Виссарион Григорьевич Белинский Русские журналы

В нашей журналистике с началом нынешнего года произошло столько перемен, что 1839 год должен составить эпоху в ее летописях. Явились два новые журнала;{1} некоторые старые изменились{2}. К непоследней новости относятся и беспрестанные обзоры своих собратий{3}. Мы первые довольно уже начитались разных отзывов и суждений о самих себе, мы, которые ни о ком не судили. Думаем, что правила приличия и вежливости требуют, чтобы мы за внимание заплатили вниманием и не остались в долгу, особенно у почтенного и маститого «Сына отечества», который так скромно и так любезно приветствовал нас своим немного дрожащим от старости и от небольшой досады (вследствие старости же) голосом…{4} «Галатея» – дама и красавица{5} – от нее мы отделаемся несколькими комплиментами и любезностями; а «Сыну отечества»… Но начнем по порядку и не забудем и прочих журналов. С кого же начать? – Мы не будем долго думать и начнем – с «Современника», потому что ни один журнал не читаем мы с таким удовольствием, ни один журнал так высоко не ценим, как «Современник». Читатели «Наблюдателя» еще с прошлого года находили в нем постоянно самые подробные отчеты о каждой книжке «Современника». Но эти отчеты доселе помещались в «Литературной хронике», где не должны иметь место повременные издания; но теперь мы решились почаще заглядывать в область журналистики, и обзоры «Современника» будут уже в этом отделении, которое, не составляя особого отделения журнала, будет как бы заключением «Литературной хроники».

«Современник» всегда богат хорошими оригинальными статьями – обстоятельство, которое дает этому журналу высокую цену. Первая книжка за нынешний год, составляющая тринадцатый том издания, особенно богата хорошими оригинальными статьями. Пересмотрим их по порядку. Первая – «Знакомство с Рунебергом» г. Я. Грота содержит любопытные подробности об одном из знаменитых современных поэтов и литераторов шведских – Рунеберге и о шведской литературе. Статья эта – отрывок из путешествия по Финляндии, отрывок, возбуждающий живейшее желание прочесть путешествие, изданное вполне. Пропуская «Разбор новых книг», переходим к статье «Отрывки из истории партизанов Пиренейского полуострова» г. Н. Неведомского, к статье превосходной и по содержанию и по изложению, давно возбудившей в нас живое внимание и еще живейшее желание прочесть в целом сочинение, из которого она отрывок{6}. «Сын отечества» называет эту статью «набором слов, где есть все – и Андалузия, и Алгамбра, и инквизиция, и мавры, и Гвадалквивир, и романсы, только нет того, что обещает заглавие статьи»{7}. Чтобы показать нашим читателям, как верен вкус у редактора «Сына отечества», выписываем из статьи первую попавшуюся нам на глаза страницу:

При первом известии об отречении Фердинанда VII, Испания вспыхнула, как страсти на Востоке, чуждые постепенности и границ, – и совершила восстание так единодушно и одновременно, как при звуке тревоги европейские войска вскакивают с бивака. Это сравнение тем вернее, что испанцы взялись за оружие, не спрашивая, достанет ли у них силы для нападения или для обороны? как в европейском войске напрасно искать того, кто первый по звуку тревоги стал на свое место, так в испанских деревнях напрасно искать того, кто первый вскричал: «Да здравствует Фердинанд VII! смерть французам!» Выражение: «Испания восстала как один человек» останется классическим в истории – но будет не полно: ибо Испания восстала, как один человек, мучимый тем лихорадочным нетерпением, при котором время стоит, а думы жгут. Положение народа спокойное, но грозное, не терпящее ни отлагательства, ни противоречия, уняло с первых дней восстания происки людей, хотевших остановить восстание из страха, из личных выгод или в надежде лучшего управления при новой династии. «Мы осрамим себя, если признаем королем Иосифа», – твердили испанцы, полные народной гордости. Вскормленные матерями, не допускавшими их к груди без крестного знамения, кропившими их пеленки святою водою, испанцы говорили: «Еще при Дон Пелагио мадона приняла Испанию под свое покровительство: и мы оставим без защиты ее образа блестящие испанским золотом, ее статую в одеждах, сшитых испанками, оставим в то время, когда мадона в Кавадонгской пещере проливает крупные слезы; когда в Монсеррате венок из свежих цветов на голове мадоны превратился в черный!.. Мученики вознеслись на небо из-под рук палачей, из зубов зверей римского цирка; святые с помоста монастырских келий; дети испанцев возносятся на небо с материнских колен – мы вознесемся с поля сражения, покрытые кровию французов, как мученики пылью римского цирка, как наши дети слезами матерей!..»

Неужели это пустой набор слов без смысла, как в критике или рецензии иного журнала, а не пламенная, живая импровизация?..

Критическая статья «Шекспир» очень интересна по своему содержанию и хорошо составлена{8}.

«Картина Бразилии» – статья прелюбопытная по фактам о мало или почти неизвестной у нас стране мира и по прекрасному, живому изложению.

За этими статьями следует собственно изящная словесность. Прочтя с удовольствием «Два рассказа, или Болгарка и подолянка»[1], очень милый, но несколько растянутый рассказ В. Луганского, вы переходите к «Городу без имени», прекрасной, полной мысли и жизни фантазии князя Одоевского. В этой фантазии (иначе мы не умеем назвать прекрасного произведения кн. Одоевского) с силою и энергией) показана вся пошлость и безнравственность одностороннего взгляда на развитие народов и государств, вследствие которого основою, двигателем и целью их жизни и стремления должна быть только польза{9}. «Праздник мертвецов» – перевод с малороссийского наречия на русский язык одного из милых юмористических рассказов талантливого Грицка Основьяненка.

В отделении стихотворений остановимся на «Новой сцене из «Бориса Годунова»«, чтобы сказать, что этот небольшой отрывок блестит всею лучезарностию творческого гения Пушкина и что мы не понимаем, почему великий мастер исключил его из целого произведения{10}. «Путешественнику», стихи четырнадцатилетнего Пушкина, интересны как факт – не больше{11}.

Перелистав с читателями первую книжку «Современника», приглашаем их перелистать с нами три первые книжки «Библиотеки для чтения» и просим их не пугаться тяжести труда – мы намерены совершить его на ходу.

Может быть, многие ждут уже от нас брани, насмешек, нападок, потому что мы заговорили о «Библиотеке для чтения»; напрасные ожидания! Наши литературные мнения чужды всякой личности, всех отношений, требующих, для своей ясности, особенных домашних комментарий. Для нас равны – и «Библиотека для чтения», и «Сын отечества», и «Отечественные записки», и «Северная пчела». Нам не нравится направление «Библиотеки для чтения», но нам нравится, что в ней есть направление – качество, принадлежащее не всем нашим журналам; мы не разделяем мнений «Библиотеки для чтения» и даже не любим их, но мы любим ее за то, что у ней есть мнения, которые есть не у всех наших журналов{12}. Об аккуратности издания этого журнала, равно как и о том, что он умеет угодить своим читателям, – нечего и говорить, а это – согласитесь, два важные качества в журнале. Итак, да здравствует «Библиотека для чтения» и да не упрекает она нас в пристрастии, злобе и ожесточении к себе!.. После этого приступа, который мы считали необходимым, приступим к самому делу.

Первое отделение в «Библиотеке для чтения» – «Русская словесность» – название немного неверное, потому что предмет и прочих всех отделений тоже – русская словесность. Отделение «Русской словесности» в «Библиотеке для чтения» всегда начинается стихотворениями. По причине стихотворного бесплодия в современной русской литературе, это отделение «Библиотеки» всегда было крайне слабо. Г-н Тимофеев – всегдашний и неутомимый поставщик для этого отделения, – можно судить, каково оно! Вдруг в трех книжках «Библиотеки для чтения» за нынешний год явилось одиннадцать прекрасных, поэтических стихотворений. Это было загадкою для многих – только не для нас. Автор этих прекрасных стихотворений – г. Красов. У нас была тетрадь его стихов (единственный экземпляр), и мы были уполномочены поэтом брать из нее, что нам угодно. Вследствие этого в «Наблюдателе» еще за прошлый год помещено было несколько стихотворений г. Красова – остальные дожидались своей очереди. Вдруг редакция «Наблюдателя» потеряла эту тетрадь, единственный список стихотворений, писанных в продолжение нескольких лет. Вероятно, тот, кому тетрадь попалась в руки, переслал ее в редакцию «Библиотеки»{13}, – и мы очень рады, что прекрасные стихотворения любимого и уважаемого нами поэта, утраченные для нас, не утратились для публики. На тетради в самом деле не было выставлено имени автора, – и потому в I № «Библиотеки» – «Элегия» (стихотворение, напечатанное, кажется, еще в «Телескопе» за 1835 год), «Сон» (нигде не напечатанное стихотворение) и «Песня» (напечатанная в I № «Наблюдателя» за прошлый год) явились с именем г. Бернета{14}. Во II № «Библиотеки» – «Элегия» и три «Песни», из которых последняя была напечатана в V № «Наблюдателя», явились уже совсем без имени, с примечанием редакции о получении тетради. Что же касается до трех стихотворений, напечатанных в III № «Библиотеки для чтения» с именем г. Красова, то они взяты не из тетради, а присланы в редакцию этого журнала самим автором, который, досадуя на долговременное непомещение своих стихотворений, прислал их к нам, вследствие чего прекрасная элегия «Когда порой свободный от трудов» помещена была еще в X № «Наблюдателя» за прошлый год{15}. Из примечания редакции «Библиотеки» в III № видно, что тетрадь вся; жаль – значит часть ее утрачена, потому что мы помним там много прекрасных стихотворений, особенно одно, называющееся «Клара Моврай»{16}.

Теперь заглянем в прозаическое отделение «Русской словесности». «Альпийские виды» – интересный очерк г. Фролова. «Малороссийская лень» г. Бабака – довольно занимательный очерк малороссийского быта. – «Николай Сапега», повесть г. Константинова, принадлежит к числу очень хороших журнальных

Загрузка...