Русский волк

Глава 29

СЕРДЦЕ СТИРГИ

Среди магов и демонологов нет единого мнения по поводу того, что же собой представляет Тенебра. Большинство из них полагают, что Тенебра является таким же реальным миром, как и Аркуин. Он соседствует с Аркуином в едином мироздании и отделен от него границами, кои возможно пересекать, лишь используя самую могущественную магию. Великий Миларий Боденходский в своем капитальном трактате «Visio vera mundi Tenebri»(Подлинное видение мира Тенебры) пишет, что Тенебра является отделенной от Аркуина частью материального мира, в которую Первосозданные в начале времен изгнали стихии Хаоса. Миларий прямо называет Тенебру «выгребной ямой» (cloaca) Аркуина. Тенебра, по мнению Милария, лишена света и освещена лишь пламенем Хаоса, ее ландшафты мрачны, устрашающи, унылы и бесплодны, и единственными обитателями этого ужасного мира являются демоны, коих существует множество разновидностей. Поскольку демоны Тенебры суть создания Хаоса, их природа глубоко враждебна нашему миру. Считается, что опытный маг способен призывать демона из Тенебры и даже вселять его, на время или навсегда, в животных и людей, однако последствия такого призыва невозможно спрогнозировать. Демонская хаотическая природа неизбежно искажает сам облик любого создания Божественных, будь то человек или животное, наделяя его чертами и способностями поистине устрашающими. Если призванный демон захватывает власть над человеком, тот становится одержимым, и единственный способ исцелить несчастного от этой напасти — убить демона или изгнать его обратно в Тенебру, что очень непросто сделать.

Те же, кто придерживается противоположной точки зрения, считают, что мир демонов никакая не реальность, что он всего лишь порождение наших тайных страхов и желаний, питаемых остатками Хаоса, неистребимыми в душе человеческой, а сами демоны не что иное, как человеческие пороки ипроявления темных сторон людской природы…

(Маркус Книжник, «Тень Тенебры», 700 г. Третьей Эпохи)

Эйтан соскочил с седла, опустившись на колено, осмотрел следы, и сердце молодого эльфа радостно забилось. Эйтан, как и всякий эленширец, с детства умел отлично читать следы. Но тут бы и круглоухий справился. Остатки кострища на плоской возвышенности у леса, истоптанная копытами коней земля — здесь, именно здесь они остановились после переправы, но почему-то очень быстро покинули это место. Костер даже не успел как следует разгореться. Почему?

И вновь, в который раз, Эйтан мысленно осудил себя за несдержанность. Непростительную и нелепую. За прошедшие годы молодой эльф научился сохранять хладнокровие в самых трудных ситуациях, и это умение много раз спасало ему жизнь. Но там, в Иль-Флор, он не сумел справиться с чувствами — уж слишком неожиданным было то, что он увидел. Он был готов ко всему, но увиденное поразило его в самое сердце.

Прежде Эйтан много раз видел демантров — нельзя сказать, что полудемоны были чем-то необыкновенным и сверхъестественным. Даже в братстве Ночных Теней, по слухам, были демантры-ассасины. Однако мысль о том, что его любимая, единственная сестра, его Беа стала полудемоном, оказалась непосильной для Эйтана. Слишком сильным было потрясение. Он ожидал увидеть что угодно, но только не это.

Он покинул Иль-Флор в полнейшем смятении, с черным горем в сердце, и скакал долго, безжалостно стегая коня плетью и глотая слезы. Влетел в какую-то рощу, ломая ветки, соскочил с седла и упал в траву, рыдая и царапая землю ногтями. Когда отчаяние и боль немного утихли, Эйтан долго сидел неподвижно, будто в оцепенении. Память снова и снова воскрешала образ той, прежней Беани Эриль Аренин-а-Граннах — прелестной темноволосой хохотушки, самой красивой девушки в их родной деревне Крос-Койн. Великий Источник, во что ее превратили эти мерзавцы? Почему, зачем? За что Высшая сила так покарала их семью?

Отчаяние проходило, и Эйтан подумал о другом. Он видел, что Беа узнала его, слышал, как она выкрикнула его имя. Да, она стала чудовищем, но не забыла его. Может быть, она до сих пор любит его. А он поддался страху и отвращению, сбежал от сестры, как последний трус. Даже не попытался поговорить с ней, выслушать ее.

— «И кто же из нас двоих чудовище? — с горечью подумал эльф, наблюдая за ползущим по широкому листу лопуха пестрым жуком. — Она или я?»

Он решил вернуться. Но бешеная часовая скачка измотала его коня, поэтому пришлось ждать, пока лошадь отдохнет. Когда Эйтан вернулся в Иль-Флор, таверна, возле которой он видел Беа, была пуста — во дворе были только трупы. Беа и ее спутники покинули деревню. Первым чувством была досада, однако молодой эльф принял решение: он найдет Беа, даже если ему придется обшарить весь Аркуин или отправиться за ней в Тенебру!

Всю ночь он рыскал по дорогам, пытаясь найти следы Беа и ее отряда — тщетно. В одной из дальних деревень он узнал от крестьян, что неизвестных всадников видели вчера на закате близ Олвудского леса. Эйтан немедленно поскакал на север.

Он проехал сквозь Олвудский лес ночью, совершенно не задумываясь об опасности. Проведя в седле двое суток без сна и почти без пищи, Эйтан не позволял себе даже короткого роздыха. Наконец, он перебрался через Эрк-ан-Туре по старому мосту и понял, что милосердная судьба дала ему шанс, когда натолкнулся на брошенную стоянку.

Надежда, что он сможет догнать Беа, сменилась уверенностью — отпечатки копыт на дороге были довольно свежие, отряд прошел здесь какие-нибудь сутки назад. Закончив со следами, молодой эльф, сел на коня и поехал по дороге, ведущей через болотистые луга в широкую долину. Здесь он еще несколько раз заметил следы проходившего по дороге конного отряда, и его уверенность еще больше окрепла.

Он проехал несколько стае, когда внезапно над лугами начал сгущаться странный туман. Эйтан пустил коня в галоп и понесся по дороге к черневшей вдалеке стене деревьев — дорога вела в ту сторону. Очень скоро он въехал в лес и здесь ощутил непонятный и необъяснимый страх.

Лес был очень древний. Покрытые толстой черной корой и изумрудным мхом стволы деревьев были необхватными, а кроны, казалось, достают до неба. Некоторые из них лишились листвы и торчали из земли, как изломанные черные лапы гигантских тварей, выпростанные из могилы. Такие старые деревья Эйтан видел прежде только в самой труднодоступной части Хэвнвуда. В легендах, которые Эйтан слушал в детстве, рассказывалось о волшебных лесах, которые росли в Аркуине еще в легендарные времена Первосозданных. Они обладали разумом и порой завлекали неосторожных путников; легенды говорили, что выбраться из зачарованной чащи не удавалось никому. Белесый туман, обступавший Эйтана со всех сторон, делал этот лес еще более зловещим, но молодой эльф ехал дальше, отгоняя от себя страхи.

Сердце его дрогнуло, когда он увидел вперед старые каменные стены и башню, едва различимые в туманной пелене. Он осадил коня так резко, что животное с ржанием встало на дыбы. Сверхъестественное эльфийское чутье, то, что его соплеменники называли V`es Bliannar, Голос Крови, подсказывало Эйтану, что он у цели своего долгого пути.

Он сошел с коня, намотал поводья на руку и, ведя коня за собой, направился к запертым воротам старой крепости.

— На-ка, примерь, — сэр Джуно взял со стола и бросил мне тяжелую куртку из вываренной кожи с несъемным кольчужным капюшоном, густо усеянную частой стальной клепкой на груди и животе. Я поймал ее, скинул жилет, в котором проходил спещеры, где встретился с Симдоном, облачился в доспех. Холшард одобрительно хмыкнул.

— Неплохо, — сказал он. — И длина нормальная. Без яиц не останешься.

Куртка была довольно грубой работы, усеянная въевшимися в кожу пятнами неизвестного происхождения, кое-где прожженная, кое-где прорванная — видать, до меня сменила не одного хозяина и черт знает сколько пролежала в этом арсенале. Однако кожа была толстой и прочной, сама куртенция по размеру подошла идеально, движений не стесняла, только жарковато в ней было. А главное, в арсенале другого подходящего мне доспеха не нашлось. Увы, но латы черного рыцаря, которые Беа так советовала мне надеть, оказались мне маловаты. Набрюшник, наспинник и наплечники еще туда-сюда, а вот горжет конкретно сдавил мне горло, будто удавка, и латная юбка оказалась не моего размера. Оно и неудивительно: доспешный гарнитур, вроде нашего трофея, всегда делался на конкретного человека.

Я прошелся по арсеналу, попробовал присесть, наклониться — нормально. Поудобнее будет, чем армейский бронежилет. Сразу подумалось, что для байкера такая куртка почти идеальна в смысле защиты. Только вот насколько хорошо меня такая куртка защитит в бою, вопрос.

— Ты не сомневайся, доспех надежный, — Холшардбудто угадал мои мысли. — Сам когда-то в такой сражался, когда сквайром у барона был. Ежели сталкиваешься с нежитью, что главное? Быстрота реакции. Если Неупокоенные или гнильцы еле ноги переставляют, то та же гремучка или скимр движутся быстро. В клепанке увернешься от них, отразишь атаку, в стальных латах не успеешь. А то, что класс брони пониже, так это не суть важно. Коль взорвется у тебя гремучка между ног, никакая кираса не спасет, даже карбоновая или элуритовая.

— Гремучка?

— Милая такая нежить, насквозь протухшая, раздутая гнилыми газами мертвая голова на паучьих ножках. Подбегает к тебе поближе и взрывается с громким хлопком, окатывая тебя трупной слизью. Эта слизь как кислота, мигом разъедает все, на что попадет. Человек растворяется в жижу, что комок меда в кипятке, а прочие гремучки эту жижу потом пожирают.

— Гадость какая!

— И все-таки лучше тебе надеть латы черного рыцаря, хотя бы кирасу и наплечники, — сказала Беа, критически меня осмотрев. — Эта куртка уж очень хлипкая на вид.

— Сейчас наручи тебе подберем, — Холшард будто не услышал замечания демонессы. — А пока возьми щит, вон тот, треугольный, с черным конем.

Я подчинился.

— Теперь делай, что я говорю, — Холшард наклонился и подобрал с пола несколько осколков камня. — Сейчас я буду кидать в тебя камешки. Твоя задача отбить их все щитом. Готов?

Я едва успел подставить щит, и камень со звоном отскочил от него. Следующие брошенные Холшардом камешки я тоже отбил без особого напряга.

— Хорошо, — одобрил рыцарь. — Зачем это надо, спросишь ты? Карги, парень. Их главное оружие — заклинания Огня и Льда. А щит от них в какой-то мере защищает, если вовремя закрыться. Не закроешься, схлопочешь огненный шар или ледяную иглу прямо в физиономию. Кстати, шлем тоже возьми. Да не этот! — воскликнул он, увидев, что я протянул руку к железному капалину. — Такой, что лицо закрывает. Вон тот.

Я накинул капюшон, нахлобучил топфхелм от доспехов черного рыцаря на голову и понял, что видимость через узкие прорези для глаз меня никак не устраивает.

— Ни хрена не видно, — прогудел я в шлем.

— Привыкнешь. Шлем от многих неприятностей защитит. Без него никак.

— Видимо, у мотоциклистов и у охотников за нежитью похожие правила, — заметил я. — Но пока я все же его сниму. На мозги давит.

— Мечом-то драться умеешь? — с иронией спросил Холшард.

— Немного.

— Эх, молодежь, молодежь! Учти, в бою придется только на себя полагаться.

— Да ты не причитай, любезный, я все понял. Я, между прочим, этим мечом помощника вампиромага завалил.

— Истинная правда, — подтвердила Беа.

— Ну, это тебе повезло, — невозмутимо заявил Холшард. — Вот если бы ты мне сказал, что десяток вампиромагов упокоил, это бы меня впечатлило. Ну-кась, возьми вон тот топор.

— Зачем?

— Возьми, говорю.

Я снял со стойки отточенный стальной топор на длинной, в руку взрослого мужчины, рукояти.

— Ну, и что? — осведомился я.

— А вот что, — Холшард надел на левую руку щит, взял другой топор и подошел ко мне. — Представь, что ты нечисть, а я — это ты. Атакуй, попробуй меня убить.

— Оружием?

— Нет, обаянием и лаской. Давай!

Я замахнулся топором на рыцаря, и в следующий миг понял, что лежу навзничь на полу, а мое горло холодит стальное лезвие топора Холшарда.

— Вставай, сынок, — велел рыцарь. — Херовая у тебя получилась атака. Двигаешься, как нагрузившийся пивом крестьянин с больными коленями и геморроем в заду. Еще раз!

Насмешки Холшарда меня разозлили, и я решил посчитаться за унижение. Рванулся вперед — и вновь оказался на полу.

— Вашу руку, сэр Острые Уши, — Холшард помог мне встать. — И в чем тут секрет?

— Подсечка. Ты в момент атаки зацепил меня за ногу.

— Причем за опорную. И одновременно толкнул щитом. Устоять на ногах при такой атаке невозможно. Очень полезный прием, молодой сэр. И ты, сэра, запомни его. Нежить — это не человек. Живого человека можно вывести из боя одним точным ударом. Рассечение артерии, сломанная кость, проникающая рана — и твой противник не боец. Кровопотеря и боль быстро выведут его из боя. А нежити чхать на переломы и дыры в брюхе. Чтобы убить ее, надо отделить голову от тела. Если, конечно, эта голова есть. А в этом случае топор незаменимое оружие.

— Почему не меч?

— И чего это юношество такое тупое пошло? — наморщился сэр Джуно. — У тебя какой меч? Бастардный. Им можно колоть, рубить и резать, все верно. Колющие удары таким мечом самые верные, как и любым мечом с прямым клинком. А вот чтобы успешно рубить таким оружием, особая сноровка нужна. Посмотри на батары сэры Беа: они изогнутые, а такой меч предназначен больше для рубящих ударов. Или ты простейших вещей не знаешь?

— Знаю. Но и Ардболгом очень даже просто можно отсечь голову, по кой хрен еще и топор с собой тащить?

— Вот, — Холшард, огляделся, выбрал из нескольких заготовок для древков копий самую толстую, вставил ее в предназначенную для установки чучела дырку в полу. — Доставай меч и попробуй ударить так, чтобы отрубить начисто верхнюю треть этой палки.

Я заткнул топор за пояс, обнажил Ардболг и ударил по жерди с разворота, вложив удар всю силу. Палка вылетела из отверстия в полу и со звонким стуком укатилась к стене.

— Видишь? — Холшард поднял жердь, показал мне на глубокую зарубку, оставленную клинком. — Слишком длинный замах у тебя, парень. Человека твой удар может быть, убил бы, тварь ни за что. Отойди чуть подальше и смотри!

Он вставил жердь обратно в отверстие, достал из ножен Бризамор и тремя великолепными ударами отхватил от деревяшки три обрубка каждый в ладонь длиной.

— Ловко, — восхитился я.

— Для обезглавливающего удара мечом нужен особый навык, молодой сэр, — назидательным тоном изрек Холшард. — Перерубить с одного удара мышцы, шейные позвонки и сухожилия даже очень хорошим клинком не так просто, как кажется. Со временем ты и этому научишься, но пока пусть твой меч побудет в ножнах. Твой главный прием: сбиваешь тварь на землю подсечкой и толчком щитом, а потом рубишь ей голову ударом топора из вертикального замаха. Поверхность, на которой лежит чудло, отлично играет роль плахи, особенно если это твердая сухая земля. Понятно?

— Предельно понятно, — сказал я: возразить было нечего. — Попробую не облажаться.

— А? — не понял Холшард.

— Говорю, спасибо за науку, большой брат! — Я отсалютовал рыцарю топором.

— Тогда вроде все, — Холшард оглядел нас с Беа. — Пойдемте, посмотрим, как наша молодая леди.

Флавия выглядела неплохо. Холшард даже рискнул развязать ей рот. К нашему удивлению, никаких жалоб и возмущенных речей мы не услышали. Флавия прекрасно понимала, почему мы ее связали.

— Руки и ноги затекли, — пожаловалась она. — Совсем онемели.

— Сейчас ослабим немного, — Холшард тут же занялся путами. — Но ты ведь понимаешь, юная леди, что нам все равно придется держать тебя связанной, пока демон жив.

— Я пойду с вами, — внезапно заявила Флавия.

— Не выйдет, — покачал головой рыцарь. — Ты…

— Черта с два! Вы будете драться, а я тут буду лежать, как перевязанный шпагатом окорок? Я дочь рыцаря!

— А ведь она права, — заметил я. — Днем демон вряд ли обладает достаточной властью над ней. А до темноты мы с ним покончим.

— В своей норе бахвалился мышонок: «Коту башку в момент я оторву!», — отозвался Холшард. — Вы, эленширцы, ужасные хвастуны, особенно эленширцы из кланов Окланши и Окойн… Откровенно говоря, мой юный друг, было бы лучше всего оставить тебя с прелестной леди Флавией наедине, пока мы с сэрой Беа будем охотиться на демона. Это…

— Ну, уж нет! — взорвался я. — Вообще меня за молокососа держишь? Я еще тебе нос утру, папаша.

— Ты не ерепенься, а послушай меня внимательно. Ей нельзя идти с нами. Припадок прошел, но одержимость не покинула ее. Если внутри развалин демон снова овладеет рассудком Флавии, нам придется ее убить, — Холшард посмотрел на побледневшую девушку. — Да, дорогая леди, отсечь голову, ибо ты станешь опасной для нас. Мне бы ужасно не хотелось этого делать.

— Я готова рискнуть, — с вызовом ответила девушка.

— Я бы гордился такой храброй дочерью, — с самым серьезным видом произнес Холшард и, достав кинжал, двумя взмахами, перерезал путы на ногах и руках Флавии.

— Это большой риск, — заметила Беа.

— Нет, — Холшард снял с шеи свой амулет и протянул девушке. — Надень его. Он защитит тебя от демона.

Лицо Флавии просветлело, глаза заискрились: девушка села на кровати и тут же надела амулет на себя. А потом обняла Холшарда и чмокнула в щеку.

— Вы такой милый, сэр рыцарь! — воскликнула она.

— Это есть, — ответил Холшард. — Мне все дамы это говорят, но почему-то далеко не все, сказав это, соглашаются переспать. Мы решили, не будем терять времени. Тебе надо переодеться, юная леди. В более пристойное битве платье. А мы с тобой, молодой сэр, приготовим лошадей к выступлению…

— Сэр Джуно, — начал я, когда мы вышли из башни во двор форта, — могу я попросить тебя об одном одолжении?

— Я весь внимание.

— Когда мы наедине, ты можешь говорить мне все, что думаешь про меня. Но если ты будешь унижать меня при женщинах, я не побоюсь твоего большого меча и твоего навыка владения им. — Я сделал паузу. — Просто набью тебе морду. По-нашему, по-русски.

— Ты долго готовил эту речь, сынок? — Холшард оглядел меня с головы до ног. — Неплохо сказано, надо сказать. Но я на твои угрозы хер ложил. Когда мы покончим с демоном, я к твоим услугам. Никогда не против хорошей драки. Но позже, мастер Сим, позже. У нас пока есть более важное дело, чем взаимное битье физиономий.

— Зачем ты отдал Флавии медальон?

— Затем, что Хозяин уверен, что медальон у меня. В его тухлых мозгах никогда не шевельнется мысль, что я отправлюсь на бой с ним без амулета. Главную для себя угрозу он видит во мне, и поэтому вам придется действовать быстро.

— Ты… — Я осекся, мне все стало понятно. Холшард, говоря языком военных, вызывал огонь на себя. Взял на себя эту роль добровольно, как самый старший, самый опытный из нас. — Я понял.

— А если понял, прекрати чесать языком и седлай лошадей. Солнце уже высоко, и каждый час светлого времени на вес золота. Нам еще до развалин добираться…. Тсс! — Холшард встал столбом, прислушиваясь.

— Что такое?

— Вроде лошадь ржет.

Я прислушался, но нас окружала тишина. Наши собственные кони лишь тихо пофыркивали у коновязи, да еще в лесу щебетали какие-то птицы.

— Ничего не слышу, — сказал я.

Холшард лишь пожал плечами. Мы быстро оседлали лошадей, проверили подковы, и рыцарь ушел в подвал за припасами. А парой мгновений спустя на стене появились Беа и Флавия, одетая в трофейный костюм оруженосца. Надо сказать, он сидел на ней очень ладно и эротично.

Холшард вынес переметный мешок с запасом еды и целебных зелий. Кроме того, в мешке были закупоренные кувшинчики с каменным маслом. Новый имидж Флавии рыцарю определенно глянулся.

— У меня нет оружия, — заявила Флавия.

— Вот, возьми, — я протянул ей гномский кинжал. Я был так увешан оружием, что этот кинжал был мне совершенно ни к чему.

— Этого мало! — запротестовала Флавия. — Мне нужен…

— Тихо! — крикнул Холшард. — Опять!

— Я тоже слышала, — сказала Беа, и ее лицо внезапно стало серым, а глаза запылали огнем. — Откройте ворота!

Я не сразу понял, что так взволновало Беа: она буквально подлетела к воротам и начала яростно толкать тяжеленный створ. Мы с Холшардом, переглянувшись, бросились ей на помощь, а Флавия за нами. Вчетвером мы сдвинули створ с места, Беа нырнула в образовавшийся промежуток и так закричала, что у меня сердце упало. Я пролез за ней следом и увидел то, чего никак не ожидал увидеть.

Брат Беа, тот самый эльф, которого я видел в Иль-Флор, нашел свою сестричку и в зачарованной долине.