Глава 15

* * *

Я так уходился за минувший день, что проспал всю ночь сном праведника и проснулся на заре бодрый и отдохнувший. В горле еще першило, но заметно меньше, чем накануне вечером. Еще я заметил, что мои заботливые спутницы укрыли меня толстой шерстяной буркой — видимо, поэтому ночью было так тепло.

Женщины всегда остаются женщинами, и на Земле, и в Аркуине.

Флавия, которая до конца решила играть роль нашей поварихи, накормила нас разогретыми на подостывшей золе остатками вчерашнего мяса, и мы, оседлав коней, двинулись дальше, вглубь Топи. То ли я вполне привык к окружающей меня действительности, то ли отдых и еда настроили меня на благодушный лад, но Гиблая топь уже не казалась мне таким мрачным местом. У болота тоже была своя прелесть. Оказывается, здесь было множество цветов, белых, лиловых и пестрых, росших поодиночке и группками на островках и кочках. Пока мы добрались до очередного привала, я собрал большой букет и преподнес его Флавии.

— Спасибо, — сказала она. — Ты выбрал самые лучшие цветы.

— Самые лучшие? Тебе нравятся?

— Да. Вот это, — Флавия вытянула из букета алый цветок с перистыми листьями, — душистая ризория. Из ее лепестков можно сварить отличную микстуру от грудного кашля и хрипунца. А это, — тут она продемонстрировала мне белый, похожий на лилию цветок с полупрозрачными лепестками, — болотный каэмон. Сиды делают из его корней и листьев очень сильный яд для стрел.

— Ах, я ж забыл, что ты травница! — Я перехватил насмешливый взгляд Беа. — Ну, я рад, что угодил тебе.

— Спасибо за букет, Сим, — Флавия улыбнулась. — Я не хотела тебя обидеть.

К обеду мы добрались до маленького, но очень красивого озера с чистой прозрачной водой. На противоположном берегу озера виднелись руины старой каменной башни весьма своеобразной архитектуры. Что-то вродетрехъярусного зиккурата с арочными перекрытиями на каждом из ярусов. Впрочем, башня была так сильно разрушена, что ее первоначальный облик можно было только додумать. Это и была пресловутая Башня Дьявола. Поскольку озеро, по словам Беа, было очень глубоким, нам пришлось обойти его, чтобы оказаться у башни.

— Эту башню построили еще во времена Первого Завоевания, — пояснила Беа. — Тогда сиды только-только пришли в Эленшир с востока, из Элайи. Это была ничейная земля, и сиды строили на ней свои укрепленные форты.

— А почему такое название?

— Наверное, когда-то в ней жил дьявол, — в глазах Беа вспыхнули веселые красные искорки. — Мы почти прошли Гиблую топь. Отдохнем и пойдем дальше.

Я подошел к озеру. Вода была очень холодной и такой прозрачной, что я мог во всех подробностях рассмотреть каменистое дно.

— Чего встал? — спросила Флавия, зачерпывая котелком воду. — Собери валежник для костра!

— С радостью и почтением, — ответил я и пошел за валежником.

Густой овсяной суп с кусочками мяса и копченого сала получился на славу, и я после двух больших чашек ощутил потребность залечь в счастливую послеобеденную спячку. Но у моих спутниц были другие планы. Едва я пристроился на кошме и начал дремать, на меня упала тень.

— Вставай, русский! — велела Беа. Я глянул на ее одним глазом (открыть второй не хватило силы воли). Беа стояла надо мной в позе сержанта, держа в руке небольшой круглый щит из расписной кожи — ее собственный щит.

— Вставай! — повторила она. — Хочу кое-что тебе показать.

— Ого! — Я открыл второй глаз. — Когда женщина хочет кое-что тебе показать, это всегда интригует.

— Не то, о чем ты подумал. Пошли!

Мы отошли на десяток шагов от костра, и Беа вручила мне щит, а потом велела мне встать напротив нее.

— Хочу посмотреть, какой ты боец, — заявила она, обнажив один из своих кривых батаров. — Надевай щит на левую руку. Да, так правильно. Держи щит перед собой, ровно и смотри мне в глаза. Старайся отбить мои удары щитом. Учти, батары острые, и если ты замешкаешься, то можешь получить рану.

— Или остаться без башки, — закончил я и поднял щит.

Она не ответила и ударила батаром в щит. Я ощутил ее удар не только рукой, а всем телом.

— Больно! — простонал я.

— Неженка, — добавила Беа и нанесла еще удар.

Дальше игра шла без вариаций — Беа била в щит из разных позиций, а я отбивал. Постепенно промежутки между ударами становились все меньше, а сами удары сильнее, и мне стоило известных усилий перехватить их.

— Хорошо, — сказала Беа, сделав паузу. — У тебя неплохая реакция. Это радует. Может быть, что тебе повезет, и ты не погибнешь в первом же бою. Не напрягай руку со щитом, старайся держать щит так, чтобы оружие противника и поверхность щита в момент удара образовали острый угол.

— Ай-ай, сэр. Есть, сэр.

— Ты смешной, — сказала Беа и, обнажив второй клинок, продолжила тренировку. Я отбивал ее атаки, но батары с такой скоростью порхали вокруг меня, что я ощутил головокружение.

— Погоди! — заорал я. — Дай отдышаться…

— В бою тебе не дадут поблажек, — ответила Беа.

— Я чувствую себя не бойцом, а китаной. Без оружия как-то не так.

— Оружие? — Беа улыбнулась и протянула мне один из батаров рукоятью вперед. — Держи.

Я взял меч. Он был очень легкий, и шершавая рукоять идеально легла в мою ладонь. Отличный меч, если я, конечно, что-нибудь понимаю в мечах.

— Старайся не отбивать мои удары клинком, — посоветовала Беа. — Не хочу потом править лезвие. Готов?

— Ан гард! — крикнул я и пошел на демонессу. Однако миг спустя я понял, что обезоружен — Беа ловко выбила у меня батар. Я ощутил сильный удар по самолюбию.

— Мертвец, — сказала она, нахмурившись. — Подними оружие.

Я подчинился. Беа еще трижды выбивала у меня меч, а потом сказала:

— Хороший боец старается избежать столкновения клинков в бою. И еще, ты слишком напрягаешься.

— Знаешь, я вообще-то не мечник. И, наверное, никогда им не стану.

— До того, как учитель Рамимор занялся моим обучением, я меча сроду в руках не держала, хотя неплохо стреляла из лука. Однако кое-чему научилась. Признавая свое неумение что-то делать, ты унижаешь себя.

— Все верно. У нас в армии говорят: «Не можешь — научим, не хочешь — заставим». Правильно, так и надо.

— Ты был в армии?

— Был.

— Почему же ты тогда не владеешь мечом?

— Потому что в нашем мире армия вооружена совсем другим оружием. Вроде вашего громострела, только куда как мощнее.

— Я не люблю громострел, — с презрительной гримасой ответила Беа. — Глупое оружие, придуманное алмутами. Много дыма, много вони, много грохота, долго заряжать. Хороший доспех мягкая пуля из свинца не пробьет. Лучник или арбалетчик стреляет намного точнее, чем воин с громострелом, а мечник убьет тебя прежде, чем ты перезарядишь свое оружие.

— Мечи и луки у нас уже лет триста не востребованы.

— И чем же вы сражаетесь?

— О, у нас предостаточно разных забавных штук для уничтожения ближних. Танки, артиллерия, ракеты, атомные бомбы. А солдат у нас вооружен автоматом. Это такое устройство, которое стреляет маленькими пулями при помощи пороховых зарядов. Что-то вроде моего пистоля, но стреляет быстро-быстро и далеко. За лигу можно человека убить.

— Это подло, — нахмурилась Беа.

— Что подло?

— Убить человека на таком расстоянии. Не давая ему шанса защитить себя.

— Увы, дорогая, в нашем мире война давно ведется не по рыцарским правилам. У нас одно правило — убей врага. А как ты это сделаешь, никого не волнует. Я мог бы тебе многое порассказать про наши войны… — Тут я спохватился: не стоит подмачивать в глазах Беа имидж человечества, рассказывая о Хиросиме, газовых камерах Освенцима, террористических актах и захватах заложников. — Ну что, тренируемся дальше?

* * *

Мы тренировались, наверное, еще с час. У меня разболелось все тело, особенно левая рука, выдержавшая бессчетное количество ударов в щит. Но зато осталось ощущение с пользой прожитого дня. Потом Беа заявила, что на сегодня хватит, и нам пора ехать дальше.

После привала у башни дорога через топь стала безопаснее, это было заметно даже на глаз. Ноги не так вязли в жирной торфяной грязи, опасные участки попадались реже, и Беа, в конце концов, села в седло и нам разрешила ехать верхом.

— Мы проехали топи? — спросил я.

— Нет еще, но дальше дорога не так опасна. Только не позволяйте лошадям сходить с тропы, идите за мной след в след.

Интересная дамочка, подумал я, глядя в спину Беа. Уверенная в себе, крепкая, боевая. Такая бы в нашем мире наверняка преуспела. Стала бы успешной бизнес-леди или политиком. Умеет заставить людей делать то, что ей надо, а главное — сама знает, что и как правильно делать. А может, наоборот, со своими представлениями о чести и благородстве оказалась бы в полном пролете…

— Чего замолчал? — не оборачиваясь, спросила Беа.

— Спрашиваю себя, что бы ты делала, окажись ты в моем мире.

— Ну и?

— Так и нашел ответа. Вот Флавии у нас нашлась бы работа, — я подмигнул девушке, ехавшей чуть позади меня. — Стала бы медиком или травницей знаменитой. У нас сейчас модно натуральными продуктами лечиться.

— Ты говорил, что был в армии, — ответила Беа. — А почему ушел?

— Потому что у нас не всю жизнь служат, а только некоторое время. Отслужил свое и ушел на гражданку.

— И чем занимаешься? То, что ты не земледелец и не маг, я уже поняла.

— Я…. Как бы это правильно сказать? Я помогаюлюдям, у которых есть товар, выгодно продать его. А другим людям помогаю выбрать хороший товар.

— Ты купец?

— Можно и так сказать.

— У тебя есть жена?

— Была. Мы в разводе. То есть, вместе не живем — она живет с другим мужчиной.

— Вот как? — Беа все же обернулась и посмотрела на меня. — И ты это терпишь?

— В нашем мире немного другие законы.

— Странные законы. А дети у тебя есть?

— Дочка. Анастасия Максимовна. Красавица моя золотая. Ей уже десять лет. — От воспоминания о Настенке у меня вдруг защипало в глазах и носу. — Она теперь там, в России, а ее папашка черте где шатается.

— Может быть, однажды ты обнимешь свою дочь.

— Беа, не надо давать мне надежду. Это жестоко.

— Надежда есть всегда.

— Зачем ты все это мне говоришь?

— Хочу узнать тебя получше. Мы, как-никак, один отряд.

— Было время, когда ты без раздумий отрубила бы мне голову.

— Это в Аранд-Ануне? — Беа засмеялась. — Наверное, ты прав. Тогда ты был для меня никто. Просто чужак, которого я не знала. Сначала я приняла тебя за земляка, потом поняла, что ты лишь по облику эльф. Но ты дерзко отвечал Кулоту и не побоялся биться с Ханнесом. Это было… необычно. Потом я видела, как ты дрался с ашарди и как убил Кулота Нанна. Это расположило меня к тебе. Я поняла, что ты необычный, не такой, как все. Оказалось, я не ошиблась — ты фейн, и кто-то из Первосозданных наделил тебя своей силой. Может быть, в Аранд-Ануне мы начали путь, который сможем пройти только вместе.

— Это что, признание в любви?

— Нет. Я не так легко влюбляюсь. Хоть ты и выглядишь, как эльф, но с тобой что-то не так. Душу круглоухого не спрячешь.

— Ты не любишь людей?

— У меня нет причин их любить. Сиды и люди живут в Аркуине уже не одно тысячелетие, и все это время между ними нет согласия. — Беа вздохнула. — Хотя, как говорят легенды, в древности было все иначе.

— Может, вы сами виноваты в том, что люди вас не любят?

— Мы были самым первым цивилизованным народом в Аркуине, — начала Беа с презрительной гримаской на лице. — Когда предки круглоухих бегали в звериных шкурах и жрали сырое мясо, у нас были большие города, прекрасные сады и плодородные поля. Мы выращивали фрукты, делали вина, строили дворцы и купальни, писали стихи и играли на музыкальных инструментах. У нас были праздники, во время которых в небе расцветали созданные из огня цветы, и тысячи костров горели в лесах, освещая наши танцы со светляками и духами! И мы учили людей вместе с Первосозданными. Люди очень многое у нас переняли. А потом отплатили нам злом за добро. Люди разрушили наше древнее царство, а ныне пытаются отобрать у моих сородичей наши последние земли — Эленшир. Ты сам говорил, что твой народ, русские, очень ценят справедливость. Где же тут справедливость, Сим?

— Был в моем мире один поэт по имени Редьярд Киплинг. Он писал о Бремени Белого Человека. О том, что цивилизованные народы должны помогать всем остальным племенам идти вперед, ни ожидая от них ни благодарности, ни даже хорошего отношения. Может быть, он был прав. Знаешь, один мудрый человек сказал: «Сильнее всего люди ненавидят тех, кому они обязаны лучшим, что имеют».

— Иногда ты говоришь как учитель Рамимор, — Беа фыркнула. — Не будем спорить. Если честно, мне на все это плевать.

— Как скажешь. — Я повернулся к Флавии. — Как ты?

— Хорошо, — мрачно буркнула девушка и отвернулась. Мне показалось, что я услышал издевательский смешок Беа.

Кони пошли быстрее, и я понял почему — похоже, Гиблая топь осталась позади. И хоть нас еще окружали обширные мочажины и заросли рогоза и прочих болотных растений, запах гнили стал менее резким.

Мои мысли снова вернулись к дочке. Черт, зачем Беа заговорила со мной о семье? Ведь если я, как говорил голос в подземелье, погиб в своем мире, то маме и моей бывшей наверняка уже сообщили. Маму жалко. Как представлю, что она чувствует…И ведь нет никакой возможности сообщить, что я жив, что не умер, что там на дороге нашли только мое тело и…

Вот именно. Нашли тело возле мотоцикла. Мертвое тело. Ох, Господи, если бы я только мог сообщить, что жив!

Ирина — честно говоря, мне без разницы, поплачет она обо мне, или нет. Скорее всего, только огорчится, что потеряла алименты. А вот дочка…

В носу опять предательски защипало, горло сдавило, и я с трудом взял себя в руки. Нельзя плакать на глазах двух женщин. Но мои спутницы очень внимательны.

— Ты чего? — спросила Флавия, заглянув мне в лицо.

— Мошка в глаз попала, — я виновато улыбнулся и потер пальцем глаз. — Ерунда.

Загрузка...