Рука Дракулы

РОБЕРТ ЛОРИ

РУКА ДРАКУЛЫ

Глава 1

В дневные часы улицы Сан-Франциско, залитые ярким солнечным светом, наполнены веселым гомоном. Хоть это и современный город, в нем есть все, чтобы его любить, подобно тому, как любили свои общины древние греки. Любой житель Нью-Йорка или Чикаго тоже может заявить, что любит свой город, однако, хорошенько поразмыслив, поймет, что привлекать внимание и радовать глаз могут в нем лишь какие-то отдельные проявления городской жизни, например вечернее оживление, красочная ночная иллюминация, когда электрический свет пульсирует по транспортным артериям, соединяющим между собой огромные деловые центры... Но кроме этого найдется и такое, что иначе как отвратительным не назовешь...

Нечто общее есть у жителей Сан-Франциско и Среднего Запада - это привязанность к своей маленькой общине: соседям по кварталу или дому, хотя обитатели маленьких городков Среднего Запада частенько сетуют на то, что если им хочется вкусить "культурной и цивилизованной жизни", то приходится отправляться в большой город.

В Сан-Франциско есть все, и с этим согласится любой приезжий. И главное - здесь есть теплота человеческих отношений и приятный климат. Исключение составляют те редкие ночи, когда с атмосферой творится что-то особенное. Туман, который внезапно опускается на город, совсем не напоминает таинственные полутона туманов Лондона или Нью-Йорка. Вызывая дрожь, он обволакивает все вокруг, и тогда обыкновенный неуютный влажный вечер вызывает ощущение настоящей ледяной ванны. Прохожие начинают зябко поеживаться. Впрочем, хотя он и застает врасплох всех, кто еще носит легкие летние костюмы и платья, ничего пугающего в этом они не видят. Конечно, в такие вечера каждый торопится побыстрее убраться с улицы и провести время в приятной компании где-нибудь в тепле уютного бара. Нет, сам по себе туман не страшен.

Но иногда по ночам, когда воздух так пропитан влагой и холодом, что озноб пробирает до костей, когда даже свет уличных фонарей не может пробить вязкую массу тумана и освещает только малое пространство вокруг себя, где-то в глубине души даже самого стойкого и отважного человека, по каким-либо причинам оказавшегося в пустынной и незнакомой части города, возникнет необъяснимое чувство тревоги - такое чувство, будто некое зло бродит сейчас по улицам. Это чувство заставляет прохожего ускорить шаги, чтобы побыстрее добраться до нужного ему места, если, конечно, он знает, где его найти. И только достигнув желанного прибежища, он вновь обретает теплое чувство спокойствия и хорошее настроение. И даже мало впечатлительные натуры не могут не согласиться, что этот плотный, обволакивающий туман, надвигающийся откуда-то с востока, поглощает все на своем пути, и люди, оказавшиеся в эти минуты на улице, стремятся к одному - обеспечить себе безопасность, и время здесь - основной фактор.

Дерек Уильямс отдавал себе отчет, что он уже выбился из графика и с каждой минутой опаздывает все больше. Он с волнением посматривал на часы. Двадцать один тридцать. Дерек засомневался: стоит ли заказывать еще одну кружку пива: он не допил и первую. Нельзя сказать, чтобы он не любил пива. Любил, и даже очень. Именно об этом он и думал, усаживаясь на высокий табурет перед стойкой под изучающим взглядом круглолицего бармена-китайца. Похоже на то, подумал Дерек, что этот китаеза прикидывает, достаточно ли мне лет, чтобы распивать пиво в общественном месте. Так оно и оказалось. Когда Дерек заказал пива, китаец спросил у него:

- А присывная есть? Надеюси, ты ее не потерял? Мы не хотим терять лиценсия из-за тебя, понял?

- Понял, - Дерек покраснел и показал свое призывное свидетельство. Он хотел было посоветовать этому толсторожему китайцу, что именно тот мог бы сделать со своей лицензией на продажу спиртных напитков, но передумал: у него было здесь одно дельце и привлекать к себе излишнее внимание ему не хотелось. Но, с другой стороны, каждый раз выслушивать оскорбления в свой адрес только потому, что он просто хочет выпить этого дурацкого пива?! А все из-за того, что у него до сих пор мальчишеское лицо и на вид не дашь больше четырнадцати.

Дерек постарался успокоиться. Он даже улыбнулся, когда толстый китаец кивнул ему в знак согласия и повернулся, чтобы налить пива.

Двадцать один сорок пять. Нужно что-то решать. "Так заказывать или нет?" - подумал Дерек. Круглолицый бармен не сводил с него глаз с того момента, как он показал призывное свидетельство. Такое простое задание, а Дерек все никак не может с ним справиться! Впрочем, если все сорвется, так не из-за того, что он не пытался... Он выцедил из кружки последние капли.

- Эй, еще пива! А можно тут у вас что-нибудь поесть?

Бармен утвердительно кивнул.

- Да. Яисные завитки и голубиное мясо. Но здесь блиско-блиско есть совсем свободная столовая.

Дерек проследил за его взглядом. Нет, лучше не надо. Это было бы, конечно, проще, но у него есть инструкции.

- Дайте два завитка, я их здесь съем.

Радости на лице бармена не отразилось. Дерек догадывался почему, и, как оказалось, был прав. Бормоча что-то о том, что все официантки куда-то разбежались, китаец двинулся к дальнему концу бара и толкнул боковую дверь. В следующее мгновение он уже скрылся из виду: пошел передавать заказ повару. Дерек вытащил из бумажника два доллара и положил их на стойку. Развернувшись на табурете, он схватил треугольный предмет, лежавший на стойке, и сунул себе в карман. После этого поспешил к выходу и побежал по улице. Он миновал не меньше двух кварталов и только тогда замедлил бег и остановился. Со вздохом облегчения он вытащил треугольный предмет из кармана. Это была какая-то штуковина из керамики. Дерек особо не задумывался о ее назначении. Самое главное - она у него была. Очень важно, конечно, но и очень глупо. При бледном свете уличного фонаря Дерек рассмотрел эту белую керамическую вещицу: на каждой из трех ее сторон было написано красным, что восточный ресторан "Го Вэй" находится там-то и там-то, что туда можно позвонить по такому-то телефону и что ресторан предлагает "Восточную кухню специально для гурманов". Верхняя часть предмета была, разумеется, плоской словом, обычная белая керамическая пепельница. Какой она еще может быть?

Дерек положил пепельницу обратно в карман и посмотрел на часы. Почти десять. Пора. Вполне достаточно, если поторопиться. Он подумал было, не попытаться ли поймать такси, однако на улицах не было заметно никакого транспорта и вообще ни одной живой души, не считая его самого. Он хорошо представлял себе тот район города, куда ему нужно добраться, и надеялся, что поймает такси по дороге. До этого ему нужно найти еще одно место - хорошо что хоть здесь его не ограничили ничем конкретным.

Он двинулся трусцой по слабо освещенным улицам, подтянув вверх молнию куртки, чтобы сохранить тепло. Куртка была из искусственной кожи, а под ней - свитер с воротом, что было бы вполне достаточно для обычного октябрьского вечера, однако этот вечер не был обычным, и мысль об этом наконец дошла до его сознания. Его слегка знобило. Не хотелось признаваться себе, откуда эта дрожь: он дрожал потому, что знал, куда направляется.

Он почти бежал в южном направлении, по Кирнейстрит, пока не добрался до Калифорния-авеню, потом повернул на восток, пробежал еще один квартал и оказался на углу Монтгомери-стрит. За все время он не встретил на улицах ни одной машины, ни одного прохожего. Ему стало страшно. Отгоняя от себя мрачные мысли, он побежал по Монтгомери и с удивлением обнаружил, что двигается теперь даже быстрее, чем раньше.

На протяжении четырех кварталов, пока он добирался до Маркет-стрит, ему повстречались только двое, и ни один из них не внушал доверия. Мужчина был сильно пьян и, чтобы не упасть, прислонился к стене. Древняя костлявая старуха, которая, опираясь на палку, неподвижно стояла посреди тротуара, уставилась на него и потом долго смотрела ему вслед. Он уже прошел целый квартал, но все еще чувствовал ее взгляд, буравящий спину как раз в том месте, повыше ремня, где скапливался пот. Он понимал, что это глупо, но ему не хватало смелости повернуться и разобраться с этим - действительно ли она смотрит ему вслед или это только его воображение. В такую таинственную и призрачную ночь кажется, что все в этой жизни возможно.

На пересечении о Маркет-стрит он опять повернул на восток, а если быть точным, то на северо-восток. Он подумал: если тот маршрут, который он выбрал, не годится, то, может быть, придется попробовать что-нибудь другое. Два квартала по Маркет-стрит он пробежал на одном дыхании и чуть не задохнулся. Это было непривычно. Он ведь не был курильщиком, даже немного занимался легкой атлетикой в старших классах школы. В колледже времени для спорта не оставалось, однако по вечерам, чтобы поддерживать себя в форме, он занимался ритмической гимнастикой. Так что виноват, очевидно, был внезапный холод, влажный холод, к которому не привыкли его легкие. Он замедлил бег, потом перешел на шаг.

Двадцать минут одиннадцатого. Ему не хватало времени как и воздуха. Вдруг внезапная мысль обожгла его сознание рука инстинктивно схватилась за карман куртки. Но он тут же вздохнул с облегчением: пепельница на месте. Если бы она выпала из кармана во время бега, то, несомненно, разбилась бы.

Все нормально. Он проверил два других кармана. В одном была книжка в бумажной обложке под названием "Песня Сатаны". В другом - солонка. Тоже хорошо. Хотя не совсем. Пальцы нащупали, что колпачок слегка ослаб и немного соли высыпалось. По спине снова пробежал холодок. Рассыпанная соль означала неудачу, если только - да-да, точно! - не бросить ее немного через левое плечо. Или через правое? Так через какое же? Так ничего и не решив, он на всякий случай бросил соль через оба плеча.

Половина одиннадцатого... Сделать одну вещь - и задание выполнено. До двенадцати еще далеко, однако...

И вдруг он увидел это. На правой стороне улицы красным неоном горела вывеска, на которой даже отсюда безошибочно можно было прочесть: "Похоронное бюро Йорджа".

Дерек Уильямс остановился. Это было не то бюро, которое он искал, но, с другой стороны, - почему бы и нет? Ведь этот пункт не был оговорен в условиях. Так что не стоит колебаться. Пока что это не стало еще вопросом жизни и смерти: время у него есть.

Он опустил воротник куртки и немного привел себя в порядок: пригладил волосы и вытер платком лоб.

Ну что ж - давайте взглянем на мертвецов. Он вздрогнул. Холодная ночь - вот в чем причина. Только дурак может испугаться нескольких жмуриков и родственников, которые их оплакивают. Значит, нечего и раздумывать. Он толкнул дверь и вошел в вестибюль.

Его глазам предстала великолепная ковровая дорожка красного цвета, освещенная мягким светом. Другие его чувства отметили сильный запах цветов, приглушенную органную музыку. Он оказался в длинном коридоре с несколькими дверьми по сторонам. На каждой из дверей от руки были сделаны надписи, по начертанию букв напоминавшие неоновую вывеску при входе. Надписи оповещали о фамилиях умерших, находившихся в данный момент в гробах, отделанных сатином.

- Я могу быть вам чем-нибудь полезен, молодой человек?

Дерек и не заметил, как далеко он прошел в глубь помещения. Голос шел сверху и сзади, и вполне гармонировал с окружающей обстановкой - запахом цветов, печалью и торжественностью органной музыки. Дерек обернулся, увидел говорящего и понял, что и сам человек полностью соответствует этому месту.

Он был высок, более шести футов, и очень худ, можно сказать - костляв. Тонкими были и пальцы его рук, которые он скрестил на плоском животе. Вся его поза выражала почтительную печаль. Лицо с длинным крючковатым носом также было чрезвычайно тонкое. Кончик носа, казалось, опускался ниже тонких поджатых губ. Редкие волосы на голове, под белесыми бровями - глубоко сидящие глаза с чуть заметным проблеском жизни. Если бы он не стоял, явно ожидая ответа на свой вопрос, его можно было бы принять за труп. Именно эта мысль и пришла Дереку Уильямсу в голову несмотря на его нынешнее положение.

- Я спросил, могу ли я быть вам чем-нибудь полезен, повторил мужчина.

- Э-э, да. Мистер Трейси... ("Мистер Трейси" - было написано на второй двери справа.)

- А! Вы родственник или друг семьи?

- Я... друг мистера Трейси, умершего.

- Великолепно. Пройдите со мной, пожалуйста. Семья уже в сборе. Пришли также друзья мистера Трейси, чтобы выразить свое соболезнование.

С этими словами высокий мужчина развернулся и направился в сторону соответствующей таблички. Дереку не оставалось ничего, как последовать за ним. Открыв дверь, человек ласково улыбнулся и слегка наклонил голову в направлении открытого гроба, который стоял на возвышении у противоположной стены. Выбора не было: Дерек вошел в комнату и быстро пошел к гробу.

В комнате он увидел трех женщин и прыщавую девочку-подростка, которые стояли у стены, справа от входа. Дерек заметил, что самая высокая из женщин, одетая в черное креповое платье, пристально смотрит на него. На ее лице появилась плаксивая улыбка, которая становилась все печальнее. До гроба оставалось не более пяти шагов, когда она подошла к нему и сказала:

- Как хорошо, что вы пришли. Мы, кажется, не встречались, однако у Фрэнка было столько молодых друзей... Вы знакомы с Мэриам? Может быть, вы учитесь в одной школе?

- О Господи, мама, помолчи!

- Я не мог не прийти. Мы познакомились с мистером Трейси недавно и, к сожалению, я не встречался с членами его семьи.

- У Фрэнка всегда было много молодых друзей.

- Ты уже говорила об этом, мама.

- Вы его не узнаете, когда увидите.

- Мама!

- Это все они с ним сделали. Вы не узнаете его. Это они сделали так, что он выглядит, как живой. И даже лет на десять моложе. Должна сказать, я сама с трудом его узнала. Наверно, и вы его не узнаете.

- Возможно. Но я не мог не прийти.

- О да! Конечно.

Она с усилием выдавила из себя еще одну улыбку и медленно вернулась к остальным. Пока Дерек шел к гробу, он чувствовал на себе взгляды всех четверых. Его руки судорожно сжались в кулаки. О Господи! Если бы знать, через что ему придется пройти этой ночью, он хотя бы подготовился.

Похоже, Фрэнк Трейси умер в возрасте около пятидесяти лет. Глаза его были закрыты. Легкая улыбка на губах, которую придали ему ассистенты похоронного бюро, вызывала предположение, что он рад был уйти из этого мира. Хотя, если бы миссис Трейси так же радовала его при жизни, как она оплакивала его сейчас, Дерек тоже мог понять, почему старик Фрэнк улыбается. Но в жизни нет справедливости!

Он отвернулся от гроба и посмотрел на дверь. Фигура со скрещенными на животе пальцами пребывала на том же месте.

И это было уже серьезно.

Дерек снова повернулся к гробу и склонил голову. По крайней мере, это даст ему возможность все обдумать. Выиграть время. Он посмотрел на часы. Без пятнадцати одиннадцать. Он незаметно бросил взгляд на полку, стоявшую за гробом, у стены. На ней возвышались две большие вазы с цветами, по-видимому от похоронного бюро Йорджа - в отличие от тех, что стояли в голове и в ногах умершего. Между ними - серебряный крест и два блестящих серебряных подсвечника с зажженными свечами.

Он подумал, что будет совсем нетрудно дотянуться до них. Можно было бы...

Это были обычные свечи, по крайней мере они так выглядели. Но где в это время он мог бы купить даже такую свечу? Купить! Нет, так нельзя. С другой стороны, это ведь не единственное место, где можно найти подходящую свечу. Например, в любой церкви...

- Его трудно узнать, не правда ли?

От неожиданности Дерек едва не вскрикнул. Она стояла справа от него и была не одна. Она привела с собой всех стервятников.

Стервятники, да, это именно то слово. Каждый из них был стервятник, даже девчонка. Несомненно, все эти годы они питались мистером Фрэнком Трейси, а сейчас, когда его не стало, их блестящие глазки ищут кого-нибудь еще, а здесь, в этой комнате, был только он, Дерек Уильяме.

Пытаясь отогнать от себя эти дикие мысли, Дерек еще раз взглянул на четыре фигуры и постарался увидеть их в нормальном виде. Но не смог. Все равно они казались ему очень странными.

- Это моя мать, миссис Харкс, и моя сестра, Глэдис Харкс. А это Мириам. Она говорит, что не встречала вас в школе.

- Нет, мы не знакомы, - подтвердил он. Потом быстро повернулся и с облегчением вздохнул: выход был свободен. - Мне надо идти. Уже поздно. Я хотел бы...

- Да, да, пожалуйста, окажите покойному последние знаки уважения. Фрэнк так любил молодежь. Он частенько говорил мне...

Но у Дерека не было времени выслушивать, что говорил Фрэнк Трейси своей толстой, неряшливой жене. Ему нужно вырваться отсюда, а не то его просто стошнит от этой женщины, от ее родственников, органной музыки и запаха цветов. Свечу он, пожалуй, достанет в церкви - если удастся.

Он обнаружил, что коридор был пуст. Если войти в другую комнату... Однако вскоре он убедился, что в других комнатах происходит то же самое, по крайней мере в тех, которые не были закрыты.

Две комнаты за приоткрытой дверью зала в конце коридора были пусты. Внутри темно, как в мешке. Возможно, в одной из них...

Заходить было страшно. Его сердце учащенно забилось, когда он юркнул в одну из них, ту, что справа от двери.

И сделал он это как раз вовремя. Через приоткрытую дверь он скорее услышал, чем увидел, в зале двух людей. Один из них говорил мрачным, замогильным голосом, - как оказалось, тот высокий худой человек, с которым Дерек встретился в коридоре. Другой стоял молча, изредка издавая какие-то утробные, похожие на ворчание животного, звуки. Интересно, что это за чучело, которое издает такие звуки? Ответа ждать долго не пришлось.

Послышались сбивчивые, неровные шаги. Слабый щелчок - и комната наполнилась ярким светом, льющимся из флюоресцентных ламп, расположенных высоко на потолке. Шаги приближались. Затем человек сделал шаг назад, потом еще один... Дерек Уильяме понял: самое лучшее сейчас - оставаться на месте, за чуть приоткрытой дверью. У него появилось острое ощущение, что в зале происходит что-то не совсем обычное. Он осторожно передвинулся в сторону и увидел за приоткрытой дверью две странные вещи.

Первая заставила его выругать себя за то, что он вообще здесь оказался. Там, на полке, у дальней стены стояли четыре подсвечника с не до конца сгоревшими свечами. Как только тот человек уйдет, подумал Дерек, он схватит одну из них и смотается из этого дьявольского места. Но эта надежда сразу же улетучилась, потому что подсвечники со свечами снимал с полки и укладывал в джутовый мешочек человек, который...

Это и было то второе, что увидел Дерек. Мысленно он использовал слово "человек", но это было не совсем то...

Огромный горбун со спины походил на массивную человекообразную обезьяну. Он находился в согнутом положении и поэтому трудно было представить его настоящий рост. Со своего места Дерек не мог видеть его лица. Спутанная нечесаная копна черных волос спускалась на плечи невероятной ширины. Пальцы его касались мягкого коврового покрытия на полу. Сосредоточенно и методично выполняя свою работу, горбун время от времени издавал глухое ворчание, похожее на приглушенный рык животного.

Чудовищная фигура начала поворачиваться, и Дерек отступил в угол. Шаркающие шаги приблизились. Горбун уже подошел к двери и вдруг остановился. Тишину нарушало лишь его недоумевающее ворчание.

Дерек Уильямс затаил дыхание. Легкие не выдерживали этой страшной муки, мучительно хотелось вздохнуть, сбегавший со лба пот щипал глаза, кровь прилила к голове и стучала в ушах мощными толчками. Слышно было только звериное дыхание по ту сторону приоткрытой двери.

Еще две секунды, еще пять...

В голове билась одна-единственная мысль: чует или нет? Затем свет погас, и Дерек облегченно вздохнул. Прошло еще несколько томительных мгновений; казалось, легкие вот-вот разорвутся, но он уже слышал, как удаляются шаркающие шаги и затихает мощное дыхание.

И все-таки Дерек Уильямс еще боялся пошевелиться. Напряженно вслушиваясь, он уловил, что дверь в конце коридора открылась и снова закрылась. Опять те же шаркающие шаги, потом чьи-то еще... Он услышал голос того скелета со сцепленными на животе пальцами. Оба направлялись к двери. Дерек похолодел. Он понял: у него остался единственный шанс, надо срочно что-то предпринять. Сейчас или никогда.

Вторая комната, на другом конце зала, представляла собой мастерскую и одновременно место, где хранились цветы и различные специальные принадлежности, придающие мрачный колорит этому дому мертвых. Наверное, здесь он мог бы найти свечу. Но его одолевали сомнения. Во-первых, он не был уверен, что сумеет незамеченным добраться до свечи в мастерской и вернуться обратно. Сомневался он и в том, что эти двое - единственные в этом заведении.

На всякий случай Дерек стал придумывать оправдания. Ну, сначала он скажет, что ему нужно отсюда выйти, потом можно сказать, что он заблудился. Дерек чуть не рассмеялся. Кто поверит таким объяснениям? А впрочем, что они могут с ним сделать? Вызовут полицию? Какой закон он нарушил?

Однако он не мог побороть в себе предчувствия, что полиции они его просто так не отдадут.

Вздор. Наваждение. Просто ночь и место такое, вот и лезут в голову всякие мысли. Ничего особенного не произошло.

Он выскользнул из-за двери и юркнул в зал. Пусто. Быстро пересек небольшое пространство между двумя дверями. А что если та дверь заперта? Однако она не была заперта. Дерек легко открыл ее и осторожно закрыл за собой.

Поначалу он ничего не мог разглядеть, но когда его глаза привыкли к темноте, он увидел, что по обеим сторонам от входа тянутся стеллажи. Остальная часть помещения была отделена тонким полупрозрачным занавесом, свисающим с потолка. Оттуда исходил слабый серо-желтый свет.

Дерек быстро обследовал стеллажи. На них лежали какие-то инструменты, стояли бутыли и банки, наполненные отвратительными на вид жидкостями. Свечей не было. Придется пробираться дальше.

Что-то мешало ему дотронуться до занавеса, однако в конце концов он решился и резким движением отвел его в сторону. В большом помещении стояли вдоль стен рабочие столы с разложенными на них инструментами, банками, электрическими приспособлениями. У дальней стены он увидел наконец то, что искал. Слева от единственного источника света - старой настольной лампы на высокой изогнутой ножке - лежал джутовый мешочек, который принес горбун, и около него - горка белых свечей. Цель была в зоне видимости. Но что-то вызывало неуверенность и тревогу.

Комната была заставлена гробами. Их было не меньше дюжины, три гроба были открыты. А что если в них лежат покойники, которых еще не подготовили к погребению?..

Но не ждать же, пока сюда кто-нибудь заявится. Итак, Дерек, вперед!

Он стал пробираться по этому лабиринту, стараясь как можно быстрее миновать это пристанище мертвых, что, однако, было нелегко. Когда его рука или нога касалась длинных ящиков, все внутри холодело и крик ужаса, который разрастался в нем уже многие часы, рвался наружу. Он старался не смотреть в открытые гробы. Если в каком-нибудь из них и лежало мертвое тело, ему не хотелось бы этого видеть.

Благополучно добравшись до стола, он протянул руку, схватил свечу и повернулся, чтобы идти назад. И тут он заметил неясное мерцание. Оно исходило от одного из открытых гробов - то, что лежало внутри, словно посылало ему сигнал. Он хотел отвернуться, но не мог. Кто-то звал его, просил подойти ближе, еще ближе...

Дерек с удивлением отметил, что ноги сами несут его к раскрытому гробу. Сердце прыгало в груди, он пытался отвести глаза от этого мерцания - напрасно. Потом он увидел кольцо с камнем - это оно звало его. Кольцо было надето на палец безукоризненной формы.

Молодой женщине было не больше двадцати пяти. Ее обнаженное тело было так же совершенно, как и ее рука. Однако кое-что вызывало недоумение. Прежде всего, положение тела. Оно лежало совсем не так, как полагается лежать покойникам чинно и строго. Выражение лица, открытые глаза и раскрытый рот создавали впечатление застывшего безмолвного вопля. И наконец, на шее мертвой женщины была туго затянута пеньковая петля.

Дерек выронил свечу, которую до этого он крепко сжимал в руке. Она ударилась о деревянный пол и откатилась к гробу. Он этого не заметил, неотрывно глядя в стоящий перед ним гроб. "Скорее отсюда!" - мелькнуло в голове.

Но было поздно. Он взглянул на занавес - первое препятствие на его пути к выходу - и увидел, что в комнате он уже не один. У входа стоял горбун, громадной рукой держа отведенный в сторону край занавеса. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы убедиться: первое впечатление Дерека было правильным - жестокие, искаженные черты лица говорили скорее о его принадлежности к животному миру, чем к человеческому.

Горбун не делал никакой попытки приблизиться к незнакомцу, а только ворчал. Затем он шагнул в комнату, но как-то боком, словно уступая кому-то дорогу.

Появилось разъяренное лицо костлявого хозяина. Но постепенно его черты приобрели свое обычное выражение.

- Молодой человек, мне очень жаль, что вы оказались здесь. Вам чрезвычайно не повезло.

После этих слов горбун двинулся вперед.

Глава II

На другой стороне Североамериканского континента, на южной оконечности острова Лонг-Айленд, огромный мужчина в возрасте примерно тридцати лет тащил на спине охапку хвороста, сгибаясь под ее тяжестью. Путь гиганта лежал к старому, недавно перестроенному особняку, территория которого обрывалась к заливу Вестхемптон.

Этой ночью залив был тих. Прибой еле бился у берега, и прогноз погоды утверждал, что безветренная погода простоит по крайней мере еще два дня. Прогноз предсказывал также более низкую температуру, чем обычно, и эта его часть тоже оказалась верной. Несмотря на то что особняк, состоящий из тридцати пяти комнат, и прилегающие к нему строения были полностью перестроены в соответствии с современными требованиями, установить такую систему отопления, которая могла бы полностью изгнать вековой холод из каменных стен, не удалось. Размеры трехэтажного дома, а также высоченные сосны, которые окружали его, не позволяли солнечным лучам опуститься ниже крыши здания, а ночью удерживали влажный, пронизывающий воздух с залива. В доме было постоянно влажно и холодно.

В трех огромных каминах основного здания ярко горел огонь. Гигант сбросил хворост около камина на первом этаже. Большое помещение все было заставлено книжными шкафами. Встав на колени, он положил три полена в уже пылающий огонь, и вспыхнувшее с новой силой пламя отразилось в черных его глазах. Жар этот был ему приятен, от него порозовели его щеки и гладкая, без единого волоса, голова. В мерцающем чередовании света и тьмы лицо человека и его голова казались удивительным произведением искусства, великолепной резьбой по черному дереву или нефриту, и весь он походил на могущественного демона иного мира.

Камерон Санчес подбросил еще дров и с удовлетворением отметил, что они занялись быстро и дружно. Он чувствовал, что один из двух присутствующих в этой комнате неотрывно следит за ним, однако не изменил позы - он по-прежнему стоял на коленях перед горящим пламенем, чтобы тепло выгнало из тела остатки холода.

- Вероятней всего, вы правы, - сказала женщина. - Врожденное понимание своей сущности может сыграть с вами, людьми, плохую шутку, заставив вас отвергнуть все реальности жизни и помешав их благотворному воздействию.

Она, конечно, прочла его мысли. Он уже привык к этому. Хотя, если говорить честно, не привык, и никогда не привыкнет. Он принял как факт существование этой женщины и то могущество, которым она обладает. Даже не оборачиваясь, он видел на ее красивом овальном лице легкую насмешливую улыбку, которая обычно сопровождала ее царственный надменный тон.

- Знаете ли вы, что сидя вот так, склонившись к огню, вы представляете собой замечательный экземпляр дикаря? Люди так гордятся тем, что они называют цивилизацией, но они не знают, как мало нужно, чтобы низвести их до такого состояния, в котором они пребывали, когда пещеры были их единственным жилищем.

Кэм Санчес отодвинулся от огня и сел на пол, скрестив ноги. Он взглянул в сторону кресла-качалки, где в позе уютно устроившейся кошки сидела эта женщина.

"Вполне подходящая для нее поза", - подумал он. Ее желто-зеленые глаза, казалось, видели его насквозь. Женщина была само изящество и великолепие. Огонь отражался в ее блестящих черных волосах, черное длинное платье облегало тело, которое, он знал это, было совершенно. Она сразу дала ему понять, чтобы он не питал особых надежд на обладание им. Впрочем, он хорошо знал, что ею уже владели.

Он отбросил эти мысли. Он не любил думать о том, другом, кто жил в этом доме.

Кажется, для разнообразия ей хочется немного поговорить. Почему бы ей это не позволить? И он спросил ее, хотя уже заранее знал ответ на свой вопрос:

- Эти огни пещерного человека, вы их видите?

Женщина, которая называла себя Ктарой и которой на вид была не больше тридцати, улыбнулась.

- И те огни, и огни других поколений много веков назад. То же самое благоговение, те же мысли. Вы удивительно однообразны, мистер Санчес.

- А вы? Вы разве изменились? Разве вы уже не испытываете прежнего трепета перед тем, что считаете...

- Да, мы испытываем благоговейный трепет перед тем, что называется Первопричиной и благоговение ко Всему.

- А древние боги, что вы об этом думаете?

Последний вопрос был навеян несколькими строчками, которые он как-то прочитал в книге. Книга называлась "Руны Ктары", в ней рассказывалось о древних богах, о стране, которую называли то Атлантидой, то Эдемом, то другими, менее известными названиями.

Первую землю я помню хорошо.

Она поднялась в огне и упала в пепле.

Однако мы, мой Хозяин и я, его раба,

Ушли от моря, чьи воды поглотили

Жизнь на том древнем континенте,

Чье время прошло, как решили Древние Боги.

- Так что вы думаете об этих огнях? - снова спросил он.

Казалось, ее взгляд проходит мимо него, сквозь него, через стены, через века...

- Благоговейный трепет - это не то, что испытывает человек, когда уничтожается жизнь. Ужас, да. И страх. Страх возникает иногда и от самых обычных причин. Вы не почувствуете благоговейного трепета при виде падающих стропил и кровли. Объятая пламенем крыша в последний момент перед своим падением вызовет только страх или ужас. Огонь, который пожирал тот первый дом, был для его обитателей таким же обычным зрелищем, как падающая горящая крыша для вас. Он не вызывал благоговейного трепета или иных подобных чувств.

- Ну, а боги?

- О, в них тоже не было ничего сверхъестественного. Их просто боялись. Только некоторые, жившие там, где я родилась, трепетали перед ними.

Кэм кивнул головой:

- Возможно, все было бы совсем по-другому, если бы ваших богов уважали больше.

Женщина повернулась к человеку, сидевшему за столом напротив. Пожилой мужчина с серебристой сединой перебирал газетные вырезки, прислушиваясь последние несколько минут к разговору.

- Что вы об этом думаете, профессор Хармон?

Деймен Хармон крепко ухватился за ободья своего инвалидного кресла и, не торопясь, развернул его. Он полулежал в кресле, и теперь, используя силу своих мощных плеч, подтянулся вверх и занял более прямое положение. Нижняя часть его тела была неподвижна с 1938 года, когда ударом свинцовой трубы были сломаны нижние позвонки. Этой же трубе он был обязан и металлическими пластинами, которые уже более тридцати лет охватывали лобные кости головы.

Однако те страшные удары не замутили ясности мысли этого человека с орлиным лицом, который уже в двадцать пять лет имел докторскую степень по древней литературе и средневековой философии, а также диплом магистра физики. Его интересы включали в себя множество различных предметов - от биохимии и психологии до археологии и забытых языков.

В двадцать пять лет Деймен Хармон занял пост специального помощника комиссара Нью-йоркской полиции, где он с успехом применял свои знания в криминологии. У него, в общем, была сидячая работа, кабинетная, однако частенько нарушая приказы, Деймен Хармон принимал участие в задержаниях. Его теперешнее состояние и было результатом таких вылазок. Конечно, он потерял работу.

Однако благоприятное сочетание острого ума и необыкновенного физического здоровья позволило ему заняться сначала активной преподавательской деятельностью в колледже, а затем, после отставки в возрасте сорока лет, еще более активной деятельностью в качестве частного эксперта по борьбе с преступностью. В помощники он нанял способных молодых людей. Одним из них и был Камерон Санчес, чьи способности патрульного офицера полиции в испаноговорящей части Гарлема вынудили преступный гангстерский синдикат состряпать против него ложное дело по обвинению в хранении наркотиков. Снять с него обвинение оказалось невозможным, и он был отстранен от работы, однако адвокаты Деймена Хармона спасли гиганта-пуэрториканца от тюрьмы. С тех пор уже в течение трех лет он работал помощником профессора Хармона. В его обязанности входила самая трудоемкая работа, и потому он был для профессора самым нужным человеком.

- Я спросила ваше мнение, профессор, - повторила женщина.

- Я знаю, - тихо ответил он. - Я знаю также, что мне не стоит иметь собственного мнения по обсуждаемому вопросу. Естественно, это меня интересует, но ведь только вы и ваш Хозяин знаете, как все тогда обстояло, поэтому мое мнение не имеет практически никакого значения.

Женщина по имени Ктара улыбнулась и вновь взглянула на Кэма.

- Как я вам уже говорила, вы многому можете научиться у вашего шефа, мистер Санчес. - Она снова повернулась к Хармону: - Уже поздно. Вам не кажется, что сейчас самое время покормить моего Хозяина?

Взгляд Кэма вновь устремился на огонь. Холод, который, казалось, полностью его покинул, снова вернулся в его тело.

Черный Господин. Сын Сатаны. Это лишь два имени, под которыми знали его многие поколения людей. Древний Шумер, Египет, Тибет и земли ацтеков, средневековая и современная Европа. Письменные свидетельства, оставленные этими цивилизациями, содержат упоминания, чаще краткие, иногда подробные, которые свидетельствуют о его существовании и о страхе, который он внушал. В длинном списке имен последним было то, которое он носил в девятнадцатом веке в Трансильвании, Дракула. Дракула-вампир - прозвище, которым Князь не слишком гордился.

- Это не совсем точное слово, - произнес Князь, обращаясь к Хармону, - но так называют меня в течение столетий, поэтому я не буду спорить с вами.

Иначе говоря, могущество Князя было столь велико, что такие мелкие вопросы просто не привлекали его внимания. Как, впрочем, и большая часть того, чем занимались люди.

Кэм наблюдал, как Князь, сидя в этом кабинете, заваленном книгами, поигрывал стаканом с хересом. Он питался внизу, в лаборатории, находящейся в подвале особняка, там же стоял и его гроб, наполненный землей. Князь жил за счет синтетической крови, которую создал профессор. Компоненты этой крови поддерживали его жизнедеятельность, но этого ему было мало. Его природа требовала человеческой крови, и он вполне прозрачно намекал, что первой кровью, которая его удовлетворит, будет, возможно, кровь профессора и его помощника. В том случае, если они потеряют над ним контроль.

Система управления, состоящая из двух частей, не подводила еще ни разу. Первый раз ее проверили в склепе, под замком Дракулы. Меньше чем за два месяца одна ее часть была вживлена в тело профессора, а другая установлена рядом с сердцем вампира.

Принцип работы системы был чрезвычайно прост. Профессор Хармон, благодаря усердным многочасовым тренировкам, развил в себе значительные телекинетические способности - он мог силой своего разума перемещать на значительное расстояние небольшие предметы. Имплантированное в него устройство излучало специальные сигналы. Излучение могло прекратиться только по двум причинам: если бы его сердце перестало биться другими словами, если бы он умер, - или если бы он мысленно передвинул рычажок управления. Вторая часть системы находилась рядом с сердцем Дракулы и являлась приемником сигналов. Главная ее часть включала в себя обломок осинового кола, которым в свое время был убит вампир.

За все время сбой произошел только один раз, но Дракула был вполне удовлетворен его любопытными последствиями. Дело было обычное: украли приспособление, необходимое для подзарядки источника энергии, находящегося в теле профессора. Преступники явно ошиблись в его назначении. Кража имела самые печальные последствия для совершившей ее преступной шайки.

Перед профессором Хармоном лежали газетные отчеты об этом событии. Он протянул вырезки Князю, черные глаза которого заскользили по заголовкам:

"Тайна окружает провал операции по похищению товаров".

"Начало гангстерской войны в Бруклине и Куинзе".

"Подозревают, что пожар уничтожил особняк гангстеров в Куоге".

"Полиция озадачена внезапным разгромом гангстерской организации Фрэнка Энтони".

"Член банды Энтони утверждает, что в ночь своей смерти его хозяин говорил о вампирах".

Князь усмехнулся, густые брови изогнулись. Так реагирует дворянин на шутку своего слуги. Лицо его было спокойным и даже доброжелательным. Однако и Кэм, и Хармон видели это лицо и тогда, когда блестящие черные волосы спускались на лоб, раздувались ноздри, губы растягивались в гримасе и обнажали зубы, нет, не зубы - звериные клыки. Они видели, как эти черные глаза, которые сейчас миролюбиво изучали написанное, становились кроваво-красными, с белыми, пронзительными зрачками. И они были свидетелями того, как в десятки раз возрастала сила его могучего тела.

Князь вернул вырезки Хармону. Затем ровным, глубоким голосом, с сильным акцентом спросил:

- Неужели вы действительно думаете, что меня интересует, о чем пишут ваши журналисты? Лучше просто расскажите мне, как развивались события после этого небольшого приключения?

Хармон сложил вырезки в коричневую папку и положил в ящик стола.

- Небольшого приключения! Вы себя недооцениваете, Князь.

- Я был всего-навсего полезным инструментом в вашей игре, - сказал Дракула. - Как вам хорошо известно, у меня не было выбора.

- Не будет и в следующий раз, - спокойно ответил Хармон.

- Профессор, а он обязательно должен быть - этот следующий раз? Меня совершенно не интересуют ваши неясные определения добра и зла, а также действия, которые вы предпринимаете от лица одних в защиту других. Я живу в соответствии с собственными понятиями.

- Вы живете, - отпарировал Хармон, - в соответствии с моими понятиями о вашей полезности мне.

Дракула широко улыбнулся:

- Хорошо сказано, профессор Хармон. - Затем он повернулся к женщине, сидевшей напротив: - Ну, моя дорогая, что вы теперь скажете о его сокровенных мыслях?

- Очень мало. Металлическая пластинка на лбу, как обычно, мешает нам обмениваться мыслями.

- А этот господин? - Он сделал жест в сторону Кэма.

- Ему не нравится бравада его хозяина.

- А вы, моя крошка?

Последовала небольшая пауза, во время которой она пристально рассматривала свои руки.

- Я поступаю так, как я поступаю. Так, как нам диктуют судьбы.

- Я говорю о заявлении профессора Хармона.

Еще пауза.

- Это сложное понятие. Кто может сказать, как одному существу управлять другим?

Кэм Санчес улыбнулся про себя. Хороший ответ. И не настолько общий, как могло показаться. Когда Князь находился в активном состоянии, он мог контролировать каждое ее движение. Но, если он был в состоянии, более напоминающем смерть, она полностью контролировала не только свои действия, но и его. На протяжении всех циклов, как она их называла, после того как вампир получил смертельный удар колом в грудь, она постепенно старела-медленно, но неотвратимо. Ее судьба уже не была только в ее руках, ибо ее задача была выполнена. Об этом говорили поэтические строки ее рун:

Когда люди вновь вернутся и отнимут

Его жизнь, его бьющееся сердце,

Тогда я, его рабыня до последнего крика,

Буду умирать, пока не найду того,

Кто вынет из моего Черного Господина

Убивший его кол.

Судя по всему, она нашла то, что хотела. Это были Хармон и он сам. Она-то прекрасно знала привычки вампира - пить кровь тех, кого она направляла, чтобы разбудить его. Кэм подозревал, что на этот раз ее мотивы были совершенно иными. Но она не будет вмешиваться, когда Князь доберется до их крови. Единственным поводом для вмешательства могла быть только ее прихоть, других у нее не было.

Голос Князя вернул внимание Кэма к происходящему.

- Для посетителей уже довольно поздно, не правда ли, профессор?

На лице Хармона появилось недоуменное выражение:

- Посетителей?

Дракула кивнул головой:

- Скорее - посетительница. Наша прорицательница сообщила мне, что скоро тут появится ваша родственница. Сейчас она как раз ищет дорогу к особняку. Я полагаю, вы не станете возражать, что она прибыла без предупреждения?

- Кто же это?

Дракула поднялся со стула, его глаза вспыхнули на мгновение дьявольским блеском. Он глыбой возвышался над присутствующими.

- Я перейду в другую часть дома, профессор. Думаю, это отвечает вашим желаниям. Если, конечно, вы сами не захотите, чтобы я встретился с молодой особой, которая, как говорит мне Ктара, представляет собой очаровательный образец молодой американки.

- Дженифер? Дженифер здесь? - В голосе Хармона звучала недоверчивость.

Кэм тоже поднялся. Дженифер, Дженни Хармон, племянница профессора. Она училась в колледже на Западном побережье или, по крайней мере, должна была там быть. Кэм встречался с ней дважды. Описание Князя вполне соответствовало истине. Черт побери! Что она делает здесь? Что ее может интересовать?

- Кэм, найди ее. Отвези ее назад в город, домой. Передай ей, что мы увидимся с ней завтра. Скажи ей что угодно, только не пускай ее сюда!

- Дядя Деймен!

Князь не преувеличивал. Она действительно представляла собой замечательный образец молодой девушки, еще не вступившей в пору женской зрелости. Даже сейчас, в толстом свитере и джинсах, с длинными светлыми волосами и румяными щеками, она могла претендовать на титул Мисс Молодая Америка. Более внимательный взгляд мог бы разглядеть в ее четко очерченном лице черты, говорящие о ее аристократическом происхождении. Именно об этом подумал профессор Хармон, когда его племянница пересекла комнату и приблизилась к его креслу. Он метнул взгляд на Кэма, который только пожал плечами. На его лице было написано: "Я же старался". Пуэрториканец с облегчением вздохнул, увидев, что их двух гостей нет в комнате. Он понял, что Хармон решил попытаться еще раз.

- Дженифер, я ведь просил Кэма сказать тебе...

- Он так и сделал, дядя Даймен, но я не могла последовать его совету. Мне необходимо поговорить с тобой. Это не терпит отлагательств. - Она окинула взглядом комнату. - Дядя, ты действительно сотворил чудо с этим домом. Надеюсь, наверху достаточно тепло. Сегодня я там переночую. А завтра мне необходимо вернуться.

- Ты прекрасно выглядишь, Дженифер.

- Спасибо, дядя. Но мне действительно надо с тобой поговорить.

- Нельзя ли подождать до утра?

- Нет, что ты! Я, конечно, позвонила бы тебе по телефону, но ведь дозвониться до профессора Хармона невозможно, не так ли?

Это было верно, хотя телефон в этом доме был, первый телефон, который Хармон позволил установить в своем жилище. Он ненавидел это устройство, которое только мешало ему заниматься делами. Однако здесь, в Вестхэмптоне, телефон был необходим - на случай, если их аппаратура откажет и придется срочно устанавливать связь с Кэмом. В аппарат был вмонтирован специальный переключатель, которым Хармон мог отключать его, если не ждал телефонного звонка.

- Хочешь перекусить, Дженифер?

- Мой ответ будет так же прозаичен, как твой вопрос: я поела в самолете. Прошу тебя, давай поговорим.

Кэм хотел выйти из комнаты, но Дженни остановила его:

- Нет, пожалуйста, останьтесь. Я думаю, мне понадобится и ваша помощь.

Хармон громко вздохнул:

- Ну что ж, мне уже легче. Если ты хочешь говорить в присутствии Кэма, значит беда, в которую ты попала, не столь велика, как я было подумал.

Лицо девушки вспыхнуло:

- Дядя!

Хармон развел руками:

- Что делать, дорогая, в жизни так много условностей.

- Ах, дядя, пожалуйста!..

- Хорошо, Дженифер, извини. Я полагаю - проблема не в деньгах. Если бы они тебе понадобились, достаточно было бы простой телеграммы.

- Да, дело не в деньгах.

- Видишь ли, если тебя выгнали из колледжа, я не смогу помочь тебе. Твоя учеба - это твое дело. И если ты связалась с какой-то экстремистской организацией у себя в колледже это тоже твое дело. Хотя я и не могу себе представить...

- Дядя, я учусь на четыре с плюсом и никакой политикой не занималась, даже когда избирали губернатора Калифорнии!

- Приятно это слышать, не правда ли, Камерон? - Эта фраза сопровождалась многозначительным подмигиванием.

Кэм ухмыльнулся в ответ:

- Всегда приятно узнать, сэр, что человек, воспитанный в определенных принципах своего класса, остается им верен.

Скрытый сарказм, прозвучавший в ответе Кэма, не укрылся от внимания девушки. Ее внезапные слезы застали врасплох обоих мужчин. Точнее - троих.

- Деймен, - произнес Князь, стоя в дверях, - очевидно, перед нами классический случай, когда девушка попала в беду. - Его голос приобрел вкрадчивость. - И я бы добавил: очаровательная девушка.

Кэму не понравилось, как смотрел Князь на Дженни. Но не успел он увидеть реакцию Хармона, как Дракула опять заговорил:

- Мне ясно, что сюда вас привели чрезвычайные обстоятельства.

Чувствовалось, что Дженни признательна за внимание:

- Благодарю вас.

Последовал преувеличенно вежливый поклон.

- Князь Юла к вашим услугам. А теперь, если вы соблаговолите сесть, ваш дядя и я хотели бы узнать, чем мы можем вам помочь. Скажите же нам, в чем заключается ваша до сих пор не решенная проблема?

Дженни села в одно из великолепных кожаных кресел. Вытирая слезы носовым платком, она взглянула сначала на Кэма, затем на дядю и, наконец, остановила взгляд на высоком иностранце с таким мягким, успокаивающим голосом. Она ответила на вопрос одним словом, которое сразу же привлекло внимание двух других мужчин:

- Убийство.

Глава III

- Убийство? - Хармон повторил это слово после некоторой паузы, вызванной легким шоком. Так, по крайней мере, понял Кэм то выражение замешательства, которое появилось на лице профессора.

- Дженифер, кто же убит?

- Юноша из нашего колледжа, в Беркли *. Так утверждает полиция.

* Беркли - пригород Сан-Франциско, где находится Калифорнийский университет.

- Преступление совершила не она, профессор Хармон, - заявила Ктара, входя в комнату из библиотеки. Хармон и Кэм отреагировали на это со смешанным чувством удивления и облегчения. Дженни со своей стороны...

- Дядя, так вы подумали, что я?..

- Могла бы быть под подозрением, Дженифер, - быстро закончил фразу профессор.

- Это не она, - снова повторила Ктара.

Только теперь Дженни подняла взгляд и увидела женщину в черном. Она вопросительно взглянула на Хармона. Тот выполнил необходимые формальности:

- Дженифер, это Ктара, наша коллега.

- Очень приятно познакомиться, - сказала Дженни.

Оба голоса были холодно любезны, без всяких эмоций. Только сейчас до Кэма дошло, что в этой комнате присутствуют не просто две женщины - две прекрасные женщины, и каждая прекрасна по-своему, и красота одной совсем не похожа на красоту другую. Ктара - воплощение женской животной сущности в ее наиболее совершенной форме. Дженни - выражение человеческих качеств женщины, близких к совершенству. Трудно представить, чтобы такие противоположные натуры могли когда-нибудь подружиться. Кроме того, зная Ктару, он вообще не мог себе представить, что она способна с кем-нибудь дружить.

Какое-то время женщины обменивались пристальными взглядами. Этот обмен прервал вопрос Хармона:

- Так значит, Дженифер, произошло убийство и ты вне подозрений. Так?

- Да, так.

- Могу я тогда спросить, чем вызвана такая поспешность: лететь на самолете, затем нанять машину - я полагаю, что ты ее наняла, а не угнала в аэропорту, - настаивать на немедленном разговоре сегодня же вечером, а не завтра утром?.. Могу ли я задать тебе такой вопрос, Дженифер?

- Я знаю, у тебя есть друзья в полиции.

- Могу это подтвердить. Пошли дальше. Кем приходился тебе этот убитый юноша? Другом?

- Нет, я его мало знала. Я встречалась с ним три раза, когда Рой...

- О, вот появился и Рой. А это кто такой?

На ее лице появилось выражение напряженности.

- Дядя Деймен, я все объясню, если ты позволишь.

Дракула кротко улыбнулся:

- Да, Деймен, пожалуйста. Позвольте молодой леди рассказать ее историю. Пожалуйста, Дженифер.

- Спасибо, князь Юла. Одним словом, около недели назад Дерек Уильямс, это тот юноша, который, как заявила полиция, был убит, исчез. Его не было на занятиях, он не появлялся в общежитии. Администрация колледжа навела справки у его родителей в Омахе, но те давно не видели сына и ничего о нем не знают. Его сосед по комнате сказал, что вещи Дерека на месте, в целости и сохранности и что он не собирался оставлять колледж - даже на время. Когда сообщили в полицию, они быстро раскопали где-то сведения о том, что Рой Амберс и Дерек не ладили друг с другом, и якобы Дерек боялся, что Рой собирается ему отомстить. Полиция задержала Роя и допросила его. Его до сих пор не отпустили. Мне разрешили одно свидание, вот и все.

Хармон задумался.

- В твоем рассказе много неясного. Но сначала первый вопрос. Этот Рой Амберс - кто он тебе?

- Всего-навсего мой друг.

Кэм ухмыльнулся:

- Профессор, очень нелюбезно с вашей стороны.

Глаза Дженни вспыхнули от возмущения:

- Я же сказала: друг и ничего другого!

- Ну хорошо, - сказал Хармон. - Ты говоришь, этот парень в полиции. Против него выдвинули обвинение?

- Я не уверена, что обвинение окончательно сформулировано, но Рой уверял меня: в полиции думают, что Дерек Уильямс убит, а он, Рой, - убийца.

Дженни немного помолчала.

- Это... это связано с Семьей.

- С Семьей? - повторил Хармон.

- Это какая-то группа, община, у них лагерь в верховьях Напа, в долине. Этим летом Рой и Дерек жили там одно время. Собственно, там они и познакомились. Между ними возникли тогда какие-то... трения. Некоторые в Беркли знали об этом, должно быть, они и рассказали полиции.

- Ты говоришь - трения. Что ты имеешь в виду?

- Точно не знаю. Рой мне не рассказывал, но я слышала, что это действительно серьезно. Будто бы Рой заявил, что разберется с Дереком.

- Убьет его? - спросил Князь.

- Да, сэр, очевидно. Видите ли, Рой и Дерек ушли из общины одновременно. Никто из них ничего не рассказывал об этом, однако поговаривали, что они ушли или их выгнали за нарушение каких-то правил этой общины. По одним слухам - это группа наркоманов, другие утверждают, что там занимаются колдовством и черной магией.

- Да, я знаю, - сказал Князь. - Но вы убеждены, что этот парень Амберс не виновен?

- Я ведь знаю Роя, князь Юла. Он никого не мог убить, что бы он ни говорил!

Брови Хармона приподнялись.

- Вот как? Так значит, он действительно обещал убить этого Дерека?

Дженни опустила глаза и посмотрела на свои руки, судорожно сцепленные на коленях.

- Так сказали в полиции.

Наступило молчание. Наконец, Хармон попросил Кэма проводить Дженни в одну из гостевых комнат.

- Ты, должно быть, устала, Дженни. Мы еще поговорим об этом завтра. Сейчас мы все равно ничего не сможем сделать, верно, Кэм?

Кэм взял из машины чемодан Дженни и проводил ее наверх, в одну из больших спален, специально предназначенных для гостей. Нельзя сказать, что в усадьбе часто бывали гости, нельзя было сказать также, что там ожидали когда-нибудь многочисленных гостей, но профессор считал, что должно быть предусмотрено все до последней мелочи.

- Спокойной ночи, Дженни, - сказал Кэм. Он поставил чемодан и собрался уходить. Она подошла к нему.

- Кэм, вы верите мне, не правда ли?

- Что касается невиновности твоего друга? Да! А что?

Кэм не понял, какое выражение промелькнуло на ее лице.

- Хорошо! Это мне и хотелось узнать. Значит, дядя Деймен и вы поможете Рою?

- По-моему, твой дядя и собирается это сделать, Дженни.

- А князь и эта... Ктара - ваша коллега, как сказал дядя? Чья коллега, Кэм? Дядина, князя или ваша?

Вопрос заставил Кэма улыбнуться:

- Моя? Дженни, ты никогда не была так далека от истины, как сейчас!.

- В таком случае спокойной ночи, Кэм.

Очевидно, на этом разговор можно было считать законченным и Кэму ничего не оставалось, как выйти из комнаты. Но у него было чувство, что он сделал что-то не так. Он долго качал головой, спускаясь по лестнице.

Кэм сначала почувствовал на себе взгляд Ктары и только потом увидел ее.

- Мистер Санчес, пожалуйста, не входите в кабинет. Мой господин и ваш хозяин обсуждают важную проблему.

Кэм направился к двери кабинета. А если...

- Мистер Санчес, я же сказала, что они заняты, и это правда. Даже если бы сейчас там что-то происходило, вы не сумели бы помешать, не правда ли?

- Думаю, вы правы, однако можно бы и попробовать.

- Вы решитесь? - Она улыбнулась, и ему показалось, что улыбка была доброй. С этой женщиной ни в чем нельзя быть уверенным.

- Видите ли, по натуре вы человек простой, мистер Санчес, хотя и тщеславны. Я немного удивлена тем, что вы сейчас в замешательстве от того, что сказали наверху.

- Наверху?

- Да, племяннице Хармона. Вы не подумали, почему она интересовалась нашими с вами взаимоотношениями? Вы не подумали, почему она так обиделась на ваш намек, что ее отношения с Роем Абмерсом могли быть не только дружескими?

Кэм внимательно посмотрел на нее:

- Что-то я не пойму, куда вы клоните.

- Неужели? Это так очевидно. Ясно как день. У девочки очень сильные чувства к вам.

Кэм рассмеялся:

- У Дженни? Так она же ребенок! Правда, как-то в одну из наших встреч в последние три года она сказала мне, что мы подходим друг другу, но у девушек бывают такие увлечения.

Теперь улыбнулась Ктара.

- Ребенку уже девятнадцать, мистер Санчес. Это не школьное увлечение, не юношеская идеализация романтического Белого Рыцаря, которого она увидела в вас. Одним словом, она влюблена в вас. Что вы на это скажете?

Кэм не ответил. Он улыбнулся и подумал: интересно, что сказал бы на это Деймен Хармон.

А Хармон в этот момент пытался прочесть что-либо на непроницаемом лице Дракулы. Отсветы пламени придавали этому лицу зловещее выражение.

- Мне трудно понять, Князь, о чем вы говорите, тем более зная ваши понятия о добре и зле.

Дракула хитро и злобно улыбнулся. Хармон мог бы поклясться, что в этот момент он увидел длинные клыки, торчащие из верхней челюсти.

- Я лишь спросил вас, профессор, что вы думаете о проницательности вашей племянницы и ее способностях разбираться в людях.

- Могу сказать, что эти качества присущи ей в высшей степени.

- Отлично. Тогда вы, видимо, полагаете, что Рой Амберс не совершал того преступления, в котором его обвиняют?

Хармон на мгновение задумался.

- Полагаю, не совершал.

- Еще лучше. Тогда я перейду непосредственно к сути вопроса. Я хотел бы побиться с вами об заклад, Хармон. Ставка очень велика, но вы ведь игрок по натуре, не так ли? Вы уже играли, когда вынули кол из моего сердца, и еще раз играли, когда подчинили меня своей власти. Оба раза вы выиграли. Я хочу сыграть с вами и не дать вам выиграть в третий раз. Итак, если я проиграю, я даю вам целых шесть месяцев, в течение которых торжественно клянусь полностью исполнять все ваши приказания, не пытаясь выйти из-под вашего контроля. Целых шесть месяцев, Хармон, вам не нужно будет вздрагивать по ночам от мысли, не натворил ли я что-нибудь, выйдя из подчинения. Заслуженный приз, не так ли?

- Продолжайте.

- Пари заключается в следующем. Я буду помогать вам и вашей племяннице всеми способами, какими вы только захотите. Если она права и будет доказано, что ее друг не совершал преступления, в котором его обвиняют, то есть не убивал другого молодого человека, - вы выиграли. Но если вы с моей помощью не сумеете доказать его невиновность, если полиция и ваша судебная система сочтут его виновным, - выиграл я. Ну, что вы скажете на мое предложение?

- Вы еще не все сказали, - ответил Хармон.

- В самом деле?

- Вы забыли упомянуть о том, что произойдет, если выиграете вы. Что получите вы?

Черты Дракулы слегка исказились. Казалось, у него начали расти зубы.

- Давайте так, Хармон. Если вы проиграете, начнем с того, что я выиграю Дженифер!

Хармон засмеялся сдавленным смехом:

- Князь, я обдумаю ваше предложение. Прежде всего, существует ряд обстоятельств, в которых я должен разобраться. Что касается вашего вопроса о способностях Дженифер разбираться в людях... Похоже, она вполне благожелательно отнеслась к вам. Поэтому мне необходимо провести свое собственное расследование. Я дам вам знать в ближайшее время.

Внезапно Князь поднялся. Теперь дьявольская сущность его ни у кого не вызвала бы сомнений. Он простер руки с крючковатыми длинными когтями над головой и заявил:

- Я требую, чтобы вы ответили мне немедленно!

Хармон закрыл глаза только на секунду, но и этого было достаточно. Вспышка энергии его мозга пронзила крохотное устройство в теле Дракулы. Вампир пронзительно закричал. Профессор спокойно открыл глаза, внимательно осмотрел безжизненное тело, лежащее перед ним, и мягко сказал:

- В ближайшее время, Князь, в ближайшее время.

Глава IV

Хармон рассказал о предложении Князя Кэму и Ктаре этим же вечером. Он не удивился, что Кэм так быстро согласился. Он понимал, что его молодой друг с удовольствием оставил бы Вестхэмптон хоть на пару дней. Удивил его быстрый ответ Ктары:

- Никогда бы не подумала, что вы можете быть так сильно озабочены семейными делами, профессор Хармон. Это обнаруживает в вас новое качество. Конечно, я выполню вашу просьбу.

- Полагаю, вы понимаете, почему я прошу вас об этом.

Ктара пристально на него посмотрела:

- Конечно, не для того, чтобы помочь вашей Дженифер. Да, профессор, я знаю, почему.

- Думаю, мы все знаем, - сказал Кэм.

Хармон воскликнул:

- Шесть месяцев, Кэм! Подумай, полгода ни о чем не беспокоиться!

- Если вы правы. Если Дженифер права.

- И поэтому я посылаю тебя в Калифорнию. Ты профессиональный полицейский, а Ктара... У Ктары свои возможности.

- Хорошо, - согласился Кэм. - Однако вам все же следует подумать, сдержит ли Князь свое слово, если мы выиграем.

- Я думаю, мы имели достаточно свидетельств того, что Князь - хозяин своего слова. Что же касается возможности выиграть... или проиграть, то играть я не начну до тех пор, пока не буду уверен, что выиграю. Другими словами, это уже будет не игра.

Кэму не понравилось, как засмеялась Ктара.

Прямой рейс из аэропорта Кеннеди в международный аэропорт Сан-Франциско приходился на раннее утро. Пассажиров этим рейсом летело мало. Кэм уткнулся в учебник по кинетике и был доволен, что присутствие Ктары не позволяет Дженни заговорить с ним. То, что Ктара сказала вчера вечером о нем и Дженни, было слишком ново и неопределенно. Это следовало обдумать. Прежде Дженни была всего лишь молоденькой девушкой. Теперь она превратилась в молодую женщину с красивой фигурой, умную и... Забудь это, Камерон. Читай лучше книгу...

Кэм занимал место в ряду из двух кресел в салоне первого класса, так что двум женщинам пришлось сесть вместе. Ктара сразу погрузилась в какой-то полуобморочный сон, а Дженни ничего не оставалось делать, как заняться своими учебниками и журналами, предложенными стюардессой. В конце концов она остановилась на одной из своих книг. Это было комментированное издание мильтоновского * "Потерянного рая". Кэм знал, что эта длинная поэма посвящена разрешению проблем, с которыми столкнулся Сатана после своего низвержения на землю. Что ж, параллель прослеживалась четко. Несомненно, эта девочка

* Мильтон, Джон (1608-1674) - английский поэт, политический деятель.

отнеслась бы к Князю - владыке вампиров, который потерял расположение Древних Богов, так же, как к Владыке ада.

У Кэма не было склонности к философии, поэтому он снова уткнулся в книгу по кинетике.

В аэропорту Кэм усадил Дженни в такси. Однако Дженни не желала возвращаться в колледж.

- Твоя задача - поскорее вернуться к занятиям, моя - убедиться в невиновности Амберса или в его вине, - уговаривал ее Кэм.

- Но я же могу помочь тебе! - не соглашалась Дженни.

- Как ты мне поможешь?

Она ничего не ответила, только пристально посмотрела на него, но он понял, о чем она подумала: "Хотя у тебя же есть Ктара!"

Как только такси, в которое уселись Кэм и Ктара, отъехало от здания аэропорта, Ктара заметила:

- Похоже, я становлюсь частью любовного треугольника. Как легко происходят такие вещи даже с самыми в этом отношении безгрешными.

Кэм кивнул.

- Я подумал, что, используя ваше имя, мне удастся заставить ее заниматься своими делами. И, похоже, мне это удалось.

- Так вы, оказывается, научились читать чужие мысли?

- Что вы, это ваша специальность, мадам. Для этого вы и здесь.

К сожалению, способность Ктары читать чужие мысли оказалась мало полезной в результате действий, предпринятых начальником полицейского участка в Сан-Франциско.

- Нет, нет, только не двое. У меня есть инструкции. Одно лицо, а именно мистер Камерон Санчес, может встретиться с арестованным. Мне лично ни о какой женщине ничего не сообщали, - заявил капитан.

Кэм знал, откуда пришли эти инструкции. Сандфорд Проктор был старинным другом Хармона. Оба одновременно начинали работать в нью-йоркской полиции и с тех пор продолжали поддерживать отношения. Официально Сэнди Проктор находился в отставке, но связи у него сохранились. Хармон не знал, чем его друг занимается теперь: Сэнди отвечал на такие вопросы очень уклончиво. Хармон подозревал, что время от времени он выполняет отдельные важные поручения, но доказательств у него не было. Однако, когда Хармону требовалась определенная информация или небольшие услуги полиции или городских властей, Проктор доказывал свою полезность. Разрешение встретиться с Амберсом как раз и являлось одной из таких услуг. К сожалению, этот случай являл собой также пример испорченного телефона.

Первоначальный план заключался в том, что Ктара будет присутствовать при разговоре Кэма с юношей в качестве детектора лжи, то есть попытается определить, виновен он или нет. От этого плана пришлось теперь отказываться.

А может, все-таки вернуться к нему?

- Камерон, пожалуйста, не спорьте с офицером, - сказала Ктара. Он выполняет свои обязанности так, как считает нужным. - Одного взгляда на нее было достаточно, чтобы понять, как она собирается выполнять свои. Сузившиеся зрачки и яркий зеленый свет ее глаз подтверждали ее намерения. - Если вы не возражаете, я могла бы пока побродить поблизости.

С этими словами она улыбнулась капитану и вышла. Кэм увидел, что она оставила приоткрытой дверь полицейского участка. Капитан этого не заметил.

Кэм не стал плотно закрывать дверь и в помещение, где располагались камеры с арестованными, куда он последовал за капитаном. Полицейский доверительно сказал Кэму:

- Не знаю, что вас интересует, но, если бы вам удалось выудить что-нибудь у этого парня, нам было бы это очень кстати. Скорее даже ему, чем нам. Он наотрез отказывается говорить, где был в ту ночь, когда исчез Уильямс. Наверняка прикрывает какую-нибудь девчонку, с которой провел ночь. Вы понимаете, что я имею в виду?

- Разумеется.

- Но как бы там ни было, может хоть вам удастся разговорить его. Наша задача - прежде всего раскрыть убийство.

Кэм остановился:

- Убийство? Тогда, как я полагаю, вы нашли труп?

Капитан обернулся.

- Это, мистер Санчес, не ваше дело. Этим занимаются официальные власти. Мои инструкции запрещают мне знакомить вас с тем, что нам известно. Мне сказали, чтобы я разрешил вам поговорить с Амберсом, и вы можете это сделать. Вниз по лестнице, вторая камера справа. Я буду у себя, когда вы закончите. - Он повернулся и пошел назад по коридору. - Все же дайте мне знать, если чего-нибудь добьетесь.

- Для этого я и пришел сюда, капитан, - сказал Кэм с улыбкой. - Однако я не уверен, что мои инструкции разрешат мне сообщить вам какую-либо информацию. Я уверен, вы меня понимаете.

Капитан в раздражении удалился. Кэм понял, что просчитался, услышав, как щелкнула, захлопнувшись, дверь в конце коридора. Он подумал, сможет ли в этих обстоятельствах, проявиться способность Ктары читать мысли - ведь между ней и Амберсом каменные стены.

Рой Амберс был симпатичным молодым человеком и в той мере, в какой Дженни Хармон представляла собой типичную молодую американку, он был типичным молодым американцем. Ростом чуть более шести футов, довольно худощав. На нем был замшевый жилет, расписанный символикой американских индейцев. Голые руки и грудь открывали развитую мускулатуру. На лице молодого человека застыло выражение упрямства и несогласия решительно со всем на свете. Лишь один штрих в облике Роя Амберса делал его старше: темные круги под глазами. Несомненно, у парня было что-то на уме, что-то не давало ему спать.

"Убийство, которое висит над твоей головой, вот что", подумал Кэм.

- Моя фамилия Санчес, - протянул он руку через решетку.

- Полицейский? - вопрос Амберса прозвучал так, будто ответ его совершенно не интересует.

- Да, ты прав, был когда-то полицейским. У тебя острый взгляд. Мы что, пахнем как-то по-особому или что-то другое?

Рой Амберс резко засмеялся:

- Любой, кто стоит с той стороны решетки, скорее всего полицейский.

Кэм кивнул головой.

- А что, любой с твоей стороны решетки является преступником?

Амберс отвел глаза.

- Говорите, что хотите сказать, и оставьте меня в покое.

- Меня это устраивает. Давай сразу же перейдем к делу. Это ты убил Дерека Уильямса?

- Нет.

- В полиции тебе сказали, когда это произошло, верно?

- Сказали.

- Но у тебя нет алиби, и не говори мне, что оно тебе не нужно. Ты не сидел бы здесь, если бы у тебя было алиби.

Глаза парня вспыхнули.

- Кто вы? Что вам от меня надо?

- Слушай, парень, мне от тебя решительно ничего не надо. Я тебя не знаю, и, должен сказать, ты мне не нравишься. Поэтому определимся с самого начала: ты мне так же безразличен, как любой другой в этой стране, обвиняемый в убийстве. Я пришел сюда не по своей воле. Меня прислали. У тебя есть, по крайней мере, один друг - Дженифер Хармон.

- Дженни? Она вас наняла?

- Одно уточнение. Я работаю на ее дядю. Она попросила его помочь тебе. В свою очередь он попросил меня помочь ей. Выслушай, что я тебе скажу. Я встал сегодня очень рано, чтобы добраться из Нью-Йорка до этого города. Мне хотелось немного поболтать с тобой. Я терпеть не могу самолеты, это сразу же настроило меня против тебя, еще до того как я вылетел из аэропорта Кеннеди. Поэтому, если я сейчас пойму, что ты не хочешь со мной разговаривать, я сяду в самолет и доложу профессору Хармону, что, по моему мнению, ты полностью виновен, а его племянница плохо разбирается в людях. Говоря откровенно, я уже почти пришел к такому выводу.

- Хорошо! Если вас просила Дженни, я вам весьма признателен и расскажу, что знаю.

- Ну что ж, попытайся. Итак, давай еще раз. Ты убил Дерека Уильямса?

- Еще раз: нет.

- Ты знаешь, где он?

- Нет, не имею понятия.

- Почему полиция думает, что это сделал ты?

- Они говорят, что я грозился его убить.

- Это действительно так?

- Да, примерно.

- Никаких "примерно". Говори точно.

- Да, я угрожал, говорил, что убью его. И многие это слышали. Студенты из колледжа.

- Почему ты угрожал ему?

Недолгое молчание.

- Это может показаться странным, но он угрожал мне, а я в ответ пригрозил ему. Вот и все. Обычное дело, когда двое парней говорят, что они сделают друг с другом, если...

- Если - что? Почему он угрожал тебе?

Рой Амберс покачал головой.

- Сейчас начнется самое дурное. Этим летом я жил в общине к северу по долине Напа. Дерек тоже там был. Я просто хотел испытать себя, как бы вам сказать, посмотреть, что это такое. В их дела я сильно не влезал, в отличие от Дерека. Ну, короче, я сбежал. Конечно, я мог бы там жить, пока учусь, это не так далеко, но я вернулся в город. Примерно через неделю ко мне пришел Дерек и заявил, будто руководству общины не понравилось, что я ушел. Он сказал: они боятся, что я проговорюсь, и велели передать мне, чтобы я поостерегся. Вот после этого я ему и ответил...

- То есть тогда ты сказал, что убьешь его?

- Да, верно!

- Значит, угроза его была вполне серьезной, он не шутил насчет того, что тебя могут убить.

Рой Амберс рассмеялся коротким смехом. Они поговорили еще немного, и Кэм решил, что в общем-то он уже получил все необходимые ему сведения.

- Хорошо. Они сказали тебе, чтобы ты не проговорился. О чем нужно было молчать?

- О том, чем занимается община. Это своего рода тайное общество. Понимаете, о чем я говорю?

Кэм понимал. У мафии точно такой же принцип. Они называют это омертой - клятвой молчания.

- Значит, ты считаешь своим долгом не нарушать данную тобой клятву молчания. Или еще что-то? Ты боишься ее нарушить?

- И то и другое, я полагаю.

- Мы уже договорились: никаких "полагаю".

- И то и другое, - повторил Рой.

- Хорошо. Так почему Дерек тебе угрожал?

- Это как раз то, о чем я поклялся не говорить.

Кэм вспомнил, что Дженни что-то рассказывала об этом.

- Это касается колдовства? Дьявольских заклинаний?

Никакого ответа. Кэм сделал еще одну попытку:

- Дженни рассказывала, что этот Дерек тоже ушел из этой секты. Ты не знаешь, почему?

- Нет, не знаю. Но не думаю, что он ушел добровольно.

Кэм усмехнулся про себя: парень проглотил слово "секта" и даже не отреагировал. Отлично.

- Почему ты так думаешь?

- Видите ли, он был их частью. Он по характеру был из таких, что обычно подчиняются кому-то...

- Так его выгнали?

- Может быть.

- Почему?

- Я точно не знаю.

- Подумай, за что он мог получить под зад?

- Вероятно, он нарушил какое-нибудь правило. Он был довольно труслив.

- А правила требуют, чтобы члены общества были храбрыми?

Выражение лица Роя стало таким, будто он попал в западню.

- Некоторые... так считают.

Новая попытка:

- Хорошо. Я хотел бы получить от тебя ответ на следующий вопрос: где ты был в ту ночь, когда, по заявлению полиции, исчез Уильямс?

Рой взглянул прямо в глаза Кэму.

- Извините, я не могу ответить.

- Не можешь или не хочешь? Неужели ты не понимаешь, как это важно?

- Не могу и не хочу. Я понимаю, мистер Санчес, что это важно.

Похоже, он отдавал себе отчет в своих словах.

- Что-нибудь еще ты можешь мне рассказать? Что-нибудь, что могло бы тебе помочь?

Рой Амберс покачал головой.

- Ну, ладно. Тогда все. Только еще одно. После того как я уйду, сюда придет полицейский и передаст тебе мою просьбу: я попрошу у них разрешения забрать одну из твоих вещей, которые у них находятся. Разреши ему.

- А что вы хотите взять и почему?

Глаза Кэма сузились.

- Этого я еще не знаю. А почему - так это секрет, приятель. Игра в молчанку должна быть обоюдной.

- Не очень много, - призналась Ктара. - Дверь была закрыта, трудно читать, чужие мысли через камень и сталь.

Кэм кивнул головой. Они ждали возвращения дежурного сержанта из камеры.

- Я понимаю, - сказал он, имея в виду и сегодняшний случай и то, что возможности Ктары читать мысли ограничивала также и металлическая пластина, прикрывающая лобную часть профессора Хармона.

- Можно было бы сделать гораздо проще. Никто не заметил бы черной кошки, которая тихо сидит в углу.

Кэм представил себе Ктару в образе кошки, которую бесцеремонно выбрасывают из полицейского участка.

- Вы совсем не так все представляете, - прочла Ктара его мысли. - Со мной можно что-то сделать, только если я этого захочу.

- Однако вы почти ничего не узнали.

- Да, но я почувствовала большую волну вины.

Я думаю, это связано с той самой ночью, о которой вы его спрашивали.

- Так вы думаете, это он сделал - убил того парня?

Ктара улыбнулась:

- Кто может знать?..

- Я могу. Он не делал этого!

- Дженни! - удивился Кэм. - Сейчас тебе надлежало бы быть...

- Я сама знаю, где мне надлежит быть. Я не могу больше болтаться без дела. Он сказал что-нибудь?

- Ничего, о чем можно было бы рассказать.

- А что вы делаете сейчас?

- А сейчас, - начал было Кэм, но в этот момент вернулся дежурный полицейский. Он замолчал и принялся исследовать содержимое мешка, которое перед этим высыпал на стол. Бумажник, мелочь, ремень и медный медальон с необычайно сложной резьбой, висящий на ремешке из сыромятной кожи. Кэм посмотрел на Ктару. Она кивнула головой. - Это, - показал он сержанту на медальон.

Полицейский начал укладывать в мешок вещи Роя, а Дженни протянула руку к медальону. Громадная ручища Кэма схватила ее запястье до того, как она дотронулась до медальона. Глаза Дженни расширились.

- В чем дело?

- Я бы не хотел, чтобы ты дотрагивалась до него.

Он снова взглянул на Ктару, которая медленно и грациозно подошла и встала между Кэмом и Дженни. Она взяла медальон за шнурок и осторожно положила его в складки своего длинного черного плаща. Одного взгляда на Дженни было достаточно, чтобы понять, какой лишней и ненужной она себя почувствовала.

- Я бы могла рассказать вам об этом медальоне, - сказала она. - Рой говорил, что это копия древнеперсидского знака, который посвящен Ахуре Мазда, богу Света. Я только не понимаю, как он может помочь вам в деле Роя.

- В таком случае я посоветовал бы тебе пожаловаться дяде, если эти добрые джентльмены разрешат нам обоим воспользоваться их телефоном, - ответил Кэм.

Дежурный сержант кивнул в знак согласия и показал на дверь направо от себя.

- Скажите ей это сами, сэр, - проговорил Кэм в телефонную трубку, - а то я не имею на нее никакого влияния.

Он протянул трубку Дженни и невозмутимо наблюдал, как она вспыхнула под напором слов, которые обрушил на нее дядя. Основной смысл сказанного: отцепись от Санчеса. Дополнительный смысл: займись учебой. Повтори, что тебе сказали. Когда покрасневшая племянница послушно вернула телефон Кэму, он кратко доложил профессору обо всем, что узнал.

- В общем, ничего интересного. Думаю, начинать надо с этой общины-секты.

Голос профессора звучал решительно и твердо:

- Вероятнее всего, так. Ты останешься и попытаешься получить как можно больше информации. А Ктару с медальоном я прошу прилететь ко мне следующим рейсом.

- А что вы предполагаете делать дальше?

- Может быть, присоединимся к тебе. Всему свое время.

Повесив трубку, Кэм стал было передавать указания Хармона, но, сообразив, что в этом нет необходимости, остановился.

- Не хотелось бы повторять то, что вы уже знаете.

- Да, - согласилась Ктара. - Однако надо называть вещи своими именами. Этот медальон...

- Для чего он вам? - воскликнула Дженни.

- Он нужен твоему дяде по целому ряду причин. - Голос Кэма звучал резко. Он повернулся к Ктаре: - Вы хотите что-то сказать?

Ктара улыбнулась:

- Племянница вашего хозяина не права. Символика этого медальона совсем другая.

- Да нет же, он посвящен Ахуре Мазда, богу Света.

- Да, он персидский, - согласилась Ктара. - Но изображен на нем не Ахура Мазда, а его противоположность - Ахриман, бог Тьмы.

Глава V

В медальоне отразился серебристый лунный свет. Казалось, мерцает само изображение божества, его глаза, полные ярости. Бог - враг Света.

Человек, на шее которого висел медальон на кожаном ремешке, был сильно испуган, но не изображением божества, а вещами гораздо более реальными. Дрожа, он медленно приближался к источнику своего страха, стараясь держаться в тени, чтобы остаться незамеченным; он осторожно двигался в ночи, пытаясь не потревожить ее покой.

Впереди слышится шум. Мерцающий свет льется из небольших окон огромного сооружения, прильнувшего к пологой стороне холма. Ясно, что источник света - горящее дерево. А шум голоса, хор голосов. По мере того как владелец медальона подбирается ближе к окнам, он все явственнее начинает различать слова, произносимые почти шепотом:

...Да сожмутся объятья бога Эрра,

Да попадут они в сети богини Нисабы...

А позади, на фоне неба, на вершине холма вырисовывается одинокая фигура человека, у которого в руках что-то, напоминающее ружье. Владелец медальона уже видел эту фигуру, когда, держась в тени холма, подкрадывался к зданию. И вдруг на другой стороне, на вершинах близлежащих холмов, он заметил еще двух часовых. Но он уж постарается, чтобы никто его не обнаружил, - он и дальше будет двигаться, минуя островки света.

Он осторожно приближается к окну, заглядывает внутрь. Он видит только людские спины, их очертания нечетки, расплывчаты. На всех черные балахоны с капюшонами, но память подсказывает ему, что в действительности одежды эти красного цвета.. Тихое монотонное пение продолжается, он вслушивается в новые для него слова:

Они могут выплеснуть это, как воду,

Они могут разбить это, как хрусталь,

Они могут раскрошить это, как камень...

Его охватывает новый приступ страха. Он пытается понять, что происходит внутри здания. Он не знал, что церемония состоится сегодня ночью. У него дело к одному из этих людей, но он никак не может выделить его из толпы. На него нахлынула волна отчаяния. Мелькнула мысль быстро убраться восвояси, прийти потом, в другой раз. Он понимал, что уходить нужно быстрее. И все же что-то мешало ему - любопытство?

Ближний к нему ряд людей в балахонах опустился на колени, и тогда он увидел в центре, меж двух огней, у черного алтаря совершенно обнаженного человека с маской козла на голове. В руках он торжественно держал факел и руководил мессой:

Флоре... Батим... Пурсан... Абидар...

С обеих сторон от него стояли две женщины.

Одна - средних лет, другая - подросток. Обе обнажены. Молодая очень худа, постарше - с округлым розовым телом. Рядом с женщинами - двое юношей. Они тоже обнажены и тоже - он заметил это только сейчас - прикованы к алтарю.

Сартананас... Лорей... Валефар... Форо...

За исключением человека с факелом все стоят тихо, безмолвно. Чувствуется, что люди охвачены животным страхом. Страх чувствует и обладатель медальона, наблюдающий за происходящим.

Надо уходить! Пока не поздно...

Человек с факелом поднимает над головой горящую головню и подходит к женщине у алтаря. Ее голову охватывает пламя: он поджег ее волосы. Рот женщины открыт для крика, но не слышно ни одного звука. Только приглушенное пение:

Сатанашиа... Пруслас... Аамон... Барбатос...

Изгибающееся, корчащееся тело. Женщина пытается сорвать с себя наручники, но все напрасно. Волосы остальных тоже вспыхивают. У алтаря уже четыре корчащихся фигуры. В воздухе разливается запах горящих волос.

Агалиарен... Баэр... Гузоин... Ботис...

Внезапно к запаху горящих волос примешивается новый запах, холодящий душу, вызывающий еще больший ужас, - запах приближающейся смерти. Тот, с маской козла, отбросил факел в сторону. В руке его сверкает изогнутый кинжал с длинной рукояткой в форме шипящей гадюки.

Блестящая сталь вонзается в сердце молодой девушки.

Небирос... Оперос... Нуберис... Глазиаболас...

Затем приходит очередь женщины, за ней юноши, потом второго...

Люцифум... Баэл... Агарес... Марбис...

Оцепенение прошло,, сковывающие чары сброшены, душу наполняет волна отвращения, владелец медальона испытывает страшную резь в желудке, его тошнит. Ноги обретают способность двигаться, он срывается и бежит, Медный медальон на кожаном ремешке бьет его в грудь, холодный мертвый свет луны пляшет в глазах изображенного на нем бога и придает ему выражение безумия, дьявольского веселья.

Деймен Хармон открыл глаза и убрал пальцы, которыми все это время он сжимал виски. На его рабочем столе около инвалидного кресла, посверкивая в гаснущем огне камина, свисало с высокой настольной лампы медное изображение Ахримана - бога Тьмы. Лампа светила вполнакала. Как только Хармон пришел в себя, он усилил яркость света. Он хотел заговорить с женщиной, сидящей в кресле напротив, но сердце его сильно стучало, а кровь судорожно пульсировала в жилах. Он помолчал немного, чтобы успокоиться, затем развернул кресло к женщине. Она заговорила первой.

- Вы все видели? - Она скорее констатировала факт, чем спрашивала.

Он кивнул головой:

- Да, и я уверен, что вы тоже все видели.

- В основном, да, - ответила Ктара. - Только, скорей всего, мы поняли это по-разному. Конечно, вы узнали эту церемонию?

Хармон налил себе бренди - немного больше, чем обычно.

- Мне известны некоторые слова молитвы. Последняя ее часть, несомненно, включала имена высших иерархов ада. Но в самом начале говорится об объятьях Эрра и о сетях Нисабы. Боюсь, я не совсем...

- Это древнеассирийские названия. Обряд посвящения.

- Ну, а процедура этого обряда? Он так и должен проводиться?

Ктара, казалось, взвешивала свои слова:

- Конечно, религиозный экстаз здесь, несомненно, присутствует. Когда происходят подобные церемонии, экзальтированные люди всегда найдутся. Даже если эти церемонии проводятся с отклонением от правил. Управлять таким состоянием или даже влиять на него - вот в чем искусство.

- Какова же ваша интерпретация того, что вы видели?

Тонкая улыбка:

- Профессор, разве дело в моей интерпретации? Я только помогла вам увидеть, какие скрытые образы заложены в этом медальоне. Последствия же моего понимания могут сказаться самым роковым образом на вас и всех остальных, поэтому мне не хотелось бы нести ответственность за расшифровку событий.

Хармон кивнул головой в знак согласия.

- Тогда послушайте, что думаю я, и поправьте меня, если то, что видели вы, будет отличаться от моего варианта, или если моя мысль отклонится от правильного направления. Прежде всего, совершенно очевидно: Рой Амберс наблюдал ритуал посвящения, сопровождавшийся человеческими жертвоприношениями.

Ктара хранила молчание. Хармон продолжал излагать ход событий, внимательно наблюдая за ее реакцией.

- Второе. Мы узнали из разговора Кэма с Амберсом, что тот боялся возможной кары со стороны общины, в которой он одно время жил. Эта община, по моему твердому убеждению, и представляет собой ту группу, которую мы видели в скрытых образах, то есть является культовой группой, где вряд ли особенно задумываются о священной неприкосновенности человеческой жизни. В-третьих, Амберс отказывается рассказывать, где он был в ту ночь, когда исчез Уильямс. Четвертое. Вполне четко просматривался ужас, с которым Амберс наблюдал события той ночи.

- Той ночи, профессор?

Хармон улыбнулся про себя. Он заставил ее заговорить, пусть даже она только повторила его слова.

- Да, я вполне ощутил несоответствие между эмпирически выведенным фактом и логическим умозаключением. Все это требует своих объяснений. Амберс отказывается вести разговор о той ночи, когда исчез Уильямс, потому что это была та самая ночь, события которой мы только что наблюдали. А теперь, если я прав в своих гипотезах, в данных обстоятельствах логично предположить следующее.

Он внимательно посмотрел ей в глаза, сделал небольшой глоток из стакана и после драматической паузы произнес:

- Если это одна и та же ночь, то один из тех юношей, который умер от удара кинжалом, был Дерек Уильямс. Далее. Если это так, то Рой Амберс точно знает, как был убит Уильямс, и молчит потому, что боится расплаты, а может быть, думает, что его могут привлечь за соучастие в преступлении, тем более что он уже находится под подозрением.

Лицо Ктары ничего не выражало.

- В вашей версии имеется несколько "если".

- Возможно. Однако мой окончательный вывод и не требует безупречной интерпретации того, что мы увидели. Главное, что Рой Амберс невиновен в убийстве. Я вывел это заключение не только на основании гипотетической смерти молодого Уильямса, но прежде всего потому, что Адамс испытал чувство отвращения при виде четырех убийств - независимо от того, кто были эти четверо.

- Тогда, я полагаю, вы готовы.

Хармон плеснул в свой бокал бренди, затем наполнил еще один.

- Я разбужу вашего Господина. Было бы очень любезно с вашей стороны попросить его присоединиться к нам.

Профессор Хармон положил в огонь новое полено, но оно не только не согрело, оно даже не помогло осветить огромный кабинет, уставленный книжными шкафами. Тем не менее он подумал, что это скорее психологическое впечатление, чем физическое, и вызвано, вероятно, тем, что ему предстояло заключить очень ответственную и неприятную сделку. Подобно тому как губка впитывает влагу, а магний притягивает металлические опилки, огромная фигура Дракулы, одетого в официальный костюм для ужина, казалось поглощала все тепло и свет.

Лицо Князя было спокойно, однако его зрачки жили своей внутренней жизнью и выдавали его возбуждение и нервное ожидание, время от времени в жутком оскале рта появлялись верхние клыки.

- Так это пари - твердое? - спросил он своим низким голосом с сильным акцентом.

- В случае вашего выигрыша я не могу предложить вам Дженифер в качестве приза, - сказал Хармон.

- Сейчас я на этом не настаиваю. Уговоримся так: если выигрываете вы - условия остаются прежними. Я предоставлю себя в ваше полное распоряжение на целых полгода. Но если выиграю я - вы удаляете устройство, с помощью которого контролируете меня. Вы согласны?

- Если я удалю это устройство, что тогда?

Дракула улыбнулся.

- Тогда я свободен делать, что хочу и с кем хочу

У Хармона по спине пробежал холодок.

Они оговорили все условия сделки. Князь будет оказывать помощь в поиске любой информации, которая потребуется Хармону для доказательства невиновности или виновности Роя Амберса. И только после того как он будет признан виновным или невиновным, победитель вправе потребовать свой выигрыш. Как будто бы все оговорено. Так, по крайней мере, казалось профессору, пока Князь вдруг не добавил:

- Внесем в нашу сделку фактор времени. Необходимо определить срок действия нашего пари. Сколько точно сейчас времени?

В слабо освещенной комнате было трудно разглядеть стрелки на циферблате старинных каминных часов. Только глаза Ктары ясно их различали. Было около четырех часов утра.

- Четыре, - повторил Дракула. - Я предлагаю такое условие: сорок восемь часов. Две ночи после сегодняшних четырех часов утра - и победитель будет объявлен. А также побежденный.

- Два дня? - Хармон отрицательно покачал головой. - Невозможно!

Брови Князя изогнулись:

- Отчего, профессор? С теми возможностями, которые находятся в вашем распоряжении? Бросьте!

- Нет, - настаивал Хармон. - Четыре дня, ну, три...

- Хорошо, - с показной любезностью согласился Князь. - Не в моих привычках идти на компромиссы, но на этот раз я сделаю исключение. Добавим к сорока восьми часам еще двенадцать, итого - шестьдесят. Если полиция освободит вашего молодого человека к четырем часам утра через два с половиной дня, вы выиграли.

Предложение было не из лучших. Хармон это понимал. Он внимательно посмотрел на протянутую ему руку в черной перчатке, затем на губы, слегка улыбающиеся в ожидании.

- Соглашайтесь, профессор! Мы же люди слова!

Хармон молча взял протянутую руку. Рука вампира слегка сжала его руку. Затем Князь рассмеялся громким резким смехом:

- Профессор Хармон, вы умный человек, однако до меня вам далеко. Неужели вы думаете, что я не знаю, какую помощь оказала вам моя любимица Ктара во время спиритического сеанса сегодня вечером? Неужели вам не пришло в голову, что доказательства, на которых вы основали свое умозаключение и которые использовали при заключении пари со мной, если не все, то некоторые, могли быть внушены вам? Вижу, такую возможность вы не предусмотрели. Интересно, как вы теперь себя чувствуете?

Дракула снова рассмеялся и, отпустив руку Хармона, переместил свой горящий взгляд на Ктару, свернувшуюся в кресле у камина. Хармон тоже взглянул на нее, но ничего не смог прочитать на ее лице. Абсолютно ничего. Кто сможет понять мурлыкающую черную кошку?

Глава VI

Очень важно иметь необходимые знакомства и нужные средства в нужную минуту. И когда пришла необходимость - действуй. Одного телефонного звонка в ранний час вполне достаточно, чтобы получить от главы процветающей страховой фирмы в Сан-Франциско в аренду роскошную ферму в долина Напа, пусть даже звонить пришлось в гостиницу на Барбадос, где он проводил отпуск. Еще один звонок - и организован чартерный рейс небольшого реактивного самолета, чтобы пересечь чуть не весь континент за двенадцать часов, а с помощью еще двух звонков были заказаны несколько специальных легковых автомобилей и панелевозов, один из них большой грузоподъемности.

Звонки были сделаны, рейс состоялся и к девяти часам вечера того же дня оперативный штаб приступил к работе.

Одно из условий успеха всякой операции - надежная система связи. Основная линия связи между Кэмом и Хармоном была установлена с помощью маленьких, но мощных транзисторных УКВ-радиостанций. Третья, соединенная с первыми двумя, была установлена за правым ухом Дракулы. Все это преследовало две цели: прежде всего, обеспечение обычной связи, второе - слежение за обладателем радиостанции с помощью портативного локатора, размещенного в одной из машин, принадлежащих профессору Хармону. Впрочем, профессор не был уверен, что это понадобится. Когда все было организовано, профессор связался с Кэмом. Последний раз они разговаривали по телефону прошлым вечером. Профессор хотел узнать, какую информацию удалось собрать Кэму, что он уже предпринял и каковы его планы. Он хотел также связаться со своими людьми.

Ничего этого сделать ему не удалось.

Он послал сигнал вызова Кэму, но тот сразу же ответил:

"Не сейчас, позднее!"

- Что случилось?

Но Кэм уже отпустил кнопку своего переговорного устройства, затем, подумав, снова нажал ее и зафиксировал, а также увеличил уровень громкости. Таким образом, профессор Хармон слышал, что происходит у Кэма, но давать ему указаний не мог. Однако то, что он услышал, сразу поставило его в тупик.

Сначала он различил звук удара по лицу, затем звук падения тела.

Молодой человек сидел на полу. Широко открытыми глазами он уставился на великана с блестящей лысой головой, который стоял над ним, уперев руки в бока.

- Я не люблю повторять несколько раз, - угрожающе произнес Кэм. - А теперь вставай.

Парень с длинными жидкими черными волосами - на вид лет тридцати - поднял ладони, как бы защищаясь от нового удара.

- Эй, чего вы так разошлись? Вы сказали, что хотите встретиться. Я привел вас сюда, а теперь вы говорите, что вам надо не это. Я только и спросил вас, что же вы хотите, вот и все.

Здесь, в этой загаженной комнатенке недалеко от порта, находились еще двое. Один - похожий на того, кто только что поднялся с пола, только помоложе. И крепко сбитая ширококостная девица в возрасте Дженни. Пожалуй, это их только и объединяло - возраст. У нее были коротко стриженные волосы, крупный приплюснутый нос и никакого намека на талию. Все трое были одеты в замшевые жилеты с индейской символикой, точно такие, как у Роя Амберса. У всех троих висели на шее медные медальоны с изображением, как сказала Ктара, персидского бога Тьмы.

Всего час назад Кэм вышел на человека, данные на которого были в списке, выцарапанном им у разговорчивого сержанта в полицейском участке за день до этого. Список включал названия и адреса баров, кафе, дискотек и даже нескольких свалок, где, как было известно, собираются торговцы наркотиками, промышляющие среди студентов. В таких местах жизнь кипит днем и ночью, но всегда, и ночью и днем, она скрыта от внешнего мира.

Выйдя из полицейского участка, Кэм начал методично обходить все злачные места, перечисленные в списке. Он не знал точно, что ищет, но, увидев знакомый жилет и медальон, понял - вот то, что ему надо.

Он не стал ходить вокруг да около и сразу заявил, что знавал нескольких ребят, которые носили такие же медальоны, и они якобы просили его разыскать их, если он окажется в Сан-Франциско. Так вот, он сейчас как раз здесь.

Тот парень, с которым он заговорил, даже поинтересовался, для чего это тем надо. Он спокойно выслушал Кэма и сказал, что решения принимает не он. И привел Кэма в это логово. Было ясно, что здесь собираются любители марихуаны, хотя, прикинул Кэм, заявись сюда полицейский, даже переодетый, он, скорее всего, ничего не обнаружит. Ничего, кроме молодого парня и девицы, остекленевшие глаза которой говорили сами за себя. Девица заговорила первой.

- Ты, громила, перестань мордовать старика Харви.

Кэм уставился на нее тяжелым взглядом. Ни она, ни ее приятель так и не сдвинулись с места с тех пор, как он вошел. Тот парень, которого звали Харви, даже не успел объяснить, зачем он привел сюда незнакомого человека: звонок Хармона и последующие события заставили Кэма торопиться. Девица оглядела Кэма с ног до головы. Ее маленькие похотливые глазки ясно давали понять, о чем она думала.

- Извини, братишка, нам надо побеседовать. От твоих ответов будет зависеть, как у нас пойдут дела дальше. Сядь здесь, рядом со мной. Меня зовут Винни. А как тебя?

- Об этом позже, - сказал Кэм. Однако он все же сел, правда, не так близко, как хотелось этой девице. - Давай спрашивай, если хочешь.

- Я хочу, - сказала она и скрытый смысл ее ответа был очевиден.

- Я скажу тебе кое-что, - тихо сказал Кэм. - Я хочу, чтобы твой маленький дружок вынул руки из-под жилета. Только медленно. И так же медленно положил на пол нож, который он держит. Я хотел бы увидеть весь нож, а не рукоятку, как сейчас.

Парень не реагировал. Винни махнула ему головой. С тем же отрешенным выражением он вынул нож и положил его перед девицей. Кэм увидел - это было не обычное холодное оружие. Лезвие изогнуто наподобие древдего египетского кинжала. Красная рукоятка в виде змеиной головы. Челюсти змеи приоткрыты и раздваивающийся язык выступает наружу.

- Доволен? - спросила девица. Кэм не ответил, и она продолжала: - Хорошо. Я тебя поняла. Говоришь, ты встречался с нашими людьми не здесь, не во Фриско. Так где это было - в Мексике?

- Возможно.

- Ты скажи точно.

- Да, - сказал Кэм, ясно представляя себе шаткость такого утверждения. Лучше, если это будет Мексика, если он хотел, чтобы все части его истории совпадали. Если что - Кэм свалит все на них, заявив, что они мошенники и самозванцы. Это в том случае, конечно, если никто из них не бывал за границей. Хотя, с другой стороны, имея достаточно большую организацию, они могут его проверить, - разумеется, если он их заинтересует.

Однако свою версию он уже сказал, ее приняли, и он подозревал, что им заинтересуются. Еще бы!

- Мексика... Я думаю, ты похож на мексиканца. Кто они были - те, которых ты встретил?

- Мы близко не знакомились. Цель встречи была другая.

Девица замолчала, раздумывая.

- Но вы обменялись чем-нибудь, правда?

- Так и было.

- Уже лучше. Ну и зачем ты сюда пришел?

- Могу сказать, у меня есть кое-что для обмена.

- И нам это надо?

Кэм пожал плечами:

- Раньше было надо. Может, все уже изменилось.

- Может. Ты в этой стране легально?

- Я в этой стране. Этого достаточно.

Девица улыбнулась:

- Те, которых ты встретил, рассказывали тебе о нашей группе?

- Они сказали только, чтобы я нашел вас, когда буду в этих краях. И еще - что у вас большая группа, с большим влиянием. Так было сказано.

- Больше ничего?

Кэм задумался, стоило ли заходить дальше.

- Видишь ли, есть одна вещь, в которой я не совсем уверен. Говорили, что вы - могущественная семья, но что-то я не почувствовал этого могущества, как я его понимаю. Другими словами: политического влияния.

Девица рассмеялась, заулыбались и двое парней.

- Это своеобразное влияние. Очень специфическое. Ну, ладно. Что у тебя есть, сколько и когда ты можешь это доставить, если мы купим?

Кэм отрицательно покачал головой:

- О таких вещах я хотел бы говорить не с вами. Для вашего же спокойствия. Вы должны понять меня. У вас есть главный, в вашей Семье.

- Заключать такие сделки имею право я. - Лицо девицы потемнело.

- Это правда, - встрял Харви. - Винни - член Внутреннего Круга. - Его голос сорвался, и он замолчал, когда Винни резко повернула голову в его сторону. Кэм сделал вид, что ничего не заметил.

- Извиняюсь, конечно, но я обязан поговорить с главным. Или ни с кем. Я могу найти других покупателей, любители на мой товар всегда найдутся.

Харви, который, видно, стремился загладить вину перед девицей, снова вмешался в разговор:

- Винни, а может, действительно свести его с Полусом? У него будет возможность убедиться...

- Да... - протянула девица. - У Полуса просто талант на такие разговоры. Уж он-то убедит тебя, громила. Вечером мы возьмем тебя с собой.

- Вечером? - Брови у Харви полезли вверх. - Так ночью у нас...

- Замечательно. Встречаемся здесь же через час. Харви, ты останешься с мистером Большим Человеком. Пойдите попейте кофе где-нибудь или перекусите. Крикет, - обратилась она к другому парню, - ты приедешь сюда с машиной.

Деймен Хармон вынул из кармана листок бумаги с номером телефона, проверил его и набрал. Когда на другом конце ответили, он представился, а затем быстро заговорил:

- Я прекрасно понимаю, что это не самое удобное время, комиссар, и потому сразу же прошу простить меня за этот неурочный звонок. Но мне срочно нужна информация. В районе реки Напа находится одна община. Не могли бы вы быстро узнать, где именно она располагается? Это своего рода секта. У них эмблема в виде медальона с изображением божества. Они предпочитают носить замшевые жилеты с индейской символикой. Дополнительные сведения: главаря, вероятно, зовут Полус... Нет, к сожалению, не знаю - имя это или фамилия.

Хармон положил телефонную трубку. Он много чего узнал за последнее время. И кем бы ни был этот Полус, скоро он тоже кое-что узнает.

Глава VII

Ферма - семь акров земли, на которых невысокие холмы перемежались небольшими оврагами, - располагалась несколько в стороне от автострады 121, и в то же время не настолько далеко, чтобы до нее нельзя было быстро и удобно добраться.

Население фермы составляли около семидесяти человек. Все они были членами общины, хотя в Семью входили еще около двадцати человек, живущих в самом Сан-Франциско и в районе Беркли.

Полус Алистер очень гордился своей фермой, своей Семьей и самим собой. Точнее было бы перечислять в обратном порядке. Ферма, включая основное здание, общественную столовую и общежитие, а также огромный амбар, где происходили все торжественные церемонии, была практически уже оплачена. Основные суммы поступали в качестве пожертвований от членов его паствы, так как имущественный статус был основополагающим для принятия в состав Семьи. Правила гласили, что Семья обеспечивает свою жизнедеятельность из собственных средств. Отсюда берет свое начало принцип: каждый должен отдать все, что имеет. Другой принцип, созданный - как, впрочем, и все остальные, - Полусом Алистером, гласил: "В Семье нет ни богатых, ни бедных, все члены Семьи обладают одинаковой властью".

Естественно, одни обладают большей властью, другие меньшей. Так, например, существовало Внутреннее Общество, состоящее из тринадцати человек. И был сам Полус Алистер - глава и хозяин Фермы и Семьи, чье слово было законом, но таким законом, которому добровольно и послушно подчинялась вся его паства.

Совсем неплохо для человека, три месяца назад отметившего свое двадцативосьмилетие.

Начиналась община так же, как и все молодежные группировки. Полус Алистер, уволенный из института преподаватель философии, обнаружил в себе качества, которые позволили ему приобрести власть над теми, кто собирался общаться с природой и жить простой, без излишеств, жизнью. У него были отличные организаторские способности, а также специфические знания, приобретенные благодаря его профессии. Он хорошо изучил, по крайней мере, две дисциплины. Одна из них - оккультные науки, в основе другой лежали его лабораторные работы с галлюциногенами. Знания в этих двух областях и блестящие организаторские способности дали ему ту единственную власть, которую он признавал, - власть над себе подобными. Следствием этой власти стало его благосостояние.

Темными ночами, в минуты расслабленности, особенно после некоторых варварских церемоний, его иногда посещали мысли, начинавшие его беспокоить. Хотя и пищу и питье он приготавливал себе сам - чтобы туда не попали некоторые специальные ингредиенты, предназначавшиеся только для других, - он чувствовал, что его разум уже не может с прежней легкостью освобождаться от запечатлевшихся в нем ужасных видений - помертвевших, широко раскрытых глаз его жертв. Он понимал, насколько своеобразно реагирует человеческая психика на массовый экстаз, и всегда сохранял способность отрешиться от того, что было у него перед глазами. Если в самом начале все ритуальные убийства, совершаемые им или по его приказанию, имели целью повязать членов организации пролитой кровью или получить материальные средства, то теперь он начинал испытывать пьянящее удовлетворение от созерцания предсмертных мук своих жертв, и все чаще организовывал человеческие жертвоприношения единственно ради самого действа. Он чувствовал, что в какой-то момент он сам может оказаться на грани безумия, когда отступят границы реальности и он падет в бездну погрузится в то состояние, которое он специально вызывал у преданной ему паствы. Эти мысли и нарушали его прежде такой спокойный и крепкий сон.

Приходили и другие мысли, которые мешали ему спокойно жить. Когда впервые он стал вслушиваться в слова молитвы, сопровождавшей ритуальные убийства, происходившие в большом церемониальном зале, он обнаружил, почувствовал кожей, что, кроме него и застывшей в безумном ужасе паствы, присутствует Нечто. Он сразу определил это именно так - с большой буквы. Полус Алистер всегда подходил к сверхъестественному с позиций абсолютно рационального человека: боги и дьяволы существуют только для дураков. Хотя... все возможно, и если эти древние ритуалы действительно могут вызвать в воображении Нечто...

Но о последствиях он задумываться не стал. Он уже пришел к определенному решению: взять все, что удалось ему накопить, и исчезнуть. Земля записана на его имя. Он ее купил и теперь мог продать. Конечно, Семья лишиться Фермы, но ее члены кое-что и приобретут. Прежде всего, они станут свободны от "твердой руки", по крайней мере те из них, кто еще не потерял собственного "я". Да, время уже пришло. Группа разрослась и ее стало трудно держать в руках. Как ни старайся замаскировывать следы, всегда может остаться какая-нибудь зацепка для полиции.

Он подумал об этом именно сейчас - после звонка Винни. Она упомянула о каком-то мексиканце с хорошим предложением, не сказала, что он хочет получить - фунты или доллары. Этот человек хочет говорить только с хозяином. Кто он? А вдруг полицейский? Все может быть, особенно после того, как эта дрянь Рой Амберс загремел в полицию во Фриско. Но нет. Рой Амберс не расколется. Он прекрасно понимает, что произойдет, скажи он хоть слово. Эта Винни - безмозглая похотливая свинья... А теперь и этот мексиканец. Но они приведут его сюда, на Ферму, так что если окажется, что он не тот, за кого себя выдает...

Полуса Алистера била беспричинная дрожь. Нет, надо думать о другом. Пора готовиться к ночной церемонии. Да, только действие...

Он резко встал с кресла. Его личные am артаменты, в которых он находился, состояли из четырех комнат на втором этаже основного здания. Все окна выходили на запад. Он потянул за красный шелковый шнур. Комната была декорирована красным шелком, за исключением тех участков стен, в которые были вмонтированы огромные зеркала - от пола до потолка. Даже открывшаяся дверь была обтянута красным блестящим материалом.

В дверном проеме появились три девушки и низко поклонились своему хозяину. Даже один их вид доставил Полусу Алистеру удовольствие. Одна была китаянка, вторая - негритянка, третья - белая. Лучшие представительницы своего пола в его пастве. У всех троих были великолепные фигуры, их прекрасную наготу украшали лишь красные шелковые ленты в волосах.

- Мне пора принимать ванну и одеваться, - сказал он. Девушки склонили головы в знак того, что поняли его приказание.

Через несколько минут перед Полусом Алистером была разложена одежда и все необходимые принадлежности. Он с удовольствием наблюдал за их приготовлениями в отражениях зеркал, умело расположенных в стратегически важных местах комнаты.

Девушки обращались с ним очень профессионально и с должным уважением, приличествующим его священной персоне. В их действиях чувствовалось умение, уважение, преклонение. Они были его специальными "монашками", в чьи обязанности входило удовлетворение всех его желаний. Наблюдая, как осторожно и преданно они намыливают его тело, он вновь подумал: пора бросить все это и бежать. Бросить к чертовой матери! Он был далеко не самым лучшим представителем мужского пола, его нельзя было даже назвать симпатичным молодым человеком, и он это знал. У него было худое асимметричное лицо, узкий кривой нос, большие уши и близко расположенные глаза. Его тело тоже вряд ли привлекло бы внимание. Роста в нем было около пятидесяти пяти футов, вся его костлявая фигура весила чуть больше одиннадцати фунтов. * И несмотря на все это, ему поклонялись эти три божественных создания, им завидовали все сестры его религиозного братства, каждая из них страстно желала бы оказаться на их месте и дотронуться кончиками пальцев до груди или живота Верховного Жреца.

Он почувствовал, как в нем пробуждается желание, ощутил плотский трепет трех женщин, которые нежно ласкали его кожу губками, почувствовал, что они трепетно ждут следующего его приказания. Ждут, отдаст ли он его и кому. Каждая в тайной надежде верила, что благодать падет на нее. Он стал вспоминать, кто был у него прошлой ночью, он остановил себя. Человек его положения должен меньше всего думать о том, как будет чувствовать себя облагодетельствованный и тот, кто не получит благодати.

- Я вполне доволен омовением. Двое из вас могут уйти, я позвоню, когда вы мне понадобитесь снова. - После этого пришло и решение. - Азлиэль, останься.

Хозяин сделал выбор, имя названо. Желтокожая девушка поклонилась ниже других, а ее подруги послушно покинули комнату. Когда дверь за ними закрылась, он нежно взял Азлиэль за руку и повел ее к ложу, покрытому шелком. Там он отдался ей.

Отдохнувший и переодетый, Полус Алистер медленно допивал второй стакан шотландского виски. Виски всегда

* Вес и высота явно перепутаны переводчиком - не может же быть, что при росте в 10 метров человек вешает 5 килограмм. (Прим. А.Бурцева).

помогало ему, обостряло чувства. Он всегда прибегал к помощи спиртного перед ночными церемониями. Даже ему, который сам устанавливал время и процедуру этих церемоний, необходимо было подготовить себя к нужному часу.

Сияющая Азлиэль, еще не остывшая после любви, объявила, что жертва для заклания готова для осмотра.

Через несколько минут он открыл дверь в одну из комнат первого этажа основного здания. Здесь на стенах не было шелка, только грубо обработанные деревянные панели. Единственным предметом обстановки было огромное кресло с высокой спинкой, украшавшее раньше алтарь епископальной церкви. По стенам развешаны несколько пар наручников. Источником света служили три факела, закрепленные в специальных держателях на стене. Войдя, он с удовлетворением отметил, что в комнате были только двое - члены Внутреннего Круга, не считая, конечно, жертвы. И здесь, в своих собственных владениях, Полус Алистер был сильно удивлен.

В комнате была не одна жертва, а две. Головы молодых девушек, прикованных к стене, были низко опущены.

Полус Алистер вопросительно взглянул на своих ближайших помощников:

- Вы привели двоих?

- Нет, Полус. Мы четко выполнили твои указания. Группа, посланная в Петалума, уничтожила в доме всех, кроме младшей дочери. Другую мы обнаружили недалеко от Фермы.

- Надеюсь, они прошли соответствующую обработку?

- Да, обе получили Иглу Спокойного Послушания.

Этим эвфемизмом обозначалось сильнодействующее наркотическое средство, которое должно было полностью исключить нежелательное сопротивление жертвы во время церемонии. Члены Внутреннего Круга знали, что он применяет Иглу, так как сами принимали участие в процедуре, однако о составе жидкости не имели понятия. Им было известно только, что наркотик получают в небольшой химической лаборатории, которую Алистер обставил и оснастил подобно древним алхимическим лабораториям.

- Я осмотрю обеих, - сказал он.

Один из помощников взял факел и подвел Полуса Алистера к первой девушке. На вид ей было не больше четырнадцати лет. Взгляд у нее был совершенно остекленелый.

- Дитя мое, знаешь ли ты, где находишься?

Прозвучало невнятное: "Нет".

- Знаешь ли ты, что случилось с твоей семьей?

- Их всех убили.

- И только ты осталась жива?

- Только я жива.

- А ты знаешь, почему тебя пожалели?

- Нет.

Полус кивнул головой:

- Другую.

Высоко поднятый факел осветил другую девушку. Увидев ее, Полус не сдержался и облизнул губы. Она была просто чудо. Он уже видел ее раньше, он хотел ее. И такую приносить в жертву? Он сделает ее своей четвертой персональной "монашкой". Поживем - увидим.

- Знаешь ли ты, где находишься?

- Нет. - Она говорила так же тихо и безразлично, как и первая девушка, однако Полус остался недоволен.

- Еще одну иглу для нее. - Затем снова обратился к девушке:

- Тебя обнаружили вблизи нашей Фермы.

- Да.

- Почему ты здесь оказалась?

- Я хотела... найти... общину...

- Зачем ты ее искала?

Прежде чем девушка успела ответить, открылась дверь.

- Полус, мы приехали. Привезли мексиканца. Будешь с ним говорить?

Полус задумался. Обычно он разговаривал с новичками в другом месте. Для этого была отведена специальная комната, где все располагало к теплой дружеской беседе с потенциальным приверженцем секты. Но на этого человека, чувствовал Алистер, вряд ли произвела бы впечатление традиционная обстановка, его надо поразить чем-то другим.

- Приведите его сюда, - приказал он.

Кэм Санчес вполне отдавал себе отчет, что все в этой комнате вооружены такими же искусно сделанными кинжалами, какой он увидел впервые в руках у Крикета. Он прикинул, что, если придется драться, у него все-таки будет шанс выскользнуть. Когда дерутся ножом, прежде всего надо сблизиться с противником. Кэм в совершенстве владел боевыми искусствами, приблизиться к нему было практически невозможно. Не исключено, конечно, что те, кто его сторожил, также владели приемами борьбы без оружия. То, что он уже успел увидеть, свидетельствовало о хорошей организации группы, ее тщательном планировании своих действий.