Русы Великой Скифии

Филистимляне-пеласги (белые русы). «Народы моря». Финикийцы-венеды-венеци и «финикийская проблема» во II–I тыс. до н. э

Если верить ветхозаветным текстам Торы-Пятикнижия-Библии и сочинениям древних и античных историков, то на Ближнем Востоке и в Средиземноморье (не говоря уже про Европу) жили многие сотни (если не тысячи) различных народов. Реально ли это? Разумеется, нет. Упомянутые историки и географы, если бы они жили сейчас и у нас, в одной Московской области нашли бы сотни «народов»: подольчан, талдомцев, люберчан, долгопрудненцев, раменцев, мытищинцев и так далее. Бесконечная путаница между понятиями этнологическими и топонимическими, географическими характерна для всех трудов древности и Средневековья. «Народы» писались по названиям городов, поселков, гор, пустынь, озер (даже наши «поляне», «древляне», «дреговичи» не есть этнонимы или названия союзов племен, это просто те, кто «жил в полях», «лесовики», «болотичи» или «жители болот»; так же и благозвучные готы-тервинги лингвистически и реально есть «тервинги» = «древники», то есть «лесовики» или «древляне» или еще проще и понятнее — «деревенки», «деревенские», ведь «деревня» отелов «дерево, деревеной, деревена»).

То же самое и на Ближнем Востоке. Когда мы сталкиваемся с бесконечными «моавитянами», «иевусеями», «едомянами», «сидонянами», «аммонеями», «назареями» и т. п., мы должны помнить, что речь идет не об этносах, а о жителях разных мест. А вот библейские «агаряне» (арабы) и «хеттеяне» (хетты) — это уже этносы. В так называемых «источниках» все перепутано и свалено в одну кучу, так, что порой теряются и историки-профессионалы (далеко не все из них являются профессиональными этнологами). Из-за этого путаница усиливается и приводит в большинстве научных трудов к полнейшей неразберихе (к «белым пятнам», «темным векам», «загадочным исчезнувшим народам» и к такой наукообразной белиберде, что неподготовленный читатель навсегда теряет интерес к истории, а коллеги-историки понимающе хранят молчание, житейски осознавая, что любое прояснение и упорядочивание исторического процесса приведет к сокращению штатов самих историков-«классиков». В одной из своих работ я назвал таких «ученых» шаманами, а их «научные» потуги шаманизмом, суть которого в том, чтобы сделать шаманское камлание предельно недоступным для окружающих, — все недоступное, непонятное поневоле вызывает уважение и повышает авторитет шамана. Усложнить все до предела, запутать профанов окончательно и тем безмерно возвыситься над ними — вот цель «историка»-шамана. К сожалению, мы живем в эпоху повального шаманизма в науке, это надо признать: любая попытка реконструкции подлинной, реальной истории вызывает в стане «академических» шаманов сплоченный цеховой отпор. Шаманы не заинтересованы в истине. Насущная забота шаманов в том, чтобы не упустить свой шаманский бубен, кресло и кабинет для камланий. Но вернемся от «историков»-шаманов к реальной этнологии.

Настоящих народов-этносов было значительно, во много раз меньше, чем «библейско-античных». И всегда в рамках двух основных языковых семей: индоевропейской и хамито-семитской. И если из последней к сер. I тыс. до н. э. мы можем выделить лишь амореев, арамеев (под вопросом, арамеи все-таки ближе к индоевропейцам), евреев и протоарабов, то индоевропейцев, то есть сыновних этносов, вычленившихся непосредственно из суперэтноса русов, несколько больше: это кавказоидные хурриты, урарты и касситы, арменоидные русы, шумероидные вавилоняне, гибридные ассуро-русы, семитоидные русы-ханаанеи, арии-персы-порусы, хетты, русы-скифы (та часть, что вторглась в Северную Месопотамию и Сурию), арии-митаннийцы, исходные русы Сурии-Русии-Палестины, финикийцы и филистимляне.

Что касается филистимлян (на иврите — «пелиштим», на «древнегреческом» — «пеласги», на языке русов — «беласки, беляски», то есть «белые», отсюда и Палестина = «Бело-стан», «стан белых, русов», и Пелопоннес = «Белый остров»), то практически никто в научном мире не отрицает их принадлежность к индоевропейцам (русам). Но вот финикийцев (как изобретателей алфавита) историки романо-германской школы и библеисты уступать не желают, всеми средствами записывая их в семитический этнос.

Зачастую историю финикийцев начинают с V–IV тыс. до н. э. «Уже в IV тыс. до н. э. они устанавливают морские контакты Библа с Египтом»^[4]. И далее в большинстве учебников и справочников следуют красочные описания предприимчивых семитических торговцев и мореплавателей, их смелых путешествий и их колоний по всему Средиземноморью. Причем финикийский язык тут же причисляется к «одному из мертвых семитских языков» (Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990 и др.). «Семиты»-финикийцы выступают организаторами «цивилизованной» торговли по всему Ближнему Востоку, способствуют налаживанию международных отношений, укрепляют связи… и, главное, создают первый буквенный алфавит, который у них потом перенимают несмышленые индоевропейцы («древние греки», этруски, римляне, германцы, романцы и последними, разумеется, вообще ни на что не способные «неразумные словени»). Суть многостраничных выкладок в том, что с V тыс. семиты выступают цивилизаторами-культуртрегерами Древнего Востока и Европы. Школьники, студенты и все прочие интересующиеся историей принимают это как должное, намертво закрепляя «постулат» в своем сознании и мировоззрении.

Но искушенный исследователь обнаруживает некоторые конкретные детали и факты, которые оказываются важнее всех многотомных писаний-сочинений. Оказывается, сам этноним «финикийцы» появляется только с 1200–1100 гг. до н. э., с того времени, когда на ближневосточное побережье Средиземного моря приходят индоевропейские «народы моря», в том числе и пеласги-филистимляне-палестинцы. Причем оседают они в местах проживания коренных ближневосточных индоевропейцев Палестины-Ханаана (включая земли нынешнего Ливана). «Народы моря» воюют со всеми, от египтян до хеттов. Но никаких столкновений с родственными родами русов-индоевропейцев Тира-Цура-Руса, Сидона, Арвада и Библа у них нет, «пришельцы» воспринимаются прибрежными русами как свои. Но они и есть свои. Уже тысячелетия жители Тира, Сидона, Библа (и предшествующих им городов-княжеств) не просто торгуют по всему Восточному Средиземноморью, но отправляют роды-выселки в Малую Азию (Троада), Грецию-Горицу, на Сицилию… И потому с приходом «народов моря» в Палестину-Ханаан мы видим не нашествие «незнаемых народов», а возвращение восвояси «блудных сынов», обитателей островов и побережий Эгеиды и Средиземноморья, стронутых с мест наступлением из-за Балкан дорийцев, а затем и ахейцев. Возвращаются исходные русы, получившие название пеласгов. И если в городищах Газа, Аскелон, Асдод, Гат, Аккарон они оседают под своим именем пеласгов-филистимлян, то в упомянутых Тире-Русе, Сидоне, Библе, Арваде они вливаются составной частью в населения местных полисов-княжеств вплоть до Ацора-Асура-Русы. Именно у этих русов-индоевропейцев (с вкраплениями купцов из «торгового интернационала») в руках все Восточное Средиземноморье. И это один этнос (группа родов суперэтноса). Соперников в морских перевозках у него в III–I тыс. нет. Во II тыс. до н. э. (1300–1000 гг.) соперник появляется в лице объединенных флотов ахейцев (также русов-индоевропейцев, но других родов).

Никаких семитских этносов в V–I тыс. до н. э. (за исключением отдельных ассимилированных семитов-торговцев из «интернационала») в прибрежном регионе мы не наблюдаем. С 1200–1100 гг. до н. э. в Палестине-Ханаане появляются роды евреев, вышедших из «египетского плена». Но они кочуют вдали от побережий и не имеют ни малейшего опыта мореплавания.

Из каких же тогда «семитов» могли выйти финикийцы? Из арамеев? Нет. Арамеи есть сами семитизированные индоевропейцы. Да они и не отличались склонностью к морским путешествиям. Из амореев-«марту»? Нет. «Люди пустыни», «люди смерти» как смерти боялись воды. Да и в целом семиты-арабы-«агаряне» («безбожные», по летописям-хроникам) в IV–I тыс. до н. э. были первобытно-общинными раздробленными кочевыми племенами, многие из которых не имели даже языка в полном смысле этого слова. Они имели склонность к меновой торговле, длительным переходам по суше. Но они не имели ни малейших представлений даже о пиктографической письменности. И в то, что они могли за несколько веков вдруг, по мановению «волшебной палочки» (или, точнее, пера некоторых библеистических «историков» — сочинителей) саморазвиться в цивилизованнейший этнос, подаривший всему миру алфавитное письмо, вряд ли можно поверить. Это просто исключено. Как исключено, что первобытные племена Амазонки подарят нам вдруг процессоры нового поколения или разгадают генокоды человека.

Это уже позже, склонные к торговле (в том числе и работорговле) выходцы из семитских этносов пойдут проторенными дорогами Средиземноморья (и не только), постепенно вытесняя индоевропейцев. Но до конца вытеснить русов и их потомков из Срединного моря не удастся никогда. И пример тому русы-венеды, венеты, венеци от самых ранних до поздних с их Венецианской торговой республикой. Вот эти торговцы-семиты (и евреи, и протоарабы, и арабы) привнесут в «торговый интернационал» свою семитскую лексику (как позже евреи, выходцы из Германии и Польши, привнесли в «русскую феню», воровской жаргон, больше половины своей лексики). Но о более или менее значительном языковом влиянии семитов на язык финикийцев можно говорить лишь для второй половины I тыс. до н. э., когда семитов как таковых становилось все больше в среде морских купцов-торговцев. Но не ранее. Именно по этой привнесенной в индоевропейский финикийский язык семитской лексике (сотням слов и выражений) историки определенного направления делают выводы о том, что финикийский есть «один из мертвых семитских языков». Выводы на основе части словарного состава позднефиникийского языка. С таким же успехом о нынешнем русском с его «брифингами», «холдингами», «саммитами», «тиви», «писи», «сиди», «пиарами» и пр. можно сказать, что это диалектный английский язык.

Фактически, и это известно лингвистам-профессионалам, древнейшие и древние финикийские надписи не расшифрованы до сих пор. Почему? Потому что они не переводятся с семитских языков. Предки финикийцев говорили на первоязыке и на его диалектах. Другого развитого языка в IV–II тыс. до н. э. в Восточном Средиземноморье не существовало. Их потомки-пеласги, вернувшиеся или периодически возвращавшиеся на родину, могли модернизировать язык русов, но в его же индоевропейских (возможно, с примесью северокавказских влияний) рамках.

Вот с их приходом-возвращением и появляется этноним «финикийцы». Этот этноним принято этимологизировать с «древнегреческого» языка, где «фенекес» или «фойникес» есть «красно-пурпурный». По официозному мнению, «древние греки» так назвали финикийцев за продаваемую ими по всей ойкумене пурпурную краску, добываемую из раковин, известных якобы только финикийцам. Надо сказать, что не только протогреки знали, что сакральный цвет русов красный, но и прочие юные народности Ближнего Востока и Средиземноморья. Сам этноним «рус», как мы писали, означает «светлый, белый» и позже «властитель, господин, красный». Могли ли «внешние наблюдатели» кого-либо, кроме хорошо известных им русов, назвать красными, пурпурно-красными? Да еще так, чтобы это «название» абсолютно совпало с еще одним этнонимом русов «вене, венеды, венеты, венеци»? А ведь этнонимы «финикийцы» = «фенеки-фенеци» (наппример, «кесарь = цесарь»)и «венеци-венеты» лингвистически абсолютно совпадают.

Фенеци-финикийцы есть венеци-венеты (сонанта «ц» естественно переходитв «т»; сравни «Цур» = «Тир»). Именно «фенеци». Как, например, исходный этноним «франков» правильно звучит «вранци-франци», отсюда и Франция, а не Франкия. Или еще пример: мы говорим Цицерон; римляне говорили Кикеро (без «н»); нынешние итальянцы — Чичеро; но ведь исходное имя одно.

Один этноним в разных произношениях. Один народ. В этом разгадка «загадочного морского народа», который подарил миру алфавит. Финикийцы — венеты-венеды. Это бесспорно. А заподозрить венетов в семитском происхождении просто невозможно.

Вот так, выясняя родословную финикийцев-венетов, мы попутно разобрали механизмы возникновения исторических мифов, навязываемых нам как постулаты. Алфавит мог появиться только в наиболее развитой, цивилизованной среде, каковой и являлась среда венетов-финикийцев, связавших заново два мира, Европу и Ближний Восток. А уже от них он был в искаженной форме заимствован и семитами, включавшимися по мере своего развития в средиземноморскую каботажно-торговую систему в I тыс. до н. э.

Очень трудно провести какую-то грань между пеласгами-филистимлянами и финикийцами-венетами. И те и другие были русами. И те и другие жили городами-княжествами (полисами). И те и другие говорили на диалектах первоязыка. И те и другие имели обширнейшие связи в Европе и Малой Азии.

И все же разница была. Пеласги-филистимляне были в большей степени воинами, и только потом торговцами. Венеты-финикийцы полностью отдали себя морской торговле (и попутно пиратству). По всему побережью Срединного моря русов (а именно так должно по праву называться Средиземное море): и в Европе, и в Северной Африке, и на Ближнем Востоке они имели свои колонии-фактории, от Гадеса в Испании (сравни с филистимлянским Гатом-Гадом) до Карфагена и островных баз на Кипре, Крите, Мальте, Сицилии, Сардинии… Даже когда еврейско-арабские морские работорговцы на сломе эр сумели вытеснить венетов-финикийцев с Ближнего Востока, из Палестины-Ханаана-Ливана, русы-венеты сумели обосноваться в Эгеиде и позже в Адриатике, восстановив свои прежние города-княжества Дубровник и в первую очередь Венетию-Венецию. Выдерживая колоссальный напор со стороны полунегроидных этносов Средиземноморья и конкурентов-семитов (арабов и «мавров»), Венецианская торговая республика продержалась чуть ли не до «промышленной революции». С каждым столетием венеты-венецианцы все больше подвергались вынужденной ассимиляции: после неудавшейся семитизации им просто некуда было деваться от практически неизбежной романизации, ведь они доживали свой «исторический век», подобно этрускам, среди романских народов (эта романизация русов-славян продолжается и поныне: все чаще повсеместно, в том числе и у нас, славянскую Черногорию называют на романский манер Монте-Негро и т. д.; наряду с романизацией идет и албанизация славянских земель и народов).

Но во II–I тыс. до н. э. финикийцы-венеты, несмотря на сменяющееся «господство» то египтян, то вавилонян, то ассуров-русов, то персов-порусов, были на взлете своей пассионарности. Они были центром «международной» торговли, связующим звеном между разошедшимися по Средиземноморью родами русов и их сыновних этносов. Видимо, по этой причине именно в их интересах было создание прообраза общего для всех алфавита, общего письма, заменяющего неоднозначные и повсюду «своеобычные» иероглифы и прочую неудобоваримую «картинкопись», в том числе и клинопись, возникшую из пиктограмм. И они, финикийцы-венеты, создали этот алфавит, его основу. Ничего более принципиально совершенного мы не имеем и поныне. Венето-финикийский алфавит был принят (и по-своему дополнен) всем цивилизованным миром. Надо отдать должное наиболее подготовленным слоям в еврейской (позже арабской) среде, которые сумели оценить нововведение русов-венетов, осмыслить его и по-своему применить его к своим диалектам.

Безусловно, что евреям Ханаана-Палестины-Ливана, находившимся в высокоразвитой среде русов-индоевропейцев и впитывающим их культуру, традиции, часть языка и т. д., сделать это было не столь уж и сложно. Особенно если учесть, что евреи в течение столетий жили внутри густонаселенного индоевропейского мира «святой земли» и были смешанным этносом. Правильнее было бы называть евреев Ханаана-Палестины не семитами, а семито-индоевропейцами или семито-русами (в отличие от полных семитов-амореев и семитов-арабов, к примеру). Лишь с восстановлением иудейского монотеизма (то есть с возвращением евреев из «вавилонского плена» персами-порусами) ортодоксальный иудаист Эзра, опираясь на персидские власти, решительно изгнал из еврейских родов всех «неевреев» (на его взгляд), прежде всего жен и наложниц нееврейского происхождения. А таковых было немало. Это случилось лишь в середине IV века до н. э. Все предыдущие восемь столетий своего пребывания в Палестине-Сурии-Двуречье-Палестине евреи столь активно смешивались с индоевропейцами (сколь активно и перенимали ипостасей их «богов», против чего яростно боролись и учителя, и судьи, и пророки, — факт, зафиксированный самими евреями в Торе и пр. источниках), что сами были уже неизвестно к кому ближе: ко времени распятия Христа и дальнейшего «рассеяния» весьма значительная часть евреев была русоволоса, светлоборода, серо- или голубоглаза, чем абсолютно выделялась из среды подлинных, исходных семитов, выходцев из Аравии. В эпоху венетов-финикийцев евреи были юной народностью, но достаточно развитой, впитавшей в себя кровь и молоко индоевропейских женщин.

К нулевой отметке между эпохами они находились на значительно более высокой стадии развития, чем во времена их мнимого «соперничества» с филистимлянами-пеласгами 1200–1000 гг. до н. э. Само это «соперничество» в основном было вымышлено поздними составителями-сочинителями «героических» эпизодов Торы-Пятикнижия. Юному народу, как и всем народам, внезапно осознавшим себя, нужна была «героическая», былинная страница истории… И эту страницу вписали. Но не полностью измыслив. А взяв вполне историческую канву, в которой филистимляне вполне исторически соседствовали с кочевыми родами предъевреев.

В подлинной истории филистимляне, которые жили по побережью моря, практически не замечали жалкие племена пастухов-голодранцев, что гоняли своих коз с пастбища на пастбище где-то у Яридона-Иордана. У филистимлян-пеласгов хватало реальных соперников: хорошо вооруженных и организованных египтян, хеттов и пр. Да, Ветхий Завет сообщает, что филистимляне брали в свою армию (дружины) крепкую еврейскую молодежь и делали из нее воинов. Но эта молодежь (за исключением Давида) так и оставалась в филистимлянском этномассиве, теряя свое «еврейство». На этом связи и отношения заканчивались.

Филистимляне были лучшими (наряду с хеттами) воинами своего времени, они были закованы в броню и имели железные мечи, копья, ножи, дротики — тогда как практически все прочие (кроме хеттов) были вооружены медным и бронзовым оружием. А евреи — и того менее — ничего, кроме палок и камней, не имели… Никаких стычек, а тем более войн (за исключением, возможно, бесчестного убийства Давидом Галата-Голиафа) у филистимлян с евреями не было и быть не могло. Войны и захваты появились в «героических легендах». Так бывает. Именно так. Лишь очень и очень далекие потомки Давида, во II–I вв. до н. э. заняли поселения филистимлян-пеласгов. И то после того, как те сами частично ушли из Восточного Средиземноморья, частично растворились в новых народах и народностях Палестины-Ханаана.

Реальная история от «героических былин» отличается реальностью. А заслуга евреев (и их помощников-русов) в том, что они сумели написать себе такую историю, какую сами желали иметь. И мало того, что они ее написали, они сумели обучить этой своей истории весь цивилизованный мир планеты Земля. И это просто фантастическое достижение. Ничего подобного ни одному из существующих этносов добиться не удалось.

Нам же, потомкам русов и славян, надлежит помнить одну непреложную истину, подтверждаемую десятками тысяч фактов, сотнями тысяч топонимов, лингвистикой, археологией, антропологией, мифоанализом: Ближний Восток (особенно Сурия-Палестина) и Средиземноморье — это наш дом, наша земля, наша прародина, где тысячелетиями жили наши предки. Сейчас земли нашей прародины заселяют юные народности, чрезвычайно расплодившиеся и вытеснившие наших пращуров на север и на северо-восток… но сути это не меняет.