Развращение невиновных

37

АНТОНИО

Резкий стук в дверь вскоре после одиннадцати заставил меня поспешить из ванной, чтобы надеть что-нибудь после душа. Стук раздается снова, когда я натягиваю штаны на ноги.

— Подожди! — Я натягиваю через голову рубашку, иду к двери и распахиваю ее.

Там стоит Томмазо с расширенными глазами, в руке у него напиток из кафе "Амброзия". — Ты должен попасть в кабинет ректора.

Мое лицо искажается. — Что?

— Твой отец хочет, чтобы ты ему позвонил. Я уже собирался возвращаться, когда он меня увидел. Сказал, чтобы я передал тебе.

— Черт.

Я бросаюсь в свою комнату, чтобы надеть туфли, затем выбегаю в коридор мимо Томмазо.

— Я пойду с тобой. Это может быть связано с моим отцом.

Я мог бы поспорить с ним, но какой в этом смысл? Он прав. И если это не для его ушей, я просто не буду говорить ему, что бы ни сказал мой отец.

— Хорошо. Поторопись.

Мы мчимся через кампус, пока не достигаем административного здания, и направляемся прямо к кабинету ректора. Он явно приехал со своего дома и, в отличие от обычного, одет не в свой дорогой костюм, а в клетчатые пижамные штаны и футболку с халатом.

Он стоит у открытой двери своего кабинета и, заметив нас, приглашает войти. — Ты можешь воспользоваться телефоном в моем кабинете. Я оставлю вас наедине.

Мы с Томмазо входим в кабинет канцлера, он закрывает за нами дверь, оставаясь по другую сторону. Я направляюсь к его столу, снимаю трубку и набираю номер отца.

— Антонио.

— Что происходит? — Я опускаюсь в кресло ректора, а Томмазо вышагивает перед столом.

— Ты был прав. У нас была крыса.

— Кто? — практически прорычал я.

— Оронато.

Это слово повисло между нами.

Отец Авроры?

Какого хрена?

— Ты уверен?

— Мы отследили груз, как только он перестал болтаться по всей карте. Нашли там несколько наших солдат. С небольшим стимулом они заговорили.

Я знаю, о каком стимуле он говорит. Время от времени мне доводилось его применять. Я также знаю, что эти парни уже мертвы.

Томмазо, должно быть, видит выражение моего лица. — В чем дело? Они знают, кто убил моего отца?

Я отворачиваюсь от него и провожу рукой по волосам, выдыхая длинную струю воздуха. — Зачем он это сделал?

— Очевидно, он использовал то, что знает, для кражи грузов, а затем продавал их обратно ирландцам и прикарманивал деньги. Думаю, Лео догадался, что что-то происходит, поскольку эти парни работали под его началом, и Оронато убрал его прежде, чем он успел кому-то рассказать. Я пока не знаю, как, черт возьми, он добился аудиенции у ирландцев, но в свое время я получу ответы на свои вопросы. Я обещал Томмазо, что именно он сможет уничтожить убийцу его отца, поэтому он находится на обычном месте и ждет допроса. Утром я пришлю за вами самолет, и вы сможете присоединиться к нам.

Я перевел взгляд на Томмазо. — Мы будем на нем.

Он расширяет глаза в жесте "расскажи мне, что сейчас происходит".

— Хорошо. Я знаю, что Марсело помог разработать план, но не разглашайте ему ничего. Мы выглядим слабыми, когда кто-то из наших предает семью.

— Да, хорошо. — И тут что-то щелкнуло. — Подожди. Ты сказал, что он работал с ирландцами, а не с русскими.

— Очевидно.

Как поток воды в туннеле, все, что рассказала мне София, обрушилось на меня с новой силой.

Отношения Авроры и Конора.

Пропавший ключ Софии.

Ирландский галстук в комнате Софии.

А потом я пошел и, по сути, сказал Авроре, что София ее раскусила.

— Черт! — Я вскочил со стула.

— Что такое, сынок?

— Мне кажется, я знаю, как Оронато связался с ирландцами. Мне надо идти. Я расскажу тебе, когда увижу тебя завтра. — Я повесил трубку, прежде чем он успел возразить.

— Что происходит?

— Мы должны вернуться в Римский дом. Я расскажу тебе по дороге.

Мы выбегаем из кабинета ректора, и пока мы бежим к нашему общежитию, я рассказываю Томмазо обо всем. Он потрясен. Сначала о том, что один из наших предал нас и убил своего отца, потом о нас с Софией, и, наконец, о беременности Авроры и ее отношениях с Конором.

— Не могу дождаться, когда всажу пулю в голову этому ублюдку. Я заставлю его заплатить, сделаю это еще больнее, чем он сделал это для моего отца.

Мы протискиваемся в двери здания. Поскольку уже поздно, в холле практически нет людей.

— Сначала надо убедиться, что с Софией все в порядке. Я не знаю, на что способна Аврора, а теперь, когда она чувствует себя лучше, кто знает, что она попытается сделать.

Я нажимаю кнопку лифта и с нетерпением жду, когда он приедет.

— Ты действительно думаешь, что Аврора способна причинить вред Софии? — спрашивает он, когда мы заходим внутрь.

Я думаю о том, какая она манипуляторша и как легко ложь слетает с ее языка. Аврора преследует свою цель, и любой, кто, по ее мнению, представляет для нее угрозу, стоит на ее пути.

— Конечно.

Когда двери лифта снова открываются, мы спешим по коридору, и я стучусь в дверь Софии. Когда она не отвечает, я стучу еще. Ключа у меня с собой нет, но он мне и не нужен, чтобы понять, что ее там нет.

— Черт! — Я поворачиваюсь к Томмазо. — Я хочу, чтобы ты собрал мою сестру, Марсело и его команду. Начинай искать Софию. Мы должны найти ее.

Я бросаюсь бежать.

— Куда ты идешь?

— Я иду к Гейбу. Этот парень следит за всем вокруг. Напиши мне, если найдешь ее.

Не дожидаясь ответа, я выбегаю на лестничную площадку.

Когда я добегаю до комнаты Габриэля, я стучу в дверь. Я уже знаю, что он знает, что это я, потому что на его дверь направлены камеры. — Открой, Витале. Это важно!

Дверь открывается, и на меня смотрит Гейб с несчастным видом, хотя видно, что он не спал. — Что тебе нужно, Ла Роза?

— Мне нужно, чтобы ты посмотрел, куда ушла София, когда выходила из своей комнаты сегодня вечером.

Он ухмыляется. — Боишься, что в жизни твоей маленькой девочки появился новый мужчина?

Я сузила глаза. — Ты знаешь?

Он пожимает плечами и делает шаг назад, чтобы открыть дверь дальше, и я могу войти. — У меня везде есть глаза и уши.

Я вхожу в его комнату, которая больше похожа на фургон ЦРУ для наблюдения, чем на комнату в общежитии колледжа. — Отлично, тогда достань мне нужную информацию.

Он складывает руки на груди. — А что мне за это будет?

— Все, что захочешь! Просто сделай это! — Я подталкиваю его к экранам компьютеров. Я очень сомневаюсь, что администрация школы знает, что у него здесь все это дерьмо.

Он остается на месте. — Мне нужна еще одна услуга. Помни, ты мне должен за прошлый семестр. Я позвоню в удобное для меня время, и ты не сможешь отказаться.

Я скрежещу зубами. Меньше всего мне хочется быть чем-то обязанным этому ублюдку, но что мне остается делать? Я точно знаю, что София не на прогулке в полночь.

— Отлично.

Гейб кивает, откидывается в кресле и начинает печатать на клавиатуре. Я понятия не имею, что он делает, но он перебирает разные ракурсы камеры, пока я не узнаю тот, который показывает коридор возле ее комнаты.

— Вот оно!

Он раздраженно оглядывается на меня через плечо. — Я знаю.

Он щелкает еще несколькими кнопками на клавиатуре, и видео начинается. — Давай посмотрим, что — или кого — мисс Моретти делает этим вечером.

— Осторожно, — предупреждаю я, и он хихикает.

Он ускоряет запись. Софии не видно после того, как она пришла в свою комнату после ужина. Другие люди на ее этаже приходят и уходят, но не София. Наконец, дверь в ее комнату открывается, и она осторожно закрывает ее, направляясь к лестнице.

— Во сколько это было? — спрашиваю я.

— Одиннадцать пятьдесят пять.

Я достаю из кармана телефон. — Это было всего десять минут назад. Куда она пошла?

— На лестничной клетке нет камер. Сейчас я посмотрю, на каком этаже она вышла из подъезда. — Он проверяет все остальные этажи, один за другим. — Ничего.

Я выпрямляюсь, глядя на его экран, и провожу рукой по волосам. — Что за хрень? Значит, она либо все еще на лестничной клетке…

В голове промелькнуло видение безжизненного тела Софии, лежащего у подножия лестницы.

— На крыше, — говорит Гейб. — На крыше нет камер.

Моя кровь мгновенно леденеет. В университетском городке не так уж много способов убить человека — без оружия и не привлекая к себе подозрений, — но падение с крыши — это то, что нужно.

Я выбегаю из его комнаты на лестничную площадку и поднимаюсь по лестнице, перепрыгивая две ступеньки за раз.

Такого ужаса я не испытывал никогда в жизни. Клянусь Христом, если кто-нибудь обидит мою Софию, я не успокоюсь, пока не отправлю его в ад. Я добираюсь до лестницы и двери, ведущей на крышу, и врываюсь внутрь.

Конор тащит Софию к краю здания. Он находится в пяти футах от края, а она брыкается и кричит.

Не задумываясь о риске, я бросаюсь вперед, чтобы схватить Конора. Я спасу любимую женщину или погибну.