Рыцарь Отражений

Ее звали Джулия. И я был уверен, что в тот день, тридцатого апреля, она погибла. Я увидел ее обезображенный труп и уничтожил существо, похожее на собаку, которое разорвало девушку. А началось все это намного раньше того злополучного дня. Началось все с того, что мы любили друг друга. Потом я ломал себе голову над тем, что же я сделал тогда не так. Наверное, Джулия заслуживала большего доверия, и надо было ей все рассказать. А может, просто не следовало вести ее на прогулку в Отражения. Ведь именно после нее она отдалилась от меня и попыталась во всем разобраться сама. Тут-то Джулия и попала в студию этого отвратительного оккультиста Виктора Мелмана, которого мне пришлось потом убить, хотя, как выяснилось впоследствии, его самого одурачили Ясра и Люк. Я раскаивался. Но вины моей в том, что случилось, по сути, не было. Все происходило само собой, и от меня не зависело. Сейчас я совершенно точно убедился, что вряд ли отвечаю за свои тогдашние действия. Так, пырнув ножом колдуна, который пытался навредить мне, я позже узнал, что на самом деле это была Джулия, бывшая под его маской. И что ее увел от меня мой сводный, брат Юрт. Долгое время он пытался убить меня. А когда это не удалось, превратился в нечто вроде Козыря, и они оба исчезли. И вот теперь в Замке Четырех Миров я оказался в пылающей, готовой обрушиться Крепости. Когда я попытался из нее выбраться, падающая балка заставила меня отпрыгнуть в сторону. Тут-то я и попал в ловушку. Впереди с грохотом обвалилась стена, а сзади рухнули охваченные пламенем стропила. И вдруг мимо меня молнией пронесся темный металлический шар. Двигаясь, он все рос, увеличивался, а ударившись о стену, легко прошел сквозь нее, оставив дыру, сквозь которую можно было протиснуться наружу. Это был шанс, и я не замедлил им воспользоваться. Выбравшись из Крепости, я перепрыгнул ров с водой, с помощью Логрусовых отростков снес изгородь и сбил с ног несколько воинов. И только потом позвал:

— Мондор!

— Вот он я, — донесся его тихий голос.

Я обернулся и успел увидеть, как он поймал металлический шар, который, прежде чем упасть в его протянутую ладонь, подскочил перед нами еще разок. Мондор стряхнул пепел со своего черного одеяния, пригладил волосы, потом, улыбнувшись, обернулся к горящей Крепости.

— Слово, данное Королеве, ты сдержал, — заметил он, — и, как мне кажется, больше тебе здесь делать нечего. Пошли?

— Ясра все еще там, внутри, — ответил я, — воюет с Шару.

— Я думал, ты разделался с ней.

Я покачал головой.

— Дело в том, что ей известно многое, чего не знаю я и что могло бы мне очень пригодиться.

Над Крепостью взметнулся столб пламени, на мгновение он замер и потом поднялся еще выше.

— Об этом я не подумал, — глянул на меня Мондор. — Кажется, ей очень хочется подчинить этот огненный фонтан себе. Если мы сейчас вытащим ее из Крепости, его приберет к рукам этот парень, Шару. Что важней?

— Но если мы не поможем ей выбраться оттуда, Шару убьет ее!

Мондор пожал плечами.

— По-моему, она с ним справится. Хочешь пари?

— Может, ты и прав, — сказал я, наблюдая, как взлетает в небо пламя. — Похоже на нефтяной фонтан. Надеюсь, победитель знает, как его перекрыть… если в этот раз, конечно, будет победитель. Боюсь, что им обоим несдобровать. Вон как рушится Крепость!

Мондор рассмеялся.

— Ты недооцениваешь силы, вызванные ими для защиты, — сказал он, — И, знаешь, одному колдуну не так-то легко прикончить другого колдовскими средствами. Однако, когда дело доходит до инерции бытия, ты не так уж и ошибаешься. С твоего разрешения…?

Я кивнул. Незаметным толчком он перебросил металлический шар через ров к горящему зданию. Тот ударился оземь, запрыгал, с каждым скачком все увеличиваясь. При каждом его ударе о землю раздавался звук, напоминающий звон цимбал. Он совершенно не соответствовал ни видимой массе шара, ни его скорости, но звук этот все усиливался и ширился всякий раз, как шар ударялся о землю. Потом он направился в пылающие, грозящие рухнуть развалины в конце Крепости. И на несколько мгновений исчез из виду. Я совсем уже было собирался спросить у Мондора, что происходит, когда увидел, как позади, пролома, через который я сбежал из горящей Крепости, мелькнула тень большого шара. Пламя стало утихать, оставался только огненный столб в самом центре, бивший из прорвавшегося источника. Оттуда до нас донесся низкий грохочущий звук. Немного погодя мелькнула круглая тень, ставшая еще шире прежней, и я ощутил сквозь подошвы сапог, как дрожит от грохота земля. Однако стена рухнула. Вскоре обвалилась и часть другой. Теперь стало отлично видно, что происходит внутри Крепости. В дыму и пыли опять пронесся огромный шар. Языки пламени были придавлены им. Логрусово зрение позволяло мне видеть движущиеся линии силы, плавно перетекающей от Ясры к Шару. Мондор поднял руку, и вскоре металлический шар, подпрыгивая, вернулся к нам. Мондор подставил ему раскрытую ладонь..

— Пошли туда, — предложил он мне. — Стыдно было бы пропустить финал.

Сквозь пролом в ограде мы прошли ко рву, туда, где было довольно много булыжников, и по ним легко перебрались на другую сторону. Я произнес ограждающее заклинание, чтобы хоть какое-то время удержать вновь подходящих воинов как можно дальше от нас и от Крепости. Пройдя сквозь разрушенную стену внутрь, я увидел, что Ясра с поднятыми вверх руками стоит спиной к бьющему в небо пламени. Ее лоб и щеки черной маской покрывала сажа. Струйки пота, проделав в ней светлые бороздки, раскрасили таким образом лицо Ясры под зебру. Мне удалось ощутить, как пульсируют, изливаясь из ее тела, силы. Футах в десяти над ней, в воздухе, висел Шару с багровым лицом и головой, свернутой в сторону так, словно у него была сломана шея. Непосвященному могло показаться, что он волшебным образом левитирует. Но Логрусово зрение показало мне силовую линию, на которой был подвешен Шару. То, что проделали с ним, можно было определить, как «линчевание» с помощью магии.

— Браво, — засмеялся Мондор, медленно сводя ладони. — Видишь, Мерлин? Я бы выиграл пари.

— Ты всегда лучше оценивал обстановку, чем я, — признал я.

— … и клянись служить мне, — донеслись до нас слова Ясры.

Губы Шару зашевелились.

— И клянусь служить тебе, — выдохнул он.

Ясра медленно опустила руки, и силовая линия, державшая Шару, стала удлиняться. Пока он опускался на расколотый пол Крепости, она сделала левой рукой жест, напомнивший мне знак, которым дирижер повелевает вступать в игру оркестра деревянным инструментам. От Фонтана отделился большой сгусток пламени, упал на Шару, стек по нему вниз и ушел в землю. Все это случилось мгновенно, но смысла этого действия я не уловил. Шару продолжал медленно спускаться, словно был наживкой, на которую кто-то, сидевший на небесах, ловил крокодилов. Когда его ноги коснулись земли, я обнаружил, что затаил дыхание, сочувственно ожидая, что силовая петля на его шее ослабеет. Однако этому не суждено было случиться. Коснувшись земли, его ступни вошли в нее, и он продолжал опускаться дальше, словно был голограммой. Шару погрузился вначале по щиколотку, потом до колен, он все глубже и глубже уходил в землю. Теперь уже трудно было сказать, дышит ли он. Губы Ясры шевелились, она отдавала команды, а от Фонтана то и дело отделялись огненные полотнища, которые расплескивались по Шару. Тот погрузился уже до пояса, потом до плеч. Когда на поверхности осталась только голова с широко раскрытыми, но ничего не видящими глазами, Ясра сделала еще одно движение рукой, и путешествие под землю было остановлено.

— Отныне ты — страж Источника, — объявила она, — и отвечаешь только передо мной. Ты признаешь это?

Потемневшие губы искривились.

— Да, — последовал ответный шепот.

— Теперь ступай собери пламя, — приказала Ясра, — с этого начни свое пребывание в этой должности.

Шару кивнул — в тот самый миг, когда снова начал погружаться в землю. Еще немного, и на поверхности остался только похожий на вату клочок волос. А в следующее мгновение земля поглотила и его. Силовая линия исчезла. Я негромко кашлянул. Ясра уронила руки и обернулась ко мне. На ее губах играла легкая улыбка.

— Жив он или мертв? — спросил я, и добавил: — Чисто академический интерес.

— Я, право, не знаю, — ответила она. — По-моему, чуть-чуть жив и в то же время слегка мертв, в общем, как и все мы.

— Страж Источника, — задумчиво произнес я. — Интересное существование.

— Лучше, чем быть вешалкой, — заметила Ясра.

— Смею думать.

— Полагаю, за то, что ты вернул меня в прежнее состояние, я должна быть тебе благодарна, — заметила она.

— По правде говоря, у меня есть о чем подумать и помимо этого, — пожал я плечами.

— Ты хотел положить конец междуусобице, — сказала она, — а мне хотелось вернуть этот замок. К Амберу у меня по-прежнему нет добрых чувств. Но, как бы там ни было, мы квиты.

— Так и порешим, — сказал я ей. — Но есть верность истине. И хотелось бы, чтобы ты ей следовала.

С минуту она, прищурившись, изучала меня, потом улыбнулась:

— Насчет Люка не беспокойся.

— Но я не могу иначе. Этот сукин сын Далт…

Ясра продолжала улыбаться.

— Ты знаешь что-то, чего не знаю я?

— Пожалуй, — ответила она.

— Знания — товар ходкий, — заметила Ясра. Тут земля слабо задрожала, дрогнул и огненный фонтан.

— Ты предлагаешь, чтобы я помог твоему сыну, и тогда ты скажешь мне, с чего начинать?

— Если бы я думала, что Ринальдо нужна помощь, — рассмеялась Ясра, — я была бы рядом с ним. Полагаю, тебе будет легче ненавидеть меня, если ты будешь знать, что я лишена даже такой необходимой добродетели, как материнские чувства.

— А я-то думал, мы уже согласились на ничью, — вздохнул я.

— Однако это не мешает ненавидеть друг друга, — ответила Ясра.

— Но, леди! Если забыть о том, что вот уже много лет ты пытаешься меня убить, я ничего против тебя не имею. Ты случайно оказалась матерью человека, который мне нравится и которого я уважаю. Если он в беде, я готов ему помочь, а с тобой охотно установлю нормальные отношения.

Языки пламени стали намного ниже, дрогнули, медленно, но неуклонно они приближались к земле. Мондор откашлялся и вступил в разговор.

— Вы затратили столько усилий, что у вас наверняка пробудился аппетит, — заметил он, — а я знаю отличные заклинания, которые помогут нам накрыть стол.

Ясра улыбнулась почти кокетливо и, могу поклясться, подмигнула ему. Не знаю, можно ли назвать Мондора красивым. И хотя со своей буйной седой шевелюрой он, конечно, выглядит потрясающе, я никогда не понимал, не наложил ли он на себя заклятие по этой части, но ничего такого не обнаружил. Должно быть, это волшебство иного порядка.

— Прекрасная мысль, — отозвалась Ясра. — Антураж я обеспечу… если вы позаботитесь об остальном.

Мондор поклонился. Языки пламени съежились, спустились до земли и впитались в нее. Ясра крикнула Шару, невидимому стражу, чтобы там он и удерживал теперь пламя. Потом она повела нас к ведущей вниз лестнице.

— Подземный ход, — объяснила Ясра, — он ведет к более цивилизованным берегам.

— Мне кажется, — заметил я, — кого бы мы ни встретили, они останутся верны Джулии.

— Как до нее оставались верны мне, а до меня — Шару, — рассмеялась Ясра. — Это профессионалы. Они переходят из рук в руки вместе с Замком. Им платят за то, чтобы они защищали победителей, а не мстили проигравшим. После обеда я устрою торжественный выход, произнесу речь и буду наслаждаться их безымянной и сердечной преданностью… до прихода следующего узурпатора. Осторожно! На третьей ступеньке шатается камень.

Ясра вела нас вперед, в темный тоннель, который, как мне показалось, тянулся на северо-запад, в ту часть Крепости, что уже была отчасти исследована мной в прошлый раз. Именно в тот день я спас Ясру от Маски /Джулии/ и вернул ее в Амбер, чтобы она некоторое время побыла вешалкой в нашей крепости. Мы вошли в тоннель, где было совершенно темно, но Ясра сотворила стремительно мчащуюся яркую точку, и та повела нас сквозь сырость и мглу. Воздух был спертым, стены покрывала паутина. Под ногами была голая земля, и только посередине шла неровная дорожка из каменных плит. Временами то с одной, то с другой стороны попадались вонючие лужи. Мимо нас по земле и по воздуху то и дело проносились маленькие темные создания. Свет в общем был нам ни к чему. Мы в нем не нуждались. Я владел Знаком Логруса, который наделял меня магическим зрением — темнота с его помощью озарялась серебристым рассеянным светом. И видел его только я. Кроме того, Логрус оберегал меня от магических воздействий — дело в том, что на постройки могли быть наложены заклятия-ловушки. Вдобавок в любую минуту от Ясры можно было ждать мелкого мошенничества. Способ видеть внутренним зрением давал немало преимуществ. Я видел, как перед Мондором тоже вырос Знак — он тоже, понял я, включил тайное зрение. Значит доверять не стоило и ему. Нечто туманное и неясное, похожее на небольшой Лабиринт, светилось и впереди Ясры, замыкая круг ее осторожности. А свет продолжал танцевать перед нами. Обогнув пирамиду бочек, мы вошли в помещение, напоминавшее винный погреб. Сделав несколько шагов, Мондор остановился и осторожно вынул из стойки пыльную бутылку. Уголком плаща он потер этикетку.

— Ничего себе! — воскликнул он.

— Что это? — спросила Ясра.

— Если оно не испортилось, я сочиню к нему незабываемый обед.

— Правда? Тогда, чтобы действовать наверняка, захвати еще парочку бутылок, — предложила Ясра. — Это вино появилось тут еще до меня… может быть, даже до Шару.

— Мерлин, помоги-ка, — сказал Мондор, передавая мне бутылки. — Эй, осторожней!

Он внимательно осмотрел то, что оставалось в стойке.

— Да, можно понять, почему этот замок без конца осаждают, — улыбнулся он, обращаясь к Ясре. — Знай я про этот погреб раньше, я и сам бы рискнул завладеть им.

Она положила ему на плечо руку.

— Есть способы и полегче получить то, что хочешь, — ответила она.

— Я об этом не забуду, — отозвался Мондор.

— Надеюсь, ты сумеешь настоять на том, чтобы я исполнила свое обещание.

Я откашлялся. Она посмотрела в мою сторону чуть нахмурившись, потом двинулась дальше. Мы проследовали за ней в низкий дверной проем, поднявшись вверх по скрипучей лестнице, вышли в большую буфетную, и пройдя через нее, добрались наконец до громадной и пустой кухни.

— Всегда, когда нужны слуги, их не отыщешь, — заметила недовольно Ясра, обводя кухню взглядом.

— Они нам и не нужны, — успокоил ее Мондор, — найдите мне только подходящее место, и я устрою такой обед!

— Отлично, — ответила Ясра. — Тогда за мной.

Она провела нас через кухню, затем через бесконечную анфиладу комнат. Наконец мы оказались возле лестницы, по которой поднялись наверх.

— Что предпочитаете? — спросила она. — Ледяные поля? Цветущие луга? Горы? Или, может быть, штормовое море?

— Если вы предлагаете нам выбрать вид из окна, — ответил Мондор, — то пусть будут горы.

Он вопросительно посмотрел на меня, и я кивнул головой. Ясра проводила нас в длинную и узкую комнату, где, открыв ставни, мы увидели за окнами цепь пятнистых закругленных вершин. Было прохладно и немного пыльно. Ближайшую к нам стену сверху донизу покрывали полки. На них были книги, письменные принадлежности, кристаллы, увеличительные стекла, небольшие горшочки с краской, несколько простых магических инструментов, микроскоп и телескоп. В центре комнаты на возвышении стоял стол, а по обе стороны — скамейки.

— Сколько тебе нужно времени, чтобы все подготовить? — спросила Мондора Ясра.

— Пять минут, — отвечал он.

— В таком случае, — заметила она, — я бы хотела сперва немного прийти в себя. Вы, вероятно, тоже.

— Хорошая мысль, — кивнул я.

— Действительно, — подхватил Мондор.

Ясра увела нас недалеко — в комнаты, должно быть, предназначенные для гостей, и оставила там наедине с мылом, полотенцем и водой. Мы уговорились собраться в узкой комнате через полчаса.

— Как ты думаешь, — спросил я Мондора, стягивая рубашку, — она замышляет какую-нибудь пакость?

— Нет, — ответил он. — Мне нравится льстить себе, думая, что эту трапезу она не захочет пропустить. По-моему, она не упустит шанс показаться нам во всей красе, поскольку до сих пор ей это не вполне удавалось. А сплетни, секреты… — он покачал головой. — Может быть, ты совершенно не мог доверять ей раньше и, возможно, никогда не будешь доверять ей позже. Но, насколько я могу судить, эта трапеза станет для вас небольшой передышкой.

— Ловлю тебя на слове, — сказал я, облившись водой и намыливаясь.

Мондор улыбнулся, потом наколдовал штопор и, прежде чем заняться собой, откупорил бутылки, чтобы «дать им чуток подышать». Его благодушию я доверял. Но все же был начеку, понимая, что, если придется сразиться с демоном или увертываться от падающей стены, я отдам предпочтение Знаку Логруса. Но никакие демоны не объявились, никакие стены не обрушились. Вслед за Мондором я вошел в столовую и стал смотреть, как он словами и жестами преображает ее. Длинный стол на возвышении и скамейки вокруг него по движению его руки сменились круглым столом и удобными стульями, расположенный так, что с любого места открывался вид на горы. Ясра еще не появлялась. Я принес две бутылки вина — те, дыхание которых Мондор счел подходящим. Он наколдовал вышитую скатерть с салфетками, тонкий китайский фарфор, который выглядел так, словно его расписал Миро, серебряные столовые приборы прекрасной работы. Он бросил на уже накрытый стол критический взгляд и заменил столовое серебро набором, с другим рисунком. Отходя от стола то в одну, то в другую сторону, чтобы оценить, как выглядит сервировка, Мондор тихо напевал. Я не успел поставить бутылки на стол, как он доставил низкую и широкую хрустальную вазу, в которой плавали цветы, и поместил ее в центр стола. Когда появились хрустальные кубки, я отступил на шаг, бутылки в моих руках зазвенели, и Мондор, похоже, в первый раз заметил меня.

— О, поставь их вон туда, Мерлин, — и слева от меня на столе появился черный подкос.

— Проверим-ка до прихода леди, как сохранилось вино, — сказал он, наливая рубиновый напиток в два кубка.

Мы пригубили вино, и он кивнул. Да, оно было лучше, чем у Бейля. Куда лучше.

— Все отлично, — сказал я.

Мондор обошел вокруг стола, подошел к окну и глянул на горы. Я стал рядом и тоже глядел на горные вершины. Мне померещилось, что где-то там сидит в своей пещере Давид.

— Я чувствую себя чуть ли не виноватым оттого, что делаю такую передышку, — пожаловался я. — Столько всего, чем мне следовало бы заняться…

— Может, дел даже больше, чем ты подозреваешь, — ответил Мондор. — Смотри на это не как на передышку, а как на экономию сил. От этой леди ты действительно можешь кое-что узнать.

— Верно, — согласился я. — Только хотелось бы знать, что именно.

Мондор поиграл вином в бокале и, пожав плечами, отпил еще один глоток.

— Она много знает. И вдруг нечаянно выболтает что-нибудь? А может, почувствовав внимание к себе, она разоткровенничается и станет общительнее.

Я отпил глоток и, чтобы не обольщаться временным затишьем, возразил, что у меня дурные предчувствия. На самом же деле о том, что по наружному коридору к нам приближается Ясра, меня предупредил Логрус. Мондору я не стал говорить об этом, поскольку был уверен, что то же самое почувствовал и он. Я просто повернулся к дверям, и он присоединился ко мне. На Ясре было низко спущенное с одного плеча белое платье, схваченное алмазной булавкой, на светлых волосах алмазная тиара, от которой словно бы исходили инфракрасные лучи. Ясра улыбалась, ее окружал тонкий аромат. Я почувствовал, что невольно выпрямляюсь и гляжу на свои ногти, чтобы убедиться, чистые ли они.

Мондор, как всегда, отвесил более изысканный поклон, чем я. Я же почувствовал, что обязан сказать нечто приятное.

— Ты весьма… элегантна.

— Обедать с двумя принцами приходится нечасто, — ответила она.

— Я — Герцог Западных Границ, — отозвался я, — а не принц.

— Я имела в виду дом Савалла, — возразила Ясра.

— Недавно, — заметил Мондор, — вы были заняты тщательной подготовкой к выступлению.

— Терпеть не могу нарушать протокол, — сказала Ясра.

— В этих краях я редко пользуюсь своим Хаосским титулом, — объяснил я.

— Жаль, — сказала она мне. — По-моему, титул не просто… изысканный. Ведь по порядку наследования ты чуть ли не тринадцатый, правда?

Я рассмеялся.

— Такая сильная удаленность тоже преувеличение, — сказал я.

— Нет, Мерль, она почти не ошиблась, — сказал Мондор. — Как обычно, прибавь или убери несколько человек…

— Как такое может быть? — спросил я. — Последний раз, когда я смотрел…

Он налил в кубок вина и предложил Ясре. Та с улыбкой приняла его.

— Ты не смотрел давно, — сказал Мондор. — Были еще смерти.

— Правда? Так много?

— За Хаос, — сказала Ясра, поднимая кубок. — Да живет он долго.

— За Хаос, — отозвался Мондор.

— За Хаос, — эхом повторил я за ним, мы сдвинули кубки и выпили. Неожиданно я ощутил целый букет восхитительных запахов. И, обернувшись, увидел, что стол уставлен блюдами с великолепными яствами. В тот же момент обернулась и Ясра, а Мондор шагнул вперед и сделал жест, отчего стулья отодвинулись, чтобы принять нас.

— Прошу садиться, и позвольте мне служить вам, — сказал он.

Мы уселись, принялись за еду и оказалось, что «хорошо» — это не то слово. Прошло несколько минут, но единственное, о чем мы могли говорить, — это о великолепном супе. Не хотелось первому начинать словесный гамбит, хотя мне приходило в голову, что то же самое могут чувствовать и остальные. Наконец, Ясра кашлянула, и мы оба посмотрели на нее. Меня удивило то, что она слегка нервничает.

— Ну, так как обстоят дела в Хаосе? — спросила она.

— В данный момент хаотически, кроме шуток. — Мондор на миг задумался, потом вздохнул и добавил: «Политика».

Она медленно наклонила голову, словно прикидывая, не выпросить ли у него подробности, которые ему, похоже, ничего не стоило разгласить, а потом решила, что не стоит. И повернулась ко мне.

— К несчастью, пока я находилась в Амбере, у меня не было возможности посмотреть местные красоты, — сказала она. — Но из твоего рассказа я поняла, что и там жизнь отчасти хаотична.

Я кивнул.

— Если ты имеешь в виду Далта, — сказал я, — то хорошо, что его не стало. Но серьезной угрозы он никогда не представлял — надоедал только. Кстати о Далте…

— Не стоит, — перебила она, улыбаясь. — На самом деле у меня на уме совсем другое.

Я улыбнулся в ответ.

— Забыл. Вы от него не в восторге, — сказал я.

— Не в этом дело. Польза есть и от него. Это просто, — она вздохнула, — политика.

Мондор рассмеялся, и мы подхватили. Скверно, что мне не пришло в голову использовать этот момент относительно Амбера раньше. Потом же было слишком поздно.

— Не так давно я купил картину, — сказал я, — ее написала леди по имени Полли Джексон. Такой красный шевроле 57-го года. Она мне очень нравится. Сейчас эта картина хранится в Сан-Франциско. Ринальдо она тоже понравилась.

Ясра кивнула, не отрывая глаз от окна.

— Вы оба всегда застревали в какой-нибудь галерее. Да он и меня без конца таскал то в одну из них, то в другую. Я всегда считала, что у него хороший вкус. Не талант, нет, просто хороший вкус.

— Что значит «не талант»?

— Он очень хороший рисовальщик, но его собственные картины никогда не были такими уж интересными.

Эту тему я затронул специально и потому решил продолжить ее.

— Картины? Я и понятия не имел, что он занимается живописью.

— Он много раз пробовал, но никогда никому своих работ не показывал. Считал, что они недостаточно хороши.

— Тогда откуда ты о них знаешь?

— Я время от времени проверяю его комнату.

— Когда его поблизости нет?

— Конечно. Привилегия матери.

Меня передернуло. Я снова подумал о сожженной в Кроличьей Норе женщине. Но высказывать свои чувства и портить плавно текущую беседу, раз уж заставил Ясру заговорить, я не собирался. И решил вернуть разговор к тому, что меня действительно интересовало.

— А его встреча с Виктором Мелманом была как-то с этим связана? — спросил я.

Сощурившись, она испытующе взглянула на меня, потом кивнула и доела суп.

— Да, — сказала она, откладывая ложку в сторону. — Он взял у него несколько уроков. Ему понравились какие-то картины Мелмана, и он разыскал его. Может, даже кое-что купил. Не знаю. Но как-то он упомянул о своих работах, и Виктор попросил ему их показать. Он похвалил Ринальдо и сказал, что мог бы научить его нескольким полезным вещам.

Ясра подняла свой кубок, понюхала вино, отхлебнула и уставилась на горы. Я собрался было поторопить ее, надеясь, что она продолжит, но тут Ясра принялась хохотать. Я ждал.

— Вот дерьмо, — сказала она. — Но талантливый. Надо отдать ему должное.

— Э-э… что ты имеешь в виду? — спросил я.

— Понимаешь, время шло, и Виктор уклончиво заговорил о возможностях своей магической силы. Ему хотелось, чтобы Ринальдо знал, что он — оккультист, который кое-чего стоит, и это кое-что совсем немало. Потом он принялся намекать, что хочет передать свою силу подходящему человеку.

Она снова принялась смеяться. Я и сам улыбнулся, подумав о том, что этот дрессированный тюлень с таким предложением обратился к настоящему магу.

— Все оттого, что он понял, как Ринальдо богат, продолжала она. — Конечно, Виктор в то время был, как всегда, на мели. Но Ринальдо не выказал никакого интереса и вскоре после этого просто перестал брать у Виктора уроки живописи — он чувствовал, что научился у того всему, чему можно было. Когда позже он рассказывал мне об этом, я поняла, что этого человека можно отличным образом превратить в свое орудие. Я была уверена, что такой субъект сделает все, что угодно, лишь бы вкусить подлинной власти.

Я кивнул.

— И тогда вы с Ринальдо принялись ходить к нему? Вертелись-вертелись, задурили ему голову и выучили немногим настоящим приемам?

— Достаточно настоящим, — уточнила Ясра, — хотя в основном его обучением руководила я. Ринальдо, как правило, бывал слишком занят — готовился к экзаменам. У него средний балл всегда был повыше твоего, верно?

— Как правило, у него были очень хорошие отметки, — уступил я. — Когда ты рассказываешь, как вы дали Мелману силу и превратили его в свое орудие, я не могу не задуматься о причине. Вы натаскивали его, чтобы он убил меня — и весьма живописным способом.

Ясра улыбнулась.

— Да, — сказала она, — хотя, возможно, не так, как ты подумал. Он знал про тебя и обучался, чтобы сыграть свою роль в жертвоприношении, где роль ягненка при заклании должен был сыграть ты. Но в тот день, когда ты убил его, он попробовал воспользоваться тем, чему научился сам, и действовал на свой страх и риск. Его предупреждали, что нельзя действовать в одиночку, но он ослушался и заплатил за это сполна. Он жаждал обладать всеми силами, которые рассчитывал получить в итоге, а не делить их с другими. Я же сказала — дерьмо.

Мне хотелось казаться равнодушным, чтобы Ясра продолжала. Для этого нужно было есть, как ни в чем не бывало — как еще можно было лучше доказать свое спокойствие? Однако, опустив глаза, я обнаружил, что моя тарелка с супом исчезла. Я взял булочку, разломил ее, собрался было намазать маслом — и тут заметил, что моя рука дрожит. Минутой позже я понял, что это от того, что мне хочется задушить Ясру. Поэтому я сделал глубокий вдох-выдох и выпил еще вина. Содержимое появившейся передо мной тарелки возбуждало аппетит, а слабый аромат чеснока и прочих дразнящих обоняние трав велел сохранять спокойствие. Я благодарно кивнул Мондору, то же сделала и Ясра. Минутой позже я мазал булочку маслом. Откусив один за другим несколько кусков и не спеша прожевав их, я сказал:

— Признаюсь, не понимаю. Ты сказала, Мелман должен был участвовать в моем ритуальном убийстве… только участвовать?

Ясра молча продолжала есть, потом снова улыбнулась.

— Случай оказался слишком подходящим, грех было пренебречь им, — сказала она чуть позже, — вы с Джулией расстались, она заинтересовалась оккультизмом. Я поняла, что надо свести их с Виктором, чтобы он обучил ее нескольким простым штучкам. Я поняла, что надо воспользоваться тем, что Джулия страдала из-за вашего разрыва. Я знала, что ее любовь к тебе можно превратить в ненависть, такую сильную, что, когда подойдет время жертвоприношения, ей захочется самой перерезать тебе горло.

Я подавился чем-то, что при других обстоятельствах показалось бы потрясающе вкусным. По правую руку от меня появился затуманенный хрустальный кубок с водой. Я поднял его и, отпив, проглотил все, что застряло в горле. Потом сделал еще глоток.

— Ну, такая реакция в любом случае чего-нибудь да стоит, — заметила Ясра. — Ты должен признать, что месть имеет особую остроту, если твоим палачом стал тот, кого ты когда-то любил.

Уголком глаза я заметил, что Мондор кивает. Мне тоже пришлось согласиться, что она права.

— Должен признать, это хорошо продуманная месть, — сказал я. — Ринальдо тоже был в это посвящен?

— Нет, к этому времени вы стали слишком дружны. Я боялась, что он предупредит тебя.

Несколько минут я обдумывал это, потом спросил:

— Что же у вас сорвалось?

— Единственное, что никогда бы не пришло мне в голову, — сказала она. — У Джулии и вправду оказался талант. Несколько уроков у Виктора — и все, что он умел, у нее получалось лучше, кроме живописи. Черт! Может, она еще и рисует. Не знаю. Я сдала себе карту наугад, а она пошла сама.

Меня передернуло. Я подумал о своем разговоре с ти’га в Арбор Хаус в те давние времена, когда им владела Винтра Бейль.

— Джулия развила в себе те способности, что хотела? — спросила меня ти’га.

Я сказал, что не знаю, что она ни разу ничем не выдала этого. А вскоре припомнил нашу встречу на стоянке у супермаркета и собаку, которой она велела сесть и которая, быть может, уже никогда больше не шевельнется… Я вспомнил это, но…

— И ты ни разу не заметил никаких проявлений ее дара? — спросила Ясра.

— Не сказал бы, — ответил я, начиная понимать, почему дела обстоят так, как есть. — Нет, не сказал бы.

… Например, тогда в Баскин-Роббис, когда Джулия изменила вкус мороженого, пока стаканчик приближался к губам. Или тогда, в ливень, когда она оставалась сухой без зонтика…

Ясра озадаченно нахмурилась и, не отрывая от меня глаз, прищурилась.

— Не понимаю, — сказала она. — Если ты знал, ты мог бы сам обучать ее. Она любила тебя. Вы были бы грозной командой.

Внутри у меня все сжалось. Она была права — я подозревал, я, возможно, даже знал, но подавлял это в себе. Однажды я, может быть, даже сам это спровоцировал — той прогулкой в Отражениях, энергетикой своего тела…

— Это дело сложное, — сказал я, — и очень личное.

— О, сердечные дела или очень просты, или совершенно непостижимы для меня, — сказала она. — Середины тут, кажется, нет.

— Давай условимся, что они просты, — сказал я ей. — Когда я заметил эти признаки, мы уже расходились, и у меня не было никакого желания пробуждать силу в бывшей любовнице, которой в один прекрасный день могло бы взбрести в голову попрактиковаться на мне.

— Вполне понятно, — согласилась Ясра. — Вполне. А сколько в этом иронии!

— В самом деле, — заметил Мондор, жестом вызывая новые блюда, над которыми поднимался пар, — пока рассказ об интриге и оборотной стороне души не завел вас слишком далеко, мне хотелось бы, чтобы вы попробовали грудку перепела, вымоченного в «Мутон Ротшильд», с диким рисом и побегами спаржи.

Я понял, что, показав Джулии иной слой реальности, я навел ее на размышления и вдобавок отвлек внимание от своей персоны — на самом же деле я не настолько доверял ей, чтобы раскрыть правду о себе. По-моему, это говорило кое-что и о моей способности любить, и о способности доверять. Но я все время чувствовал одно: есть еще что-то. Что-то сверх…

— Восхитительно, — объявила Ясра.

— Благодарю вас, — Мондор поднялся, обошел вокруг стола и сам наполнил ее бокал, не воспользовавшись фокусом с левитацией. Я заметил, что, делая это, он легонько погладил ее обнаженное плечо. Потом немного плеснул и в мой бокал — словно вдруг вспомнив и обо мне, и вернулся на свое место.

— Да, великолепно, — заметил я, находчиво продолжая рассматривать дно своего внезапно опустевшего темного бокала.

С самого начала я что-то ощущал, что-то подозревал — теперь я знал что. Наша прогулка по Отражениям была просто самой эффектной из целого ряда мелких, внезапных проверок, которые я иногда устраивал Джулии, надеясь застать ее врасплох, надеясь убедиться, что она… кто? Ну, возможно, колдунья. Отодвинув свой прибор в сторону, я потер глаза. Я долго скрывал от себя, что уже давно догадываюсь об этом, но сейчас смутное стало почти уверенностью.

— Что-нибудь случилось, Мерлин? — услышал я вопрос Ясры.

— Нет. Я просто понял, что немного устал, — сказал я.

— Ну, тогда все отлично.

Колдунья. Не просто потенциальная колдунья. Сейчас я понял, что глубоко прятал в себе боязнь того, что за покушениями на мою жизнь по тридцатым апреля стояла она — а я подавлял в себе эту догадку и продолжал любить ее. Почему? Только ли потому, что хотел продлить наши отношения, а остальное было мне все равно? Только ли потому, что любил ее и старался поглубже спрятать в себе страшную догадку? Они смеялись надо мной, над самым святым чувством, которое оберегала моя душа. И если раньше я боролся только за свою жизнь, теперь мне придется отстаивать перед ними свое достоинство.

— Все будет о’кей, — как ни в чем не бывало сказал я, а сам продолжал думать. Что же это получается, значит, я сам себе злейший враг. Обжигался, но, как ночная бабочка, всякий, раз, увидев пламя, летел на него. И никогда не было у меня времени, чтобы залечить ожоги.

— О чем задумался? — мило улыбаясь, спросила Ясра.

— Как и ваши шутки, — ответил я, — мысли мои бесценны. Хочу поаплодировать вашему остроумию. В то время я не только ничего обо всем этом не знал, но даже и догадаться не мог, хотя можно было уже сопоставить некоторые факты. Ты это хотела услышать?

— Да, — сказала она.

— Рад, что настал момент, когда дела у вас пошли не так, как нужно, — прибавил я.

Она вздохнула, кивнула и отпила вина.

— Да, пришел такой момент, — признала Ясра. — Я совершенно не ждала, что в такой простой игре придется дать задний ход. Трудно поверить, что в мире столько иронии.

— Если тебе требуется мое одобрение, придется высказаться немного яснее, — сказал я.

— Знаю. Если говорить откровенно, мне не очень приятна маска наигранной озадаченности, которую ты нацепил, скрывая откровенную радость. Не поздно кое-какие события повернуть иной стороной, и они огорчат тебя по-новому.

— Сегодня выиграл, завтра проиграл, — сказал я. — Готов держать пари, есть среди тех событий и такие, которые ставят тебя в тупик.

— Например? — спросила она.

— Например, почему ни одна из попыток убить меня тридцатого апреля не удалась.

— Я полагаю, Ринальдо устраивал саботаж и предостерегал тебя.

— Неправда.

— Тогда что же?

— Ти’га. Ее принудили защищать меня. Может, ты помнишь ее в те дни она обитала в теле Гейл Лампрон.

— Гейл? Девушка Ринальдо? Мой сын встречался с демоном?

— Ну-ну, не нужно так громко. На первом курсе он выкидывал номера и почище.

Она ненадолго задумалась, потом медленно кивнула.

— Тут ты прав, — согласилась она. — Про Кэрол я забыла. А ты так и не узнал, почему все это происходило.

— Так и не узнал, — сказал я.

— В таком случае весь тот период выглядит еще более странно, — задумчиво проговорила она, — особенно удивляет то, что наши пути вновь пересеклись… Интересно…

— Что?

— Она там находилась, чтобы защищать тебя или чтобы мешать мне? Твой телохранитель… или мое проклятие?

— Трудно сказать, результат-то один и тот же.

— Но она стала околачиваться возле тебя совсем недавно, а это говорит о том, что ее интересы скорее всего связаны со мной.

— Конечно, если только она не знает чего-то, что неизвестно нам, — сказал я.

— Например?

— Например, что между нами возможен новый конфликт.

Она улыбнулась.

— Тебе следовало пойти учиться на юриста, — сказала она. — Ты такой же хитрый и неискренний, как твоя амберская родня. Хотя я могу, не покривив душой, сказать, что ничего из того, что входило в мои планы, нельзя было бы истолковать таким образом.

Я пожал плечами.

— Просто пришло в голову. Пожалуйста, продолжай историю Джулии.

Она проглотила несколько кусков. Я составил ей компанию, а потом обнаружил, что ем и не могу остановиться. Я посмотрел на Мондора, но тот сохранял непроницаемое выражение лица. Он никогда не позволял себе улучшать вкус магическими средствами или принуждать обедающих почистить с тарелок все. Как бы там ни было, прежде чем Ясра заговорила снова, в тарелках уже ничего не было. Так что на обед жаловаться не приходилось.

— У Джулии было немало учителей, — начала она. — А так как я занялась ею сама, то заставляла их действовать по моему сценарию. Прежде всего надо было лишить ее иллюзий и обескуражить настолько, чтобы она попала в руки того, кого мы ей подберем. Добиться этого было нетрудно. Так она попала к Виктору, которого мы в то время уже опекали. Я приказала ему уговорить Джулию остаться, махнуть рукой на обычные предварительные переговоры и заняться обучением перед тем посвящением, что я выбрала для нее.

— А именно? — перебил я. — Вокруг полным-полно всяких посвящений, вот только заканчиваются все они по-разному и очень специфически.

Ясра улыбнулась и кивнула.

— Я провела ее Дорогой Сломанного Лабиринта. Этот путь выбрала я сама.

— Судя по названию, это что-то опасное, находящееся на окраине амберского Отражения.

— Твоим знаниям по географии можно позавидовать, — сказала она. — Но это вовсе не так опасно, если знать, что делаешь.

— Я это вот как понимаю, — сказал я. — Миры Отражения, где существуют отражения Лабиринта, могут вмещать в себя лишь его неполноценные подобия, а это всегда подразумевает риск.

— Риск существует только тогда, когда не знаешь, как с этим управляться.

— И ты заставила Джулию пройти… Сломанный Лабиринт?

— О том, что ты называешь «пройти Лабиринт», я знаю только из рассказов моего последнего мужа и Ринальдо. И означает это — начать путь от определенного места снаружи Лабиринта, потом продолжить его внутри, двигаясь вдоль линии до того места, где к тебе приходит сила?

— Да, подтвердил я.

— В Сломанном Лабиринте, — объяснила она, — входишь через какой-нибудь изъян и идешь к середине.

— Как же можно идти вдоль линий, если они разорваны или в них есть дефекты? Настоящий Лабиринт уничтожит того, кто нарушил структуру.

— Там ходят не по линиям, а по промежуткам, — сказала Ясра.

— А когда выходишь…? — спросил я.

— То уносишь в себе образ Сломанного Лабиринта.

— А как ты пользуешься им для того, чтобы колдовать?

— Посредством дефектов. Вызываешь образ, и это напоминает темный колодец, из которого черпаешь силу.

— А как вы путешествуете среди Отражений?

— Почти как вы — в моем понимании, — сказала она. — Но с нами всегда трещина.

— Трещина? Не понимаю.

— Трещина в Лабиринте. Она следует за нами через Отражения. Пока путешествуешь, она всегда рядом: иногда это трещинка толщиной с волосок, иногда — большая расселина. Она перемещается и может появиться внезапно, где угодно — провал в реальности. Вот риск для идущих Дорогой Сломанного Лабиринта. Упасть туда — смерть.

— Тогда она должна скрываться во всех ваших заклинаниях, как ловушка.

— В каждом деле — свой риск, — сказала Ясра. — Избегать трещин — часть искусства.

— Это и есть то посвящение, через которое ты провела Джулию?

— Да.

— И Виктора?

— Да.

— Я понимаю, о чем ты, — ответил я, — но надо же отдавать себе отчет в том, что Сломанные Лабиринты вытягивают свою силу из настоящих.

— Конечно. Ну и что? Если постараться, подобие получается не хуже подлинника.

— Кстати, а сколько вообще удачных подобий?

— Удачных?

— Они должны перерождаться от Отражения к Отражению. Где ты проводишь черту и говоришь себе: «После этого сломанного Отражения я не стану рисковать, чтобы не сломать себе шею?»

— Понятно, что ты хочешь сказать. Работать можно, скажем, с первыми девятью. Я никогда не заходила дальше. Лучше всего — первые три. Тремя следующими еще можно управлять. Три остальных — это уже куда больший риск.

— Трещина каждый раз увеличивается?

— Вот именно.

— Почему ты открываешь мне такие тайны?

— Ты — посвященный на более высоком уровне, так что это не имеет значения. Кроме того, ты никак не можешь, повлиять на положение вещей. И последнее — ты должен знать это, чтобы оценить финал истории.

— Ладно, — кивнул я.

Мондор хлопнул по столу, и перед нами появились хрустальные чашечки с лимонным щебетом. Мы поняли намек и, прежде чем возобновить разговор, промочили горло. Из какого-то дальнего коридора в комнату полилась тихая музыка. Откуда-то извне, вероятнее всего, из Замка, до нас донеслось звяканье и царапающие звуки.

— Так Джулия прошла твое посвящение, — подсказал я.

— Да, — сказала Ясра.

— Что случилось потом?

— Она научилась вызывать образ Сломанного Лабиринта и пользоваться им, чтобы магически видеть и налагать заклятия. Она научилась извлекать через трещины в нем грубую силу. Она научилась отыскивать дорогу в Отражениях.

— Не забывая при этом о провале? — предположил я.

— Именно так, и в этом у нее определенно есть сноровка. Кстати говоря, у нее чутье абсолютно на все.

— Меня изумляет, что смертный может пройти Лабиринт — даже если это испорченное Отражение — и выжить.

— Это удается немногим, — сказала Ясра. — Большинство наступает на линии или умирает таинственной смертью в зоне пролома. Справляется, примерно, процентов десять. И это хорошо, потому что ограничивает доступ к тайне. Из тех, кто прошел его, лишь немногие способны обучиться магическому ремеслу на том уровне, чтобы что-то представлять собой, сделаться грамотным знатоком.

— И ты говоришь, как только Джулия поняла, что ей нужно, она действительно оказалась лучше Виктора?

— Да. Я и представить себе не могла, насколько она преуспела, пока не стало слишком поздно.

Я почувствовал на себе ее взгляд, Ясра словно проверяла, какой будет моя реакция. Оторвав глаза от тарелки, я поднял брови.

— Да, — продолжала она, явно повеселев. — Ты и не знал, что это Джулию ты заколол возле Источника?

— Нет, — признался я. — Маска все время ставила меня в тупик. Я никак не мог понять, что происходит. Самыми странными из всего, что меня окружало, оказались цветы, а потом, я действительно так и не понял, голубые камни — твоя работа или Джулии?

Она рассмеялась.

— Голубые камни и пещера, откуда они появились — это нечто вроде семейной тайны. Их вещество — своего рода магический изолятор, но если соединить два осколка камня, возникает связь, так что обладай ты должной чувствительностью и оставь себе один из них, ты получаешь возможность следить за передвижениями второго по Отражению.

— По Отражению?

— Да.

— Даже если бы у меня не было никаких магических способностей?

— Даже в таком случае, — сказала она. — Все равно, как следить за механизмом, перемещающим Отражения. На это способен любой, если он достаточно проворен и чувствителен. В момент, когда Отражение перемещается, ты перемещаешься сам, словно идешь по следу, который оставляет перемещающий механизм, а не за самим Отражением…

— За самим, за самим… Ты пытаешься объяснить, что у кого-то появились преимущества перед тобой?

— Правильно.

Я поднял глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, что Ясра покраснела.

— Джулия? — спросил я.

— Ты начинаешь понимать.

— Нет, — сказал я. — Ну, может, самую чуточку. Она оказалась одаренней, чем ты ожидала. Это ты мне уже говорила. У меня создалось впечатление, что она оставила тебя в дураках. Но каким образом, я не знаю.

— Я приводила ее сюда, — сказала Ясра, — чтобы захватить кое-какое снаряжение, хотелось забрать его с собой в первый круг Отражений. Она как-то слишком внимательно осмотрела мою рабочую комнату в Замке. А я в то время была, наверное, излишне общительна. Но откуда мне было знать, что Джулия все берет на заметку и что-то замышляет? Я считала, что она слишком запугана и не в состоянии вести двойную игру. Надо признать, она отличная актриса.

— Я прочел дневник Виктора, — сказал я. — Надо полагать, вы все время были в масках или капюшонах и пользовались заклятиями, искажающими голос?

— Да, но, по-моему, вместо того, чтобы внушить Джулии страх и должное смирение, я возбудила в ней жадность ко всему магическому. Сдается мне, как раз тогда она и подобрала один из моих траголитов… тех голубых камней… Все остальное остается тайной.

— Не для меня.

Передо мной появилась чаша с незнакомыми овощами, аромат их был восхитительным. От чаши поднимался пар.

— Какова же твоя версия?

— Ты доставила ее в Сломанный Лабиринт и провела посвящение… — начал я.

— Да.

— Как только ей представилась возможность, — продолжал я, — она использовала… траголит, чтобы вернуться в Замок и вызнать кое-какие твои секреты.

Ясра тихонько похлопала в ладоши, попробовала овощи и принялась за еду. Мондор улыбался.

— Дальше сдаюсь, — признался я.

— Ну, тогда будь паинькой, поешь еще, — сказала она.

Я повиновался.

— Мои выводы из этой истории основаны исключительно на знании человеческой натуры, — неожиданно заметил Мондор, — я сказал бы, что ей хотелось проверить и когти и крылья. Догадываюсь, что Джулия вернулась, бросила вызов своему прежнему учителю — этому Виктору Мелману — и дралась с ним на колдовской дуэли.

Я услышал, как Ясра шумно втянула воздух.

— Это действительно всего лишь догадка? — спросила она.

— Правда, — ответил он, поигрывая вином в кубке. — Более того, я догадываюсь, что и вы однажды проделали нечто подобное со своим учителем.

— Какой черт рассказал тебе об этом? — спросила она.

— Я догадываюсь, что Шару был вашим учителем… а может и больше, чем учителем, — сказал он. — Только так можно объяснить то, что вы запросто завладели этим замком. Его прежний хозяин был застигнут врасплох и вместо того, чтобы организовать серьезную оборону, он от всей души проклял вас, пожелав, чтобы та же участь в один прекрасный день постигла и вас. Может быть, не все было так, как я сказал, но у людей нашей профессии судьба, повторяясь, совершает полный круг.

Она рассмеялась.

— Тогда имя этому черту — Рассудок, — сказала она с ноткой восхищения в голосе. — Более того, ты вызвал его инстинктивно, а это уже искусство.

— Приятно сознавать, что он все еще является на мой зов. Надо полагать, Джулия все-таки была удивлена, что Виктор способен противостоять.

— Верно. Она не знала, что мы окутываем своих учеников одним, а то и двумя защитными слоями.

— Но ее собственная оборона оказалась не хуже…

— Да. Хотя это, конечно, было равноценно поражению. Она знала, что мне станет известно про ее бунт, и я вскоре явлюсь, чтобы приструнить ее.

— О, — заметил я.

— Да, — заявила Ясра. — Вот почему она фальсифицировала собственную смерть, и таким образом, надо признаться, обвела меня вокруг пальца.

Я вспомнил тот день, когда пришел к Джулии в дом и увидел ее мертвой. Вспомнил, как напало на меня странное животное. Лицо девушки было изуродовано. Узнать ее было невозможно. Мертвая напоминала Джулию — тот же рост, та же фигура. Но я не успел присмотреться, как следует. Мне пришлось обороняться, зверь, похожий на гигантскую собаку, напал на меня. А когда я победил свирепое существо, завыли сирены, и мне пришлось побыстрей уносить оттуда ноги. И впоследствии, когда я вспоминал весь этот кошмар, я видел перед собой мертвую Джулию.

— Невероятно, — сказал я. — Чье же тело я тогда нашел?

— Понятия не имею, — ответила она. — Это могло быть какое-нибудь ее «я» из Отражений, или кто-нибудь посторонний, с улицы. Или труп, украденный из морга. Как знать?

— На нем был один из твоих голубых камней.

— Да. А второй — на ошейнике того существа, которое ты убил… Джулия открыла ему проход.

— Зачем? А к чему было все это с Жителями на Пороге?

— Фальшивка чистой воды, Виктор думал, что Джулию убила я, а я думала, что он. Он предполагал, что это я открыла проход из Замка и послала эту бестию поохотиться на нее. Я считала, что это его рук дело, и была раздражена тем, что он скрывает от меня свои ученические успехи… Это ведь не предвещает ничего хорошего.

Я кивнул.

— Таких тварей ты здесь разводишь?

— Да, — ответила она, — а еще я поселила их в нескольких соседних Отражениях. Кое-кто получил голубые ленточки.

— Я предпочитаю быков из преисподней, — сказал я. — Они куда сообразительнее и ведут себя лучше. Значит, Джулия оставила тело и замаскированный проход сюда, а ты думала, ее прикончил Виктор, который подбирался к твоей святая святых?

— Примерно так.

— А он думал, что она стала очень опасна для тебя… да еще этот проход… и что ты убила ее?

— Я не знаю точно, нашел ли Виктор вообще этот проход. Он был здорово спрятан, ты же убедился. Как бы там ни было, ни один из нас до конца не осознал, что же Джулия проделала на самом деле…

— То есть?

— Она и мне подсунула кусок траголита. Потом, после посвящения, она воспользовалась его парой, чтобы проследить за мной через все Отражения в Бегму.

— В Бегму? А какого черта ты там делала?

— Ничего особенного, — отозвалась она. — Я упомянула об этом просто, чтобы подчеркнуть ее хитрость. В то время она ко мне не приближалась. Я знаю об этом только потому, что позже она сама рассказала мне об этом. Тогда она проследила за мной от границы Золотого круга до Замка. Остальное ты знаешь.

— Не уверен.

— Насчет этого Замка у нее были свои планы. Когда она застала меня врасплох, я и вправду удивилась. Вот так я и стала вешалкой.

— А Джулия вступила во владение этим замком, надев вратарскую маску на случай общения с людьми. Некоторое время она жила здесь, набираясь сил, совершенствуя свое мастерство, вешая на тебя зонтики…

Ясра тихо зарычала, и мне вспомнилось, что кусается она скверно. Я поспешил сменить тему разговора.

— До сих пор не понимаю, почему она то шпионила за мной, то осыпала цветами.

— Умеют же мужчины вывести из себя, — сказала Ясра, подняв кубок и осушая его. — Тебе удалось понять все, кроме причины ее поведения.

— Она отправилась за властью, — сказал я. — Что тут еще понимать? Припоминаю даже, как однажды мы долго спорили о власти.

Я услышал, как Мондор рассмеялся. Под моим взглядом он отвел глаза и покачал головой.

— Очевидно, — сказала Ясра, — она все еще была к тебе неравнодушна. И кажется, весьма неравнодушна. Она играла с тобой. Ей хотелось возбудить в тебе любопытство. Хотелось, чтобы ты пошел за ней, нашел ее, и может, хотелось попробовать свою силу против твоей. Ей хотелось показать тебе, что она достойна тебя, а ты не решился ей доверять.

— Значит, ты и об этом знаешь.

— Иногда она разговаривала со мной, не стесняясь.

— Значит, Джулия была так неравнодушна ко мне, что послала людей с траголитами идти по моему следу до самого Амбера, чтобы они попытались там убить меня. Кстати, это им почти удалось.

Ясра закашлялась и отвела глаза. Мондор встал, обошел вокруг стола и, став между нами, опять наполнил ее кубок. В тот момент, когда он заслонил ее от меня, послышался ее тихий голос:

— Нет, не совсем так. Убийц наняла… я. Ринальдо был далеко, предупредить тебя он не мог, а я считала, что он занимается именно этим, поэтому подумала: попробую-ка добраться до Мерлина еще раз.

— О, — заметил я. — Может, и тут бродят убийцы?

— Нет, те были последними, — сказала она.

— Очень приятно.

— Я не приношу извинения. Просто объясняю — чтобы положить конец разногласиям между нами. Не хочешь аннулировать и этот счет? Мне нужно знать.

— Я уже говорил: хотелось бы считать, что мы квиты. Это остается в силе. А какое отношение к этой истории имеет Юрт? Не понимаю, как они спелись и что они такое друг для друга.

Прежде, чем вернуться, на свое место, Мондор добавил капельку вина и в мой бокал. Ясра взглянула мне в глаза.

— Не знаю, — покачала она головой. — Когда мы с ней боролись, у нее не было союзников. Должно быть, это случилось, пока я была неподвижна.

— Как ты думаешь, куда они с Юртом могли удрать?

— Не знаю.

Я взглянул на Мондора, но тот покачал головой.

— Я тоже не знаю, — сказал он. — Однако мне кажется, вернее, я чувствую, что Юрт преодолел Лабиринт и приобрел могущество, и еще — он, несмотря на все свои шрамы и увечья, очень похож на тебя.

— Юрт? На меня? Ты, наверное, смеешься!

Он посмотрел на Ясру.

— Мондор прав, — сказала она. — Совершенно ясно, что вы — родня.

Я положил вилку и встряхнул головой.

— Что за нелепость, — сказал я, больше защищаясь, чем выражая уверенность. — Никогда этого не замечал.

Мондор еле заметно пожал плечами.

— Тебе нужна лекция по психологии отрицания? — спросила меня Ясра.

— Нет, — сказал я. — Мне нужно немного времени, чтоб до меня дошло.

— Все равно пришла пора еще одной смены блюд, — объявил Мондор, сделал широкий жест, и появились новые яства.

— Из-за того, что ты освободил меня, у тебя будут неприятности дома? — спросила Ясра.

— К тому времени, как они поймут, что тебя там нет, я надеюсь сочинить интересную историю, — ответил я.

— Другими словами, неприятности будут, — сказала она.

— Ну, может, совсем незначительные.

— Я подумаю, что можно сделать.

— В каком смысле?

— Терпеть не могу быть кому-то обязанной, — сказала она, — а ты сделал для меня больше, чем я для тебя. Если я найду способ отвести от тебя их ярость, я им воспользуюсь.

— Что это ты задумала?

— Давай остановимся. Иногда лучше кое о чем не знать.

— Мне не нравится, как это звучит.

— Отличный повод сменить предмет разговора, — сказала она. — Юрт очень опасный противник.

— Для меня? — спросил я. — Или ты думаешь, что он может вернуться сюда за второй порцией?

— Если тебе угодно поставить вопрос так, — то думаю, и то, и другое.

— А и думаю, если бы Юрт мог, он убил бы меня, — сообщил я, поглядывая на Мондора, который кивнул мне.

— Боюсь, что так, — заявил он.

— Что же касается того, вернется ли он сюда еще раз за тем, что уже получил, — продолжил я, — тебе судить. Как ты думаешь, насколько он близок к тому, чтобы полностью завладеть силами, которые можно получить от Источника во время ритуала?

— Точно сказать трудно, — заметила она, — потому что он проверял свои силы в условиях ужасной неразберихи. Может, ему удалось сделать это процентов на пятьдесят. Удовлетворит ли его это?

— Может быть. Насколько же опасным он тогда станет?

— Очень опасным. Особенно, когда полностью освоится. Тем не менее, он должен понимать, что, вернувшись, он наткнется на охрану, с которой трудно бороться даже такому, как он… Только Шару стал бы непреодолимым препятствием. Вероятно, Джулия посоветует ему не делать этого, она ведь знакома с Замком.

Я кивнул в знак того, что согласен с этим. Когда встретимся, тогда и встретимся. Сейчас я могу это предотвратить.

— Можно, теперь я задам тебе вопрос? — сказала Ясра.

— Давай.

— Ти’га…

— Да?

— Я уверена, она даже в теле дочери герцога Оркуза не просто так зашла во дворец и добрела до твоих апартаментов.

— Едва ли, — отозвался я. — Она — в числе официально приглашенных.

— Можно узнать, когда прибыли приглашенные?

— Раньше, днем, — ответил я. — Хотя, боюсь, не могу вдаваться в подробности относительно…

Она махнула рукой, украшенной кольцами.

— Государственные тайны меня не интересуют, — сказала она, — хотя я знаю, что Найда обычно сопровождает своего отца в качестве секретарши.

— И что же?

— Ее сестра пришла с ней или оставалась дома?

— Ты о Корал, верно? — спросил я.

— Да.

— Она осталась дома, — ответил я.

— Спасибо, — сказала она, возвращаясь к трапезе.

Черт. К чему все это? Значит, Ясра знает про Корал то, чего не знаю я? И это имеет отношение к ее нынешнему, неопределенному состоянию? Если так, чего мне будет стоить выяснить это?

И я поинтересовался:

— Зачем тебе это?

— Просто любопытно, — ответила она. — Я знала эту семью в… лучшие времена.

Ясра в сентиментальном расположении духа? Быть не может. Что же произошло?

— У этой семьи есть свои проблемы, — сказал я.

— И одна из них та, что в Найду вселилась ти’га?

— Да, — подтвердил я.

— Грустно слышать, — был ответ. — Что это за проблемы?

— Корал, вроде, попала в плен…

— Она выронила вилку, и та упала на тарелку, тихо звякнув.

— О чем ты говоришь? — спросила Ясра.

— Она попала не туда, куда следовало, — сказал я.

— Корал? Как? Куда?

— Это до некоторой степени зависит от того, что ты знаешь о ней на самом деле, — объяснил я.

— Эта девочка мне нравится. Не играй со мной. Что случилось?

Такой ответ меня более чем озадачил. Но мне нужно было не это.

— Ты хорошо знала ее мать?

— Кинту… Я встречала ее… на дипломатических приемах. Очаровательная леди.

— Расскажи мне о ее отце.

— Ну, он — член королевской фамилии, но по линии, не наследующей престола. Прежде чем стать первым министром, Оркуз был послом Бегмана в Кашфе. Его семья жила там вместе с ним. Поэтому, естественно, я встречалась с ним по разным вопросам.

Когда она сообразила, что я смотрю на нее, не отрываясь, сквозь Знак Логруса, через ее Сломанный Лабиринт, она подняла глаза. Наши взгляды встретились, и она улыбнулась.

— О, ты спрашиваешь о ее отце, — сказала она. Потом Ясра замолчала, а я кивнул. — Да, в этих сплетнях есть доля правды.

— Но точно ты не знаешь?

— На свете столько сплетен… большую их часть проверить невозможно. Откуда мне знать, в каких из них есть доля истины? И потом, мне-то что беспокоиться?

— Конечно, ты права, — сказал я. — И все-таки…

— Еще одно внебрачное чадо старика, — сообщила она. — Интересно, считает их кто-нибудь? Чудо, что у него оставалось время на государственные дела. Ну, чтобы быть честной, к тем сплетням, что я слышала, добавлю, что там действительно было семейное сходство. Хотя об этом мне трудно судить — с большей частью семьи я лично не знакома. Ты говоришь, в этом есть доля правды?

— Да.

— Только из-за сходства или было что-то еще?

— Что-то еще.

Она приятно улыбнулась и снова взяла вилку.

— Всегда наслаждаюсь откровениями-сказочками, которые плетут возле имен тех, кто в этом мире возвысился.

— Я тоже, — подтвердил я, снова принимаясь за еду.

Мондор прочистил горло.

— Вряд ли честно, — заметил он, — рассказывать только часть истории.

— Ты прав, — согласился я.

Ясра снова посмотрела на меня и вздохнула.

— Ну, ладно, — сказала она. — Я задам вопрос. Почему ты так увер… О, конечно, Лабиринт.

— Я кивнул.

— Ну, ну, ну. Малютка Корал — Хозяйка Лабиринта. Это случилось недавно?

— Да.

— Полагаю, теперь она где-то в Отражении… празднует.

— Хотел бы я знать.

— То есть?

— Она исчезла, но куда, не знаю. Это с ней сделал Лабиринт.

— Каким образом?

— Хороший вопрос. Не знаю.

Мондор откашлялся.

— Мерлин, — сказал он, — может быть, ты хотел бы…

— Нет, — сказал я. — Послушай, брат мой, прежде всего осторожность, тем более, что ты хаосский лорд. Не будем рисковать и вами, ваше высочество, — кивнул я Ясре. — Хотя понимаю, что вы с этой леди знакомы, и она тебе симпатична. — Однако решив, что это слишком преувеличено, я добавил. — Ну, по крайней мере, не питаешь к ней злобы.

— Как я уже сказала, эта девочка мне очень по душе, — заявила Ясра, наклоняясь вперед.

— Хорошо, — ответил я, — потому что я чувствую себя в ответе за случившееся. И хотя меня и водили за нос, я попытаюсь исправить дело. Только не знаю как.

— Что же произошло? — спросила она.

— Я развлекал ее, когда она захотела посмотреть Лабиринт. Я сделал ей одолжение. По дороге она расспрашивала о нем. Разговор казался безобидным, я не стал ничего скрывать. Знай я о сплетнях по поводу того, кто ее отец, я бы что-нибудь заподозрил. В общем, когда мы туда попали, она ступила в Лабиринт и пошла по нему.

Ясра вздохнула.

— Человека чужой крови это уничтожило бы, — сказала она. — Верно?

Я кивнул.

— Даже одного из нас, — сообщил я, — если сделать несколько ошибок.

Ясра улыбнулась.

— Предположим, у ее матери и вправду был роман с лакеем или поваром? — заметила она.

— У нее мудрая дочь, — сказал я. — Как бы там ни было, если уж кто-то решил пройти Лабиринт, обратного пути нет. Пока она шла по нему, мне пришлось давать ей инструкции. Иначе я оказался бы скверным хозяином, и это, несомненно, повредило бы отношениям между бегмийской и амберской родней.

— Испортил бы все деликатные переговоры? — спросила она полусерьезно.

Она хотела бы продолжить разговор, касающийся подлинных причин бегмийского визита. Но я на это не клюнул.

— Можно сказать и так, — согласился я. — В любом случае Корал прошла Лабиринт до конца — а потом он забрал ее.

— Мой последний муж говорил мне, что из центра Лабиринта можно приказать ему доставить тебя куда угодно.

— Это правда, — подтвердил я, — но как раз ее приказание было странным: она велела Лабиринту отправить ее туда, куда он захочет сам.

— Боюсь, я не понимаю.

— Я тоже, но она так сказала, и Лабиринт послушался.

— Ты хочешь сказать, Корал просто произнесла: «Отправь меня туда, куда хочешь отправить» и немедленно улетучилась в неизвестном направлении?

— Именно.

— Кажется, тогда можно предполагать, что Лабиринт от части разумен?

— Если только, конечно, он не откликнулся на ее неосознанное желание посетить какое-то конкретное место.

— Верно. Полагаю, возможно и это. Но у тебя не было желания проследить за ней?

— У меня был Козырь, который я с нее сделал. Когда я попытался им воспользоваться, то добрался до нее. Кажется, Корал заперта где-то в темноте. Потом мы утеряли контакт, и все кончилось.

— Давно это было?

— По моим подсчетам, несколько часов назад, — сказал я. — Тут у вас время почти как в Амбере?

— Разница, по-моему, невелика. Почему бы тебе не попробовать еще разок?

— За это время у меня и минуты свободной не было. И к тому же я обдумывал, как добиться этого каким-нибудь иным способом.

Раздалось звяканье, и я ощутил запах кофе.

— Если ты спрашиваешь, помогу ли я тебе, — сказала Ясра, — я отвечу да. Только и впрямь не знаю, как за это взяться. Может быть, если бы ты еще раз попробовал ее Козырь… а я бы подстраховала тебя… мы смогли бы до нее добраться?

— Ладно, — сказал я, — давайте попробуем.

— Я тоже буду помогать тебе, — заявил Мондор, подходя, чтобы стать справа от меня. Ясра встала слева. Я держал Козырь так, чтобы нам всем было его хорошо видно.

— Давайте начнем, — сказал я и сосредоточился.

Пятно света, которое я принял за заблудившийся солнечный зайчик, передвинулось с пола на стол поближе к моей чашке с кофе. Оно имело форму кольца, и я решил не говорить о нем, потому что остальные, похоже, его не заметили. Я попытался установить связь с Корал, но из этого ничего не вышло. Чувствовалось, как Ясра с Мондором тоже тянутся к ней и, объединив с ними усилия, я попробовал еще раз. Еще настойчивее. Что-то есть? Что-то… Я вспомнил, как не мог понять, что чувствовала Виала, когда пользовалась Козырями. Это что-то отличалось от видимых сигналов, знакомых нам всем. Возможно, ее ощущения были именно такими. Что-то было, Я чувствовал присутствие Корал. Но ее изображение на карте не оживало под моим взглядом. Сама карта стала заметно холоднее, но это не был тот ледяной холод, который обычно чувствуешь, установив с кем-нибудь связь. Делая новую попытку, я ощутил, что Мондор с Ясрой тоже умножают свой усилия. Потом изображение Корал на карте исчезло, но вместо него ничего не появилось. Тем не менее я почувствовал ее присутствие, хотя глядел в пустоту. Больше всего это напоминало попытку установить контакт со спящим.

— Трудно сказать, просто ли трудно добраться до этого места, — начал Мондор, — или…

— По-моему, на нее наложили заклятие, — объявила Ясра.

— Это могло бы кое-что объяснить, — сказал Мондор.

— Но только кое-что, — раздался совсем рядом тихий, знакомый голос. — Силы, удерживающие ее, внушают ужас. Ничего подобного я прежде не видел.

— Колесо-призрак, — сказал Мондор, — я начинаю его чувствовать.

— Да, — начала Ясра, — тут есть что-то…

Неожиданно мы прорвали завесу, и я увидел тяжело осевшую Корал, которая явно лежала без сознания в очень темном месте. Вокруг нее был очерчен и светился огненный круг. Даже пожелай она перенести меня туда, ей бы это не удалось…

— Призрак, ты можешь отнести меня к ней? — спросил я.

Прежде, чем он успел ответить, изображение исчезло, а я ощутил холодное дуновение. Прошло несколько секунд, и только потом до меня дошло, что дуновение, которое я почувствовал, идет от ставшей холодной, как лед, карты.

— Нет, я не хотел бы делать этого, и, может статься, в этом нет и необходимости, — ответил он, — Сила, удерживающая ее, осознала твой интерес и сейчас подбирается к тебе. Не мог бы ты как-нибудь отключить этот Козырь?

Я провел рукой по лицевой стороне карты для отключения, этого обычно бывает достаточно. Но в этот раз холодный ветер усилился. Я повторил жест, прибавив мысленный приказ. И начал ощущать, как таинственная неизвестность сосредотачивает внимание на мне. Потом на Козырь упал Знак Логруса, и карту вырвало из моей руки, а меня отбросило назад. Я ударился плечом о дверь. Мондор в этот момент откинулся вправо, хватаясь за стол, чтобы удержаться на ногах. Своим логрусовым зрением я увидел, что из карты, прежде, чем она упала, бешено забили светящиеся линии.

— Цель достигнута? — крикнул я.

— Связь прервалась, — ответил Призрак, — из-за нее.

— Спасибо, Мондор, — поблагодарил я.

— Но сила, которая пробиралась к тебе через Козырь, узнала, где ты сейчас, — сказал Призрак.

— Почему это ты посвящен в то, что ей известно? — потребовал я ответа.

— Это догадка. Мне кажется, что эта сила все еще пытается добраться до тебя, хотя идет она длинным, окольным путем — сквозь пространство. Может, она доберется до тебя только через четверть минуты.

— Ты говоришь как-то неопределенно, — сказала Ясра. — Ей нужен только Мерлин? Или она шла за всеми нами?

— Точно не знаю. Сосредоточилась она на Мерлине. Понятия не имею, что будет с вами.

Во время этого диалога я наклонился и положил Козырь Корал на место.

— Ты можешь нас защитить? — спросила Ясра.

— Я уже начал перемещать Мерлина подальше отсюда. Вас тоже переместить?

Когда, спрятав Козырь в карман, я поднял глаза, то заметил, что комната стала менее материальной — прозрачной, как будто все в ней было сделано из цветного стекла.

— Прошу тебя, — тихо сказала Ясра, похожая на витраж в соборе.

— Да, — слабым эхом отозвался мой исчезающий брат.

Потом сквозь огненный обруч я перенесся во тьму, наткнулся на каменную стену и ощупью пошел вдоль нее. Поворот — и передо мной открылась светлая зона, испещренная точками…

— Призрак? — позвал я.

Ответа не было.

— Не люблю, когда прерывают разговор, — продолжал я.

Я шел вперед, пока не достиг места, где должен был быть вход в пещеру. Впереди нависало ясное ночное небо, а когда я ступил наружу, меня овеял холодный ветер. Дрожа, я отступил на несколько шагов. Черт его знает, куда я попал. Но уже не имело значения, раз я получил передышку. Я потянулся с помощью Знака Логруса вдаль и отыскал тяжелое одеяло. Завернувшись в него, я уселся на пол пещеры. Потом пришлось использовать Знак еще раз. Найти кучку дров оказалось легче, а зажечь несколько поленьев — и вовсе не фокус. Заодно я поискал чашку кофе. Меня разбирало любопытство… А что? Я опять огляделся, и в поле моего зрения вкатилось яркое колесо.

— Па! Прошу тебя, перестань! — раздался обиженный голос. — Вытащить тебя сюда, в этот потаенный уголок Отражения, стоило мне кучу неприятностей. Но слишком много перемещений — и ты привлечешь к себе внимание.

— Ладно тебе! — сказал я. — Мне всего-то и нужна чашка кофе.

— Я принесу. Только не пользуйся некоторое время собственной силой.

— А почему то, что делаешь ты, не привлечет такого внимания?

— Я пользуюсь обходным путем. Вот!

— По правую руку от меня на полу пещеры появился кубок из какого-то темного камня. От него шел пар.

— Спасибо, — сказал я, поднимая его. — Что ты сделал с Ясрой и Мондором?

— Каждого из вас я отослал в разные места и разместил среди полчища фальшивых подобий, все время снующих туда-сюда. Все, что от тебя теперь требуется — посидеть некоторое время тихо. Пусть ее внимание уляжется.

— Чье внимание?

— Силы, которая держит Корал. Вовсе не нужно, чтобы она нас отыскала.

— Почему бы и нет? Кажется, не так давно ты пытался решить, не божество ли ты. Чего тебе бояться?

— Похоже, что эта штука посильней меня. С другой стороны, я кажется, шустрее ее.

— Как бы там ни было, все это не так просто.

— Выспись этой ночью как следует. Утром я дам тебе знать, продолжается ли охота на тебя.

— Не исключено, что я это выясню сам.

— Не обнаруживай себя до тех пор, пока не встанет вопрос о жизни и смерти.

— Я не это имел в виду. Предположим, она найдет меня?

— Делай, что сочтешь нужным.

— Почему мне все время кажется, что ты от меня что-то скрываешь?

— По-моему, па, ты просто подозрителен по натуре. Это, похоже, у вас семейное. А сейчас мне нужно идти.

— Куда? — спросил я.

— Проверить, как остальные. Сбегать по нескольким делам. Поглядеть, как там мои собственные разработки. Проконтролировать свои эксперименты. И другие мелочи. Пока.

— Что насчет Корал?

Маячивший передо мной световой круг начал терять яркость, потускнел и исчез. Разговор закончился, и с этим ничего не поделаешь. Призрак все больше и больше делался похожим на всех нас — трусливым, прибегающим ко всяким уловкам. Я пил кофе. Не такой хороший, как у Мондора, но вполне сносный. И размышлял, куда же отосланы Ясра с Мондором, но связаться с ними пока не пробовал. В сущности, решил я, защититься от магического вторжения в одиночку не так уж плохо. Я снова вызвал Знак Логруса, которому позволил исчезнуть, пока Призрак переносил меня. Я воспользовался им, чтобы расставить стражу у входа в пещеру и возле себя, внутри пещеры. Потом отпустил его, сделал еще глоток и понял, что вряд ли этот кофе не даст мне уснуть. Нервное напряжение, достигшее было своего пика, стало падать и внезапно на меня навалилась усталость от всего, что случилось. Еще пара глотков — и я едва мог удерживать чашку. Еще один — и я заметил, что всякий раз, когда моргаю, глаза куда легче закрываются, чем открываются. Отставив чашку в сторону, я завернулся в одеяло и относительно удобно устроился на каменном полу — в этом деле я стал докой за то время, что провел в хрустальной пещере. Перед моими закрытыми глазами собрались мириады мигающих призрачных огоньков. Трещало пламя, как будто кто-то хлопал в ладоши, в воздухе пахло смолой. Я отключился. Наверное, среди наслаждений этой жизни сон — единственное, что не должно быть кратким. Он заполнял меня, и я уплыл по его волнам, не ведая, далеко ли, не зная, надолго ли. Что разбудило меня, я тоже не знаю. Знаю только, что был где-то в другом месте, а в следующее мгновение вернулся. Во сне я чуть изменил позу, ноги замерзли, и я чувствовал, что рядом со мной кто-то есть. Глаз я не открыл и не изменил дыхания. Возможно, ко мне просто решил заглянуть Призрак. Но могло быть и так, что кто-то проверял мою охрану. Я приподнял веки буквально на волосок, поглядев сквозь завесу ресниц наверх. Снаружи, у входа в пещеру, стояла маленькая фигурка неправильных очертаний, а догорающий костер слабо освещал ее странно знакомое лицо. В нем было что-то от меня самого и от моего отца.

— Мерлин, — тихо сказал он. — Проснись-ка. Тебе есть куда пойти и что сделать.

Я широко раскрыл глаза и уставился на него. Фракир запульсировал, но я утихомирил его.

— Дворкин? — сказал я.

Раздался смешок.

— Ты назвал меня, — ответил он.

— Он прогуливался у входа в пещеру, время от времени останавливаясь, чтобы протянуть мне руку. Но каждый раз медлил и убирал ее.

— Что такое? — спросил я — В чем дело? Почему ты здесь?

— Я пришел за тобой, чтобы ты продолжил поход, который начал и забросил.

— Что же это за поход?

— Поиски заблудившейся где-то леди, которая позавчера прошла Лабиринт.

— Корал? Ты знаешь, где она?

Он поднял руку, опустил, скрипнул зубами.

— Корал? Ее так зовут? Впусти меня. Нам нужно поговорить о ней.

— Мне кажется, мы и так прекрасно беседуем.

— Ты совсем не уважаешь предков?

— Уважаю. Но у меня еще есть братец, двигающий Отражения, которому очень бы хотелось снять мне голову с плеч и вывесить ее на стене своего логова. А если дать ему хоть полшанса, он сумеет управиться по-настоящему быстро. — Я сел протер глаза, собираясь с мыслями. — Итак, где же Корал?

— Идем. Я покажу тебе дорогу, — сказал он, протягивая руку. На сей раз она миновала мою стражу, и ее контуры тут же вспыхнули. Он, казалось, не замечал этого. Глаза его, подобные двум темным звездам, притягивали. Они заставили меня встать. Рука Дворкина начала плавиться, плоть стекала, капала с нее, как воск. Костей внутри не было, там оказалась весьма странная структура — словно кто-то быстро набросал руку в трех измерениях, а потом облек ее подобным плоти покрытием. — Возьми меня за руку.

Я обнаружил, что, вопреки собственной воле, поднимаю руку и тянусь к загогулинам, похожим на пальцы. Он опять рассмеялся. Я ощущал влекущую меня силу. Неясно было, что произойдет, если я возьму эту странную руку. Поэтому я вызвал Знак Логруса и послал его вперед, чтобы он пожал руку вместо меня. Может, я поступил не лучшим образом. Меня на мгновение ослепила яркая вспышка. Когда ко мне вернулось зрение, я увидел, что Дворкин исчез. Проверка показала, что моя охрана по-прежнему была на месте. Простым коротким заклинанием я раздул пламя, и оно поднялось выше, а когда я заметил, что чашка с кофе наполовину пуста и совсем остыла, тем же способом я подогрел и кофе. Потом я встряхнулся, сел поудобнее, отхлебнул кофе и стал анализировать то, что случилось. Я не мог понять, что же это такое. Было известно, что давным-давно никто не видел этого полусумасшедшего демиурга, хотя, если верить россказням моего папаши, когда Оберон починит Лабиринт, разум Дворкина прояснится. Если на самом деле это Юрт пытался обманом пробраться сюда, чтобы прикончить меня, странно, что он выбрал такую личину. Задумавшись об этом, я стал сомневаться, что Юрт знал, как выглядит Дворкин. Я решил, что разумно будет вызвать Колесо-призрак, чтобы узнать мнение нечеловека. Однако, не успел я на что-нибудь решиться, как вход в пещеру заслонила другая фигура, куда крупнее Дворкина, и пропорций просто героических. Один-единственный шаг — и он оказался в кругу света, падавшего от костра. Вспомнив, чье это лицо, я от удивления даже пролил кофе. Мы никогда не встречались, но в Замке, в Амбере, я видел множество его изображений.

— Я считал, что Оберон погиб, переделывая Лабиринт, — сказал я.

— Ты присутствовал при этом? — спросил он.

— Нет, — ответил я, — но раз уж вы пришли вслед за довольно причудливым призраком Дворкин, а, вы должны простить мне сомнения насчет того, настоящий ли и вы.

— Это ты столкнулся с фальшивкой. А я настоящий.

— Что же тогда я видел?

— Астральную форму настоящего джокера… колдуна по имени Джолос из четвертого круга Отражений.

— А-а, — отозвался я, — но откуда мне знать, что вы — не проекция какого-нибудь Джаласа из пятого круга?

— Могу рассказать наизусть всю генеалогию королевского дома Амбера.

— Как и любой приличный писец у меня дома.

— Я включу и незаконнорожденных.

— Кстати, а сколько их было?

— Тех, о которых мне известно, сорок семь.

— Да ну! Как вам это удалось?

— Разные временные потоки, — сказал он, улыбаясь.

— Если вы пережили переделку Лабиринта, почему же вы не вернулись в Амбер продолжить свое царствование? — спросил я. — Почему позволили Рэндому короноваться и еще больше изгадить положение дел?

Он засмеялся.

— Но я не пережил ее, — сказал он. — Я был уничтожен в ходе переделки. Я — призрак, вернувшийся, чтобы потребовать от живых бороться за Амбер против растущей силы Логруса.

— Orguendo, «считаю доказанным», что вы — тот, кем объявили себя, — ответил я, — но, сэр, соседство у вас по-прежнему неподходящее. Я — посвященный Логруса и дитя Хаоса.

— Но ты еще и посвященный Лабиринта и дитя Амбера, — ответила величественная фигура.

— Верно, — сказал я, — тем больше у меня причин не выбирать, на чьей я стороне.

— Приходит время, когда мужчина должен сделать выбор, — заявил он. — Для тебя оно наступило. На чьей ты стороне?

— Да если бы я верил, что вы тот, за кого себя выдаете, я не считал бы себя обязанным делать подобный выбор, — сказал я. — А при Дворе существует предание, что Дворкин — сам посвященный Логруса. Если это правда, то я всего лишь иду по стопам почтенного предка.

— Но он отрекся от Хаоса, когда создал Амбер.

Я пожал плечами.

— Хорошо, что я ничего не создал, — сказал я. — Если вам нужно от меня что-то, скажите мне, что именно, чтобы я понимал, чего вы хотите, и тогда, может быть, я смогу поступить так как вы хотите. И, может, этим помогу вам.

Он протянул руку:

— Идем со мной, и ты ступишь в новый Лабиринт, по которому должен пройти по правилам той игры, что должна быть сыграна Силами.

— Я по-прежнему не понимаю вас, но уверен, что настоящего Оберона не остановила бы столь несложная охрана. Подойдите ко мне, пожмите мне руку, и я с радостью буду сопровождать вас и с удовольствием взгляну на то, что вы хотите мне показать.

Он стал еще выше ростом.

— Ты непременно хочешь проверить меня? — спросил он.

— Да.

— Будь я из плоти и крови, вряд ли это встревожило бы меня, — заявил он. — Но поскольку теперь я сделан из этой призрачной ерунды, то не знаю. Я бы предпочел не рисковать.

— В таком случае, мне следует согласиться с вашим предложением.

— Внук, — холодно сказал он, и в глазах его появился красноватый огонь, — никто из моих потомков не смеет так обращаться ко мне — даже к мертвому. Теперь я иду за тобой не как друг. Теперь я иду за тобой и протащу тебя сквозь пламя.

Он приближался. Я отступил на шаг.

— Зачем же все принимать на свой счет… — начал я.

Когда он наткнулся на мою охрану, эффект был как от фотовспышки, и я прикрыл глаза. Щурясь, я увидел повторение того, что произошло с Дворкиным. Оберон стал прозрачным и расплавился. Когда сходство с человеком исчезло, я увидел абстрактно расположенные внутри контуров крупной фигуры завитки и загогулины, перемычки и канавки. Несмотря на это, видение не исчезало. Миновав охрану, оно замедлило движение, но, тем не менее, продолжало идти в мою сторону, протягивая руки. Чем бы оно ни было на самом деле, оно было одним из самых пугающих созданий, с которыми мне приходилось сталкиваться. Продолжая пятиться от него, я воздел руки, вновь заставив появиться Логрус. Знак Логруса оказался между нами. Абстрактная версия Оберона продолжала подбираться ко мне, нечетко очерченные руки духа столкнулись с извивающимися отростками Хаоса. Я не решался вступить в схватку с этим призраком, даже обладая силой Логруса. Это существо внушало мне ужас. Я поступил иначе, изловчившись, я швырнул Знак в этого фальшивого короля. Затем прошмыгнул наружу и покатился по склону, царапая руки и ноги. Сильно ударившись, я налетел на валун и, ухватившись за него, остановился. И как раз в этот момент раздался сильный взрыв, пещера взлетела в воздух, словно мощная бомба попала в склад аммонита. Полминуты я лежал зажмурившись. Меня не покидало ощущение, что в любую секунду что-нибудь может цапнуть меня за задницу, если только я не буду лежать совершенно неподвижно, изо всех сил стараясь казаться еще одним камнем. Тишина была полная. Когда я открыл глаза, свет исчез, но вход в пещеру сохранил свои очертания. Я медленно поднялся и еще медленнее пошел. Знак Логруса пропал и, по непонятным причинам, мне до отвращения не хотелось вызывать его еще раз. Когда я заглянул в пещеру, мне показалось, что там ничего не произошло. Разве что моя охрана исчезла. Я шагнул внутрь. Одеяло так и лежало там, куда упало. Я потрогал стену. Холодный камень. Должно быть, взрыв произошел не в этом уровне, а в каком-то другом. Мой маленький костер все еще слабо мигал. Я еще раз вызвал его к жизни и увидел чашку, которая была разбита. Немного погодя я почувствовал жгучую досаду оттого, что смерть ходит за мной по пятам. Сердце мое сжалось. И не знаю, почему, я рассмеялся вместо того, чтобы завыть от тоски. Мне пришло в голову, что все участники этой непростой игры мне знакомы. Люк с Ясрой, похоже, сейчас были на моей стороне вместе с моим братом Мондором, который всегда немного остерегался меня. Мой безумный брат Юрт хотел моей смерти, а теперь он заключил союз с моей бывшей любовницей, Джулией, которая, кажется, тоже была настроена ко мне не слишком-то доброжелательно. Была еще ти’га, которую я оставил спать в Амбере, опутав заклятиями. Сверхзащищающий демон, влившийся в тело Найды, сестры Корал. Был еще наемник Далт (подумав о нем теперь, я понял, что он, к тому же, приходится мне дядюшкой), который неизвестно почему разделался с Люком, после того как в Ардене надавал тому пинков, а две армии наблюдали за этим. Относительно Амбера у него были гнусные планы, но ему не хватало военной мощи, чтобы добиться большего, поэтому он ограничивался периодическими партизанскими вылазками, чем досаждал нам. Еще существовало Колесо-призрак, мой кибер для работы с Козырями, механический полубог низшего разряда; он, похоже, развивался от опрометчивости к расчетливости и паранойе. Как я мог знать, куда его унесло сейчас? В последнее время он стал уважать меня, а может и бояться. Но события последнего времени свидетельствовали, что в игре участвовали еще какие-то силы, желающие утащить меня отсюда в неизвестном направлении. Призрак утверждал, что силы эти немалые. Я понятия не имел, что они представляют собой на самом деле, и не имел никакого желания доверять Колесу.

— Эй, парень! — раздался снизу знакомый голос. — Трудновато тебя найти. Не сидится тебе на одном месте.

Я посмотрел вниз. По склону взбирался человек. Крупный мужчина. Около шеи у него что-то вспыхивало. Различить его черты не удавалось — было слишком темно. Я отступил на несколько шагов, начав заклинание, которое восстановило бы мою охрану.

— Эй! Давай не убегай! — крикнул он. — Мне надо потолковать с тобой.

Стража заняла свое место, а я вытащил клинок и зажал его в правой руке острием вниз. Его не было видно тому, кто стоял у входа в пещеру. Заодно я приказал Фракиру стать невидимым и свисать с моей левой руки. Раз вторая фигура оказалась сильнее первой и прошла мимо моих стражников, эта третья может оказаться сильнее второй, и тогда мне понадобится противопоставить все резервы, какие у меня есть.

— Эгей? — крикнул я. — Кто ты и что тебе надо?

— Черт! — раздалось в ответ. — Я не представляю ничего особенного. Я всего-навсего твой папаша. Мне нужна кой-какая помощь, не хотелось бы выносить сор из избы, нужно оставить разногласия в семье.

На него упал свет костра и, должен признаться, это оказалась отличная имитация принца Корвина Амберского, моего отца — вплоть до черного плаща, сапог, штанов, серой рубашки, серебряных запонок и пряжки, была даже серебряная роза. Он улыбался той самой быстрой улыбкой, которая иногда освещала лицо Корвина в те давние времена, когда он рассказывал мне свою историю… Увидев все это тогда, я почувствовал, как у меня сдавило горло. Мне хотелось узнать его получше, но он исчез, и мне так и не удалось разыскать его. И вот теперь эта штука — чем бы она ни была на самом деле — приняла его облик… Сказать, что я был раздражен такой попыткой играть на моих чувствах, значит не сказать ничего.

— Первой фальшивкой был Дворкин, — сказал я, — а второй — Оберон. Карабкаешься вверх по генеалогическому древу, да?

Не останавливаясь, он прищурился и недоуменно вскинул голову — еще одна его привычка.

— О чем это ты, Мерлин, не пойму, — отозвался он. — Я…

Тут это существо вошло в охраняемую зону и дернулось, будто дотронулось до раскаленной проволоки.

— Твою мать! — выругался он. — Ты что, никому не доверяешь?

— Семейная традиция, — ответил я, — подкрепленная недавним опытом.

Тем не менее я недоумевал, почему это столкновение не вызвало очередного фейерверка. Еще я не мог понять, почему эта штука до сих пор не начала превращаться в орнамент из завитков. Выругавшись еще раз, он взмахнул плащом так, что тот обернулся вокруг левой руки, а правая потянулась к великолепно воспроизведенным ножнам моего отца. Серебряное гравированное лезвие со звуком, подобным вздоху, описало дугу, после чего обрушилось на защитный экран. Когда они встретились, сноп искр поднялся на целый фут, а клинок зашипел, словно был раскален и теперь окунулся в воду. Узор на мече засветился и опять полетели искры, на сей раз они взметнулись на высоту человеческого роста. В этот миг я ощутил, что охрана сломана. Потом он вошел в пещеру, а я развернулся всем корпусом и взмахнул клинком. Но похожий на Грейсвандир меч опустился и снова вознесся, сужая круги, отводя острие моего собственного клинка и проскальзывая прямо к моей груди. Я парировал это простым приемом «ин кварте», но он продолжал заходить в глубь пещеры. Я ответил ударом «сиксте», но моего противника там, где он только что был, не оказалось. Его передвижение было лишь обманным маневром, он незаметно переместился к стене справа от меня, перехватил свой меч за острие, а другой рукой размахивал перед моим лицом, я же сделал полный оборот и опять парировал удар. Я слишком поздно заметил, что, покуда левая рука мелькала возле моей головы, правая поднималась. Прямо мне в челюсть держала курс рукоять Грейсвандира.

— Ты и правда… — начал я, и тут последовал удар. Помню последнее, что я увидел, была серебряная роза.

Такова жизнь: доверяй — и тебя предадут, не доверяй — и предашь сам. Это, как и большинство моральных парадоксов ставит вас в трудное положение. Было слишком поздно для того, чтобы принять нормальное решение. Я не мог выйти из игры. Очнулся я в темноте. Настороженный и недоумевающий. Как всегда, когда я чего-нибудь не понимаю и осторожничаю, я лежал абсолютно неподвижно и продолжал дышать в естественном ритме. И слушал. Ни звука. Я чуть приоткрыл глаза. То, что виднелось, приводило в замешательство. Я снова зажмурился. Всем телом я ощущал вибрацию каменистой поверхности, на которой я был распростерт. Я полностью раскрыл глаза, подавив внезапное желание закрыть их. Приподнявшись на локтях, я подтянул к себе колени, потом выпрямил спину и повернулся. Превосходно. До такой степени потерять ориентацию мне не удавалось с тех самых пор, как я напился с Люком и Чеширским Котом. Все вокруг утратило свои цвета. Все было черным, белым и разных оттенков серого цвета, словно я попал в царство негатива. Справа от меня над горизонтом, как черная дыра, висело то, что я счел солнцем. Небо было очень темным. По нему медленно двигались черные облака. Моя кожа была черной, как чернила. Несмотря на это, под ногами и вокруг меня сияла почти прозрачным, белым, как кость, цветом каменистая земля. Я медленно поднялся и обернулся. Да. Земля, похоже, светилась, небо было темным, а я оказался тенью между ними. Такое ощущение пришлось мне вовсе не по вкусу. Воздух был сухим и прохладным. Я стоял в предгорье абсолютно белой горной гряды, застывшей и безмолвной, похожей на Антарктиду. Гряда поднималась вверх и влево от меня. Справа, холмистая и низкая, казалось, до самого солнца или того, что я принял за него, простиралась черная равнина. Пустыня? Я поднял руку, и она отбросила белую тень, антитень в черном антисвете.

— Черт! — попытался сказать я, и сразу же заметил две вещи.

Во-первых, вслух слово не выговорилось. Во-вторых, челюсть болела в том месте, куда меня ударил отец… или его подобие. Еще раз молча оглядевшись, я вытащил Козыри. Раз дошло до путаницы с перемещениями, все ставки снимаются. Я вынул Козырь Колеса-призрака и сосредоточил свое внимание на нем. Тщетно. Козырь был мертв. Я вспомнил, что Призрак приказал мне сидеть тихо, а я нарушил его приказ и, может быть, теперь он просто отказывается отвечать на мой зов. Я пролистал остальные Козыри. Над Козырем Флоры я помедлил. Обычно она не отказывалась помочь мне в трудную минуту. Разглядывая ее прелестное лицо, я позвал ее…. Ни один золотистый локон не дрогнул. Температура не понизилась ни на градус. Карта оставалась картой. Я попробовал понастойчивее, бормоча усиливающее заклинание. Но там никого не было. Тогда Мондор. Я провел над его картой несколько минут с тем же результатом. Я взялся за Козырь Рэндома — то же самое. Бенедикт, Джулиан. Нет и нет. Попытка вызвать Фиону, Люка и Билла Рота дала еще три отрицательных результата. Я вытащил даже парочку Козырей Смерти, но не сумел добраться ни до Сфинкса, ни до сооружения из костей на вершине зеленой стеклянной горы. Плотно сложив карты, я вложил их в футляр и спрятал. Со времен Хрустальной пещеры я впервые столкнулся с феноменом такого рода. Однако существует множество способов блокировать Козыри — правда, для меня этот вопрос представлял сейчас академический интерес. Меня больше заботило, как перебраться куда-нибудь в более благоприятную обстановку. Исследования можно отложить на потом, когда позволят обстоятельства. Я встал и пошел. Шаги были беззвучны. Когда я пнул кусок гальки так, что тот, подскакивая, покатился передо мной, шума от его падения я не услышал. Белое слева, черное справа. Горы или пустыня? Не останавливаясь, я свернул налево. Насколько видел глаз, двигались черные-пречерные облака, и только. С подветренной стороны в скалах была видна обнажившаяся порода. Она ярко светилась, чуть ли не ослепляющая зона повышенной яркости. Безумные тени в безумной стране.

Боль сжала виски, я потер их. Дыхание стало тяжелым, а лоб, чувствовалось, влажным.

Легкая боль в шее. Никаких цветов. Ни серого, ни зеленого.

Ничего.

Мне пришлось остановиться. В голове стучало, руки тряслись. Протянув руку, я потрогал каменную стену слева от себя. На ощупь она была достаточно основательной. Реальность иного уровня. За что все это свалилось на меня? А как я попал сюда? И куда это «сюда»? Я расслабился. Выровняв дыхание, я привел в порядок свою энергетику. Головная боль утихла, отхлынула, исчезла. Я снова зашагал.

Нет. Зато впервые вернулось противодействие… противодействие? Что же на мне за заклятие, что я потерял способность ходить по Отражению? Я никогда не воспринимал ее как что-то, что можно отнять.

— Ничего смешного, — попытался я выговорить. — Кто бы ты ни был, как тебе это удалось? Чего тебе надо? Где ты?

И снова я ничего не услышал, а уж ответа — тем более.

— Не знаю, как и зачем ты сделал это, — пошевелил я губами и задумался. Заклятия я на себе не чувствовал. Но я, должно быть, здесь неспроста. — Ну, валяй же. Скажи, чего ты хочешь?

Я пошел дальше, без особой охоты продолжая попытку выбраться из этого странного Отражения. При этом я взвешивал ситуацию. Мне казалось, что я где-то проглядел что-то элементарное.

Я свернул, и там действительно был маленький красный цветок, который я полусознательно наколдовал. Я рванулся к нему, чтобы убедиться, потрогав его, что вселенная милостива и Мерлин ей по-прежнему здорово нравится. На бегу я споткнулся, подняв облако пыли, упал но тут же вскочил и осмотрелся. Следующие минут десять-пятнадцать, не меньше, ушло на поиски, но цветок так и не отыскался. Наконец, я выругался и повернул прочь. Кому нравится быть мишенью для шуточек мироздания? Вдруг меня осенило, и я принялся шарить по всем карманам — нет ли там хоть кусочка голубого камня. Его странные способности теперь могли бы как-нибудь провести меня по Отражению к тому месту, откуда он появился. Но не тут-то было. Не осталось ни щепотки голубой пыли. Все камни остались в гробнице моего отца, вот оно что. Я догадался, что такой выход был слишком прост для меня. Что же я упустил? Фальшивый Дворкин, фальшивый Оберон и человек, объявивший, будто он — мой отец… и все они хотели отвести меня в какое-то странное место, чтобы, как подчеркнул поддельный Оберон, я принял участие в какой-то непонятной борьбе Сил. Потирая челюсть, я подумал, что «Корвин» явно преуспел в этом. Только что же это за игра? И что это за Силы? Назвавшееся Обероном существо говорило что-то о выборе между Амбером и Хаосом! Но, значит, насчет прочего оно в том же самом разговоре врало! Черт с ними обоими. Я не просил, чтобы меня втягивали в эту их игру Сил. У меня и своих проблем хватает. Мне даже не хочется выяснять, по каким правилам происходит… то, что происходит. Отшвырнув ногой маленький белый камешек, я наблюдал, как он катится прочь. Не похоже, чтобы это было делом рук Юрта или Джулии. Может, это появился какой-то новый фактор, а может, так изменился один из прежних. Когда же он появился впервые? Я догадывался, что это имеет какое-то отношение к той Силе, что погналась за мной, когда мы пытались спасти Корал. Можно было лишь предполагать, что она выследила меня, и вот результат. Но что это могло быть? Сперва, подумал я, необходимо узнать, где тот огненный круг, в котором лежит Корал. По моим предположениям, это место теперь каким-то образом оказалось связанным с тем, где я нахожусь. Тогда что же это за место? Корал попросила Лабиринт отослать ее туда, куда ей следовало отправиться. Теперь у меня не было никакой возможности задать свой вопрос Лабиринту. Попросить, чтобы он отправил меня вслед за ней. Значит, настало время прекратить игру и поискать самому выход из этого положения. Мои Козыри потеряли контакт, моя способность ходить по Отражениям натолкнулась на таинственное препятствие, и я решил, что пришло время воспользоваться особенностями собственной силы. Я вызову Знак Логруса и продолжу свой путь по Отражению, защищая каждый сделанный шаг силой Хаоса. В мое запястье врезался Фракир. Я быстро осмотрелся в поисках приближающейся опасности, но ничего не заметил. Еще несколько минут я оставался начеку, оглядываясь по сторонам. Так ничего и не появилось, и Фракир угомонился. Его система тревоги сработала неправильно не впервые — было ли тому виной случайное астральное течение или какая-нибудь моя непонятная мысль. Но в таком месте, как это, нельзя действовать на авось. Самый высокий из камней неподалеку, футов пятнадцати-двадцати высотой, находился слева от меня, шагах в ста вверх по холму. Я подошел к нему и начал взбираться вверх. Добравшись наконец до его известковой вершины, я расширил поле своего кругозора. И не заметил в этой странной вселенной ни единого живого существа. Поэтому я решил, что тревога и впрямь была ложной, и спустился вниз. Я еще раз попытался вызвать Логрус, а Фракир прямо-таки отрывал мне руку. Черт. Не обращая на него внимания, я послал вызов. Знак Логруса вырос передо мной и помчался на меня. Он танцевал, как бабочка, а ударил, как грузовик. Мой кинопленочный мир погас, став из черно-белого черным.

Я приходил в себя. Голова болела, во рту была грязь. Я распростерся лицом вниз. Память окончательно вернулась ко мне, я открыл глаза. Вокруг все по-прежнему было черно-бело-серым. Я выплюнул песок, протер глаза, проморгался. Знака Логруса не было, и я не мог объяснить себе только что случившееся. Я сел, обняв колени. Похоже, я оказался на мели: все мои сверхчеловеческие средства передвижения и общения были блокированы. Я не сумел придумать ничего другого, как встать, выбрать направление и зашагать снова. Что это мне дает? Еще немного того же однообразного пейзажа? Раздался тихий звук, словно кто-то деликатно откашлялся. Я отпрыгнул и застыл, пристально вглядываясь в пространство впереди меня.

— Кто здесь? — едва выговорил я.

Мне показалось, что тот же самый звук раздался совсем рядом.

Потом у меня в голове как будто кто-то сказал:

— У меня для тебя сообщение.

— Что? Где ты? Сообщение? — попытался я спросить.

— Извини, — донесся сдавленный голос. — Но я новичок в этом деле. Если по порядку, я там, где был всегда — на твоем запястье, а когда тут взорвался Логрус, он придал мне новые силы, чтобы я смог доставить сообщение.

— Фракир?

— Да. В тот день, когда ты пронес меня через Логрус, я впервые обрел новые силы, получив чутье на опасность, подвижность, боевые навыки и ограниченную чувствительность. На этот раз Логрус прибавил прямое мысленное общение и расширил мою осведомленность до такой степени, что я могу передавать сообщения.

— Зачем?

— Он торопился. Здесь он мог задержаться только на миг, а это — единственный способ дать тебе знать, что творится.

— Я не знал, что Логрус разумен.

Последовало что-то вроде смешка. Потом:

— Разумность такого порядка трудно классифицировать и, по-моему, большую часть времени ему нечего сказать, — раздался ответ Фракира. — Он расходует свою энергию в основном в иных сферах.

— Ну, так зачем он пробился сюда и внезапно напал на меня?

— Не нарочно, стоило ему понять, что я есть единственное средство связаться с тобой не только несколькими словами или образами, как он дал мне новые способности, а эта атака — побочное явление.

— Почему время его пребывания здесь так ограничено? — спросил я.

— Природа этого края, лежащего меж отражений, такова, что он равно неприемлем и для Лабиринта, и для Логруса.

— Как демилитаризованная зона?

— Нет, тут дело не в перемирии, просто им обоим вообще чрезвычайно трудно появляться здесь, вот почему это место почти не меняется.

— Они не могут добраться до этого места?

— Примерно так.

— Как вышло, что я никогда не слышал о нем раньше?

— Наверное, потому, что сюда всем одинаково трудно попасть.

— Ну, так что это за сообщение?

— Общий смысл таков: не пытайся больше вызывать Логрус, пока ты здесь. Тут среда искажает настолько, что нет никакой уверенности, как поведет себя любая перенесенная сюда энергия вне подходящей емкости. Это могло бы оказаться для тебя опасным.

Я помассировал виски, в которых стучало. По крайней мере, я отвлекся от своей больной челюсти.

— Ладно, — согласился я. — Никаких намеков на то, что я должен тут делать?

— Это испытание, чем — не могу сказать.

— У меня есть выбор?

— В каком смысле?

— Могу ли я отказаться от участия?

— Полагаю, можешь, но тогда не понимаю, как ты отсюда выберешься.

— То есть, если я приму участие в игре, в конце концов меня выпустят отсюда?

— Да, если ты еще будешь жив. Думаю, что и в ином случае тоже.

— Значит, у меня действительно нет выбора.

— Выбор будет.

— Когда?

— Где-то в пути. Не знаю, где.

— Почему бы тебе просто не повторить мне все полученные инструкции?

— Не могу, я не знаю, что значит «все». Они появляются только в ответ на конкретный вопрос или ситуацию.

— Какие-нибудь из них помешают тебе выполнять обязанности душителя?

— Нет, не должны.

— Ну, это кое-что. Отлично. Есть идеи насчет того, что мне делать дальше?

— Да. Тебе надо начать подниматься на самый высокий холм слева от тебя.

— На который…. о’кей, по-моему, вот он, — решил я, когда мой взгляд упал на обломанный клык из сияющего белого камня. Итак, я зашагал к нему вверх по постепенно набирающему крутизну склону. Черное солнце на сером небосклоне поднялось еще выше. По-прежнему стояла жуткая тишина.

— Э-э… не знаешь ли точно, что мы обнаружим, когда доберемся туда, куда идем? — попытался я спросить Фракира.

— Я уверен, что информация имеется, — пришел ответ, — Но не думаю, что мы получим к ней доступ раньше, чем придем в нужное место.

— Надеюсь, ты прав.

Дорога становилась все круче. Поскольку я никак не мог точно определить время, мне показалось, что прошло больше часа, прежде чем я покинул предгорье и принялся взбираться на белую гору. Хотя ни следов ног, ни каких-либо других признаков жизни вокруг не было, несколько раз я натыкался на длинные царапины вроде естественного следа, которые вели к этой высоко расположенной выбеленной поверхности. Пока я преодолевал склон, прошло, должно быть, еще несколько часов, темное солнце переместилось в центр небосклона и начало спускаться к западу, за эту вершину. Очень раздражало то, что не было возможности выругаться вслух.

— Как я могу быть уверен, что нам действительно надо взбираться на эту вершину? Или что мы направляемся в то место, куда следует? — спросил я.

— Пока что ты держишь верный курс, — ответил Фракир.

— Ты не знаешь, сколько еще идти?

— Нет. Хотя и узнаю о конце пути, как только увижу его.

— Солнце собирается очень скоро соскользнуть за гору. Ты тогда сумеешь разглядеть то место, чтобы узнать его?

— По-моему, здесь, когда солнце садится, небо становится еще светлее. В этом смысле негативное пространство забавно. Как бы там ни было, здесь что-то всегда светлое, а что-то всегда темное. У нас будут необходимые средства, чтобы определиться.

— Как, по-твоему, чем мы заняты на самом деле?

Я подумал: «Одна из тех проклятых штучек с рыцарскими странствиями в поисках приключений.»

— Романтические грезы? Или нечто осуществимое?

— В моем понимании в каждом из таких странствий есть примесь и того, и другого.

Но я чувствовал, что в моем случае сильно перевешивает последнее. С другой стороны, все, с чем сталкиваешься среди отражений, вероятно, отчасти аллегория, символ, — подобную ерунду люди прячут глубоко в подсознании.

— Другими словами, ты точно не знаешь.

— Не уверен, но я зарабатываю на жизнь тем, что чувствителен и хорошо угадываю.

Я вытянул руку повыше, ухватился, подтянулся на следующий карниз. Какое-то время я шел по нему, потом опять принялся взбираться наверх. Наконец, солнце село, но видно было по-прежнему хорошо. Свет и тьма поменялись местами. Взобравшись еще на пять или шесть метров по неровной поверхности, я остановился, увидев, наконец, углубление. Передо мной в горе было отверстие. Я помедлил, раздумывая, можно ли назвать его пещерой, потому что оно, похоже, было искусственного происхождения. Как будто здесь выдолбили арку, которая была достаточно велика, чтобы под ней можно было проехать верхом.

— Знаешь, — прокомментировал Фракир, шевельнувшись на запястье. — Вот.

— Что — вот? — спросил я.

— Первая остановка, — ответил он. — Задержись здесь и, прежде чем двинуться дальше, кое-что сделай.

— А именно?

— Легче просто пойти и посмотреть.

Я подтянулся наверх, встал и пошел вперед. Большой вход заполнял неизвестно откуда льющийся свет. Я помедлил у входа, заглядывая внутрь. Сооружение напоминало родовую часовню. Там был маленький алтарь, а на нем — пара свечей, щеголявших мигающими черными венчиками. Вдоль стен стояли вытесанные из камня скамьи. Кроме той двери, у которой я стоял, я насчитал еще пять: три — в стене напротив, одну — справа от меня и одну — слева. В центре лежали две груды боевого снаряжения. Никаких символов религии, которую бы представляла часовня, не было. Я вошел.

— Что я должен тут делать? — спросил я.

— Ты должен бодрствовать здесь до рассвета, охраняя доспехи.

— Ну, ладно, — сказал я, проходя вперед, чтобы осмотреть этот хлам, — но зачем это?

— В информацию, которую я получил, это не входит.

Я подобрал причудливую белую нагрудную пластинку, в которой был бы похож на сэра Галахада. Размер, кажется, был как раз мой. Я покачал головой и опустил ее обратно. Потом перешел к соседней груде и вытащил очень странного вида серую металлическую рукавицу. Тут же бросив ее, я принялся рыться в остальном добре. Все то же самое. К тому же, словно подогнанное по мне. Только…

— В чем дело, Мерлин?

— Эта белая хреновина, — сказал я, — выглядит так, словно прямо сейчас придется мне впору. Остальное вооружение, похоже, точь-в-точь такое, какое носят при дворе. Кажется, стоит мне перебраться в свои покои в Хаосе, и оно окажется именно тем, что там нужно. Значит, смотря по обстоятельствам, мне, вероятно, подойдут оба комплекта. Хотя сразу двумя я воспользоваться не смогу. Который же я должен стеречь?

— По-моему, тут-то и зарыта собака, мне кажется, ты должен выбрать.

— Конечно! — я щелкнул пальцами и ничего не услышал. — Какой же я болван, удавка должна растолковать мне, что к чему.

Я упал на колени и смел оба набора доспехов и оружия в одну непривлекательную на вид груду.

— Если я должен это стеречь, — сказал я, — я буду стеречь и то, и другое. Я не желаю выбирать, на чьей я стороне.

— Сдается мне, этому «нечто» такое дело не понравится, — ответил Фракир.

Я отступил на шаг и оглядел груду.

— Расскажи-ка мне про это еще раз, — сказал я. — Как все это закручено?

— Ты должен всю ночь просидеть, охраняя это.

— От чего?

— Думаю, от всего, что попробует незаконно присвоить его. От сил порядка… или хаоса.

— Ага, я понял тебя. Когда все это свалено вместе в такую кучу, любому придется подойти поближе, чтобы что-нибудь выхватить.

Я уселся на скамью между двух дверей у дальней стены. После долгого и трудного подъема неплохо было немного передохнуть. Но голова моя продолжала усердно работать. И через некоторое время я спросил:

— Что мне в этом?

— Ты о чем?

— Скажем, я просижу тут всю ночь, присматривая за этим добром. Может быть, даже появится что-то, что попытается подобраться к нему, скажем, я отобьюсь. Приходит утро, эта дрянь по-прежнему тут, я тоже. Что тогда? Что я выигрываю?

— Тогда тебе придется облачиться в доспехи, взять оружие и перейти к следующему этапу событий.

Я подавил зевоту.

— Знаешь, я не думаю, что мне на самом деле нужно хоть что-то из этой дряни, — сказал я. — Я не люблю доспехи и доволен мечом, который получил. — Я хлопнул по эфесу. Он был странным на ощупь, но я и сам чувствовал себя странно. — Почему бы нам не оставить всю кучу там, где она есть, чтобы сразу перейти к следующему этапу? Кстати, а что это за следующий этап?

— Точно не знаю. Логрус так зарядил меня информацией, что в нужный момент она словно всплывает на поверхность. Я даже не знал об этом месте, пока не увидел вход.

Я потянулся, сложил руки на груди, прислонился спиной к стене. И вытянул ноги, скрестив их в щиколотках.

— Значит, мы будем торчать тут, пока что-нибудь не произойдет или тебя снова не осенит?

— Правильно.

— Разбуди меня, когда все кончится, — сказал я и закрыл глаза. Он тут же сжал мне запястье, почти до боли.

— Эй! Ты не можешь так поступить! — сказал Фракир. — Идея в том и состоит, что ты всю ночь не уснешь и будешь стеречь и смотреть в оба.

— Ну, так это дурацкая идея, — отозвался я. — Я отказываюсь играть в такие идиотские игры. Если этот хлам кому-то нужен, я ему еще и приплачу.

— Спи, если хочешь. Но, если появится нечто и решит, что лучше сперва убрать тебя со сцены?

— Начнем с того, — ответил я, — что, не считая страсти к подобным штукам, я не верю, будто кому-то может понадобиться эта куча средневекового хлама. И скажу, закрывая тему: предупреждать меня об опасности — твоя работа.

— Есть, есть, капитан. Но это — странное и таинственное место. А что, если моя чувствительность здесь отчасти ограничена?

— Ну, теперь ты меня прямо растрогал, — сказал я. — По-моему, тебе нужно будет просто импровизировать.

Я задремал. Мне снилось, что я стою в магическом кругу, а разные существа пытаются добраться до меня. Но, касаясь барьера, они превращались в неподвижные фигурки, персонажи мультфильмов, и быстро исчезали. Кроме Корвина Амберского, который покачал головой, чуть улыбаясь.

— Рано или поздно тебе придется выйти из круга, — сказал он.

— Ну так пусть это случится позже, — ответил я.

— А вот твои проблемы по-прежнему будут с тобой, как и раньше.

Я кивнул.

— Но к тому времени я отдохну, — ответил я.

— Ну, тогда с плеч долой. Желаю удачи.

— Спасибо.

Тут видение распалось на беспорядочные образы. Помню, немногим позже я еще стоял за пределами круга, пытаясь сообразить, как попасть обратно внутрь… Не знаю, что именно меня разбудило. Это не мог быть шум. Но я вдруг насторожился и стал подниматься, и первым, что я увидел, был карлик в пятнистом одеянии, обеими руками он схватил себя за горло. Он неподвижно лежал рядом с грудой доспехов.

— Что происходит? — попытался я выговорить.

Но ответа не было. Я пересек часовню и стал на колени возле широкоплечего коротышки. Кончиками пальцев я тронул сонную артерию, чтобы определить пульс. Пульса не было. Однако в этот момент, я ощутил, как что-то щекочет мне запястье, и Фракир, становившийся то видимым, то невидимым, вернулся обратно, чтобы связаться со мной.