Ритм твоего сердца

Глава 35

Эвелин

Закрываю лицо ладонями, и они вмиг намокают от слёз. Не знаю, как заглушить гул в ушах, который с каждым мгновением лишь усиливается, и кажется, что он громче моих собственных мыслей. Пытаюсь кричать, но изо рта вырывается только свист, а лёгкие жжёт от недостатка кислорода. Оказывается, я от страха задержала дыхание и боюсь даже пошевелиться. Вздыхаю полной грудью и жадно хватаю ртом холодный и колючий воздух.

Порывы ветра треплют волосы, пронизывают всё тело насквозь, словно я вовсе без одежды. Но неприятно развевающееся платье хлещет по коже и заставляет ёжится сильнее. Мечтаю сжаться в один комок и исчезнуть, проснуться наконец-то от этого кошмара. Только всё те же голоса перекрикивают друг друга и пытаются перетянуть меня каждый на свою сторону.

Я словно марионетка в их руках и не знаю, как быть дальше, куда сделать шаг. К горлу подкатывает тошнотворный ком, и истерика накрывает новой силой.

— Эвелин, не слушай его, он зло. Он тебя погубит, — шепчет один. — Я осуществлю твои мечты.

— Он врёт, он не способен никого любить, кроме себя, — вторит второй.

Убираю ладони от лица и закапываюсь в копне спутавшихся от ветра волос, сжимая их у корней, будто стараясь понять: реальность ли это всё или кошмар. Происходящее слишком реалистично, и открывшийся вид заставляет расширить глаза от ужаса.

Передо мной бескрайнее море, чёрное, словно оно поглотило в себя всю тьму Преисподней, а волны свирепые и каждая последующая больше предыдущей. Я стою на краю обрыва и только теперь ощущаю под замёрзшими ступнями влажную траву. Практически не чувствую ног то ли от страха, а быть может, от холода. Толща воды внушает ужас и с шумом бьëтся о скалы, которые находятся внизу. Мощные пенистые махины разбиваются о них, чтобы в следующее мгновение вновь попытать удачу и поглотить меня, забирая на самое дно. Но может, там и есть спасение от голосов, которые разрывают на части?

— Он обманывает тебя! Ты должна мне верить!

Второй голос также звучит наперебой, но я не даю им больше сводить меня с ума. Заношу ногу в воздух и, отталкиваясь второй, прыгаю с обрыва. На доли секунд всё замолкает. Кажется, что даже шум моря сходит на нет, забирая гул в голове, а после я падаю, приближаюсь к тёмной пучине, которая готова меня поглотить в любое мгновение. Но этого не происходит. Боль в спине резким толчком вырывает крик у меня изо рта, и я зависаю в воздухе. Парю над угрожающим морем, и слёзы с новой силой катятся по воспалённым щекам.

Озираюсь по сторонам и замечаю за спиной крылья. Огромные белые крылья! Делаю ими взмах — и будто невидимая сила поднимает меня вверх…

Распахиваю глаза, но сразу же закрываю их. От яркого солнечного света испытываю дискомфорт и только спустя какое-то время вновь совершаю попытку приоткрыть веки. Не сразу понимаю, где нахожусь. Панорамные окна в пол, открывающие шикарный вид, интерьер, выполненный со вкусом во всех оттенках шоколадного, и приятная ткань постельного белья чёрного цвета.

В голове складываются пазлы вчерашнего дня и то, как мы с Джейсоном сели в такси. Это последнее, что удаётся вспомнить. Видимо, мы у него дома, и от этого волнительно. Картер последнее время всё больше и больше открывается передо мной, но мы мало разговариваем о прошлом, а теперь я в его обитель и у меня есть возможность больше узнать об этом красавчике.

Стоит об этом подумать, как тяжёлая рука с чернильными рисунками ложится мне на талию и в одно движение притягивает к себе, впечатывая спиной в обнажённый торс. Заглядываю под одеяло и понимаю, что лежу только в нижнем белье. Щёки моментально вспыхивают румянцем от осознания того, что Джейсон вчера меня раздевал, пока я находилась в бессознательном состоянии. Дико неудобно перед ним. Как я вообще могла так отключиться и ничего не почувствовать?

— Расслабься, всё хорошо, — видимо, он чувствует, как я напрягаюсь всем телом, закапывается носом в мои волосы и хрипит заспанным голосом. — Давай ещё поспим, м?

— Хорошо, — глажу его ладонь и понимаю, что не готова променять этот момент нежности на сидение за партой. К тому же сегодня нет никаких важных предметов, а обычные лекции перепишу у ребят. Решаю остаться с ним.

От объятий Джейсона страшный сон испаряется из моей памяти, подобно монстрам, которые боятся света. С Картером хорошо и спокойно, но заснуть у меня явно уже не получится. Он, в отличие от меня, буквально через пять минут погружается в сон и тихо сопит на ухо. Через какое-то время надоедает пялиться в окно, а желудок намекает, что пора бы поесть, и мне не остаётся ничего другого, как вылезти из-под руки Джея и отправиться на поиски кухни.

Но прежде беру его футболку и надеваю. Она доходит до середины бедра и вполне сойдёт за короткое платье, а мягкая чёрная ткань приятна к телу, к тому же от неё пахнет его духами. Вдыхаю аромат мужского парфюма и от наслаждения прикрываю глаза. Вот это точно доброе утро. Усмехаюсь такой мысли и выхожу из спальни.

Попадаю в гостиную и теряю дар речи: ощущение, что оказалась не в доме бармена, а в настоящем музее. Высокие потолки с лепниной, красивая люстра по центру, а само пространство просто огромное и не заставленное мебелью. Вокруг много воздуха и панорамные окна ещё больше добавляют простора. Лишь чёрный кожаный диван, камин, комод и огромный книжный шкаф во всю стену. Камин, к слову, невероятно красивый и большой. Помню, как в детстве мама рассказывала мне сказку про рождество, а потом я засыпала рядом с нарисованным почти таким же, как тут, и мы приколачивали к его поверхности гвоздики для носков, а я так искренне верила и ждала заветного утра. И, само собой, с первыми лучами солнца, только открыв глаза, бросалась искать свой подарок.

Провожу ладонью по кирпичной кладке и разглядываю поленья за стеклом. Само собой, это имитация — и всё работает от электричества, но выглядит очень уютно, и я была бы не против провести вечер с бокалом вина, укутанной пледом вместе с Джейсоном. Осматриваюсь, и появляется желание включить музыку и танцевать, жаль, когда такое пространство пропадает просто так. Возможно, я смогу уговорить его составить мне компанию.

Кружусь пару раз вокруг своей оси на носочках и продвигаюсь в сторону большого коридора. Перед тем как направиться на кухню, необходимо ещё найти ванную комнату. Но прежде чем сделать шаг, замечаю массивный комод, а на нём одну единственную фотографию женщины и от увиденного не могу пошевелиться. Через силу протягиваю ладонь и кончиками пальцев провожу по прохладной стеклянной поверхности, пытаясь развеять иллюзию, но ничего не меняется. Со снимка на меня смотрит известная балерина. Она посвятила всю жизнь, всю себя творчеству и умерла от рака, забытой всеми. К горлу подступает ком горечи, когда в памяти вспыхивают заголовки из прессы, где упоминается, что стоило ей покинуть по состоянию здоровья сцену, как все разом о ней забыли. Это ужасно.

Это событие произошло несколько лет назад, и оно долго держалось на слуху у каждого неравнодушного к танцам. Ава много лет была яркой вспышкой на фоне остальных, такой поворот и падение с Олимпа возмутил многих. Стою, не могу отвести взгляда от жизнерадостных карих радужек, и только спустя несколько минут меня пронзает мысль, как удар электрошокером, заставляет вздрогнуть и обернуться к входу в спальню, из которой я недавно вышла.

Сын Авы всегда держался в тени и практически никогда не появлялся на публике, но из соцсетей знаю, что он также занимался танцами, учился в институте. Но после трагических событий пропал, словно его и не было. Непроизвольно прикладываю ладонь ко рту и несколько раз перевожу взгляд от двери к фото и обратно.

— Не может быть, — с выдохом произношу и отшатываюсь в сторону.

Безусловно, у каждого из нас ещё много скелетов в шкафу и нерассказанных тайн. Но таких поворотов явно не ожидала. Скорее всего, это слишком болезненно для него, и наступит время, когда Джейсон сам захочет открыться передо мной. Не стану на него давить расспросами: мне важно, чтобы он доверял.

Возможно, именно поэтому они с Тайлером знакомы? Танцы являлись их общим увлечением или, может быть, вместе учились. В любом случае Джейсон обещал сам всё рассказать.

Вскоре нахожу ванную комнату и принимаю прохладный душ. Он помогает немного освежить голову, привести мысли в порядок, и, только когда чувствую озноб, закрываю воду и выхожу из-за прозрачного ограждения. Промакиваю кожу и волосы махровым белым полотенцем и вновь надеваю бельё и футболку Джейсона.

У меня на коже запах его геля для душа с перечной мятой, парфюм на одежде, а в мыслях прошлая близость. И когда он успел так въесться в меня, будто с каждым проникновением пытался навсегда запечатлеться, присваивая себе моё сердце? Конечно же, это не любовь и, возможно, ещё даже не влюблённость, но мне впервые хочется встать пораньше и приготовить кому-нибудь завтрак.

Босыми ногами бреду по прохладному паркету в поисках кухни, попутно разглядываю квартиру. Столько интересных мелочей, но все безупречно подходят друг другу и вместе вырисовываются в один общий стиль. Неужели Джейсон сам наводит здесь порядок?

Мы с Мией в нашей небольшой квартире порой не можем справиться — и в один прекрасный момент приходится делать генеральную, разгребая творческий беспорядок. Не могу сдержать смех, когда представляю Джейсона за уборкой. Наверное, он всё же нанимает обслуживающий персонал. Но неужели это всё возможно на зарплату бармена?

Заглядываю за большую арку и ликую — вот и кухня. Всё тот же оттенок шоколадного, и поверхности гарнитура настолько отполированы, что отражают первые солнечные лучи, пробирающиеся в помещение. Если бы я любила готовить, то в эту же минуту начала строить планы, как переехать сюда жить. Прямо на кухню. Ведь она размером с нашу квартиру, тут даже есть диван, телевизор, и теперь я понимаю, почему Джейсон так хорошо готовит.

Наверное, дизайном интерьера занималась его мама: она славилась отменным стилем в одежде. А как говорят: «Талантливый человек талантлив во всём», и на их доме это тоже отразилось. Любопытство разъедает изнутри, и мне хочется узнать от него все подробности, но в очередной раз пресекаю эти порывы и наслаждаюсь той частью его жизни, которую он мне уже приоткрыл. Ведь если бы не хотел впускать меня к себе в душу, то уж точно бы не привёз домой.

Провожу ладонью по столешнице из искусственного камня и открываю здоровенный холодильник. Он просто громадный. Надеюсь, что смогу найти в нём что-то такое, что можно просто подогреть и получить вкусный завтрак. Пробегаюсь взглядом по полкам, которые, к слову, все уставлены различными контейнерами: какой-то салат, что-то наподобие паштета, сыры, колбасы, яйца, молоко. Люцифер явно относится к готовке ответственнее меня.

Значит, у нас сегодня будут сэндвичи. Уж их-то я точно смогу сделать. Достаю всё необходимое и замечаю на столешнице тостер, он как раз кстати. Из верхнего ящика беру деревянный поднос и тарелки. Ломтики хлеба поджариваю до румяной корочки, и по кухне разлетается вкусный аромат, от этого ещё больше хочется кушать. Желудок издаёт жалобный звук, а после внутри всё сжимается от спазма.

Пока доделывается очередная партия тостов, нарезаю колбасу, сыр, мою листья салата и томаты. Не забываю всё продегустировать и после этого немного легче, возможно, я даже смогу дождаться, пока этот соня соизволит встать. Выуживаю из холодильника майонез и собираю свой кулинарный шедевр. Не знаю, как мы будем его кусать, но выглядит очень аппетитно, а запах — просто сказка.

Необходимо ещё чем-то скоротать время, а после пойду будить Джейсона. Завтрак в кровать, романтика — то что нужно. Ласковое тепло от этой мысли разливается в груди, а бабочки внизу живота приятно щекочут своими крыльями и заставляют улыбаться. Давно мне не хотелось заботиться о ком-то, Мия не в счёт, а с Энди таких нежных минут у нас не было вовсе. Теперь же меня словно перекраивают, а быть может, я сама меняюсь, глядя на то, как Джейсон трепетно относится ко мне, хочется отвечать тем же.

Запускаю программу на два капучино в кофемашине и под приятное жужжание напеваю под нос незамысловатую песню. Виляю бёдрами, а ложка, которой я намазала майонез, служит микрофоном.

— Ла-ла, — попой вправо, — ла-ла-ла, — попой влево и от неожиданного прикосновения к ягодицам взвизгиваю, отбрасываю столовый предмет в сторону и резко разворачиваюсь. — Нельзя так пуга… — забываю в миг, что говорила, и нагло таращусь на обнажённый торс, по которому скатываются непослушные капли воды, упавшие с чёрных как смоль волос.