Риторика; Б-г возвращается

Сергей Шилов

Риторика. Б.-г возвращается

1. Отношение к метафизике

Философия как наука наук, меганаука (Большая наука) - основной смысл мышления. Материалистическое Новое время превратило успехи естественных наук в фетиш, самодостаточную предметность, лишенную смыслопорождающих связей с существом мышления. Крупнейшие философские системы Нового времени ограничены безусловными пределами естественнонаучного знания и с большим трудом восстанавливают в мысли и тексте его небеспредпосылочность. Философские системы немецкой классической философии посвящены в действительности борьбе мышления с фетишизацией естественнонаучного знания, восстановлению мышления в правах, но не созданию системы мышления, рассматриваемой в качестве проекта "метафизики". "Критика чистого разума" Канта в этом смысле является усмотрением возможности системы самого мышления, способной вобрать (рас-творить, расширить) естественнонаучное знание в его собственных пределах. Система самого мышления - мыслительный идеал Канта, которым руководится его философия. Этот сокровенный момент в надлежащей степени был развернут Гегелем. "Наука Логики", однако, - это своего рода поэтическое изложение о системе мышления, это литература, мифологический эпос о системе мышления (чистого разума), который всегда будет вдохновлять почитателей мышления (философов), подобно гомеровскому эпосу. Гегель гиспостазирует современный ему университет, всю галерею фетишей естественнонаучного знания, в конце концов, становясь ректором Берлинского университета, и объявляя прусскую монархию "венцом творения". Идея о методе восстановления философии в правах, о восстановлении ее смыслопорождающей мыслительной силы была раскрыта Декартом как задача создания, экспликации мыслительной структуры богодоказательства, той самой интеллектуальной проблемы, что была логической основой символического универсума средневековой философии. Декарт, Кант и Гегель, таким образом, все еще являются скорее метафизиками, нежели мегаучеными, они все еще поклоняются физике, связаны с ней в аспекте зависимости. Все "остальное" философствование Нового времени и новой (новейшей) истории, оглушенное успехами естественных наук и технического промышленного прогресса, возведенными в революционный принцип государственности, слепо по отношению к меганаучной природе философии и является иллюстрацией (нередко, гротескной) подобного ослабления зрительного нерва философии, когда истинная природы философии воспринимается основателями "новых" систем сообразно знаменитому платоновскому мифу о пещере в виде теней, следов, сполохов, фатума, - словом, чего-то непосредственно закрытого чем-то непосредственно существующим и дающего о себе знать со временем и во времени. Фундаментальный (онтологический) отказ от "чистого разума", последовательно разработанный Марксом, Ницше и Фрейдом, есть прямое выражение падения сознания в материалистическую эпоху, и по сей день образующее оковы прошлого века, сдерживающие существо века нового. Декарт, Кант, Гегель, таким образом, наметили путь европейской цивилизации как поиск системы мышления, способной обеспечить ее устойчивое развитие, как фундаментальный поиск "естественных законов разума". Для Маркса, Ницше и Фрейда, их зеркальных протагонистов, существовали только "естественные законы природы" (явно или косвенно схватываемые как абсолютное беспредпосылочное начало естественных наук); поиски же "естественных законов разума", а тем более положение об их изначальности, тесно связанное с идеей богодоказательства, были ими попраны со всей силой материалистической страсти этой эпохи. Власть разума как некоторая конвенциальная естественноисторическая гипотеза истории была сметена "чистой аксиомой природы" - властью самой по себе, абсолютной, действительной, реальной, породившей феномен идеологических диктаторов, стремящихся к мировому господству над "физической картиной мира". Мы и сегодня живем в марксовой ("экономической") системе координат, в которой человеческое сознание формируется на неистовой ницшеанской критике чистого разума и управляется исключительно "подсознательно", вне-разумно (косвенно, по краям). Путанной, кричащей реакцией на такую действительность, но все-таки человеческим голосом, взыскующим к разуму, является экзистенциализм. Однако, концепция "естественных законов природы" (сверхчеловеческой "человеческой природы" у Ницше), казавшаяся незыблемой опорой фундаментальных "критиков чистого разума", внезапно сама стала терять силу в своих собственных основаниях. Новый импульс двойственного значения придал ей Эйнштейн: он положил начало создания концепции "неестественных законов природы", с одной стороны, и, поставил проблему гносеологии в разряд фундаментальных естественнонаучных проблем, хотя и в аспекте релятивизма, с другой стороны. Наука сегодня сама, в последовательном рациональном развитии собственных методов, знаний, экспериментальной практики, осознает небеспредпосылочность законов природы. Это осознание в виде определенного формального знания и приведет к выходу из тупика современной науки, гносеологического кризиса цивилизации, феноменологическая сущность которого выдающимся образом "схвачена" Гуссерлем. Определенные надежды в этом отношении подает история философии прошедшего века, продвигавшая классическую традицию философии разума, хотя и в неклассических формах, то и дело оступаясь в "критику чистого разума", а то и гипостазируя оную. Сквозной темой здесь стала философия языка. С одной стороны, философы языка подчинялись методу естественнонаучного знания, изучающего явление через его материальную основу, в данном случае, сознание - через язык, но, с другой стороны, философское "ремесло", по выражению Хайдеггера, как говорится, брало свое, и язык, в, конечном счете, начинал осмысливаться как нечто не вполне материально-основное, противостоящее даже в рационализме собственных определений самой предметности естественнонаучного знания. Философы всего лишь последовательно и добросовестно продумывали язык, не проявляя меганаучные амбиции. Однако, фундаментальная проблема "языка науки", поставленная лишь метафорически рядом философов и получившая поверхностное развитие в современной философии науки, так и не стала центром философских исследований. Философия была вытеснена "критиками чистого разума" в область "литературно-художественной критики чистого разума", где она, однако, сумела этот "чистый разум" найти и зафиксировать в семантико-семиотических определениях, что является важнейшим достоянием современного мышления. Но и по сей день философия воспринимает акт этого вытеснения чем-то вроде инициации, профессиональной идентификации "философского работника", системы институционализации философии в действительности. Таким образом, именно выявление, экспликация, высвечивание языка науки и раскрытие его как сущности меганауки, философии мышления (непосредственной системы мышления) есть стратегия философии, не подменяемая метафизикой, не опирающаяся на нее. Стратегия философии, завершающая становление философской мысли, отличной от средневековой философской мысли, другой по отношению к ней, той, которая не может быть только философией Нового времени, но и, в самом безусловном и необходимом смысле, должна быть философией Нового бытия. Проект Декарта-Канта-Гегеля "имеет-место-быть". Русская философия литературы как осмысление сущности литературы, активно превозмогающее границы литературы, как раскрывающая гносеологическую функцию литературы, является важным моментом, продвигающим опыт философской художественно-литературной герменевтики в качестве метода раскрытия языка науки, метода меганауки. 2. Язык науки

Негативная доктрина "критики метафизики", "захваченная" сущностью метафизики, должна уступить место доктрине философской экспликации "чистого языка науки". "Книга природы написана на языке математики" - основоположение естественнонаучной рефлексии. "Метафизика", собственно говоря, скрывает от нас саму Книгу, называемую нами "Книга природы". Книга, называемая нами "Книга природы", есть то, на основании чего возможна литература меганауки. Чистый язык науки, таким образом, никак не может быть языком отдельной науки математики. Математика (дескриптивное бессловесное) лишь прокладывает путь чистому языку науки, формирует колею ценностей Книги, известной нам под именем "Книги природы". Чистый язык науки есть, в самом безусловном и необходимом смысле, чистый язык сам по себе, есть непосредственное определение риторики. Риторика - доктрина философской экспликации "чистого языка науки". "Законы природы" и являются основаниями, имплицитными положениями, формирующими истинность научного суждения - суть способы актуализации письменности Книги, то есть, письменности самой по себе. Риторика здесь раскрывается как сфера истинности меганауки. Первичная "книжность" всякой книги, сама сущность категории книги, раскрывается не иначе как риторика, снимающая категориальность с самой письменности, значащая письменность как непрерывность времени. Чистый язык науки есть "чистая" риторика, язык мегаунаки, язык реальности - есть "чистый разум". Язык науки как всегда устное внутреннее слово мышления, образующее действительную форму мысли, не есть в своей изначальности язык понятий, но есть язык явлений мышления, мыслей, есть непрерывность смысла, именуемая, как именуется предмет, вещь, "риторикой". Так, Деррида "отрицает не интенциональность, референцию или самосознание, но только метафизическое представление, что существует какого-либо рода непосредственный контакт Я с самим собой или с другим Я, или с его объектами взаимодействия вне царства знаков". (Caputo J. P. Radical hermeneutics: repetition, deconstruction and the hermeneutical project. -- Bloomington, 1987). Сам Деррида ссылается на Ницше, Фрейда и Хайдеггера, хотя и критикует их концепции как явно недостаточные для окончательной деконструкции метафизики: "я, возможно, привел бы в качестве примера ницшеанскую критику метафизики, критику понятий бытия и знака (знака без наличествующей истины); фрейдовскую критику самоналичия, т.е. критику самосознания, субъекта, самотождественности и самообладания; хайдеггеровскую деструкцию метафизики, онто-теологии, определения бытия как наличия" (Derrida J. Le parergon. // Digraphe. No 3. -- P., 1974). Деррида находится на пороге открытия точки изначальной сходимости-расхождения (обладает этой точкой осмысленности в письме) проекта "критики чистого разума" Декарта-Канта-Гегеля и проекта "критики чистого разума" Маркса-Ницше-Фрейда; Деррида, с одной стороны завершая срединный путь проекта "критики чистого разума" Гуссерля-Хайдеггера-Деррида, с другой стороны, предраскрывает тайну человеческого сознания в том, что оно, сознание, есть последовательный, окончательный, самозамкнутый солиптизм. "Чистый разум" существует, эксплицируется, и есть не что иное, как солиптизм, абсолютная система абсолютного солиптизма. Программа дефеноменологизации вызревает из деконструктивизма непосредственно, как вдруг оживает в горах ледник и начинает двигаться в неожиданное для всех, кроме него самого, время. Внутри "целостного человека", таким образом, расположена машина, некоторая техногенная, технопроизводящая сущность солиптизма. Невероятна плотность солиптического ядра сознания, в качестве мифа о которой можно рассматривать астрофизические штудии о "черных дырах", местах с абсолютными значениями гравитации. Солиптизм как естественная система сознания до сих пор не был открыт потому, что его поверхность имеет вид ленты мебиуса, то есть движение по этой поверхности в акте всякого восприятия будет всегда движением в одной плоскости, в то время как происходит действительное движение, все движение во всех формах в целом. Человек - есть, прежде всего, естественный философ-солиптист, если давать второе определение человека после Аристотеля, вторую сущность определения Аристотеля, сущность политического, расположенного на поверхности животного. Рассудок - это и есть машина солиптизма, что есть сущностный зрительный нерв философии Канта. Сам рассудок всегда уже имеет дело только с самим собой. Слово выводит рассудок за собственные его пределы, образуя сферу мышления, абсолютно закрытую от рассудка. Риторика - то самое "царство божие", которое единственно "не от мира" солиптизма. Солиптизм интегрирует в себя действительность, реальность изначально, продуктом чего является всегда знак как множество знаков, но никогда не слово как множество слов. Понятие располагается, двигается по поверхности знака, образуя значение как результат движения понятия, но ему не подняться в царство риторики на крыльях "логоса", не преодолеть солиптизм. Символизм также не способен преодолеть солиптизм, являясь его продуктом. Как происходит мышление внутри абсолютной плотности рассудка - вот центральная проблема, центральный эксперимент, перед которым остановилась современная наука. Постановка вопроса о языке науке как основании истинности научных суждений (теорий, экспериментов, устройств) - есть вопрос о теории солиптизма. Теория солиптизма может быть раскрыта только с точки зрения риторики. Речь, прежде всего, идет о форме слова, - в самом безусловном и необходимом смысле, о формуле слова, которая покоится, пребывает над рассудком. Формула слова скрывается за известным из истории философии проектом логического богодоказательства. Логоцентризм изначально преодолен самим фактом образования непосредственности человеческого рассудка как формы солиптизма, иначе бы еще "безвидный дух носился над пустой землей".

3. Число

Деррида критикует учение о "смысле бытия вообще как наличия со всеми подопределениями, которые зависят от этой общей формы и которые организуют в ней свою систему и свою историческую связь (наличие вещи взгляду на нее как eidos, наличие как субстанция (сущность), существование (ousia), временное наличие как точка (stigme) данного мгновения или момента (non), наличие соgitо самому себе, своему сознанию, своей субъективности, соналичие другого и себя, интерсубъективность как интенциональный феномен эго)" (Derrida J. De la grammatologle. -- P., 1967). Феноменологическая редукция" самой феноменологии схватывает первичный акт солиптизма как число. Самоочевидность как свойство человеческого рассудка может и должна быть радикально переосмыслена в теории солиптизма. Элементом, единицей, и, одновременно, субстанцией рассудка, формой мысли внутри рассудка, основанием и средством риторики рассудка является число. Собственно говоря, то, что является единицей рассудка, не может быть ничем иным, кроме как единицей самой по себе. Число есть объект теории солиптизма, техническая, технопроизводящая и техногенная сущность машины солиптизма. Рассудок, с другой стороны (но в той же плоскости) сообразно ленте мебиуса, есть "маленький человек", образ русской литературы, который всегда есть "часть человека", как это видно у Гоголя в повестях "Нос", "Шинель". Число есть, в самом безусловном и необходимом смысле, "то, что есть", "Это", само слово "есть". Человек (рассудок) числит, исчисляет, вычисляет - когда мыслит, осмысливает, сознает. Таково человеческое измерение риторики - чистое исчисление, исчисление само по себе. Мир естественно не состоит из чисел, как риторика естественно не состоит из набора слов. Мир, как и риторика, вообще не состоит из чего бы то ни было, он даже не присутствует, наличествует или существует каким-либо образом, выводимым из солиптизма, он, в самом безусловном и необходимом смысле, есть время. Время есть "перводвигатель" естественной теории солиптизма, граница, объемлющая место солиптизма. Высшим пределом солиптизма может быть исключительно открытие формулы слова в виде формулы времени. Пространство солиптизма управляется формулой времени, образовано идеей времени, наполнено абсолютной плотностью мировой религии рассудка - мифом о живом кольце времени. Число рассудка есть формула, образующая форму слова человека. Время числа рассудка образует смысл человеческого слова. Число времени числа рассудка образует значение человеческого слова. Сам же рассудок есть имя для числа ничто. Понятие, таким образом, есть фикция, есть простое закрытие одного ничто другим, есть последовательность восприятия действительности числа, не имеющая отношения к действительности. Число может быть формализовано, "схвачено" только в риторике как тождество и различие двух величин - (1) тождества смысла и значения и (2) различия смысла и значения. Число, таким образом, есть дефиниция сама по себе, суть человеческое исчисление риторики. Научная теория, таким образом, есть человеческое измерение риторики, продукт человеческого исчисления риторики. Ничто располагается "между" числами таким образом, что снимает вопрос о составе мира, деконструирует вопрос о составе как таковой. Истинное понимание числа только и деконструирует проект метафизики, захватывая его горизонт. Число снимает проблему наличия, присутствия, представления в виде вопроса о числе, раскрывая присутствие как неделимость в присутствии делимости, как истину в присутствии атомизма.

4. Численность. О спасении структуры

"Обязательный канон" теории постструктурализма еще в значительной степени сращен с объектом своей критики - метафизикой. Новое понимание числа, риторическое меганаучное понимание позволяет не терять силы в борьбе с метафизикой, а двинуться дальше по пути действительного мышления. Теория риторики доводит до "риторического конца", до универсальной теоретической дефинитивной структуры базовые идеи постструктурализма. Базовые идеи постструктурализма порождает опыт дефинирующего разума, герменевтико-гносеологический опыт числа. Идея децентрации структуры раскрывается как "экспериментальное" ("онтологический опыт", по выражению Гадамера) самообнаружение солиптизма, фиксация числа как того герменевтико-гносеологического сдвига, который непременно образуется в ходе дефинитивного осмысления предметности (феноменологической редукции феноменологии), - в универсальном акте риторики, показующем солиптизм. Идея "следа" по-следовательно раскрывается в солиптической теории значения. Критика многозначного понятия "наличие" и концепции "целостного человека", а также утверждение принципа "свободной игры мысли" и отрицание самой возможности существования какого-либо первоначала, "первопричины", "происхождения" любого феномена, - все это находит свое выражение в солиптической теории смысла. Не понятие "центра структуры" определяет сам принцип "структурности структуры", но число само по себе, самим фактом невозможности своего неналичия, то есть, посредством некоторого связанного времени, не только ориентирует и организует структуру, но и поощряет свободную игру элементов внутри целостной формы. Феномен логического богодоказательства, образующий существо метафизического проекта, недостаточно солиптичен, - именно в этом основа краха проекта метафизики. "Таким образом, всегда считалось, что центр, который уникален уже по определению, представляет собой в структуре именно то, что управляет этой структурой, в то же время само избегает структурности. Вот почему классическая мысль, занимающаяся проблемой структуры, могла бы сказать, что центр парадоксальным образом находится внутри структуры и вне ее. Центр находится в центре целостности и, однако, ей не принадлежит, эта целостность имеет свой центр где-то в другом месте. Центр не является центром" (Derrida J. Structure, sign, and play in the discourse of human sciences. // The structuralist controvercy / Ed. by Macksey ъ., Donato E. -- Baltimore, 1972). Структура всего лишь, всегда и, прежде всего, - часть системы. В риторическом переводе на язык меганауки, это суждение дает дефиницию структуры. Структура есть число системы, есть форма существования системы во времени, форма существования пространства во времени, из времени, до и после времени, в специальном научном смысле - временной срез системы. Машина солиптизма работает на системной функции пространства, раскрываемой как численность. В системе есть также и, наряду со структурой, центр, "новый центр". Дефиниция "нового центра", в том смысле, что в неизмеряемый, но исчислимый момент времени структура всегда соотносится со всегда новым центром, - есть время. Солиптизм и есть, в самом безусловном и необходимом смысле, система, система мышления, то, что скрывалось, защищалось проектом метафизики. Физический миф о солиптизме называет его как "абсолютно черное тело". Ислам призывает прикоснуться к нему, как к священному камню в Мекке. Малевич пишет "черный квадрат". И так далее. "Вся история концепции структуры ... может быть представлена как ряд субституций одного центра другим, как взаимосвязанная цепь определений этого центра. Последовательно и регулируемым образом центр получал различные формы и названия. История метафизики, как и история Запада, является историей этих метафор и метонимий. Ее матрица ... служит определением бытия как наличия во всех смыслах этого слова. Вполне возможно показать, что все эти названия связаны с фундаментальными понятиями, с первоначалами или с центром, который всегда обозначал константу наличия -- эйдос, архе, телос, энергия, усия (сущность, субстанция, субъект), алетейя, трансцедентальность, сознание или совесть, Бог, человек и так далее" (Derrida J. Structure, sign, and play in the discourse of human sciences. // The structuralist controvercy / Ed. by Macksey ъ., Donato E. -- Baltimore, 1972). "Новый центр" - это центр риторики. В некоторых своих работах, в частности в "Голосе и феномене" Деррида рассматривает этот "центр" как "сознание", "соgitо" или "феноменологический голос". Риторика производит по-следовательную дефеноменологизацию голоса, раскрывая его как метод естественной теории солиптизма, теории естественных законов чистого разума, естественных законов природы чистого разума. Голос раскрывается как арифметика, возникающая на основе числа, по краям числа (интонация). Нет другой арифметики, кроме голоса, - нет другой теории числа. Универсальная зпистема западноевропейского мышления, характеризуемая Дерридой как "логоцентрическая метафизика", преодолевается Риторикой, которая редуцирует "текстуальность" к солиптизму, что ограничивает произвол интерпретации до порога отсутствия числа, то есть до невозможности настоящего произвола. Ничего не создается вне численности. Любой наблюдатель (гносеолог-солиптист) неизбежно находится "внутри числа", т.е. в рамках определенного "исторического в смысле истории Времени" солиптизма. Риторика формирует математические начала космологии (астро-физико-математической теории вселенной) ровно в той же степени, в какой образует арифметические начала физики элементарных частиц. Математика и физика - это в значительно большей степени голос, нежели риторика, имеющая дело со словами. Голос - это гносеология, познавательная функция рассудка. Голос спасает структуру, голос выводит из численности число, формирует произведения числа, структурирует жизненный мир солиптизма. Мир численности - новый мир, с которым непосредственно соприкасается голос риторики. Мир численности непосредственно производит "Книгу природы", категориальную структуру природы. Категория, являющаяся естественным произведением числа, образует отношение между структурой системы и "новым центром" системы, отношение численности. Солиптическая теория категорий снимает теорию множеств, снимает формальную и математическую логику в риторике. Универсальная теория систем воссоздается, прежде всего, как риторическая теория численности, раскрывающая действительное отношение числа и численности посредством времени. Время "схватывается" как универсальная структура численности, так как является естественной системой численности, проявляясь в виде "нового центра" численности. Голос времени (слово) раскрывает демиургическую (риторическую) функцию творения мира из численности посредством числа. Отношение числа к численности есть структура самого времени, "новый центр" которой (структуры) именуется "пространство". Численность, вообще говоря, всегда есть какая-нибудь формула. 5. Значение и смысл как число

"Знание того, что является категорией -- что является языком, теорией языка как системы, наукой о языке в целом и так далее -- было бы невозможно без возникновения четкого понятия категории вообще, понятия, главной задачей которого как раз и было проблематизировать эту простую оппозицию двух предполагаемых сущностей, таких как язык и мысль" (Derrida J. The supplement of copula: Philosophy before linguistics. // Textual srtategies: Perspectives in post-structuralist criticism / Ed. and with an. introd. by Harari J. H. -- L., 1980). Риторическая теория категорий раскрывает категорию как риторическую фигуру системы. Система же всегда есть солиптическая система. Риторика требует введения только двух категорий: категории значения и категории смысла. Значение и смысл, фиксируемые феноменологией, есть, на деле, "органы чувств" солиптизма - зрение и слух голоса, рассудок и ум голоса. Голос соотносится со временем в качестве числа. Голос образует телесность числа. Дефеноменологизация человека как стратегического феномена культуры (истории), как феномена письменной культуры раскрывает сознание человека в виде солиптической теории множества, в виде особого солиптического единства, выражаемого действительностью истинного числового ряда. Численность раскрывается в мире численности как смысл, - и, прежде всего, как риторический смысл. Число раскрывается, выводится в мире численности как значение, - и, прежде всего, как риторическое значение. Голос образует язык науки. Фактичность языка науки и есть, собственно говоря, меганаука. Те или иные значения и смыслы определяются категориальным числом, местом категории в системе, определяющем время (сущность) ее работы по образованию структурности структуры в каждый раз новом пространстве "нового центра". Категории чистого языка науки являются основоположениями меганауки, описывают число в виде системы солиптизма, располагающей солиптической структурой и новым (солиптическим) центром. "Категории являются и фигурами (skhemata), посредством которых бытие, собственно говоря, выражается настолько, насколько оно вообще может быть выражено через многочисленные искажения, во множестве тропов. Система категорий -- это система способов конструирования бытия. Она соотносит проблематику аналогии бытия -- во всей одновременности своей неоднозначности и однозначности -- с проблематикой метафоры в целом. Аристотель открыто связывает их вместе, утверждая, что лучшая метафора устанавливается по аналогии с пропорциональностью" (Derrida J. The supplement of copula: Philosophy before linguistics. // Textual srtategies: Perspectives in post-structuralist criticism / Ed. and with an. introd. by Harari J. H. -L., 1980). Мир метафоры, воспринимаемый постструктуралистами как "бесконечный, безграничный текст", на самом деле является таковым из сущности математического. Число есть голос (перво-акт, перво-жест) человеческого существа, первое слово солиптического сознания. Числом человек прикасается к миру, миру численности, вбирающему человека в себя как собственную поверхность и образующему его (человека) в виде памяти, движения по поверхности ленты мебиуса, - образующему риторическую фигуру, нечто, "именуемое" человек. Риторический характер движения, характер работы категории, изображается движением по поверхности ленты мебиуса в том смысле, в каком это движение всегда происходит в одной плоскости - в плоскости риторики. Греческий "внешний вид", телесность человека - это, прежде всего, риторическая фигура. Риторическая фигура образуется работой категорий, это, своего рода, скульптура числа. Движение риторических фигур, именуемое "память", является источником возникновения грамматики, чистой структурности структуры, "новым центром" которой выступает литература, вместе с которой они образуют письменность в качестве системы. Проблема происхождения грамматики может быть раскрыта на путях интерпретации языка науки, языка солиптизма, как непосредственного языка, языка самого по себе, производящего язык человеческий (речь) в движении риторических фигур. Феномен грамматики является попыткой искусственного воспроизведения солиптической машины, фундаментальным припоминанием солиптической тайны рассудка. "Критика чистого разума" редуцируется к "критике способности суждения". Работа категорий производит пространство системы. Структура работы категорий образует пространственную систему. Число категории определяется "новым центром" в качестве времени числа категории. Работа двух категорий (категории значения и категории смысла) образует, собственно говоря, единицу. Значение единицы солиптизма есть истинное значение. Смысл единицы солиптизма есть истинный смысл. Вместе, в духе солиптизма, они образуют истину, истину суждения. Русское понимание истины сродни ощущению от знаменитого опыта с двумя соединяемыми металлическими полусферами, образующими сферу, из которой выкачивается воздух, и кои растащить не могут с десяток лошадиных сил.

6. Новое научное мышление

Новое научное мышление неизбежно станет краеугольным положением "риторической чувствительности", ее тезисом о неизбежности солиптичности всякого мышления, в которой философские, литературоведческие проблемы рассматриваются как неразрывно спаянные, скрепленные с актуальными научными проблемами риторической природой языка, как "сращенные воедино предел и беспредельное", по выражению Платона. Методика дерридеанского анализа философского текста не только вполне применима для анализа проблем современной науки, но и в результате риторико-рефлексивного преобразования (формализации) может образовать сущность фундаментальной программы рефлексии современного физико-математического знания. Основная проблема и трудность современного физико-математического знания состоит сегодня не столько в системном усложении экспериментальной практики и образовавшемся "онтологическом застое" в области фундаментальной теории, сколько в проблеме отделения терминологии ("научного письма") от продуктивной предметности (сущности техники, по выражению Хайдеггера) физико-математических наук. Если наука -- всего лишь род терминологического письма, то тогда "задача уже определена: исследовать ... текст (Деррида пишет здесь о философском тексте - автор) в его формальной структуре, его риторическую организацию, специфику и разнообразие его текстуальных типов, его модели экспозиции и порождения -за пределами того, что некогда называлось жанрами, -- и, далее, пространство его мизансцен и его синтаксис, который не просто представляет собой артикуляцию его означаемых и их соотнесенность с бытием или истиной, но также диспозицию его процедур и всего с ними связанного". (Derrida J. Marges -- de la philosophie. -- P., 1972). Фундаментальная проблема современной науки, проблема времени, тогда раскрывается как проблема оснований языка науки, языка меганауки. Опыт дерридеанского анализа современного физико-математического знания представлен в работах автора "Хроника. Дефиниции меганауки", "Исчисление простых чисел. Сущность математического". В дальнейшем изложении автор представляет некоторые результаты настоящих исследований.

7. Критика традиционной концепции знака и проблема термодинамики

Позиция структурной лингвистики о том, что "означающее НЕМОТИВИРОВАНО, т.е. произвольно по отношению к данному означаемому, с которым у него нет в действительности никакой естественной связи" (Соссюр Ф. де. Труды по языкознанию. -- М., 1977), в значительной степени опираясь на дерридеанский анализ, может быть распространена и на современное физико-математическое знание. Для нового понимания сущности научного термина выдающееся значение имеет вывод Деррида о том, что слово и обозначаемое им понятие, т.е., слово и мысль, слово и смысл, никогда не могут быть одним и тем же, поскольку то, что обозначается, никогда не присутствует, не "наличествует" в знаке. Научный термин в этом смысле является идеальным объектом деконструкции. "Вся проблема современной физики как фундаментальная проблема языка физики коренится в традиционной для всякого языка вообще проблеме рефлексии, проблеме разрыва между смыслом и значением понятия времени, между понятием времени, употребляемым в физике, но не выявленным, не раскрытым, и значением, значимостью времени в физике. Программа рефлексии физического знания состоит в физической и математической формализации понятия времени, которая придаст мощнейший импульс непосредственному знанию современной физики, выражающему значимости времени, возведет новое качество физической процессуальности, новое качество выразимости языка физики. Программа рефлексии современного физического знания рассматривает всю совокупность разделов современной физики как термино-логию. Под "термином" понимается здесь "определитель времени", то есть фиксация времени как физической процессуальности особого рода с одной стороны, и раскрытие единственного смысла физической процессуальности как "явления времени", с другой стороны. Говоря яснее, как "определители времени" раскрываются для нас фундаментальные физические "термины" в программе рефлексии физики -"скорость", "ускорение", "импульс", "инерция", "энергия", "тепловое движение", "работа", "флуктуации", "электрическое поле", "электрический заряд", "электрический ток", "диэлектрик", "полупроводник", "плазма", "магнитное поле", "атом", "индукция", "электрический ток", "колебания", "волны", "тепловое излучение", "фотон", "радиоактивность", "фундаментальные взаимодействия элементарных частиц". Таким образом, программа рефлексии физического знания переопределяет физическое понятие времени. Время как измерение физического процесса посредством рефлексии современной физики раскрывается как его единственная и основная сущность, причина, основание, генезис и структура. Универсальный физический процесс раскрывается как непосредственный процесс времени. Время происходит не так, как показывают атомные часы (здесь речь идет лишь о значении времени), время само по себе происходит как "скорость", "ускорение", "импульс", "инерция", "энергия", "тепловое движение", "работа", "флуктуации", "электрическое поле", "электрический заряд", "электрический ток", "диэлектрик", "полупроводник", "плазма", "магнитное поле", "атом", "индукция", "электрический ток", "колебания", "волны", "тепловое излучение", "фотон", "радиоактивность", "фундаментальные взаимодействия элементарных частиц". Время в своей непосредственности, как фундаментальная реальность физики и раскрывается всей своей структурой в ее развитии и становлении как "скорость", "ускорение", "импульс", "инерция", "энергия", "тепловое движение", "работа", "флуктуации", "электрическое поле", "электрический заряд", "электрический ток", "диэлектрик", "полупроводник", "плазма", "магнитное поле", "атом", "индукция", "электрический ток", "колебания", "волны", "тепловое излучение", "фотон", "радиоактивность", "фундаментальные взаимодействия элементарных частиц". Время это и есть та самая "материя" физических процессов. Современная физика в каждом из своих "разделов" имеет дело со временем, конкретное знание каждого раздела современной физики есть определенная формализации времени, суть представления того или иного физического процесса. Программа рефлексии современной физики состоит в дефиниции материи физических процессов как времени, когда результатом рефлексии современной физики станет меганаука, раскрывающая самодефиниции времени". (С. Шилов "Хроника. Дефиниции меганауки" - www.psun-wppr.org). Важнейшее значение для рефлексии основы основ физического знания - термодинамики - имеет предположительное утверждение Деррида о том, что сама возможность понятия "знака" как указания на реальный предмет предполагает его, предмета, замещение знаком (в той системе различий, которую представляет собой язык) и зависит от отсрочки, от откладывания в будущее непосредственного "схватывания" сознанием этого предмета или представления о нем: "смысл смысла (в самом общем понимании термина "смысл", а не в качестве его признака) является бесконечным подразумеванием? беспрестанной отсылкой от одного означающего к другому? Если его сила объясняется лишь одной бесконечной сомнительностью, которая не дает означаемому ни передышки, ни покоя, а лишь только все время ... побуждает его к постоянному означиванию и разграничению/отсрочиванию?" (Derrida J. Positions. -- P., 1972). Термодинамика в совокупности своих начал представляет собой реальную метафизику современного физического знания. Термодинамика образовалась как остановка науки перед осмыслением солиптической природы мышления. Современное физическое знание стоит сегодня, по сути, перед дилемой: опровержение теории относительности Эйнштейна, либо опровержение термодинамики, что является для современного физика более "сумашедшим" предположением. Так, например, астрономические данные наблюдений света от квазара показали, что для того, чтобы свет от квазара достиг Земли, ему понадобится около 10 млрд. лет. При этом ключевая константа, характеризующая отношение световых фотонов и электронов на квазаре, изменилась. Другими словами, характеристики света, идущего от квазара до Земли, после 12 млрд. лет не соответствуют тем, что предсказывает теория относительности. Это расхождение можно объяснить либо изменением электронного заряда (означает недействительность второго начала термодинамики), либо изменением скорости света (нарушение основного постулата теории относительности). Термодинамика закрывает собой от физики сущность времени. Время само по себе есть означающее, означаемое знаком "вечный двигатель", "перводвигатель" у Аристотеля. Деконструкция термодинамики, "логоцентризма" современной физики открывает возможность создания чистого языка науки, меганауки. "Логоцентричность" термодинамики выражается в концепции энтропии, сковывающей развитие современной науки. Для идеальной деконструкции понятия энтропии как структуры терминологии, как знаковой реальности физики употребимо понятие Дерриды, условно переводимое как "различение" (differance), вносящее значение процессуальности, временного рассосредоточения, отсрочки в будущее -- в соответствии с двойным значением французского глагола differer -- различать и отсрочивать. Деррида утверждает, что "различение" -- это "систематическое порождение различий", "производство системы различий" (Derrida J. Positions. -- P., 1972). "Различение" есть феноменологическая сущность числа, оно есть "ноумен". Число есть предмет физического знания. Физика изучает число. Физика изучает эффекты, возникающие в связи с существованием числа. Число есть форма существования времени в природе. Число есть реальный объект физики. Число волна и частица одновременно. Число есть реальный объект, элемент времени, вещь, предмет времени, который, с точки зрения исследователя, есть и волна, и частица. Число, таким образом, есть предмет, осуществляющий колебательные и волновые процессы. Число излучает. Проблема современной физики состоит в том, что не определен предмет, который осуществляет (подвержен) процессуальности физики, которая подробно и детально изучена в разделах физики. Этот предмет - число, число числового ряда, - как конкретно существующий во времени, из времени, силой времени, предмет, который и обладает всем многообразием качеств, раскрытых в разделах современной физики. Действительная теория чисел возникает как радикальная критика квантовой механики. Квантовая механика развивается как спекулятивное физическое знание вокруг истинного, но не осознаваемого предмета физического знания. Квантовая физика ближе всех других разделов физики подошла к истинному, но не явному объекту современной физики, -- к числу. Но остановилась перед ним и порождает фантасмагорические конструкции. Принцип неопределенности Гейзенберга, связанный с проблемой измеримости в физике, в своем последовательном продумывании означает именно разрабатываемое нами обстоятельство: единственный и основной объект всех разделов современной физики -- число как таковое, его реальность, "поведение", закон (законы) его генезиса и структуры, взаимодействие чисел. Нет никакой иной реальности современной физики во всей совокупности ее разделов, нежели число само по себе. Натуральные числа, целые числа, простые числа, дроби, положительные и отрицательные числа, рациональные числа и иррациональные числа и есть типы унификации систем. Пространство есть теория чисел. Одна реальная бесконечность числового ряда (счетная бесконечность) и есть пространство само по себе. Отношение реальных чисел есть дефиниция гравитации. Одна реальная бесконечность числового ряда есть "поле". Универсальная теория поля есть сущность референтного поля терминологии. Бесконечный числовой ряд и есть субстанция "природы", он есть процесс времени как материи всякого осуществления. Число, универсальное и конкретное, и есть реальность, скрывающееся под именем "тело" в классической механике. Внутренние отношения числового ряда и образуют прозрачное пространство физики. Квантовая физика (механика) исчезает в теории чисел. Новая теория чисел есть единая теория физических взаимодействий, в которой субстантивируются различия объектов разделов физики. Число есть "скорость", "ускорение", "импульс", "инерция", "энергия", "тепловое движение", "работа", "флуктуации", "электрическое поле", "электрический заряд", "электрический ток", "диэлектрик", "полупроводник", "плазма", "магнитное поле", "атом", "индукция", "электрический ток", "колебания", "волны", "тепловое излучение", "фотон", "радиоактивность", "фундаментальные взаимодействия элементарных частиц". Число есть изначальный предмет физики, совпадающий с сущностью математики. Все физические эксперименты есть эксперименты "внутри" числового ряда, эксперименты с конкретными числами, эксперименты в области взаимодействия чисел, эксперименты, опирающиеся на реальную бесконечность одного, но реально существующего числового ряда. Общая теория чисел есть искомая "общая теория поля". Физическое поле есть бесконечный числовой ряд различных типов чисел. По той простой причине, что существуют различные по своей качественности (собственно числовой) числа -- натуральные числа, целые числа, простые числа, дроби, положительные и отрицательные числа, рациональные числа и иррациональные числа. То есть, числовой ряд вбирает в себя качественные различия физических процессов, присутствует прозрачностью и оборачиваемостью всех физических процессов. Нет никакой природы, изучаемой физикой, кроме как "это есть" числовой ряд сам по себе, единственный и бесконечный. "Через этот ряд последовательных дополнений проявляется закон: закон бесконечно взаимосвязанных рядов, неизбежно умножающий количество дополняющих опосредований, которые и порождают это ощущение той самой вещи, чье появление они все время задерживают: впечатление от самой этой вещи, ее непосредственность оказывается результатом вторичного восприятия. Все начинается с посредника" (Derrida J. De la grammatologle. -- P., 1967) Само различие типов чисел есть действительная физическая реальность физических процессов, представленных в разделах современной физики. Различие типов чисел есть реальная форма различия физических взаимодействий и видов физической материи. "Различение" есть различение типов чисел в аспекте делимости прежде всего. Таким образом, выполнено условие, в рамках которого Деррида прямо называет "дополнение" другим наименованием "различения": "Концепция дополнения... совмещает в себе два значения, чье совместное сожительство столь же странно, как и необходимо. Дополнение как таковое прибавляет себя к чему-то, т. е. является излишком, полнотой, обогащающей другую полноту, высшей степенью наличия..." (Derrida J. La dissemination. -P., 1972) 8. Формула единицы

Дальнейшее развитие позиции Деррида состоит в раскрытии солиптической природы "семиотического освоения" действительности. В структуре числового ряда оппозитивное различие (difference) заменяется различением (differance), сосуществованием множества не тождественных друг другу, но вполне равноправных смыслов. Оставляя друг на друге "следы", то есть, формируя значения, эти смыслы порождают само понятие о "новом центре", об абсолютном смысле времени. "След" есть, прежде всего, значение как результат исчисления. Необходим и возможен переход от семиотики к механике времени. Этот переход намечен Декартом. Голос, являющийся проявлением числа, самой поверхностью, "корой реальности", по метафоре Гегеля, числа, и есть, в самом безусловном и необходимом смысле, то самое Я, которое звучит в знаменитом изречении Декарта: "Я мыслю, следовательно, я существую" (Cogito ergo sum). "Сogito" раскрывается Деррида как "трансцендентальное означаемое", как "классический центр", безответственно властвующий над структурой. Система чистого разума, структура которого идентифицируется в соответствии со структурой времени, возможна как "новый центр" - трансцендентное означающее, но никогда не означаемое. Таким образом, мы имеем дело с риторической структурой богодоказательства, деконструирующей семиотический атеизм современной науки, наличный в содержательной форме термодинамики. Риторическая структура богодоказательства - это, прежде всего, последовательная дефеноменологизация "феноменологического голоса", который Деррида называет "голосом, взятым в феноменологическом смысле, речью в ее трансцендентальной плоти, дыханием интенциональной одушевленности, трансформирующей тело слова... в духовную телесность. Феноменологический голос и будет этой духовной плотью, которая продолжает говорить и наличествовать себе самой -- ПРИСЛУШИВАТЬСЯ К СЕБЕ -- в отсутствие мира" (Derrida J. Speech and phenomena and other essays on Husserl's theory of signs. -- Evanston, 1973). Раскрытие голоса как языка науки, речи в ее "трансцендентной плоти", как числовой структуры разума, выводящей солиптизм к "скорости света", к несокрытой тайне времени - риторическое начало того, чему у переписчика трудов Аристотеля нашлось имя "метафизика", как "следа" текста "Физики". Так Ньютон создавал "Математические начала натурфилософии" для того, что именовалось натурфилософией, но уже тогда было физикой. Риторическая структура богодоказательства - это, прежде всего, универсальное исчисление, исчисление само по себе. "Универсальное исчисление, исчисляющая риторика, в корне отлично от дифференциального, интегрального и иных аналитических исчислений. Универсальное исчисление исходит из понятия (формулы) единицы. Идея бесконечно малой величины, лежащая в основе современных частных исчислений, идея флюксии Ньютона-Лейбница, подлежит фундаментальной рефлексии". (С. Шилов, "Исчисление простых чисел. Сущность математического" - www.psun-wppr.org). Исчисление бесконечно малых должно смениться исчислением в отсутствии первоначала, в отсутствии единицы исчисления, проект которого может быть выражен словами Деррида о том, что "всегда уже": "... никогда ничего не существовало кроме письма, никогда ничего не было, кроме дополнений и замещающих обозначений, способных возникнуть лишь только в цепи дифференцированных референций. "Реальное" вторгается и дополняется, приобретая смысл только от следа или апелляции к дополнению. И так далее до бесконечности, поскольку то, что мы прочли в тексте: абсолютное наличие. Природа, то, что именуется такими словами, как "настоящая мать" и т. д., -- уже навсегда ушло, никогда не существовало; то, что порождает смысл и язык, является письмом, понимаемым как исчезновение наличия" (Derrida J. De la grammatologle. -- P., 1967). Исчисление в отсутствии первоначала возможно лишь как действие структуры трансцендентного означающего. Система настоящего исчисления есть чистое действие чистого разума, разум в чистом виде. Именно эту систему искали и предвкушали метафизики, метафизическая самоидентификация которых скрывала от них несокрытую тайну времени, данную в изначальности риторики, - в человеческом голосе самом по себе как в чистой структуре. Идея наблюдателя ("говорения") есть лексическое описание проекта синтетического исчисления. Синтетическое исчисление есть простой дедуктивный вывод из численности. В синтетическом исчислении измеримость тождественна исчислению, значение тождественно процессу, значение образует процесс, которого до значения не было в "природе", в действительности числового ряда. Проблема современного научного знания, таким образом, - это проблема создания синтетического исчисления. Основная операция синтетического исчисления - представление числа цифрой. Огромное значение для подобной постановки вопроса, немыслимой для современного ученого, для разработки вопроса о различении числа и цифры имеет попытка Деррида значительно ослабить связь между означающим и означаемым, заключающаяся в противопоставлении phone (звука, голоса, живой речи) gramme (черте, знаку, букве, письму). "Phone на самом деле является означающей субстанцией, которая дается сознанию как наиболее интимно связанная с представлением об обозначаемом понятии. Голос с этой точки зрения репрезентирует само сознание... Создается впечатление, что означающее и означаемое не только соединяются воедино, но в зтой путанице кажется, что означающее самоустраняется или становится прозрачным, чтобы позволить понятию предстать в своей собственной самодостаточности, как оно есть, не обоснованное ни чем иным, кроме как своим собственным наличием" (Derrida J. Positions. -- P., 1972). Представление числа цифрой есть результат рефлексии числа, есть "объектное поле" действия сил механики времени, сил трансцендентного означающего. Подобно тому, как представление слова понятием (образом) есть результат рефлексии слова. Рефлексия слова осуществляется посредством чтения письма. Понятие "письма" у Деррида, по мнению исследователей его философии, выходит за пределы его проблематики как "материальной фиксации" лингвистических знаков в виде письменного текста: "Если "письмо" означает запись и особенно долговременный процесс институированных знаков (а это и является единственным нередуцируемым ядром концепции письма), то тогда письмо в целом охватывает всю сферу применения лингвистических знаков. Сама идея институирования, отсюда и произвольность знака, немыслимы вне и до горизонта письма" (Derrida J. De la grammatologle. -- P., 1967). Рефлексия числа осуществляется посредством математизации физики. Книга природы (физики) написана на языке математики (читается математикой). "Книга природы", меганаука, таким образом, есть представление, изложение, описание чисел цифрами. Подобно тому, как книга есть представление, формализация слов буквами, лексическими и грамматическими формами. Таким образом, теория чисел и есть, собственно говоря, универсальная теория природы. Исчисление есть, таким образом, универсальный процесс природы (природа как процесс), развитие само по себе, процесс, представленный в цифровой форме. Представление числа цифрой есть фундаментальная технология исчисления, ноуменологическое существо феноменологии развития, основание техники как таковой. Так и представление слова образом (понятием) есть фундаментальная технология мышления, есть, собственно говоря, риторическая рефлексия. Раскроем существо, феномен представления числа цифрой как представление смысла значением - такова и будет технология синтетического исчиcления. Фундаментальное положение синтетического исчисления есть, в самом безусловном и необходимом смысле, формула единицы. Бесконечно малая величина аналитических исчислений есть, собственно говоря, также единица, как нечто одно, фиксируемое посредством анализа. Формула единицы есть дефиниция единицы, так как само понятие формулы единицы есть результат рефлексии числа. Формула единицы есть новая данность, заданность б.-г(а). Формула единицы доказывает, показывает, выражает конкретно силу слова, является моделью слова, формой сущности голоса. Формула единицы есть устройство вселенной в соответствии с принципом слова, когда самооформление слова есть произведение бытия, Книга бытия. Так самооформление числа есть произведение природы, Книги вселенной. Формула единицы, в самом безусловном и необходимом смысле, есть формула времени. Синтетическое исчисление есть форма риторики. Трансцендентное означающее есть. Как, впрочем, и трансцендентное означаемое.