Редкие девушки Крыма

Дизайнер обложки Ксения Пташечная

© Александр Юрьевич Семёнов, 2018

© Ксения Пташечная, дизайн обложки, 2018

ISBN 978-5-4483-9943-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ПРОЛОГ

Это далеко не первое воспоминание моего детства, но самое яркое и, наверное, главное среди всех. Начинается оно обыкновенно: зелёный парк в Черноморском,1 след реактивного самолёта в небе, синие тени кипарисов на желтоватом песке аллей. Зыбкие облачка разогретого воздуха над асфальтовой площадкой, сквозь них виден ларёк с мороженым. Запах цветущего шиповника, пёстрые зигзаги крапивниц и адмиралов над стрижеными кустами. Светлые платья, почти все в горошек, короткие рукава, лёгкие зонтики, панамы, кепки, музыка, звучащая повсюду, и на площади в центре парка – большая карусель с рассохшимся дощатым полом. Я был уверен, что за день, если только захочет, на ней может прокатиться весь город.

Она кружилась выше человеческого роста так же легко, как глобус, и так же подставляла один бок солнцу. Наверх надо было забираться по гулкому, пружинящему трапу, снятому с ракетного катера. Внизу же, вровень с моей головой, за серыми бортами была спрятана ось и непрестанно гудел, то тихо, как пчелиный рой, то нарастая – так, что в этих звуках даже слышался разговор на непонятном языке, с таинственными вопросами и ответами, – гудел, ни на миг не умолкая, электрический мотор.

Под выгоревшим до белизны тканевым навесом над площадью летели броско раскрашенные звери разных пород и мастей.

Мне было почти девять лет, я твёрдо держался на спине деревянного коня и считал день без карусели потерянным днём. Здорово, когда люди, коляски, скамейки, пятна белых и красных роз – всё летит назад, появляется перед глазами и снова улетает, ветер обдувает лицо, скрипит разболтанное крепление, кто-то визжит за спиной – не понять, от страха или восторга… И так – два, три, а то и четыре раза подряд.

Взрослые приводили в парк детей, иногда катались вместе с ними. Я время от времени спрашивал себя: не стал ли ещё взрослым? Нет, пока не стал: ведь мне интересно кататься на карусели, а взрослым – скучно, как бы они не притворялись. Хорошо помню женщину в крупный лиловый горошек, которую видел не раз. Она слишком громко и весело смеялась, чтобы ей можно было верить. Но почему? я не понимал. И зачем кататься, если не хочешь?..

Наверное, взрослые – люди из другого мира. Как хорошо, что я ещё не скоро туда попаду.

Вот, стуча ботинками, взбежали по трапу матросы. Чёрные брюки, белые форменки, синие, полосатые по краю гюйсы – заняли почти всех зверей, покатили с гиканьем и ржанием. Сами будто кони, и я когда-нибудь стану таким же. И пойду служить на десантный корабль.

Снизу бросили большой, мне не обхватить руками, но лёгкий изумрудный мяч. Матросы стали на ходу перекидывать его друг другу, один уронил на пол бескозырку с длинными лентами, наклонился и подобрал. Мяч подлетел ко мне, я тоже стукнул по нему кулаком, отпустив пластмассовое ухо. Моряки заржали ещё громче: во пацан даёт, молодец! – и что-то ещё похожее; но всё равно их веселье казалось мне наигранным, ненастоящим.

Я сошёл на землю и попросил у мамы ещё десять копеек. «Последний раз, хорошо?» – сказала она. Я кивнул и встал в очередь к кассе. Может, и не последний, может, ещё раз уговорю…

Передо мной в очереди оказались высокий седой мужчина и мальчишка на вид старше меня, в шортах и майке; в нашей школе я его встречал? Кажется, нет… А сбоку от них стояла темноволосая девушка в голубом платье. Она оборачивалась то к карусели, то к мужчинам, и что-то говорила, протягивая к зверям руку. Мальчишка отвечал тонким голосом, односложно и сердито.

Очередь двигалась. Девушка сделала шаг, ойкнула, чуть припала на ногу и, схватившись одной рукой за плечо младшего спутника, стала вытряхивать камень из босоножки. Что-то и меня в этот миг укололо, смешанное чувство: удивление, возмущение… Я никогда такого не видел: взрослая девушка не может устоять на ногах без помощи мальчишки! «Да ну, – сказал я себе, – какая она взрослая! Девчонка», – и это слово звучало презрительно. Она только притворяется большой, а на самом деле – девчонка. Наверное, и плавать не умеет без надувного круга.

Но был в этом чувстве какой-то иной, незнакомый оттенок – он не дал мне отвернуться. И, когда она выпрямилась, я заметил, как совпадает изгиб её спины с линиями парка, переходящими одна в другую: блестящая струя фонтана, за ним тёмная туя… эх, сдвинулась, всё пропало!

В вышине зазвучала песня, и с первой ноты вступления я уже знал, какой сейчас будет голос и какие слова. «Мой белый город, ты цветок из камня, омытый добрым солнечным дождём…» Слышал её каждый день, сотни раз или, может быть, тысячи, она не могла надоесть и до сих пор не надоела, но лишь в то мгновение я отчётливо увидел сказочный город: по его улицам ходят темноволосые девушки, их длинные платья просвечивают на солнце, как занавески…

Подошла очередь, я купил билет, взобрался наверх и сел так, чтобы не упускать девушку из вида. Мальчишка подсадил её на спину двухместного льва, сам устроился позади. Интересно, – подумал я, – если раскрыть у неё перед глазами ладонь с нарисованным скелетом – испугается, будет пищать, как девчонка?..

Карусель между тем разогналась, ветер подхватил голубое платье; оно взлетело, открыв загорелые ноги… Сколько угодно девичьих ног я видел на пляже и не замечал за ними никаких чудесных свойств – подумаешь, ноги, что здесь такого, – но вдруг почувствовал, что в них скрыта некая тайна и они совершенно по-особому притягивают взгляд.

Девушка схватила подол, оторвав руки от оранжевой гривы, вскрикнула и качнулась. Мальчишка поддержал её за плечи, сам прицепил её ладони к кудрявой шее, успокоил платье. Целый круг они летели неподвижно, и хоть я не видел глаз девушки, был уверен, что она зажмурилась. А о чём думал парень за её спиной? Ведь он знал, что она большая трусливая девчонка, – конечно, знал, – и не об этом ли говорил ей в очереди? Не послушалась, сама виновата.

Снизу бросили новый мяч, теперь жёлтый. Он ударился в морду льва и отлетел, задев плечо девушки. Она взвизгнула громче мотора, взмахнула руками, нога соскочила с подставки, и девушка едва не съехала на бок. Мальчишка удержал её, потянул наверх…

Карусель чуть накренилась, выровнялась и замедлила ход.

Девушка, смеясь, отбивалась руками от летящих мимо неё деревьев, теней, от собственного платья. Мальчишка прижимал её к себе и теперь уж точно был не рад, что отважился на это катание.

– Да тихо ты сиди! – крикнул он тонким голосом. – Сейчас уже приедем!..

А я вдруг понял, что хочу поменяться с ним местами. Так хочу, что отдал бы за это все оставшиеся детские годы. Поменялся на сегодня, а завтра, прямо с утра, надел матросскую форменку, гюйс, громыхающие по стальному трапу ботинки.

А лучше всего – оказался бы в море, на парусном корабле. Вместе с этой девушкой.

Конечно, если подумать всерьёз, приключения с девчонками – это кошмар. Ужас! Вы только представьте: волны захлёстывают палубу, с треском ломаются мачты, пули свистят над головой, а это капризное создание пищит: хочу к маме!.. Вот и думай: то ли успокаивать, то ли шлёпнуть по мягкому месту как следует. Тем временем подскочит какой-нибудь янычар, взмахнёт кривой саблей – и всё, идём кормить акул!

Девчонки не созданы для героических дел, здесь не поспоришь. А эта большая девушка ведёт себя, как самая вредная и глупая из них. Почему же так хочется, чтобы она оказалась рядом в самый разгар абордажа, когда всё вокруг полно опасности и жизнь висит на волоске? Почему так хочется, чтобы она боялась? Обязательно боялась, от страха не могла пошевелиться, чтобы свирепый одноглазый пират схватил её за руку и потащил в мрачный трюм. Этот мальчишка позади неё – чем не пират?

Время появиться герою! Сразить пирата одним ударом и не проводить взглядом летящую за борт голову. Поднять девушку и, закрыв её собой, проложить дорогу сквозь толпу врагов. Они будут налетать и падать вокруг, пока волна не смоет с палубы неподвижные тела. Мы останемся одни, шторм утихнет, выйдет солнце, и ничто не будет напоминать о сражении. Почему я так хочу этого? Потому что она большая? Наверное, да.

И, конечно, её надо будет поцеловать…

Позже, гораздо позже я спрашивал себя: неужели сочинил пиратскую историю прямо там, кружась на деревянном коне? Были в этом огромные сомнения. Да если честно, я почти уверен, что выдумал её спустя время и не за один раз. Вероятно, и не за один год. Выдумал, чтобы хоть как-то объяснить удивительное желание: быть рядом, не выпускать её из рук и сделать что-то ещё, совсем непонятное, даже страшное… Но можно ли найти этому объяснение? И надо ли искать? Не знаю, а тогда тем более не понял. Слишком быстро остановилась карусель.

Под ногами скрежетало и вздрагивало, но женщина в синем кителе и фуражке уже готовилась разомкнуть цепь, закрывающую выход. Наконец замерли. Я особенно чётко увидел голубое платье и тёмные волосы на фоне белоснежного здания кассы. Пират, тогда ещё не бывший пиратом, помог девушке сойти на истёртый деревянный пол, довёл до трапа. Высокий мужчина принял её внизу, усадил на скамейку, парень спрыгнул на землю и, шлёпая вьетнамками, побежал через площадь к автомату с газированной водой.

С верблюдов и драконов слезали бодрые наездницы, качали головами, проверяя, не кружатся ли, сходили по трапу кто лицом, кто спиной вперёд, держась за поручни. Темноволосая девушка сидела, склонив голову к плечу и далеко вытянув ноги. Мальчишка подносил к её губам стакан с водой, взрослый спутник обмахивал газетным веером.

Вот открыла глаза, пошевелилась. Встала, держась за плечи мужчин…

– Саша, идём домой, – позвала мама. Отвлекаться на спор не хотелось: я чувствовал, что растрачу в нём что-то очень важное, произошедшее впервые, известное только мне. Стараясь не терять девушку из вида, я пошёл по аллее задом наперёд, затем побежал – всё быстрее, быстрее… споткнулся о каменный поребрик и с разгона влетел в жёсткий, полный шипов розовый куст!

Собралась толпа, меня вынули наружу со смехом и причитаниями, мама стала вытаскивать иголки из плеч и спины. Перед глазами всё рябило, царапины горели, рубашка липла к коже – но я терпел, не плакал. С того дня я никогда больше не плакал: оставим это занятие девчонкам.

Я знал, что надо подождать ещё немного. Я вырасту, непременно разыщу эту девушку, женюсь на ней и возьму с собой в кругосветное путешествие. Ну, а если парусных кораблей к тому времени не останется?.. Что же – тогда буду каждый день катать её на карусели.

В то июльское утро я дольше обычного задержался на пляже, задумавшись о поездке в Ленинград, до которой оставалось два или три дня. Билеты на поезд лежали у родителей в «стенке», чемодан и дорожная сумка были почти упакованы. Скоро, скоро я нырну в холодную невскую воду, захочу открыть глаза, как легко делаю в Чёрном море, – и не смогу. Ни разу это мне не удавалось, щиплет веки. Спросите любого встречного: в пресной воде или морской легче нырять без маски? Почти наверняка он скажет: в пресной. А на самом деле – наоборот. Почему так?..

Размышлять было ленивее с каждой минутой. Я наплавался до приятной боли в мышцах, наглотался горькой воды и теперь, накрыв кепкой голову, лежал на тонкой подстилке. Спину припекало солнце, грудь и живот – слой разогретого песка; корочка соли, подсыхая, стягивала кожу. Ещё немного, и я мог бы задремать… Но два звонких голоса раздались невдалеке, и тот из них, что был чуть ниже, показался мне знакомым.

Я открыл глаза и не увидел тени от козырька. Полдень – и немногие люди, что ещё оставались на пляже, перебрались в его дальний угол, под защиту тентов и фанерных грибов. Только две стройные, лёгкие девушки, держась за руки, с хохотом кружились по твёрдому песку возле самой воды, от меня, наверное, метрах в пятнадцати.

Я узнал одну из них, в сплошном красном купальнике, подчёркивавшем угловатость и худобу тонкой фигурки. Эта девочка училась в нашей школе, годом старше меня. В компании ровесниц она держалась скромно, но в то пляжное мгновение выглядела совсем не тихоней. Её воинственный клич вонзался в шорох прибоя, искрящиеся на солнце волосы развевались беззаконным пиратским вымпелом. Она была лидером в паре, заставляя другую летать вокруг себя, спотыкаться и умолять: «Пусти, я не могу больше!..» Когда, окончательно потеряв равновесие, та упала на колени, я разглядел её и понял главную причину, которая делала это зрелище столь непохожим на всё, что я видел прежде.

Незнакомая мне вторая девушка была совсем взрослой! Лет двадцати, может, и немного старше, – женщины этого возраста виделись мне особенно недоступными, всемогущими и фантастическими, как марсианки. Подружиться с одной из них, узнать все её тайны – вот первое, о чём я попросил бы джинна. С этой пляжной красавицей… Она была восхитительна! Почти на голову выше дерзкой школьницы, с вьющимися пепельными волосами до плеч, длинноногая – что особенно бросалось в глаза с моей позиции, – гибкая, с тонкой талией и таким мягким, розовато-сливочным оттенком кожи, который сразу наводит на мысль о чистоте, тёплой ванне, запахе яичного шампуня… Небольшая, но очень заметная под белым лифом грудь вздымалась порывисто и трепетно, в глазах светилось изумление, даже лёгкий испуг, будто красавица сама не могла поверить, что способна на такое ребячество. Отдышавшись, она вскочила, и кружение возобновилось.

Я притворился надувным матрасом, рискуя, в отличие от него, жестоко обгореть.

А школьница вновь утвердилась в центре и вновь стала дёргать взрослую красотку во все стороны разом.

– Не надо, хватит… Ай!.. – красавица слетела с орбиты, рухнула на бок и, перекатившись, на мгновение замерла. Не может быть! Неужели эта сухая и колючая девчонка настолько сильнее взрослой женщины? Или она поддаётся? Давай же, вставай скорее, научи эту вредину вежливости!..

Однако молодая женщина поднималась не спеша. Стоя на коленях, она чуть оттянула лиф, провела под ним пальцами и неторопливо расправила. Старшеклассница помогла ей встать и, отряхивая, между делом крепко шлёпнула ниже спины. Красотка, возмущённо ахнув, отскочила, попыталась ответить тем же, и на миг показалось, что сейчас между ними будет настоящая война. Но школьница удивительно легко, одним только взглядом подавила бунт и обратила красотку в бегство.

Босые ноги женщины мелькнули будто перед самыми глазами. Девчонка, срезая путь, промчалась дальше от меня, едва не поймала красавицу: та, вскрикнув, кинулась назад, и очень скоро за левым плечом прозвучал новый визг, более громкий и протяжный, следом – короткий смех… И всё утихло. Я осторожно повернул голову. Школьница настигла молодую женщину в углу между уходящим вверх каменистым обрывом и непролазными зарослями шиповника и, придерживая за руки, вела к пляжному покрывалу, общему для обеих. Красавица шла безропотно, то ли смирившись, то ли замышляя какую-то уловку, и лишь в конце пути встрепенулась, дёрнулась прочь. Школьница удержала её, потянула к себе, выставив острое бедро. Красавица навалилась на него, охнула и, зацепившись ногой за ногу девчонки, на мгновение застыла. Видно было, как затвердело её лицо, как резко обозначились мышцы живота под едва загорелой, раскрасневшейся кожей… Шумный, со стоном, выдох – и молодая женщина откинулась назад. Падая, она увлекла за собой школьницу, и возня продолжалась на широком, жёлто-оранжевом клетчатом покрывале, присыпанном по углам холмиками песка.

Я так переживал за старшую! Как же надо беречь её среди жизненных бурь, если в руках девчонки она беспомощна, словно рыбка на берегу! Даже хитрость не помогает. А что будет, если она встретит настоящего хулигана? Ведь даже такие неземные создания ходят по улице. И на работу ходят – а вдруг там директор окажется не в духе, повысит голос?.. Но стоп! Хватит сочинять. Это явно более поздние мысли, рождённые долгими осенними ночами. В тот миг на пляже я, конечно, не думал о работе и другой ерунде. Может быть, именно тогда я знал, что беззащитность красавицы волшебна сама по себе, без всяких причин. И очень неправильно волшебна: ведь молодая женщина была далеко не слабенькой на вид, один пресс и подтянутые, крепкие ноги чего стоили. Если здраво рассудить, она должна была одним взмахом руки отправить вредину кувырком на другой берег залива. Но в жизни… это было недостижимо. И я хотел недостижимого! Не надо другого берега, ты просто не сдавайся, что бы ни случилось! Помоги мне удержать в привычных границах стремительно меняющийся мир… Что с ним происходило, я и не пытался объяснить, лишь видел, что ничем не замечательная школьница, моя знакомая, творит на раскалённом песке то, чего быть не должно. Я порывался остановить её – и не мог тронуться с места, чувствуя, что отныне невозможное становится возможным и кто угодно теперь способен дышать под водой, смотреть кино без телевизора и спать на потолке. Ощущение было сродни тому, какое испытываешь, с разгона пролетая на машине крутой холм, оно пугало и завораживало. Не сдавайся, пожалуйста! Даже если вы не всерьёз…

Лёжа на спине, молодая женщина махнула ногой весьма угрожающе: видно, была задета по-настоящему и даже готова ударить девчонку, если бы та хоть на миг отвлеклась. Цепкие, смуглые пальцы мгновенно стиснули узкую ступню. Я мигнул, стряхивая с ресниц горячую каплю. Как тут жарко! Красавица изогнулась, касаясь покрывала запрокинутой головой и бёдрами в белых трусиках. Не можешь освободиться, нет!.. Стукнула кулаком по клетчатой ткани. До меня долетал частый звук её дыхания, смешанный с плеском волн. В её движениях на самом деле чувствовалась взрослая, какая-то очень естественная мощь, вот только растрачивалась она впустую. Быстрые руки девчонки опутывали невидимой сетью, прижимали к покрывалу, красавица пыталась оторваться от него подобием мостика, но ноги скользили, не находя опоры, вместе и по одной… Хотя бы оттолкни её! Наконец веером взметнула песок, перевернулась отчаянным усилием, приподнялась на локтях… Школьница, обхватив её за плечи, вновь опрокинула, ненадолго села верхом, просунула под неё ладонь и уж не знаю к чему там прикоснулась, но зной, разлитый над пляжем, вмиг загустел до нестерпимости. Девчонка, будто не заметив этого, встала, приложила к себе, поверх красного купальника, белый лиф, ещё хранивший округлую форму и чуть влажный, судя по налипшему песку. Отряхнула, бросила на пакет с уличными платьями, нашла под ногами камень, скачущим блинчиком запустила по невысоким волнам… Вся недавняя суета не отняла и малой доли кипевшей в ней энергии – а молодая женщина лежала на смятых жёлто-оранжевых клетках, откинув в сторону руку и уронив голову на другую. Она могла бы показаться спящей, если бы не так бурно вздымалась облепленная песком, не стянутая никакими лишними тесёмками спина.

Девчонка вновь подсела к ней и стала водить по телу ракушкой, смеясь и изображая голосом звук мотора. Это было восхитительное путешествие! Двигаясь от плеч и ниже, машина преодолевала изгиб за изгибом, совершала немыслимые виражи, а когда путь разделился надвое, школьница уверенной рукой загнала её в гараж – то есть под белые трусики, – таинственно щёлкнув резинкой.

– Ну Та-а-аня, – простонала красавица, – ну хватит уже, вообще!..

Она завела руку за спину, чтобы вытряхнуть ракушку, но школьница подхватила её кисть, переплела пальцы красотки со своими и лёгким – показалось, уже не раз испробованным движением, подтянула к лопаткам.

– Ах! – пискнула молодая женщина. Её тонкие голени взлетели над покрывалом, всё тело напряглось, выгнулось вслед за поворотом руки. Девчонка чуть ослабила нажим и вновь…

– Пусти!..

Глядеть на это было выше моих сил, пришло время окунуться, остыть немного. Но как подняться на ноги?.. Не ползти же в воду! А встать я не мог, и даже не буду объяснять, что мне мешало.

Школьница ловко балансировала на границе игры, – и в этом тоже виделся некий опыт. Красавица уже не вырывалась, голос её звучал тише, разметавшиеся волосы скрыли лицо: ещё немного, и она бы, наверное, заплакала, как ребёнок. Но, не дожидаясь настоящих обид и слёз, девчонка отпустила её, что-то шепнула, склонившись над ухом, сама завязала бантик на спине и мирно улеглась рядом.

Полежав ещё немного, я наконец поднялся и пошёл к воде. Плывя к дальнему буйку, я кромсал прозрачные волны и твердил себе: остынь, остынь! Забудь… Но куда там! Я уже знал, что впечатления этого дня останутся в памяти надолго, может быть, навсегда. Красавица в белоснежном купальнике будет падать не на песок, а в мои руки – каждую ночь, стоит лишь погасить в комнате свет. И нахальная морская девчонка станет у нас третьей, куда же от неё деться… Но я тогда и подумать не мог, что она способна выйти из нежной тени молодой женщины.