Репертуар

Здесь собраны живьём живые люди

со всеми потрохами: с именами,

фамилиями, местожительством

и службой —

и ваш слуга покорный

среди них.

Есть и такие,

что

сорвались в яму,

которую для ближнего копали;

есть добряки, а есть и лиходеи,

и жертвы жертвоприношения, и камни,

которыми раскраивали череп

тому, кто слишком близко подходил

и слишком зорко вглядывался в бездну.

Здесь собраны события и люди,

верней, их отголоски: шелест книги,

раскаты залпов, стук ножей и вилок, шорох

усов, ресниц… Не знаю, что случилось

со мной и что происходило с ними;

ручаюсь только за одно: я их встречал.

Я прикасался к ним, и прикасались

они ко мне. И как бывает в жизни,

я в них вживался, а они — в меня:

друзья, враги, и праздные зеваки,

и рыцари печальной шляпы, и селяне,

развеянные ветром в чистом поле,

и прочие: живое жито житниц,

моя вина, которую я денно

и нощно отмываю, тру и мылю,

и всё-таки она ещё чернее

из бани появляется на свет.

Спасайся же кто может!

Я коллекционирую пороки,

но я не злобой движим, а терпеньем:

теперь никто не плачет: слёзы вышли

давно из моды так же, как и роза,

а угрызенья совести смешны.

Поэтому я отрекаюсь напрочь

от мантии судьи, который, впрочем,

не удовлетворяет никого:

ни душегубов, ни свою супругу;

вы знаете, конечно,

я люблю

поговорить, но презираю говорильню:

я столько видел и ещё увижу,

что поплачусь за это слепотой.