за кого-то из членов семьи, родит ему детей и станет идеальной женой итальянского мафиози. В этом я не сомневаюсь.

Я принимаю холодный душ в надежде выкинуть Софию и ее образ из головы. Я категорически отказываюсь обхватить рукой свой член, потому что если я это сделаю, то буду думать только о ней. А если я сделаю это один раз, то сделаю это снова.

Но мне отчаянно нужно. Мой член был наполовину твердым с тех пор, как я вернулся в свою комнату, и мои яйца болят. Как только я оказываюсь в постели с погашенным светом, сон не приходит.

Я переворачиваюсь на бок и закрываю глаза, пытаясь заставить свой разум расслабиться и остановить показ слайдов с Софией, одетой в шелка. Если это не помогает, я переворачиваюсь на спину и смотрю в темноту на потолок, удивляясь, как я мог перейти от восприятия Софии как ничтожества к восприятию ее как сексуальной.

Когда я все еще бодрствую, я издаю рык разочарования, потому что ничто не может расслабить меня, кроме как вытирание.

Я отказываюсь поддаться своим основным инстинктам и отрубиться, потому что София пробудила во мне какое-то новое желание.

Но после очередного получаса бессонницы моя рука тянется под одеяло. Поскольку я обычно сплю голым, ничто не мешает мне снять напряжение, сковавшее меня.

Пока я не думаю о Софии, все в порядке. Насколько это трудно? Я мастурбировал сотни раз и ни разу не подумал о ней.

По крайней мере, так я говорю себе, пока мой кулак обхватывает основание моего твердого члена и накачивает его.

Другой рукой я откидываю одеяло и пытаюсь вспомнить свой прошлый опыт общения с женщинами или просмотренное порно. Поначалу это удавалось, и я продолжал накачивать свой член кулаком.

Но тут у меня в голове всплывает образ Софии. Она и эта чертова книга. Она лежит в своей постели, держа книгу одной рукой, а другая рука опускается под пояс ее шелковых шорт.

Я крепче сжимаю свой член и сжимаю его кончик.

Я представляю, как София стонет, поглаживая кончиками пальцев свой набухший клитор, и извивается на кровати, увлеченная чтением. Она доводит себя до исступления, точно зная, что именно ее возбудит, пока не окажется на грани оргазма.

Я сжимаю бедра в кулак и стону, когда ленты спермы бьются о мою грудь. Тяжелый вздох покидает меня, когда образ Софии растворяется в моем сознании, и остается только уверенность в том, что это не последний раз, когда я кончаю с ее именем на губах.

На следующий вечер, по дороге в столовую на ужин, Марсело, Мира и София идут впереди по тропинке. Мне еще не удалось догнать сестру, и я почти не зову ее, потому что она с Софией, и я боюсь, что она увидит в моих глазах то, что я сделал вчера вечером.

С Софией у меня нет общих занятий, так как она младше меня на два года, так что это первый раз, когда я увижу ее после того, как кончил на себя, благодаря ей и своему воображению.

Но я напоминаю себе, что я не какая-нибудь звездно-полосатая простушка, и мне нужно разобраться во всем, что происходит с моей сестрой. — Мирабелла!

Все трое в унисон поворачиваются и ждут меня. Бросив быстрый взгляд на Софию, она отводит глаза на деревья. Она смущена — возможно, из-за книги. Может быть, мне не следовало заставлять ее чувствовать себя так, когда вокруг жара. Я быстро отворачиваюсь от нее, как только ее большие ореховые глаза останавливаются на мне, и перед глазами встает ее образ на кровати с рукой в шортах.

— Что случилось? — спросила Мира.

— Нам нужно поговорить.

Ее глаза сузились от моего тона. Она знает меня достаточно хорошо, чтобы понять, что сейчас получит какую-то нотацию, а все знают, что Мира не очень хорошо относится к дисциплине.

— О чем? — Она скрещивает руки и выпячивает бедро, ее отношение уже усилилось.

Ага. Она знает, что что-то будет.

Марсело защитно обнимает ее за плечи и смотрит мне прямо в глаза. Это не прямая угроза, но это его способ сказать мне, чтобы я действовал осторожно, потому что он вмешается.

А вот хрен ему. Она прежде всего моя сестра.

— Тебе нужно сдерживать свое отношение к Авроре.

При упоминании имени моей невесты София поворачивается и смотрит на окружающий нас пейзаж.

Мира захихикала. — Она просто стерва, Антонио.

Марсело качает головой. Если он и согласен со мной, то никогда не признается в этом, потому что будет стоять на стороне Миры до самой смерти.

— Может, и так, но она будет моей женой. А я когда-нибудь стану главой этой семьи, и по этому праву она заслуживает определенного уважения.

— Она должна дать его взамен, потому что Мира будет моей женой, а я — главой своей семьи, — говорит Марсело.

Я киваю. — Согласен. И я разберусь с ней, когда это будет необходимо.

Моя сестра хмурится. — Она что, прибежала к тебе, притворяясь обиженной? Боже, сколько же в ней дерьма.

Она смотрит на Софию, у которой поджаты губы и взгляд плывет по течению, она сосредоточена на чем угодно, только не на этом разговоре.

— Будь уверена, я точно знаю, кто и что такое Аврора. Но пусть все, что произошло в школе, останется в прошлом. Теперь мы все взрослые люди.

Мира разжала руки и сжала их в кулаки. Ее губы сжимаются в тонкую линию, и кажется, что она вот-вот закричит на меня, но вместо этого она бормочет: — Ладно.

Я киваю, понимая, что это все, что я могу от нее получить. — И если Аврора переступит черту, обязательно скажи мне.

— О, я сама справлюсь, спасибо.

В голосе сестры звучит яд, и я уверена, что она надеется, что Аврора почти сразу же скажет или сделает какую-нибудь глупость, и тогда она или Марсело смогут с ней справиться.

— Есть секунда? — спрашивает Марсело. — Я хотел бы с тобой кое о чем поговорить.

Мира переводит взгляд на Марсело, и у меня возникает ощущение, что она не в курсе того, о чем он хочет со мной поговорить. Он будет испытывать ее гнев позже.

— Да, — говорю я.

— Встретимся в столовой.

Он наклоняется и целомудренно целует Миру в губы.

Она не отвечает ему взаимностью до тех пор, пока Марсело не отпускает ее. Она хихикает, а Марсело улыбается, как будто для них это игра. Боже, как они отвратительны. Он похлопывает ее по заднице, когда она поворачивается.

— Я сегодня сижу с Софией, не забудь. — Мира переплетает свою руку с рукой Софии и смотрит на нее. — Прости, что я бросила тебя вчера вечером.

София быстро взглянула на меня. — Ничего страшного.

— Я зашёл к тебе в комнату вчера вечером, чтобы поговорить об этом, а вас не было рядом. — говорю я.

Моя сестра смотрит на своего жениха с сердечками в глазах. — Нас не было.

Судя по выражению их лиц, они были в своем особом месте — в беседке у большого пруда на территории школы. Не знаю почему, но, похоже, это их любимое место.

— На улице слишком холодно для этого. — София вздрагивает, как будто ее бьет дрожь, явно читая между строк, как и я.

Марсело издал редкий смешок. — Тепло тела.

Он подмигивает, и моя сестра снова хихикает, отчего мне хочется ржать.

— Марсело согрел меня, — говорит сестра, и я клянусь, что чувствую вкус рвоты в задней стенке горла.

— Ладно, вы двое идите вперед. Мы вас догоним, — с ухмылкой говорит Марсело, снова потрепав Миру по заднице.

Мира поворачивается вместе с Софией, так как их руки все еще связаны, и они продолжают идти по тропинке. Когда они ушли достаточно далеко вперед, мы идем немного медленнее.

— Что случилось? — спрашиваю я, оглянувшись, чтобы убедиться, что поблизости нет никого, кто мог бы подслушать.

— Хотел тебя кое о чем предупредить. Может быть, ничего особенного, но я подумал, что об этом стоит упомянуть.

Я засовываю руки в карманы куртки. Я согласен с Софией. Возможно, по меркам большинства людей здесь не холодно, но когда ты всю жизнь прожил за пределами Саут-Бич, все, что ниже комнатной температуры, ощущается как прохлада в воздухе. — Хорошо.

— В начале этого года у нас возникла проблема, связанная с тем, что русские вмешивались в некоторые поставки оружия в порт и из порта. Мы нашли источник, который передавал информацию на нашу сторону, и разобрались с этим.

Я киваю. — У нас была та же проблема с некоторыми грузами, которые вы нам отправляли.

У каждой из четырех семей есть своя специализация — моя семья специализируется на фальшивых кольцах и схемах хищения, в то время как Костас в основном занимается оружием. Это одна из причин, по которой мой отец хотел, чтобы Мира вышла за него замуж.

— Перед самым перерывом один из наших парней в доках сообщил мне о поставке. Он слышал, что к нам что-то прибыло, и все это держалось в секрете. Моим ребятам удалось перехватить груз до того, как он покинул доки, и это была куча оружия.

Я останавливаюсь посреди тропинки, и он делает то же самое. — Какое отношение это имеет к нам?

— Это то самое оружие, которое мы отправили вам несколько месяцев назад.

В моем мозгу все части встали на свои места. Кто-то с нашей стороны мог продать наше оружие кому-то другому. И даже не спрашивая, я знаю, что это не то, что санкционировал мой отец, хотя я сделал себе пометку перепроверить этот факт.

— Кто-то издевается над нами. — Мое лицо пылает от гнева, а вены на шее пульсируют.

— Похоже на то. Я не могу сказать наверняка, но я хочу, чтобы ты знал. Я больше никому не говорил.

Он обводит нас взглядом.

— Давай пока оставим это между нами двумя. Я собираюсь изучить это. Если кто-то управляет нашим оружием вне семьи и забирает прибыль себе, с ним разберутся.

Он кивает. Мне не нужно больше ничего говорить, чтобы он понял, как именно я поступлю со змеей. Мы снова идем в сторону столовой. Мира и София уже давно исчезли из поля нашего зрения.

— Как ты думаешь, для кого предназначалось это оружие? — спрашиваю я.

— Кто знает? Может быть, русским. Ирландцам. Или картель.

Он пожимает плечами.

— Дай мне знать, если еще какое-нибудь наше дерьмо окажется в твоих доках.

Он кивает.

— Так вот почему тебе пришлось вернуться в Нью-Йорк вместо того, чтобы приехать в Майами с Мирой?

— Да, и она была недовольна. Особенно когда я не стал рассказывать ей, что происходит. Если Мира спросит, о чем я хотел с тобой поговорить, скажи, что я ставил тебя на место за то, что ты говорил с ней об Авроре.

Я хихикаю. — Пожалуйста, она никогда в это не поверит. Могу поспорить, что ты уже говорил ей то же самое.

Он качает головой, когда в поле зрения появляется столовая. — Да, но ты же знаешь, какая у тебя сестра. Она не очень-то жалует приказы.

— Скажи мне что-нибудь, чего я не знаю.

Мы расходимся, когда входим в столовую. Марсело идет сидеть с криминальной семьей Коста, а я направляюсь прямо к очереди за едой, мне нужна минута, чтобы обдумать все, что сказал мне Марсело, прежде чем я направлюсь к столу, где, я уверен, будут ждать моя невеста и сестра, чтобы помучить меня. Не говоря уже о Софии, которая теперь, похоже, будет мучить меня не меньше, но совершенно по-другому.