Ребёнок магната. НеРазлучные

Глава 2

Три месяца назад. Клиника Левицких

Ян

Начинаю сбиваться со счета, который день подряд я прихожу в семейную клинику вместо работы, чтобы лично следить, как компетентные структуры переворачивают все здесь вверх дном. Документы изучены от и до, видео с камер просмотрено, заведующий отделением Каминский допрошен, как и остальной медперсонал, который был на смене в тот роковой день. Но, кроме халатности, предъявить нечего.

И главное, нет информации о том, как и куда сбежала Мика. Она просто вышла из палаты, направилась в сторону приемной, забрала свои вещи в то время, как постовой медсестры какого-то хрена не было на месте, а дальше… провал. Записи обрываются, будто камеры намеренно отключили в этот момент.

Дежурный врач, который упустил ее, упорно молчит. И закрадывается подозрение, что ему заплатили за это.

С трудом, но я все же добился, чтобы мне позволили поговорить с ним наедине. И вот мы сидим с Яковом Пашкевичем друг напротив друга, словно не в кабинете заведующего закрылись, а в камере для допроса.

– Вы понимаете, что вина за исчезновение пациентки лежит на вас? – пытаюсь говорить холодно и убедительно, когда внутри бушует пожар. – И вам придется ответить перед законом, – сгущаю краски.

– На меня не подействуют ваши угрозы, – устало отзывается врач и крутит шариковую ручку между пальцами. – Обвиняйте, в чем хотите. Я буду стоять на своем: понятия не имею, куда направилась пациентка Левицкая. Да, не досмотрел. Готов понести наказание, – хмыкает он.

Тяжело выдыхаю, стараясь держать себя в руках.

– Сколько бы вам не заплатили за побег Левицкой, я… – выдерживаю паузу, – …дам больше. Просто назовите сумму. Вы прекрасно знаете, что в этом кабинете нет видеокамеры, – демонстративно окидываю взглядом помещение. – Решим вопрос здесь и сейчас. И вы свободны. Абсолютно, – намекаю, что дело будет закрыто. Не лгу – я смогу договориться с органами.

– Вынужден вас огорчить, но не все в этой жизни покупается и продается, – спокойно тянет Пашкевич и мгновенно выводит меня из равновесия.

Бью руками об стол и подскакиваю с места. Упираюсь в деревянную поверхность кулаками, подаюсь ближе к Пашкевичу, нависая над ним, и выговариваю жестко и четко:

– Вы давали клятву спасать людей. Какого черта тогда здоровье гробите? Отпустили Левицкую после операции, – кровь в жилах стынет от осознания того, что Мика сейчас бродит где-то по Кракову слабая и беззащитная. – Неизвестно, где она и что с ней случилось за стенами клиники.

– Все с ней в порядке, – гинеколог исподлобья смотрит на меня. С неприкрытой ненавистью.

– Где она? – повышаю голос.

– Там, где вы ее не достанете. Не тратьте силы и время, – раздражает меня он.

– Буду тратить! Пока не найду, – мой тон звучит угрожающе.

– Оставьте девочку в покое! – не выдерживает врач и тоже поднимается.

– Не могу я, – признаюсь обреченно.

– Думаете, скрыли записи из истории болезни вместе с Каминским – и все вам с рук сойдет? – злится Пашкевич, а я понятия не имею, о чем он говорит. – Рано или поздно общественности станет известно, что вы творите. Закон бумеранга никто не отменял. А теперь идите к дьяволу вместе со своими угрозами и деньгами!

– О каких записях идет речь? Что на самом деле произошло с Микой? – хрипло спрашиваю.

Но доктор игнорирует меня. Разворачивается и широкими, размашистыми шагами следует на выход.

– Пожалуйста, – прошу тихо. – Помогите мне, – умолкаю на доли секунды, чтобы потом выпалить честно: – Я люблю ее.

Пашкевич замирает у двери, а его ладонь остается лежать на ручке, не поворачивая ее.

– Как сестру? – уточняет, не глядя на меня.

Едва не взрываюсь. Как же достали все тыкать нас этими мнимыми родственными узами! Чужие мы по крови!

– Мы неродные, у меня есть доказательства, – объясняю поспешно, лишь бы доктор не ушел. – Поможете мне? Нам обоим?

– Не думаю, что это хорошая идея. Отпустите ее, если любите, – поучительно выдает. А сам явно сомневается. Медлит, не торопится покинуть кабинет.

– Я не вру, – продолжаю я, мысленно молясь, чтобы врач мне поверил. – Я землю рыть готов, лишь бы найти ее. Но пока даже не знаю, в каком направлении это делать. Мика чужая в Польше. Совсем одна здесь. Без денег, без друзей. Я не желаю ей зла. Наоборот, уберечь хочу.

Врач оглядывается, изучает меня, будто решая, можно ли мне доверять.

– Что же тогда не уберегли? – бросает с вызовом. – От ваших родственников.

– Я правда не понимаю, о чем вы, – рычу я, вновь раздражаясь. – Мике стало плохо, и я сразу же привез ее сюда. Я был уверен, что она беременна и у нее что-то вроде угрозы выкидыша, но, как оказалось, все было ложью… – осекаюсь, не желая вдаваться в подробности.

Мика врала о своей беременности, чтобы расположить к себе деда и получить в итоге большую долю наследства. Семейные ценности для Адама всегда были на первом месте. И он без сомнений отдал бы все внучке, ожидающей малыша. И ее «любящему будущему мужу», который тоже оказался подставным.

Я ненавижу Мику за ее ложь, но в тоже время не могу ее потерять. Особенно после того, как тест ДНК показал, что мы с ней не родственники. С одной стороны, это доказывает, что она обманула всех нас, мошенничала, выдавая себя за внучку Адама и мою двоюродную сестру. Но с другой, мне нужна Мика. Такая, как есть.

Это безумие, одержимость… Пусть. И хуже всего – жить в неведении. Где она сейчас, после операции? Что с ней? Мне бы хотя бы удостовериться, что Мика здорова и не вляпалась ни в какую историю…

– Каминский утверждал, что у Левицкой проблемы по женской части, воспаление. Из-за этого пришлось провести лапароскопию, – говорю все, что знаю, лишь бы не оборвалась невидимая нить взаимопонимания с Пашкевичем. – Меня не пустили к Мике, сказали прийти на следующий день. Но ее уже не было. И все из-за вас! – тычу пальцем. – Вы рассказали ей о бесплодии и позволили уйти.

– Неизвестно, что бы с ней сделали, если бы она осталась, – цедит врач и скрипит зубами. – Не уверен, что ваша семья не остановилась бы на абортивных таблетках.

– Что? – ору, как безумный. – Какие на хрен… – даже боюсь вслух произносить. – Я ничего не понимаю! Объясните!

Пашкевич сканирует меня взглядом. Возвращается к столу и занимает свое кресло, намекая, что готов продолжить разговор. Обхожу его, сажусь напротив, складываю руки в замок.

– Из истории болезни «исчез» анализ крови Левицкой, где обнаружили чересчур большую дозу вещества, провоцирующего искусственные месячные, с которыми должен был выйти плод, – докладывает врач, сильнее путая меня. – Препарат вызвал осложнения. Лапара была необходима, так что в данной ситуации Каминский все сделал правильно. Однако сам факт «отравления» предпочел скрыть. Судя по рассказам Левицкой, таблетки подсыпал ей кто-то из вашей семьи. Видимо, по его же указке заведующий молчит о том, что на самом деле произошло с девочкой.

– Так она была беременна или нет? – судорожно сглатываю я.

– Сто процентов нет, – отрицательно качает головой Пашкевич.

– Откуда такая уверенность? – прищуриваюсь с подозрением.

И в следующую секунду врач шокирует меня:

– Невозможно быть беременной, если ты девственница.

Сам не замечаю, как меня захлестывают воспоминания о нашей первой встрече с Микой. Рыночная площадь Кракова. Смешная «туристка-бегунья», которая куда-то безумно спешит и врет напропалую. Кафе.

Отель…

– Мягкий ёжик, – шепчу Мике в губы и накрываю их своими. Завоевываю. Уничтожаю возведенные ею стены. Пресекаю попытку побега.

Хочу. До безумия. До нервного покалывания во всем теле. Впервые в жизни так остро и бескомпромиссно.

Поэтому толкаю Мику обратно в номер, захлопываю дверь за нами. Прижимаю дрожащую фигурку к стене. Ёжик отвечает на поцелуй, настороженно, с интересом и как-то… скромно. Удивляет. По ее дерзкому поведению и не скажешь, что она такая нежная и хрупкая.

Девочка-загадка, но искать ответы нет ни времени, ни сил, ни желания.

Осталась только страсть, всепоглощающая и отключающая разум.

Мне нужна эта девушка. Здесь и сейчас.

Но Мика мычит что-то мне в рот, упирается ладошками в грудь. Легко толкает. И я поддаюсь, чтобы не спугнуть. Недоуменно всматриваюсь в раскрасневшееся личико. Неужели? Она умеет смущаться?

– Ты слишком… торопишься, – лепечет Мика, а у самой голос срывается. Эротично так, что мозг капитулирует перед рвущейся наружу похотью. – Я не…

– Я тебя не трону, – язык несет какую-то чушь, пока тело бунтует и тянется к девушке.

Мика кивает, выскальзывает из моих объятий.

– Может, шампанского? – хрипло выдаю и откашливаюсь.

Ругаюсь мысленно. Как мальчишка веду себя с ней. Какого черта?

– Как хочешь, – пожимает Мика плечами и проходит в гостиную. Опускается на диван.

Я, не прекращая пожирать ее взглядом, звоню на ресепшн.

Через минут пять нам приносят заказ в номер. Еще через две Мика сама разливает искрящуюся жидкость по бокалам. Протягивает один мне. Не сводя с меня голубых глаз, проводит пальчиками по своим губкам, сминает задумчиво. Мне и этого хватает, чтобы сдуреть. Осушаю бокал залпом, потому что в горле першит. А Мика свой отставляет.

Приподнимаю бровь вопросительно.

– Прости, я не пью, – улыбается она. – Неудобно было тебе отказывать.

Надо бы заподозрить неладное, но мозги сейчас совершенно не соображают. Сажусь на диван рядом с Микой. Ловлю ее растерянно-заинтересованный взгляд, слышу сбивчивое дыхание, вбираю легкий женский аромат.

И вот мы уже опять вовсю целуемся. Ёжик плавится в моих руках, забывает, что «мы торопимся». Веду ладонью по ее животику, ласково, приручающе. Чуть щекочу пальцами – и чувствую ее улыбку. Съедаю ее, углубляя поцелуй.

Осмелев, забираюсь под пуловер. Выше. К груди. А у самого все сводит внутри. Ну что за ведьма? Подмешала мне что-то, приворожила? Вскоре я пойму, что был недалеко от истины.

Но Мика заметно напрягается. Застывает, словно стремительно льдом покрывается.

Мне стоит колоссальных усилий убрать от нее руки. Понимаю, что так будет лучше. Сделать вид, что отступил сейчас, чтобы «напасть», когда девчонка расслабится.

Никогда меня не привлекали подобные игры. Но сегодня. Все иначе.

Мне нужна она. Странная девочка Мика, которую хочется сделать своей.

– Тшшш, – шепчу ей на ушко и прикладываюсь поцелуями к шее, чувствуя, как нежная кожа покрывается мурашками.

Мика реагирует, сдается. И от осознания этого сносит крышу.

– М-м-м, – едва слышно стонет и тут же губу закусывает, будто раскрывший себя преступник.

Эта девушка не похожа ни на одну другую. Дикая, пугливая. Одно неверное движение – и сорвется с крючка. Хотя кого я обманываю? Я сам попался на ее крючок и завис, даже не пытаясь спастись.

Оба погибнем. Вместе.

Да и плевать. Отступать некуда.

Я позволяю себе все больше, захожу все дальше, наслаждаясь тем, как дрожит Мика от моих прикосновений. Горит, дышит часто, хнычет, словно пытаясь совладать с собственным телом. Но оно ее больше не слушается. Потому что теперь принадлежит мне.

Сжимаю Мику в объятиях, обещаю никогда не отпускать. До конца не понимаю, говорю это, чтобы просто овладеть девчонкой, или… абсолютно серьезно? Решаю подумать о нашем будущем после проведенной ночи.

Но в какой-то момент сознание погружается в туман.

– Прости, Ян, – тонкий, чарующий голосок звучит виновато. И отдаляется…

***

Вместо того чтобы злиться, усмехаюсь.

Все-таки у нас тогда ничего серьезного не было. Напрасно Мика шугалась меня. Впрочем, для нее, неискушенной и невинной, даже те ласки казались запретными.

Никогда бы не подумал… Я, конечно, заметил, какой зажатой она была, но списал это на краткосрочность нашего знакомства. Откуда мне было знать, что бойкая девчонка, которая еще и обчистила меня той ночью, нетронутая? В свои-то двадцать четыре года. Я подсмотрел возраст в паспорте. Не верится. Но… тем паскуднее на душе становится, когда я осознаю, что с ней сделали. Подорвали ее здоровье, лишили возможности стать матерью. Сломали маленькую девочку.

Слишком суровое наказание за ложь. И чересчур высокая плата за наследство.

Мыслями возвращаюсь в жестокое настоящее. Где Мики нет рядом. Она опять защитилась, как сумела, и улизнула от всех.

– И вы помогли Левицкой сбежать, потому что хотели спасти… от нас? – выжимаю из себя.

Не могу поверить, что кто-то в нашем доме оказался способен на подобное. Убить, как он считал, зародившуюся жизнь. Уничтожить Мику.

Тварь. Обязательно найду, кто это сделал!

– Допустим, – уходит от ответа Пашкевич.

– Скажите, где она? Клянусь, я не причиню ей вреда, – уговариваю его, но он жестом меня прерывает.

– Я не знаю, – убивает меня одной фразой. – Намеренно не спрашивал. Я лишь нашел ее документы, которые в приемной остались после того, как Левицкую оформили и в палату положили. Ну и медсестру отвлек, – задумчиво умолкает. – Такси вызвал и оплатил тоже я. До аэропорта. На этом наши пути разошлись.

Аэропорт. Если сбегать, то наверняка.

– Как Мика без денег улетела? – хмурюсь я.

– Она утверждала, что у нее есть. Еще в сумке что-то искала, а потом подтвердила, – вспоминает Пашкевич.

Благодарю его и отпускаю.

Думаю. Все время, пока идет проверка клиники. И когда Каминского, наконец, задерживают и увозят в полицию. Размышляю по дороге в развивающий центр, откуда забираю Дана. В родовом особняке я его одного ни разу за эти дни не оставлял. Опасался подсознательно. Как оказалось, не зря.

Уже дома, уложив племянника спать, нахожу в «шкафах» своей памяти нужный «ящик».

Опять мысли уносят меня в нашу первую встречу.

Отель. Стойка регистрации. Мика мчится, чтобы опередить меня и самостоятельно заказать себе номер. Ее поведение удивляет, заставляет усмехнуться.

В последний момент выхватываю из ее рук карту. Оплачиваю сам. Кручу пластиковую кредитку в руке. И прежде чем вернуть Мике, скольжу взглядом по имени владельца.

Александр Врагов.

Должно быть, кто-то очень близкий дал ей эту карту. Она не украла ее. В таком случае владелец заблокировал бы счет.

Хоть какая-то зацепка. Фамилия.

И место.

Меня озаряет пониманием.

Левицкая в России. У нее там сестра с семьей. Больше некуда Мике податься. Как можно дальше от нас. Туда, где можно зализать раны. Которые я позволил ей нанести. Не уберег. Но больше не повторю своей ошибки. Не подставлю. Лишь узнаю, как она.

Лихорадочно соображаю, кто из моих знакомых в данный момент в России. И хмыкаю победно.

Человек, который каждый день только тем и занимается, что добывает информацию. В любой точке мира. Конечно, моя ситуация – совсем не его профиль. И явно не его уровень. Но он единственный сейчас ближе всех к Мике.

Вадим Шторм – владелец крупнейшего международного медиахолдинга.

Уверен, у него достаточно связей, чтобы помочь мне. Четвертая власть творит чудеса. Особенно международного масштаба. Тем более ради друга…

– Вадим, мне нужно найти Доминику Левицкую, – выпаливаю в трубку, как только происходит соединение. – И всего лишь убедиться, что у нее все в порядке. Я должен знать, могу ли оставить ее там на некоторое время.

Нельзя забирать Мику прежде, чем я разберусь со своей семейкой и найду виновного во всем. Нельзя рисковать ею, ведь она и так пострадала. В России Мика будет в безопасности.

До тех пор, пока я не подготовлю все для ее возвращения.

Пока что у меня слишком много неоконченных дел в Польше. Защитить сразу всех, кого любишь, – сложная миссия. Но выполнимая.