Игорь Валентинович Волознев Робот-насильник

2009

1

Закрепив последнюю гайку на передней панели своего детища, Микки Слейтон перевёл дух, вытер пот со лба и отступил на несколько шагов.

Можно было подумать, что перед ним стоял обычный человекообразный робот, каких немало шатается по улицам Гелиополиса, но на самом деле это был сложнейший медицинский прибор. Первый и единственный в мире, до сих пор ещё никем не виданный и предназначенный для лечения импотенции у мужчин. Основным его рабочим инструментом, с помощью которого он, собственно, и производил лечение, были его руки, точнее — большие кисти с длинными пальцами.

Впервые за семь недель напряжённейшего труда Микки позволил себе достать из холодильника бутылку виски, откупорить её и сделать глоток. Предстоял заключительный штрих: "оживить" робота, подключив его на пару минут к общегородской сети электроснабжения и наполнив энергией.

При подсоединении к розетке у робота загорелись оба фонарика-глаза, а через две минуты он уже вертел головой, разглядывая мастерскую и своего создателя.

— Ну что, Пип, с днём рождения? — улыбнулся Микки. — Будешь зваться Пипом, поскольку ты не что иное, как противоимпотентный прибор. Сокращённо — "ПИП". По-моему, нормальное имя для робота.

— Отличное имя, хозяин, — согласился робот.

— А ещё тебе надо подобрать какую-нибудь весёленькую масочку для лица, — Микки прошёлся по мастерской, выдвигая на ходу ящики столов. — У нас в городе роботам не полагается разгуливать без масок.

В одном из ящиков оказался целый ворох резиновых масок. Микки выбрал бело-розовую румяную маску с улыбчивым ртом и вздёрнутыми, как у клоуна, бровями. Натянул её Пипу на голову, он с минуту любовался на него, потом удовлетворённо кивнул и ещё раз отхлебнул из бутылки.

— Теперь тебя надо испытать в деле, приятель, — сказал он. — Посмотреть, какой ты на самом деле лекарь. Но при этом обязательно должен присутствовать Тэд Батлер… — Микки подошёл к видеотелефону и начал набирать номер. — Тэд — это гений медицины. Считай, твой второй создатель!

Батлер пообещал прибыть в ближайшие минуты. Закончив разговор с ним, Микки уселся перед Пипом в глубокое кресло и заложил нога на ногу.

Сорт виски, который он потягивал, живо напомнил ему бар "Ночная моль", куда он ещё не так давно наведывался каждый вечер, а с ним и обстоятельства, предшествовавшие появлению Пипа на свет…

В этом баре Джен работала танцовщицей. Микки, подающий надежды кибернетик, приходил поглазеть на неё, а заодно пропустить стаканчик-другой дешёвого пойла. Постепенно у них завязались отношения, которые довольно быстро продвинулись весьма далеко — девушка оказалась вполне доступна, как, впрочем, и все остальные девушки, работавшие в "Ночной моли". Микки трахал её почти каждую ночь. Тогда же Длинный Дик — местный сутенёр и торговец наркотиками, пристрастил его к белой отраве. Главным образом из-за этого у Микки дела вскоре пошли резко под откос. Он превратился в хронического наркомана с трясущимися руками. Но что ещё хуже — у него начисто пропала потенция. Однажды ехидная Джен даже обозвала его "вонючим дохляком". Микки в ответ плеснул ей в лицо пивом. Вмешался Дик, и завязалась драка, в результате которой сутенёр измолотил несчастного кибернетика до полусмерти и выкинул из бара. Микки пролежал под дождём всю ночь, пока его не подобрали роботы-уборщики, появлявшиеся на улицах Гелиополиса с первыми лучами зари.

Самое обидное, что Джен была права. С тех пор, как Микки стал колоться, его сексуальная потенция пошла на убыль и ему приходилось под разными предлогами увиливать от секса с ней. После той ночи Микки несколько месяцев лечился за государственный счёт. От наркотической зависимости он избавился, но его потенция так и не пришла в норму. Микки пил таблетки, повышавшие сексуальную функцию, но его слабость зашла так далеко, что таблетки не помогали. Он мучительно страдал. Казалось, уже не было выхода и он, ещё совсем молодой мужчина, должен был остаться импотентом на всю жизнь, как вдруг фортуна неожиданно повернулась к нему лицом, возвестив о себе телефонным звонком из медицинской клиники, в которой работал его старый университетский друг Тэд Батлер.

Тэд, знавший о проблеме Микки с наркотиками, первым делом поинтересовался, как прошло лечение, и, услышав, что Микки избавился от зависимости, предложил сконструировать, как он выразился, "один чрезвычайно интересный приборчик". "Приборчик" предназначался для лечения от импотенции, причём в основе его действия лежал кардинально новый, предложенный Тэдом метод лечения. Прибор пытались сконструировать лучшие кибернетические фирмы, но результаты пока были удручающе ничтожны.

— У тебя должно получиться, — уверял друга Батлер. — Ты гениальный кибернетик, а в механике просто чародей! Кому ещё делать, как не тебе!

У Микки от восторга захватило дух. Лечение от импотенции — это как раз то, что ему было нужно!

Всё же он сомневался.

— Суперсовременным лабораториям не удаётся, а потяну ли я один?

— Прекрасно потянешь, — заверил его Батлер. — Тебе просто нужно поверить в свои силы, и всё.

— Но ведь я два последних года ничем не занимался, а только пил, кололся и лечился…

— Талант и мастерство, дружище, не пропьёшь, не проиграешь в карты и не оставишь, как старую газету, на скамейке в сквере. Пара умелых рук и толковая голова способны на многое! Соглашайся, Микки! В случае успеха мы по уши в шоколаде!

Микки согласился бы и без всякого "шоколада". За одну лишь надежду на исцеление от полового бессилия он готов был из кожи вон вылезти. И он взялся за работу так рьяно, что Пип готов был через три месяца.

Робот стоял посреди мастерской и помаргивал глазами, глядя на своего создателя. Микки ещё раз отпил из бутылки. Сердце его радостно стучало, интуиция подсказывала ему, что прибор удался, но он говорил себе, что пока рано праздновать успех. Пипа надо испытать.

Неожиданно ему пришла идея прямо сейчас провести небольшое испытание. Он протянул Пипу бутылку, наполовину полную виски.

— Пип, представь, что это пенис, — сказал он, показывая на бутылочное горлышко. — Пенис, нуждающийся в лечении. А ну-ка, покажи, на что ты способен.

— Всё просто, хозяин, — ответил Пип, взял бутылку и обхватил горлышко своими многосуставными пальцами.

Обрабатывая горлышко, он двигал пальцами так быстро, что между ними проскакивали искры. Вскоре начали мерцать и вибрировать тонкие проводки в его кистях, просвечивавшие сквозь плёнку, заменявшую роботу кожу, наконец завибрировали стальные руки до самых плеч. Микки Слейтон заложил в сознание металлического истукана чувство удовлетворения от этой операции — главной, для которой он был предназначен. Обрабатывая пальцами и точечными электрическими разрядами бутылочное горлышко, Пип урчал от удовольствия. Микки наблюдал за ним с возраставшим интересом.

Наконец робот поставил бутылку на стол. Руки его опустились, глаза погасли. Микки взял бутылку и осмотрел её горлышко через лупу. После манипуляций робота на горлышке не осталось ни царапины!

— Ну, ты даёшь! — проговорил Микки в восхищении.

Пип стоял неподвижно. Глаза в прорезях маски были темны.

— Что, приятель, вырубился? — с улыбкой спросил кибернетик. — Тут уж ничего не поделаешь, операция требует слишком большого расхода энергии… — Он подволок робота к розетке. — Ничего, сейчас мы тебя подзаправим…

Он всунул два пальца Пипа в розетку, достал из кармана кредитную карточку и вставил её в специальную щель над розеткой. Но вместо тока раздался короткий сигнал и карточку выплюнуло из щели. На карточке появилась надпись: "Ваш кредитный счёт исчерпан. Обратитесь в банк".

Микки озадаченно почесал в затылке. Надо же, как не повезло. Деньги кончились в самый неподходящий момент!

Ну, ничего, подумал он, сейчас приедет Тэд, у него-то на кредитке всегда денег полно. И стоило ему подумать об этом, как полный розовощёкий Тэд Батлер, шурша широким свежевыглаженным костюмом и распространяя вокруг себя запахи духов, влетел в мастерскую.

— Микки, так ты сделал его? — закричал он с порога. — Неужто, и правда, сделал?

Кибернетик, ни слова не говоря, показал на Пипа.

— Это он? — Батлер изумлённо уставился на робота. — Замечательно! Великолепно! Но почему тебе пришло в голову сконструировать прибор в виде робота? Я почему-то всегда считал, что это должно выглядеть несколько иначе…

— Внешний вид не имеет значения, — ответил Микки. — Главное — это как он выполняет свои функции. Я его ещё не испытывал, но, сдаётся мне, Пип способен вздыбить любой член, пусть он хоть тряпка тряпкой!

— Пип? Ты назвал его Пип? — засмеялся Батлер. — Оригинально!

— Его конструктивной особенностью является то, что манипуляторы расположены на концах рук, — сказал Микки. — То есть, попросту говоря, он всё проделывает пальцами.

— Фу, как неэстетично, — поморщился гинеколог. — Похоже на вульгарный онанизм.

— Зато практично, — возразил кибернетик. — И сама процедура не занимает много времени.

— А знаешь, что? — Батлер с улыбкой подмигнул ему. — Пожалуй, это даже неплохо! Робот-врач, исцелитель от импотенции!

— Конечно, это лучше, чем если бы я его сделал, например, в виде унитаза. Противоимпотентный унитаз, как тебе это понравится?

Батлер несколько минут ходил вокруг Пипа, разглядывая его, и особенно — его длинные пальцы.

— Похож на робота-музыканта, — отметил он. — Исполнителя баховских токкат… А почему ты не провёл испытаний?

— Видишь ли, в чём дело… — Микки замялся. — Сейчас у меня заминка с деньгами. Кончился счёт в банке, и энергетическая контора не даёт тока. Надеюсь, ты не откажешь в любезности сунуть им свою карточку и подарить Пипу порцию электричества?

— Не вопрос!

Батлер вынул из кармана кредитку и вставил её в щель над розеткой. Робот тотчас загудел, глаза его зажглись. Он повертел головой и, уставившись на Микки, сказал приятным, хотя и слегка надтреснутым голосом:

— Всё просто замечательно, хозяин.

— Ты дал ему ещё и человеческий интеллект, — пробормотал Батлер. — Но это уже зря. Он должен быть всего лишь медицинским прибором.

— А по-моему, интеллект ему не помешает, — возразил кибернетик. — Ведь дают же интеллект роботам-швейцарам, роботам-санитарам, даже роботам — уличным торговцам. Почему бы и Пипу не иметь его? В Гелиополисе каждый второй робот обладает интеллектом!

— А не будет ли он излишне разговорчив с пациентами?… Хотя ладно, может, так оно тоже неплохо.

— Пип, — обратился Микки к роботу, — это мистер Батлер, врач-гинеколог, к которому ты должен проявлять такое же уважение, как и ко мне.

— У меня, значит, будут два хозяина?

— Можно и так сказать.

— В таком случае — моё почтение, сэр, — Пип отвесил Батлеру неуклюжий поклон. — Может быть, у вас имеются проблемы в сексуальной сфере и вы нуждаетесь в моей помощи? Я готов немедленно приступить к восстановлению потенции вашего полового органа.

— О нет, я в этом не нуждаюсь! — Батлер даже отскочил от Пипа. — Мне грех жаловаться на мою потенцию, спросите у моей жены.

— Тэд, — сказал Микки, — я уже принял решение. В старину врачи испытывали на себе изобретённые ими лекарства. Так вот. Я испытаю Пипа на себе. По-моему, я подходящий объект. Из-за наркотиков у меня снизилась потенция и всё такое. Пусть Пип поработает надо мной.

Глубоко вздохнув и зажмурившись, он расстегнул на себе ремень и спустил брюки.

Батлер подбежал к нему.

— Нет, нет, Микки, стой! — закричал он. — Твой пенис слишком драгоценен для нас, чтобы мы могли им рисковать! Твоё самопожертвование — это героизм, согласен, но оно совершенно неразумно…

— Джентльмены, — вмешался в разговор Пип, — уверяю вас, что после непродолжительной процедуры, которую я произведу над вашими половыми органами, вы будете чувствовать себя намного здоровее, чем теперь!

— Я — воплощённое здоровье и не нуждаюсь ни в каких процедурах! — ответил Батлер.

— Но испытания мы так или иначе должны провести, — сказал Микки, — и чьим-то пенисом всё равно придётся пожертвовать. Так пусть это будет мой пенис.

— Нет, Микки, не спеши. Когда я ехал сюда, мне пришла в голову отличная идея. Я ведь знал, что прибор придётся испытывать, и вот я подумал, дружище, что мы испытаем его не на человеке, а на заменителе человека! К тому же, этого требуют от нас соображения гуманности.

— Ты хочешь испытать Пипа на каком-нибудь роботе? — не понял Микки.

— Я имею в виду обезьяну! — Батлер, смеясь, потёр свои пухлые ладони. — Недавно я услышал по радио, что в зоопарке находится при смерти один старый орангутанг. Его с трудом откачали в реанимации. Уверен, что его член висит, как мочалка, а значит, лучшего объекта для испытаний способностей Пипа трудно себе придумать!

— Но это же обезьяна, а не человек, — в сомнении качал головой кибернетик.

— Должно сработать! — уверенно заявил Батлер. — Физиология половых органов у человека и высших приматов практически идентична, так что если ты всё сделал правильно, то должно получиться.

— Тэд, я мало смыслю в гинекологии, но всё же знаю, что старческая импотенция и импотенция мужчины в расцвете лет — это разные вещи, и если вторая ещё поддаётся лечению, то первая абсолютно неизлечима…

— Мой метод срабатывает во всех случаях! — заявил Батлер запальчиво. — И поэтому повторяю: если ты всё сделал как надо, то после первого же сеанса лечения член встанет и у дряхлого обезьяньего самца!

Микки вопросительно посмотрел на Пипа. Тот стоял, помаргивая глазами-лампочками, и, казалось, с интересом прислушивался к разговору.

— Ну, что скажешь, Пип? — спросил он.

— Жду твоих распоряжений, хозяин, — ответил робот.

Микки повернулся к приятелю.

— Если бы у меня были деньги, я бы заключил с тобой пари, — сказал он. — Вернуть потенцию старому орангутангу — это, по-моему, слишком!

— Так летим в зоопарк, и всё увидим собственными глазами!

— Отлично! Летим!

Друзья и Пип вышли из полуподвального помещения мастерской. В этот час улицы Гелиополиса, стиснутые стоэтажными небоскрёбами, были запружены народом, спешащим куда-то по своим делам, причём значительную часть толпы составляли человекообразные роботы.

Стоянка воздушных такси находилась за углом. Друзья подошли к жёлтому щиту с кнопками, Батлер потыкал в них пальцем, и не прошло и минуты, как рядом с ними плавно опустился четырёхместный летательный аппарат.

За рулём никого не было, поскольку машина являлась одновременно и кибернетическим водителем — понятливым, знающим правила воздушного движения и умеющим поддержать непринуждённую беседу с пассажирами. Надо было только объявить, куда лететь, и машина тут же направлялась по указанному адресу. Оплата производилась, как и повсюду в Гелиополисе, при помощи именной кредитки.

Друзья с Пипом забрались в кабину, Батлер сунул карточку в стандартную щель на панели перед сиденьем и небрежно бросил:

— Зоопарк. И поближе к обезьяньим вольерам, если можно.

Стремительный полёт над громадным городом, залитым солнцем, его сверкающими небоскрёбами и ущельями прямых, наполненных толпами и транспортом улиц продолжался не больше четверти часа.

Зоопарк находился на зелёной окраине города, усеянной речушками и озёрами, на которых плавали лебеди, утки, цапли и прочая пернатая живность. Такси опустилось на специально предназначенную для него стоянку как раз недалеко от вольер с обезьянами. Друзья вылезли и сразу направились туда. За ними, вращая головой, шагал Пип.

Время близилось к полудню, стояла изнуряющая жара, и посетителей в это время дня было немного.

— Скажите, любезнейший, — обратился Батлер к служителю зоопарка, подметавшему перед клетками. — Можем ли мы увидеть старого орангутанга, который был при смерти?

Долговязый усатый служитель, в рабочем фартуке и в шляпе, посмотрел на него удивлённо.

— Отчего же, конечно можете, — ответил он, — хотя не знаю, зачем он вам понадобился. Старик дрыхнет целыми днями напролёт.

— А где он?

— Вон в той угловой клетке. Только вы его не увидите, он почти не вылезает из-за перегородки.

— Мы из общества защиты животных, — сказал Батлер. — Явились для профилактического медицинского осмотра вашего орангутанга.

— Жаль, что он не околел на прошлой неделе, — проворчал служитель. — С ним одна возня, запаршивел весь, старый хрен, провонял…

— Сколько ему лет? — спросил Микки.

— А бес его знает. Кажется, под пятьдесят.

— Для обезьяны возраст почтенный, — заметил Батлер.

— Да ему давно пора на тот свет.

— А скажите, он на самок засматривается? — снова спросил Микки.

— В каком смысле?

— Ну, испытывает ли он сексуальное влечение к ним?

— Да что вы, сэр, побойтесь Бога, с него пыль сыплется, под себя мочится, всю клетку загадил, не успеваем убирать…

Компания вместе с Пипом подошла к угловой клетке. Часть клетки была отделена деревянной перегородкой, из-за которой доносился зычный храп.

— Спит, — сказал служитель.

Батлер, почуяв отвратительный запах, поморщился и поднёс к носу надушенный платочек.

— Ну, Микки, — сказал он, — готов ли Пип продемонстрировать свои способности?

— Что касается меня, то я всегда готов, — подал голос робот. — Только покажите объект, а уж остальное я сделаю сам.

— Что вы собираетесь делать? — озаботился служитель. — Какой ещё объект?

— Я же сказал вам, что мы собираемся произвести медицинский осмотр вашего подопечного, — ответил Батлер. — Осмотром займётся усовершенствованный суперробот-врач, — он показал на Пипа.

— А разрешение от дирекции у вас есть?

— Нам слишком дорого время, приятель, чтобы ходить по вашим дирекциям, — ответил Батлер, доставая бумажник.

Пять десятидолларовых купюр, которые он отсчитал, незамедлительно исчезли в кармане служителя.

— Ну, коли так, делайте что хотите, разве я возражаю, — сказал он. — Только старикану уже ничто не поможет. Ему давно пора в утиль.

— Нельзя ли его как-нибудь разбудить и заставить выйти из-за перегородки? — спросил Микки.

— Это можно, — ответил служитель, — только старик гневлив, рассердите его — взбелениться может так, что никакой управы на него не найдёте, прямо бешеным становится.

Он подтянул к клетке шланг, включил воду и направил струю в окошко в перегородке. Тотчас храп прекратился и послышалось недовольное ворчание.

Наконец из-за перегородки вышел старый жирный плешивый орангутанг с заплывшим глазом, зевающий и почёсывающийся. Седая шерсть на нём висела клочьями, из полуоткрытого беззубого рта текла слюна, а между ног болталось нечто такое, что заставило Батлера расхохотаться, а Микки — приуныть.

— Ну, вот видишь, я же говорил, что объект для испытаний Пипа выбран неудачно, — пробормотал он.

— Сейчас посмотрим, — Батлер повернулся к служителю. — Откройте клетку, сэр. Робот-врач осмотрит вашего подопечного непосредственно на месте его проживания.

— Зря вы это затеяли, — ворчал служитель, отпирая замок. — Лекарства для него — как мёртвому припарки…

— Наш врач как раз специализируется на пожилых приматах, — ответил Батлер.

Микки показал Пипу на орангутанга:

— Объект перед тобой. Покажи нам своё искусство.

— Сделаю в лучшем виде, — сказал Пип, входя в клетку.

— Учти, объект может оказать сопротивление! — крикнул ему кибернетик.

— От меня никуда не денется, — отозвался Пип.

Орангутанг выпучил на робота слезящийся глаз, потом угрожающе зарычал и начал, по обыкновению обезьяньих самцов, бить себя кулаками в грудь.

На Пипа это не произвело никакого впечатления. Он приблизился к орангутангу и обхватил его стальными руками. Тот, видимо, до последнего момента не верил, что странное существо посмеет к нему прикоснуться; когда же это произошло, он взвыл и замолотил по нему кулаками.

Пип и на это не реагировал. Он развернул обезьяну к себе спиной — так, что орангутанг оказался зажат между его корпусом, стальными ногами и крепкими, как клещи, ручищами. Сковав подвижность животного, Пип дотянулся пальцами до его болтающихся половых органов.

— Ну, Тэд, теперь смотри, — сказал Микки. — Испытания начались!

Приятели затаили дыхание, следя за действиями стремительных металлических пальцев. Между суставами Пипа пробегали электрические искры, стальные руки дрожали, дёргались, раскалялись и били точечными разрядами. У перепуганного оранга глаз выкатился из орбиты, вывалился язык, голова свесилась набок; он взвыл каким-то неестественным, диким голосом, и вой этот был до того жуток, что в соседних клетках обезьяны прекратили своё обычное кувырканье и в испуге попрятались за перегородки.

Длинный дряблый член орангутанга червяком извивался в металлических лапах робота. Обезьяна выла скорее от страха, чем от боли, потому что процедура, как доподлинно знал Микки, была абсолютно безболезненной.

— Тэд, — он подтолкнул приятеля локтем. — Видишь, начинает подниматься! Твой метод сработал!

— Батюшки, не верю глазам своим! — воскликнул служитель. — У старого перхуна встаёт член! Такого не было уже лет двадцать! Чудо! Чудо!..

— Поздравляю, дружище, — торжественно сказал Батлер, пожимая руку кибернетику. — С меня сегодня ужин в самом шикарном ресторане Гелиополиса! Я знал, что ты гений в кибернетике!

— А ты — гений в медицине!

Батлер чуть не прыгал от счастья.

— Пипа ждёт большое будущее, а нас с тобой — большие деньги!

Пип закончил операцию, отнявшую у него практически всю энергию, и застыл. Руки его опустились. Почувствовав себя свободным, орангутанг пронзительно заревел, бросился на прутья решётки и нанёс по ним такой удар, что затряслась вся вольера. Служитель оторопел, и из-за этого, наверно, не сообразил вовремя запереть замок. К его ужасу, орангутанг подскочил к двери и распахнул её.

Старого самца трудно было узнать. Здоровый глаз его горел сатанинским огнём, шерсть на загривке стояла дыбом, он весь трясся, но больше всего поражал его половой орган, взбухший и топорщившийся как дубина. Этот орган казался каким-то нелепым, чужеродным придатком, как будто нарочно приделанным к дряхлому телу обезьяны.

От нахлынувшего на него сексуального желания оранг совершенно обезумел. На него вдруг напал один из тех неукротимых припадков бешенства, о которых предупреждал служитель, только на этот раз он был соединён с неистовой жаждой как можно скорее освободиться от переполнявшей его сексуальной энергии, которая, судя по члену, была колоссальной силы.

— Спасайся, кто может! — заорал служитель. — Старик взбесился!

В волнении выронив портативную рацию, он со скоростью белки вскарабкался на крышу вольеры. Несколько случайных посетителей, оказавшихся поблизости, бросились наутёк.

— Потрясающая эрекция, — бормотал гинеколог, не в силах отвести изумлённых глаз от члена орангутанга. — Это превосходит мои самые смелые ожидания!

— Надо смываться, старина, — заметил кибернетик, озираясь. — Тварь может наброситься на нас и ненароком порвать в клочья, а мне вовсе не улыбается закончить таким нелепым образом свои дни!

Служитель с крыши вольеры делал ему отчаянные знаки, показывая на валявшуюся рацию, без которой он не мог вызвать специальный отряд роботов для отлова сбежавших животных, но Микки, ничего не замечая, начал взбираться к нему на вольеру.

— Тэд, лезь сюда, — звал он негромко, чтобы не привлечь внимание орангутанга.

Распалённому похотью самцу в эти минуты было не до них. Его вниманием завладела самка, находившаяся в соседней клетке. Он бросился к ней, затряс решётку, начал биться и стучать по прутьям.

— Тэд, держись за мою руку! — уже во весь голос кричал Микки с крыши вольеры.

— Дай приказ Пипу, чтоб схватил обезьяну! — выл Батлер, пытаясь дотянуться до протянутой руки. — Кто мог ожидать, что старый хрыч окажется таким буйным!..

— Пип не сдвинется с места, — отвечал кибернетик. — Весь его энергетический запас угробился на восстановление потенции хрыча… Ну же, тянись, Тэд, я затащу тебя на крышу…

В этот момент орангутанг, оставив попытки пробиться к самке, огляделся по сторонам, и первое, что ему бросилось в глаза — это толстый зад Батлера, карабкающегося по прутьям решётки.

Торжествующе взвизгнув, оранг метнулся к гинекологу, в секунду сорвал его с решётки, повалил и одним движением когтистой лапы разорвал на нём брюки.

Служитель и Микки застыли в ужасе. Торчащий обезьяний член вонзился Батлеру в зад, и несчастный гинеколог взвыл, выпучив глаза, потом побагровел, громко икнул, словно подавился чем-то, и вдруг обмяк. Оранг пыхтел и сопел на нём, его красный зад ритмично двигался; наконец из его горла исторгся рёв, он запрокинул голову и вдруг тоже обмяк, распластавшись рядом с неподвижным гинекологом. Это бурное соитие отняло у старика столько сил, что сердце его не выдержало и остановилось. Человек и обезьяна лежали без движения на дорожке перед вольерами, и под ними растекалась кровавая лужа.

Микки спрыгнул с вольеры и подбежал к другу.

— Тэд, дружище, что с тобой? Ты в порядке?

Вместе со служителем он вытащил бесчувственного гинеколога из-под навалившегося на него оранга и пощупал у него пульс.

Внезапно он отшатнулся с горестным стоном.

— Тэд умер! — воскликнул он. — Умер, сердце его не бьётся! Какой удар! Какой удар для науки! Это был выдающийся, гениальный учёный, таких ещё не знал свет! Как жаль, что понимание этого нам пришло слишком поздно…

Служитель со скорбным видом снял шляпу.

— Так я и знал, — сказал он. — Старый перхун перед смертью всё-таки успел натворить бед.

2

На другой день Микки сидел в своей мастерской и уныло смотрел на робота. Энергия в Пипе почти иссякла, а на его подзарядку новой порцией электричества не было денег. Батлер умер, не успев выдать кибернетику ни цента за его труд.

— Никому мы с тобой не нужны, — говорил Микки, обращаясь к безмолвному истукану. — Кроме разве что полиции, и то в качестве свидетелей безвременной кончины нашего гениального друга… — Он взял початую бутылку виски и отхлебнул из горлышка. — И что нам теперь делать? Ну, я, например, пойду на биржу труда, буду получать пособие, а ты-то как? Без электричества ты груда металла, годная разве что для переплавки… А может, и верно, сдать тебя в лом и получить сотню-другую баксов?

Пип в ответ лишь слегка шевельнул рукой и мигнул глазом, как бы прося хозяина сохранить ему жизнь.

Микки задумчиво покачал головой.

— Бросать тебя, скажем прямо, жаль. Ты у меня единственное, что осталось от несчастного Тэда, вернее, от его гениальной идеи… Но как ты будешь подзаряжаться энергией? Роботы в Гелиополисе пользуются кредитными карточками своих хозяев, собственную кредитку им иметь запрещено, если только это не муниципальные роботы, которым и вовсе кредитки не нужны. Для них питание бесплатное, за счёт города… Энергозаправочные розетки стоят на каждом углу, но тебе, бедолаге, ни одна не даст тока. И всё потому, что у твоего хозяина нет долларов… — Микки с тяжёлым вздохом вновь приложился к бутылке. — А я, сказать по правде, надеялся заработать на тебе…

Он в раздумье прошёлся по мастерской. Солнце сквозь окна под потолком вливалось в просторное помещение и жаркими пятнами лежало на давно некрашеных облупившихся стенах и захламлённых столах. В окнах были видны ноги прохожих, торопливо шедших куда-то.

— Надо найти для Пипа источник энергии, — говорил сам с собой кибернетик. — Но где? Где его найти?… Шевели мозгами, Микки Слейтон, шевели, ты же сможешь всё, если захочешь…

Но, так ничего и не придумав, он повалился в кресло, надел специальные очки для стереотелевизора и начал смотреть по нему какой-то фильм. Микки смотрел его с середины и некоторое время не понимал, что в нём происходит. Наконец до него дошло, что главный персонаж, маньяк-насильник, обладал магической способностью высасывать из женщин некую животворную энергию. Он охотился за девственницами, и выкачивание из них энергии происходило в самый момент соития. Испытывая оргазм, насильник выл и корчился от восторга, а женщины теряли сознание и умирали, так и не придя в себя. Тогда насильник, хохоча, превращался в летучую мышь и улетал в лес, чтобы потом вновь превратиться в человека и напасть на очередную невинную жертву. Энергетического вампира-оборотня преследовал благородный герой, чья невеста чудом вырвалась из лап сластолюбца.

Микки снял с себя очки.

— Он выкачивает из них энергию? — пробормотал он и обернулся к Пипу. — А ведь это идея! Одно совсем небольшое приспособление, новая программа для твоего кибернетического мозга — и ты будешь сам себя обеспечивать энергией, причём совершенно бесплатной… — От напряжённого раздумья на лбу у Микки пролегли морщины. — Прекрасная идея… Пожалуй, я прямо сейчас займусь её воплощением… Ах, чёрт, — он в досаде прищёлкнул пальцами. — Совсем забыл! Розетки! Эти идиотские розетки! Они отключены, а без электричества я не могу начать работу! К тому же мне понадобятся дополнительные детали, а это тоже расход…

Он долго расхаживал по мастерской, морща лоб и прикладываясь к бутылке.

— Ладно, — решил наконец он, тряхнув головой. — Ради тебя, Пип, и ради памяти несчастного Тэда заложу в банк мастерскую. Будут у нас доллары, на твою модернизацию хватит!

Получив деньги и закупив нужные детали, Микки в тот же день взялся за работу. Труд был закончен через неделю. Но денег всё же не хватило, розетки перестали давать ток как раз в ту самую минуту, когда надо было запускать модернизированного Пипа. Микки готов был рвать на себе волосы от досады.

Пришлось снабдить Пипа теми немногими крохами энергии, которые удалось накопить маленькой солнечной батарее, устроенной за окном. Но этой энергии хватило лишь на то, чтобы Пип мог слабо шевелить руками, неторопливо передвигаться и говорить тихим голосом.

— Видишь эту штуковину? — сказал Микки, показывая роботу металлический штырь, смахивавший на сверло сантиметров тридцати в длину и толщиной с батон копчёной колбасы. — Она позволит тебе выкачивать энергию из других роботов, которых немало шляется по улицам. В нужный момент ты вставишь этот штырь в специальный паз, который я сделал между твоих ног…

— Брать энергию из других роботов? — переспросил Пип. — Но я не думаю, что они захотят с ней расстаться.

— В том-то и закавыка, дружище. Тебе придётся действовать уговорами, хитростью, а иногда и силой. У большинства антропоморфных роботов энергетическая батарея располагается в нижней части живота. Туда ты и должен проникнуть этим штырём, понимаешь? Всё очень просто. Ты закрепляешь его у себя между ног, включаешь, штырь начинает вращаться как бур, и после этого тебе останется лишь вплотную приблизиться к роботу, которого ты изберёшь в качестве объекта своей… ммм… скажем так, атаки. Штырь просверливает его металлическое брюхо, догрызается до энергетической батареи и за считанные секунды перекачивает живительную энергию из его организма в твой. А после завершения операции ты вывинчиваешь штырь, кладёшь его к себе в карман, чтобы не привлекать внимание, и по-быстрому делаешь ноги.

— Понял, хозяин, — ответил робот, помаргивая лампочками-глазами.

— Так что, Пип, ступай в город и ищи себе пропитание сам, — сказал Микки, похлопывая его по плечу. — Только знай, что дело это противозаконное. Если тебя зацапают копы, то сразу угодишь в переплавку.

— Я знаю, хозяин, но ничего другого мне не остаётся. Энергия для меня — это жизнь.

— Помни, отныне ты будешь предоставлен самому себе, и как долго ты проживёшь в этом мире — зависеть будет только от твоей сообразительности. Я сделал для тебя всё что мог. В крайнем случае, ты всегда сможешь найти убежище в моей мастерской. Здесь я сделаю тебе ремонт, если понадобится. Ты одно из моих лучших творений, и я горжусь тобой. Жаль, что погиб старина Батлер, он нашёл бы для тебя применение. Но ничего не поделаешь, значит, такова твоя судьба!

— Я, со своей стороны, тоже всегда к твоим услугам, хозяин, — ответил Пип. — Если тебе понадобится усилить свою сексуальную потенцию, то можешь рассчитывать на меня.

— В таком случае, если тебе удастся набраться энергии, подходи сегодня вечером к бару "Ночная моль" на углу Четырнадцатой и Тридцать второй. Роботов в бар не пускают, поэтому дождись меня на Четырнадцатой улице у запасного выхода, где туалеты. Пора показать этой дешёвой потаскухе Джен, что я настоящий мужчина!

С этими словами Микки допил остатки виски, отшвырнул бутылку и завалился в кресло с твёрдым намерением выспаться после напряжённого труда. А робот вышел из мастерской и зашагал по запруженной народом улице.

Громадный город жил своей обычной будничной жизнью. Повсюду ездили автомобили и сновали многолюдные толпы, над которыми, по подвешенным рельсам, с лязгом проносились электропоезда, а над теми, в свою очередь, в разных направлениях порхали юркие летательные аппараты. Пыль от множества ног и автомобильных шин стояла столбом. Пип в толпе не привлекал внимания — роботов в ней было едва ли не больше, чем людей. Конструкций эти механические существа были самых разных, но общим между ними было то, что они имели антропоморфный облик, то есть все передвигались на двух ногах, имели две руки и одну голову. Среди них встречались совершеннейшие уроды, а были и такие, которых почти не отличишь от человека: обтянутые плёнкой, с виду похожей на человеческую кожу, в прекрасно сшитых костюмах и платьях, в специальных масках из искусственной резины, делавших лицо человекоподобным и позволявших воспроизводить человеческую мимику, то есть улыбаться, морщиться, хмуриться и вообще всячески копировать человека. Но подобных роботов было мало и принадлежали они только весьма состоятельным людям. Большинство было такими, как Пип: металлическими болванами с простой резиновой маской на голове.

В Гелиополисе все роботы были подчинены людям и предназначались для выполнения каких-либо работ или услуг. Роботов, которые бы праздно шатались по улицам, практически не было. Этому способствовала продуманная система энергоснабжения искусственных существ: питающие розетки имелись повсюду, но воспользоваться ими можно было лишь при наличии именной кредитной карточки, а карточки принадлежали только людям. Робот, потерявший работу или выкинутый своими хозяевами на улицу, лишался вместе с их кредиткой и энергетической подпитки, быстро слабел и превращался в груду металла. Таких подбирали роботы-мусорщики и отправляли в переплавку. Эта же участь ожидала и Пипа, если он в ближайшие часы не найдёт возможности пустить в ход отсасывающий штырь.

Пип брёл вдоль ярких витрин и пялил глаза на пёструю толпу, сновавшую мимо него и совершенно его не замечавшую.

Впереди него худенькая девушка несла две объёмистые сумки. Неожиданно одна из них порвалась и выпавшие апельсины покатились по асфальту. Она бросилась их подбирать, но апельсины раскатились в разные стороны и некоторые из них тут же были раздавлены пешеходами. Пип нагнулся, подобрал апельсин и протянул девушке.

— Вы очень любезны, — с улыбкой сказала она.

Пип мгновенно определил, что она тоже робот, и, видимо, принадлежавший весьма обеспеченным хозяевам, поскольку её лицо из мягкой синтетики копировало человеческую мимику. В кибернетической душе Пипа загорелась надежда. Он окинул взглядом её стройные формы, сделанные под женское тело, причём особое внимание уделил низу её живота, где, как у всех антропоморфных роботов, должна была находиться вожделенная энергетическая батарея.

Поскольку в прохудившейся сумке унести апельсины было совершенно невозможно, Пип со всей возможной учтивостью предложил роботессе помочь донести её ношу до дома. Оказалось, что она служила горничной и жила со своими хозяевами в двух кварталах отсюда.

— Каждое утро мне приходится ходить по магазинам и заниматься стряпнёй, — щебетала попутчица Пипа, когда они приближались к её подъезду. — Когда-то у моих хозяев была живая горничная, но потом, как я слышала от робота-дворецкого, у них произошёл скандал. Горничную уволили и заменили мной. Этого потребовала жена моего хозяина.

— Чем же ей не угодила живая горничная? — полюбопытствовал Пип.

— Людей не поймёшь, — отвечала словоохотливая роботесса. — Их действия часто не поддаются никакой логике. Робот-дворецкий говорит, что причиной здесь ревность, но кто она такая, эта ревность, понятия не имею, а дворецкий так и не объяснил. Но я-то думаю, что причина в том, что горничную-робота держать выгоднее, чем живую женщину. Я работаю круглые сутки, не нуждаюсь в отпуске и в выходных, а мой профилактический ремонт обходится дешевле, чем медицинская страховка для живого человека…

Они вошли в подъезд небоскрёба и, пройдя вестибюль, приблизились к лифту.

— Чем больше я наблюдаю за моими хозяевами, тем смешнее они мне кажутся, — говорила роботесса. — Вечером, утром и днём, во всякую свободную минуту они занимаются одним и тем же…

— Чем?

— Это называется секс. Робот-дворецкий, которому лет, наверное, сто, и который всё знает, говорит, что у людей это физиологический акт, без которого они не могут существовать, всё равно что без еды, питья или сна. Ты когда-нибудь видел людей, занимающихся сексом?

— Ни разу, — признался Пип.

— Уморительное зрелище! Многие из них почему-то не любят, когда на них смотрят в это время. Мои тоже не любят, хотя, если вдуматься, что в сексе такого особенного, из-за чего его следует скрывать? Едят ведь они совершенно открыто, спят на скамейках в скверах прямо на глазах у других людей, а вот сексом занимаются почему-то тайком.

— И ты видела, как они это делают?

— Сто раз! На меня они при этом совсем не обращают внимание, будто я какой-нибудь шкаф.

Они вошли в лифт и горничная невидимым лучиком из своего глаза привела в действие кнопку нужного этажа. Лифт тронулся.

— Каждый раз они принимают новые позы, — болтала она, — а когда хозяин налегает на неё, она закатывает глаза и визжит. Дворецкий говорит, что они получают положительные эмоции, но я ему не верю. Да и в самом деле, какие могут быть положительные эмоции, когда хозяин в разгар секса краснеет как рак, кряхтит, сопит, покрывается потом, а потом начинает стонать, как будто у него заворот кишок или желудочные колики. Постонет, подёргается, а потом отлипнет от хозяйки и лежит, отдувается, в себя приходит. Хозяйка вообще вопит как оглашенная. И это называется "положительные эмоции"! Я понимаю, положительные эмоции испытываешь, когда тебе смазывают суставы, или из розетки в тебя втекает электричество, наполняя бодростью и энергией…

— Как тебя зовут, крошка? — спросил Пип.

— Молли.

— Так вот, Молли, я чувствую, ты страшно завидуешь хозяйке и больше всего на свете хочешь попробовать этого самого секса.

Молли промолчала. Если бы роботы умели краснеть, она бы покраснела до самых кончиков своих псевдочеловеческих ушек.

— Пожалуй, я могу тебе в этом помочь, — многозначительно прибавил Пип.

Лифт остановился на тридцать втором этаже и они вышли на площадку.

— Можешь помочь? Не чуди, — Молли совсем по-человечески поджала губы. — И как же это?

— Смотри сюда, — Пип вытащил из кармана свою металлическую колбасину.

— Ой, что это? — изумилась роботесса.

— Приспособление, которое поможет нам насладиться тем, чем наслаждаются твои хозяева во время секса.

С этими словами Пип закрепил штырь у себя между ног. Глаза-лампочки Молли загорелись ярче.

— Мне это напоминает штуковину, которая торчит между ногами хозяина, когда они с хозяйкой приступают к своим играм! Ты уверен, что это возможно и между роботами? Что-то я не слышала, чтобы роботы занимались сексом. Дворецкий говорит, что это присуще только людям.

— Плюнь ты на своего дворецкого, — изнемогая от слабости, проговорил Пип.

Он чувствовал, что ещё десять минут — и его батарея сядет окончательно, а это значило, что он без сил свалится тут же, на площадке.

— Тебе понравится, малышка, не бойся, — пробормотал он затухающим голосом.

Молли, насмотревшейся по стереотелевизору фильмов о любви, страсть как хотелось испытать на себе действие странной штуковины между ногами незнакомого робота. Но она сочла, что уступить сразу — это дурной тон. Ни в одном фильме честные девушки не позволяли себе такого. И она решила немного пококетничать.

— А как вы думаете, сударь, не нанесёт ли это ущерб моему механизму? — спросила она, поводя плечиками и поправляя локон искусственных волос над ухом. — Мне совсем недавно делали профилактический ремонт, и хозяйке не понравится, если меня придётся снова ремонтировать. Для неё это лишний расход.

— Не думай о таких пустяках, — шептал Пип, жалея, что не может изобразить улыбку. — В моих объятиях ты узнаешь, что такое настоящее наслаждение.

Молли захихикала, подражая маркизе из фильма "Куртуазные прогулки", пересмотренном ею с хозяйкой раз, наверное, двадцать. Хихикая, она подошла к дверям квартиры. При её приближении двери автоматически раскрылись.

— Хозяев нет дома, — сказала Молли, — заходи, только не дальше холла, а то разобьёшь что-нибудь или испачкаешь своими ножищами. Впрочем, нам с тобой и в холле будет где развернуться. К нашим услугам великолепный ковёр, на котором хозяева особенно любят заниматься сексом….

Пип поманил её рукой, но она отскочила, вздёрнув подбородок.

— Не думай, что тебе сразу удастся заполучить меня! Я честная девушка!

Молли так и сыпала фразами экранных героинь, а Пип, почти теряя сознание, досадуя на её неуступчивость, шёл за ней, норовя схватить за руку. Наконец, чувствуя, что больше не в силах сделать ни шагу, он остановился посреди холла.

— Смотри, какой красавец, — прохрипел он и погладил свой торчащий штырь. — Неужели тебе не хочется почувствовать его между своих стройных ножек, дорогая?

Молли непрестанно хихикала, делала книксен, оглядывала себя в зеркале, стыдливо тупила взгляд и оправляла платьице.

— А с какой позы мы начнём? — спросила она и тут же вытащила откуда-то эротический журнал.

Мелованные страницы пестрели фотографиями обнажённых мужчин и женщин, занимавшихся любовью. Молли принялась листать и вскоре ткнула металлическим пальчиком в одну из картинок.

— Вот эту позу любит хозяйка! Давай сделаемся по ней. Я встану на четвереньки, нагнусь, а ты подойдёшь ко мне сзади. Это самая приятная поза, потому что её показывают во многих фильмах. А тебе она нравится?

— Я без ума от неё!

— Ах, только не смотри, как я раздеваюсь! Закрой глаза! Честные девушки и моя хозяйка этого не любят!

Пип поднёс руки к глазам.

— К чему церемонии, Молли? Подойди ко мне вплотную, и я покажу тебе, что такое секс.

— Вот и видно, что ты неотёсанный мужлан. Сразу нападают на женщин только негодяи и насильники, настоящий джентльмен никогда себе этого не позволит.

Она сняла с себя платье и, поблёскивая металлическим торсом, прошлась вокруг Пипа, поглядывая на его соблазнительно торчащий штырь.

— По правде говоря, перед сексом ты должен поцеловать меня.

— Зачем?

— Как доказательство того, что ты меня любишь. Кстати, я до сих пор не спросила: ты любишь меня?

— Очень.

— Ну так поцелуй. Обними меня и коснись губами моих губ.

— Я только об этом и мечтаю… Иди же сюда…

Она направилась было к нему, но, не сделав и двух шагов, остановилась.

— Нет, твоя штука помешает нам нормально поцеловаться. Она слишком длинная.

— Эта штука предназначена не для поцелуев, а для секса.

— Но перед сексом обязательно нужно целоваться, — настаивала Молли. — Обязательно.

Пип начал приходить в отчаяние.

— Мне её снять, что ли?

— Нет. Пожалуй, нет. Со штукой ты смотришься гораздо лучше. Она у тебя торчит, а это очень ценится при сексе. Моя хозяйка чего только не делает, чтобы штука у хозяина торчала — теребит её пальцами, сосёт губами…

— Молли, — застонал Пип, — скорее же становись в свою чёртову позу! Ты меня выведешь из терпения!

— Ого, да ты, я вижу, страстный молодой человек, совсем как рассыльный из галантерейного магазина, который приходит к моей хозяйке по вторникам и четвергам. Он, как входит, сразу хватает её и валит на ковёр, даже не успевает толком расстегнуть на себе штаны. Из ширинки сразу выскакивает его штука и торчит! Это так смешно смотрится, если б ты видел!

— Молли! — проревел Пип.

— Ты спешишь, миленький? Ну хорошо, я уже встала. Воображаю, что сказала бы хозяйка, если б увидела нас… Пожалуй, она отказала бы мне от места. Но она никогда не узнает об этом, потому что появится через шесть часов, не раньше… Ой, что ты делаешь?

Она попыталась высвободиться, но было уже поздно: штырь завертелся с бешеной скоростью и вошёл, взвихривая металлическую пыль, в её корпус — как раз там, где у женщин находится их интимное царство. Глупышка Молли оказалась насажена на штырь, как на вертел. Пипу не надо было даже держать её руками.

Штырь погружался всё глубже и глубже в тело роботессы. Она дрожала, не чувствуя ничего, кроме боли — в её кибернетический мозг посылали сигналы повреждённые штырём участки её механизма.

— Ах, я ведь совсем забыла, что в первый раз это бывает больно… — стонала она. — У меня это в первый раз, я ещё девственница… Нет, не надо, хватит, это слишком больно! Ты искалечишь меня!.. Выведешь из строя мою двигательную систему!.. — Перепуганная Молли перешла на крик. — Караул! На помощь! Насилуют!..

Пип, не реагируя на крики, натягивал её на штырь, заставляя его погружаться в самую утробу, и скоро почувствовал, как будто какая-то искра прошла по всему его организму. Это штырь, наконец, добрался до энергетической батареи. Молли заряжалась совсем недавно, батарея была полна, и Пип это сразу почувствовал. Мгновенно включилось отсасывающее устройство и электричество из организма роботессы начало перетекать в организм робота.

Крики Молли становились всё слабее и вскоре совсем затихли. Вытягивая штырь из её тела, Пип держал в руках уже не деятельное кибернетическое существо, а безжизненную стальную куклу.

— Прости, Молли, — сказал он, словно роботесса могла его услышать. — Мне нужна энергия, а другого способа раздобыть её у меня нет.

Не успел он договорить, как в холле раздался пронзительный визг. На пороге стояла хозяйка с искажённым от гнева лицом.

— Это неслыханно! — вопила миссис Симпсон. — Он её изнасиловал! Кошмар!..

Пип бросил Молли на пол, выдернул из щели в её корпусе кредитную карточку и опрометью ринулся в дверь, по дороге едва не сбив хозяйку.

Если бы миссис Симпсон сразу связалась с роботом-дворецким, занимавшим свой пост на первом этаже, то все выходы и входы сразу захлопнулись бы и Пип оказался бы в ловушке. Но она в панике стала звонить не дворецкому, а сразу в полицию.

— Робот изнасиловал мою горничную! — закричала она появившемуся на экране видеотелефона полицейскому. — Это какой-то сумасшедший! Он и меня чуть не искалечил!

— Её изнасиловал робот? — удивился полицейский.

— Я видела это собственными глазами!

— Вы хоть понимаете, мадам, что говорите? Робот изнасиловал человека!

— А разве я сказала, что он изнасиловал человека?

— Но ведь это была ваша горничная.

— Ну да, горничная. Если только она обязана быть человеком.

— Не понимаю. Вы хотите сказать, что она тоже…

— Именно это я и хочу сказать! — Миссис Симпсон потеряла терпение. — Молли была усовершенствованным кибернетическим механизмом, запрограммированным на выполнение обязанностей домашней прислуги. И вот теперь она лежит без движения с ужасной дырой между ног, в том самом месте, где у людей… Ну, вы понимаете, что я имею в виду?

— Разрази меня гром, если я что-нибудь понимаю, — ответил полицейский, тараща на неё глаза. — Или вы несёте ахинею, или я сошёл с ума.

— Что? — вспылила миссис Симпсон. — Я, супруга советника юстиции, несу ахинею? Да вы понимаете, что говорите? Ваша обязанность немедленно расследовать это дело и поймать насильника! Боже, Молли даже не была застрахована… Какой убыток…

— Но я действительно ничего не понимаю. Робот изнасиловал робота. Где вы такое видели?

— Здесь видела, в собственной квартире. У него между ногами торчал длинный штырь — как раз в том месте, где у мужчин пенис. Смотреть на это было ужасно! Это какой-то кошмар, честное слово!..

— Хорошо, миссис Симпсон. Направляю к вам полицейский наряд. К дверям вашего подъезда аэромобиль подлетит через четыре минуты, — он повернулся к пульту и негромко переговорил с кем-то по рации, после чего снова взглянул на Моллину хозяйку. — Несколько уточняющих вопросов, мадам. Как выглядел робот?

— Омерзительно, как и всякий насильник. Голова круглая, маска на лице идиотская, руки большие, пальцы какие-то странные, длинные, с множеством суставов…

— Кроме штыря между ногами, у него были ещё какие-нибудь особые приметы?

— Кстати, о штыре. Кончив своё грязное дело, мерзавец тотчас вывинтил его и спрятал в карман на бедре. Пенис у него приставной!

— Час от часу не легче, — пробормотал полицейский. — Что ещё вы запомнили, мадам?

— Прежде чем удрать, он выхватил у безжизненной Молли кредитную карточку.

— А! Вот это уже зацепка, — оживившийся страж порядка снова обернулся к пульту и коротко с кем-то переговорил. — Всё ясно, мадам. Это был робот, лишившийся хозяина или потерявший хозяйскую кредитку. Без кредитки ему смерть, он прекрасно это понимает, а следовательно, напал на вашу кибернетическую горничную с самой вульгарной целью: ограбить её, вернее, присвоить её кредитную карточку. Вам просто показалось, что он её изнасиловал. На самом деле имел место грабёж с членовредительством. Такие случаи бывают между роботами.

— Вы думаете, это было не изнасилование? — в сомнении проговорила хозяйка. — А что, может быть, вы и правы… Может быть…

— Вот видите, а вы уже вообразили Бог весть что, — полицейский улыбнулся. — Изнасилование! Скажете тоже… Вы заблокировали кредитку?

— Нет ещё.

— В интересах скорейшей поимки грабителя советую повременить со звонком в банк. Пусть грабитель воспользуется кредиткой. Тем самым он обнаружит себя и мы его засечём, где бы он ни находился…

Пока они разговаривали, Пип спустился в холл первого этажа и беспрепятственно покинул здание, пройдя мимо дворецкого, выглядевшего как шкаф на роликовых коньках. Дворецкий подозрительно проводил его лампочками-глазами.

Через две минуты все двери в небоскрёбе автоматически закрылись и у главного входа опустился полицейский аэромобиль. Но Пип к этому времени уже смешался с густой уличной толпой. Выкачав из Молли её энергию, он чувствовал себя бодрым и полным сил, оживлённо вертел головой и раздумывал, на ком бы ещё испытать свой чудодейственный штырь.

Поиски длились недолго. Он заметил, как один из роботов, протиравших окна первого этажа громадного супермаркета, отделился от других уборщиков, подошёл к стене соседнего здания и сунул два пальца в розетку. Одновременно свободной рукой он вставил в щель над розеткой свою кредитную карточку. Целую минуту уборщик стоял, поглощая из розетки животворную энергию и вздрагивая от удовольствия, а затем направился куда-то в обход здания. Переулок, в который он свернул, был сумеречен и малолюден, и Пип двинулся за ним.

Уборщик вошёл в узкий двор, стиснутый, как ущелье, тремя небоскрёбами, и скрылся за баками с мусором. Пип, прокравшись вдоль стены к тем же бакам, обнаружил за ними небольшую дверцу. Во дворике не было ни единой души, и Пип, сочтя это благоприятным обстоятельством, юркнул в ту же дверь.

Стараясь ступать бесшумно, он спустился по полутёмной лестнице и заглянул в подсобное помещение. Уборщик стоял спиной к Пипу, склоняясь над чистильным агрегатом. Ноги его раскорячились, ткань синих штанов туго обтягивала весьма внушительных размеров округлый зад. Пип, стоя за приоткрытой дверью и не сводя с него глаз, достал штырь и начал неторопливо ввинчивать в свой пах. Он ввинчивал его и думал том, что штырь быстрее достигнет соблазнительной батареи, если ввести его между ягодицами уборщика. Но вводить надо быстро, чтобы жертва не успела опомниться.

С накрученным штырём он подкрался к уборщику. Когда он был в шаге от него, тот услышал звук шагов.

— Это ты, Джонки? — спросил он, не оборачиваясь. — Я тут не могу разобраться…

Пип схватил его за плечи и дёрнул на себя. Штырь завращался с глухим гудением, острый наконечник разорвал в клочья штаны и вонзился между ягодицами.

— Да, это я, Джонки, — прохрипел Пип. — Ты угадал.

— Кто вы такой? — Уборщик сделал попытку высвободиться, но он был уже насажен на штырь. — Что вам нужно?

— Мне нужен твой зад, сладкий мой, — ухмыльнулся Пип. — Я просто не мог пройти спокойно мимо такой аппетитной попки…

— Оставьте меня в покое!

— Мне почему-то захотелось воткнуть в неё мою штуковину…

— Больно!.. А-а-а-а!..

— Неужели больно? — Пип сделал вид, что удивлён. — Это с непривычки. Потом тебе захочется ещё…

— Больно, говорят вам!

— Не дёргайся, а то покалечишься так, что тебя не смогут отремонтировать.

— Отпустите меня! Отпустите!

— Ничего страшного, я всего лишь проделаю дырочку в твоей попе.

— Зачем?

— Чтобы ты был больше похож на человека. Мужчины будут засовывать туда свой член и платить тебе деньги. Ты меня ещё не раз вспомнишь с благодарностью.

— А-а-а-а… — завывал несчастный уборщик. — А-а-а-а…

— Потерпи, осталось ещё несколько секунд…

Наконец сверло пробилось к вожделенной батарее и включилось отсасывающее устройство. К завываниям уборщика присоединились сладостные стоны Пипа, в организм которого потоком хлынула энергия. За эти секунды он успел подумать, что нет ничего приятнее, чем чувствовать, как тебя переполняет опьяняющая бодрость.

Но, как и всё хорошее, мгновения счастья были слишком коротки. Батарея уборщика была высосана полностью. Пип вывинтил штырь и оттолкнул безжизненное металлическое тело.

Он засовывал штырь в карман, когда из соседней комнаты, привлечённые шумом, вошли два других уборщика. Их глазам предстало удивительное зрелище. Их товарищ лежал неподвижно с разорванными штанами и зияющей дырой между ног, а над ним стоял какой-то незнакомый робот и вывинчивал из собственного паха здоровенный штырь, похожий на сверло. Уборщики тотчас смекнули, что незнакомец покалечил их собрата, и, угрожающе сжав кулаки, двинулись на него.

— Не выйдешь отсюда до прихода полиции! — закричали они.

Пип поднял с пола обломок арматуры.

— А ну, давай, подходи! — крикнул он и с размаху нанёс удар по голове одного из роботов.

Тот, шатаясь, отступил. Второй, видя решительность намерений незнакомца, напасть не рискнул. Зато в Пипа полетело всё, что подворачивалось уборщикам под руки: механические мётлы, лопаты, щётки. Пип только и делал, что закрывался руками и пятился. Но сейчас, когда его переполняла энергия, драка казалась ему пустяковым делом. Он готов был сразиться с десятком роботов и всех их разметать.

Когда уборщики перебросали в него всё, что имелось под руками, он, подняв палку, перешёл в решительное наступление и принялся наносить удары по их круглым головам. Не прошло и минуты, как один уборщик полностью отключился, а у второго повредилось электронное сознание — он бессмысленно задёргался, нечленораздельно заверещал, а потом полез на стену.

Пипу ничего не стоило пропороть их обоих своим штырём, сначала одного, а потом второго, но его батарея была полна, и он, отшвырнув арматуру, покинул подсобку.

Пройдя пару кварталов, он увидел жёлтый щит вызова воздушного такси. Пипу сейчас было море по колено. Он подошёл к щиту и нажал на кнопку. Вызов поступил в центральную диспетчерскую Гелиополиса, а оттуда — на один из свободных летательных аппаратов, реявших над городом поблизости от того перекрёстка, на котором находился робот. Не прошло и минуты, как рядом с Пипом плавно опустился жёлтый аэромобиль. Открылась дверца.

Пип уселся в кресло и всунул в щель на панели кредитку Моллиной хозяйки. Сигнал возвестил о том, что кибернетическое устройство такси послало радиозапрос в банк и получило подтверждение о наличии денег на счёте.

— Куда летим? — осведомился динамик над головой Пипа.

— Бар "Ночная моль", — приказал робот. — Угол Четырнадцатой и Тридцать второй.

Такси взмыло ввысь и полетело, набирая скорость, между сверкающими на солнце небоскрёбами.

Дневное светило клонилось к закату. Зеркальные окна прямоугольных башен горели расплавленным золотом, небо без единого облачка накрывало громадный город прозрачным куполом. Такси с Пипом вначале набрало высоту, а потом пошло на снижение.

Как раз в эти минуты на стол комиссару авиаинспекции Гелиополиса легло донесение электронного кредитно-финансового центра, что удалось засечь кредитку, похищенную у горничной-роботессы. Сигнал о её использовании поступил из центральной диспетчерской воздушных такси. Немедленно был установлен номер такси, а вскоре одним из полицейских постов был засечён и сам аппарат.

По приказу комиссара сразу три полицейских аэромобиля бросились в погоню.

Пип забеспокоился, когда перед носом его машины прочертил воздух серый с синей полосой летательный аппарат. В его окнах виднелись головы роботов-полицейских в шлемах. А оглядевшись, он увидел ещё два таких же аппарата…

"Скверное дело", — подумал робот и нажал на кнопку связи с кибернетическим мозгом своей машины.

— Слушаю вас, сэр, — прозвучало из динамика. — Вам угодно изменить маршрут?

— Да, — ответил Пип, — я хочу опуститься на частной авиастоянке, а для этого мне надо перевести машину на ручное управление.

— Как вам угодно, сэр. Всецело полагаюсь на вас, — ответило такси, и из панели перед Пипом выдвинулся руль.

Пип тотчас схватился за него и резко крутанул, избегая столкновения с полицейским аэромобилем.

— Немедленно вниз! — заревел громкоговоритель на полицейской машине. — Вниз! Вы задержаны!

Пип высунулся в окно и сделал жест, перенятый им от Микки и означавший крайнее презрение к требованию полицейских и к ним самим. Затем дёрнул руль на себя и его аппарат рванул ввысь. Полицейские устремились за ним.


1992 год

3

Робот-насильник 3 и 4 главы

Изменен: 30/03/2009.

Микки Слейтон явился в бар "Ночная моль" ранним вечером, когда народу там было ещё не слишком много. Он прошёл в полупустой зал, уселся за столик у стены и заказал пива.

За то время, что он здесь не был, в баре и в его пёстро разукрашенном главном зале почти ничего не изменилось. Та же сцена, те же шесты на ней, у которых скоро начнут крутиться стриптизёрши, та же стойка и возвышающийся за ней Толстяк Джим. Да и публика, что постепенно наполняла зал, была, в общем-то, той же самой. Вот только среди официанток появилось много новеньких. Микки знал, что официантки здесь долго не задерживались — их заставляли оказывать сексуальные услуги, причём такого рода, которые нравились далеко не всем девушкам.

Кое-кто из посетителей дружески кивал кибернетику, а Хэнки, мелкий торговец наркотиками, даже подсел к нему за столик.

— Хэлло, Микки, как жизнь? — Он подмигнул. — А насчёт заторчать? Есть обалденные колёса, прямо с плантации.

Тощий и бледный до синевы Хэнки был "правой рукой" Длинного Дика — одного из владельцев заведения, главного здешнего сутенёра и наркоторговца. Микки его ненавидел, а потому и к Хэнки он отнёсся с плохо скрываемой холодностью.

— Не надо, — ответил он. — Я в глухой завязке.

Хэнки понимающе улыбнулся.

— Явился к своей Джен?

— Эта шлюха меня не интересует. С ней давно покончено, как и с колёсами.

— В самом деле? — Хэнки, казалось, был удивлён. — А ведь вы были такой симпатичной парочкой, каждый вечер вдвоём.

— С ней покончено, — повторил Микки твёрдо, стараясь убедить в этом не столько Хэнки, сколько самого себя.

— Ну и дела, — наркоторговец хмыкнул. — В таком случае, зачем ты сюда припёрся, если не к ней?

— Свободный вечер выдался, вот и припёрся.

— Слушай, кореш, — Хэнки придвинулся к нему. — Дозу "Полного улёта" дам тебе за полцены. По старой дружбе.

— Сказано было, что я в завязке!

— Лады, Микки. Бесплатно дам, по случаю нашей встречи.

— Нет.

— Ты герой, — Хэнки нехотя вылез из-за стола. — Если понадобится подзарядка — бери колёса только у меня. Тебе всегда дам за полцены.

И он ушёл, двигаясь между столиками вихляющейся походкой.

Микки заказал ещё пива. Музыка зазвучала громче, наполнив зал жёсткими металлическими аккордами, по стенам и потолку заскользили цветные лучи, и на сцену вышел трансвестит Джоули с огромными, как арбузы, силиконовыми грудями, одетый в целый ворох невообразимых юбок.

— Леди и джентльмены, — заговорил он писклявым голосом, делая плавные движения голыми руками в длинных чёрных перчатках. — Леди и джентльмены, сегодня мы подарим вам самые острые и чарующие ощущения… А вы нам подарите свои улыбки… И свои денежки… Ха-ха-ха, удачная шутка, не правда ли?

На сцену выбежало несколько полуобнажённых девушек. Джоули, похлопывая их по попкам, начал представлять их публике. Девушки подошли каждая к своему шесту и принялись извиваться возле него под музыку, постепенно раздеваясь. Джоули прохаживался тут же и отпускал по их поводу сальные шуточки. Когда девушки окончательно разделись, из зала на сцену выбежал какой-то мужчина и прямо при всех повалил одну из стриптизёрш на пол. Джоули деланно ужаснулся и начал звать на помощь, но человек из зала, не обращая на него внимание, стянул с себя брюки и принялся трахать девицу, причём в такой позе, что зал мог видеть всё во всех подробностях.

Микки сидел, не спеша потягивая пиво. Этот номер был ему хорошо знаком, как и шуточки Джоули, повторявшиеся из вечера в вечер, и танцы стриптизёрш, и даже этот парень, якобы из публики. Парень и половой акт на сцене, конечно же, входили в программу.

Микки замечал в зале сутенёров с окрестных улиц, которые привели в "Ночную моль" своих самых красивых девушек, надеясь содрать здесь за них тройную цену; наркоторговцев; бизнесменов в гриме, опасающихся быть узнанными; стареющих дам — искательниц пикантных приключений; богатых молодчиков, гогочущих на каждое слово Джоули. Вся эта публика шумела, свистела, хлопала, болтала во весь голос. Большая толпа сгрудилась у сцены, чтобы поглазеть на секс вблизи. Между столиками сновали официантки, и почти каждый мужчина, мимо которых они проходили, считал своей обязанностью хлопнуть их по заду. Повсюду шныряли торговцы наркотиками и средствами, повышающими потенцию. Иногда кто-нибудь из них, как Хэнки, подсаживался к Микки, но он их решительно отшивал. Он ждал выхода на сцену кордебалета, в котором выступала Джен.

— Микки, дружбан, сколько лет, сколько зим! — раздался над ухом знакомый рявкающий баритон, и Микки вздрогнул, увидев верзилу Дика. — Хорошо выглядишь, — Дик, улыбаясь во весь рот, уселся за его стол. — Рад за тебя. Хэнки сказал, что ты завязал с ширевом, это так?

Микки тоже растянул губы в улыбке. Дик был здесь хозяином, с ним лучше было не ссориться.

— Да, я в полной завязке, и превосходно себя чувствую.

— Превосходно чувствуешь? — Дик ухмыльнулся. — И даже член встаёт?

— Ну да, — брякнул Дик, отвлёкшись на сцену.

Под лучи софитов выбежали танцовщицы кордебалета, и среди них — Джен. Впереди выступал Джоули в балетных пачках.

— Рад за тебя, рад от души, — сказал Дик. — А то ведь в прошлом году он у тебя висел как мочалка, и никакие таблетки не помогали, — сутенёр засмеялся. — Даже "Бешеный жеребец" на тебя не действовал, а это такое средство, что поднимет шишку даже у мёртвого, — Дик смеялся, заглядывая Микки в глаза. — Мне знакомые доктора говорили, что те, на кого не действует "Бешеный жеребец", абсолютно безнадёжны. Это полные импотенты, законченные. А у тебя, значит, всё пришло в норму?

— Да, — повторил Микки, не отрывая глаз от сцены, где танцевал кордебалет и Джен вместе со всеми задирала голые ноги выше головы.

Дик тоже перевёл взгляд на сцену.

— Ты меня интригуешь, приятель, — его насмешливый тон не предвещал для кибернетика ничего хорошего. — Неужели у тебя стоит? Быть того не может. Фантастика.

— У меня может.

— Если у тебя и в самом деле стоит, то отдам тебе Джен в бесплатное пользование на целый месяц. Ни цента с тебя не возьму. Но только в том случае, если у тебя стоит. А если мозги мне пудришь?

— Всё у меня стоит, — процедил Микки сквозь зубы. — И шлюха Джен скоро в этом убедится!

Улыбка слетела с лошадиного лица сутенёра.

— А если всё-таки не стоит? — В его голосе уже отчётливо зазвучала угроза. — Что тогда?

— Говорю тебе, у меня всё о кей.

— За базар отвечаешь?

— Что ты прицепился к моему члену, — Микки не мог скрыть раздражения. — Он тебя так сильно волнует?

— Просто я не люблю, когда мне вешают лапшу, — Длинный придвинулся к нему. — Короче, поступим так. Сегодня можешь взять Джен и любых тёлок, каких захочешь, но смотри, если у тебя не встанет!

— Ну и что тогда? — поинтересовался Микки нарочито безразличным тоном, хотя всё внутри у него замерло.

— Тогда мы с пацанами пустим тебя на хор. Оттрахаем по кругу. Понял?

— Понял.

Вид у Дика снова стал благодушным. Он даже засмеялся.

— Да чего ты ссышь? У тебя же встаёт. Значит, всё отлично. Жду тебя после полуночи на большой групповухе. Будет полно обалденных тёлок. Джен твоя тоже будет.

Микки ничего не оставалось, как ответить: "Хорошо, приду".

— Попробуй только не приди, — Дик зловеще подмигнул. — Из-под земли достану и за яйца подвешу.

Он громко расхохотался и хлопнул Микки по плечу.

— Ох, парень, очень ты меня заинтриговал! Спать спокойно не буду, пока не узнаю, стоит у тебя или нет!

И он, смеясь, направился к стойке, у которой столпились наркоторговцы.

На сцену снова выскочили стриптизёрши и среди них — Джен, которая даже не переоделась после кордебалета. Крутясь у шеста, она вертела задом и под одобрительные крики толпы стягивала с себя остатки одежды. Как всегда, на сцену выскочил какой-то подставной из публики и, расстегивая на ходу ширинку, побежал к обнажившейся девушке. За ним на сцену полезло ещё несколько парней. Джоули визжал, подзадоривая их, и вскоре на сцене начался самый настоящий групповой секс.

Организаторы программы дали публике подольше насладиться этим зрелищем. В нём принял участие даже Джоули, который скинул с себя юбки и, оставшись в чём мать родила, улегся на полу среди трахающихся. Его выставленной задницей, конечно, немедленно заинтересовались. В нужный момент явились охранники и начали разнимать трахающихся. Стриптизёрши с визгом побежали за кулисы, подставных из публики взяли под руки и повели к выходу из зала, Джоули уполз на четвереньках, виляя задницей. Груди его болтались и висели до пола.

Следующим номером были секс-акробаты. Пять молодых мужчин и пять женщин быстро сорвали с себя гимнастические трико и, оставшись голыми, построили пирамиду из собственных тел, в которой один трахал другого. А потом, видимо недотрахавшись, повисли на трапециях и продолжали сексуальные развлечения в висячем положении. У акробатов-мужчин члены торчали как дубинки. Не без зависти наблюдая за ними, Микки подумал, что каждый из них наверняка перед выступлением проглотил пятерную дозу "Бешеного жеребца".

Это напомнило ему об обещании, данном Дику, и на душе у него стало муторно. Положение его было незавидным. Дик явно собирался отомстить ему, и кибернетику оставалось лишь надеяться на чудодейственные пальцы Пипа. Или удрать из бара. Но тогда он уж точно никогда больше не сможет здесь появиться.

Он залпом допил пиво, встал и направился к двери, за которой, как он знал, находился коридор, туалеты и проход к запасному выходу на Четырнадцатую улицу, где его должен был дожидаться Пип. В коридоре повсюду сидели или стояли перекуривавшие посетители; под потолком, в лучах неярких ламп, клубился сигаретный дым. Среди курильщиков оказался Хэнки. Микки встретился с ним взглядом, и тот злорадно ухмыльнулся. Хэнки наверняка уже всё знает, и, как и его босс, ждёт оглушительного позора Микки.

В туалете тоже было людно. Кибернетик сначала зашел в кабинку, а потом, украдкой оглядевшись, скользнул к маленькой дверце, ведущей в следующий коридор. В его конце, у выхода на улицу, стоял робот-охранник, обязанностью которого было проверять у всех выходивших оплаченные счета за выпивку и закуску. За Микки долгов не числилось, и робот, помигав глазами, пропустил его, вежливо пожелав спокойной ночи.

Солнце уже зашло, над Гелиополисом сгущался вечер. Стиснутая небоскрёбами Четырнадцатая улица была малолюдна и сумеречна, редкие фонари наполняли её тенями. Поблизости ошивалось несколько роботов, но Пипа среди них не было.

"Попался Пип, — с унынием подумал кибернетик. — Всё-таки зацапали его копы…"

Оглядываясь назад — не идёт ли кто за ним из "Ночной моли", — он быстро зашагал к перекрёстку. И вдруг резко остановился. Перед ним, вынырнув из какой-то неприметной двери, выросли две рослые фигуры в чёрных кожаных куртках и тёмных очках. Микки покрылся ледяным потом. Это были сутенеры из бара, подручные Длинного Дика!

— Чувак, а тебе не кажется, что ты слишком рано линяешь? — хриплым басом поинтересовался один из них, вертя в руке кастет.

— Ты кое-что обещал показать Дику, — прибавил второй.

— Что показать? — Микки прикинулся, что не понимает.

— Стоит у тебя хрен или нет, — и оба засмеялись.

— А, это, — Микки тоже изобразил улыбку. — Ну, конечно. Всё нормально, парни, у меня просто вылетело из головы…

Первый вставил пальцы в отверстия кастета.

— Что, Билл, вправим ему мозги прямо сейчас? — спросил он у напарника.

— Сейчас, наверно, не стоит, а то он будет говорить, что у него не встал из-за нас, — ответил Билл. — На групповухе он должен быть свеженьким, как огурчик.

У Микки по спине побежали мурашки.

— Говорю вам, всё о кей. Я просто вышел подышать воздухом…

— Подышал, и давай обратно, — сказал Билл. — А то мы с Томом можем подумать что-нибудь не то и сломать тебе невзначай пару-тройку рёбер.

— Ему повезёт, если он отделается только рёбрами, — с зловещей ухмылкой прибавил Том.

В сопровождении верзил Микки вернулся в бар. Настроение его окончательно упало. Ему не хотелось даже думать о том, что его ждёт в ближайшие часы. Надежда на Пипа рухнула. Робот, конечно, ещё может прийти, но ждать он будет на улице, а туда Микки уже не выпустят.

Оставалось последнее средство: лошадиная доза "Бешеного жеребца".

Заметив в зале Хэнки, кибернетик подошёл к нему, взял за рукав и отвёл к дальней стене, где их никто не мог услышать. Впрочем, музыка в зале грохотала так, что их в любом месте никто бы не услышал.

— Есть важное дело, — заговорил Микки.

— Я весь внимание, — ответил наркоторговец. — Хочешь торкнуться "Полным улётом"?

— Нет. Слушай, Хэнки, ты можешь сохранить тайну, которую я тебе доверю?

У того загорелись глаза.

— Могила!

— Тогда слушай. Мне позарез нужны таблетки для повышения потенции. Десять штук "Бешеного жеребца", не меньше.

Хэнки хитро заулыбался и подмигнул.

— Я, кажется, догадываюсь, зачем тебе.

— Ты обещал молчать.

— Я же сказал — могила. Ты меня знаешь.

— Ну, так можешь достать быстро?

Хэнки, подумав секунду, кивнул.

— Но это будет стоить приличных бабок.

Микки поморщился в досаде.

— Понимаешь, в данную минуту с бабками напряг. Я завтра отдам. Ты же знаешь, я всегда отдаю.

— Раньше ты, правда, всегда отдавал, а сейчас кто тебя знает.

— Хэнки, бабки есть, я заложил в банк мастерскую!

Но наркоторговец в сомнении качал головой.

— Из-за тебя я могу оказаться в большом пролёте. Десять таблеток "Бешеного жеребца" — это крутые бабки, сам знаешь.

— Хэнки, я сказал, что отдам, значит, отдам!

Хэнки некоторое время молчал, глядя на него задумчиво.

— Ладно, — кивнул, наконец, он. — Попробую что-нибудь сделать, и то только ради нашей старой дружбы.

— Да, ради нашей дружбы!

— Но всё же… — Хэнки в раздумье хмурил лоб. — Но всё же обещать не могу. Целых десять таблеток "Бешеного жеребца"… Это деньги. Может, пяти хватит?

— Нужно десять. А деньги будут завтра утром.

— Сейчас схожу к корешу, узнаю у него, — сказал наркоторговец. — Если он сегодня отоварился партией, то возьму, — весь вид Хэнки выражал сильное сомнение. — Ну и задачку ты мне задал… А если завтра не отдашь?

— Хэнки, ты меня знаешь!

— Ладно, ладно, приятель, только для тебя!

Расставшись с кибернетиком, Хэнки поспешил прямиком в кабинет Длинного Дика, где тот в это время с двумя подручными подсчитывал дневную выручку от продажи наркотиков среди окрестных школьников.

— Босс, тут такое дело…

Узнав о просьбе Микки, Дик расхохотался во весь голос.

— Дохляк уже зассал! — Его трясло от хохота. — Таблеток запросил, хмырь! Ну что, парни, дадим ему таблеток?

— Хрен ему во всё рыло, а не таблетки, — ржали братки.

Дик пальцем поманил Хэнки к себе.

— Ты это, вот что… Поди сейчас к Картавчику, он на втором этаже, и возьми у него пустышки. Возьми десять штук и загони дохляку.

Подручные Дика заржали еще громче. "Пустышками" на их жаргоне назывались таблетки из мела и лимонной кислоты, которые на вид и вкус ничем не отличались от настоящих таблеток "Бешеного жеребца". Всучивали их, понятное дело, под видом настоящих, и брали за них полную цену.

Хэнки понимающе закивал.

— Всё понял, босс. Чувствую, прокатим сегодня лоха по полной!

— Будет помнить, как возникать против меня, — проворчал Дик. — Шевелись, и присматривай за ним, а то как бы снова не слинял.

Микки ещё не успел допить своё пиво, как появился запыхавшийся Хэнки и с таинственным видом, озираясь, протянул ему под столом свёрток с десятью "таблетками от импотенции", говоря, что еле выцарапал их, но для старого друга он готов на всё.

Таблетки "Бешеного жеребца" были запрещены в Гелиополисе, поскольку не только повышали потенцию, но и вызывали сильную наркотическую зависимость. Однако в баре, где заправлял Длинный Дик, действовали свои законы. Здесь всегда можно было купить любой наркотик и заполучить любую девушку из тех, что в одних купальниках появлялись на сцене.

— Бабки отдашь завтра обязательно, — процедил Хэнки, сверля его взглядом. — Если не отдашь, с нас обоих голову снимут, и в первую очередь — с тебя!

— Деньги завтра будут, — уверенно пообещал Микки, хотя понятия не имел, где он их возьмёт.

Тем временем представление продолжалось. Акробатов снова сменили Джоули и кордебалет. Затем две голые дамы устроили на сцене "бой без правил", принявшись лупить друг друга почти взаправду, до крови. Зрители визжали от восторга, натравливая одну на другую. В разгар веселья Микки снова вышел в туалет. Но на сей раз попытка покинуть бар была пресечена в самом зародыше. Он ещё только подходил к двери, ведущей на улицу, как перед ним возникли двое мордоворотов. Микки пришлось ретироваться в зал.

Время перевалило за полночь. Бар скоро должен был закрыться, и публика понемногу покидала заведение. Но Микки знал, что некоторые особо избранные клиенты останутся на главное, заключительное блюдо сегодняшнего вечера: групповой секс, который будет устроен здесь же, в зале, и в котором примут участие танцовщицы, акробатки, стриптизерши, официантки и проститутки с окрестных улиц. Действо, как всегда в "Ночной моли", должно было быть грандиозным. Сразу после официального закрытия бара в главном зале воцарилась лёгкая суматоха. Прислуга освобождала середину помещения от столов, сдвигая их в сторону, и расстилала ковры. Механики налаживали свет. Клиенты, собиравшиеся принять участие в групповухе, заранее заправлялись "Бешеным жеребцом", таблетки которого, по мере приближения назначенного часа, росли в цене.

Мимо Микки, ухмыляясь, прошёл Дик.

— Что ты жмёшься у стены, как бедный родственник? — Он подмигнул кибернетику. — Ты у нас половой гигант, а значит, в групповухе должен быть на первых ролях! Может, выйдешь в разогревочной группе? — Он засмеялся и потрепал Микки по плечу. — Ладно, я знаю, ты парень скромный, разогревочная группа — это не для тебя. Там нужны артисты… Кстати, я уже сказал Джен, что у тебя с потенцией полный порядок. Она обрадовалась, можешь мне поверить. Ждёт не дождётся, когда ты засадишь ей по самые яйца!

Хохоча, сутенёр отправился дальше, а Микки подошёл к стойке и попросил у бармена стакан воды.

Толстяк Джим не удивился просьбе. Он знал, что если клиент просит воды, то ему нужно запить "Бешеного жеребца".

— Микки, тут прошёл слушок, что ты полный импотент, — сказал бармен, благодушно улыбаясь. — Неужели вступишь в групповуху?

Микки даже не счёл нужным ответить. Он отправил в рот все десять таблеток и выпил воду залпом. Подействовать должно было минут через пятнадцать, как раз к началу группового секса.

И всё же он очень сомневался, что таблетки подействуют. Когда-то, когда он ещё был хроническим наркоманом, он пытался принимать большие дозы "Бешеного жеребца", но это не помогало. Член не вставал. И неизвестно было, встанет ли он сейчас. Реально помочь ему мог только Пип с его чудо-пальцами. Микки вспомнил, как Пипу удалось вздыбить член полудохлого от старости орангутанга, и сокрушённо вздохнул. Надо было ещё тогда, в мастерской, заставить Пипа произвести лечение его никчёмных гениталий. У Пипа получилось бы, он был в этом уверен, и сейчас у него было бы гораздо меньше проблем.

Он стоял и прислушивался к себе — не наступает ли эрекция? Но время шло, а ничего похожего на эрекцию не было и в помине. Микки нервничал и покрывался потом. Если "Бешеный жеребец" не подействует, то он окончательно провалится в глазах Джен и всей здешней публики.

Наконец ковры были расстелены и зал погрузился в полумрак. Зазвучала музыка, по коврам запорхали голубые и зелёные лучи. На их свет выбежал Джоули в узком бюстгальтере, из которого вываливались арбузные груди.

— Леди и джентльмены, все сюда! — заверещал он с интонациями балаганного зазывалы. — Начинается развлечение! Всем на потеху и удивление! Просим не стесняться, за любые попы-сиськи хвататься! Можете во все дырки совать, и всё, что в рот попало, сосать! Только просим на партнёров без их согласия не ссать!.. — И он захохотал.

Сердце у Микки отчаянно колотилось. "Бешеный жеребец" уже давно должен был подействовать, а член всё не подавал признаков жизни. Даже когда на середину вышла разогревочная группа парней и девушек, начала раздеваться и лезть друг на друга, Микки по-прежнему не чувствовал ни малейшего признака возбуждения.

Разогревочные отрабатывали свои деньги в поте лица. Парни усиленно двигали задницами и громко стонали; их партнерши визжали, имитируя оргазм; ягодицы, груди и пенисы были наставлены на зрителей, распаляя их и приглашая подключиться к развлечению. Кое-кто из публики, особенно те, кто были на прежних групповухах, начали раздеваться. Глядя на них, снимали с себя одежду и те, кто попали на подобное сборище впервые. Им помогали сновавшие в толпе голые девушки и парни.

Кто меньше всего стеснялся, так это Длинный Дик и его люди. Разогревочные ещё не закончили представление, а они, нагишом, с дикими воплями и свистом, выбежали на середину и начали валить и мять всех разогревщиков без разбору. К ним понемногу присоединялись люди из публики. Вскоре уже добрая половина тех, кто только что перетаптывался у стен, включилась в общую свалку.

Микки всё не решался стянуть с себя брюки. Голая рыжеволосая красотка с пышным бюстом присела перед ним на корточки и принялась помогать расстегивать ширинку.

— Что вы, мадам, я сам, — бормотал вспотевший кибернетик.

— Не тушуйся, парниша, я заведу тебя, — красотка томно закатывала глаза и высовывала язычок, в то время как её уверенные пальцы шастали у Микки в плавках.

"Пропал", — подумал он.

— Нет, я, пожалуй, останусь в плавках, — он попятился. — У меня аллергия…

Красотка решительным движением спустила с него штаны, но в плавки Микки вцепился.

— Не надо, я сам!

— Ты будешь доволен, — страстно шептала она. — Я делаю минет так, что самый слабый член встаёт ровно через двадцать пять секунд. Засекай время.

"Мой член не встанет и через двадцать пять часов!" — мысленно провопил Микки.

Он огляделся. Похоже, на него никто не смотрел. Все уже вышли на середину, где началась настоящая куча мала.

— Зачем же за двадцать пять секунд, — пробормотал он. — Ты не торопись… Я люблю, когда мне делают минет подольше…

И он быстро, чтоб никто не успел увидеть, стянул с себя плавки и сунул свой вялый отросток красотке в рот.

"А что, пожалуй, это выход, — подумал он. — Пусть она всё время держит его во рту. Держит как можно дольше… Желательно — до конца групповухи… Авось пронесёт…"

— Милашка, я никуда не тороплюсь, — говорил он. — И ты не торопись. Не утруждай себя… Я буду просто держать пенис у тебя во рту, а ты делай вид, что сосёшь. Так и тебе легче… Я, понимаешь, испытываю кайф не оттого, что его сосут, а оттого, что его просто держат во рту…

Красотка усердно трудилась, но член и не думал подниматься. Микки мучительно прислушивался к себе: ну, хоть сейчас "Бешеный жеребец" подействует? Неужели всё настолько безнадёжно?

Красотка, наконец, высвободила рот.

— Тебе надо было принять "Жеребца", — пропыхтела она, недовольно морщась. — Совсем не встаёт!

— Это потому, что ты сосёшь, — ответил Микки. — Я тебе сказал: просто держи во рту, тогда он встанет.

— Ну уж нет, — она поднялась с колен. — Ищи себе другую дуру, чтоб во рту три часа держала!

К ним подошёл голый волосатый мужчина, в котором Микки узнал одного из здешних охранников, и грубым тоном потребовал заниматься сексом не здесь, а в середине зала вместе со всеми.

Прикрывая руками пах, Микки подбежал к человеческой груде и нырнул в самую её гущу, рассчитывая увильнуть от секса за чужими спинами. Он полз на четвереньках между распалёнными извивающимися телами, шарахаясь от тянувшихся к нему рук, норовивших схватить его за ляжку или за плечо. Вокруг лежали или стояли на карачках мужчины и женщины; какая-то красотка проскребла пятернёй по его боку, оставив на нём кровоточащие царапины; уворачиваясь от неё, Микки ткнулся лицом в чей-то вздыбленный пенис, который как раз в этот миг брызгал спермой; утирая щёки, кибернетик прополз между группами дёргающихся тел и остановился, когда другая красотка ткнула ногой прямо ему в рот, вонзив свой большой палец ему между губ.

— Пососи, красавчик, тебе понравится! — крикнула она.

Микки мотнул головой, избавляясь от пальца, прополз ещё немного, его толкнули, он не удержал равновесия, завалился на бок, задев рукой чьи-то бёдра и вымазав пальцы в сперме, и тут на его лицо уселась задом толстуха, пригвоздив к полу. Микки затрепыхался, но кто-то уже овладел его гениталиями, полностью вобрав их в рот вместе с мошонкой и сжав зубами. Микки завопил от боли, дёрнулся, двинул кого-то ногой, погрузил кому-то в живот локоть, но на него навалились сразу двое. В его ляжки впились чьи-то пальцы.

— А ну, стоп, лошадка, не дёргайся!

Микки рванулся, пытаясь увернуться от нацеленного в его зад багрового пениса, и в ту же минуту утонул лицом в необъятной женской груди, пахнущей потом и духами.

— Давай, малыш, — толстуха заёрзала, её лобок начал тереться об его пах, но Микки вместо эрекции испытывал только боль в мошонке. — А ну тебя, — толстуха выругалась и столкнула его с себя.

— Вот он, наш половой гигант! — услышал он над ухом рявкающий торжествующий голос и покрылся ледяным потом. — Вот где он спрятался!

Над ним стоял голый, весь красный от пота, с волосатой грудью и топорщившимся членом Дик и показывал на него пальцем.

— Ну-ка, Билли, притащи сюда Джен! Пусть полюбуется на него!

Подручный Дика протолкался сквозь трахающихся и подтащил к Микки голую Джен. Её чёрные коротко стриженые волосы были взъерошены, маленькие соски торчали в разные стороны, а на хорошеньком личике с подведенными глазами читалось недовольство.

— Ну что, любовничек, ты готов? — Дик приподнял Микки за шею и толкнул на Джен так, что они оба упали. — Давай, трахай её по-быстрому, а мы посмотрим!

Вокруг заржали. Участники групповухи, что находились поблизости, прервали свои игры и тоже уставились на них с Джен.

— У тебя же все нормально, — веселился сутенёр. — Ну так давай!

Джен с кислым видом взяла пальцами гениталии Микки и помяла их.

— Всё по-прежнему, — сказала она. — Импотент. И зачем только он припёрся сюда?

Дик захохотал.

— Ну-ка, Том! — крикнул он. — Покажи дохляку, как надо засаживать!

Мускулистый верзила Том схватил Джен в охапку и налёг на неё. Сразу было видно, что он принял изрядную дозу "Бешеного жеребца": его лицо было красным, руки дрожали, увесистый член торчал как дубина. Том ввёл его в Джен и задёргался, застонал. С его губ потекла пена. Тем временем ещё один подручный Дика — Хью, по знаку босса принялся запихивать член Джен в рот.

— Понял теперь, что такое настоящие пацаны? — рявкнул Дик в самое ухо кибернетика. — Не то что ты, дурилка зачуханная, мозгляк, мышь белая! Ну, показывай, как у тебя стоит!

Том громко застонал, кончая. Почти одновременно с ним и Хью залил спермой лицо Джен. Она хихикала, слизывая с его пениса сперму. Микки не мог смотреть на неё.

— Ты морду-то не вороти, — рычал Дик. — Так что, покажешь нам свою шишку в действии, или нет?

— Это червяк, а не шишка, — сказала Джен с ехидной усмешкой.

Вокруг засмеялись.

— Ты стала стопроцентной шлюхой, Джен, — голос Микки срывался от сдерживаемой ярости.

— А ты импотент, — парировала она.

— Импотент, импотент, — повторяясь на разные лады, зазвучало, заблеяло, заржало вокруг Микки.

Толпа отодвинулась от него. На Микки показывали пальцами. Он затравленно озирался и зажимал руками пах.

— Импотент, импотент… Выкинуть его отсюда, тут ему нечего делать…

Том и Хью взяли Микки за ноги и за руки и понесли к выходу, переступая через голые тела.

Из больших окон в купольном потолке на эту сцену смотрело два десятка пожилых мужчин и женщин. Они не были видны участникам группового развлечения, поскольку окна со стороны зала казались матовыми, зато для престарелых зрителей вся картина была как на ладони. Заплатив за свои места у окон не меньше, чем участники групповухи, старцы и старицы с жадностью следили за трахающимися, потягивали виски или коньяк и изредка обменивались впечатлениями.

— Парень совсем молодой, а конченый импотент, — толковали они, глядя, как Микки с позором выносят из зала.

— Такой же, как мы, — невесело усмехнулся толстяк с сигарой.

— Ну, мы-то уже в возрасте, — возразил его сосед, — а ему лет двадцать пять, не больше.

— Я в его годы засаживал так, что ломались кровати, — мечтательно сказал старик с татуированной лысиной. — Эх, времечко было!

Микки вынесли, и все сразу забыли о нём.

Старики пускали слюни, глядя на соблазнительные сцены.

— Смотрите, как она задрала ноги ему на плечи! Какие мощные ляжки! В них можно утонуть!..

— Нет, вы на тех посмотрите, что слева! Трахаются сразу вчетвером!

— Меня бы сейчас туда, в самую гущу… — стонал татуированный, чмокая губами.

— Вас, с вашей мочалкой, тоже вынесли бы вперёд ногами, — язвительно заметил его сосед, седой и тощий, как жердь.

— А у вас что, не мочалка? — оскорбился татуированный.

— У всех у нас мочалка, — желая их примирить, сказал толстяк с сигарой. — И никуда от этого не денешься. Нам теперь, в нашем положении, только и остаётся, что подсматривать…

И он, выпустив дым, снова прильнул к окну.

4

Голого Микки отнесли в комнатушку, смежную с туалетом, и бросили на пол.

— Ну что, прямо щас начнём его трахать? — спросил Том, почёсывая свой вздыбленный пенис.

— Нет, лучше погодим, — сказал Хью. — В зале идёт групповуха, там веселее.

— Точно, — согласился Дик. — Оттянемся на тёлках, а хмырём займёмся потом.

Прежде чем уйти, они связали бедного Микки по рукам и ногам, заткнули рот тряпкой, залепили скотчем, а потом подняли и втиснули в оказавшуюся тут же автомобильную покрышку. Микки сидел в ней, скрючившись в три погибели, с выпячивающимся сзади из покрышки задом. Сколько он ни дёргался, сколько ни старался высвободиться, у него, со связанными руками и ногами, ничего не получалось.

Хью пришла идея выставить покрышку с Миккиным задом в круглое окно, выходившее в туалет. Братки пришли в восторг.

— Чуваки, которые зайдут в туалет поссать, ошалеют! — хохотал Дик.

С окна тут же сорвали заслонку и вбили в него покрышку с Микки. Затем Дик и его компания покинули комнату, погасив в ней свет, но направились не сразу в зал, а сначала свернули в туалет — полюбоваться на торчащую в окне задницу.

Братки гоготали, глядя на неё.

— Нарочно выжру лишнюю таблетку "Бешеного жеребца", чтобы воткнуть в это очко мою колбасину! — орал Хью и тряс рукой свой вздутый пенис.

— Какой-то зад у него худосочный, — Том со смехом щупал Миккины ягодицы.

— Ничего, — ухмылялся Дик, — воткнём и в такой.

— Он будет нашей дрочильной машиной, — резвился Том. — Будем в неё спускать, пока не посинеет!

— Ладно, пошли, — сказал, наконец, главарь. — Групповуха продлится ещё минут сорок, а потом подвалим сюда со всей бригадой.

Бандиты вышли из туалета и голоса их смолкли.

Микки снова попробовал высвободиться, но скоро убедился в бесполезности этих попыток. Он тяжко вздохнул, свесил голову на грудь и зарыдал от злости и отчаяния.

В помещении было темно, свет сюда проникал только из щели под дверью. Из зала доносилась музыка. Там сейчас шло групповое развлечение, и там же была Джен. Микки злился на себя за то, что припёрся в это заведение, припёрся, хотя знал, что это может кончиться для него плачевно. Он злился на Джен, на Дика, на свою невезуху, плакал и шмыгал носом. Голый зад, выставленный в туалет, продувало лёгким сквозняком. Микки подумал о том, что, может, и правда кто-нибудь посторонний войдёт туда и увидит эту нелепую картину. Наверно, посетитель туалета расхохочется. Впрочем, по сравнению с несчастьями, обрушившимися сегодня на Микки, это унижение было сущим пустяком.

У него начинало затекать тело. Заныла поясница. Тряпка во рту и скотч под носом не давали нормально дышать.

Он вздрогнул, когда в туалете хлопнула дверь и раздались шаги. Шаги показались ему тяжёлыми, как будто там шёл какой-то толстяк или робот. Но робот никак не мог попасть в "Ночную моль". Значит, это был кто-то из публики или подручных Дика.

Микки был прав, подумав, что это робот. В туалет вошёл не кто иной, как Пип.

Зная, что ему надо ждать на Четырнадцатой улице, робот добросовестно протоптался там полчаса, но, поскольку хозяин не появлялся, решил заглянуть в заведение и проведать в чём дело. Робот-охранник попытался преградить ему дорогу, но Пип, насадив на себя штырь, решительно притянул его к себе и через пару минут обесточенный страж валялся в углу. Пип твёрдым шагом проследовал по коридору и вошёл в туалет.

В туалете не было ни души. Увидев дверь впереди, робот направился к ней, но тут внимание его привлекло круглое отверстие в стене и высовывающаяся оттуда голая задница. Несоответствие этой картины логическому ходу вещей заставило его остановиться. Прикинув размеры задницы и диаметр отверстия, робот понял, что самостоятельно человек так засесть никак не мог, а потому в ситуации есть неправильность.

— Эй, приятель, — сказал робот. — Ты чего тут сидишь?

Обладатель задницы, чья голова и большая часть тела находились за стеной, издал невнятное мычание.

Робот решил, что исправление ситуации не займёт много времени, надо только произвести совсем небольшое усилие. Он подошел к заднице и подтолкнул её рукой. Бедолага в покрышке снова издал стон, но не сдвинулся с места. Задница сидела крепко. Тогда Пип, чтоб не тратить время, поднял ногу и двинул ею по ягодицам, оставив на них красный отпечаток подошвы. Силы большой он не прикладывал, но и той, что приложил, оказалось достаточно, чтобы задница выдавилась из круга и скрылась в отверстии.

Пип на пару секунд задержался.

— Приятель, всё о кей? — спросил он.

В отверстии кто-то завозился, и наконец показалась голова с залепленным скотчем ртом.

Глаза у Пипа разгорелись. Он узнал своего хозяина, Микки Слейтона!

Микки мычал, вытаращив глаза.

— Хозяин, я вижу, тебе нужна помощь, — сказал Пип.

Микки энергично закивал.

— Эта плёнка у тебя на лице мешает нам вступить в речевой контакт, — продолжал робот. — Её, наверное, следует снять.

Микки закивал ещё энергичнее.

Робот содрал с его лица скотч, и кибернетик выплюнул тряпку. Он дышал всей грудью, не в силах отдышаться.

— Пип, ты как здесь оказался?

— Понимаешь, хозяин, со мной сегодня произошло столько всего, что рассказывать надо целый час. Я познакомился с одной роботессой и засадил ей между ног твой штырь, как ты мне советовал…

— Штырь твой, а не мой, — пропыхтел Микки, отплёвываясь.

— Ну да, сейчас он мой, и я от него в полном восторге. Роботессе я засадил спереди, а потом засадил одному муниципалу, но ему с задка. Я теперь понял, что лучше брать их с задка. У них между ногами есть проход, для моего штыря это как раз удобно.

— Развяжи, — Микки протянул ему связанные руки. — Я тут влип в историю, мне надо уносить отсюда ноги, а я голый… Куда я пойду в таком виде?…

— Хозяин, у тебя нет одежды?

— Как видишь.

— В коридоре валяется охранник, на нём куртка и штаны.

— Ты имеешь в виду робота?

— Ну да. Пойду сниму с него и принесу.

Микки представил, как будет на нём сидеть одежда, снятая с робота, и усмехнулся. Но ничего другого не оставалось.

— Ладно, давай, — сказал он. — Только по-быстрому. И неси сразу сюда, в эту комнату. Пройдёшь в ту дверь и налево. И смотри, не попадись никому на глаза, а то поднимут тревогу и нам с тобой крышка!

— Всё понял, хозяин, — сказал Пип.

Микки опустился на пол и привалился спиной к стене. Появление робота было похоже на чудо. Теперь оставалось развязать ноги, но с этим он справится сам. Главное — чтобы Пип благополучно завершил свой рейс за одеждой.

За окном зазвучали шаги вернувшегося робота. Пип прошёл через безлюдный туалет, вышел в коридор, повернул налево и приблизился к двери комнаты, в которой находился Микки. Дверь была заперта, но для хирургических пальцев Пипа замок был слабым препятствием. Пип справился с пружинкой за пять секунд. Он вошёл в тёмное помещение и закрыл за собой дверь.

Микки сидел на полу, в пятне света, падавшем из круглого окна, и силился развязать веревки на ногах.

— Пип, иди сюда, — позвал он. — Развяжи эту чёртову верёвку!

Пип свалил одежду на пол и помог Микки избавиться от пут.

— А потом начались такие приключения, хозяин, ты не поверишь, — говорил он, пока Микки влезал в широкие брюки робота-охранника. — У меня была кредитка хозяйки роботессы, я по ней взял воздушное такси, и только полетел, смотрю — а за мной уже копы несутся…

— Тебя вычислили по кредитке, — сказал Микки. — Ты поступил глупо, что воспользовался ею. Она навела их на твой след. И как же ты удрал?

— Перевёл такси в режим ручного управления и погнал прямо по встречной полосе воздушного движения. А когда малость от них оторвался, на полной скорости влетел в окно какого-то здания. В районе сотого этажа. То-то переполоху было! Такси загорелось, еле успел вылезти. Представь, хозяин: весь этаж в дыму, в здании паника, все бегут, я бегу вместе со всеми… Короче, спустился в грузовом лифте, в баке с грязным бельём. Правда, потом пришлось долго сидеть в баке, ждать, пока из здания уберутся пожарные и копы. Потому и припозднился…

— Тихо, — Микки сделал предостерегающий жест. — Кажется сюда идут!

Он поднял валявшуюся на полу деревянную заслонку и закрыл ею окно. Комната погрузилась в темноту.

За дверью зазвучал грубый голос Дика:

— Здесь он, этот фуфел, затыкает своей задницей окно в туалет.

— Но вы его потом отпустите?

Микки вздрогнул, узнав голосок Джен.

— Отпустим, на хрена он нам нужен. Только проучим маленько за понты, и вышвырнем…

Микки подобрался к роботу:

— Стой тихо и погаси свои огни, — шепнул он. — Я не хочу, чтоб нас увидели!

— Как скажешь, хозяин, — отозвался Пип и погасил всё, что на нём мерцало и помаргивало.

Комнатушка окончательно потонула во мраке.

Дверь раскрылась и в освещённом проёме возникли два тёмных силуэта. Это были Длинный Дик и Джен, оба голые, видимо только что с групповухи.

"Зачем они сюда явились? — подумал кибернетик. — Чтоб посмеяться надо мной, связанным и беспомощным?"

Они вошли в комнату, но далеко заходить не стали: остановились в световом пятне.

— Давай прямо здесь, — сказал Дик. — Всё равно он видит нас.

— Правда, видит? — Джен вглядывалась в темноту.

— Конечно, — ответил Дик, и прибавил громче: — Эй, хмырь, отзовись!

Микки замычал, как будто у него во рту всё ещё был кляп.

— Ну вот, — с ухмылкой сказал сутенёр. — Я же сказал, что он тут. Сейчас включу свет…

— Не надо, — перебила его Джен. — Я не хочу видеть его.

— Лады, давай тогда без света…

Дик по-хозяйски облапил её и они улеглись на пол.

— Смотри, сявка, — сказал Дик, обращаясь в темноту, — смотри, каких парней любит Джен!

Лицо у Дика было красное, член топорщился, руки тряслись, и Микки понял, что главарь принял сегодня не одну таблетку "Бешеного жеребца".

Джен с готовностью раздвинула ноги, Дик заворочался, устраиваясь на ней удобнее, и стиснул руками её бёдра.

— Зырь сюда, дохляк, импотент вонючий, — прохрипел он. — Красотке Джен нравятся только те парни, у которых стоит, правильно я говорю?

— Да, — пискнула Джен.

Дик задрал ей ноги и с силой двинул задом, вгоняя пенис в интимную щель. Этого Микки стерпеть не мог. Он подскочил к Дику и треснул его по затылку. Тот икнул от изумления и замер, распластавшись на перепуганной девушке.

Джен смотрела на Микки во все глаза. Тот выступил из темноты так внезапно, что показался ей призраком. Дик несколько секунд хрипел, а потом, багровея и распаляясь от ярости, оторвался от Джен и начал подниматься.

— Ты, гнида! — заревел он. — Я же тя щас урою, разорву, как грелку…

Он кинулся на Микки, но тот коротко крикнул:

— Пип!

На роботе зажглись глаза-фонарики, его руки стремительно протянулись к Дику, останавливая его на полпути, и схватили за запястья.

Лицо Дика перекосилось от страха.

— Джен, — хрипнул он, — быстро беги к нашим!

Но Микки уже захлопнул дверь и встал к ней спиной, преграждая Джен дорогу.

— Не стоит спешить, — сказал он, пошарил по стене рукой, нашёл выключатель и включил в комнате свет.

Пип и сутенёр стояли посреди помещения. Робот держал Дика за руки, а тот, понимая, что сопротивляться бесполезно, лишь злобно хрипел и косился на кибернетика.

— Микки, — пискнула Джен, отбегая в угол. — Откуда здесь этот робот?

— Ладно, Микки, тебе удалось перехитрить меня, — прохрипел главарь. — Твоя взяла. Можешь считать, что мы квиты. Давай разойдёмся по-хорошему. Ты уберёшься из бара и я не буду иметь к тебе никаких претензий… Я даже подкину тебе деньжат…

Микки оглядел его с холодной усмешкой.

— Значит, Джен, тебе нравятся мужики вот с такими шишками? — И он щёлкнул по пенису Дика так, что главарь взвыл от боли. — Хорошо, я это учту.

— Микки, расстанемся друзьями! — взревел Дик. — А хочешь, я отдам тебе эту бабу на целый месяц? Прикажу ей, и делай с ней что хочешь, любые желания будет исполнять!

— Я ухожу, — сказал кибернетик, — делать мне здесь больше нечего. Но на всякий случай, приятель, я тебя свяжу. Кстати, и верёвки есть.

— Это лишнее, — бормотал сутенёр, пока Микки связывал ему руки и ноги. — Смывайся спокойно, всё будет о кей…

— Осторожность не помешает, — Микки, подобрав с пола тряпку, запихнул её Дику в рот, потом залепил рот скотчем.

Дик тряс головой и мычал.

— Ну вот, в таком виде ты мне больше нравишься, — Микки повернулся к роботу. — Пип, видел, как я торчал в окне? Засунь его туда же, — и он отодвинул от окна заслонку.

Автомобильная покрышка ещё сидела в проёме окна, так что Пипу не составило труда согнуть Дика пополам и с силой всунуть в отверстие задом вперёд. Дик оказался в таком же положении, в каком ещё совсем недавно пребывал Микки. Он сидел, скрючившись, в покрышке, и не мог сдвинуться ни на сантиметр. Его выпяченный зад выглядывал в туалет.

Сутенёр мычал и таращился на Микки, но кибернетик не обращал на него внимание. Он подошёл к Джен вплотную.

— Значит, твоя любовь зависит от величины и твёрдости пениса, да? — Он глядел ей в глаза. — Может быть, ты и права, я недостоин твоего внимания. Я импотент. Вонючий импотент.

Она опустилась перед ним на колени.

— Микки, — на её лице появилось хорошо знакомое ему плаксивое выражение. — Я тебя, правда, любила… Любила… Когда у тебя стоял… Отпусти меня…

— Сиди пока здесь, — он отошёл к самой двери, поманив робота рукой. — Пип, — сказал он тихо, — я готов. Делай с моей мочалкой что хочешь. Мне уже всё по фигу. Хоть совсем её оторви.

— Не переживай хозяин, всё будет в лучшем виде, — проурчал Пип.

Глаза-фонарики его разгорелись, длинные пальцы обхватили гениталии Микки и стремительно задвигались. Член трепыхался между ними, но Микки не чувствовал боли — наоборот, с каждой минутой ему становилось приятнее. Между пальцами робота начали проскакивать искры. Они не обжигали, они вообще не чувствовались. Микки ощущал только тепло от разогревшихся Пиповых рук.

Наконец он почувствовал, казалось бы, уже совсем позабытую эрекцию. Сначала слабая и чуть теплящаяся, она с каждой минутой разрасталась, волнами расходясь по всему его телу, и он застонал от наслаждения. Скосив глаза вниз, он увидел, что его член между снующих пальцев Пипа уже не висит, а стоит, и притом довольно твёрдо, как только что стоял у Дика. Глянцевая головка разбухла, на её кончике выступила прозрачная капля. Микки, чувствуя, что ещё немного — и выльется целый фонтан спермы, испустил нетерпеливый стон.

В этот момент Пип замер. Его руки безжизненно повисли. На операцию ушла вся энергия, какая в нём была. Потухли даже глаза.

Со вздыбленным членом Микки подошёл к Джен, обхватил её за шею и приблизил её голову к пенису — так, что её губы коснулись его кончика. Пенис подрагивал. Микки уже не мог терпеть, до выплеска спермы остались считанные секунды.

— Ну, а таким я тебе нравлюсь? — прохрипел он, почти теряя рассудок от нахлынувшего желания.

— Да… Нравишься… — Джен обхватила губами разбухшую головку и в ту же секунду член разразился бешеными струями.

Она захлебнулась в густой сперме, закашлялась, сперма потекла по её губам и подбородку, закапала на бёдра Микки, которые прижимались к её груди.

Оба были настолько возбуждены, что не сразу расслышали громкие шаги и голоса, зазвучавшие в туалете. Туда явилось человек пятнадцать подручных Длинного Дика — все, у кого член ещё способен был топорщиться после группового секса.

— Босс сказал, что задержится и велел начинать без него, — сказал Том, подходя к торчащей в окне заднице.

— А где он сам? — спросил Хью.

— Уединился с милашкой Джен, — с ухмылкой сообщил Хэнки. — Я видел, как они шли, обнявшись, как голубки. По-моему, они пошли трахаться к нему в кабинет.

— Лады! — рявкнул Том. — Босс пусть играет с Джен, а мы поиграем с нашим хмырём.

И он принялся стаскивать с себя штаны.

Хью прислушался к мычанию за окном и хихикнул.

— Слышите, как хмырь мычит? — Он с оттягом ударил по ягодицам. — Эй, хмырь! Ты чего мычишь?

За окном снова замычали.

— Перетрухал? — засмеялся Том, обхватывая руками свой увесистый пенис. — Ничего, корешок, я засажу тебе нежно. Постараюсь без крови.

— А чего-й-то у него задница красная стала? — спросил Билл, приглядываясь к объекту их игры. — Полчаса назад мы уходили, она была белая.

— А вот ты посиди полчаса в таком виде, и у тебя тоже покраснеет, — с ухмылкой ответил Том. — Может, даже ещё больше.

— И на ней прыщи вроде бы появились… — недоумевал Билл.

— Лучше сразу скажи, что хочешь увильнуть, вот и придираешься, — рявкнул на него Том. — Лично мне по фигу, какую задницу трахать, в прыщах она или в чём. Дырка есть дырка, а раз видишь дырку, то засаживай в неё без всяких сомнений!

Собравшиеся одобрительно загалдели. Некоторые тоже начали расстегивать на себе ширинки.

— Ну давай, Том, начинай, не тяни резину!

Обладатель задницы мычал как оглашенный, видимо предчувствуя приближающуюся пытку, но Тому его мычанье было даже в сладость.

— Что, ссышь, когда страшно? — прошипел он и, скривив рот, подался всем телом вперёд, засаживая вздыбленный пенис в волосатое отверстие.

Он схватился за бёдра своей жертвы и задёргался, захрипел, привалился лицом к стене, косясь вниз, где сновал его красный натруженный орган, то выходя почти весь, то погружаясь в отверстие по самую мошонку. За сегодняшний вечер он спускал уже не раз, но благодаря "Бешеному жеребцу" пенис продолжал топорщиться и сперма быстро накапливалась. Тем не менее оргазм наступил не так скоро, как хотелось бы. Том пыхтел, погружал ногти в тело пленника, член его сновал всё быстрее, вокруг сгрудились братки, тоже со вздыбленными пенисами, и подгоняли его возгласами. Наконец Том громко застонал, выпуская сперму, отвалился в сторону и громко перевёл дух.

Его место у задницы занял Билл, и скачка продолжилась.

Пленник мычал, но уже слабее, глуше. Похоже "хмырь" смирился со своей незавидной участью.

— Ты расслабься, парень, и получишь удовольствие, — посоветовал ему Хью, вставая перед задницей и раздвигая её ягодицы. — Некоторым очень нравится!

Микки и Джен лежали, обнявшись, на полу. Его губы скользили по её плечам и шее, добирались до груди и вбирали в рот соски. К своему изумлению, он почувствовал, что его член снова начинает подниматься. А казалось бы, совсем немного времени прошло после предыдущего секса…

— Смотри сюда, — он привстал и показал Джен свою набухшую шишку. — Видишь? И это без всякого "Бешеного жеребца"!

— А чего ж он там, в зале, не стоял?

— Там было слишком много народу, — соврал Микки. — Мне не нравится, когда на меня смотрят во время секса. Это отбивает желание. Ну, давай перепихнёмся…

Он привычно, как бывало прежде, закинул её ноги себе на плечи и ввёл пенис в интимную створку. Джен громко задышала, выгнулась ему навстречу.

В паре метров от них скрюченный Дик, весь багровый, с выпученными глазами и с заткнутым скотчем ртом, стонал в такт с движениями очередного пениса, сновавшего в его заднем проходе.

Микки, стеная почти в унисон с ним, выпустил, наконец, струю и улёгся рядом с Джен, ткнувшись лицом ей в грудь.

Вдруг Дик издал особенно громкое мычание, и Микки поднял голову.

— Как думаешь, ему приятно? — спросил он, беззвучно засмеявшись.

— Ты сумасшедший, — Джен явно была испугана. — Он убьёт тебя. Ты его не знаешь…

— А по-моему, он доволен.

Дик мычал и тряс головой с такой силой, что на лбу у него вздулись вены: в эти минуты Джоули вводил ему в зад свой "фирменный" фаллоимитатор.

Джоули, прослышавший о предстоящей расправе над импотентом, не мог не принять участие в таком соблазнительном действе. Братки его появление в туалете встретили дружным гоготом. Трансвестит был в одном кожаном набедреннике с внушительным пластмассовым фаллосом, закреплённым там, где должен быть настоящий фаллос. Подобные "инструменты" иногда применяют лесбиянки, склонные к садизму, поскольку головка фаллоса вся была утыкана шипами.

— Обалденная штуковина, Джоули, — звучали подбадривающие выкрики. — Проберёт до самых кишок!

— Давай, надери задницу пидормоту, чтоб надолго запомнил!

Джоули, по своему обыкновению кривляясь и гримасничая, сложил ладони рупором и прокричал в стену, что любит Микки до безумия и всю жизнь мечтал об этой минуте, а потом, под общий смех, покрыл расцарапанную, залитую спермой и кровью задницу многочисленными поцелуями. Только после этого он начал вводить в проход свой пластмассовый фаллос. Вводил он его сначала осторожно, прислушиваясь к задушенному мычанию за окном, а потом распалился, резко всунул его до упора и начал двигать им, голося как женщина во время оргазма.

Фаллос покрылся кровью. Кровь из-под него сначала капала, а потом потекла тонкой струйкой. Джоули ускорил темп.

— Ладно, Джоули, заканчивай, а то хмырь загнётся, — сказал кто-то.

— Да, точно, может загнуться, — подхватили другие. — И неизвестно, как отнесётся к этому босс!

Джоули с протяжным стоном, как будто кончая, вытянул фаллоимитатор из окровавленного отверстия. Когда он извлекал головку, показались какие-то кроваво-красные ошметья, зацепившиеся за шипы. Джоули вытащил фаллос весь, а ошметья всё тянулись за ним, как связка сарделек.

— Кишки полезли, — сказал кто-то в толпе.

— Хмырю, похоже, каюк.

— Джоули, ты перестарался…

Но трансвестита уже не было в туалете, только до двери тянулась полоска оставленных им кровавых следов.

Том, на правах ближайшего подручного Дика, взял командование на себя.

— Хэнки, Джек, — сказал он, — вытащите тело и унесите в подвал. И чтоб крови было поменьше, поняли?

Братки, застегивая ширинки и одергивая брюки, повалили прочь из туалета.

Микки отлепил ухо от стены.

— Они скоро будут здесь… — Он в беспокойстве оглянулся на безмолвного истукана. — Чёрт, роботу нужна энергия… Помоги подтащить…

Джен не осмелилась возражать. Вдвоём они подтащили Пипа к розетке.

— Хорошо, что розетки в баре не имеют этих идиотских щелей для кредиток, — говорил он, втыкая пальцы Пипа в отверстия. — За электричество здесь уплачено за месяц вперёд… Неудивительно, что роботов сюда не впускают…

Глаза Пипа разгорелись, он встрепенулся и сам вынул пальцы из розетки. Оживший робот первым делом осведомился у хозяина, как себя чувствует пролеченный пенис.

— Великолепно, Пип. Ты всё сделал просто замечательно. Ты талант, — Микки поманил его рукой. — А теперь слушай сюда. Сейчас войдут двое мужиков. Их надо нейтрализовать.

— Сделать, чтоб они не причинили тебе вреда?

— Что-то вроде этого, но только быстро. А то они поднимут тревогу.

— Я могу воздействовать на них точечным разрядом. Это их не убьёт, но на какое-то время выключит.

— Прекрасно… Они идут!

Микки едва успел погасить свет, когда дверь раскрылась и на пороге возникли Хэнки и Джек. Беззвучно ругаясь, они двинулись в темноту.

— Где-то здесь должен быть выключатель, — пробормотал Джек.

— Почему именно мне всегда приходится делать самую грязную работу? — недовольно ворчал Хэнки. — Ещё и кровь смывать…

Не успел он договорить, как во мраке сверкнула белая искра и он мешком свалился на пол. Джек в недоумении оглянулся, и такая же искра сверкнула и на его затылке.

В помещении зажёгся свет. Оба братка лежали на полу.

Микки склонился над Хэнки и пощупал у него пульс.

— Жив, — определил он.

— Я же говорю, хозяин, они будут жить, — сказал Пип. — Только не знаю, когда очнутся.

— И откуда ты этому научился? — полюбопытствовал кибернетик.

— Жизнь заставила. Я в первый раз испытал этот метод в том здании во время пожара, когда на меня наткнулся коп. Как хорошо иметь такие пальцы, как у меня! Таких нет ни у кого из роботов…

— Ладно, всё, — Микки торопливо застегнул на себе куртку. — Мы уходим.

Он бросил взгляд на безжизненного Дика, всё ещё торчащего в окне.

— На его месте должен был быть я, — сказал он Джен. — Но тебе ведь всё равно. Твоя любовь измеряется величиной пениса и его способностью стоять.

Она обиженно хмыкнула.

— Этим измеряется любовь всех женщин. И вообще, не понимаю, чем ты недоволен. Я тебя любила, когда у тебя стоял, а когда перестал… — Она запнулась.

— Бросила меня, понятно, — договорил за неё Микки.

— Но теперь я тебя снова люблю, даже больше, чем прежде! — воскликнула она. — У тебя он стал таким большим… По-моему, он вырос за то время, что мы не виделись…

— И соответственно с этим выросла твоя любовь, да? — Микки горько усмехнулся. — Ты жалкая потаскуха, Джен. Противно смотреть на тебя.

— Микки! — взвизгнула она, увидев, что он направился к двери. — Мы ещё увидимся?

— Нет, — ответил он твёрдо. — До сегодняшнего вечера я ещё питал какие-то слабые иллюзии, но сегодня они испарились окончательно. Тебе нужен не я, а торчащий пенис!

— Микки, но если это правда, что я могу с собой поделать?

— Ничего, Джен. Оставайся какая ты есть и забудь про меня.

— Приходи ещё, я буду ждать!

Микки взялся за дверную ручку.

— Советую тебе уволиться из этого заведения и подыскать более приличное место, — сказал он. — Пип, пошли.

— Микки, — она вцепилась в его рукав. — Я люблю тебя!

По её щекам текли слёзы, размазывая косметику.

— Хозяин, — сказал Пип, двинувшись за ними. — Я могу применить разряд.

— Только самый слабый.

Между пальцами Пипа и головой Джен проскользнула искра, и потерявшая сознание девушка, придерживаемая Микки, опустилась на пол.

— Прощай, Джен, — сказал он, глядя в её закрытые глаза. — Ты, конечно, шлюха, но самая очаровательная шлюха из всех, что мне довелось видеть!

Они с Пипом вышли из комнаты, проскользнули, никем не замеченные, в туалет и оттуда прошли в коридор, который вел к запасному выходу. У двери на улицу лежал, раскинув руки и ноги, робот-охранник. В паху у него чернело круглое свежепросверленное отверстие.

Пип показал на него пальцем.

— Я взял его с передка, — сказал он. — Мне показалось, что это не робот, а роботесса, хоть он и в брюках. Роботесс всегда лучше брать с передка.

— Ты уже разбираешься, кого с какой стороны лучше брать? — усмехнулся Микки.

— А как же, хозяин! Сегодняшний день не прошёл для меня даром. Я многому научился.

— Твоя главная наука — это что нельзя пользоваться чужими кредитками, — сказал Микки. — По ним тебя вычислят в два счёта…

Они вышли под ночное небо и почти бегом устремились по тёмной и безлюдной Четырнадцатой улице к озарённому огнями перекрёстку.

В эти самые минуты четверо весьма солидных господ — из тех, что наблюдали за групповым сексом из смотровой комнаты под куполом "Ночной моли", — собрались по приглашению одного из них в операторской кабине.

— Я пригласил вас сюда, джентльмены, — сказал этот человек, — только потому, что вы, как и я, являетесь членами нашего тайного союза…

— В чём дело, Хендрикс? — перебил его лысый толстяк с бриллиантовой заколкой в галстуке. — Давайте покороче и без официальностей. Вы раскопали что-нибудь интересное?

— Более чем интересное, Вайсбери! — ответил Хендрикс, многозначительно понизив голос. — Должен вам сказать, что оператор, который просматривает все помещения "Ночной моли" посредством скрытых телекамер, иногда передаёт мне записи наиболее пикантных моментов здешних сексуальных оргий…

— Здесь бывает секс с малолетками? — сразу заинтересовался низенький, очень пухлый господин со сложенными трубочкой губами, отчего его голос был немного сюсюкающим.

— Бывает, Свэйс, — кивнул Хендрикс. — Здесь бывает всё что угодно. Но я сейчас не об этом.

— Нас всех интересуют только малолетки, — подал голос Группер — четвёртый из присутствующих, осанистый господин лет шестидесяти пяти, с дряблым лицом, на котором выделялся крупный малиновый нос. — Только малолетки, недаром мы назвали наше тайное сообщество Союзом педофилов…

— Союзом педофилов-импотентов, — уточнил Свэйс.

— Джентльмены, — продолжал Хендрикс, — моя новость касается не столько нашей склонности к педофилии, сколько нашей импотенции…

— Что вы хотите сказать, Хендрикс? — Бесцветные глаза Вайсбери хищно расширились.

— Появилось средство от полового бессилия? — ухмыльнулся Свэйс. — Верится с трудом.

— Но именно это я и хочу сказать! — воскликнул Хендрикс.

— Бросьте, — скептически наморщил малиновый нос Группер. — Мы перепробовали все средства, угробили миллионы долларов на знахарей и экстрасенсов, а наши пенисы как висели выжатыми тряпками, так и висят…

— Нам не помогает даже "Бешеный жеребец", — закивал Вайсбери.

— Нам только и остаётся, что подсматривать за трахающейся молодёжью и пускать слюнки, — просюсюкал Свэйс.

Хендрикс, торжествующе улыбаясь, показал им дискету.

— Вот что мне сейчас удалось раздобыть у оператора! — сказал он, обводя их всех горящим взглядом. — Джентльмены, я хочу, чтобы вы прямо сейчас просмотрели отснятый материал. События, которые запечатлены на диске, сняты буквально только что скрытыми камерами, находящимися в туалете "Ночной моли" и в прилегающем подсобном помещении.

— Наверное, молоденькие мальчики и девочки вытворяли совсем уж неслыханные штучки? — предположил с сальной усмешкой Свэйс.

— Нет, совсем не то. Я же сказал — речь идёт об импотенции!..

Он вставил дискету в проектор и нажал кнопку. На экране появилось изображение одного из туалетов "Ночной моли" и голые мужчины, которые за руки и за ноги держали третьего.

— Они слишком стары, чтобы представлять для нас интерес, — недовольно поморщился малиновый нос.

— Вы узнаёте того, кого они несут? — спросил Хендрикс.

— Это тот самый импотент, которого освистали в зале, — сказал Вайсбери. — Его сейчас будут трахать?

— Следите за событиями, сэр.

Экран показывал, как Длинный Дик и его подручные связали Микки, запихнули в покрышку и выставили задницей вперёд в окно туалета, после чего ушли, оставив его в таком виде. Затем в туалете появился робот и ударом ноги вышиб Микки из покрышки.

— А теперь смотрите внимательно, — с придыханием сказал Хендрикс. — Видите, что робот делает с гениталиями импотента?

— Любопытно, любопытно, — собравшиеся сгрудились перед экраном, а Группер даже потребовал, чтобы запись прокрутили назад, к тому моменту, когда руки робота обхватили пенис Микки.

— Робот проводит операцию по восстановлению потенции методом покойного Тэда Батлера, — продолжал Хендрикс. — Метод, над воплощением которого бьются лучшие кибернетические фирмы, доступен этому роботу! Смотрите, что было дальше.

— У импотента встал член, — заголосили сластолюбивые старцы. — Смотрите, как стоит! Это чудо! Потрясающе! Неслыханно!..

— Об импотенте мне удалось получить справку из общегородской базы данных, — сказал Хендрикс. — Он кибернетик, и, видимо, весьма способный, поскольку кончил университет с отличием. Заметьте: он кончил его в один год с Батлером, что заставляет предполагать их знакомство…

— Значит, аппарат по методу Батлера создан! — воскликнул Свэйс.

— И этим аппаратом является робот, которого мы только что видели в действии, — заключил Хендрикс. — Метод Батлера позволяет восстанавливать потенцию при практически любом физиологическом состоянии организма, в том числе и при состоянии старости. Вспомните недавнее происшествие в зоопарке!

— Это когда старый орангутанг растерзал кого-то из посетителей? — спросил Группер. — Что-то такое припоминаю…

— У старого орангутанга после проведённых над ним манипуляций восстановилась эрекция, — сказал Хендрикс, — и он набросился на посетителя, избрав его объектом своей сексуальной атаки!

— Неужели у него так здорово встало? — не поверил Вайсбери.

— Здорово — это не то слово. Встало так, что он готов был засадить в любую дырку! К сожалению, ему под горячий пенис подвернулся наш гениальный Тэд.

— И это страшная потеря для нас, — на пухлом лице Свэйса отразилось непритворное сожаление. — С ним была связана моя единственная надежда на обретение потенции…

— Джентльмены, — заговорил Хендрикс, — сопоставьте оба этих события: смерть Батлера в результате сексуальной агрессии старого орангутанга и сегодняшнюю эрекцию законченного импотента Слейтона…

— Погодите, — перебил его Группер, — выходит так, что если удалось вернуть потенцию старому орангутангу, то и нам её можно вернуть?

Хендрикс остановил запись и вытащил дискету из аппарата.

— Надеюсь, вы уже поняли, джентльмены, — сказал он. — Противоимпотентный прибор создан и успешно работает!

— Его надо найти, — загудели собравшиеся, — найти во что бы то ни стало!

— Слейтон и его робот только что покинули "Ночную моль", — сказал Хендрикс.

— От нас они не уйдут, — усмехнулся Вайсбери. — В нашем Союзе состоят люди, имеющие влияние в правительстве и в службе безопасности. Мы задействуем все наши связи, бросим на поимку робота лучших детективов!

— Если мы поймаем его, то у нас будет стоять член! — с горящими от возбуждения глазами воскликнул Свэйс. — Жду не дождусь этой вожделенной минуты!

— И мы уже не будем подглядывать за другими, завидовать, вздыхать и пускать слюни, мы приступим к действию! — подхватил Группер. — Мы будем засаживать в нежные вагинки и попки не хуже молодых парней!

— А наше тайное общество будет называться не Союз педофилов-импотентов, а просто Союз педофилов! — воскликнул в восторге Вайсбери.

— Лучше — Союз педофилов в самом соку! — захихикал Свэйс.

— Тогда уж — Союз педофилов — гигантов секса! — проревел Группер.

Хендрикс поднял руку, призывая к тишине.

— Робота найдём, где бы он ни скрывался, — сказал он. — Возможностей для этого у нас более чем достаточно. Но необходимо взять и его создателя — Микки Слейтона, поскольку он единственный, кто способен в случае необходимости произвести его ремонт и наладку.

— Возьмём и Слейтона, невелика птица, — пропыхтел Вайсбери, откидываясь на стуле и расстёгивая на себе верхнюю пуговицу.

— Да, возьмём обоих, — сказал Группер. — Слейтону предложим крутые бабки и он будет работать только на нас, робота надёжно изолируем, чтоб операции делал только членам Союза, и дело с концом.

— Вот именно — с концом, — снова захихикал Свэйс. — С толстым и твёрдым!

— Я прямо сейчас переговорю с главным полицейским комиссаром, — Группер достал мобильный телефон. — Он выполнит всё, что я ему скажу…

— Погодите, сэр, дело это слишком деликатное, чтоб пороть горячку, — остановил его Хендрикс. — Моё сообщение о способностях робота является тайной, и надо, чтобы она осталась таковой. Посвящены в неё должны быть только самые доверенные члены Союза. Поэтому поиски робота необходимо организовать так, чтобы ни полиция, ни правительство, ни тем более газетчики ничего не узнали о его уникальных способностях.

— Вы правы, это разумно, — согласился Группер. — Если пронюхают посторонние, особенно журналюги, то всем станет ясно, для чего он нам нужен. Наш тайный порок выплывет наружу и мы окажемся замаранными в грязи!

— Наш Союз является тайным, и дела, которые с ним связаны, тоже тайна, — важно изрёк Вайсбери. — Робот должен быть только нашим, и оказывать услуги только нам, педофилам!

— В связи с этим я собираюсь задействовать в поисках Слейтона и его робота одного из моих самых опытных и надёжных детективов — Чака Хэнкса, — сказал Хендрикс. — Вот увидите, джентльмены, мы оглянуться не успеем, как он разыщет их, где бы они ни находились. Он достанет их хоть из-под земли. Чак — это человек, который умеет хранить тайны…

Хендрикс умолк, услышав шаги, и оглянулся на дверь. В комнату просунулась стриженая голова оператора.

— Мистер Хендрикс, вы просмотрели материал? — спросил он.

— Да, Джимми, это то, что нужно, — Хендрикс поднялся со стула и, доставая на ходу бумажник, подошёл к молодчику. — Ты всё правильно сделал.

— Как договаривались, сэр.

Джимми расплылся в улыбке, получив увесистую пачку наличных долларов, а педофилы молча, с непроницаемыми лицами, начали покидать операторскую.

— Об увиденном сегодня держи язык за зубами, особенно о роботе, — предупредил парня Хендрикс, выходя последним. — Иначе тебя ждёт то же, что беднягу Дика, а то и похуже.

— Что вы, сэр, во мне не сомневайтесь!

В окружении охранников, одетых в чёрное, властительные педофилы один за другим выходили из стеклянных дверей "Ночной моли".

На тёмной улице горели фонари, освещая глянцевые бока огромных аэролимузинов, только что доставленных к входу в бар. Клубные швейцары кланялись и спешили раскрыть двери перед важными гостями. Вышибалы отгоняли от входа проституток и бродяг. Ни на кого не глядя, педофилы подходили к аэролимузинам, дверцы которых были услужливо раскрыты, и ныряли в глубину тёмных кабин. За ними туда запрыгивали охранники. Мягко хлопали дверцы. Летательные аппараты, переливаясь габаритными огнями, плавно взмывали ввысь, набирали скорость и пропадали за небоскрёбами.


2009


5

Робот-насильник. 5 и 6 главы

Обновлено: 30/03/2009. Изменено: 09/04/2009.

В эту ночь, возвращаясь с Пипом из "Ночной моли", Микки едва наскрёб на обычное такси. Скрипящий робот-водитель по дороге раз пять спрашивал, куда ехать.

— Дружище, тебе давно пора сделать перезагрузку, — сказал ему на прощанье кибернетик, вылезая из машины перед дверью мастерской.

— Моим хозяевам виднее, что мне надо сделать, а что нет, — проворчал водитель и укатил в сверкающее море огней.

Спускаясь в свой полуподвал, Микки вынул из почтового ящика ворох бесплатной прессы и рекламных бумаг. В мастерской он включил ночник и улёгся на диван. Пип встал у изголовья.

Микки сейчас больше всего хотелось отвлечься от мыслей о Джен и жутких событиях в "Ночной моли", а лучшим средством для этого, как он знал по опыту, было включить телевизор или раскрыть какую-нибудь "жёлтую" газетёнку. Телевизор в мастерской не работал, поскольку банк отключил энергию за неуплату. Пришлось довольствоваться газетами. Он взял ту, где на первой полосе крупными буквами сообщалось о смерти молодого талантливого учёного Тэда Батлера от рук сошедшей с ума обезьяны. Помещённая тут же цветная картинка заставляла вздрагивать любого, кто бросал на неё хотя бы поверхностный взгляд: распоротый труп с вылезшими наружу кишками и зависшая над ним огромная обезьяна, злодейски оскалившаяся, выставившая когтистые лапы, с которых текла кровь. Здесь же сообщалось и о других заметных происшествиях минувшего дня: ограблении восьми банков и аресте маньяка, охотившегося на женщин, одетых в красное. Микки перевернул страницу и узнал свежие новости о "подвигах" ещё одного маньяка, которого в криминальной хронике называли "Гильотинистом", поскольку у своих жертв он отрубал голову. Вообще все маньяки, орудовавшие в городе — а орудовало их добрых три десятка, — имели у журналистов свою кличку. Тот, например, что охотился на женщин в красном, именовался "Быком". Сегодня, помимо "Гильотиниста", отличились "Чулочник", известный тем, что душил чулком, и "Грызун", который вырезал у жертв матку, грыз её и бросал тут же, на месте преступления. "Грызун", кстати, отличился сегодня дважды, хотя некоторые полицейские эксперты полагали, что одна из жертв была убита не им, а так называемым "Псевдогрызуном" — другим маньяком, подражавшем первому. Со следующей страницы на Микки взглянули зверские физиономии сбежавших из больницы сумасшедших, которые могли без всякого повода нападать на людей. На четвёртой странице сообщалось о стае пираний, тайно запущенных кем-то в пруды Центрального парка и уже загрызших до смерти с десяток купальщиков. На пятой красовалась фотография небоскреба с выбитым окном на сто втором этаже.

— Пип, тебе повезло! — воскликнул Микки, прочитав статью под фотографией. — Тут написано, что в воздушном такси, которое врезалось в высотку, пассажиров не было! Во всём виновато оно само! Якобы в его кибернетическом мозге произошёл сбой!

— Ничего удивительного, — ответил Пип. — Там сразу началась паника, повалил дым и меня никто не заметил.

— А вообще, если почитать нашу жёлтую прессу, можно подумать, что город так и кишит маньяками и сбежавшими психбольными, — кибернетик отшвырнул первую газету и взял вторую.

В мастерской снова наступила тишина, нарушаемая шелестом страниц.

Вторая газета была посвящена жизни "звёзд" шоу-бизнеса и спорта. Всю первую страницу и весь следующий разворот занимали огромные фотографии известной певицы Нарцисс, снятой каким-то пронырливым папарацци в момент её совокупления с догом. Дальше шли не менее пикантные новости. Участники некой рок-группы похвалялись гаремами, составленными из их поклонниц. Оперная дива требовала от любовников, чтоб те её садистски истязали. Ведущий телешоу тайно скупал кошек, чтобы вешать их у себя в туалете и мастурбировать, глядя, как они дёргаются в петле. Целая гроздь сообщений о рок-певцах и рок-певицах, изменивших свой пол, причём добрая половина из них меняла пол уже дважды или трижды. Порнозвезда искала по объявлению в интернете мужчину, который регулярно совершал бы с ней секс в бассейне на глубине не менее трёх метров. Чемпион города по пинг-понгу засунул себе в прямую кишку шестнадцать пинг-понговых шариков и попал в Книгу Рекордов; впрочем, два других пинг-понгиста заявили о своём намерении перекрыть это достижение. Нападающий футбольной команды "Электроникс" приучил свою любовницу держать мышцами заднего прохода ложку, черпать ею в таком положении суп и подносить к его рту — обедать по другому футболист не желал.

— Маразм какой-то, — сказал Микки, отшвыривая и эту газету.

Следующее печатное издание было целиком посвящено сенсациям из жизни городских роботов. В основном сообщалось о тех роботах, в чьё электронное сознание проникли вирусы, запущенные туда злонамеренными программистами с целью совершить руками роботов кражу, какой-либо вред или просто для собственного развлечения. Так, например, на Хризантемовом бульваре два робота вдруг ни с того ни с сего начали крушить припаркованные автомобили, а на углу Восемьдесят Первой и Сто Второй улиц целая орава роботов гонялась за женщинами и срывала с них платье и нижнее бельё. В этом последнем случае, по сообщениям очевидцев, невдалеке стояла группа молодых людей и снимала всю сцену на видео; полиция не сомневается, что молодчики причастны к происшествию. В глухих местах Центрального парка неизвестные отлавливают одиноких роботов, заражают вирусом вампиризма и отпускают, после чего заражённые роботы начинают охотиться на людей и выдавливать из них кровь в старые пакеты из-под сока, которые потом непонятно для каких целей прячут в мусорных баках. За последние три месяца полиция отловила уже одиннадцать таких роботов-вампиров. Ведутся усиленные поиски распространителей вируса. Отмечено увеличение случаев нападения на людей роботов, сдирающих кожу. Журналисты прозвали таких роботов "масочниками", поскольку из человеческой кожи они делают себе маски. Эти роботы обитают в подземных коллекторах, где научились заправляться энергией, присасываясь к городским электрокабелям. "Масочники" помешаны на том, что должны выглядеть в точности как люди. В коллекторах они охотятся на ремонтных рабочих, диггеров и бродяг, и довольно умело сдирают с них скальп вместе с кожей лица, после чего напяливают всё это на себя. Участились случаи, когда "масочники" вылезают из коллекторов и охотятся на людей прямо на городских улицах. Происходит это по ночам, поблизости от входов в подземелья. Их добычей чаще всего становятся случайные бродяги и проститутки. Помимо "масочников", в коллекторах завелись не менее опасные роботы. Вирус, который просочился в электронный мозг этих металлических созданий, вынуждает их по ночам вылезать из коллекторов, хватать женщин и возвращаться с ними обратно в подземелья. У полиции есть сведения, что в коллекторах обитает группа программистов, являющихся особо опасными сексуальными маньяками, которые посредством созданных ими вирусов подчинили себе уже не один десяток роботов. Это они заставляют роботов похищать женщин и притаскивать их к себе в подземелье — с тем, чтобы предаться с пленницами самым извращённым забавам. До сих пор ни одна из похищенных не вернулась. Отряды роботов-полицейских спускались в коллекторы с целью очистить их от вредителей и убийц, но каждый раз эти отряды пропадали без вести в длинных многоуровневых туннелях и переходах Гелиополисских коллекторов, похожих на лабиринты. По сообщениям некоторых диггеров, в нижних уровнях скопилась уже не одна сотня беглых роботов, каким-то образом увильнувших от переплавки, но что там происходит — никому доподлинно не известно. Временами диггеры слышат доносящийся из отдельных районов подземелья глухой гул, бряцанье и скрежет, как будто работают какие-то мощные агрегаты. Специалисты по городским коммуникациям не могут объяснить причины гула. Власти на всякий случай взяли под усиленную охрану линии метрополитена. Не далее как вчера направленный в подземелья многочисленный хорошо вооружённый отряд роботов-полицейских канул в безвестности, как и предыдущие; связь с ним прервалась где-то на границе между четвёртым и пятым уровнями. Добропорядочные граждане могут быть атакованы не только из-под земли, но и с неба, чему примером служит случай, происшедший вчера на Тридцать Третьей улице. Среди бела дня над ней снизился летательный аппарат типа аэробуса, снабженный мощнейшим электромагнитом. Летя вдоль улицы, он срывал с места всех встречных роботов, которые взлетали, прилеплялись к его днищу и висели скопом, наподобие гигантской грозди. Пролетев с пятьсот метров, аппарат был уже весь облеплен беспомощными роботами. Срочно поднятые в воздух боевые самолёты, снабжённые самыми совершенным

и системами защиты и атаки, пресекли дерзкую попытку кражи столь большого количества роботов; злоумышленникам пришлось выключить магнит, в результате чего вся гроздь рухнула на землю, придавив припаркованные машины, затем их аппарат развил сумасшедшую скорость и ушёл от погони. Главный полицейский комиссар Гелиополиса заявил, что полиции известны имена пилотов и что в ближайшее время они будут арестованы. Вчера сотни жителей города могли наблюдать робота, который свободно бегал по отвесной стене небоскрёба, цепляясь подошвами за гладкую поверхность. Странный стенолаз, прежде чем подоспели полицейские аэромобили, проник в раскрытое окно квартиры известного бизнесмена и похитил бриллианты на весьма внушительную сумму. Робот был отловлен, ценности возвращены владельцу и теперь полиция усиленно ищет хозяина робота, который наверняка и задал ему подобную злоумышленную программу действий. В этой же статье отмечается общее увеличение числа преступлений, в которых задействованы роботы. К примеру, во вчерашней неудавшейся попытке ограбления Мегалит-банка участвовали исключительно роботы. Хозяева их пока неизвестны, информация о них надёжно заблокирована в их электронном сознании; над разблокировкой работают лучшие полицейские специалисты и уже достигнут прогресс. Полиция не сомневается, что хозяева роботов будут установлены. Вчера утром на перекрёстке Радужного бульвара и Сто Пятнадцатой улицы игрушечные роботы брызгали на прохожих несмываемую дурно пахнущую краску. В Северо-Западном округе робот, принадлежавший мистеру Гарриману, задушил супругу того же мистера Гарримана; связанный с этим скандал, затрагивающий самые высокие сферы, стремительно разрастается и обещает быть грандиозным. Ещё один робот ворвался на нудистский пляж, набросился на голую женщину и сжал её в объятиях с такой силой, что несчастная погибла в считанные секунды. Убийца сбежал, поймать его пока не удалось. Полиция подозревает в причастности к инциденту некую тайную пуританскую секту, объявившую крестовый поход за исправление нравов.

— От всего этого можно сойти с ума! — закричал Микки, в сердцах комкая газету. — Какой-то содом, город страха, где на тебя могут наброситься в любую секунду!

— Хозяин, не бойся, я всегда приду к тебе на помощь, — сказал Пип.

— Спасибо, друг, — ответил Микки. — Сегодня я уже убедился в твоей преданности… Но что мне делать дальше — ума не приложу. Утром я должен вернуть деньги за десять таблеток "Бешеного жеребца". За целых десять таблеток! Это приличные деньги, а взять их негде. Кредита в банке не дадут, ведь мастерская уже заложена… Чувствую, Пип, предстоят нам с тобой нелёгкие времена…

Не успел он это сказать, как у входной двери тренькнул звонок.

"Кто бы это мог быть?" — в беспокойстве подумал Микки, вскакивая с дивана.

Экран домофона показывал незнакомого круглолицего человека средних лет, в строгом тёмном костюме и галстуке. Его кривоватая улыбка кибернетику очень не понравилась, как и сам незнакомец. После всех недавних приключений он не ждал ничего хорошего от незваных гостей.

— Что вам угодно, сэр? — спросил он, не торопясь открывать дверь.

— Меня зовут Хэнкс, — представился незнакомец. — Чак Хэнкс. У меня к вам конфиденциальный разговор.

— Слушаю вас.

— Но, сэр, не можем же мы общаться через домофон, — улыбка на лице Хэнкса сделалась ещё шире. — Тем более разговор весьма важный…

"Знаю я ваши важные разговоры, — подумал кибернетик, чувствуя, как его спина покрывается холодным потом. — Арестовывать меня пришёл, так и скажи".

— Минуточку, мистер Хэнкс. Видите ли, я не одет… Минуточку…

Он в панике заметался по мастерской.

— Пип! — зашептал он. — Нас выследили!

— Это, наверно, за мной, — сказал робот. — Вчера я натворил массу такого, что, чувствую, ждёт меня переплавка.

— А может, за мной, — возразил Микки. — Как никак, мы ушли из "Ночной моли", оставив там труп!

Он придвинул к стене стол, взобрался на него и заглянул в окно. Все окна в мастерской находились под самым потолком и в них обычно были видны только ноги спешащих прохожих. А по ночам и ног не было, поскольку прохожие в это время по улице почти не ходили. И тем удивительнее было увидеть целый десяток пар ног в однообразных тёмных брюках и начищенных штиблетах. Эти ноги — а точнее, люди, которым они принадлежали, — стояли на одинаковом расстоянии друг от друга вдоль всего дома. Плотнее прильнуть к окну и посмотреть на их лица Микки не рискнул.

— Так я и знал, — он кубарем скатился со стола. — Это копы! Их там полно!

— Плохи дела, хозяин, — Пип усиленно мигал своими глазами-фонариками. — Что будем делать?

— Мистер Слейтон, — лицо Хэнкса на экране увеличилось. — Советую не упрямиться и открыть дверь. Я не собираюсь причинять вам неприятностей, напротив — моё предложение вас чрезвычайно заинтересует.

— Да-да, мистер Хэнкс, я сейчас, — отозвался Микки, бегая по мастерской и поспешно одеваясь.

Пип бестолково двигался за ним.

Микки подбежал к противоположной стене, взобрался на поставленные друг на друга табуретки и дотянулся головой до окна. С этой стороны тоже караулили молодчики в тёмных костюмах, а невдалеке у обочины стояли три вместительных чёрных джипа, на которых, судя по всему, их с Пипом должны доставить в участок.

— За нами прислали целую бригаду копов! — сдавленно воскликнул он.

— Мы сдадимся, хозяин, да?

— Ни в коем случае!

— Мистер Слейтон, — говорил Хэнкс, наклонившись к глазку домофона. — Меня прислали к вам очень влиятельные люди, которые весьма заинтересованы в сотрудничестве с вами, талантливым кибернетиком, о котором они столько наслышаны, и особенно в сотрудничестве с вашим роботом…

— Ну да, так я вам и поверил, — пробормотал Микки. — Таких кибернетиков, как я, в Гелиополисе пруд пруди…

— Он и про меня знает! — воскликнул Пип. — Значит, точно, за мной.

— Смываемся в подвал, — сказал Микки.

Хэнкс на экране всё ещё улыбался, но глаза его превратились в две узкие щёлочки, а в голосе появились металлические нотки.

— Мои высокопоставленные друзья очень хотят встретиться с вами, мистер Слейтон, — произнёс он. — Речь идёт о контракте в десятки тысяч долларов… Не упускайте свой шанс, откройте дверь и я доставлю вас к моим друзьям. Поверьте, они вас ждут с нетерпением…

Микки открыл в полу люк.

— Ты коп и твои друзья тоже копы, — буркнул он, оглянувшись на экран. — Конечно, вы ждёте меня с нетерпением…

По двери забарабанили.

— Мистер Слейтон, лучше откройте добровольно!

Микки, а за ним Пип, спустились в подвал.

— Дверь они быстро не выломают, — сказал кибернетик, — с ней им придётся повозиться минут пятнадцать, а за это время мы смоемся через коллектор.

Подсвечивая себе фонариком, он разыскал в подвале чугунную крышку самого нижнего люка. Пип сдвинул её в сторону. Под крышкой обнаружился тёмный круглый колодец, шедший вертикально вниз. В его цементированной стене торчали металлические скобы-ступеньки.

— Я однажды лазил туда, чтоб осмотреть кабели, — сказал Микки. — Там коридоры разветвляются и мы сможем уйти по ним.

Из мастерской донёсся звон выбитого стекла. Затем грохнула, срываясь с петель, металлическая дверь.

— Хреновы наши дела, — пробормотал Микки. — Похоже, эти парни настроены серьёзно.

— Лично я им так просто не сдамся, — отозвался робот. — Мне в любом случае светит переплавка, поэтому пусть они за мной побегают…

— Быстрее, Пип. В коллекторах я ориентируюсь плохо, но уверен, что мы где-нибудь выберемся на поверхность…

Микки начал спускаться первым. За ним, скрежеща по скобам металлическими подошвами, полез робот.

Микки спрыгнул на пол горизонтальной шахты и посветил вокруг себя фонариком. Неширокий проход тянулся в обе стороны. На стенах висели кабели; на потолке, на одинаковом расстоянии, располагались лампы, которые сейчас были темны.

— Когда я был здесь, я шёл туда, — Микки показал налево. — Там ход совершенно точно разветвляется. Для нас это шанс.

Они с Пипом зашагали по коридору.

— Слейтон, всё равно не уйдёшь! — проревело из колодца. — Мы тебя и отсюда достанем!

В колодце замелькали лучи фонарей и послышался шорох: преследователи начали спускаться в коллектор. Микки погасил фонарь.

— Ты тоже погасни, — велел он Пипу. — Переключись на ночное зрение и ступай первым, я за тобой.

Оглянувшись, кибернетик увидел Хэнкса, который первым спрыгнул в коридор. Детектив сразу начал водить вокруг себя фонарём, но беглецы были уже слишком далеко и свет до них не дотянулся.

Из колодца один за другим спрыгивали молодчики в чёрном. У некоторых тоже были фонари. До Микки доносился отрывистый голос детектива:

— Четверо пойдут в ту сторону, я и ещё трое — в эту! Слейтона и его робота взять целыми и невредимыми! Особенно это касается робота! Пеняйте на себя, если с него слетит хоть одна гайка! Приказ босса! Задание ясно?

Микки и Пип зашагали быстрее.

— Где же эта чёртова развилка? — шептал кибернетик.

Тёмный коридор тянулся и тянулся, развилка не показывалась, и преследователи, которые шли за Микки с роботом, постепенно приближались. Микки слышал их шаги и тяжёлое сопение, а оглядываясь, видел Хэнкса, шедшего во главе группы. Детектив, казалось, смотрел на беглецов в упор. Лучи фонаря порхали уже в считанных метрах от них.

— Они впереди, — услышал Микки голос Хэнкса. — Совсем недалеко от нас! Я слышу их шаги!

"Может, я в прошлый раз шёл не здесь?" — подумал Микки, холодея от страха.

— Слейтон! — рявкнул Хэнкс. — Будьте благоразумны, остановитесь!

Робот замешкался.

— Развилка, — сказал он тихо.

— Сворачиваем направо, — ответил кибернетик. — Теперь уже всё равно, куда переть, лишь бы оторваться от них…

Они свернули и двинулись узким закруглявшимся коридором. Микки успел заметить, что и преследователи задержались у развилки. Поначалу позади было тихо, но вскоре стало ясно, что погоня продолжается.

Группа преследователей разделилась. За роботом и Микки шли теперь только двое, в том числе — Хэнкс. Этот ищейка как будто чуял добычу. Торопясь настигнуть её, он едва не бежал. Камни и мусор, обильно устилавшие пол, заставляли его спотыкаться. До Микки долетали его глухие проклятия.

— Хозяин, их двое, — сказал Пип. — Я могу их остановить.

— Спятил? — Микки энергичным жестом заставил его ускорить шаг. — У них наверняка пистолеты, а пули опасны нам обоим. Мне сразу смерть, а у тебя что-нибудь выйдет из строя и ты будешь загибаться постепенно, потому что ремонт тебе никто не сделает…

Глаза Микки уже освоились с темнотой и он различал нависавший потолок и стены, увешанные кабелями и щитами. Под ногами хлюпала вода. Пахло сыростью. То и дело попадались узкие боковые проходы. У Микки несколько раз мелькала мысль свернуть туда, но, задержавшись однажды у одного такого прохода, он уловил в его непроглядной тьме какое-то невнятное шевеление и ему стало не по себе. Здесь, в этом мраке, сообщения бульварных газет о жутких созданиях, бродящих по городским коллекторам, казались не такими уж фантастическими.

Преследователи сворачивали в те же коридоры, что и Микки с Пипом, и кибернетик наконец понял, в чём дело: Пип был слишком тяжёл, он не мог идти бесшумно, а Хэнкс был уже настолько близко, что слышал его шаги.

Об этом догадался и робот.

— Хозяин, — сказал он у очередной развилки. — Я отвлеку их на себя. Я пойду налево, а ты поднимайся по этой лестнице.

И он показал пальцем на скобы, вделанные в стену. Их вереница уходила в узкую круглую шахту в потолке.

— Там наверняка выход из коллектора, — прибавил он.

— А как же ты?

— Ничего. Одному мне легче уйти от них, чем когда ты со мной.

— Ладно, — решился Микки, хотя у него мурашки пробегали при мысли, что ему придётся остаться в подземельях одному. — Ступай. Если удастся вырваться — встретимся на Двести Второй улице!

Двести Вторая улица находилась в районе городских трущоб, где бесхозных роботов и бродяг шаталось особенно много. Микки надеялся затеряться с Пипом среди них.

Он схватился за скобы и быстро полез вверх, а робот свернул налево. Едва кибернетик скрылся в шахте, как у развилки заметались лучи фонарей, послышался хруст щебня и зазвучали голоса:

— Этак мы никогда их не догоним, сэр!

— Они здесь, уже близко, — ответил второй голос, в котором Микки узнал голос Хэнкса. — Ещё двадцать метров — и мы поставим Слейтона лицом к стене с расставленными ногами. И его робот сделает то же самое. Ну, быстрее! Помни о премии в тысячу баксов!

Голоса приблизились, а потом удались, стихнув вдали. Свет фонарей померк.

Микки полез дальше и вскоре очутился в каком-то коридоре, который выглядел почти так же, как тот, из которого он выбрался, только луж на полу не было и больше висело кабелей и электрощитов на стенах. Он наугад двинулся направо. Где-то за стенами слышались дребезжащие звуки, словно там работали силовые установки. Дважды от коридора ответвлялись какие-то проходы с лестницами, но все они вели вниз, а Микки искал такую лестницу или коридор, которые бы вели наверх.

Достигнув ещё одной развилки, он свернул направо, потом снова направо, и остановился, услышав вдалеке шаги. Шаги показались ему слишком тяжёлыми для человека, и на Микки нахлынула радость: это наверняка Пип! Он пошёл навстречу шагам, перебираясь через завалы мусора, какие-то ящики и обломки, распугивая крыс, которые с шуршаньем метались у него под ногами. И вдруг остановился. Ему показалось, что у стены лежит человеческий труп. Решив, что ему привиделось в темноте, он включил фонарик. Слабый луч на миг ослепил его отвыкшие от света глаза. Лишь освоившись со светом, он убедился, что это действительно труп. Мертвец представлял собой ужасное зрелище. Судя по его рваной одежде, он был при жизни бродягой. Не приходилось сомневаться, что он был убит, причём самым изуверским способом: с него был снят скальп. Вместе со скальпом была вырезана кожа лица. Неизвестный живодёр срезал с черепа губы, нос, брови, щёки, уши. Была содрана даже кожа с шеи и верхней части груди.

Микки вдруг подумал, что робот, на звук шагов которого он спешил, мог и не быть Пипом…

"А вдруг это масочник?" — мелькнула страшная мысль, и ему сразу вспомнилось всё, что он читал об этих роботах, бродящих по коллекторам в поисках жертв.

Неизвестный программист, видимо какой-то безумец, ввёл в их сознание программу, по которой они должны были сделать себе маску непременно из человеческой кожи. Сколько таких истуканов бродило по подземельям Гелиополиса — не знал никто. Полиция иногда отлавливала их, но они появлялись снова и снова, нападая на всякого, кто им попадался.

Шаги приближались. Облившись ледяным потом, Микки подумал, что шаги, пожалуй, тяжеловаты для Пипа. Он выключил фонарь и заторопился назад, но глаза его успели отвыкнуть от темноты, и он какое-то время шёл как слепой, держась рукой за стены и ощупывая ногами пол перед собой. Шаги незнакомого робота были уже совсем близко. Сердце Микки ёкало, сжавшись в комок. На развилке кибернетик свернул налево, надеясь, что преследователь пройдет мимо него по основному коридору, но скрипнувшая под ногой беглеца щебёнка выдала его.

Микки пятился до тех пор, пока не уткнулся спиной в холодную стену. В нём медленно нарастал ужас: он в тупике. Это было какое-то совсем небольшое помещение. Вход в него был только один, и сейчас к этому входу приблизились тяжёлые неторопливые шаги.

По жилам Микки растёкся дурманящий страх, когда неизвестный робот вошёл в комнату, где он стоял, вжимаясь в стену.

Дрожащими пальцами Микки включил фонарь. От того, что он увидел, его сердце остановилось. Голова робота была облеплена окровавленной, видимо только что снятой человеческой кожей. Несколько кривовато был прилеплен нос, губы, неестественно растянутые, растрескались, щёки висели слишком низко, кожа на лбу, вся в складках, являла собой нечто вроде лысины, над которой топорщились заляпанные кровью слипшиеся волосы. Особенно жуткое впечатление производили глаза, вернее — глазные яблоки. Одно ещё держалось в глазнице, зато второе, наполовину вытекшее, болталось на сухожилии у самой переносицы.

Благодаря этим вытянутым губам казалось, что робот улыбается.

— А вот ещё одна маска меня поджидает, — надтреснутым металлическим голосом, от которого Микки до костей пробрал ужас, пророкотало жуткое создание.

— Нет, — только и смог выдавить кибернетик. — Не надо…

— Я сделаю из тебя маску, — продолжал робот. — Я почему-то всегда недоволен своей маской. Мне кажется, что следующая обязательно будет лучше.

В его металлических пальцах был зажат скальпель. Кровь на скальпеле была совсем свежей, она ещё не успела высохнуть, как и на коже, облегающей голову робота. Приглядевшись, Микки едва не вскрикнул. Он узнал того, кому принадлежала кожа! Она принадлежала Хэнксу!

— Щёки у тебя больно худые, — скрежетал робот, поводя руками и головой — видимо, примериваясь к своей жертве. — Мне такие щёки не слишком нравятся. Мне нравятся большие головы с толстыми щеками и толстыми губами. А идеал красоты — это толстая шея.

Окровавленный скальпель зловеще бряцал в его стальных пальцах, покрытых бурыми разводами. Маска из посинелой кожи с вытекшим глазом приблизилась к кибернетику, словно изучая, с какой стороны начать, и Микки без сил сполз по стене на пол.

— Выше подбородок, приятель, — сказал робот. — Ты хоть и худой, но что-то в тебе есть. Состряпаю из тебя неплохую маску.

Он наклонился над Микки и в пояснице у него заскрипело, как обычно скрипит у очень старых, давно отработавших своё роботов. Рука со скальпелем потянулась к шее кибернетика.

— Только не дёргайся, а то испортишь вид…

Парализованный страхом Микки даже не расслышал гудения, раздавшегося в помещении. Внезапно живодёр вздрогнул так сильно, что болтавшийся глаз окончательно оторвался и свалился куда-то ему под ноги, открыв глазницу, в глубине которой помигивал красный огонёк. Рука робота замерла в воздухе.

Микки понял, в чём дело, когда раздался другой голос:

— Старик, ты мне тоже нравишься!

— Пип! — закричал кибернетик.

Он подобрал с пола упавший фонарь и посветил перед собой. Представшая картина заставила его сердце радостно забиться: за раскоряченным, мелко вибрирующим живодёром стоял Пип и прижимал его к себе, крепко держа за бока. Штырь яростно гудел, вгрызаясь в задний проход убийцы.

На отсос энергии Пипу понадобилось не больше минуты. Огни на корпусе "масочника" погасли. Пип высвободил свой штырь и отбросил в сторону обесточенного истукана, ставшего грудой металлического лома.

— Я так и знал, хозяин, что он выйдет на тебя, — сказал робот.

— Откуда ты появился? — прохрипел кибернетик, не в состоянии отдышаться

— Я видел, как он напал на копа и содрал с него скальп, — сказал Пип своим обычным невозмутимым голосом. — Тогда я почувствовал, что мне неплохо бы подзарядиться от него энергией, но тут он насторожился, огляделся по сторонам и куда-то быстро пошёл.

— Наверно, почуял меня, — сказал Микки. — В газетах пишут, что "масочники" способны издалека чуять людей.

Сердце всё ещё бешено колотилось в его груди, по лицу струйками катился пот.

— Я почему-то тоже так подумал, — ответил Пип. — Ну, думаю, он кого-то почуял, может — тебя, и пошёл за ним.

Микки медленно поднялся на ноги и сделал несколько неуверенных шагов, косясь на поверженного убийцу.

— Ты вовремя появился, — пробормотал он. — Задержись ты секунд на тридцать, и мне каюк.

— Такого не могло быть, потому что я постоянно держал ситуацию под контролем, — сказал Пип. — Этот старый хрен совсем износился, он даже не слышал, как я за ним иду. Я не отставал от него ни на шаг и в любой момент мог свалить его одним ударом.

Микки на это только качал головой.

— Ладно, будем считать, что проехали, — сказал он, выходя в коридор. — Нам надо выбираться из коллекторов, а то мало ли кто ещё тут бродит…

— Я, когда шёл за стариком, два раза видел лестницы, которые вели наверх, — сказал Пип, — а когда проходил мимо одной из них, мне показалось, что слышу шум проезжающих машин.

— Где это?

— Там, — показал робот, и Микки побрёл туда, подсвечивая себе фонарём.

Рядом с Пипом он чувствовал себя значительно увереннее. Зловещие коридоры уже не казались ему такими опасными.

— Вот лестница, — робот подошёл к скобам, которые вереницей поднимались вертикально вверх, в какой-то круглый колодец.

Микки подобрался к основанию колодца и начал взбираться. Пип полез за ним. Наверху обнаружилась крышка люка, сквозь отверстия которой пробивался жёлтый свет уличных фонарей. А вскоре послышался шум проехавшей машины. Вдвоем с Пипом они сдвинули крышку и вылезли на тротуар.

Их появление вызвало невообразимую суматоху среди оборванцев, сидевших поблизости. С криками: "Спасайся! Гномы лезут!" — все кинулись врассыпную.

— По-моему, нас приняли за кого-то другого, — сказал Пип.

— Насколько я знаю, "гномами" называют роботов, которые обитают в коллекторах, — ответил Микки. — Городские бродяги их до ужаса боятся.

Они поставили крышку на место и быстро зашагали по безлюдной улице.

6

— Куда мы идём, хозяин? — спросил Пип.

— В те кварталы, где копы до нас не доберутся, — ответил Микки. — Мы ведь теперь бездомные. В мастерскую нам возвращаться нельзя — там нас сразу накроют, значит, придётся искать убежище в укромных подвалах, где ночуют такие же бедолаги, как мы с тобой.

Они шли, прячась в тень всякий раз, когда мимо них, сверкая фарами, промахивал автомобиль. Нависавшие со всех сторон небоскрёбы смыкались в бледно-синем небе, отчего казалось, будто идёшь по дну глубокого ущелья. Кругом царил полумрак. Витрины магазинов и окна нижних этажей были забраны металлическими жалюзи; рекламы почти нигде не горели. Редкие фонари растягивали под ногами путников длинные тени.

— Тебе надо каждый день тратиться на еду, — говорил Пип, — поэтому хорошо бы нам найти какую-нибудь работу, чтобы получать за неё деньги. Мне в этом отношении легче, я вместо еды употребляю энергию, которую даёт мне отсасывающий штырь. Но тебе без еды нельзя.

— Да, с едой проблема, — Микки тяжело вздыхал. — Ладно, будем надеяться, что я найду какую-нибудь работу, хотя бы по ремонту вашего брата робота…

Скоро улицы стали оживлённее и светлее. Приятели зашли в такие кварталы, где работали, несмотря на ночное время, почти все магазины и магазинчики. Светились витрины, над тротуарами на протянутых верёвках висели красные бумажные фонари. Под фонарями и у витрин стояли или неторопливо прохаживались роботы и люди.

— Мы в квартале красных фонарей, — сказал Микки. — Знаешь, что это такое?

— Нет.

— Место, где собираются проститутки.

— Здесь кругом почти одни роботы, — сказал Пип.

— Людей тоже хватает, но они тусуются дальше.

К Микки небрежной походкой приблизилась роботесса в огромном светло-сером парике и в маске из синтетической кожи, весьма искусно имитировавшей человеческое лицо. Человеческими были и формы её тела, обтянутого той же синтетической кожей.

— Красавчик, — обратилась она к Микки хриплым голосом, взяла в рот сигарету, щёлкнула зажигалкой и затянулась дымом, имитируя курение. — Со мной за десять баксов улетишь на небеса. Возможен торг.

— Десять баксов? Да у меня и денег таких нет, — ответил Микки, желая отвязаться от неё.

Она не отставала.

— Смотри, красавчик, — она распахнула на себе лёгкое платьице типа халата, обнажив своё тело с объёмистыми грудями и пухлым розовым отверстием между ногами.

Она встала перед Микки, раздвинула ноги и выгнулась назад, демонстрируя половые губы с выпяченным клитором.

— Можешь вставить всего за пять баксов, — сказала она, не выпуская изо рта сигареты. — Во время секса включаю музыку. Улетишь на небеса.

— А нельзя ли без музыки? — спросил Пип.

— Ты шутишь, милашка, — роботесса выдохнула дым в его сторону. — Впрочем, с роботами я не разговариваю на подобные темы. Моя "киска" предназначена исключительно для людей.

"Курящих" роботесс в округе было немало; некоторые сутенёры, специализирующиеся на работе с ними, нарочно внедряли в их механический организм способность имитировать курение, полагая, что это придаёт им шарм и привлекает клиентов.

— Ну же, красавчик, — роботесса снова обернулась к Микки и томно закатила глаза. — "Киска" ждёт тебя…

— Ты её хоть давно дезинфицировала? — грубовато спросил у неё кибернетик. — А то засуну в неё член и огребу целый букет венерических болезней. Ваши хозяева такие жадюги, что экономят на всём, включая элементарную дезинфекцию, а откуда я знаю, с кем ты трахалась до меня.

Роботесса вынула изо рта сигарету и, держа её двумя пальчиками, скорчила недовольную гримасу.

— Обижаешь, красавчик. Моя "киска" чиста, как первый снег, и благоухает лавандой, — она засунула к себе в вагину палец, вынула его и протянула Микки. — Вот, понюхай.

Тот поморщился и зашагал дальше.

— Красавчик! — закричала вслед путана. — Всего пять баксов, и у тебя в яйцах будет играть музыка!

— О какой музыке она всё время толкует? — спросил Пип, озираясь на неё.

— Так здешние роботессы называют устройство, расположенное у них между ног, — несколько туманно объяснил Микки. — Понимаешь, это ведь проститутки, и все они предназначены для того, чтобы удовлетворять сексуальные потребности мужчин. У них между ног всё устроено как у настоящих женщин. Ну, значит, есть влагалище, клитор, половые губы и всё такое, только искусственное. Там даже автоматически выделяется специальная смазка, чтобы член лучше скользил. Короче, всё для удобства клиента. А музыка — это такое устройство, которое слегка массирует пенис, находящийся во влагалище. Как если бы, понимаешь, ласкать его губами и языком.

— Всё ясно, — сказал Пип, услышав про губы и язык. — У них между ног что-то вроде второго рта.

— Ну, примерно, — согласился кибернетик. — Ведь пенису всегда приятно, когда его ласкают и лижут, от этого он получает больше удовольствия, чем просто от механического дрыганья туда-сюда. Так вот, это устройство, которое ласкает член во влагалище, и называется "музыкой". Наверно, из-за него она и заломила с меня целых десять долларов. За простое влагалище без "музыки", чтоб только всунуть и подрыгаться, роботессы больше двух баксов не берут.

Они шли вдоль витрин бесконечных сексшопов, струивших на тротуары голубоватый свет. Витрины были оформлены под стать здешней публике: за бронебойными стеклами красовались пенисы и вагины всевозможных размеров. Иные из них были настоящими гигантами. Некоторые пенисы автоматически дёргались и извивались, периодически выпрыскивая из себя какую-то мутную жидкость. Движущиеся манекены рекламировали кожаные плавки с торчащими пенисами и бюстгальтеры, утыканные шипами. Немало было манекенов, которые имитировали половой акт, испуская очень натуральные вопли.

В стёклах витрин отражались силуэты фланирующих роботесс-проституток. Микки окликали на каждом шагу:

— Эй, красавчик! За десять баксов — музыка сфер!

— Красавчик, пять баксов — и улетишь на небеса!

По улице медленно скользили автомобили. Иногда они останавливались и на свет включённых фар тут же сбегались роботессы. Они торопливо выстраивались рядком, приспустив с себя трусики и распахнув платья-халатики. "Мамка" — как правило — из людей, — наклонялась к окну машины и тихо толковала с пассажирами.

Микки и Пип прошли мимо одной такой группы роботесс. Двое вылезших из машины молодчиков, небритых, поджарых, с сигаретами в зубах, ходили от одной роботессы к другой и бесцеремонно засовывали им во влагалища пальцы, проверяя свои ощущения. Роботессы терпеливо дожидались результатов проверки и игриво посмеивались. А за их спинами, в витрине сексшопа, манекен, изображавший голую женщину, механическими движениями руки хлестал плёткой другого манекена, изображавшего голого мужчину, который испускал хриплые стоны и выплёскивал из огромного пениса фонтанчики мутной водицы.

— Что-то вы слишком долго выбираете, — ворчливо покрикивала "мамка" на разборчивых клиентов. — Другие всунут пальцы на пару секунд, всё поймут и сразу забирают каких нужно девушек, а вы тут канитель разводите!

Одна роботесса, желая продемонстрировать вместительность своей вагины, даже изогнулась дугой: вагина у неё и в самом деле была вместительная и автоматически сжималась и чавкала, смахивая на рыбью пасть.

— Один доллар, всего один доллар, — как заведённая, повторяла роботесса.

Пип обернулся к Микки.

— Мне кажется, что если бы я вставил ей туда свой штырь, то он прогрызся бы до её энергетической батареи за пару секунд, — сказал он. — А ты, хозяин, не чувствуешь потребности вставить кому-нибудь свой член?

— Чувствую, Пип, ещё как чувствую, — признался Микки. — С тех пор, как в "Ночной моли" ты вернул мне потенцию, я постоянно чувствую желание вставить свою шишку в какую-нибудь дырку. Но, понимаешь, меня никогда не привлекали роботессы. Предпочитаю живую натуру.

В кабине припаркованного к кромке тротуара микроавтобуса приятели могли видеть сразу несколько трахающихся пар. Мужчины дёргались и громко стонали, роботессы вскрикивали им в лад и подмахивали задницами. Чуть подальше, под аркой, трахалось ещё несколько пар, расстелив подстилки прямо на асфальте. Пип остановился было поглазеть, но из темноты вынырнул плечистый двухметровый робот и довольно грубо посоветовал ему идти своей дорогой.

— Ты вылечил меня на славу, — говорил Микки, идя. — Член у меня стоит так, что сейчас порвёт плавки.

— Ну и засади кому-нибудь, — сказал Пип. — А то чего терпеть зря. Это и для организма не полезно.

— Понимаешь, гложет меня сомнение, — кибернетик всматривался в роботесс-проституток, которые, замечая на себе его взгляд, тут же растягивали губы в улыбке, поднимали подолы платьев и начинали вилять бёдрами. — Насколько я знаю, дырки у многих здешних дам настолько далеки от стерильной чистоты, что часто даже презерватив не помогает. И поэтому, прежде чем совать в них пенис, их надо как следует продезинфицировать. А есть ещё такие дамы, которые специально заражают мужиков. Об этом без конца пишут в газетах.

— Заражают? — удивился Пип. — Зачем это им нужно?

— Не им, а их хозяевам. В городе есть люди, которые считают, что всё, чем здесь занимаются — грех, и надо отваживать отсюда людей любыми способами, в том числе самыми жестокими. Это всякого рода поборники здорового образа жизни, борцы за нравственность, сектанты-пуритане и прочие чистоплюи. Они засылают сюда роботесс, заражённых такими "венерами", что потом не вылечишься. Здесь надо всё время держать ухо востро, и лучше не приходить сюда без своего дезинфексикатора, или, на худой конец, без особо прочного презерватива, причём такого, который обтягивает не только пенис, но и мошонку и прилегающие области паха. Тут ведь есть такие экземпляры, от которых можно заразиться не только при сексе, а даже от одного прикосновения к ним!

— Какая сложная жизнь у вас, людей, — сказал Пип. — Хорошо, что к моему штырю зараза не липнет.

Квартал красных фонарей был настолько обширен, что Микки с Пипом шли и шли, сворачивали из улицы в улицу, а сексшопам и толпам путан не было конца. На одной улице приятели едва не угодили в полицейскую облаву. Началось с того, что среди здешних роботесс внезапно возникло волнение. Послышались крики и визг. Несколько кибернетических дам промчались мимо Микки и Пипа, едва не сбив их с ног. Потом раздались звуки тяжёлых лязгающих ударов, как будто били кувалдами по железу. Микки, оглянувшись, увидел свирепую драку между двумя бандами роботов, и это были не роботессы-проститутки, а здоровые мощные увальни, снабжённые чугунными кулачищами и электрическими дубинками.

К месту побоища сбегались роботы-сутенёры и роботы-охранники, которые "пасли" здешних проституток. Вскоре вся середина улицы превратилась в поле яростного побоища.

— Кажется, что-то не поделили сутенёрские бригады, — пробормотал Микки. — Нам отсюда лучше убраться, а то попадём кому-нибудь под горячую руку.

Его предположение подтвердила худенькая роботесса в серебристом платьице и чёрном всклокоченном парике "под мальчика".

— С соседней улицы конкуренты подвалили, — сказала она. — Выживают нас отсюда, или хотят заставить платить. Но наши дают отпор.

— И часто тут такое? — спросил Микки.

— Нет, только в последнюю неделю стали наезжать, а за сегодняшнюю ночь это вообще уже третий наезд. Но наши хозяева пока держатся. Да и с чего мы должны отдавать эту улицу? Им что, своей мало?

В небе раздался рёв полицейской сирены и на проезжую часть рядом с толпой дерущихся стремительно опустились два полицейских аэромобиля. Выскочившие из них кибернетические стражи порядка принялись поливать всех подряд клейкой пеной из специальных баллонов, которая твердела в считанные секунды. Драчуны бросились врассыпную, но пена настигала их, сковывала движения и опутывала ноги и руки, заставляя валиться на тротуар.

— Ой, надо драпать! — воскликнула роботесса. — Здесь большинство девочек работает без лицензии, а копы это ужасно не любят!

— Почему они работают без лицензии? — полюбопытствовал Пип, торопясь вместе с Микки за новой знакомой.

— Ясно почему, — ответила она. — Для наших хозяев это лишний расход. Мы и так мало зарабатываем, все нас обдирают кому не лень, конкурентов полно, расценки на услуги падают, клиенты пошли такие, что уже требуют, чтоб мы и презервативы и дезинфексикаторы предоставляли за наш счёт… А ведь нам ещё и профилактику надо делать, и внешний вид поддерживать на уровне… Тут уже на лицензию никаких денег не остаётся…

Она свернула за угол и нырнула в подворотню. Микки и Пип последовали за ней. В длинной, как туннель, подворотне их обступил кромешный мрак. Вдалеке синевато светлел маленький квадрат выхода на какой-то двор.

— Всё, пропала ночь, — сказала роботесса. — Теперь до утра не дадут нормально работать. Начнут проверять всех подряд.

— Так иди на другую улицу, — посоветовал Пип.

— Ты что, спятил? Кто меня туда пустит?

— Тогда что же ты будешь делать?

— Придётся до утра прятаться от копов. Чувствую, хозяин меня здорово взгреет за то, что я опять не принесла ни цента!

Глаза-фонарики Пипа и роботессы, казалось, висели в темноте — розовые Пипа и зелёные, как у кошки, роботессы.

— А что ты умеешь делать? — спросил Пип.

— Да всё. Встаю в любую позу, лижу, сосу, целую, делаю минет… — Она приблизилась к Микки. — Тебе, — её пальчик мягко скользнул по его груди, — поскольку других клиентов не предвидится, сделаю всё за пару долларов. Всё что захочешь.

Хоть это была роботесса, а не живой человек, Микки вновь почувствовал возбуждение в паху. Он знал, насколько искусны роботессы в делах любви. Их влагалища были устроены так, что мужской член чувствовал себя в них не менее комфортно, чем в таком же месте у настоящих женщин, а во рту — даже более комфортно, потому что у роботесс зубы во время минета автоматически убирались. Но денег было слишком мало, и расставаться с ними очень не хотелось, ведь ни он ни Пип не знали, что их ждёт впереди.

— Нет, крошка, — он сокрушённо вздохнул. — Я бы и рад потрахаться, но с деньгами проблема.

— Вообще ничего нет? — Роботесса, казалось, была разочарована.

Микки пошарил по карманам и достал две пятидесятицентовые монеты.

— Могу предложить доллар.

— Ладно, давай. Хоть что-то, — голос у неё сразу стал деловитым. — За такую мелочь я, конечно, никуда с тобой не пойду, сделаю всё прямо здесь. Предлагаю минет. А можно ещё встоячка. Но только не лёжа. Ложиться на грязный асфальт и пачкать платье за какой-то несчастный бакс не желаю.

— Отлично, минет так минет, — с готовностью согласился Микки и, не теряя времени, принялся расстегивать ширинку.

Перевозбужденный член словно сам собой выпрыгнул из штанов. Роботесса присела перед ним на корточки и уже изготовилась обхватить его губами, как вмешался Пип:

— Постой, постой, — его рука протиснулась между вздрагивающим от возбуждения пенисом Микки и раскрытым ртом роботессы. — Без дезинфекции такие вещи делать нельзя. А вдруг тебя заслали сюда сектанты-пуритане заражать мужиков?

— Ты что, с ума сошёл, кретин? Я чистая!

— Продезинфицируй рот прямо сейчас, чтоб мы видели, или гони назад монеты, — настаивал Пип.

— Одна дезинфекция стоит бакс, — сказала роботесса. — Получается, что мне нет никакой выгоды работать с вами.

— Я умею дрочить пенисы и сейчас сделаю это для моего хозяина совершенно бесплатно, — объявил Пип. — Хочешь посмотреть?

Его пальцы мягко обхватили пенис и сделали несколько быстрых мастурбирующих движений. Микки даже застонал от удовольствия.

Роботесса, вероятно, впервые в жизни видела робота, умеющего делать мастурбацию. Несколько секунд она смотрела, как ловко работают пальцы Пипа, а потом заголосила:

— Эй, хватит, хватит, я согласна, не отбивай у меня клиента! Вот, гляди, я уже делаю себе дезинфекцию, — она вынула из внутреннего кармана флакончик с пульверизатором, раскрыла рот и брызнула туда какой-то пахучей жидкостью. — Патентованное средство. Убивает любые бактерии за считанные секунды.

— Пип… — застонал Микки, держась за вздыбленный пенис. — Плевать на бактерии, я больше не могу сдерживаться… У меня сейчас брызнет…

— В моём ротике твой "мальчик" улетит на небеса, — сказала роботесса и с аппетитным чавканьем заглотнула пенис по самую мошонку.

Зубы её убрались в нёбо, и пенис Микки обхватила мягкая влажная теснина рта, которая вся задвигалась, заволновалась, делая всё ускоряющиеся сосущие движения. "Улёт на небеса" длился секунд двадцать, не больше. Пенис был настолько перевозбуждён, что времени на раскачку не потребовалось. Чувствуя, что решительный миг близок, Микки схватил роботессу за голову, сдвинув на ней парик, пару секунд медлил, устраивая член во рту удобнее, и вдруг задёргался всем корпусом, застонал сквозь зубы, вгоняя член роботессе в рот почти до самого упора и выплёскивая сперму.

Деловитая путана, не дав ему толком перевести дыхание, сразу выпрямилась и принялась поправлять на себе парик.

— А вы говорите — лицензия, — проворчала она недовольно. — На какие шиши после таких клиентов покупать лицензию?

Микки стоял с обмякшим натруженным пенисом, с конца которого ещё тянулась белая струйка, и тяжело дышал.

— Здорово, — прошептал он. — Но давать в рот живой бабе приятнее.

— Ну и катись к живой бабе, — оскорбилась роботесса. — Она тебя обдерёт как липку. За бакс она не то что отсасывать, а даже глядеть на тебя не будет.

По улице, блестя маячком, медленно проехала полицейская машина, и почти сразу в освещённом проёме подворотни возникли силуэты двух стражей порядка.

— Бежим! — взвизгнула роботесса и со всех ног кинулась к противоположному выходу.

Пип, а за ним Микки, на ходу застёгивавший штаны, устремились за ней.

В конце подворотни высились сквозные решётчатые ворота. Не сбавляя скорости, роботесса распахнула их и выскочила в полутёмный двор. Микки, выбежав сюда, едва не споткнулся о парочку, которая трахалась на расстеленном одеяле. Зад какого-то толстяка синел в свете лампы, выбивавшемся из кабины стоявшего у стены микроавтобуса. В следующую минуту Микки стало ясно, что двор, стиснутый со всех сторон высотками и больше похожий на дно глубокого колодца, использовался как дом свиданий. Повсюду были расстелены одеяла, на которых лежали парочки, а в середине двора сбилось в груду не меньше дюжины мужчин и роботесс. Отовсюду слышались стоны, всхлипы и глухие вскрикиванья. Клок звёздного неба в вышине почти ничего не освещал, всё происходило при свете единственной лампы, горевшей в микроавтобусе.

— Копы! — взвизгнула роботесса и бросилась куда-то направо, за микроавтобус.

Микки с Пипом метнулись туда же.

Во дворике началась суматоха. Голые клиенты поспешно одевались; роботессы голосили в испуге. Перекрывая шум, раздался рявкающий голос робота-полицейского:

— Всем стоять! Проверка документов!

Но Микки, Пип и роботесса уже прошмыгнули в какую-то дверь и оказались в следующей подворотне, выходившей на другую улицу. Там всё было спокойно, под красными фонарями степенно прохаживались роботессы-проститутки, разъезжали машины с клиентами и не было никакой полиции.

На появившуюся троицу оглянулись. Знакомая роботесса явно нервничала.

— Мне здесь задерживаться нельзя, — сказала она тихо. — Это не моя территория. Ну, мальчики, до скорого.

И быстрым шагом, почти бегом, она направилась куда-то направо и скрылась за углом.

Роботессы-проститутки при виде Микки сладко заулыбались и завиляли бёдрами.

— Десять долларов, — послышались их умильные голоса, — десять долларов, красавчик, и улетишь на небеса.

— Сегодня обойдётесь без нас, — ответил за Микки Пип. — Мы с хозяином забыли дома бумажник.

Роботессы захмыкали, изображая то ли удивление, то ли презрение.

Приятели шли вдоль бесконечных витрин, уже не обращая внимание на кибернетических дам. Микки торопился покинуть квартал красных фонарей, где они с Пипом могли снова попасть в полицейскую облаву. Мысли в его голове носились самые безрадостные. Его ищет полиция, подозревая в смерти Длинного Дика, и наверняка ищут охранники и сутенёры "Ночной моли", подозревая в том же самом. Как ни крути, а придётся скрываться. Утешало лишь то, что в таком громадном городе, как Гелиополис, это было не слишком трудно.

— А хорошо, что я вспомнил про дезинфекцию, правда? — сказал Пип. — Как раз вовремя.

— Да, — отозвался Микки, — а то я даже не подумал об этом, до того было невтерпёж.

— Просто вы, люди, часто небрежно относитесь к себе, — продолжал робот, — особенно если вам приспичит. Я уже обратил на это внимание.

— Что поделаешь, тяга к сексу заложена в нас природой, без этого нам никуда, — сказал Микки. — И всё, что нас окружает, мы стараемся приспособить под наши страсти и желания, хотя бы даже самые извращённые.

В эти минуты они шли по улице, на которой несли вахту роботы-геи.

— Вот, можешь полюбоваться, — он показал на них рукой. — Перед тобой типичные примеры такого приспособления.

— Они все с расстёгнутыми ширинками, из которых торчат пенисы, — сказал Пип. — Это мода такая, или их пенисы приносят им деньги?

— Конечно, приносят деньги, а то стали бы они здесь околачиваться, — ответил Микки. — До мужских гениталий вообще немало охотников, и далеко не все эти охотники — женщины.

— Тогда, может, и мне постоять тут с моим штырём? Вдруг перепадут какие-нибудь денежки?

Микки рассмеялся.

— Пенисы они используют совсем не для того, для чего ты используешь штырь! — воскликнул он. — И потом, ты забыл, что я говорил про него? Со штырём тебе нельзя "светиться", а то попадёшь в переплавку!

— Это я просто так сказал, чтоб развеселить тебя, — признался Пип. — Конечно, я не собираюсь стоять здесь со штырём. Такое поведение с моей стороны было бы стопроцентно неправильным.

— Это точно.

Улица, хоть на ней и горели красные фонари, была темнее, чем те, по которым приятели шли только что, и народу здесь было не так много. Добрая половина витрин была забрана жалюзи. Зато, если судить по оформлению оставшихся, здешние сексшопы предназначались исключительно для лиц нестандартной сексуальной ориентации. На тех же лиц были рассчитаны и фланировавшие здесь роботы. Одеты они были весьма вычурно: огромные парики самых немыслимых расцветок, сюртучки, больше похожие на женские платьица, сетчатые чулки, плавки с разрезом впереди, и почти у всех — выставленные напоказ пенисы.

— Хозяин, — сказал Пип, — я чувствую, мне пора подзаправиться энергией, которая есть в животе у этих красавцев. Ты бы уговорил кого-нибудь отойти с тобой в сторонку. С тобой он пойдёт, ведь ты человек.

— Можно попробовать, — согласился Микки.

Робот, к которому он подошёл, стоял в небрежной позе, облокотившись о витрину. Из одежды на нём был только один короткий сюртучок, и тот был распахнут так, что торчащий фаллос с бордовой, жирно смазанной головкой был виден во всей красе.

— Сахарок мой, — сказал Микки, — ты какие услуги оказываешь?

— Все, — ответил робот жеманным женским голосом. — Абсолютно все. Я — суперсовременная модель "Сверхлюбовник-0012-М-1", оказываю услуги мужчинам и женщинам, геям, лесби и натуралам, садо и мазо, исполняю любые фантазии, трахаю и даю трахать во всех позах и видах, могу обслуживать до пяти человек одновременно. Таких, как я, здесь, — он покрутил пальцем, — раз, два и обчёлся. Можно сказать, что вообще нет. Я — уникум, единственный в своём роде экземпляр.

— Да что ты говоришь, — Микки заинтересовался.

С виду в роботе не было ничего особенного: умело изготовленная синтетическая маска с большими глазами и крупным полногубым ртом, вполне добротно имитировавшая человеческую мимику; худощавое, как у подростка, тело, обтянутое той же синтетической кожей; торчащий пенис; пушок на лобке; рыжий парик. Подобных роботов-проститутов ошивалось на окрестных улицах немало.

— И чем же ты уникален?

— Тем, что я — трансвестит, — сказал робот не без гордости. — Таких мало, а если есть, то они не такие модифицированные и навороченные, как я. Вот если вам, например, нужна женщина, то я могу стать женщиной.

С этими словами он взялся руками за свои мужские гениталии и за несколько секунд, к изумлению Микки и особенно Пипа, отделил их от паха. Затем совершенно спокойно спрятал пенис с мошонкой в карман сюртучка и слегка наклонился назад, раздвинув ноги и демонстрируя открывшуюся вагину.

— Хозяин, у него член приставной, как у меня! — воскликнул Пип.

— Тихо, — Микки жестом заставил его умолкнуть. — Не болтай лишнее.

— Моя "киска" к вашим услугам, сэр, — голос робота изменился, превратившись в нежное женское контральто. — Вбирает в себя пенисы любых размеров, а половые губы могут делать сосательные движения, многократно усиливая удовольствие… А может, вам нужен анус? — И он повернулся, продемонстрировав округлый зад, отверстие в котором приглашающе расширилось. — Или вам нравится, когда вас ласкают язычком? — Робот сделал танцующее движение и вывалил изо рта розовый язык сантиметров сорок в длину, который тут же заизвивался как змея. — Видели? Чудо сексмеханики! Этот язык совершенно потрясающе ласкает и женские "киски" и мужские "шишки", вылизывает анус и особенно хорош при французских поцелуях. А что касается минета, сэр, то с таким язычком минет просто бесподобен, можете сами убедиться всего за двадцать пять долларов.

— Что? Двадцать пять баксов за минет? — возмутился Пип. — Да нам сейчас шалава сделала его всего за бакс, и продезинфицировалась в придачу!

— Тихо, Пип, — зашептал кибернетик. — Ты хочешь отсосать у него или нет?

— Хочу.

— Тогда помалкивай, слушай разговор и мотай на ус. Пригодится.

Трансвестит выпрямился, приняв оскорблённый вид.

— Я не какая-нибудь дешёвка, чтобы работать за гроши. На меня истрачены тысячи, и их надо окупить. А потому, если вы ищете себе развлечений на бакс, идите дальше. Может, кого и найдёте.

— Дружище, ты нас не так понял, — Микки улыбнулся. — Лично я согласен заплатить, хотя бы из чувства восхищения к такому чуду.

Эластичные губы трансвестита тоже растянулись до ушей.

— Вот это мне нравится. Не вы один мной восхищаетесь. Все, кто имел со мной дело, остались очень довольны, а имели со мной дело и женщины и мужчины. Вы, вероятно, гей, и вам больше нравится, когда у меня между ног торчит пенис, да? — Его рука потянулась к карману, где лежали гениталии, а тембр голоса понизился, превратившись в хрипловатый баритон. — Сперма с приятным клубничным вкусом…

— Нет, предпочитаю женщин, — смеясь, перебил его Микки.

— Прекрасно, прекрасно, — голос трансвестита снова стал высоким. — Вас какой тип интересует? Может, рубенсовский? Включаю.

Он вдруг зашипел и начал надуваться, причем надуваться не как шар, а в определённых местах. Увеличивались его бёдра и ягодицы, набухал живот, округлялись груди и щёки, под подбородком и на шее появились складки, похожие на жировые. Когда шипенье смолкло, перед потрясённым кибернетиком стоял уже не худощавый подросток, а упитанная грудастая бабёнка. Только по сюртучку, обтягивавшем её голое тело, и по маске лица можно было догадаться, что это всё тот же трансвестит.

— Видели? — воскликнул он. — А теперь потрогайте, — он подался вперёд и помял рукой полушарие собственной груди, приглашая это же сделать и Микки. — Трогайте, не стесняйтесь. И здесь трогайте, — он выставил жирную ляжку. — Вы трогайте, трогайте! Более мягкого и нежного тела вы не найдёте ни у одной натуральной женщины!

Микки удивлённо качал головой.

— Я действительно отстал от технического прогресса, — признался он. — Сексиндустрия шагнула далеко вперёд…

— Ещё как далеко, — трансвестит улыбался. — Я вижу, вам нравятся пышненькие. А вот смотрите, можно ещё толще…

После пятиминутного шипения, во время которого его тело округлилось ещё больше, он превратился в подобие колобка. Сюртучок на нём натянулся, но эластичная ткань нигде не треснула.

— Эта форма предназначена для поз, где вы сверху, сэр, — сказал он. — Будете прыгать на мне, как на батуте. Я уж не говорю о том, что улёт на небеса вам стопроцентно обеспечен.

Пип потыкал в него пальцем.

Лицо трансвестита выразило неудовольствие.

— Эй, ты чего? Чего ты тут тычешь, чурка чугунная? — сказал он визгливо. — Я разговариваю не с тобой, а с джентльменом.

— Просто любопытно, — ответил Пип. — Как это у тебя получилось так надуться и не лопнуть?

— Секрет фирмы. А вообще я могу принимать любые габариты по заказу клиента. Назовите цифры необходимых вам размеров груди, талии и бёдер, и надуюсь точно как надо.

И он, не дожидаясь цифр, сначала сдулся до прежнего мальчишеского вида, а потом надул себе только бёдра и грудь, при этом заузив талию.

— Вот, — он повернулся, демонстрируя себя. — Формы Моники Смайл в фильме "Девушка моих грёз".

— Стоп, — сказал Микки. — Именно это мне и нужно.

— Сорок долларов за одно сношение.

— Сколько? — переспросил Пип.

— Моника Смайл стоит сорок долларов за одно сношение, — повторил трансвестит. — Я и голосом её говорю, вы не замечаете? Это голос Моники Смайл, один к одному.

— А ты хоть продезинфицирован, Моника Смайл?

— Обижаете. Я не какая-нибудь дешёвая потаскуха, которую надо обрабатывать после каждого клиента. У меня половые органы, включая рот и анус, дезинфицируются автоматически. Чище меня не найдёте никого во всём квартале!

Микки подмигнул Пипу.

— Ладно, не будем придираться, я и так вижу, что это то, что надо, — и он достал из внутреннего кармана бумажник, в котором, впрочем, ничего, кроме кредитки с заблокированным счётом, не было. — Сорок долларов так сорок долларов. Только я очень тороплюсь и хотел бы всё сделать по-быстрому, желательно — за ближайшим углом.

— Нет проблем, — трансвестит оживился. — Тут рядом подворотня удобная, туда все наши водят клиентов, если кто торопится. Вам минет?

— Предпочитаю влагалище. Моя любимая поза — стоя…

— Это и моя любимая поза. Пойдёмте, здесь недалеко…

"Моника Смайл", одёргивая на себе сюртучок, который не застёгивался из-за сильно увеличившейся груди, перебежал улицу и быстрым шагом направился вдоль витрин. Приятели поспешили за ним. "Моника" свернул за угол и остановился у входа в тёмную подворотню.

— Там уютно и никто не помешает, — почти пропел он и, повернувшись к здоровенному роботу, который маячил невдалеке у стены, сказал деловито: — Билл, этот джентльмен со мной.

Он вошёл в темноту и исчез в ней. Микки с Пипом, уже привыкшие к тому, что секс в квартале красных фонарей чаще всего происходит в подворотнях, двинулись было туда же, но тут могучая фигура Билла отделилась от стены.

— Ширли обслуживает только людей, — прогудел робот низким басом. — Пусть этот, — он показал на Пипа, — останется здесь.

— Он мой телохранитель, — ответил Микки. — Без него не сделаю ни шагу. А то кто вас знает, может, вы собираетесь меня обчистить.

— Билл, — раздался из темноты голос "Моники", — пропусти их, они платят сорок баксов!

— А, ну это другое дело, — сразу смягчился Билл. — Тогда идите.

Микки и Пип вошли в подворотню, похожую, как и большинство подворотен в Гелиополисе, на длиннейшую трубу. Далеко впереди виднелся квадрат выхода, в котором синело ночное небо и тускло светили два бледно-белых огня. Микки почти вслепую двинулся на них, но, не пройдя и десятка шагов, остановился, услышав торопливый шёпот "Моники", или, как его назвал Билл — Ширли:

— Давай здесь, что ли. Баксы отсчитал?

Кибернетик помахал бумажником.

— Если мне что-нибудь надо, плачу не торгуясь и на чай даю.

— Обожаю тебя, милашка!

Микки, медля раскрыть бумажник, ткнул пальцем в торчащий сосок "Моники".

— Только вот что, — сказал он. — Насчёт Моники Смайл я передумал. Ты, давай, сделайся попышнее. Как можно пышнее. Чтоб самое-самое, понимаешь?

— Для тебя — что хочешь, — пропел Ширли.

Послышалось знакомое шипение, и формы трансвестита начали увеличиваться. Микки, тихонько смеясь, щупал пальцами его мягкую кожу.

— Отлично, отлично, — говорил он, глядя, как трансвестит раздувается, как округляются его щёки и подбородок, как бёдра, шея и предплечья становятся похожими на бочонки.

Ткань сюртучка оказалась настолько эластичной, что обтянула весь этот шар.

— То, что нужно, — смеялся кибернетик. — А ещё толще можешь? За дополнительный жирок накину лишние пять долларов!

За его спиной топтался Пип. Микки едва заметно кивнул ему, и робот всё понял без слов. Впрочем, свой знаменитый штырь он уже держал наготове. Привинтить его было делом нескольких секунд

— Вот, только для тебя, — проворковала голова трансвестита, казавшаяся каким-то чужеродным элементом на огромном шаре, который едва стоял на шаровидных ногах. — Самое максимальное ожирение, красавчик. Пользуйся. Только сперва денежки!

— Пип, — Микки обернулся к своему роботу, — ну-ка, проверь, достаточна ли жирность.

— Чего это он будет меня проверять… — недовольно заговорил трансвестит, но руки Пипа уже обхватили его мягкую тушу, стиснули и притянули к себе. С глухим гудением заработал штырь.

— Эй, что это? — визгливо выпалил Ширли. — Что это у тебя между ног? Это член? Я роботов не обслу…

Договорить он не успел. Разодрав искусственную кожу, штырь вонзился во влагалище. Зашипел выходящий воздух. Тело трансвестита начало стремительно худеть. Не устояв на ногах, он повалился навзничь. К этому моменту воздух ещё не весь вышел из него, и потому, упав, он слегка подпрыгнул, как мяч. Пип, оказавшийся на нём, подпрыгнул вместе с ним.

Микки огляделся. Оба входа в подворотню были пустынны. Пип вжимался в трансвестита, попутно раздвигая его ноги, и тихонько стонал, совсем как мужчины во время оргазма. Слабый синеватый свет выхватывал из темноты сбившийся курчавый парик Ширли и голову Пипа в нелепой улыбающейся маске. Наконец, слабо дёрнувшись, трансвестит замер и растянулся на асфальте. Голова его без парика была гладкая, с отверстиями и мелкими выступами, из которых торчали кончики проводов. Тело, окончательно сдувшись, стало тощим как скелет.

— Уфф, — пропыхтел Пип, отвинчивая штырь. — Всё-таки самое милое дело — это вводить во влагалище! Я, как ввёл, добрался до батареи тут же, за пять секунд!

— Как ты себя чувствуешь?

— Готов к любым подвигам!

— Тогда прячь штырь и ступай за мной, — Микки бесшумно двинулся к выходу. — Надо пройти этого Билла, который, по-видимому, "пасёт" здешних проститутов…

— Я уложу его одной левой.

— Только драки нам не хватало!

Но здоровяк-робот даже не повернул головы в их сторону. Выйдя из подворотни, Микки неторопливым шагом двинулся к ближайшему углу. Пип шёл за ним. Микки нарочно не спешил, зная, что в квартале красных фонарей торопливость может вызвать подозрение у окружающих.

Они свернули за угол и зашагали по другой улице, где тоже стояли или прохаживались роботы-геи. Они улыбались Микки, подмигивали накрашенными глазами и зазывно гладили свои торчащие пенисы. Микки и Пип снова свернули, перешли перекрёсток и углубились в улицы, где красных фонарей уже не было, где меньше было прохожих и машин, а витрины почти все были забраны жалюзи. Роботессы-проститутки околачивались и здесь, толпясь в основном под редкими фонарями. Кроме них, можно было встретить и бродяг — как роботов, так и людей, копошащихся у мусорных баков или лежащих среди коробок.

Здешние роботессы были уже не того сорта, что в кварталах красных фонарей: потёртые, ржавые, с облезлой искусственной кожей, с какими-то тряпками на голове вместо париков. При приближении Микки они раздвигали ноги, показывая тёмную дырку, и надтреснутыми механическими голосами предлагали улететь на небеса за пятьдесят центов. Когда в конце улицы появлялась, сверкая мигалкой, полицейская машина, они отодвигались в тень, а бродяги прятались за баками или в подворотнях. Микки с Пипом спешили скрыться вместе с ними.

Скоро приятели оказались на улицах, где уже и фонари были редкостью. Громады высоток, вершинами уходившие в небо, стояли без единого огня, отчего можно было подумать, что в них вообще никто не живёт. Здесь было больше, чем на других улицах, мусора, хлама, крыс, ржавеющих остовов машин и разных подозрительных личностей, которые молча вдруг выныривали из мрака и, видимо оценив по достоинству мощную фигуру Пипа, так же молча отходили в сторону. Если где горел фонарь, то под ним обязательно толпились роботессы-проститутки и нестройным хором зазывали клиентов, а то и крикливо ругались или дрались друг с другом.

— Вот примерно на такой улице я подобрал тебя этой весной, — сказал Микки. — Ты лежал без движения у мусорных баков, почти совсем обесточенный, и к тебе подбирались уборщики, чтобы закинуть тебя в грузовик и отправить в переплавку. Я дал каждому по пять баксов и отвёз тебя к себе Я должен был сделать прибор для лечения импотенции, а ничего подходящего у меня под руками не было. И я решил сделать прибор из робота…

— Значит, до встречи с тобой я был бродягой?

— Скорее всего. Ты был весь разлажен, и из-за этого, наверно, твои прежние хозяева отказались от тебя. Ты бродил по улицам, пока в тебе ещё оставалась энергия, а потом упал и остался лежать. Я заблокировал твою глубокую память, поскольку в таком случае с тобой возникли бы лишние проблемы. Неизвестно было, как бы ты повёл себя, останься ты в своей электронной душе тем, кем был. Я оставил только поверхностную, рациональную память, которая учитывает только необходимый минимум житейского опыта, включая знание человеческой речи и элементарных понятий.

— То-то я ничего не помню из того, что со мной было раньше! — воскликнул Пип. — Я ведь думал, что я только что сделанный, привезён с завода!

— Нет, Пип, на нового робота у меня не было денег. Но ты и так хоть куда. Я заменил в тебе многие старые детали и теперь ты проживёшь долго, тем более со своим штырём.

На свет фонаря, шаркая, вышел скрипящий, скрюченный, уже почти совсем без кожи робот и, обращаясь к Микки, заговорил гнусаво:

— Даю в переднюю дырку и в заднюю! Беру в рот! Что хочет джентльмен? Всё сделаю за пять центов! — Он наклонился, демонстрируя дыру между измятых металлических ягодиц. — За пять центов, сэр!

Приятели обошли его. Пип едва сдержался, чтоб не дать проституту пинка.

— Лучше уж быть бродягой, чем вот таким, — сказал он.

— Впрочем, если хочешь, я могу разблокировать твою память, — проговорил Микки. — Ты вспомнишь прежнего хозяина, своих друзей и врагов, вспомнишь дело, которым занимался. Но это может нанести ущерб твоему лекарскому умению. Ты уже не сможешь так быстро и ловко лечить от импотенции.

Пип не ответил. Он молча вышагивал рядом с Микки, обдумывая услышанное, и на его лице, закрытом дурашливой улыбающейся маской, ничего не отражалось.

Лишь минут через десять он сказал:

— Не надо её разблокировать. Я хочу остаться Пипом, который лечит от импотенции, и чтобы ты был моим хозяином.

— Это правильно, — Микки улыбнулся. — Тем более я на себе убедился, какой ты потрясающий лекарь. Знаешь, я снова хочу потрахаться. Просто невероятно! У меня даже в лучшие годы член так не стоял, как в эту ночь!

— Только не трахайся со здешними шалавами, а то подхватишь инфекцию, — озабоченно произнёс робот. — Они ведь наверняка не дезинфицируются.

На улице, по которой они шли, было больше людей, чем роботов. Всё это были бродяги или проститутки. Проституток, кажется, ночью можно было встретить на всех улицах Гелиополиса, даже на самых тёмных и грязных. Приятелям довелось наблюдать драку между проститутками-роботессами и живыми проститутками, видимо не поделившими места под единственным фонарём. От взаимных обвинений обе враждующие стороны перешли к решительным действиям: роботессы пустили в ход стальные кулаки, круша живым челюсти, а живые, стараясь избегать ближнего боя, прыскали чёрной несмываемой краской, которая залепляла роботессам глаза-локаторы, делая их слепыми. В ход шли и тяжёлые палки, оставлявшие на стальных головах ощутительные вмятины.

— Пип, — сказал Микки, — если в ближайшие пять минут я не потрахаюсь, то пенис у меня взорвётся от напряжения!

— Пожалуй, я мог бы избавить тебя от избытка семени, — ответил Пип, — но мне придётся это сделать руками.

— Я и сам могу это сделать руками, — возразил кибернетик, — но куда приятнее засунуть в живую дырку, или на худой конец в рот.

Он оглядывался на женщин, медленно прохаживавшихся вдоль тёмных витрин. В коротких юбках, с выставленными напоказ огромными, явно наращенными, грудями, путаны подходили к нему и с умильной улыбкой высовывали язык или сосали палец. Микки всматривался в их накрашенные лица и отрицательно качал головой. Эти старухи с силиконовыми формами не шли ни в какое сравнение с девочками из "Ночной моли".

Одна показалась ему помоложе и посвежее остальных.

— Красотка, и давно ты на панели? — спросил он у неё.

— Первый день, сэр, — состроив плаксивую гримасу, ответила она тоненьким голосом. — Понимаете, сэр, очень нужны деньги. Мать при смерти, брат наркоман, сестра парализована…

— Верь ей, верь, она тебе ещё и не такое напоёт, — проворчала проходившая мимо толстуха.

— Пять баксов, — сразу перешла на деловой тон проститутка, видимо осознав, что на жалость брать клиента бесполезно. — За пять баксов сделаю всё в лучшем виде.

— Два, — сказал Микки.

— И твой презерватив, — прибавил Пип.

Тишину улицы разорвал истошный визг. Все оглянулись. Испуганно заголосило ещё несколько женщин. Микки, пройдя на крик, увидел раскрытое отверстие канализационного люка и высовывавшегося из него робота в невероятно уродливой, криво натянутой маске. Робот держал за щиколодку проститутку, которая отчаянно вырывалась, и тянул её к люку.

"Масочник!" — мелькнуло в мыслях Микки.

И правда, голову робота облепляли срезанные с человека щёки, нос, уши, скальп. В глазницы были вставлены залитые кровью глазные яблоки. Микки вспомнился "масочник", который едва не убил его самого, и его замутило от ужаса.

Жуткая голова маячила в люке меньше минуты. Проститутка пыталась вцепиться во всё, что можно, но на гладком асфальте вцепиться было не во что. Её товарки, охваченные страхом, стояли в отдалении. Ногти женщины скребли по асфальту, оставляя на нём кровавые полосы. Никто не успел и глазом моргнуть, как убийца дотянулся до её шеи и окончательно сбросил в колодец.

Единственным из толпы, кто решился подбежать к нему, был Пип, но он опоздал: "масочник", со звуком, похожим на хихиканье, уже исчез вместе со своей жертвой в чёрной глубине. Доносившиеся оттуда истеричные крики оборвались.

Проститутки в ужасе смотрели на отверстие.

— На нём было лицо Клэр, — прошептала женщина, остановившаяся рядом с Микки.

— Да, да, Клэр, — заговорили вокруг. — Это было её лицо… Это тот самый робот, который на прошлой неделе утянул её с соседней улицы… А теперь Нора…

Пип вглядывался в темноту колодца.

— Хозяин, пожалуй, я смогу его догнать, — сказал он. — Но женщина, которую он за собой утянул, уже погибла.

— Не надо его догонять, — ответил Микки. — Пусть этим занимается полиция. Он будет сопротивляться и что-нибудь в тебе повредит, а ремонтировать тебя — это целая проблема.

В его внутреннем кармане затренькал телефон. Доставая его, Микки вскользь подумал, что от аппарата неплохо бы избавиться, а то нему его могут "вычислить" копы.

Звонила какая-то Айрис. Имя было знакомое, но кто она такая — он вспомнить не мог. Несколько секунд он раздумывал, отвечать или нет. Не исключено было, что это ловушка полицейских, разыскивавших его.

В конце концов он нажал на кнопку.

— Микки, это ты? — послышался в динамике взволнованный женский голос. — Это Айрис!

— Айрис? — переспросил он.

— Ты меня знаешь, я танцовщица из "Ночной моли"!

— А, ну конечно!

Теперь он вспомнил её. Это подружка Джен, танцевавшая вместе с ней в кордебалете. Нынешним вечером она тоже танцевала, но Микки, увлечённый только Джен, почти не обращал на неё внимание.

— Микки, они отпустили тебя?

— Да… — ответил он неохотно. О недавних событиях в "Ночной моли" ему распространяться не хотелось. — Со мной всё в порядке, не волнуйся.

— А то я подумала, что они тебя убьют!

— Говорю тебе, всё в порядке.

— Этот Дик… — Её голос перешёл на шёпот. — Был такой сволочью…

Микки подумал, что теперь самое время дать ей понять, что к смерти Дика он не имеет отношения.

— Был? — переспросил он. — Почему ты говоришь — был?

— Потому что он умер! Ты что, не знаешь?

— Нет.

— Его нашли мёртвым в туалете! У него вылезли наружу кишки!

— Ни фига себе, — сказал Микки. — И кто же его так уделал?

— Откуда я знаю, но в его смерти обвинили Джека, Хэнки и Джен.

При упоминании о Джен Микки вздрогнул и даже отошёл в сторону от толпы. Разговор с Айрис сразу стал его интересовать.

— А Джен здесь при чём?

— Она, Хэнки и Джек были рядом с убитым, и Том со всей оравой, недолго думая, объявили, что во всём виновата эта троица. Бедняжка Джен! Она-то уж точно не причём. Тем более она считалась любовницей Дика… Одной из его любовниц…

— Где она сейчас?

— Ах, не знаю… В "Моли" сейчас страшная суматоха. Из-за смерти Дика все на ушах стоят. Наши боссы говорят, что не понимают, как это могло произойти. А может, делают вид, что не понимают. Я лично думаю, им просто надо найти кого-то, на кого можно свалить убийство, и вот они нашли. Хэнки и Джека уже убили. Теперь черёд Джен… Сначала её хотели посадить в бак с крысами, потом решили напустить на неё удава… Ужас, ужас…

Потрясённый Микки выключил мобильник.

Проститутка, с которой он только что торговался, тянула его за локоть.

— Красавчик, я согласна на два бакса. Пошли, что ли?

Но Микки был настолько поражён новостями из "Ночной моли", что у него отпала всякая охота трахаться.

— Не надо, — пробормотал он, отдёргивая руку. — Ничего мне не надо.

Он подошёл к Пипу и торопливо увлёк его за собой.

— Короче, Пип, я срочно возвращаюсь в "Ночную моль".

— Не думаю, что там тебя ждут с распростёртыми объятиями, — сказал робот.

— Я должен там быть, — повторил Микки. — Речь идёт о жизни той девушки…

— Которую ты назвал "законченной шлюхой" и поклялся больше никогда с ней не встречаться?

— Что ты понимаешь в таких вещах!

— Хозяин, если тебе нужен секс, то шлюх полным полно. Был бы дезинфексикатор или хотя бы презерватив…

— С Джен у меня был не просто секс.

— А что?

Микки поморщился в досаде.

— Тебе не понять.

— Объясни, может, пойму.

— Лучше скажи, ты пойдёшь туда со мной?

— Конечно. Мог бы и не спрашивать. Куда ты, туда и я, хотя логика твоих действий не всегда поддаётся моему пониманию.

Микки достал телефон.

— Летим на воздушном такси. На это угробится вся моя наличность, но по-другому нельзя. Я должен быть там как можно быстрее.

Он связался с диспетчерской, и не прошло трёх минут, как на перекресток, где они стояли, опустился четырехместный аэромобиль. Раскрылась дверь. Приятели залезли в кабину. Голос, зазвучавший в динамике над их головами, потребовал активировать кредитную карту

— У нас наличные, — сказал Микки, расправляя измятые купюры. — Восемь баксов. Хватит, чтобы долететь до Тридцать Второй улицы?

— Вполне. Всуньте их в купюроприёмник.

Спустя пару секунд такси, засверкав огнями, взмыло ввысь. На уровне сотых этажей оно влилось в поток воздушного транспорта, огибавшего в разных направлениях небоскрёбы, и помчалось туда, где край неба уже начинал светлеть, предвещая рассвет.

Загрузка...