С приветом от

СЛАВОМИР МРОЖЕК

С приветом от...

Привет! Это я, ваш бессмертный, вечный, универсальный кретин.

Я был всегда, я побывал везде. Но только теперь мне по-настоящему хорошо, я под охраной, и виды на будущее у меня лучше, чем когда-либо в прошлом.

Ибо настало время двух непреложных истин: от них мне и хорошо - так хорошо, как никогда прежде.

Во-первых, признано бесспорным фактом, что меня нет. Так же, как и дьявол, я себя отлично чувствую в этом широко объявленном небытии. Известно ведь, что дьявол (кстати, мой кузен) - мастер перевоплощений, он лишь изредка и неохотно выступает в собственном обличье и хорошо знает почему. Всеобщая уверенность в том, что его нет, дает ему максимальную свободу действий. Точно так же и в моем случае. Вы только пребывайте в уверенности, что меня нет, дети мои, а я уж в долгу не останусь.

О том, что меня нет, объявлено не в лоб, но мне-то все едино. Мое небытие есть следствие весьма благородных побуждений и высоких целей. Никто меня не принимает в расчет, но для меня это и лучше. Мое небытие есть побочный продукт, случайный результат - подобно тому как в медицине новые и весьма интересные случаи заразы суть незапланированный и нежелательный итог искоренения заразы традиционной, следствие иммунитета микробов к новым лекарствам. Экология также изобилует подобными примерами. Короче говоря, когда объявили, что все люди равны, - из этого следовало, что никто никого не глупее. А стало быть, надлежало признать, во имя равенства, либо что все одинаково глупы, либо что все одинаково умны. Но выбор этот, по существу, никакой не выбор, так как обе альтернативы в равной степени идиотские. Однако, щадя самолюбие масс, избрали вторую.

Другая бесспорная истина, укрепляющая мое здоровье, - это убеждение в том, что идеология (хотелось бы сказать - та или иная, да нельзя, поскольку речь идет всегда об одной идеологии - той, которую выбираешь как свою) автоматически наделяет разумом субъекта, который ее выбрал. При этом все идеологии свалены в две отдельные кучи, именуемые "левая" и "правая". Сегодня невозможно развернуть газету, включить радио, посмотреть и послушать, что говорит и показывает телевидение, поболтать с кем-нибудь, даже с самим собой, чтобы все - ну буквально все - не называлось "левым" или "правым". Никто уже не спрашивает, умно это или глупо, честно или нечестно, возвышенно или низко, мелко или крупно, открытое это или закрытое, редкое или частое, мягкое или твердое, круглое или угловатое, сухое или липкое, прямое или кривое, пахучее или вонючее, стоит оно или бежит, живет или сдохло, говорит, рычит или молчит, ядовито ли или хорошо на вкус, рептильное оно, пернатое, а может, пушное? Бог мой, сколько вопросов, можно задавать их до бесконечности - ведь мир бесконечно богат. Ан нет, остался только один вопрос: "прогрессивное или реакционное", "левое" или "правое"?

Такое обеднение, такое оскудение, такая пустыня, такая смерть разума и восприятия человеческого совершились прежде всего там, где уже настало царство идеологии, а потом двинулись в остальной мир и распространяются повсеместно.

Господин Мрожек не читает "Красную звезду", потому что давно знает ее назубок. Пока еще он просматривает "Интернэшнл геральд трибюн", но и то все более бегло, так как многое из того, что пишется в этой газете, он мог бы продекламировать наизусть, еще не начав читать. Слишком многое, все больше и больше - оттого-то ему так скучно, и все скучнее и скучнее.

А мне, Великому Кретину, только того и надо. Кому еще до меня есть дело, кто меня будет выслеживать да преследовать, если только одно и важно - "правое" или "левое". Нет-нет да вспомнят о Великом Инквизиторе, он пока немножко в моде, а вот о Великом Кретине уже и слыхом не слыхать. Гуляю себе где хочу, мне что "левые", что "правые" - все одинаково хороши, если только подходящий случай подвернется, с той ли, с этой ли стороны. То этих случаев больше тут, то там. Все зависит от исторического периода, то есть от того, в чьих руках власть. Причем необязательно власть в ее чистейшем виде, то есть власть политическая. Везде, где присутствует мода, связи ее с политикой причудливы, но несомненны. Туда, где модно, сбегается самое многочисленное мое потомство, детки мои, маленькие мои кретинятки. Они образуют ударную группу, готовят шабаши, пиршества и ритуалы, на которые являюсь я, Великий Кретин, во всем своем великолепии. Замечательные у нас бывают оргии.

Мелкие кретинчики, возлюбленные мои детки, оказывают мне немало услуг. Известно (смотри неоспоримую истину номер один), что никто никого не глупее. И вот какой-нибудь кретиноид в какой-нибудь из этих бесчисленных и бесконечных дискуссий вдруг объявляет, что ночью светло, а днем темно. В таком случае приличествует - ибо по-другому не подобает - вступить с ним в спор и доказать, что ночью темно, а днем светло. Таким образом, те, кому есть что сказать помимо этого и на более интересные темы, выдыхаются в этих спорах, да притом и выглядят по-дурацки, ибо всякий, кто берется доказать, что ночью темно, а днем светло, неизбежно выглядит идиотом. Зато маленький кретинчик, тот, что заварил всю эту кашу, идиотом отнюдь не выглядит, напротив, он "интересен", у него водятся "оригинальные идеи". Конечно, проще всего сказать: "Заткнись, кретинишка", но - нельзя, ни за какие сокровища - это было бы "неуважением к человеческой личности".

Да, обе эти неоспоримые истины - и номер один, и номер два - хорошее подспорье. Но открою вам главный секрет своего могущества: я ведь - не существую, я - сама сущность. Я - словно эфир, эктоплазма, энергия. Потому-то я могу проникать сквозь стены и черепа, и нет от меня спасенья. Просачиваюсь, пропитываю собою, сгущаюсь, привольно растекаюсь. Исторические условия то способствуют мне, то нет, но я по натуре своей вне истории и социологии, я от них в конечном счете независим.

Справедливо заметил когда-то господин Мрожек: "Нет такого мудреца, который бы хоть раз, хоть разок не подумал и не ляпнул какой-нибудь глупости или не повел себя как дурак. Но нет и такого дурака, который бы хоть раз в жизни не подумал и не сказал что-нибудь умное или не повел себя разумно". Браво, господин Мрожек, браво. А вы-то, как вы думаете, сами-то вы кто такой? Ну?.. Так вот, господин Мрожек, ввиду этого для вас же лучше будет, если вы на всякий случай сей же час, сию же минуту прекратите эту писанину.