Родной кров

РАН-БОСИЛЕК

Когда я впервые встретился с ним, у него уже серебрились волосы. Он перевалил за пятьдесят, ссутулился, но его глаза, эти умные и проницательные глаза, свидетельствовали о жизнелюбии, энергии, подвижности. Это был видный писатель, мудрый советник, обаятельный человек, любимец детей и взрослых. Ран Босилек[1]. Мое знакомство с ним охватывает последние два десятилетия его жизни, но в сущности, подобно тысячам моих сверстников, я знал его гораздо раньше: по стихам, сказкам, мальчишеским историям, на которых воспитывались в детстве несколько поколений болгар.

В его обществе всегда было хорошо. И весело. Он умел слушать, как-то незаметно укорачивал дистанцию между собой и своими собеседниками, быстро завоевывал их симпатии. С молодыми — молодой, с мудрыми — мудрый, он всегда находил дорогу к сердцам людей, не подчеркивая при этом своего превосходства и ни на йоту не теряя собственного достоинства. Я не слышал, чтоб он когда-либо повысил тон, не видел, чтоб он выступал в роли ментора. Но в то же время он обо всем имел свое мнение, которое неуклонно отстаивал. К компромиссам он был склонен, лишь когда кого-нибудь хвалил, но ко лжи и притворству, к пошлости и бездарности всегда оставался неумолимым. В таких случаях обычно прибегал к испытанному оружию насмешки, иронии, которым владел в совершенстве. У него, взыскательного и внушающего уважение к себе, но ни в коем случае не грубого и жестокосердного, имелась своя философия по отношению к нашим житейским делам, свой ключ к истине и добру: у каждого и во всем он первым делом выискивал крупицу положительного. Он умел ободрить и приласкать, как немногие. Тут он был в своей стихии. Присядет рядом с тобой, по-отцовски положит руку тебе на плечо, взглянет на тебя своими добрыми глазами, и перед тем как заговорит, лицо его озарится светлой улыбкой. О, эта ранбосилевская улыбка — широкая, сердечная, неотразимая, отражающая все благородство его характера!

Многие обращались к нему, многие с ним советовались. Многим он был нужен. Кстати, и отзывчивость его была пословичной. Он любил разъезжать, участвовать в литературных чтениях, встречаться со своими читателями. Вел обширную переписку, выступал с лекциями и докладами, подготовлял литературные утра и вечера и на собраниях и конференциях не был из равнодушных. Недавно мне выпал случай просмотреть часть его архива. Сотни писем из различных институтов и учреждений, от писателей и художников, от родителей, педагогов и учащихся, приглашения из разных уголков страны; участие в совещаниях, обсуждениях, в комиссиях и жюри; планы статей, заметки по поводу различных хрестоматий, материалы для докладов; многочисленные, старательно исписанные листки с наметками по порядку дня заседаний педагогического общества или национальной лекторской группы, секции детских писателей или правления народного дома им. Антона Страшимирова, кружка самообразования или квартальной агитгруппы; списки, планы, наброски, отчеты… многоликие и напряженные будни. Где только не побывал этот человек, сколько времени, нервов и энергии отдал другим!

Немногие об этом знали. Помимо всего прочего, он был исключительно скромен. Работал безотказно и бесшумно. Трудолюбие сочеталось в нем с редкой исполнительностью. Обещать что-нибудь и не выполнить — для него было равнозначно преступлению. «Спросим Рана Босилека», «пригласим Рана Босилека», «поручим Рану Босилеку»… — в этих часто употреблявшихся словах лучше всего отражались авторитет, доверие, которыми он у всех пользовался. И самое обыкновенное поручение и самую мелкую обязанность он принимал с готовностью и никакую работу не считал «черной», если она была в интересах детей, шла на пользу народа.

Много лет тому назад Ран Босилек писал, что не знает «ничего ценнее и прекраснее труда», что в труде заключается для человека сладчайшая радость, и вся его жизнь как бы является подтверждением этих слов. Всем красивым и ценным, всем радостным и мудрым, что было написано или пережито им, он обязан труду, ежедневному, упорному, добросовестному труду. Без этого труда он не мог представить себе свое существование. Труд придавал ему сил, сохранял его дух бодрым и молодым. И в самом деле, несмотря на приступы старости (и болезни), в Ране Босилеке не было ничего расслабленного, ничего старческого. Всегда подтянутый, аккуратный, подвижны, он щедро раздавал себя, не жалел себя до последнего дыхания — смерть застигла его в возрасте семидесяти двух лет, на посту редактора. Таким мы его и запомнили.

Перебирая в памяти десятки и десятки случаев, бесед, встреч, припоминая неповторимые, приносившие мне глубочайшее нравственное удовлетворение миги общения с поэтом, я стараюсь подыскать наиболее точные слова благодарности за все, чем мы ему обязаны. А обязаны мы ему очень многим. Он создал целый поэтический мир и богато одарил болгарских ребят. Без него болгарская детская литература была бы куда беднее и однообразней.

Заглянем же в его мир.

— Напиши и для меня стихотворение, учитель!

Девчушка непоколебима. Ее глазенки, трогательные в своей настойчивости, сверкают. Она еще даже и не первоклассница, но ее привязанность к школе безгранична. Недаром каждый день она ходит туда со своей старшей сестрой. А там так интересно, так весело! Читают стихотворения, поют песни, слушают сказки, а в какие игры играют!.. Вот и сегодня до чего там было хорошо. Готовились к школьному концерту. Все радовались тому, что будут в нем участвовать. Только вот про нее забыли… Но нет. Она попросит учителя. Он такой добрый, и улыбка у него такая хорошая. Он все может… «Что ж, Минка, попробую…» — словно сквозь сон, звучит в ушах девочки знакомый ласковый голос. И рука учителя нежно гладит ее по кудрявым волосикам…

Удивительные существа — дети! Расспрашивают, требуют, настаивают. И каждое твое слово глотают. Ненасытные!.. Пускай расспрашивают — это хорошо. Они еще такие маленькие, им надо учиться, надо еще многое узнать. А что им даем мы, взрослые? Дома у большинства из них малограмотные, с трудом зарабатывающие на кусок хлеба родители. В школе — сухой наставнический дух, педантизм, высокопарность — все это может оттолкнуть даже самых любознательных. Пусть иные-прочие твердят что им угодно — дети заслуживают большего доверия, больше теплоты, непосредственности, отзывчивости…

Так думает учитель.

Он заметил, что когда поет им песни, когда рассказывает им сказки, учит читать стихи, дети вдруг преображаются: становятся более внимательными, более восприимчивыми. И более открытыми. Все тогда проходит как-то легко и приятно. Особенно привлекают их веселые истории. А мы даем им так мало радости. Вот и эта девчурка. Разве он мог бы огорчить ее?..

Педагог дает толчок поэту.

В тот вечер лампа в его комнатушке горит допоздна.

Стихотворение готово. Переписано набело. Солнечным утром учитель спешит к своим шалунам. Сейчас он будет держать перед ними экзамен… «Я прочел стихотворение в классе, — много лет спустя вспоминает писатель. — Оно всем понравилось. Юная декламаторша выучилась читать его так выразительно, что ее вызывали три раза подряд. Это придало мне смелости. Я подписал его псевдонимом Ран Босилек и отослал в журнал «Светулка»… И стихотворение увидело белый свет в июньской книжке этого журнала, выходившего тогда в Плевене под редакцией неутомимого Георгия Стоянова. Озаглавлено оно было «Косички» и посвящено любознательной Минке». Это было первое напечатанное стихотворение Генчо Негенцова, который с тех пор превратился в Рана Босилека. Родился новый поэт, в нашей литературе появилось новое имя, которому было суждено надолго привлечь к себе взгляды болгарской детворы. Произошло это в 1906 году.

В 1925 году вышел первый сборник стихов Рана Босилека — «Чик-чирик». Почти два десятилетия прошло с его дебюта в журнале «Светулка». Немалое доказательство редкой взыскательности к самому себе, высокого чувства ответственности перед поэзией и читателями. Молодой человек стал зрелым мужем, начинающий автор — опытным писателем, обладающим солидными знаниями, богатой культурой. Знаменательный факт: проработав некоторое время учителем, Ран Босилек два года изучает в Софийском университете сперва славянскую филологию, затем право, переезжает в Мюнхен, где учится немецкому языку, и заканчивает свор образование в Брюсселе, где получает ученую степень доктора юридических наук. Как говорится, недурное в те годы положение для молодого человека, перед которым открывается блестящая карьера… Но происходит иное: юристу не удается одолеть писателя, он запирает свои дипломы и докторат в ящик письменного стола, отказывается от адвокатуры и становится поэтом подрастающего поколения.

В 1923 году Ран Босилек берется редактировать журнал «Детска радост» и все издания для детей и юношей, выпускавшиеся издательством «Хемус». С той поры его жизненный путь неразрывно связан с творчеством для детей, с развитием болгарской детской книги. К тому времени он накопил значительный опыт, испробовал свое перо в различных жанрах, проложил наиболее верные и чистые тропинки к детской душе. Долгие годы он был постоянным сотрудником популярного журнала «Картинна галерия за деца и юноши», затем вошел в редакционный совет журнала «Светулка», в котором, по словам редактора А. Спасова, был «самым исполнительным, всегда вовремя давал свои прекрасные стихотворения, которые мы постоянно печатали на первой странице…»

Ран Босилек один из первых в Болгарии посвящает свое перо целиком детям. Со своих первоначальных опытов в журнале «Светулка» в 1906 году, до последних строк, напечатанных, в 1958 году в журнале «Дружинка», в продолжение более чем полустолетия он самоотверженно и неустанно работает на поприще детской литературы как вдохновенный творец и опытный организатор. Поэт, беллетрист, красноречивый толкователь народного творчества, редактор, составитель хрестоматий, переводчик, во всю свою многогранную деятельность он вкладывает неистощимую энергию, всестороннюю осведомленность, огромную эрудицию и любовь, большую любовь. Мне всегда казалось, что у него есть нечто от идеализма и бескорыстия просветителей эпохи нашего национального возрождения.

Его творчество полностью пропитано их духом. Ран Босилек следует реалистической традиции Вазова и по основному пафосу своих произведений всецело находится в его орбите. Он берется за перо, когда необходимо осветить какой-либо назревший вопрос, какое-либо общественно значимое явление, и пишет, чтобы обрадовать или рассмешить, высмеять или вызвать негодование, но во всех случаях — чтобы наставить, вдохновить. Его задушевные песни, увлекательные сказки, веселые рассказы (он первый ввел в болгарскую литературу рифмованную и ритмичную прозу), а также мастерские переводы внесли ценный вклад в сокровищницу болгарского художественного слова, сделали и делают детство наших ребят более осмысленным, радостным, солнечным.

Существенное место в многообразном творчестве Рана Босилека занимает поэзия, хотя за полвека вышло всего пять сборников его стихов в то время как в прозе, главным образом в области сказки, он был чрезвычайно продуктивен, выпустив десятки книг оригинальных и пересказанных народных сказок — болгарских, русских, немецких, японских, индийских, шведских, норвежских и других. За первым сборником стихов «Чик-чирик» (1925) следуют «Пролеска» (1930), «Веселые глазки» (1936), «Шаловливые ручонки» (1945) и «Новая песня» (1953), а к семидесятилетнему юбилею автора выходит «Радость» — избранные стихи, сказки и веселые письма. Это все, что создано им в области поэзии.

На первый взгляд это очень мало — как-никак за целых полвека! Но нет, не мало, совсем не мало, ибо в искусстве количественные показатели не имеют решающего значения. И слава богу… Стихи Рана Босилека убедительно показывают нам самобытного творца со своим оригинальным вкладом в развитие болгарской поэзии для детей, отводят ему почетное место среди лучших ее представителей. Даже в наиболее тщательно подобранной антологии болгарской детской поэзии нельзя было бы обойти молчанием автора «Родного крова», «Скажи мне», «Родной речи», чувствительно не умалив при этом ее значения.

Поэзия Рана Босилека чрезвычайно богата и разнообразна по тематике. Он пишет о близких ребенку вещах, подбирает интересные и содержательные сюжеты, раскрывает перед ребенком заманчивые перспективы, увлекает его в пестрый мир сказки, фантастики. Его стихи с трудом поддаются тематической классификации, без которой не могут дышать иные педантически настроенные литераторы. Мы не отступим от истины, если упомянем природу, времена года, отцовский дом, родной край, труд, праздники, игры и забавы и т. д., но в то же время подобное распределение будет лишь весьма общим. То же самое мы можем сказать чуть ли не обо всех авторах, пишущих для детей, в том числе и о таких, которые слывут авторами лишь благодаря стечению некоторых обстоятельств… За любой «темой» в стихах Рана Босилека стоит идея, мысль, чувство, мелодия, если хотите. «Тема» у него всегда конкретизирована. Будучи производной от более общей тематики, она непременно имеет свой собственный оттенок, свой собственный акцент. К примеру, под общий тематический раздел «любовь к Родине», столь широко представленный в творчестве поэта, можно подвести очень многие его произведения: «Родной кров», «Родная речь», «Попугай», «Крылатый отряд», «Новая песня» и др., но уже само упоминание заглавий вызывает самые различные представления и чувства. В сущности именно нюансировка мотивов вносит разнообразие в его тематику и оберегает автора от повторений, столь досадных в творчестве многих писателей. У Рана Босилека трудно встретить одни и те же мотивы, одни и те же решения. Он не только не повторяет других, но в своих лучших вещах пуще огня боится повторять себя, и ему удается устоять против искушения создать собственный шаблон.

Но нельзя говорить о богатстве и разнообразии тематики у данного автора вообще. Нельзя отрывать тематику от ее целостного художественного осуществления. В противном случае нам придется повторять до тошноты приевшиеся слова о благих намерениях, но незначительных результатах и обманывать себя снисходительной формулой: «слабовато, что и говорить, но зато тема важная», от которой никому нет никакой пользы. Тематика превращается в литературное достоинство лишь при ее полноценной художественной реализации. Вот и получается, что говорить следует не только о теме, но и о подходе к ней.

Некогда Ран Босилек назвал мир малышей «детским островом» «Всем нам знаком этот пленительный остров, — пишет поэт. — Он живет в наших воспоминаниях о чудесном времени чистой веры и беззаботной радости. Кто может забыть счастливые дни своего детства? Детские глаза, для которых все внове, все прекрасно, исполнено жизни, видят наяву сказочный мир волшебных снов. Для этих глаз суковатая палка — крылатый конь, темный и пыльный уголок под столом — царский дворец, а солнце — диковинный великан, которого мать не может насытить даже двумя печами хлеба. Ребенок еще незнаком с рогатками времени и пространства, с тяжелыми оковами невозможного. Он обладает волшебным ковром, с которого все видно и который может всюду унести тебя.

Все мы знаем Детский остров, потому что все в свое время побывали там. Но бурные волны жизни незаметно удаляют нас от него. Мы с трудом понимаем маленьких островитян. Начинаем смотреть на них сквозь очки «многолетнего опыта» и «житейской мудрости». А это-то как-раз и мешает нам увидеть и почувствовать детскую душу. И часто, сами того не желая, мы забываем, что сами были детьми, и не позволяем детям изжить свое детство.

И что тут странного в том, что когда мы попадаем на Детский остров, нас встречают, как чужаков? И разве странно, что и сами мы чувствуем себя чужими детям и не знаем, что им говорить для того, чтоб они полюбили и поняли нас? А дети всем сердцем привязываются лишь к тем сладкоречивым гостям своего острова, которые их любят и понимают».

Вот вам вкратце кредо поэта. И ключ к тайне его успеха. Между приведенными словами Рана Босилека и его творчеством нет ни малейшего разрыва. Он до тонкостей знал природу детей и потребности детской души. Поэтому избегал голых рассуждений, отвергал бездушное описательство, ненавидел грубую дидактику, исключал из своих произведений фальшь и притворство. И словом и делом он широко распахнул двери для простоты и непринужденности, для образности и эмоциональности, жизнерадостности и веселья. Особое место в этой благородной деятельности на благо болгарской литературы для детей занимают составленные им сборники, хрестоматии и буквари, в которые он вложил много вкуса, понимания и культурности. Заодно с Элином, Пелином он пресек любительские попытки, потуги диллетантов, воздвиг барьер против скудоумия и посредственности…

И постарался подать пример своим творчеством.

Его стихотворения в ряде случаев выдают живого, энергичного поэта, владеющего легким, звучным, ярко образным стихом. С детьми он разговаривает просто, искренно, подкупающе. Умеет двумя-тремя штрихами нарисовать целую картину, избегает излишних подробностей и дает зеленую улицу лиризму — основе всех его песен. Описание у него уступает место действию, поэтическая речь отличается подвижностью — отсюда и подчеркнутая «глагольность» его стихов. Характерной чертой его произведений для так называемого среднего школьного возраста является то, что они легко усваиваются и запоминаются, а значит, и легко декламируются. В поэзии для такого возраста это особенно важно: простота и богатство образов тут идут рука об руку. И отнюдь не случайно то обстоятельство, что на тексты многих его стихотворений созданы песни, которые вот уже годы как звучат в классах и в поле, в пионерских лагерях и на эстрадах.

Эту песню знают у нас и стар, и мал, она уже давно сделалась народной. А какой болгарский ребенок еще в раннем детстве не был очарован чудными строфами «Родного крова», не учился любви, глубокой и чистой любви к домашнему очагу, к родной земле, слушая

Веселость, чувство жизнерадостности, легкий юмор проходят красной нитью через все творчество Рана Босилека. Каждая его строка излучает атмосферу свежести, бодрое мироощущение, светлую радость — этим и следует измерять его творчество. Ран Босилек — певец детской радости: таким он вошел в болгарскую литературу, таким в ней и остался.

Разумеется, не все, созданное поэтом, имеет непреходящую ценность. В ранний период его творчества встречаются произведения, в которых развлекательность является самоцелью, иным присущи религиозные мотивы и антиреалистические элементы. Но как говорится, характерно не это, и упомянутые недостатки не в состоянии бросить тень на крупное дело поэта.

После Девятого сентября 1944 года Ран Босилек продолжал писать и издавать свои книги и с глубокой внутренней заинтересованностью и убежденностью вносил свой вклад в дело становления нашей новой, социалистической культуры. В этот период он создал новые, значительные произведения. Чувствительно расширил охват своей поэзии, ввел в нее новые образы и героев, новые интонации… Тут не мешает заметить, что в своем желании подчеркнуть хорошее, полезное мы порой увлекаемся, теряем чувство меры. В ряде статей и высказываний о новых стихах поэта, о его сборнике «Новая песня» встречаются утверждения, что мол именно это принадлежит к наиболее значительному из написанного им, что последние произведения отмечают новое рождение поэта, новый расцвет его таланта и пр. Не будем подтасовывать факты. Это никому не приносит пользы — ни автору, ни читателю. Новые произведения поэта расширяют наши представления о его творчестве, обогащают его, но не могут достичь уровня того лучшего, что было им написано прежде, не являются вершиной его творчества. Подлинный Ран Босилек весь в таких стихотворениях как «Родной кров», «Родная речь», «Скажи мне», «Плясун», «Отец» «Чичо-пей», «Игра», «Шаловливые ручонки», «Разве можно так», «На Юрьев день», «Ночь и день», «Мамина песня», «Пастушонок», «Первый барашек» и в десятках других произведений того же идейно-художественного формата. О сказках я не говорю — они являются второй вершиной его творчества.

Вот какого человека и творца лишилась наша литература в один осенний день 1958 года.

Горечь разлуки с близким человеком усугубляется, когда наряду с его человеческим обаянием пресекается и его творческая энергия. Ран Босилек щедро раздавал ее до последнего своего дыхания, являя нам пример того, как нужно любить свою работу. В сущности у него это была любовь к детям, к болгарским детям, которым он посвятил все: и свое трудолюбие, и свои знания, и вдохновение. Подозревал ли когда-нибудь этот чистый, деликатный и восторженный человек, что его любовь к детям, а это значит — и к будущему нашего отечества, — сделает его таким популярным, таким нужным и любимым?

Воспоминания могут побледнеть — неумолимый ход времени засыпает прахом забвения даже наиболее волнующие вещи, но дела, ясные, благородные, творческие дела — никогда. От современников они переходят к следующим поколениям и не умещаются в рамках только воспоминаний — их воздействие всегда свежее, жизненное активное. Ран Босилек оставил после себя такие дела. И ему выпало редкое счастье еще при жизни убедиться в их долговечности. Вы только подумайте: имя писателя знакомо и любимо с давних пор, с очень давних пор. Его знают наши отцы и с удовлетворением вспоминают те времена, когда они доставляли нам такую увлекательную радость, даря его книжки; знаем его и мы и с благодарностью переносимся в неповторимые годы детства; знают его и наши дети, для которых писатель всегда остается неизменно дорогим и желанным товарищем.

Так было.

Так есть.

Так будет.

НИКОЛАЙ ЯНКОВ