Реликт выходит на охоту

Охота

Я вошел на автобусную станцию и быстро отыскал нужную кассу. Тут, правда, очередь человек на десять, так что пока можно и перехватить чего пожевать.

Настроение хорошее: час назад я сделал дело, завтра утром буду дома. А дома меня ждет Войс, горячее барбекю и горячие обнимашки: все-таки, Войс знает толк и в том, и в другом, и ее больше не заботит, что я захожу в «фейсбук» через «гугл».

Так, вот и автомат, торгующий сэндвичами. Ну-ка, найдется тут что-то для меня? В глаза сразу же бросился сэндвич с сыром и толстенным ломтем ветчины — то, что надо. Сую в щель купюру, нажимаю кнопку, получаю двойной треугольный ломоть хлеба и быстро оглядываюсь. Черт, людей многовато.

Ненавижу обращать на себя внимание незнакомых людей, а они точно обратят, если я на их глазах выброшу хлеб в мусорную урну. Не нравится им это, люди относятся к хлебу куда лучше, чем я. Ну ничего, я просто выйду из здания и скормлю ненужный мне хлеб голубям. Все ж лучше, чем выбросить. И…

…Что-то сэндвич легковат.

Выйдя на улицу, я раскрыл сэндвич и понял, что меня нагло обманули: толстенный ломоть ветчины оказался в ширину миллиметров пять, сыр — такая же тонкая полоска, и все остальное — просто хлеб. Два ломтика хлеба и ничего между ними.

Скамдвич[1] во всей своей красе, чтоб ему.

Вздыхаю, бросаю хлеб голубям и достаю телефон, тапаю по нужному значку.

— Привет, Влад, — раздается голос Войс.

— Привет, солнышко. Я все расхлебал и уже на автовокзале, но у меня тут очень срочное дело появилось. Задержусь дня на три.

— Хм… А у этого срочного дела какой размер груди? — подозрительно спросила Войс.

— Нет, у меня другое дело. Мы же договорились, что я скажу тебе, если у меня появится новая девушка.

— Эх, ну ладно. Буду ждать. — Войс успокаивается моментально, поскольку знает, что лгать я не способен на физиологическом уровне.

— Бывай, зая.

Я вернулся в зал.

Схема со скамдвичами рассчитана на то, что обманутый человек торопится на самолет или автобус и у него нет времени устраивать разборки. К тому же в США нет закона «проигравший в суде платит за все», так что судиться из-за сэндвича за доллар получится себе в ущерб.

Но конкретно этому мошеннику очень-очень сильно не повезло: среди десяти миллиардов вечно спешащих людей он напоролся именно на то одно-единственное существо, которое никак не ограничено во времени.

Я сел напротив автомата с жульническими сэндвичами и приготовился ждать, пока придет человек, наполняющий его товаром. День, два, три — сколько потребуется. Как в старые добрые времена, когда солнце было ярче, медведи — больше, а люди еще не придумали денег и мясных магазинов.

Впрочем, столь ненавистный мне технический прогресс порой бывает уместен: сидеть в засаде в удобном кресле в здании с климат-контролем намного приятнее, чем в кустах у водопоя под отрытым небом.

Я остановил машину на поляне и выключил фары, полюбовался немного на Большую Медведицу — мне кажется или за пару десятков тысяч лет ее очертания слегка изменились? — затем вынул из замка зажигания ключи, снял ключ от багажника, а остальную связку швырнул в кусты.

Открываю багажник, достаю из него невольного пассажира, аккуратно кладу его на траву, стаскиваю с головы мешок и начинаю приводить в чувство шлепками по лицу. А ничего так мужик, неплохие бицепсы накачал, хоть возраст за сорок, но форма хорошая.

Он потряс головой и открыл глаза, несколько раз вздохнул и попытался встать, но не получилось.

— Не дергайся, у тебя руки связаны, — сказал я и уселся на пенек напротив него. — Веревка не жмет?

— Какого черта? — в его голосе ясно прозвучал испуг. — Кто здесь⁈

Я посветил фонариком себе в подбородок снизу, так, чтобы луч осветил мое лицо, но не попал в глаза.

— Я здесь. Веревки, спрашиваю, не жмут?

Мужчина несколько секунд испуганно моргает, а затем как-то немного успокаивается, обнаружив, что напротив него сидит подросток лет шестнадцати.

— Слушай, парень, а где это я? Как сюда попал?

— Ты приехал сюда на своей машине.

— Почему я этого не помню? Что-то у меня голова кружится…

— Потому что я усыпил тебя хлороформом и привез в багажнике. Это скоро пройдет.

Он ошарашен.

— Это… шутка?

Я пожал плечами.

— Ты приехал в лес ночью в багажнике и все еще думаешь, что это шутка?

— Какого черта… Где моя семья?!!

— Твои жена и дочь дома. Я усыпил их хлороформом, как и тебя, только и всего. У меня нет к ним никаких претензий.

— А ты кто такой?

— Я? Как бы это помягче сказать… Я купил сэндвич и был очень огорчен количеством ветчины в нем.

При слове «ветчина» у меня громко заурчал желудок.

Мужчина кое-как принял сидячее положение.

— Охренеть… Парень, так это все из-за сэндвича? Слушай, тебе не кажется, что ты немного перегнул палку с этой шуткой?

Вздыхаю.

— Частично ты прав. Незаконное проникновение и похищение человека — это действительно слишком серьезные статьи уголовного кодекса. И как раз поэтому тебе стоит уже понять, что шутки закончились.

Он незаметно заерзал, пытаясь освободить руки. Ну, верней, он думает, что незаметно.

— Ладно, слушай, я понял твою позицию насчет сэндвича. Обычно люди в таких случаях в суд подают, а не вот так. Ты же как бы это, лет на двадцать как минимум уже накуролесил, и все из-за сэндвича. Мы можем уладить это дело миром во внесудебном порядке, окей?

У меня снова громко заурчал желудок.

— Слышал? Считай это ответом.

— Э-э-э… Я не понял…

— Я ничего не ел три дня в ожидании нашей встречи, так что да, дело мы уладим во внесудебном порядке, только не миром. Понимаешь, у меня есть одно жизненное правило: если я остаюсь без обеда по злонамеренности какого-то человека — то этот человек сам становится моим обедом. Кстати, голова уже перестала кружиться?

Вот тут он уже крепко испугался.

— Ты что, маньяк, что ли⁈

— Нет, ни в коем случае, я совершенно здоров.

— Здоровые люди не занимаются каннибализмом!

— А кто говорил о каннибализме?

— Ты же сам двадцать секунд назад сказал, что собираешься мной пообедать! А теперь говоришь, что не каннибал⁈

— Нет, конечно, я не каннибал, — с достоинством возразил я. — Я людоед.

— В смысле, блджад⁈

— Объясняю разницу. Каннибал — тот, кто ест себе подобных, не обязательно людей. Людоед — тот, кто ест именно людей.

— Так один же хрен!

— Если бы я был человеком — был бы один хрен. Только я не человек.

— А кто тогда?!! — спросил он, охреневая все больше.

— Можешь считать меня отцом всех чудовищ. Вампиры, оборотни, демоны, стригои и прочая нечисть — все это отражения в фольклоре меня и моего вида. Я — хищник, выглядящий в точности так, как выглядит моя основная добыча. То есть, как люди.

Он внезапно заржал — наполовину истерично, наполовину с облегчением.

— Ха, парень, ну ты даешь! Честно, это самый жуткий розыгрыш, который я знаю, и самый талантливый. Ладно, слушай, я правда пережил несколько очень неприятных минут, давай мы закончим все это и я возмещу тебе убытки и неудобства? Ты уже достаточно сильно отомстил мне за моральный ущерб.

Я покачал головой.

— Я и не думал тебе мстить. Я на это не способен на физиологическом уровне.

— Это как⁈

— Жажда мести и ненависть — это чувства, которые возникают у добычи по отношению к охотнику. Они заставляют жертву враждовать с хищником и стремиться к уничтожению оного. Но хищники не враждуют со своей едой, просто едят ее. Ну, если удав слопал пару кроликов — то к остальным кроликам у него нет никакой враждебности, пока он снова не проголодается. Я — охотник. Ты — моя добыча. Мне не за что тебя ненавидеть. Это ты должен ненавидеть меня, и это нормально, таков порядок вещей. Где-то так пятьдесят-восемьдесят тысяч лет назад мой вид был вершиной пищевой пирамиды, доминирующим суперхищником. Мы охотились, на кого могли, но никто не смел охотиться на нас. Пещерные медведи, древние волки, пещерные львы, тигры — ни у кого из них не было шанса выжить в схватке с любым из нас. И потому эволюция не дала нам способности ненавидеть или жаждать мести, нам это ни к чему. Это только с твоей точки зрения кажется, что я собираюсь тебе отомстить за скамдвич — но на самом деле это не так. Ты оставил меня голодным — и потому я тебя съем. Ничего личного, просто закон причин и следствий. В хлебе не оказалось ветчины — ну, зато мясо есть на твоих костях.

— Тогда почему именно меня?

— Ну а кого еще? Виноват-то ты. Понимаешь, хоть это и прозвучит странно из уст хищника, который в процессе эволюции приспособился к питанию именно людьми, но я не люблю есть людей. Вы слишком похожи на меня, точнее, это мы в процессе эволюции становились все более похожими на вас. Что еще важнее, у вас есть имена — то, что когда-то давно было только у нас, что выделяло нас среди всего живого. Я уже очень давно привык жить среди людей, обходясь ветчиной и говядиной из магазина. Но если вынужден, то кого логичнее и правильнее съесть — того, кто ничего плохого мне не сделал, или того, кто подсунул мне сэндвич из одного лишь несъедобного для меня хлеба с целью обмануть меня на вшивый доллар? Но это все равно не месть, просто моя совесть не мешает мне есть плохих или неприятных людей. Ну и правило есть правило, я не поступаюсь принципами.

Мошенник снова попытался засмеяться, но вышло как-то нервно.

— Ха, ну это правда очень талантливо и оригинально. Только есть в этой забавной сказке одна нестыковка. Версия о том, что на Земле существует неизвестный науке вид существ, питающихся людьми и похожих на людей, и при этом их никто не смог обнаружить… мягко говоря, неправдоподобна. Давай уже заканчивать с этим, а?

Я вздохнул.

— Тут ты плюнул в небо, а попал в луну. Увы, но мой вид действительно уже не существует, вымер еще до рождества Христова. Только отдельные представители еще жили какое-то время, давая обильный материал для мифов и страшилок. Мой последний сородич умер двести лет назад. Самоубийство. И теперь я — единственный существующий в природе «отец всех чудовищ».

— Только это, бессмертные вампиры, а ты же вроде не нежить?

— Я не бессмертен, просто мы не стареем. И да, мне точно больше пятидесяти тысяч лет, потому что я охотился на неандертальцев задолго до того, как в Европу приперлись из Африки твои предки, тогда еще темнокожие. Да, я видел, как они превращались в белых кроманьонцев, это на моих глазах происходило. Я дрался с пещерными медведями за пещеры и уничтожал пещерных львов, чтобы защитить от них свое человеческое стадо. В общем, я остался все тем же диким, первобытным зверем, что и пятьдесят тысяч лет назад, так что никаких мировых соглашений в суде не будет. Встань и попрыгай, ноги разомни.

— О, господи… Эта шутка уже как-то потеряла свою свежесть, честно.

Я поднес к его лицу свою пятерню, на которой вместо отвалившихся ногтей уже на два сантиметра отросли когти, и подсветил фонариком:

— Теперь ты понимаешь, что это не шутка?

Он шумно сглотнул, но неестественно быстро оправился.

— Крутецкие коготки, где купил?

— Задашь этот вопрос через пару минут, когда они отрастут до пяти сантиметров, хорошо?

— Да ну хватит уже, это реально становится глупым! Ну не катит твоя сказка! Вот если б ты говорил, что ты вампир, и то было бы легче поверить.

Во мне проснулось любопытство.

— Почему? Тебе в живых мертвецов, пьющих кровь, легче поверить, чем в обычное живое существо, в котором нет ничего фантастического?

— Да вот как раз в том и фантастика. Вампиры — они же хоть и мертвые, но люди. Ну или вирус вампиризма там. У них остался разум, способность говорить, человеческие привычки и повадки. А тут мало того, что неизвестный науке вид, мимикрирующий под человека, так еще и человеческие способности говорить, управлять машиной и все такое.

— Ну так ты сам ответил на свой вопрос: мимикрия. Я не только выгляжу, как человек, я еще и притворяюсь человеком. Есть такой паук, который похож на муравья и даже поднимает передние лапки, чтобы имитировать ими усики и казаться шестиногим. Так он под видом муравья проникает в муравейники и охотится на муравьев. Вот и со мной та же история.

— Ну ты и сравнил. Лапки поднять еще ладно, но имитировать речь так, чтобы вести долгий логичный разговор, без наличия разума нельзя.

— Хи-хи… Понимаешь, имитация речи, если она нелогична, никого не обманет, и тогда я просто не смог бы прожить пятьдесят тысяч лет. Наконец, интеллект-то у меня есть, и очень высокий. Но вот во всем остальном… Я способен перенять любые приемы и навыки, для которых достаточно бездумного повторения. Если я увижу, как ты разбираешь и собираешь машину — смогу сделать то же самое, просто копируя действия. Но вот выучиться ее водить я не мог больше ста лет. Я мгновенно учу языки, но пользоваться приборами не могу. Телефон еще кое-как, смартфоны — уже беда. Только недавно в меня девушка буквально дрессурой вбила базовые навыки вождения, да и то, пока я сюда ехал — дважды цепанул столб, и, кажется, даже что-то испортил в коробке передач, машина уже крепко так дребезжала, когда я ее остановил. А компьютер для меня просто пыточная машинка.

— Так ты последний своего вида или у тебя есть девушка?

— У меня есть человеческая девушка. Мы приспособились внедряться в стадо людей через молодых особей противоположного пола: находишь отбившуюся от стада девчонку, подкатываешь — и она сама приводит тебя к своим. В конце концов, не в одиночестве же мне коротать вечность?

Он вздохнул.

— И все равно у тебя логика хромает.

— В чем именно?

— Если ты просто голодный зверь, лишь притворяющийся человеком, чтобы охотиться на него — почему ты до сих пор меня не растерзал? Почему ты терпеливо ведешь со мной беседу и отвечаешь на вопросы? Тут только мы вдвоем, так? Так зачем тебе продолжать притворяться перед пойманной добычей, если ты сам сказал, что три дня ничего не ел?

Я задумчиво подпер рукой подбородок, при этом мой «обед» явно заметил, что когти удлинились уже до трех сантиметров.

— Ну как тебе сказать… я тебя… готовлю. Видишь ли, я уже давно не охотился. Покупать мясо в магазине просто и безопасно, но… тот отрезок времени, что я приспособился существовать среди людей, слишком мал по сравнению с теми десятками тысяч лет, которые я провел как дикий зверь. И порой мне еще снятся сны, наполненные борьбой за выживание и азартом охоты. Я охотился на тебя три дня, выслеживая вначале твою фирму по продаже мошеннических сэндвичей, потом тебя самого, и все это время предвкушал нашу встречу. И вот теперь… Знаешь, я мог бы просто наброситься на тебя и растерзать, но это как если бы ты весь день ждал трансляцию боксерского матча, купил холодного пива, расположился у телевизора… А там бац, один другому дал раза и матч окончен… Разочарование. Потому я доведу охоту до логичного финала: отпущу тебя и дам небольшую фору времени. А потом помчусь вдогонку. И, в общем, мне нужно, чтобы ты четко и ясно понял, что будешь жертвой в первобытной охоте, и выложился на полную. И потому я готовлю тебя к этому. Да, я мог бы сделать все быстрее и проще, просто показав свое истинное лицо, но есть большой шанс, что ты от ужаса умрешь на месте. Такое не раз бывало.

— А… к-как ты выглядишь на самом деле? — настороженно поинтересовался он.

— Ну примерно вот так, — хмыкнул я, продемонстрировав ему слегка изогнутые когти. — А еще у меня иначе устроена нижняя челюсть. Она состоит из двух костей и может раскрываться в стороны. Вот тут, по центру подбородка расходится кожа, челюсть расходится влево и вправо, и на концах из специальных складок появляются и занимают боевое положение два ядовитых клыка, которыми я обычно стараюсь вцепиться в горло. Ну, ты видел, как устроены челюсти-жвалы муравья? Вот у меня примерно так же устроена нижняя. Часть лица выше рта — человеческая, ниже — чем-то похоже на насекомое. Сам себе я таким вполне нравлюсь, но вот вы находите мой облик ужасным настолько, что часто падаете в обморок, а порой и замертво. Последний раз такое произошло в средние века, причем с человеком, которого я не собирался убивать. Философ он был. Знал мою тайну и постоянно донимал — яви да яви ему мое истинное лицо… Ну я и явил, а он возьми да умри, хоть я его и предупреждал, что такой поворот возможен.

Моя жертва уже тяжело дышит, глаза бегают: уже по тому, как у меня растут когти, он уже понял, что дело дрянь.

— В общем, теперь слушай. Я дам тебе фору в… сто секунд. Вон в той стороне — опушка, за ним луг, а дальше шоссе, до него километров шесть. На север — восемь километров леса, потом река, мост и городок соседний, не знаю, как называется. Бежать на восток или запад смысла нет, там на много километров нет никакого спасения. Если побежишь к шоссе — имей в виду, что я быстрее и выносливее тебя, по ровной земле бегаю быстро и хорошо вижу в темноте тепло. Если ты способен разогнаться как Усэйн Болт или хотя бы за сорок километров в час и так пробежать шесть километров — спасешься, ты добежишь до шоссе, когда я пробегу только пять километров. Правда, если на шоссе не будет машин или никто не остановится — тебе конец.

— А если… в лес?

— А в лесу — кто знает. Пересеченная местность, деревья, овраги. Спрятаться не надейся, я твое дыхание услышу за километр, но кто знает, может, тебе удастся оторваться, там мое преимущество в скорости не так решает. Еще учти, что там есть лесная дорога, ведущая к мосту, но она петляет, побежишь по ней — догоню. Как вариант, можешь попытаться найти в лесу палку и защищаться, но это вряд ли тебе поможет.

— У меня вообще есть хоть какой-то шанс⁈

Я пожал плечами.

— Теоретически — да. Практически… если бы я верил, что с форой в сто секунд у тебя есть хоть какой-то шанс — дал бы шестьдесят. В принципе, ты можешь сделать мне последнюю пакость и… не побежать. Мне будет очень, очень обидно и досадно. Сто секунд хватает, чтобы помолиться богу… Но ты не веришь в бога, наверное. Кто верит — тот не обманывает людей скамдвичами.

Я сунул руку в карман и достал часы: вроде бы, секундомер есть и в смартфоне, но его там поди найди. Захожу к нему за спину, чтобы перерезать веревки, и тут он сделал последнюю попытку.

— Послушай, но мы же можем договориться как два разумных существа!

Присаживаюсь на корточки и втыкаю коготь в узелок.

— Нет, не можем. Во-первых, принцип. Во-вторых, голод. И в-третьих… угадай, почему я до сих пор неизвестный науке вид?

Я потянул веревку и разрезал ее, затем щелкнул кнопкой на часах.

— Время пошло. Беги, Форрест, беги.

И он со всех ног ломанулся в лес, да так, что я даже на миг усомнился, не слишком ли большую фору я ему дал. Что ж, надо будет и мне выложиться на полную.

Я залез в салон машины и вытер руль и рычаг переключения передач от своих отпечатков: это быстрее, чем изменить себе подушечки пальцев. Сколько там осталось? Пятьдесят секунд.

Похрустел позвонками, потянулся, несколько раз моргнул, расширяя зрачки и приспосабливаясь к темноте.

Тридцать.

Смотрю в небеса — Медведица светит ярко, туч нет. Хорошая погода для хорошей охоты. Так, снять куртку и надеть подкладкой наружу: после охоты она будет заляпана кровью, выверну обратно и готово. Джинсы… ну джинсам хана, но за три дня я уже подготовил себе тайничок с запасной одеждой.

Десять.

Моя нижняя челюсть раскрывается, выпуская сочащиеся токсином клыки. Задираю лицо к небу и испускаю громкий, пронзительный вопль: впервые за тысячу лет мое имя разносится по округе, сигнализируя всем, что это мой охотничий участок и я сам вышел на охоту.

Пять, четыре, три, два, один! Я иду искать!

Верней, бегу!

Дорогие читатели!

Я написал для вас аж три рассказа:

1. «Охота реликта» продолжает сюжетную линию романа «Реликт» (https://author.today/work/230703)

2. «Смерть легенды» продолжает сюжетную линию романа «Железное сердце» (https://author.today/work/238243)

3. «Последний Шериф» — новое произведение, рассказывающее историю полицейского лейтенанта Дрёмина, который вышел на дежурство в последний день перед зомбиапокалипсисом (https://author.today/work/238244)

Вы сейчас дочитали один из них, и если он вам понравился — возможно, понравятся и другие два. Ссылки выше можно просто скопировать, защита тут отключена.

Один из этих рассказов вполне может превратиться в роман. Какой — зависит от желания читателей. Читайте, комментируйте, лайкайте, добавляйте в библиотеку — все это ваши «голоса», именно по числу комментов, лайков и библиотек я определяю, что читателям интереснее. Еще можно «голосовать рублем», то есть при помощи наград.

Также сообщаю, что у меня появились Пэйпал и Патреон. В виду сегодняшней ситуации многие читатели думают, «как заплатить / подарить награду», потому что из-за санкций напрямую не получается — теперь те, у кого такая проблема была, могут поддержать меня напрямую, без танцев с бубном и варганом. Более того, если у вас вдруг есть оба способа — Патреон предпочтительнее, так как с АТ деньги пока вывести проблематично.

Я на Патреоне:

https://www.patreon.com/user?u=82162508

К слову, на Патреоне для патронов есть кое-какие дополнительные возможности. Например, прямо сейчас им доступно голосование за один из трех этих рассказов (ну и само собой, что голос патрона весит больше, чем просто лайк или библиотека).

Думаю и над другими расширенными опциями, например, как вам возможность проголосовать за следующий сюжетный поворот?

[1] Скамдвич (от слов «скам» и «сэндвич») — распространенная в США форма мошенничества. В аэропортах имеются автоматы для продажи сэндвичей, и порой встречаются сэндвичи, которые в профиль выглядят очень аппетитно, но начинка в них находится только с самого края. Другой вариант — пицца в картонной коробке с прозрачным окошком, под которым видно щедро насыпанную колбасу. Однако колбаса находится только под окошком, остальная пицца — просто тесто без ничего.