Русские святые

Читая жития русских святых…

Жития святых были любимым чтением на Руси. Сотни лет грамотная Русь всех сословий набожно читала, а неграмотная слушала жития святых, находя в них неисчерпаемый источник нравственного назидания и церковноисторического познания.

Человек современный в массе своей не много знает о святых, чаще он, как носитель определенного имени, помнит, что оно есть в святцах, иногда имеет представление о месте, где жил святой, о социальном статусе чтимого Церковью святого. Однако понятия подвижничества, чина святости, прославления и почитания неведомы для большинства, они не составляют духовного содержания человека конца второго тысячелетия от Рождества Христова. Можно сказать, что грамотный и даже образованный человек разучился читать духовные книги.

Церковное предание успело стать памятником письменности. Уже давно с легкой руки образованных людей живое слово, питавшее христиан, причисляется наукой к корпусу византийской или древнерусской литературы. Историко-филологические комментарии к житиям пестрят сожалениями о бессловесности Святой Руси, замечаниями о недостаточности фактов и о мифотворческой тенденциозности. От житийных произведений ждут литературности и историзма, упуская из виду, что главным их содержанием является тайна святых. В России всеобщей грамотности, когда было отдано предпочтение книгам иного толка, даже при чтении житийной литературы за буквой видели только сообщаемый факт, но не проникались благодатным духом подвижничества.

Православная агиография по сокровенной сути своей не подвержена соблазнам науки века сего, она лишь поводырь немощному и гордому, падшему и властному, нищему и богатому, кающемуся и самодовольному.

Жития святых были и остаются животворящим источником, многосодержательным чтением для всех и каждого, а не застывшим памятником церковной литературы. В них перед взором читателя вереницей проходят примеры поистине великого благочестия: что ни страница в собрании житий святых, то новая добродетель, самоотверженный подвиг ради Господа; образцы смирения и послушания, терпения в напастях житейских, глубокого сокрушения в грехах и искреннего покаяния. Припав к духовному житийному источнику не как к церковной литературе, а как к святоотеческому преданию, каждый поучается укрепляющей вере, утешается в горестях, радуется и обретает путь к спасению.

На Руси с первых времен после святого Крещения при равноапостольном святом князе Владимире была воспринята церковная традиция почитания святых, показавших и реально осуществивших различные пути и способы стяжания благодати Святого Духа. Еще апостол Павел говорил: «Поминайте наставников ваших, которые проповедовали вам слово Божие, и, взирая на кончину их жизни, подражайте вере их» (Евр. 13,7). Согласно этой заповеди, Святая Церковь всегда тщательно сохраняла память о своих святых: апостолах, мучениках, пророках, святителях, преподобных и праведных, их имена внесены в церковный Диптих на вечное поминовение. Мученические акты, патерики, лимонарии, синаксари, прологи, Четьи-Минеи, переведенные с греческого и латинского языков, пришли на Русь вместе с принятием христианства.

На животворной лозе Христовой выросла и заплодоносила особая ветвь, которая отмечена нашим именем: русская ветвь Православия. С постижением русской святости связана, по словам церковного историка Г. П. Федотова, одна из насущных задач христианского и национального возрождения в России. Он писал, что в русских святых мы чтим не только небесных покровителей святой и грешной России, в них мы ищем откровения нашего собственного духовного пути, что в подвижническом пути немногих – путь для всех. Наряду с памятованием вселенских святых в Диптих Русской Православной Церкви были внесены имена ее духовных чад, явивших каждый в своем чине особый вид духовного подвига, особый путь восхождения к святости.

Агиографическое наследие Руси и России непосредственно отражает эти пути восхождения к Богоподобию. Бесценный фонд русской духовности на протяжении тысячелетия с любовью собирался и переписывался. Житийные сборники списывали или заказывали для себя даже миряне. Собрания чисто русских житий появляются с XVI в. в связи с ростом национального сознания и накопленным духовным опытом в Русской Православной Церкви. К этому периоду относится уникальнейший памятник древнерусской письменности – Великие Четьи-Минеи святого митрополита Московского Макария, собиранию которых он отдал 12 лет. Прославлению угодников Божиих посвятили свой словесный дар известные Нестор Летописец, Епифаний Премудрый, Пахомий Логофет. Но ценность собирания и изложения сведений о святых не в литературно-стилистических достижениях, а в указании пути к святости. Было бы неправильно с церковной точки зрения сосредоточивать внимание на риторически развитых и украшенных словесно житиях, которые составили устойчивый литературный канон в этом жанре церковной письменности, и оставить без благоговейного чтения краткие, бедные и риторикой, и фактическими подробностями, житийные записи, сделанные на русском Севере. Жития, и краткие, и пространные, – памятник духовной жизни и уже по одному этому – поучительное чтение.

Жития русских святых, собранные монахиней Таисией и посвященные 1000-летию русской святости, являются истинно духовным чтением. Содержательность этого собрания отводит ему заметное место в кругу житийной литературы.

Книги, включающие сведения о святых Божиих, называются различно: месяцеслов, календарь, святцы. Они содержат краткое перечисление праздников и имен святых по порядку месяцев и дней года, в них сообщаются весьма краткие сведения о святых, позволяющие отличать одного от другого, например приводится чин святости и называется место жизни или преставления его. Иногда святцы и месяцесловы излагают некоторые обстоятельства подвижнического пути святого, главнейшие черты жизни его, образ кончины. Такие святцы можно назвать историческими, называют их еще «святцами с летописью». Хронология историческая в них нарушена, каждый день имеет свое праздничное, крестное содержание. Таков и месяцеслов, по-гречески менологий. На Руси был более всего известен Пролог (греческий синаксарь, переведенный на славянский язык, имел предисловие – отсюда название Пролог). Книга представляла собой собрание сокращенных сказаний о святых, но более пространных, чем в исторических святцах. Книга монахини Таисии может быть определена как Новый Пролог.

Святость – отличительное свойство Человека, созданного по образу и подобию Божию. Святые, прославленные Церковью и почитаемые народом Божиим, не имеют духовной иерархии, слава святых, почитаемых народом Божиим, определяется Церковью земной через прославление их и включение их в богослужебный круг. Чины святости сообщают нам прежде всего о различных путях подвижников в их восхождении к Богоподобию. У каждого человека свой земной путь, определяемый его личным благочестием, фоном же ему служит своеобразие эпохи. Святость не особый удел монашествующих или начальствующих, властвующих или юродствующих, она духовное достижение в исполнении воли Божией человеком, такое стяжание благодати Святого Духа, которое тронуло сердца и умы людские, как чудо. Христос чудотворил, чтобы свидетельствовать волю Бога Отца; многочисленные чудеса, явленные через святых, свидетельствуют о благости и спасительной миссии Церкви, основанной Иисусом Христом, посланным в мир ради искупления грехов рода человеческого.

С даром чудотворения угодников Божиих, проявленным ими при жизни или по кончине, связана история их прославления. Установление церковного почитания подвижников веры и благочестия обычно следует за почитанием народным. Явление Божией благодати в чудесах через святых избранников или их мощи преображает тварного человека. Одно зримо явленное исцеление болящего или умиротворение негодующего исцеляет и умиротворяет души многих.

Чудотворение – знак к прославлению и одновременно это молчаливый призыв к покаянию, за которым последует в сердце уверовавших молитва Господня. В церковной традиции процедура прославления в лике святых усопшего подвижника сформировалась постепенно. В древнехристианской Церкви канонизации, т. е. установления почитания, святого не было, она возникла позже как реакция на проявления ложного благочестия уклонившихся в ересь. В Русской Православной Церкви была воспринята готовой традиция Константинопольской Церкви в вопросах церковного прославления, она была принята как данность вместе с богослужебной практикой и иерархическим устройством церковной жизни. Мотивы, подвинувшие Церковь к формализации прославления, были исторически оправданны. Так, если говорить о русской церковной истории, в ней имели место факты деканонизации, как в случае со святой княгиней Анной Кашинской в связи с использованием славы ее раскольниками в своей проповеди.

Необходимо отметить, что акт канонизации не определяет небесной славы святых, он включает их в четкий годовой литургический круг и тем самым всех призывает почитать святых в форме общественного богослужения. Отличие канонизированных святых от неканонизированных и вообще от усопших литургически состоит в том, что святым служат молебны, а не панихиды. Единение Церкви небесной и земной происходит в молитве, тайна жизни вечной сокрыта в этом единении. Заступничество и помощь святых является свидетельством, что Христос есть Путь и Истина.

История канонизации в Русской Православной Церкви имеет начало в прославлении святых князей страстотерпцев Бориса и Глеба. Это было деяние новокрещеного русского народа, в котором выразилось своеобразие национальной духовности, просвещенной светом православной веры. Канонизация, прославление святых Православной Церковью всегда было ответом на вызов суетного мира.

В России все воспитаны на мирской, гражданской истории, жизнь Церкви отражается в контексте общественно-политического процесса, даже подвижники веры и благочестия предстают перед нами прежде всего как участники тех или иных событий. Почитание святых сливается со светской практикой увековечивания памяти государственных мужей и деятелей культуры. Этому способствует обилие в церковных святцах сильных мира сего – князей и пастыреначальников. Порой может показаться, что в этом прямое отражение известной симфонии государственной власти и Церкви, и тогда святость становится мифом, воспитывающим общественное сознание. Ошибочность такого мнения преодолевается, если разобраться, в чем, собственно, состоит подвиг святых князей и святителей, этих чинов святости с сословной окраской.

В своей истории христианская Церковь, и Русская Православная Церковь в частности, знает целый сонм святых угодников и исповедников. В церковных календарях, богослужебных книгах и житиях мы встречаем сведения о днях их памяти, подвижническом пути и характерные определения при упоминании имени, например мученик, преподобный, праведный, благоверный князь, святитель, блаженный, страстотерпец. Кто они?

«Святые благоверные князья составляют особый, весьма многочисленный чин святых в Русской Церкви, – пишет Г. П. Федотов в своем исследовании „Святые Древней Руси“. – Можно насчитать около пятидесяти князей и княгинь, канонизированных к общему или местному почитанию». Должно отметить при этом малочисленность святых мирян иного сословия. При поверхностном суждении складывается мнение, что в христианском государстве размываются границы евангельского различения: где Богово, а где кесарево.

Действительно, царская святость становится актуальной в Церкви после того, как христианство делается государственной религией. В Римской империи император официально выступает как охранитель веры и защитник Церкви. Он получает достаточные полномочия в сфере церковных вопросов, например право созывать Вселенские соборы, делать дискуссионными догматические проблемы. Да и в сам титул византийского императора вошло наименование «святой». Но при этом царская святость в церковном сознании никогда не определялась статусом властелина, но обусловливалась требованиями праведности, которые были сформированы в библейской традиции. Всякая власть от Бога, но далеко не всегда она свята. В праздновании памяти святых монархов и князей прославляется их подвиг, запечатленный в благочестии, милости и заботе об укреплении христианской веры, а не властные полномочия, бывшие у них в земной жизни, или родовитое происхождение. Слияние гражданской и церковной истории отразилось только в указании социальной принадлежности у святых правителей в календарях-месяцесловах, гимнографии и, конечно, в житиях. Так, указывается, например, память равноапостольных царя Константина († 337) и матери его царицы Елены († 327), мучеников страстотерпцев благоверных князей Бориса и Глеба († 1015), святого благоверного великого князя Димитрия Донского († 1389).

Содержательным в пространных именованиях святых для понимания феномена святости и самой логики церковного прославления святых в актах канонизации являются указания на форму подвижничества: мученик, праведный, равноапостольный.

В греческой церковной традиции, в контексте общеисторического развития, известно почитание святых царей и цариц, преимущественно оказавших услуги православной вере в борьбе с ересями в эпоху Вселенских соборов. В их канонизации находил отражение теократический идеал царского служения, который неприложим к прославлению святых князей и княгинь на Руси. По своему общественному положению русский удельный князь не может быть сопоставлен с царем, власть его была ограничена вечем, дружиной или церковной иерархией. Таким образом, русский князь воплощал в себе не столько начало власти, сколько начало служения. Примечательно, что после усвоения Русью византийского идеала власти и перенесения его, вместе с титулом царя, на великих князей московских прекращается княжеская святость и никто из благочестивых царей московских не был прославлен. Княжеская святость возрождается только в XX в. в прославлении великой княгини Елисаветы Феодоровны († 1918) какпреподобномученицы и царственных мучеников: Николая, Александры, Ольги, Татьяны, Марии, Анастасии и Алексия († 1918), прославленных в лике святых Русской Церковью Заграницей.

В истории Русской Церкви в большинстве случаев вообще неуместно говорить о церковном почитании святых правителей, чтится их подвиг. Несмотря на то что усиление княжеской святости, исторически следующей за монашеской, совпадает с монгольским игом, подвиг святых князей, однако, является не только национальным служением, но и церковным.

Для понимания сущности княжеского подвига во всей полноте необходимо выделить в сонме святых князей (и княгинь) несколько групп, типология которых точно определена Г. П. Федотовым. Это князья равноапостольные, князья иноки, князья страстотерпцы и князья, прославленные своим общественным служением. Эта неоднородность княжеского подвига явно указывает на пересечение двух типологических схем – социально-сословной и церковноподвижнической. На историческом фоне проступают контуры евангельского равенства человека перед Господом, жития святых духовно и таинственно наполнены благовестием о спасении каждому человеку. Подвижничество не является княжеской привилегией, скорее княжеская власть, как и любая другая власть, является тяжелым испытанием на пути благочестия.

Среди русских святых князей и княгинь первыми хронологически (по времени своей жизни) следует назвать равноапостольных святых княгиню Ольгу († 969) и князя Владимира († 1015). В Православной Церкви наименование святых «равноапостольными» прилагается к особо прославившимся благовествованием Евангелия и обращением народов в христианскую веру. В святцах равноапостольными названы святая Мария Магдалина как общница апостолов, святая первомученица Фекла, ученица апостола Павла, обратившая в христианство множество язычников в Селевкии Исаврийской, святые царь Константин и его мать царица Елена, святые братья Кирилл и Мефодий как просветители славян.

В богослужении Русской Православной Церкви во время литургии особо вспоминаются равноапостольные Кирилл и Мефодий и князь Владимир, за них вынимается восьмая частица из девятичинной просфоры. В 1970 г. при церковном прославлении к лику равноапостольных был причислен русский святитель Николай, архиепископ Японский, происходивший из духовного сословия и совершивший святительское служение. Подвижничество, приравненное к равноапостольному, – удел не только царский или княжеский, путь не сильных мира сего, а угодных Господу. Так, святые Владимир и Ольга есть прежде всего избранники Божии, восприявшие благодать для служения всему народу христианской любовью, а только потом – обладатели княжеской власти.

Другую группу святых князей составляют князья иноки. Русская церковная история знает князя Николу Святошу († 1142), смиренного вратаря и трудника Печерского монастыря, одного из верных духовных чад преподобного Феодосия; князя Андрея Заозерского, в иночестве Иоасафа († 1453); многих княгинь, игумений и строительниц монастырей. Почитаются Церковью все они как иноки и инокини, то есть как преподобные, а не как князья. Путь этих подвижников совершенно индивидуален, как у многих и многих преподобных из разных сословий.

Третья, более многочисленная, группа – князья убиенные, страстотерпцы. Первыми русскими святыми, первыми чудотворцами, признанными предстателями перед Богом «за новые люди христианские», канонизированными Церковью, были младшие сыновья святого князя Владимира – святые князья Борис и Глеб († 1015). Их почитание было установлено вскоре после убиения. Святые князья пали жертвой политического преступления, а не были мучениками за Христа. Первые чудеса, происшедшие при нетленных телах святых Бориса и Глеба, поразили славянскую и варяжскую Русь, но тайна их святости при изучении житийных памятников раскрывается в духовности новокрещеного народа. В памяти народной осталось не мирянское благочестие князей, а их смертный подвиг. При этом мученичество святых Бориса и Глеба лишено героизма, но их вольное мучение есть подражание Христу, совершенное исполнение Евангелия, и именно это питает почитание страстотерпцев. Формально этот чин святости относится ко всему сонму мучеников, претерпевших страдания во имя Христово. Исторически страстотерпцами именуются святые, принявшие мученическую кончину не от гонителей христианства, но от своих единоверцев. Характерным является, что в акте прославления святых князей страстотерпцев Русская Церковь не сделала различия между мученичеством за веру во Христа и мученической кончиной в последовании за Христом, сопровождаемым беззлобием и непротивлением врагам. Страстотерпцами также почитаются князь киевский Игорь Ольгович, убитый киевлянами в 1147 г., князь тверской Михаил Ярославин, закончивший земной путь в Орде в 1318 г., царевич Димитрий, убитый в Угличе в 1591 г.

Татаро-монгольское порабощение земли Русской стало почвой, на которой взросли подвиги мученичества и исповедничества, в этих условиях Церковь освятила ратный подвиг и смерть в бою как мученичество за веру. Прославлены и почитаемы как мученики святые князья Василько Ростовский († 1238), Георгий Владимирский († 1238), Роман Рязанский († 1270) и многие другие.

В церковной традиции мученики почитаются с первых веков христианства, к мученикам причислялись все пострадавшие за Христа, их подвиг был освящен мученической кровью. Святость мученичества делает равными князей и простолюдинов, священников, епископов и монахов, святые миряне почитаются как мученики, священнослужители как священномученики, монашествующие как преподобномученики. В чине святых мучеников святость свободна от социальных и политических наслоений, она надмирна, в ее ореоле Церковь становится Святой и Вселенской. Подробности житийной литературы о происхождении, звании и служении прославленного христианина можно понимать как назидание народам и сословиям, как призыв к исполнению евангельских заповедей блаженства.

Собственно княжеским подвигом характеризуются святые князья, современники упомянутых мучеников и страстотерпцев, их святость отмечена княжеским призванием быть воителями, они – «печальники» за народ и «стоятели за землю Русскую», а как миряне они почитаются праведными. К прославленным своим общественным служением надлежит отнести благоверного великого князя Александра Невского, благоверного князя Довмонта-Тимофея Псковского. На примере их жизни видно, что военные подвиги и мирные труды, а также личное благочестие воплощают подвиг жертвенного служения любви к ближнему. Исторически неточно представление, что возможно прославление за национальные или политические заслуги, вернее говорить, что общественное положение должностного лица всегда является испытанием его способности к жизненному подвигу, через который он предназначен к общенародному почитанию.

Святители – святые епископы, они составляют особый чин святых. Отцы, учители, пастыри и архиереи Православной Церкви суть священнослужители, они таинственно и преемственно от Бога и Господа нашего Иисуса Христа, от Святого Духа, ниспосланного на апостолов, и далее от святых апостолов приняли власть возрождать и воспитывать верующих на жизнь духовную. Таким образом, почитание святителей находится в преемственной связи с почитанием апостолов. Хронологически в истории Церкви они стали почитаться после мучеников и преподобных, но первоначально каждая община чтила и праздновала память всех своих предстоятелей. Имена епископов регулярно вспоминались во время богослужений – так, в числе святых почитались все Патриархи Константинопольские периода с 325 по 1025 г., кроме тех, кто впал в ересь или вел недостойную жизнь. Традиционно с именами святителей Церковь соединяет наименование тех Церквей или церковных кафедр, где они священствовали. Например, Василий Капподокийский, Николай Мирликийский или из русских: Митрофан Воронежский, Никита Новгородский.

Русская Церковь в канонизации своих святых епископов, которых более семидесяти, основывалась на образце Греческой Церкви, но в их прославлении акцент переносится с факта архиерейского служения на личную праведность и подвижничество, а также на народное почитание за отеческое пастырское окормление. Первым русским святителем, кому было установлено почитание, стал Леонтий, третий епископ Ростовский († 1070). Празднование памяти святителя совершилось впервые в Ростове 23 мая 1190 г., в день обретения его мощей. Последними канонизированы в феврале 1997 г. священномученики: Патриарший Местоблюститель Петр, митрополит Крутицкий († 1937), Серафим, митрополит Ленинградский, на покое († 1937) и Фаддей, архиепископ Тверской († 1937).

Прославление святителей может иметь общие черты с чином святых преподобных – в тех случаях, когда в епископе инок преобладает над пастырем, – таковы Никита Новгородский († 1108), Стефан Владимир-Волынский († 1049), Тихон Воронежский, Задонский чудотворец († 1783), Феофан Затворник, Вышенский († 1894). Нередки примеры, когда монашеский подвиг дополняется общественным исповедничеством с прибавлением особого церковного служения. Так, учительное призвание, выраженное в проповеди язычникам, связано с именами святителей Стефана Пермского, Гурия Казанского, Николая Японского. Порой святительский подвиг на епископской кафедре имеет общие черты с княжеским подвигом, воплощенным в служении ближнему, они – воины Христовы и потому миротворцы. Более всего этот вид подвижничества связан со служением на первосвятительской кафедре.

Для ориентации в церковной истории уместно сделать небольшой экскурс. В Русской Церкви с 988-го до 1589 г. иерархическая власть принадлежала митрополитам, с 1589-го до 1721 г. – Патриархам, с 1721-го до 1918 г. – Святейшему Синоду, а с 1918 г. Патриархам и Патриаршим Местоблюстителям.

Местопребывание митрополитов с 988-го до 1250 г. было в Киеве, далее, до 1325 г., во Владимире и потом в Москве. Все первосвятители до 1461 г. именовались Киевскими и всея России. После разделения русской митрополии в 1461 г. на Московскую и Киевскую митрополиты, жившие в Москве, назывались Московскими и всея России. Правящие архиереи других городов именовались по имени своих епархий.

За богослужением в честь святителей, святых пастыреначальников, вынимается четвертая частица из девятичинной просфоры, а в русском чине проскомидии поминают: «Иже во святых отец наших, святителей… Михаила Киевского, Петра, Алексия, Ионы, Филиппа и Ермогена Московских, Никиты Новгородского, Леонтия Ростовского и всех святых святителей».

Многочисленный сонм преподобных, прославленных в лике святых, при всей неоднородности их подвижнической жизни наиболее понятен даже невоцерковленному человеку. Монашеская аскеза как тип святости предполагает отказ от мирских привязанностей и выбор следования Христу. Почитание преподобных как отдельного чина святости начинается практически сразу с возникновением монашества. В святцах многие из них называются по имени страны, пустыни, местности, в которой родились или подвизались, по монастырю, по сану, по особенным чертам своей личности, по подвигам. Например, среди святых, просиявших в земле Российской, мы знаем Антония Римлянина и Максима Грека – по их происхождению, многих преподобных Печерских – по наименованию пещер, в которых была устроена Киево-Печерская лавра, Дионисия Глушицкого – по названию реки Глушицы, Корнилия Комельского – по названию леса, – мест, где они подвизались.

В православном богослужении преподобные особо вспоминаются на проскомидии, для них вынимается шестая частица из девятичинной просфоры, а в русских служебниках содержится поминовение «преподобных и богоносных отец наших… Антония и Феодосия Печерских, Сергия Радонежского, Варлаама Хутынского… и всех преподобных отец и всех святых преподобных матерей».

В «Православном исповедании Восточной Церкви» о святых сказано: «Мы призываем их (святых) не как богов каких, но как друзей Его, которые служат Ему, славословят Его и поклоняются Ему. Мы требуем помощи их не потому, чтобы они испрашивали нам от Бога благодать… Они (во время земной жизни своей) молятся за других и ходатайствуют не только часто и втайне, но и всенародно и открыто, как это подтверждают писания… тем более по смерти своей молят о нас Бога, ибо тогда им ничто в сем не препятствует. Но кто-нибудь скажет, что святые не познают и не разумеют молитв наших. На сие ответствуем, что хотя они сами по себе не познают и не слышат молитв наших, но познают и слышат по откровению Божию… Итак, справедливо мы почитаем их и испрашиваем чрез них помощь от Бога… Мы не отдаем им Божественной чести, но молим их как братьев и другов наших, чтобы испрашивали нам, братиям своим, помощь у Бога и ходатайствовали за нас пред Господом».

С. Ершов

2000 г.