Риверсайд Драйв

Риверсайд Драйв

Занавес открывается. Пасмурный день в Нью-Йорке. Может быть, легкий туман. Сцена представляет уединенное местечко на берегу Гудзона — где-нибудь в районе Западных 70-80-х улиц. Отсюда, облокотившись на парапет, можно наблюдать за судами и смотреть на Нью-Джерси на том берегу.

Джим Свейн — писатель, ему лет сорок пять. Он нервно расхаживает по набережной, то и дело поглядывает на часы, звонит по мобильному телефону, но номер не отвечает. Понятно, что он кого-то ждет.

Джим потирает озябшие руки, проверяет, не начало ли моросить, и, возможно чувствуя, как пробирает сырость, поплотнее запахивает куртку.

Затем на набережной появляется здоровенный небритый бродяга и не спеша направляется в сторону Джима, явно приглядываясь к нему. На вид они ровесники. Бродягу зовут Фред.

Чем ближе он подходит, тем сильней его присутствие нервирует Джима, который не то чтобы боится, но чувствует себя неуютно в безлюдном месте наедине с угрюмым громилой. Вдобавок Джим очень рассчитывал, что свидание, на которое он пришел, обойдется без свидетелей. Наконец Фред обращается к нему.

Фред. Дождливый денек.

Джим кивает, соглашаясь, но не желая поддерживать разговор.

Изморось.

Джим кивает с кислой улыбкой.

Даже, я бы сказал, хмарь. Изморось и мгла.

Джим. Угу.

Фред (помолчав). Ты смотри, какое течение. Уронишь кепку — через двадцать минут будет в открытом море.

Джим (сухо, но вежливо). Да-да.

Фред (после паузы). Общая протяженность Гудзона — триста пятнадцать миль. Река начинается с ручейка в Адирондаксе и впадает в бескрайний Атлантический океан.

Джим. Любопытно.

Фред. Не то слово. Вы не думали, что было бы, если б она текла в обратном направлении?

Джим. Как-то не доводилось.

Фред. Хаос. Сумятица. Роняешь кепку, и ее уносит не в океан, а в Покипси.

Джим. Н-да… Действительно.

Фред. Бывали в Покипси?

Джим. Что?

Фред. Не бывали в Покипси?

Джим. Я?

Фред (оглядывается; вокруг ни души). А кто же?

Джим. Почему вы спрашиваете?

Фред. А что такого? Нормальный вопрос.

Джим. Бывал ли я в Покипси?

Фред. Ну да.

Джим (помедлив, решает ответить). Нет, не бывал. И что с того?

Фред. Ну, не бывал и не бывал — чего так нервничаете?

Джим. Послушайте… Мне надо кое-что обмозговать.

Фред. Вы сюда редко захаживаете, верно?

Джим. А что?

Фред. Просто любопытно.

Джим. Что вам нужно? Хотите сшибить подачку? Нате, держите доллар.

Фред. Секундочку. Я всего лишь спросил, часто ли вы тут бываете.

Джим (начиная терять терпение). Не часто. У меня сейчас важная встреча. Совершенно занята голова.

Фред. Ну вы и денек подгадали.

Джим. Откуда я знал, что будет такая гнусь?

Фред. А что, прогноз не слушаете? Ничего себе. По-моему, как ни включишь, только о погоде и говорят. Вот скажите: вас на Риверсайд Драйв очень беспокоит порывистый ветер в Аппалачах? Нет, в самом деле, достали.

Джим. Ваша правда. Ну что ж, было приятно побеседовать.

Фред. Гляди-ка, какой туман — Джерси почти не видно.

Джим. И слава богу.

Фред. Согласен. Я тоже не в восторге от Джерси.

Джим. Я шучу. Это просто…

Фред. …хохма? Треп?

Джим. Легкая ирония.

Фред. Могу вас понять.

Джим. То есть?

Фред. Учитывая, как я сам отношусь к тамошнему университету…

Джим. Откуда я знаю, как вы к нему относитесь?

Фред. И лучше вам не знать.

Джим. Угу. Н-да. Ну что ж… Теперь мне надо сосредоточиться. (Смотрит на часы.)

Фред. Когда она должна прийти?

Джим. Что-что? Прошу вас, ступайте.

Фред. У нас свободная страна. Я имею право стоять и глазеть на Нью-Джерси, откуда захочу.

Джим. Безусловно. Только не надо со мной разговаривать.

Фред. Можете не отвечать.

Джим (достает мобильный телефон). Значит, так: хотите, чтобы я позвонил в полицию?

Фред. И что скажете?

Джим. Что вы пристаете. Нарушаете общественный порядок. Попрошайничаете.

Фред. Вот смотрите: допустим, я беру ваш мобильник и бросаю в воду. Через двадцать минут он будет в Атлантическом океане. Но если бы течение шло вспять, его отнесло бы в Покипси. Кстати, я не ошибся? В Покипси или в Территаун?

Джим (слегка напуган и разозлен). В Территауне я бывал — если вы собирались спросить.

Фред. Где останавливались?

Джим. В Покантико-Хиллз. Я там жил одно время. Все?

Фред. Теперь они переименовались в Сонную Лощину. Приманивают туристов.

Джим. Понятно.

Фред. В честь этого дерьма про Икабода Крейна. Смотрели? Сонная лощина, Рип ван Винкль…[1] Все заботятся только об упаковке.

Джим. Послушайте. Мне правда нужно собраться с мыслями…

Фред. Бросьте, давайте потолкуем о литературе. Вы ведь писатель.

Джим. Откуда вы знаете?

Фред. То есть? Мне ли не знать.

Джим. Ну вы же не по костюму догадались?

Фред. А это считается костюм?

Джим. Чем плохо — твидовый пиджак с вельветовыми штанами?

Фред. Жан-Поль Сартр сказал: после тридцати человек отвечает за свое лицо.

Джим. Это сказал Камю.

Фред. Сартр.

Джим. Камю. Сартр сказал, что профессия накладывает отпечаток: у официанта становится походка официанта, у клерка — жесты клерка. Потому что люди мечтают стать вещами.

Фред. Но вы-то не стали.

Джим. Стараюсь.

Фред. Конечно: вещью быть безопасно — вещи не умирают. Приговоренный стоит у стенки и мечтает слиться с ней, раствориться среди камней, стать прочным, вечным — иными словами, жить, быть живым.

Джим (оценивающе посмотрел на Фреда). С удовольствием как-нибудь продолжил бы этот разговор.

Фред. Отлично. Когда?

Джим. Сегодня я целый день занят…

Фред. Ну, не сегодня. Можно вместе позавтракать — я свободен всю неделю.

Джим. Честно говоря, пока не представляю.

Фред. Я написал забавную вещицу по мотивам Ирвинга.

Джим. Какого Ирвинга?

Фред. Вашингтона Ирвинга. Мы же говорили об Икабоде Крейне.

Джим. Я думал, мы закончили.

Фред. История такая: Икабод Крейн обречен вечно носиться по лугам и долам, держа башку под мышкой. Он был немецким солдатом, его убили на войне, теперь он — всадник без головы.

Джим. Он был гессенским кавалеристом.

Фред. И вот он прискакивает в дежурную аптеку, и голова говорит: у меня дикая мигрень. Аптекарша отвечает: вот, пожалуйста, две таблетки суперсильного экседрина. Тело платит и помогает голове запить лекарство. Следующая сцена — тем же вечером, позже. Всадник едет по мосту. Голова говорит: знаешь, я просто заново родилась — мигрень как рукой сняло. И от этих слов телу становится грустно. Оно понимает, что здорово влипло: ведь если мигрень начнется у него самого, то, не имея головы на плечах, от нее уже не избавиться.

Джим. Как тело может понимать?

Фред. Кого это интересует?

Джим. Как кого? Вполне резонный вопрос.

Фред. В том-то и вся штука. Вы неплохо строите сюжет, диалог, но вам не хватает вдохновения. Поэтому вы и вынуждены полагаться на меня. Хотя в последний раз вышло не очень ловко.

Джим. Что вышло? О чем вы?

Фред. О деньгах. О скромном гонораре и подобающем месте в титрах.

Джим. Послушайте: у меня важная встреча…

Фред. Знаю, знаю — она опаздывает.

Джим. Ничего вы не знаете и знать вам не надо.

Фред. Я понимаю: у вас рандеву, я вам тут ни к чему. Так давайте закончим с делом — и меня нет.

Джим. С каким делом?

Фред. Вы еще скажите, что все это сущий Кафка.

Джим. Да уж куда там Кафке.

Фред. Думаете? А что же это? Постмодернизм?

Джим. Что вы хотите?

Фред. Мой процент и имя на афише. Я понимаю — фильм уже вышел, сейчас поздно менять титры, но я хочу получить свою долю, а имя надо будет вписать при допечатке копий. Я не претендую на половину, но надеюсь на справедливость.

Джим. Вы рехнулись? С какой стати я должен с вами делиться?

Фред. С той, что я дал вам идею.

Джим. Дали идею?

Фред. Вернее — вы сами взяли.

Джим. Взял вашу идею?

Фред. И у вас впервые в жизни купили сценарий. Картина, вроде, имеет успех — так что я хочу получить то, что мне причитается.

Джим. Я не брал ваших идей.

Фред. Джим, кончай.

Джим. Это вы кончайте. И я вам не Джим.

Фред. Хорошо. Джеймс. Сценарий Джеймса Свейна. Хотя все зовут тебя Джимом.

Джим. Откуда вы знаете, как меня зовут?

Фред. Знаю. Слышал.

Джим. Где? Когда?

Фред. Джим Свейн, угол Семьдесят восьмой и Централ-Парк Вест. Личный автомобиль «БМВ», номерной знак ноль-ноль-ноль-ноль-один, конечно-конечно, тщеславие тут ни при чем… — Это у Джимми Коннерса[2] четыре ноля-один, а не у тебя: видал я, как ты пытаешься попасть ракеткой по мячику. Так что даже не думай мне вешать лапшу.

Джим. Вы что, следили за мной?

Фред. А та чернявая мышка и есть твоя Лола?

Джим. Моя жена отнюдь не мышка!

Фред. Ладно, ладно, не мышка. Только зубки, как у грызуна.

Джим. Она очень красивая женщина.

Фред. Это дело вкуса.

Джим. Слушайте, как вы смеете!

Фред. Она не узнает, клянусь.

Джим. Вы говорите о моей жене. О женщине, которую я люблю.

Фред. И поэтому гуляешь?

Джим. Что?

Фред. Могу легко угадать, с кем. Она чуть-чуть дешевочка, да?

Джим. Я ни с кем не гуляю.

Фред. Тогда чего ты сюда приперся?

Джим. Черт побери, проваливайте! Если вы сию секунду не уберетесь, я зову полицию.

Фред. Последнее дело звать полицию, когда пришел на рандеву.

Джим. Откуда вы знаете имя моей жены?

Фред. Слышал, как ты зовешь ее Лола.

Джим. Вы шпионили?

Фред. Я что, похож на шпиона?

Джим. Да.

Фред. Я писатель. Во всяком случае, был писателем. Пока управлял своими фантазиями, а не они мной.

Джим. Боюсь, у вас чересчур живое воображение.

Фред. Живое, живое. То-то ты спер у меня идею.

Джим. Я не присваивал ваших идей.

Фред. Не просто идею. Это был автобиографический замысел. Так что в некотором смысле ты украл у меня жизнь.

Джим. Если мой фильм чем-то напоминает вашу жизнь, уверяю вас: все совпадения случайны.

Фред. Судиться я не стану. Есть люди, которые обожают таскаться по судам. (С оттенком угрозы.) Я предпочитаю договориться.

Джим. Но каким образом я мог узнать ваш замысел?

Фред. Подслушал, когда я рассказывал.

Джим. Кому? Где?

Фред. В Центральном парке.

Джим. Я подслушивал, как вы рассказывали о себе в Центральном парке?

Фред. Именно.

Джим. Кому? Когда?

Фред. Джону.

Джим. Кому?

Фред. Джону.

Джим. Какому Джону?

Фред. Большому Джону.

Джим. Кому-кому?

Фред. Большому Джону.

Джим. Кто такой Большой Джон?

Фред. Не знаю. Бездомный бродяга. Был бродягой, пока не попал в приют, где ему перерезали глотку.

Джим. Вы травили байки с каким-то бродягой и считаете, что я подслушивал?

Фред. И использовал.

Джим. Я вас вижу впервые в жизни.

Фред. Ничего себе! Да я уж который месяц сижу у тебя на хвосте!

Джим. На хвосте?

Фред. Я знаю тебя, как облупленного, а ты меня даже не замечал. А ведь я не малютка. Я большой мальчик. Я, думаю, мог бы свернуть тебе шею одной левой.

Джим (нервничая). Послушайте: кто бы вы ни были, даю честное слово…

Фред. Меня зовут Фред. Фред ван Далл. Неплохо для сценариста, а? В номинации «лучший оригинальный сценарий» — открываем конверт — приз получают Фредерик ван Далл и Джеймс Свейн за сценарий фильма «Путешествие».

Джим. «Путешествие» написал я. Сам. И замысел тоже мой собственный.

Фред. Джим, ты слышал, как я рассказывал эту историю Джону Келли. Бедняга Джон. Шел по Йорк-авеню, грузчики поднимали пианино на десятый этаж, веревка развязалась… Господи, это был кошмар.

Джим. Вы же сказали, его зарезали в приюте.

Фред. Маниакальная склонность к логике — удел ограниченных умов.

Джим. Фред, послушайте. Я в жизни не крал чужих идей. Во-первых, потому, что мне незачем — мне хватает собственных. А во-вторых — даже если б и не хватало. Понимаете?

Фред. Но это моя история. Во всех подробностях. Мой нервный срыв, смирительная рубашка, дурацкая драка с санитарами, резиновый жгут в зубах, удары током… Господи боже мой, — шокотерапия… Нет, конечно, я понимаю: я был опасен…

Джим. Опасен?

Фред. Я опасен время от времени.

Джим. Что-то я начинаю волноваться.

Фред. Не волнуйся. Придет.

Джим. Я не из-за нее. Ну, хорошо: раз вы считаете себя писателем…

Фред. Когда-то считал. Пока не сломался и не началась вся эта мура… Я писал для одного агентства.

Джим. Какая мура?

Фред. Я не хотел бы к этому возвращаться. Это довольно мучительно.

Джим. Для какого агентства вы писали?

Фред. Рекламного. Сочинял сценарии телевизионной рекламы. Вот вроде того, про суперсильный экседрин. Правда, он не пошел. Мы очень на него ставили, но — не пошел. Заказчикам не по зубам картезианство.

Джим. И это вас… выбило из колеи.

Фред. Еще чего. Подумаешь, не приняли сценарий. Замшелые пошляки. Нет, источником моих бед были совсем другие силы.

Джим. А именно?

Фред. А именно — некие лица и группы лиц, объединившиеся в подпольную организацию с целью моего устранения, унижения, нравственного и физического уничтожения. Организацию такую могущественную и разветвленную, что к настоящему времени ее тайные агенты внедрены повсюду — от ЦРУ до штаба кубинского сопротивления. Они беспощадны. Они отняли у меня работу, семью и последние сбережения. За мной следили, мой телефон прослушивался, моему психиатру посылали зашифрованные сигналы с крыши Эмпайр Стейт Билдинг прямо через мое среднее ухо на кончик его спиннинга, когда он уезжал порыбачить. Так что не надо мне заливать — поговорим как мужчина с мужчиной.

Джим. Ужасно, Фред. Мне вас искренне жаль. Если я могу чем-то помочь…

Фред. О том и речь. А пугаться нечего. Я не так уж давно перестал пить таблетки и вполне держу себя в руках. По крайней мере, мне так кажется.

Джим. Что вы принимаете?

Фред. Всего понемногу — нейролептики, успокоительные.

Джим. Целый коктейль, да?

Фред. Только без соломинки.

Джим. Но вы знаете, что совсем прекращать прием ни в коем случае нельзя?

Фред. Спокойно. Я в порядке. В полном порядке. Не надо на меня наезжать.

Джим. Нет-нет, я и не думал…

Фред. Поговорим начистоту.

Джим. Я как раз хотел попробовать убедить вас, что просто не мог бы украсть вашу идею…

Фред. Жизнь, жизнь: ты украл у меня жизнь.

Джим. Ни вашу жизнь, ни ваши воспоминания — называйте, как хотите. Я полагаю, что сумею шаг за шагом доказать вам, что…

Фред. Логика зачастую обманчива. Ты украл мою жизнь, душу мою.

Джим. Да ни к чему мне ваша жизнь. Мне вполне достаточно собственной.

Фред. Кто ты такой, чтобы говорить, что моя жизнь ни к чему?

Джим. Поверьте, я не хотел вас обидеть.

Фред. Я понимаю — ты на взводе.

Джим. Честно говоря, да.

Фред. Она уже здорово опаздывает. Это не к добру.

Джим. Странно… Вообще она очень пунктуальна.

Фред. Почуяла что-то, как пить дать. На твоем месте я бы держал ухо востро.

Джим. Само собой. Я просто хотел объяснить, что в моем сценарии…

Фред. В нашем сценарии.

Джим. В этом сценарии… — назовем его «этот сценарий», да? — в этом сценарии идет речь о страданиях человека, попавшего в некую психиатрическую лечебницу, которую я решил разместить в Нью-Джерси.

Фред. Знаем. Бывали.

Джим. Разумеется, немало людей прошли через что-то подобное. С тем же успехом они могли бы считать, что в фильме рассказана их история.

Фред. Нет-нет-нет. Эту историю ты услышал от меня. Я даже сказал Большому Джону, что из нее вышло бы мировецкое кино. Особенно та часть, где герой устраивает пожары.

Джим. Вы устраивали пожары?

Фред. А то ты не знаешь.

Джим. Даю слово, нет.

Фред. Я получил приказ сжечь несколько зданий.

Джим. То есть, как приказ?

Фред. По радио.

Джим. Вы слышали голоса по радио?

Фред. Я слышу оттенок недоверия в твоем голосе?

Джим. Нет-нет-нет…

Фред. Я не всегда был… ну, что называется…

Джим. …шизофреником?

Фред. Как ты сказал?

Джим. Просто хотел помочь.

Фред. Все такие образованные… Это вопрос терминологии. Мне поставили «деменция прекокс». Пожалуй, и впрямь звучит симпатичнее. Терминология! Она же косметология. Девушка приводит хахаля знакомиться с предками: «мамуля, папуля, это Макс, у него небольшой маниакально-депрессивный психоз». Можешь себе представить: единственное дитя собирается замуж за психа, который по понедельникам будет прыгать с крыши Крайслер Билдинг, а по вторникам скупать все подряд в «Блуминдейле». Но скажи она «знакомьтесь: Макс, у него биполярное расстройство» — и это уже звучит почти героически. Перед нами — отважный полярник.

Нет, Джим: мне поставили более прозаический диагноз. Разумеется, не «чокнутый» и не «тронутый» — там не любят шутить. Там сказали: Фред ван Далл — неуправляемый психопат с маниакальной тягой к насилию.

Джим. Психопат?

Фред. Ты же ценишь красивые этикетки.

Джим. Э-э… Вот видишь, Фред, тем более: ты, как никто зная природу психических отклонений, способен понять, почему я не исключаю, что твое предположение о том, что я украл у тебя идею, может не быть основано на объективной реальности.

Фред. Ну кто же знает, что реально, что нет? Мы волны или частицы? Мир расширяется или сжимается? Если мы окажемся в черной дыре, где законы физики отменяются, будет мне нужен мой гимнастический пояс — или нет?

Джим. Фред, ты образованный человек и…

Фред. Диплом с отличием. Брауновский университет. Читаю на санскрите. Докторская степень по литературе. Диссертация о позитивных аспектах взаимовлияния и взаимоотталкивания Гете, Шопенгауэра и мамы Шопенгауэра. Ты спросишь, что же я тогда делал в рекламном агентстве? Имел нервные срывы. Даже не из-за того, что заказчики не сумели оценить блистательной концепции суперэкседрина. Нет: потому что они в принципе были слепы и не понимали всей оригинальности моего мышления. Вот тебе еще пример. Публичный дом. Восемь шлюх ждут посетителей. Заходит клиент. Придирчиво осматривает каждую, бракует всех по очереди, идет к вешалке и берет стойку для зонтиков. С этой стойкой удаляется по коридору, затем ложится с ней в кровать и яростно ею овладевает. Конец эпизода. Следующий кадр: он за рулем «фольксвагена» модели «жук» — и идет надпись: «Фольксваген: для тех, у кого изысканный вкус». Видел бы ты, как они взбесились! Я тогда уже не вылезал из психушек, как будто завел годовой абонемент. А потом меня выперли из агентства, и Генриетта — моя подружка, которая до того еще терпела — думаю, потому что у самой были хорошие тараканы, она была, мягко говоря, термоядерная мазохистка, — выставила меня на улицу.

Ты правильно догадался, Джим: я очень расстроился. Я плакал. Соленые слезы струились по этим румяным щекам. Я понадеялся, что сумею вернуть ее, и стал метаться в поисках какого-нибудь подарка, который смягчит это внезапное отвращение. Генриетта обожала старинные украшения. Я решил, что может сработать антикварная шпилька или брошка в викторианском духе, и уже приглядел то, что надо, в одной лавке на Третьей авеню, как вдруг глядь — очень стильный приемничек годов сороковых. Абсолютно под мою кухню. Такой красный, пластмассовый, фирмы «Филко». Ну, принес я его домой, включил и слышу — диктор приказывает мне поджечь то самое рекламное агентство, где я до недавних пор ишачил… Такого удовольствия в жизни не испытывал, Джим. Я тебе наскучил?

Джим. Какая грустная история.

Фред. Я любил ее. Генриетту. И хотя из-за ее проблем с концентрацией мы не могли разговаривать дольше сорока секунд, было что-то в наших отношениях, что держало меня на плаву. Так что мне вполне понятны твои романтические бури.

Джим. Нет у меня никаких бурь.

Фред. Джим, ты же разговариваешь с соавтором.

Джим. Вы мне не соавтор.

Фред. Тебе необходим соавтор.

Джим. В жизни не работал вдвоем.

Фред. Ты прекрасный ремесленник, но тебе требуется помощник, который высекает искру. Я настоящий генератор идей. Хотя, может, действительно слегка авангардных — на вкус посредственностей.

Джим. Мне хватает собственных.

Фред. Хватало бы — не спер моей.

Джим. Я не крал.

Фред. Гений передается с генами. Ты знаешь, что у меня ДНК светится в темноте?

Джим. Почему вы считаете меня ремесленником?

Фред. Я считаю, что ты настоящий… профессионал. Это заслуживает уважения. Автор множества экранизаций… Заметь, экранизаций — не оригинальных сценариев. А я, в свою очередь, настоящий оригинал — как Стравинский или как лицензионная копия на видео. Потому-то моя идея и помогла тебе впервые в жизни сделать что-то значительное. В ней было зерно, была искра.

Джим. Я ее придумал, стоя под душем.

Фред (с внезапной яростью). Хватит гнать! Я хочу мою половину!

Джим. Ради бога, только не волнуйтесь.

Фред. И не надо мне рассказывать сказки про личную жизнь. Какого дьявола ты бы гулял от Лолы?

Джим. Это не ваше дело.

Фред. Нет, конечно, — это твои дела.

Джим. У меня нет никаких дел.

Фред. Проблемы с Лолой?

Джим. Никаких проблем.

Фред. Я не вообще, с этим ясно. Она что-то пронюхала?

Джим. Ну-ка заткнись. Ты говоришь о женщине, которую я люблю.

Фред. Так что там с ней?

Джим. Ничего.

Фред. Джим.

Джим. Ничего.

Фред. Джим, кончай.

Джим. Все было прекрасно, пока не родились двойняшки.

Фред. Понятно. Близнецы. Кошмарное знамение.

Джим. Да они чудесные мальчуганы.

Фред. Мальчуганы… Девочек еще можно было бы приодеть.

Джим. Они очень симпатичные, очень славные, они…

Фред. …абсолютно одинаковые?

Джим. Ну и что?

Фред. И оба, как Лола, похожи на сурка?

Джим. Пока они не родились, у нас был чудесный брак.

Фред. Ты считаешь?

Джим. Считаю. Все было замечательно.

Фред. Только замечательно? Не потрясающе, нет?

Джим. У нас была масса общих интересов…

Фред. Назови парочку.

Джим. На выходные ездили в Коннектикут, ели только натуральные продукты.

Фред. Тоска какая.

Джим. Любили нырять с аквалангом, поговорить о любимых книгах.

Фред. Под водой?

Джим. Она играла на фортепиано, я на баритон-саксофоне.

Фред. Слава богу, что не наоборот.

Джим. Можешь изгаляться, сколько влезет.

Фред. Ну, а что секс?

Джим. Это тебя не касается.

Фред. У нее такие передние зубки… — не поранился?

Джим. Что за пошлость.

Фред. Я просто пытаюсь влезть в твою шкуру. И часто вы занимались любовью?

Джим. Часто, часто. Пока двойняшки не родились.

Фред. Ты, я думаю, в принципе сторонник классической позиции, верно?

Джим (с раздражением). Мы достаточно поэкспериментировали.

Фред. Что ты называешь экспериментом?

Джим. Почему я должен отчитываться?

Фред. Мы же с тобой напарники.

Джим (с раздражением). Ну да, ну да. (Маленькая пауза.) Однажды мы устроили трио. Сойдет?

Фред. Она позвала подружку?

Джим. Третьим был мужчина.

Фред. Ты что, бисексуал?

Джим. Я его пальцем не тронул.

Фред. А кто предложил позвать?

Джим. Она.

Фред. Интересно, почему.

Джим. Мы как-то раз ночью видели такую порнушку по телику.

Фред. Регулярно смотрели?

Джим. Нет, конечно. Время от времени. Иногда можно позаимствовать любопытные идеи.

Фред. Ага — так что ты не прочь попользоваться чужими идеями.

Джим. А другой раз занялись любовью дома у ее родителей — это было на обеде в День благодарения.

Фред. Оторвали гостей от индейки.

Джим. Мы заперлись в ванной.

Фред. Значит, известная спонтанность присутствовала?

Джим. Не понимаю, с чего ты решил, что я тухлый зануда.

Фред. И у Лолы бывал оргазм?

Джим. Я полагаю, вопрос неуместен.

Фред. Они ведь умеют симулировать, знаешь?

Джим. Да чего ради ей симулировать?

Фред. Ради тебя, ради твоего достоинства. Она не хотела, чтобы ты думал, что не удовлетворяешь ее.

Джим. Я совершенно спокоен насчет своих мужских доблестей.

Фред. Ну, ты же знаешь поговорку.

Джим. Какую?

Фред. Про бревно в глазу.

Джим. В каком смысле?

Фред. Может быть, ты преувеличиваешь свои доблести.

Джим. Не думаю.

Фред. Тогда зачем же Лола симулировала?

Джим. Это ты сказал, что она симулировала.

Фред. Такие у меня сведения.

Джим. Откуда у тебя такие сведения?

Фред. С крыши Эмпайр Стейт Билдинг. Мне поступают сигналы. На крыше Эмпайр Стейт Билдинг установлена большая антенна, она посылает в эфир импульсы, они приходят ко мне, и каждый квант говорит: Лола не кончала, она притворялась.

Джим. Слушай, я пытаюсь как-то здраво…

Фред. А потом родились близнецы, Дэвид и Сет.

Джим. Карсон и Джанго.

Фред. Как-как?

Джим. Лола обожает книги Карсон Маккаллерс.[3]

Фред. А ты лабаешь джаз, так что…

Джим. Так что мы решили назвать их не совсем обычно.

Фред. Словом, ты их любишь.

Джим. Обожаю. Но Лола на них просто помешалась. И вмиг жизни не стало: существовали только двойняшки — на меня, на нас уже не оставалось времени.

Фред. И никаких больше подводных бесед о Прусте.

Джим. Секс, ясное дело, тоже увял.

Фред. И ты стал гулять.

Джим. Ну, в общем… да.

Фред. Угу… Теперь понятно. Послушай меня; завязывай. Заработаешь инфаркт, больше ничего.

Джим. Обойдусь без советов. Я и намерен завязать. Если она наконец явится.

Фред. Может, она догадывается, что ты затеял, и решила не приходить?

Джим. С чего бы? Нет. Для нее это будет удар.

Фред. Я должен это видеть! Покантуюсь-ка тут неподалеку.

Джим. На кой дьявол мне такая романтика? Полгода по темным забегаловкам, грязным барам, занюханным номерам. Вороватые звонки по телефону, вечно на нервах, презираешь самого себя…

Фред. А что говорит твой психиатр?

Джим. Он говорит, заканчивайте.

Фред. А ты?

Джим. Я закончил. Закончил ходить к психиатру.

Фред. Кстати, чтоб ты знал: они часто пишут пациентов на диктофон.

Джим. Вчера вечером я пришел домой и увидел Лолу — она сидела на диване, усталая, взъерошенная, как… как…

Фред. Как морская свинка?

Джим. Нет, вовсе нет. Как родное существо, милая, порядочная женщина, которая всегда была моим самым лучшим другом.

Фред. Ты что-нибудь обещал любовнице? Говорил, что любишь или что готов бросить семью?

Джим. Никогда, что ты, ни слова, ни намека.

Фред. Не знаю… чувствую какие-то флюиды, которые говорят, что, может, все-таки обещал.

Джим. Чепуха!

Фред. Странно, странно…

Джим. Она захотела., чтоб мы вместе слетали на Карибы, дней на пять. Лоле я должен был наврать, что еду в командировку.

Фред. Ты что, согласился?

Джим. Не совсем. Сказал, подумаю. От растерянности. Мы лежали раздетые, я выпил три «Маргариты», на ободке вот такой слой соли, а я на бессолевой диете. У меня, конечно, скакнул натрий…

Фред (безвольно роняет руки, подражая Лоле). А потом ты вернулся домой, увидел свою милую женушку…

Джим. Да. И в ту секунду, как собрался ей соврать, понял, что люблю ее. Что люблю Лолу, несмотря на все наши дела, и что я полный идиот.

Фред. Н-да. Сцена предстоит омерзительная.

Джим. Ничего страшного. Мы с ней оба взрослые люди.

Фред. Ты же говорил, эта своего не упустит.

Джим. Ничего я не говорил.

Фред. Значит, послышалось. Был голос — думал, твой.

Джим. Люди рвут отношения каждый день — это в природе вещей, разве не так?

Фред. То-то ты подыскал укромный уголок. Предвкушаешь, что будет?

Джим. Да что с тобой говорить о женщинах. Ты все видишь в кривом зеркале.

Фред. Когда-то и я был женат.

Джим. Ты?

Фред. Помню смутно. Когда башку часто включают в розетку, память начинает барахлить. Но помню, она все звонила девять — один — один.

Джим. Знаешь, что? Хочешь добрый совет?

Фред. Валяй.

Джим. Я думаю, иди-ка ты отсюда и начинай снова принимать лекарства. Кроме шуток. И чем больше, тем лучше. Я не хочу, чтобы ты тут околачивался, когда она придет. Как-нибудь сам справлюсь.

Фред. Пожалуйста, как хочешь. Закончим дела — и меня нет.

Джим. Какие дела? У нас нет никаких дел, я не крал у тебя сюжетов.

Фред. Может, ты просто возместишь мне в следующий раз и немного увеличим мою долю?

Джим. Никакого следующего раза. Я не пишу в соавторстве. Я работаю в одиночку. Я… о, Господи…

Вдали появляется Барбара.

Слушай, все… Уходи, давай, давай…

Фред. Ты чего такой белый?

Джим. Она идет.

Фред. Ну и что? Без паники.

Джим. Ты мне совершенно заморочил голову.

Фред. Я просто сказал, что сейчас начнется.

Джим. С чего ты взял?

Фред. Эмпайр Стейт Билдинг.

Джим. Да нет, все будет нормально. Я репетировал под душем. Полтора часа. Я знаю, что говорить. Уходи.

Подходит Барбара.

Барбара. Прости, пожалуйста, я опоздала. Кто это?

Джим. Где? Не знаю… (Головой делает знаки Фреду, чтобы тот уходил.)

Барбара. Что, невралгия?

Джим (протягивая Фреду деньги). Вот, старина, держите свой доллар, как просили, отправляйтесь и хорошенько заморите червячка. Удачи… ха-ха…

Фред. Фред ван Далл. Я друг Джима.

Барбара. Что же ты не сказал?

Джим. Он шутит.

Фред. Друг и соавтор.

Барбара. Соавтор?

Фред. Мы вместе делали «Путешествие». Сюжет мой, а он, собственно, писал сценарий. (В сторону.) Прием!

Барбара. Что? Ничего не понимаю.

Фред. Объясни ей, Джим.

Барбара. Что объяснить?

Джим. Фред, оставь нас.

Фред. Я боюсь, ты дашь слабину.

Барбара. Джим, что-то случилось?

Фред. Лучше выложить начистоту.

Джим. Проваливай, Фред.

Фред. Барбара, Джим должен тебе кое-что сказать.

Барбара. Что сказать? О чем сказать?

Фред. О вашей внебрачной связи.

Джим. Фред спятил. Он городской сумасшедший.

Фред. Скажи ей, Джим, или я сам скажу.

Барбара. Да в чем дело?

Джим. Ты тут ни при чем.

Барбара. Не знала, что у тебя есть соавтор.

Фред. Я даю идею, а Джим возится с сюжетом и диалогами. Хотя у меня самого тоже сильный диалог. Когда-то я сочинил гениальный слоган для шикарных японских пылесосов…

Джим. Фред…

Фред. «Хороши собой и сосут без звука». Но заказчики не оценили.

Джим. Пойдем, Барбара, я хочу побыть с тобой наедине.

Фред. Он не сумеет поехать на Карибы, Барбара. Он слишком привязан к жене.

Барбара. Джим…

Фред. Он честно собирался наврать Лоле, но в последний момент оказалось, кишка тонка.

Барбара. Не верю.

Джим. Барбара, пожалуйста, постарайся понять…

Барбара. Это правда? Значит, все кончено?

Джим. Барбара, я не смогу. Я понял, что не смогу.

Барбара. Ничего себе! Ты только что уверял, что жить без меня не сможешь, строил планы на будущее, сулил златые горы…

Джим. Тебе казалось. Я вовсе не собирался уходить из семьи.

Барбара. Значит, попользовался мной — и обратно к жене под каблук?

Джим. Я не пользовался тобой. Мы оба отлично понимали, что делаем.

Барбара. Ты думаешь, мной можно играть, как будто я персонаж из твоего сценария?

Джим. Я почувствовал, что мы зашли слишком далеко, что дальше будет хуже, и решил, пока не поздно…

Барбара. Прости, Джим, уже поздно. Я поговорю с Лолой сама.

Джим. Поговоришь с Лолой?

Барбара. Да. Думаю, если с ней поговорю я, она все поймет. (Замолчав, беспомощно озирается.)

Фред (в сторону). Прием!

Барбара. Я не верю, что ты любишь ее больше, чем меня. Мне надо встретиться с ней, и мы все уладим.

Джим (Фреду). Ну, давай, скажи что-нибудь, ты же мой соавтор!

Фред. Я даю идеи, диалоги — твои.

Джим. Мне нужна свежая концепция.

Фред. Слушай, Барбара, — могу я тебя так называть?

Барбара. Я вас впервые вижу, гуляйте отсюда.

Фред. Меня зовут Фредерик ван Далл, и хотя мое имя не знакомо тебе по титрам и рекламе, я являюсь соавтором первого фильма Джима, а также изобретателем радиотелефона и растворимого кофе.

Джим. Фред, ради бога!

Фред. (в сторону). Прием-прием! Перехожу на прием!

Барбара. Но ты же обещал, Джим…

Джим. Никогда. Ни разу. Как раз наоборот…

Фред. Войди в его положение, Барбара. Рохля, в семье кризис, сексуальная неудовлетворенность. И вдруг — очаровательное существо, вроде тебя. Ясное дело, у мальчика едет крыша, фантазия расшалилась, он сходит с пути праведного. Но потом однажды вечером он смотрит на своих домашних и шквал воспоминаний обрушивается на него, его охватывает чувство вины, и в тот же вечер небольшой космический корабль из системы Вега посылает нейтронный луч, который проникает в этот череп…

Джим. Фред, ты же хотел мне помочь…

Барбара. Прости, Джим: все эти ночи, когда мы лежали в объятиях друг друга, ты думал не о Лоле.

Джим. Ты неправильно понимала. Или я. Я совершил ужасную ошибку. Мне хочется ее исправить…

Барбара. Я совершенно растеряна. Мне нужно подумать, как быть. В любом случае, я не собачка, чтобы сидеть, лежать и приносить палку по команде. Ты, наверное, должен мне как-то все это компенсировать…

Джим. В каком смысле?

Барбара. Я решу. Но не надейся, что выйдешь сухим из воды. Знаешь, есть такое выражение: нет любви — давай деньгами.

Джим. Но это же шантаж.

Барбара. Когда ты первый раз привел меня в ту поганую гостиничку, тебе следовало понимать, что придется платить по счетам. Я не прощаюсь. (Уходит.)

Фред. Я знаю, о чем ты думаешь. Как прекрасно все получалось под душем.

Джим. Фред… Фред… Что делать?

Фред. В любом случае, не платить.

Джим. Ты считаешь?

Фред. Она сядет тебе на шею, будет требовать еще и еще, выпьет из тебя всю кровь, и близнецам придется ходить в государственную школу.

Джим. Я должен признаться Лоле. Должен, другого пути нет.

Фред. Почему?

Джим. Пусть лучше она узнает все от меня, чем от коварной мошенницы.

Фред. Думаешь?

Джим. Плюс это помешает меня шантажировать.

Фред. Ты не можешь сказать Лоле, что полгода ходил налево.

Джим. Почему не могу? Я куплю цветы…

Фред. Во всем Ботаническом саду нет столько цветов.

Джим. Тысячи людей заводили романы, а потом понимали, что ошиблись.

Фред. Ты слишком здраво рассуждаешь. Лола ни за что не простит супружеской измены. Измены отравили ей детство.

Джим. Откуда ты знаешь?

Фред. От верблюда.

Джим. Я объясню, что это ничего не значит. Маленькая мужская шалость.

Фред. Гениально. Какая жена устоит? Лола нежно улыбнется и принесет тебе свежую газету.

Джим. А если все отрицать? Мало ли что плетет какая-то истеричка? Кому Лола скорее поверит?

Фред. Прием!

Джим. Все кончено. Мне крышка. Выхода нет. Я буду гореть в аду.

Фред. Одну минутку: кажется, меня вызывают. Пошел сигнал… Чувствую, как лучи проникают в мозг…

Джим. Что мне твои лучи, мне нужна хорошая идея. Ради бога, мы же оба писатели…

Фред. Ужасные помехи.

Джим. А может, все-таки заплатить?

Фред. В такую погоду паршивый прием.

Джим. Что я наделал? Грехи отцов будут на детях!

Фред. Да что ж такое… Никак.

Джим. Или уехать, а? Купим фургончик, будем путешествовать — она нас ни за что не отыщет.

Фред. Наверное, кто-то готовит в микроволновке.

Джим. Нет, это не выход. Проклятье, что делать, что делать?

Фред. Потерпи… Есть! Есть!

Джим. Что есть, Фред?

Фред. Решение твоей проблемы поступило в кору моего головного мозга по гамма-каналу две тысячи.

Джим. Поздравляю. Мой мозг не подключен к кабельному.

Фред. Тебе следует избавиться от нее.

Джим. Угу. Это тебе сейчас пришло в голову?

Фред. Нет. Я имею в виду, избавиться буквально.

Джим. В каком смысле?

Фред. Голос говорит: тотальное устранение.

Джим. Отлично. И как это сделать? Не убивать же ее. А другого способа я… Я… (Понимает, что Фред имел в виду.) Фред, я серьезно, а ты…

Фред. И я серьезно.

Джим. Что серьезно? Убить ее?

Фред. Это единственный способ сохранить семью.

Джим. Ты затянул без лекарств.

Фред. Принимаю зеленый сигнал. Значит, путь открыт.

Джим. Фред, я не собираюсь ее убивать.

Фред. Почему?

Джим. Это безумие. Ты сумасшедший.

Фред. А ты всего лишь невропат. Учись, пока я жив.

Джим. Это не выход, а если и выход, я бы не мог им воспользоваться, а если б и мог — не стал.

Фред. Почему? Это жест, достойный гения.

Джим. Это невозможно ни с психологической, ни с моральной, ни с интеллектуальной точки зрения. Это бред.

Фред. Это прыжок в неведомое.

Джим. Пусть остается неведомым.

Фред. Вопрос в том, как лучше это сделать.

Джим. Никак.

Фред. Я же не хочу, чтоб тебя в результате поймали. Сейчас в Нью-Йорке восстановили смертную казнь. Тыща ватт в задницу совершенно не решит твоих проблем.

Джим. Мне тоже так кажется. Фред…

Фред. Нам надо спешить. Эта женщина — враг, не исключено, что она зомбирована.

Джим. Ладно, закончили.

Фред. Если ты не пойдешь на ее условия, она все расскажет Лоле. В красочных подробностях. Лола тебя любит, доверяет тебе, да, на какое-то время она посвятила себя детям, после родов это нормально, я уверен, все восстановится и вы снова будете заниматься любовью на каждый День благодарения.

Джим. Это экстремизм. Ты экстремист!

Фред. А ты рационалист. Послушай, когда все пути ведут в тупик, я предпочитаю взлететь.

Джим. Да-да: ты взлетишь, а я сяду.

Фред. Тебя не поймают. Мы все идеально спланируем.

Джим. Поймают, не поймают — я не хочу, Это нехорошо. Сказано: не убий.

Фред. Где сказано? В правилах хорошего тона?

Джим. Мне пора домой.

Фред. Послезавтра у тебя не будет дома.

Джим. Как я не почуял, на что она способна?

Фред. Потому что ты баран — славный упитанный барашек, лишенный воображения.

Джим. Я предал жену.

Фред. Безусловно. Не говоря о том, как скажется развод на невинных младенцах. Вдобавок близнецах. Мало им того, что придется жить в двойном экземпляре.

Джим. Нет, об убийстве не может быть и речи.

Фред. А как еще ты помешаешь ей пойти к Лоле? Как еще?

Джим. Не знаю. У меня страшно разболелась голова.

Фред. Сходи к акупунктурщику. Только не давай ставить иглы близко к спинному мозгу, как сделали мне.

Джим. Фред, пожалуйста…

Фред. Где она живет?

Джим. Возле «Коламбии». Фред…

Фред. Высотный дом? Там есть швейцар, который сможет тебя опознать?

Джим. Есть.

Фред. Какой этаж?

Джим. Двенадцатый.

Фред. Лифтер имеется?

Джим. Нет. Только швейцар.

Фред. Круглосуточно? Вряд ли.

Джим. Он все время уходит пить кофе.

Фред. Тогда можно подняться по лестнице.

Джим. Его не бывает минут десять, не дольше. Этого мало, чтобы взбежать на двенадцатый этаж, убить и вернуться.

Фред. Она кому-нибудь рассказывала о вашем романе? Может, подруге?

Джим. Нет, никому. Ни она, ни я. Я знаю точно.

Фред. Не забудь по пути купить перчатки.

Джим. Естественно. Не хватает оставить повсюду пальчики, чтобы… Фред, о чем мы говорим? Я совершенно не собираюсь ее убивать.

Фред. Придется, старичок. Или — прощай, Лола, простите, детки.

Джим. Это бесчеловечно! Я что, должен незамеченным пробраться в дом…

Фред. Так.

Джим. Позвонить в дверь…

Фред. Она будет ждать. Ты сначала предупредишь по телефону, что хочешь зайти.

Джим. А потом что — задушу ее?

Фред. Это уж как решишь, выбирай сам. Задушишь, прибьешь, зарежешь кухонным ножом…

Джим. Можно удавить телефонным шнуром.

Фред. Пожалуйста.

Джим. Или полиэтиленовый пакет на голову?

Фред. Инсценируй самоубийство… не знаю… ограбление.

Джим. Идеально. Я мог бы сочинить записочку, а лучше под каким-нибудь благовидным предлогом заставить, чтоб она сама написала. Ее как раз недавно уволили из журнала. Одинокая женщина, депрессия…

Фред. Смотри, какая идея: если бы ты сумел раздобыть немного крови ее группы — ты покупаешь пистолет и патроны, берешь плоскогубцы, вынимаешь пулю, делаешь с нее формочку, в этой формочке замораживаешь кровь, вставляешь в гильзу, приходишь и стреляешь ей в грудь. Она убита пулей из замороженной крови, пуля растворяется в теле — группа крови совпадает, — полиция находит убитую, но пули не обнаруживает. Входное отверстие есть — выходного нет. (В сторону.) Прием!..

Джим. Можно уронить какую-нибудь вещицу на улице, попросить прохожего поднять, он оставит отпечатки. Потом я веду Барбару в знакомую гостиничку, записываюсь под именем Сэм и Фелиция Арбогаст,[4] убиваю ее, оставляю в номере вещь с чужими отпечатками и смываюсь по пожарной лестнице.

Фред. Фелиция, Фелиция… Мне не нравится: старомодное имя.

Джим. Не вопрос. Джейн Арбогаст.

Фред. И потом — ты даешь образец почерка. Ничего не стоит провести экспертизу.

Джим. Я буду писать левой рукой.

Фред. Подожди-ка, подожди… Нет, это тоже не получится.

Джим. Что?

Фред. Я подумал: ты запираешь ее в туалете, вставляешь в замочную скважину резиновую трубку и высасываешь весь воздух.

Джим. Я читал рассказик про то, как жена забила мужа бараньей ногой, а потом съела орудие убийства. Очень смеялся. (Смеется.) Съела орудие убийства.

Фред. Ничего смешного, Джим. Тебе надо устранить эту женщину и как можно скорее.

Джим. Нет, Фред. Я не в состоянии.

Фред. В конце концов, может быть, самое лучшее — пригласить ее в кафе, потом пришить в темном переулке и ограбить. Пусть выглядит как разбой.

Джим. Я не буду этого делать.

Фред. А с другой стороны, может, на самом деле тебе хочется порвать с семьей.

Джим. С чего ты взял?

Фред. Ну да — сбросить эту грымзу со своей шеи, избавиться от странной парочки однояйцевых пареньков и с полным нравом говорить, что это не ты сломал им жизнь, ты не мог ничего поделать — ревнивая мерзавка разрушила семью.

Джим. Пожалуйста, избавь меня от своих псевдофрейдистских озарений.

Фред. Само собой — ты снова станешь свободен. Разведенный драматург, новая жизнь, актрисы, модели, ночные клубы.

Джим. Перестань.

Фред. Я угадал?

Джим. Пойми, я не отрицаю, что крупно прокололся. Я не говорю, что огорчился бы, если Барбара вдруг… вдруг…

Фред. Ну, скажи.

Джим. Скончается. Но она живой человек.

Фред. Ты так говоришь, как будто это хорошо.

Джим. Разве нет?

Фред. Как посмотреть. Ты когда-нибудь ходил на общее собрание жильцов?

Джим. Может быть, я действительно виноват перед ней. Может, недооценивал своей ответственности.

Фред. Ты вел себя как полный идиот. Чуточку не хватало внимания, романтики — и ты с головой бросаешься в адюльтер. Тайные ласки, милые шалости, то-се. Теперь ты одумался — но уже поздно. Ты, оказывается, напоролся на интриганку. И в результате имеешь жалкий вид. Но это не страшно, большинство людей имеет жалкий вид. Впрочем, с другой стороны, посмотри на меня: я трагичен.

Джим. Я жалок, а ты трагичен?

Фред. Ну, конечно. Во мне есть величие. Легла бы карта иначе — я мог бы стать Шекспиром или Мильтоном.

Джим. Шутишь? С этой хохмой про восемь шлюх и «фольксваген»?

Фред. У тебя есть последняя возможность искупить свой грех. Предотвратить распад семьи, остановить мстительную тварь, которая не сумела заполучить, что хотела, и теперь пустится во все тяжкие.

Джим. Это безнравственно.

Фред. А то, что ты делал до сих пор, — нравственно? Ты изменял жене, врал, нарушал брачный обет.

Джим. Да, согласен. Но я не убивал.

Фред. Ты говоришь «убивал» таким тоном, будто это что-то немыслимое. Для истинно творческих умов, вроде моего, — это лишь одна из возможностей.

Джим. Вот в чем разница между нами, Фред. У тебя мания величия. А я человек земной. Я не получаю указаний с крыши Эмпайр Стейт Билдинг или с космического корабля.

Фред. Это дело поправимое. Я знаю одного нейрохирурга, поставит тебе хорошую тарелку.

Джим. Я признаю иудео-христианскую мораль.

Фред. Получаешь указания от мирового сионизма?

Джим. Ты путаешь психоз и вдохновение.

Фред. Ну хорошо, не веришь мне — почитай рецензии. Что, по-твоему, критики имели в виду, когда вежливо называли тебя прекрасным профессионалом?

Джим. Что в своем деле я мастер. А ты всего лишь псих.

Фред. Вот почему вместе мы отличная команда.

Джим. Да не хочу я быть с тобой в одной команде.

Фред. Ты просто трусишь.

Джим. Возможно. Но это мой выбор. Я решительно отвергаю насилие. Я понимаю, что меня ждет, но за свои поступки надо отвечать, и даже если Барбара решила превратиться в гадюку, лишить ее жизни для меня совершенно неприемлемо.

Фред. Вот где корень твоих проблем, дружок. Ты не способен шагнуть в неведомое.

Возвращается Барбара.

Барбара. Нам надо поговорить.

Джим. Барбара, я подумал…

Барбара. Хорошо, что ты еще не ушел.

Фред. Барбара, у тебя нет аллергии на средства от тараканов?

Джим. Фред!

Барбара. Нам надо поговорить с глазу на глаз.

Фред. С глазу на глаз? Как же это устроить?

Барбара. Чтобы вас здесь не было.

Фред. Но мы соавторы.

Джим. Ладно, Фред, оставь нас ненадолго, мы же с тобой не сиамские близнецы.

Фред. А как же наши совместные творческие планы?..

Джим. Прошу тебя, нам с Барбарой надо поговорить. Пойди пока поболтай с центром управления.

Фред. Ладно. Валяйте. Я ушел. (Джиму вполголоса.) Видишь красную ауру вокруг нее? Единственный раз я видел такую же вокруг Никсона. (Уходит.)

Джим. Барбара, прости меня. Мне очень, очень жаль.

Барбара. Мне надо было взять себя в руки.

Джим. Я решил, что совершенно убил тебя.

Барбара. Просто ты застал меня врасплох, я была не готова.

Джим. Пожалуйста, прости. Расставание никогда не бывает легким.

Барбара. Я сама знала, на что иду.

Джим. Я действительно не давал тебе никаких обещаний. Мы оба взрослые люди.

Барбара. Я была тогда выбита из колеи. Потеряла работу, стала попивать…

Джим. Я понимаю. И у меня дома было неладно. Может, там уже ничего не поправить, но заводить интрижку на стороне, конечно, не выход. Если я могу что-то для тебя сделать…

Барбара. Триста тысяч долларов.

Джим. …ты только скажи.

Барбара. Триста тысяч сейчас и двести в конце года.

Джим. Прости, что?

Барбара. Ты неплохо получил за сценарий. Думаю, пол-лимона осилишь.

Джим. Барбара, что ты говоришь, подумай!

Барбара. Ты подумай. Я могла бы сломать тебе жизнь, но не буду. Это чего-нибудь да стоит.

Джим. Полмиллиона долларов?

Барбара. Ты собираешься торговаться? Ну ладно, тогда я пошла к Лоле.

Джим. Я не могу заплатить такие деньги.

Барбара. В смысле — не хочешь.

Джим. И не хочу. Даже если бы мог. Потому что ты ведь не остановишься. Ты будешь доить меня в будущем году, и через год.

Барбара. Джим, не в твоем положении диктовать правила игры.

Джим. Я пытаюсь выбраться из дерьма, в которое угодил, а не закопаться поглубже. Так мы никогда не расстанемся. Год за годом ты будешь пить из меня кровь, а я не смогу даже пикнуть.

Барбара. Деньги я хочу получить завтра — в смысле первый платеж. У тебя есть сутки.

Джим. Мне не нужны сутки.

Барбара. Если не появишься завтра до полудня, я буду считать, что ты выбрал скандал. Решай. Спокойной ночи.

Она уходит. Джим не знает, куда пойти, затем достает мобильный телефон.

Джим (с пафосом). Ничего ты не будешь считать. Потому что я сам, сам все расскажу Лоле. Я покаюсь. Я буду рыдать и ползать на коленях. Лола интеллигентный человек — может, она сумеет меня простить. Не будем загадывать. Но я не смогу существовать, зная, что в любой момент мою жизнь можно пустить под откос. Она ведь будет требовать больше и больше. И я буду вынужден давать. И больше и чаще. Что я скажу Лоле? Прости, Лола, мы теперь не сможем платить за эту квартиру — но я не скажу тебе, почему. С отпуском тоже не получится, и вообще мальчикам придется пойти работать. Бедные двойняшки…

На сцене появляется Фред и молча смотрит на Джима, который, не видя его, говорит по телефону.

Алло, Лола, это Джим. Джим Свейн. Твой… твой муж. Твой старый Джим Свейн, Джим Свейн, ха-ха-ха… Ну что, как поживаешь? Неплохо?.. Да, все в порядке. Что? Нет, не выпил. Просто захотелось поболтать. Ты знаешь — я тебя люблю, ха-ха… Лола, я хочу тебе кое-что сказать…

Фред вырывает у него телефон и бросает на землю.

Фред. Что ты делаешь?

Джим. Это ты что делаешь?

Фред. Ты что, собрался признаться Лоле?

Джим. Да, собрался. Знаешь, ты прав: у Барбары очень красная аура. Я уверен, что тоже видел ее. Она хочет пятьсот тысяч долларов. Для начала. Нормально, да? Триста тыщ завтра, а остальное до конца года. Но я не заплачу. Ни доллара, ни цента.

Фред. Не надо волноваться. Через двадцать минут Барбара будет в Атлантическом океане. Или в Покипси — если течение идет вверх.

Джим. Ты не понял, Фред… Ты… Ты же не?..

Фред. Я не ошибся, Джим: она получала приказы из другой галактики.

Джим. Фред, скажи — ты ведь пошутил?

Фред. Успокойся, тебя никто ни в чем не заподозрит.

Джим. Господи боже мой…

Фред. Остроумно придумали: вживили ей компьютерный чип прямо в ухо. Она была частью их плана порабощения Бронкса.

Джим. Мне надо отсюда уйти.

Фред. Если ее когда-нибудь и найдут — где-нибудь в открытом океане, — это будет выглядеть как самоубийство. Без вариантов. Ты же сам говорил: одинокая женщина, потеряла работу.

Джим. Ты бросил ее в Гудзон?

Фред. Все наши с тобой разработки… Литературщина. Лучшие сюжеты — простые сюжеты. Я сидел на лавке, она шла мимо, вокруг никого, и я почувствовал вдохновение. В этом разница между нами, Джим: ты бы начал анализировать и рассуждать. А я не гонюсь за правдоподобием, мне логика необязательна. Я просто пошел за чувством.

Джим. Меня сейчас вырвет.

Фред. Слушай, Джим: забудь про отчисления за фильм, забудь о совместной работе. На самом деле я вовсе не хочу возвращаться в писатели — я и забыл, какое скучное это дело. Скучное и одинокое, Джим. А меня зовут в экипаж «Аполлона». Поговаривают о пилотируемом полете на альфа Центавра. Но ты не бросай кино. Ты прекрасный профессионал, хотя я все-таки посоветовал бы тебе поискать соавтора: в этом нет ничего зазорного — признать, что не справляешься в одиночку.

Джим. Я в полном шоке.

Фред. Посмотри на звезды, Джим. На многих из них тоже есть жизнь. Но это вовсе не значит, что там друзья. Цель нашей экспедиции — изучить кое-какие подозрительные закоулки Вселенной. Мы должны быть готовы встретить любую неожиданность лицом к лицу. Президент в курсе, мы с ним подробно все обсудили. Там отнюдь не райские кущи…

Звонит мобильник. Джим отвечает.

Джим. Слушаю. Лола? Да. Нет, ничего — просто разъединилось. Нет-нет. Я хотел сказать… Я позвонил, потому что соскучился по тебе. Я зайду за тобой на работу и вместе пойдем домой. Я люблю тебя. Я тебя люблю. Я… знаешь, Лола… (Уходит, пока Фред произносит монолог.)

Фред. С Нептуном попробую договориться по своим каналам. Хотя там может быть ловушка. Даже не понимаю, чем мы их так разозлили. Ничем, говоришь? А ты подумай получше. Не умеешь ходить налево — не ходи, и скажи спасибо, что все обошлось: слишком велика цена — любовь к Лоле. Прием!

Затемнение.