Рождение звезды 2 (часть)

Статья в газете

— Товарищ Семенов, как вы можете мне это объяснить? — и протянул мне как раз ту газету, что я недавно читал, а на лице такое презрение, будто перед ним, как минимум, враг народа.

— Для начала следовало бы представиться, — ух ты, я никогда не видел, чтобы лицо так быстро краснело от злости. — И сказать, почему я вам должен что— то объяснять?

— Кравцов Федор Степанович, атташе по культуре посольства СССР, — выдавило это злобное чудо из себя. — А обьяснить вы мне должны по той причине, что являетесь гражданином СССР и при этом своим таким поведением позорите нашу страну.

— Что — то я не заметил в этой статье того момента, где я позорю Советский Союз.

— Ну что взять с ребенка, я думаю стоит поговорить с вашей бабушкой. Ведь она является вашей сопровождающей. Посмотрим какое мнение будет у нее, когда я ей расскажу про ваши выходки, о том, что мы будем вынуждены вернуть вас на родину, хотя вот именно сейчас я думаю, может в газете правы и вы не гражданин СССР, а гражданин Франции.

Я не сдержался, каюсь, меня просто затрясло от ярости, а тут еще этот ублюдок решительно двинулся в госпиталь. Схватив его за руку, я чуть ли не прошипел ему в ухо.

— Слышишь ты, ублюдок, только сделай еще один шаг и я разобью твою тупую голову, — поймите меня правильно, если бы он рассказал все бабушке, да еще и в своей интерпретации, то я уверен, что это вызвало бы у нее очередной приступ и боюсь последний. А насчет угрозы, то это мелкое худощавое чмо, я спокойно уделаю.

Подонок аж дернулся от меня, но я крепко держал его за руку, на лице теперь вместо ехидства страх, но тут вдруг его бегающие глазки наткнулись на что— то позади меня и на лице вновь стала расплываться злобная ухмылка.

— Александр, извольте отпустить товарища Кравцова и обьяснить, что тут у вас происходит, — позади меня раздался голос в котором явно чувствовалась не просьба, а приказ.

Обернувшись, я увидел мужчину лет сорока, в хорошо сидящем недорогом, но отлично сшитом костюме. Смотря на его лицо, я подозревал, что передо мной как минимум майор госбезопасности, причем, судя по умным глазам, явно какой-то аналитик, а судя по фигуре, которую подчеркивал костюм, явно раньше занимался не только аналитикой. Я решил первым объяснить ситуацию и прежде, чем отпустить урода, силой сжал его руку, поэтому тот, вместо того чтобы начать на меня жаловаться, вскрикнув, скривился и начал растирать свою руку.

— Простите, как к вам обращаться, — ну, а что, как мне к нему обращаться, «Эй, товарищ»?

— Виноват, зовут меня, как Пушкина, Александр Сергеевич. Я— сотрудник посольства, остальное не имеет значение, — вот смотрю я на него и такое чувство, что передо мной белогвардейский офицер, нет, не из тех, что были в реальности, а именно такой, как изображали в фильмах, в общем породистый аристократ. Вот такие люди должны работать в МИДе. Что— то я отвлекся, надо быстрей все объяснить, а то Кравцов вон уже отошел от боли в руке.

— А произошло тут, Александр Сергеевич, ни много ни мало, а обвинение товарищем, — при этом я так скривил лицо, что мол я то не совсем уверен, товарищ ли нам, Кравцов или вовсе наоборот, — комитета государственной безопасности в похищении граждан Франции.

— Да что вы его слушаете, Александр Сергеевич, я думаю, стоит его отвезти в посольство и первым же рейсом отправить в Москву. Пусть там разбираются с этим десидентом, — чуть ли не взвизгивая заговорил атташе по культуре.

— А разве я не прав? — на лице обида и недоумение от того, что человек от своих слов отказывается. — Вы же сами сказали, что думаете, что я гражданин Франции, и согласны в этом с человеком дававшим интервью. А ведь он кроме этого говорил, что меня похитили и насильно в детстве увезли в СССР. Вот у меня и возник вопрос, как с таким мнением о нашей стране вы работаете на столь ответственной должности.

— Прекратите поясничать, Александр, — в глазах ГБиста, всего на долю секунды, промелькнула искорка веселья и сразу пропала, и перед нами опять человек с холодным разумом, ну и возможно с горячим сердцем, — А вам, товарищ Кравцов, следует следить за тем, что вы говорите и главное, где вы это делаете.

— Да я ничего такого не имел ввиду, — он даже сделал шаг назад, а в глазах вновь появился страх, — Александр Сергеевич, я не думал даже.

— Я вас понял, Федор Степанович, подождите меня в машине. — спокойным, но не терпящим возражения голосом, отправил Кравцова в машину. Вот ведь человек, видно, что ему этот Кравцов и самому неприятен, точнее не видно, а можно понять по мелким деталям, но не плодит конфликт на ровном месте, как я. Ведь на его месте неудержался и сказал бы «что оно и видно, что не думаете».

— Алескандр, когда вы прекратите создавать неприятности тем людям, что вам помогли и продолжают помогать?

— Я, правда, ничего такого не вижу в этой статье, нет, конечно понятно, что можно ее обыграть так, что мол я попрошайничаю на улицах Парижа, ну или как минимум играю за деньги на бульварах. Но можно же и по другому сместить акцент статьи: мол французы настолько полюбили нашего певца, что считают уже его своим. Правда надо выпустить статью первыми, тогда на все остальное уже не будут обращать внимание. Или, чтобы не рисковать, можно сказать, что певец Семенов видя, что девочка хочет попасть на его концерт, но их семья стеснена в средствах, уговорил представителя пригласившей его стороны пообещать ей билет на концерт, а заодно выделить еще билеты для сиротских приютов Парижа. Я думаю, это заткнет всех, а если это еще и вовремя подать, то вполне хорошо щелкнет по носу некоторым.

— Хм, а ты сможешь договориться, чтобы они так сделали и при этом опубликовали об этом в газетах. И главное, чтобы в них было указано, что это была именно твоя инициатива!

— Да, — я действительно уверен, что смогу убедить Мари в этом, тем более, у меня будет к ней деловое предложение, так что те деньги, что уплывут от них из-за потери пары десятков билетов, не сравнятся с той прибылью, что принесет мое предложение. — Билеты они выделят, а насчет публикации об этом в газетах, так это и в их интересах.

— Странный ты юноша, Александр, вот разговариваю с тобой и такое чувство, что с ровесником говорю, — глаза ГБиста цепко следят за моей реакцией. — Но иногда ты ведешь себя как глупый подросток, вот я и не могу понять, как в тебе совмещается несовместимое?

— Может подростковые гормоны? — я попытался улыбнуться как можно наивней.

— Может, — Александр Сергеевич еще раз внимательно оглядел меня всего. — Ладно, потом еще побеседуем о твоих гормонах, а сейчас у меня для тебя новость. С завтрашнего дня я живу в доме, что для тебя сняли и все поездки только со мной.

— Да что же такое, — на меня вновь накатила злость, но Сергеевич не дал мне продолжить, а сразу перебил.

— Так надо, тезка, так надо и кроме того это распоряжение твоего любимого дяди, — вот как тонко намекнул на Брежнева, — Алескандр, не волнуйся, я буду тебя только сопровождать, присутствовать при твоих беседах я не буду.

Я сдулся, а что тут еще скажешь, видно что-то беспокоит Брежнева, вот он и приставил ко мне этого надзирателя-охранника.

— Хорошо, а почему не с сегодняшнего? — честно странно, почему именно с завтрашнего, мол сегодня мне ничего не грозит что ли?

— Просто, из-за твоего конфликта с Кравцовым, мне следует сегодня побыть в посольстве, да и информацию передать тоже нужно, но завтра с утра я буду у тебя, так что без меня никуда не уезжай.

— Хорошо.

— Ну тогда, до завтра.

— До завтра.

Мишон меня ждала в холле первого этажа.

— Александр, все в порядке? — видно, что ее действительно это волнует. — И кто был этот человек?

— Все в порядке, — ободряюще улыбаюсь, тревога с лица Мари уходит. — Это был сотрудник посольства. А сейчас пора уже к бабушке, а то и так задержался.

У бабушки в палате я отдыхал душой, видно, что ей лучше и слова врача о том, что она быстро идет на поправку меня радовали. А ее забота обо мне, даже сейчас, когда она только после операции, делает этот мир для меня чуточку добрей.

По дороге назад у меня состоялась небольшая беседа с Мари.

— Мари, та утренняя газета может принести мне небольшие проблемы, — ну не стал я говорить, что далеко не небольшие, наши смогут раздуть из мухи слона, если понадобится, — и чтобы этого не произошло, помнишь я просил тебя взять контакты у отца с дочерью, ну того, что играл на гитаре?

— Да, помню и я так же помню, что им надо будет дать билеты на твой концерт. Не волнуйся, я не забуду.

— Да, но теперь нужно еще организовать бесплатные билеты для детей из сиротских приютов, — Мари даже отвлеклась от дороги, что бы посмотреть серьезно ли я говорю, — нет понятно, что не для всех, для человек ста, естественно, не в один день.

— Зачем это, Александэр?

— Ну вот эта фотография меня выставляет не совсем в выгодном свете, а если ее подать отдельно от статьи, то совсем в невыгодном. А так мы можем объявить о небольшой благотворительности. И еще одна просьба: нужно, чтобы в газетах было указано, что это было с моей подачи.

Мари задумалась, мы примерно десять минут ехали молча.

— Это действительно так нужно тебе? — причем акцент на последнем слове.

— Да

— Хорошо я постараюсь, но у нас не любят терять деньги.

— Я это прекрасно понимаю, но, во-первых, это реклама не только для меня, но и для устроителей концерта, а, во вторых, пока не приехала моя группа, мы можем провести какой— нибудь акустический концерт в одном из клубов. Только надо все равно провести его через соглашение с нашими, но из — за того, что концерт будет не всей группы, а только мой, денег в дополнении к контракту указать меньше. И вот из сэкономленных денег часть оплатить те билеты, а часть пойдет ну не знаю, например, на костюмы для группы или инструменты, это уже наш продюсер будет думать. Ну и наверное самое важное для вас, Мари — я предлагаю вам стать моим представителем в Европе, кроме Англии и Италии, не очень там французов любят, особенно сейчас.

— Александр, я благодарю за доверие и я с удовольствием соглашусь на это, — Мари, не выдержав, довольно улыбнулась, ну, а почему бы не улыбаться, если она будет получать свой процент от всех концертов и записей, которые сможет устроить. — А насчет дополнительного концерта и всего остального, я думаю, тут не возникнет никаких проблем.

— Вот и замечательно, — мне даже стало немного легче от того, как все хорошо устроилось.

— Мари, скажите, а далеко до Авиньона?

— Ну, примерно день на машине, если не ошибаюсь примерно семьсот километров, а почему ты спросил?

— Я бы очень хотел посетить этот город, Папский дворец, Авиньонский собор, остров Бартлас, да. честно говоря. я многие города хотел бы посетить и этот один из первых. Тем более выпала такая возможность, пока группа не приехала и есть время.

— Я думаю это можно устроить, я и сама бы с удовольствием попутешествовала, — она улыбнулась своим мыслям. — Да, однозначно мы поедем путешествовать, Александэр.

— Прекрасно, Мари, — ну что же, жди меня восемнадцатилетняя и сейчас почти никому не известная Мирей Матье.